Петров, к доске!

Я начинаю подозревать, что напрячься придется сильнее

До последнего урока 7″Б" сидел в гробовой тишине. Периодически было слышно лишь удивленное жужжание мух, которые совершенно не понимали, а чего это двадцать с лишним подростков замерли истуканами и таращатся на учителя, не отрывая от нее взгляды.

Учитель, кстати, тоже не понимала, что происходит. Где шуточки? Где комментарии? Где, в конце концов, записочки, которые летают по классу? Почему все усердно слушают новую тему, а потом так же усердно выводят буквы в тетрадях? Прежде столь фанатичной любви к русскому и литературе она за 7″Б" не замечала.

Поэтому, спустя десять минут, Светлана Николаевна начала нервно коситься в сторону самых выдающихся личностей, а именно — в мою, Макса и Строганова. Видимо, подозревала какую-то подставу. Когда поняла, что подставы вроде нет, попыталась осмотреть себя со всех сторон. Даже спросила девчонок с первой парты:

— Я сзади ни во что не испачкалась? Может, мел?

Получив отрицательный ответ, русичка озадачилась ещё больше.

Хотя версия с мелом была достаточно глупая. Если бы Светлана Николаевна испачкалась, мы бы ржали как кони. Ну я-то не ржал бы, это понятно, а вот остальные — наверняка. В классе же стояла полная тишина.

Даже на перемене между русский языком и литературой никто не выскочил в коридор, чтоб носиться там, вылупив глаза. Это уже совсем из ряда вон.

А дело было в том, что все мои одноклассники глубоко прониклись ситуацией.

Не из-за сломаной двери и, конечно, не из-за директрисы, нет. На директрису как раз большей части учеников искренне начхать. Хотя орала она, конечно, сильно. Так орала, что из соседнего кабинета прибежала учительница биологии, дабы проверить, какая беда приключилась и не пора ли на всякий случай писать заявление на увольнение, потому что громкий начальственный крик:«Да я вас в бараний рог! Да вы у меня попляшете!» не имел определенного адресата и мог относится к чему угодно. А горячий нрав директрисы– дело известное. Причем, даже за пределами школы.

Биологичка робко заглянула в дыру, которая имелась теперь в двери, увидела за первыми партами некоторых представителей 7″Б", поняла, что связь между дырой, нашим классом и орущей директрисой точно есть, и успокоилась. Значит, можно выдохнуть, а затем вернуться к оставленным без присмотра ученикам.

Скажем прямо, не пользовался наш иногда дружный коллектив любовью учителей. А если уж совсем откровенно, то имел даже не самую лучшую репутацию. Ладно. Поганую репутацию. Чего уж там. Нам в классные руководители Нинель Семеновну не просто так отрядили. Никто другой просто не справился бы. Только женщина, которая прошла войну и лично по брянским лесам с партизанами врагов мочила, могла держать под контролем 7″Б".

Поэтому к крикам директрисы, которую ученики за глаза звали «ласковым» прозвищем Жаба, конкретно мы были привыкшие. Это она все никак не могла принять тот креатив, с которым наш класс подходил к каждой выходке. Так что не особо кто-то расстроился из-за ее очередных воплей. Пожалуй, кроме Строганова. Но это понятно. Серёге предстояло сообщить родителям, что их вызвали к директору.

— Ты, Строганов, какое-то исчадие ада! Один человек наносит столько урона школе, что тебя страшно вообще в нее пускать. Завтра мать или отец должны быть в моем кабинете. А лучше — оба! — Выдала Жаба под конец своей гневной речи и гордо удалилась.

— Ну вообще отлично… — Протянул Серега, прежде чем сесть на свое место, за парту. — Главное, Кашечкин с новеньким все затеяли, а я виноват. Двери надо крепче делать!

Строганов на последней фразе голос, конечно, повысил. Но не очень. Чтоб выглядело так, будто он героически директрисе ответил, но ей бы этого лучше не слышать. А то вернется и пойдет все по второму кругу.

В принципе, хорошо, конечно. Урок идёт, а мы стоим и слушаем про свой идиотизм. Но Жаба может слишком сильно себя накрутить. И тогда карательные меры коснуться всего класса. А у нас дискотека на носу. Праздник осени.

Трудовик за то время, пока директриса орала, успел что-то наколдовать с замком, дыру обещал заделать позже. Поэтому едва Жаба вышла из кабинета, он рванул вслед за начальством, что-то тихо впаривая по дороге. Видимо, выпрашивал очередной инвентарь для своей мастерской.

Вот уже после того, как руководство скрылось из вида, мы уселись по местам и коллективно впали в состояние тоски.

На самом деле приникся 7″Б" из-за сложившейся внутри коллектива ситуации. Да, бывали ссоры. Иной раз даже громкие. Но чтоб вот так, конкретно…Прежде ничего подобного не случалось. А здесь созрели сразу две критические ситуации. Два мощных противостояния. В первом случае — Деева против Рыковой. Во втором — вообще все пацаны против новенького.

Вот и сидели мои одноклассники, словно пыльным мешком пристукнутые. Видимо, предчувствовали, ни к чему хорошему это все не приведёт.

А уж я-то как предчувствовал, вообще словами не передать. Тем более на данный момент выходило так, что ситуация вдруг вообще начала развиваться куда-то не туда. И как, скажите мне, можно исправить то, с чем я, получается, в первый раз столкнулся.

Все должно быть иначе. Масштабы меньше, сюжет немного в другой интерпретации, главные действующие лица не совсем те.

В оригинальной версии событий наша компания закусилась на новенького, а потом уже это переросло в вяло текущую войну, которая со временем набирала обороты будто снежный ком.

Теперь же еще и девчонки в открытое противостояние вступили. С другой стороны, может, в этом и есть большой плюс? Может, такие изменения позволят избежать прошлых ошибок?

В любом случае поведение 7″Б", который всем составом внезапно вдруг стал примером прилежного поведения, выглядело немного странно. Особенно для учителей.

Например, Русичка Светлана Николаевна из-за того, что весь урок родного языка, который был у нас сразу после алгебры, прошёл исключительно тихо, а причины для таких новшеств не имелось, начала уже просто откровенно переживать. На литературе она не выдержала.

— Наташа, как староста, ответь, у вас что-то произошло? Говори правду. Все вопросы можно решить. Расскажешь? — Спросила учительница, с тревогой оглядывая каждого ученика.

— Нет, Светлана Николаевна. У нас все хорошо. — Ответила Деева. Правда таким тоном, что, мне кажется, даже клинический идиот понял бы –нет, ни хрена не хорошо.

— Наташа, точно? — С нажимом переспросила русичка.

— Точно. — Категорично ответила Деева и отвела взгляд. Врать-то наша староста не умеет.

В итоге русичка и на Дееву начала подглядывать с легким недоумением, даже с подозрением. Потому что прежде Наташка всегда докладывала учителям обо всем. Причем делала это совершенно искренне, вслух, прилюдно. Тут даже не подкопаешься. Когда человек не бежит «стучать» на перемене, а в присутствие всего коллектива сообщает, что этот коллектив в очередной раз «отличился», упрекнуть его в чем-то сложно. Кроме неуместного правдолюбия.

Кстати, насколько я помню, Дееву именно за это и недолюбливали. Что она говорила то, что считала правильным. И поступала так же. Как-то один раз в шестом классе практически никто не справился с домашкой. Естественно, все неподготовленные пришли в школу и начали искать того, кто сделал. Подготовленных оказалось трое. Деева, Кашечкин и Рыкова. В итоге все неподготовленные бессовестным (или не очень) образом списали у Рыковой. И получили «отлично». А Деева получила «хорошо», что было равносильно внезапному апокалипсису. Естественно, Наташка тут же сообщила учителю, что это крайне несправедливо. Она все сделала сама и ставить ей четверку за какую-то оплошность неправильно. В то время, как остальные вообще ничего на самом деле не выполнили.

Но вот сейчас Наташка вдруг повела себя крайне неожиданно. Она соврала и ни слова не сказала Светлане Николаевне о том, что в классе происходят такие события.

Более-менее 7″Б" отошел от стресса к последнему уроку, которым была физика. Пацаны начали тихонько перекидываться шуточками, девчонки перестали напоминать монумент Родина-Мать. А они его очень напоминали в течение почти двух часов, по крайней мере, если не позами и не лицами, то настроением точно.

Я же наоборот, активно думал. Очевидно, мой первый план, в котором достаточно было просто поговорить с Ермаком, пошел прахом. Потому что из-за ситуации случившейся перед алгеброй, благодаря Кашечкину, теперь у Ромова вообще нет в нашем классе потенциальных товарищей. Даже если Макс приболтает Димана, Кашечкин — та еще гнида. Он постарается отыграться на новеньком, особенно из-за Деевой. Потому что, вот ведь номер, Ромов вдруг начал проявлять в сторону Наташки какие-то подростковые симпатии.

Итак, вопрос знатокам. Что нужно сделать, чтоб мальчишки тринадцати лет стали если не друзьями, то хотя бы товарищами? Задачка интересная. И будь я настоящим подростком, сочинил бы историю, в которой Ромов спасает жизнь Ермакову. И заодно на всякий случай Кашечкину, а то эта гнида опять психанёт. Всех спасают, а его нет. Придумал бы что-то крайне героическое с точки зрения мальчишек.

Но конкретно этот вариант зависит от многих «но».

Во-первых, создавать угрозу жизни Ермака — опасное дело. Угрозу жизни Кашечкина — можно, его не жалко, но не особо простое это дело. Хотя, при желании можно накрутить все, что угодно. Однако вполне вероятна ситуация, в которой Ромов тупо не захочет никого спасать. А мне этого еще не хватало. К одному чувству вины, приобрести второе. Особенно за Ермакова.

Во-вторых, не факт, что после спасения Диман проникнется к новенькому дружеским расположением. Он, может, вообще его возненавидит. Кашечкин возненавидит точно. От этой гниды можно благодарности не ждать. Тогда получается, что героические подвиги отпадают в силу малой эффективности.

Потом, подумав еще немного, я пришел к следующему выводу. Чтоб Ермак перестал агитировать весь класс против Ромова, нужен кто-то третий, кого они будут ненавидеть оба. И вот третьим врагом может стать либо Кашечкин, но это не враг, а посмешище, либо — пацаны с «монастырки».

Однако, додумать мысль до конца мне не дали. 7″Б" пришел в себя после пережитого шока и вспомнил о своей неблагополучной репутации.

— Эльвира Владимировна, а я вот статью читал в журнале. Но не понял, что такое фотоны. Вот эта скорость света. — Поднял руку Демидов.

Это был верный признак того, что просто так сидеть на уроке всем надоело, и физичку сейчас будут «разводить» на всякие посторонние обсуждения. За ней водился всегда такой грешок. Стоит закинуть любую тему, хотя бы отдаленно имеющую отношение к физике, она ее непременно поддержит и разовьет, искренне принимая вопросы учеников за интерес к ее предмету.

— Фотоны, из которых состоит свет, движутся, разумеется со скоростью света. Поэтому время их не касается, оно для них не существует. Даже если фотон летел до нас миллион наших лет, у него лично прошло ноль секунд ровно… — Начала вдохновенно Эльвира Владимировна.

— В этом месте многие плюют и уходят обратно в религию. — Тихо прокомментировал Макс.

Но недостаточно, видимо, тихо. Впрочем, в том и был смысл. Главное — развить диалог и все, считай урок пройдет на «ура».

— Микласов, а вот ты зря смеёшься. Зря иронизируешь. Зря недооцениваешь физику. Эта наука объясняет много непонятных явлений. Ты вот думаешь, почему тебе в одно ухо информация влетает, а из другого не вылетает. — Эльвира с возмущением уставилась на моего товарища.

С возмущением, потому что Демидов, к примеру, он — молодец. Интересуется физикой, статьи читает. А Макс позволяет себе шуточки отпускать в сторону этой прекрасной науки. Прекрасной, естественно, с точки зрения учительницы.

— Почему? — Спросил Макс.

— Потому что звук в вакууме не распространяется. А в твоей голове полный и абсолютный вакуум. — Выдала физичка под тихие смешки одноклассников.

— Эльвира Владимировна, да что за несправедливость? Просто вы вот считаете меня тупым только потому, что я не знаю, по вашему мнению, базовых вещей, которые должны знать даже дети. Опять же, по вашему мнению. А давайте представим другую ситуацию. Приходит какой-нибудь физик к врачу. Ну, такой, условный физик без конкретики. Он не знаете о медицине ничего. А вдруг врач говорит ему: «Ну вы и тупой! Как вы сами не поняли, что у вас пролапс митрального клапана⁈ Сестра! Позовите терапевта и кардиолога, пусть посмотрят на этого кретина!» Разве это не будет возмутительно?

— Нет… Подожди… Какой-то странный пример ты предлагаешь, Микласов. — Моментально «завелась» Эльвира Владимировна.

Демидов посмотрел на одноклассников с торжеством. Его взгляд буквально светился самолюбованием. Мол, видали, как я физичку отвлёк.

Ну и, конечно, до конца урока продолжался спор, к которому подключились еще несколько одноклассников. Только когда зазвенел звонок, Эльвира спохватилась, что не объяснила до конца новую тему и не успела закрепить ее практической работой.

Однако, наша радость от столь удачно прошедшей физики, была слишком короткой. Потому что сразу вслед за звонком открылась дверь кабинета и на пороге нарисовалась Нинель Семёновна.

— Тааак! Всем сидеть! — с ходу заявила она и обвела весь класс сосредоточенным взглядом.

А это очень, очень плохо признак. Значит, сейчас нас куда-то втянут, в какую-то школьную авантюру.

— Быстро и дружно подумали вот над чем. Скоро праздник осени. Времени у нас две недели. От класса требуется одна песня. И прямо сейчас нужно пойти в актовый зал со мной тому, кто готов выступить. Марина Леонидовна, директор и завуч по воспитательной работе проводят, так сказать, предварительный смотр. Нужно показать, какой номер представит на празднике 7″Б". Пока что спрашиваю, кто желает? Через пять минут назначу сама.

— Так Наталья же прекрасно поёт. — Кашечкин вскочил с места. — Она в хоре с семи лет. Вы забыли? Да, Наташ?

Судя по тому взгляду, который Деева бросила на своего «рыцаря», она бы сейчас с огромным удовольствием стукнула его по голове чем-нибудь тяжёлым, дабы в следующий раз он не лез со своей инициативой.

— Наталья, да… — Нинель Семеновна кивнула. — Действительно, можно ее изобретать велосипед.

— Почему только Деева? — Рыкова поднялась со стула и вышла из-за парты, — Я тоже, между прочим, прекрасно пою. У меня жто от природы. Я очень талантливая.

При этом она, конечно же, покосилась в сторону Ромова, который сегодня с Ленкой садиться за одну парту не стал, а расположился на соседнем ряду в гордом одиночестве.

— Хм… — Классная руководительница задумчиво посмотрела сначала на Дееву, потом на Рыкову.

Так как при всех своих недостатках дурой Нинель никогда не была, то сразу поняла, чем пахнет вся эта ситуация. Рыкова хочет прыгнуть через голову нынешней старосте и выпихнуть ее с заномамой должности.

То есть, конфликт не только не утих, он стал еще острее. А такого вопиющего безобразия Нинель Семёновна на вверенной ей территории допустить не могла.

— Вот и чудно. — Учительница истории расплылась довольной улыбкой, напоминающей оскал крокодила. — Вы вдвоем споёте. Дуэтом. Берите портфели, идём в актовый зал.

— Я хочу это видеть. — Громко прошептал за моей спиной Демидов.

— Да мы все, похоже, сейчас пойдём на смотрины. Я бы тоже хотел лицезреть великую битву двух титанов вокального Олимпа. — С тихим смешком ответил Макс.