Песнь кецаля

Глава двенадцатая Ночные кошмары

Итак, сегодня ночью ей нужно будет передать золотое сердце людям Джентри. Попросту говоря, стать воровкой. Украсть.

Конечно, воровство – это часть профессии «черного археолога». Чем, если не воровством, занимается он, когда пытается тайком от законных властей того государства, на территории которого им ведется «промысел», забраться в какое-нибудь укромное местечко, чтоб там кой-чем поживиться? Не зря же археологов-одиночек иногда называют еще и «расхитителями гробниц».

Случается и так, что один «черный археолог» крадет находки у своего собрата, такого же неорганизованного гробокопателя. Ну, тут уж сам не зевай. В полицию обращаться не рекомендуется. Заметут обоих.

Были в практике Бетси подобные случаи. Были. И она умыкала прямо из-под самого носа зевак любопытные вещицы. И у нее случались проколы подобного рода. Следует, однако, признать, что нечасто. Разве что на заре ее карьеры «черного археолога».

Но чтобы вот так. В наглую. Втереться в доверие к человеку, а затем бессовестно обокрасть его. Такого с Элизабет МакДугал еще не бывало. У нее имелись определенные принципы, та последняя допустимая черта, переступать которую было просто невозможно. Иначе все. Иначе крах, распад личности.

Однако как «бледнолицый» полагает пробраться в дом, напичканный вооруженными людьми, постоянно находящимися начеку? Тут что-то явно не так. Что-то назревает. И, причем, нечто ужасное.

Бетси рассеянно помешивала ложечкой давно остывший кофе.

– Что? – переспросила она Регентруду, не расслышав ее реплики.

– Я попросила у тебя добавки вон того кактусового суфле. Уж больно оно замечательное!

– А, да, конечно.

И снова бесконечные блуждания ложечки в чашке.

– Что с тобой? – встревожилась брюнетка. – Ты сама не своя. Ни слова не проронила на обратном пути из Тулы. Что-то случилось?

Она отрицательно покачала головой.

Хоакин, который также составил им компанию за ужином, пристально посмотрел на Элизабет, но ничего не сказал.

Может, стоит предупредить его о надвигающейся опасности? А если все это только игра ее усталого воображения? Поднимется напрасный переполох. Вновь разбираться с Васкесом и его «чикос»?

– Послушай, – обратилась к Хоакину, – давно хотела тебя спросить. Вот ты, молодой красивый парень, причем с головой. Что тебя держит на службе у такого человека как Васкес? Неужели нельзя найти работу поприличнее? Или он тебя золотом осыпает?

– Ну, чего ты пристала к нему со своими нотациями? – вступилось сероглазое чадо. – А вдруг ему нравится такая работа? Не всем же лазить по древним храмам и гробницам! Чем профессия телохранителя хуже любой другой?

– Спасибо, – благодарно улыбнулся защитнице молодой человек. – Дело совсем не в том, нравится мне то, чем я здесь занимаюсь, или нет. Да и в золоте я не купаюсь. Хозяин платит прилично, но не больше, чем другие. А насчет того, чтобы найти другую работу…

Он отпил глоток «кока-колы» и продолжил:

– Вот вы сейчас сказали: «такой человек как Васкес». Но что, собственно, вы о нем знаете, кроме того, что вам мог рассказать приятель из полиции? Ордоньес, кажется?

Труди чуть не подавилась куском кактусового суфле. Выходит, ее новый кавалер все мотает на ус? Нужно держать ухо востро. Не дай бог ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Между тем, Васкес, как это ни странно, человек очень добрый и мягкий…

– Ни фига себе, «мягкий»! – возмутилась баронесса фон Айзенштайн. – Да он утром чуть не угробил нас с кузиной! Еще чуть-чуть, и нечего было бы отсылать в родной фатерланд для захоронения в фамильном склепе!

– Мигель блефовал, – возразил юноша. – Просто пугал вас. Если бы он действительно захотел причинить вам вред, то приказал бы заняться этим мне.

– Тебе?! – поразилась брюнетка.

– Извините, мисс МакДугал, – поклонился Хоакин в сторону англичанки, – но я бы справился с задачей намного лучше парней. И гораздо быстрее.

– Да ладно тебе! – не поверила немочка. – Тоже мне «терминатор» нашелся! Мексиканский ниндзя! А ну, покажи какой-нибудь фокус!

Юноша пожал плечами. Затем встал, сделал быстрый шаг в сторону и… исчез.

У Труди отвисла челюсть и рот не закрылся даже после того, как Хоакин столь же бесшумно возник из ниоткуда и, усевшись на место, спокойно продолжил пить свой кофе.

– Прекрасное нинзютцу, – похвалила Бетси. – Где учились?

– Здесь, в Мехико. Васкес помог. Нашел мне Учителя. Взял на себя все расходы. Знаете, это длинная история. И не очень веселая.

– Расскажи-и! – заканючила пришедшая в себя Регентруда. – Ну-у пожа-алуйста! Еще совсем не поздно, и спать нисколечко не хоче-ется!

– Правда, расскажите, – присоединилась и Элизабет, которой был весьма симпатичен этот юноша.

– Я родился в небогатой цирковой семье. Мои родители были акробатами, и я работал с ними. Веревочные лестницы, трапеции, канаты, страховочные карабины, батуты – вот та атмосфера, в которой мне довелось расти. Уже тогда я испытывал неимоверную радость от головокружительных полетов под куполом. Захватывало дух, в груди бушевала неизъяснимая радость, бешено колотилось сердце, разгоняя по жилам мощный поток адреналина. В такие минуты я чувствовал себя птицей, парящей высоко-высоко в небе…

Бетси невольно залюбовалась парнем. Его красивое мужественное лицо озарилось каким-то внутренним светом. Она живо представила себе эту картину: цирк, перекрестье канатов под куполом и трое людей в блестящих трико, проделывающих невероятные трюки над лежащей где-то далеко внизу ареной.

– Зачастил к нам в цирк один неприятный старик. У него было хищное лицо, а когда он усмехался, то его физиономия производила совершенно жуткое впечатление. Какая-то адская смесь похотливости, алчности и цинизма. Почти каждый вечер он приходил на представление, садился неизменно в первом ряду и наблюдал, наблюдал за мной. От его взгляда становилось не по себе…

Спустя пару недель, старик, представившийся как Педро Сарасса, обратился к отцу Хоакина с предложением отдать юношу ему на обучение. Как оказалось, он и сам бывший циркач, имевший в Акапулько свой небольшой бизнес. Парень понадобился ему для прыжков со скалы в воду. Есть в Мексике такой смертельно опасный номер. Выполнить его способен не всякий. Хоакин, по мнению Сарассы, был для этого идеальной кандидатурой. Хорош собой, ловкий, спортивный.

– Он может загребать сумасшедшие деньги! – убеждал старик родителей юноши. – Куда там вашему цирку! Юные сеньориты отдадут последние деньги, что полюбоваться на его прыжок. Да и среди почтенных сеньоров найдется немало охотников посмотреть на номер вашего сына!

При этих словах он как-то пошло и двусмысленно захихикал. Мать, вспыхнув до корней волос, тут же залепила старикашке звонкую и увесистую пощечину. Тот даже зубами щелкнул.

Отец вышиб Педро на улицу и пригрозил, что если он еще раз попадется ему на глаза, то останется инвалидом.

А вскоре, выполняя, в общем-то, несложный трюк, отец сорвался с трапеции и, не сумев произвести захват, упал вниз. Хоакин на всю жизнь запомнил этот ужасный миг. Яркие огни, тревожный крик матери, долгий, как в замедленном кино, полет отца. Мимо защитной сетки. Глухой удар головы о барьер. Кровь…

Отца похоронили, а вскоре сошла в могилу и мать, угасшая от туберкулеза. Оставшись один, Хоакин продолжал выступать в цирке. Но платили ему мало. Собственного номера у него не было. Приходилось быть чем-то вроде статиста.

Тут снова объявился Педро Сарасса. Он сулил юноше груды золота, соблазнял сказками о райском городе Акапулько, где полно богатых «гринго», мечтающих расстаться с лишними деньгами. Молодой человек долго не сдавался, памятуя гнев отца и возмущение матери. Но нужда взяла свое. Хоакин очутился в Акапулько.

Этот курорт и впрямь был райским уголком. Тенистые пальмовые аллеи, роскошные отели и особняки, золотые пляжи, бассейны, масса красивых девушек в бикини. Глаза разбегаются от обилия обнаженных загорелых тел.

У Хоакина был свой особый аттракцион – ночной прыжок со скалы в воду.

Ровно в полночь он готовился к полету с высоты сто двадцать футов. Все дело состояло в том, чтобы при падении вниз угодить прямо в приливную волну. Важно было каждое мгновение. Иначе неминучая гибель. Прыгал парень в узкий залив глубиной всего десять футов. Все его дно было усеяно острыми камнями. Поэтому нужно было заранее осмотреть скалу и привязать на веревке лист белой пергаментной бумаги, чтобы различить в опасную минуту линию прибоя.

Зрителей всегда было предостаточно. По всему городу Педро расклеил яркие афиши, на которых был запечатлен Хоакин, парящий в воздухе над пенящейся кромкой моря.

Старик был прекрасным режиссером. Ему удалось поставить по-настоящему драматическое действо.

В полной темноте поднимался молодой человек на вершину утеса. И тут на него фокусировались лучи трех прожекторов. В их скрещении обнаженная фигура прекрасного юноши сверкала и переливалась. Перед каждым восхождением Сарасса давал Хоакину пузырек с ароматическим маслом, которым парень должен был натирать тело. Педро также требовал от прыгуна, чтобы тот выступал совсем без одежды. Однако не сумел совладать с его врожденной застенчивостью и скромностью. Чресла парня прикрывали узенькие плавочки телесного цвета.

Воздев руки к небу, юный атлет обращался к Создателю с пылкой молитвой даровать ему благополучное завершение прыжка. Это так комментировал происходящее сам Педро через громкоговоритель, чтобы разжалобить зрителей. На самом деле перед каждым полетом Хоакин устремлял свои помыслы к теням родителей, обещая им, что прыгает «первый и последний сезон», а потом обязательно найдет себе приличную работу.

Сомкнув ступни и подняв высоко вверх два пылающих факела, юноша становился на край площадки. На зрительской веранде гасли огни. Лишь луч одного из прожекторов тревожно метался вверх-вниз, готовый совершить полет вместе с прыгуном. Толчок, и Хоакин летит, раскинув руки в стороны, чувствуя напряжение в каждой мышце. Зрителям видны две огненные линии и белая стрела летящего вниз тела.

Сколько раз врезался он в холодную, соленую воду и выныривал под аплодисменты и бравурную музыку Вагнера.

У Хоакина стали водиться деньжата. Появились и юные поклонницы его таланта. Свой уход он отодвинул сначала на следующий сезон, потом еще на один…

Однажды Хоакин опоздал. Всего на полсекунды. Волна ушла, утянув с собой лист бумаги…

Он упал в обмелевший залив возле самой скалы. Когда его выловили, парень все еще был без сознания.

Все заработанные деньги ушли на лечение. Когда он был здоров, то казалось, что денег целая куча. Но пришла беда, и куча превратилась в жалкую горстку медяков.

Молодой человек охромел. Не могло быть и речи о какой-либо приличной работе. Кому нужен калека?

Устроился продавать лотерейные билеты. Небольшой навар, но на кусок хлеба и бутылку пива хватало.

Часто накатывала жуткая волна отчаяния. Он вновь и вновь обращался с упреками к Богу, к покойным родителям, но в глубине души осознавал, что во всем виноват сам. А потому плакал и каялся, моля небо о снисхождении.

И Господь смиловался над ним, послав сеньора Васкеса. Тот как-то выбрался по делам в Акапулько и заприметил Хоакина. Чем-то ему парень понравился. Такое бывает между людьми. Пробежит некая искра и зародится симпатия.

Подозвав его к себе, Мигель скупил у юноши половину билетов, угостил ужином и попросил рассказать свою историю. А затем…

Хоакин до сих пор не может поверить в происшедшее. Этот богатый, надменный сеньор, окруженный толпой тяжеловесных телохранителей, вдруг… заплакал как малое дитя. Юноше не раз приходилось повествовать о своей судьбе покупателям лотереек. Бывало, что те также расчувствовались, покупая у него сразу пять, а то и целый десяток билетов.

Но Васкес.

Он поместил парня в лучшую клинику. Там его ногу собрали и восстановили буквально по кусочку. Потом полгода Хоакина наблюдал японский врачеватель, сотворивший настоящее чудо. Хромоты словно не бывало. Как это удалось мудрецу Хитамото, о том лишь небесам ведомо.

Но это еще не все. Хитамото-сан обучил его древнему воинскому искусству. Когда Учитель устроил Хоакину выпускной экзамен, присутствовавший при этом Васкес захрюкал от восторга и заявил, что деньги, затраченные на лечение парня, не были выброшены на ветер, а стали хорошим вложением капитала.

– С тех пор я рядом с ним, – закончил свою повесть молодой человек. – И готов отдать за Мигеля свою кровь до последней капли. Как, впрочем, и остальные его ребята. Почти для каждого из них он сделал что-то такое, как и в моем случае.

Бетси почувствовала, что лучше ничего не говорить. Любые слова тут будут лишними.

Интересно, а есть ли кто-нибудь или что-нибудь, ради чего она готова была бы отдать свою кровь до последней капли? Элизабет раньше как-то никогда об этом не задумывалась. Рассказ Хоакина разбередил ей душу.

Смотрела на бархатную подставку, на которой лежало золотое сердце Уицилопочтли, и продолжала напряженно думать. Стоит ли этот кусок старого желтого металла с десятком рассыпанных по нему красных камешков того, чтобы ради него в очередной раз пролилась кровь? Не проще ли отдать его «бледнолицым» без лишних сомнений?

Если бы эта вещь принадлежала лично ей, то никаких колебаний по поводу расставания с артефактом мисс МакДугал не испытывала бы. Случайно пришла в руки, так же случайно и уплыла из них. Такова жизнь.

Однако предмет – собственность сеньора Васкеса. Принимать решения за него Бетси не в праве. Её на это никто не уполномочивал.

В принципе, весь рассказ Хоакина девушка восприняла как некое пространное доказательство одной короткой теоремы: всем, что находится в этом доме, владеет Мигель Васкес. Людьми, животными, мебелью, утварью. И лишь ему надлежит распоряжаться всем этим имуществом.

Что ж…

Элизабет не без сожаления в последний раз взглянула на артефакт. Что-то с ним было не то. Сегодня девушка не ощутила той ауры, которая окутывала золотое сердце. Предмет как будто «погас». Или он тоже предчувствует недоброе?

Взяла его в руки. Да нет, вроде бы, все в порядке. Разве что блеску чуток прибавилось. Наверное, коротышка распорядился почистить. Вот профан! Что для него благородный налет древности? Очевидно, он из той же породы людей-птиц, которых завораживает все блестящее и переливающееся.

Положив золотое сердце в деревянный ларчик, Бетси поставила его в сейф и захлопнула тяжелую дверцу. На ней сразу же появились разноцветные мигающие огоньки. Как пояснил девушке хозяин дома, этот титановый ящик был снабжен атомным замком. Открыть его можно было лишь с помощью «родного» ключа, хитрой специальной комбинации-шифра и ультразвукового сигнала. Если что-нибудь из этого замку «не понравится», покажется подозрительным, включается сигнал на уничтожение и через полминуты сейф вместе с содержимым взлетит в воздух. Закрывался ящик предельно просто: захлопнул дверь, и все.

Ни ключа, ни шифровой комбинации, ни ультразвукового свистка Васкес ей не дал. Сейф так и стоял наполовину прикрытым. Девушке «в случае чего» нужно было только положить туда артефакт и хлопнуть дверцей.

Вот она и хлопнула.

Внезапно англичанке показалось, что мимо нее прошелестел легонький ветерок. Хорошо натренированными глазами она успела заметить размытые очертания человеческой фигуры.

«Ага! – подумалось. – Мексиканский ниндзя продолжает верно служить своему спасителю».

Она помахала рукой невидимке и отправилась спать, довольная собой и своим поступком.

Выспаться этой ночью ей не удалось.

Едва девушка смежила глаза и провалилась в сладкую дрему, как была разбужена громким лаем собак и беспорядочными выстрелами.

Она метнулась к окну и выглянула наружу. Глазам представилось жуткое и одновременно завораживающее зрелище.

Кто-то неведомый атаковал ранчо сеньора Васкеса.

Сначала ей удалось рассмотреть точь-в-точь такую же картину, как и несколько дней назад.

Сбившиеся в кучу люди и собаки, вокруг которых в воздухе, на высоте четырех-пяти футов над землей, носятся разноцветные шары. Фейерверк? Осветительные ракеты военных? Шаровые молнии? Гигантские насекомые?

Да. Точно! Кружение этих гигантских светляков походило на атаку неведомых насекомых. Волна их накатывает на людей и животных, те делают неуклюжие попытки отогнать зловредных мошек, на миг им это удается, но затем начинается все по новому кругу.

Вой ротвейлеров переходит в пронзительный, захлебывающийся визг. Господи, неужели эти твари уничтожили всех собак?

Светящиеся шары выстроились в одну линию и зависли над землей. От людей их отделяло не больше десятка ярдов. Ранчерос Васкеса тоже выстроились. В две линии. Те, кто были в первой, присели на корточки, а парни из второй взяли ружья наизготовку.

«Фейерболы» окутались белесым туманом. Не ожидавшие такого поворота дел ранчерос, не долго думая, сделали нестройный залп. Огненные дорожки пронзили бледные клубы тумана. Он потихоньку стал рассеиваться…

Напротив ранчерос стояли семь человекообразных фигур в черных балахонах.

Бетси до крови закусила губу. Эти фигуры словно вышли из того ночного кошмара, который привиделся ей накануне поездки в Мексику.

– Кто это? – раздался рядом испуганный шепот Труди.

Полуодетую брюнетку колотила нервная дрожь. Ночной шум разбудил ее и она прибежала искать защиты и утешения у кузины.

Элизабет покачала головой.

«Черные» пошли в атаку. Они двигались медленно и бесшумно, как будто не касаясь ногами земли. Просторные балахоны делали их похожими на морских скатов.

Одна из фигур приблизилась к прижавшемуся к земле полуоглушенному ротвейлеру. Пес попытался цапнуть врага, но тот схватил собаку за ошейник и поднял высоко над землей. Окрестности огласились жалобным повизгиванием. Левой рукой чернобалахонник схватил несчастное животное за задние лапы, а затем правую перенес с ошейника на передние конечности ротвейлера. Подняв собаку высоко над головой, он стал трясти свою жертву в воздухе, как погремушку. Потом сильным резким рывком развел руки в стороны. Погремушек стало две.

Регентруда булькнула, сложилась пополам и умчалась в туалет. Элизабет с широко открытыми глазами продолжала вглядываться в то, что происходило на поляне перед домом.

Ранчерос тоже оцепенели от жуткого зрелища. Между тем оно повторялось и повторялось, и вскоре вся семерка «черных» обзавелась чудовищными погремушками.

Защитники ранчо дали прицельный залп. Бетси видела, что пули явно достали не одну фигуру в черном. На какое-то мгновение семерка остановила свое наступление, будто собираясь с мыслями: падать или нет. Никто не упал.

«Господи, да что же это? Кто они и откуда?»

Вероятно, то же самое подумали и люди Васкеса. Сделав еще два или три совершенно бесполезных залпа, они побросали огнестрельное оружие и взялись за холодное.

Вперед вышел плечистый парень в кожаной одежде ранчерос, с широкополым сомбреро на голове. Выставив руку с зажатым в ней длинным мачете, он сделал левой рукой приглашающий жест. Дескать, подходи, гад. Острие мачете плавно, как опасная бритва, правящаяся об оселок, ходило взад-вперед. Парень в сомбреро слегка присел, точно изготовившийся к прыжку зверь.

Навстречу ему выступил один из чернобалахонников. В два шага он преодолел расстояние в пять футов, оделявшее его от ранчерос. Парень взмахнул мачете и два раза, крест-накрест ударил по фигуре в черном. Противник слегка откинул корпус назад. Промах. Еще пару ударов клинка. Тот же результат.

«Черный» погрозил одной из своих ужасных «погремушек». Пока ранчерос на мгновение отвлекся, субъект в балахоне нанес ему ошеломляющий удар вторым «матарасом». Как раз по голове. Сомбреро сорвалось и летающей тарелкой медленно опустилось на землю в нескольких футах от побоища. Парень зашатался и, выпустив из рук оружие, схватился за голову. Чернобалахонник вскинул свои «погремушки» еще и еще раз. Молодой человек кулем свалился на землю.

Нападающий пнул носком распростертое у его ног тело, перевернув его на живот. А затем…

Бетси содрогнулась от ужаса и отвращения.

Жуткое существо принялось ритмично выбивать своими «колотушками» дробь прямо на спине парня. От каждого нового удара тело содрогалось в страшных конвульсиях. Пока, дернувшись в последний раз, вовсе не застыло.

Монстр, подняв руки высоко вверх, издал победный вой, который подхватили шестеро его соратников.

Это стало последней каплей, сломившей броню решимости защитников ранчо. Побросав свое оружие, они кинулись врассыпную. В спасительную тьму. К колючей кактусовой изгороди. Только бы подальше от дома. Подальше от чудовищных оборотней.

Странная семерка не стала преследовать убегавших. Как видно, не они были целью появления чернобалахонников на ранчо сеньора Васкеса.

Все так же медленно, как бы паря над землей, «черные» двинулись по направлению к дому.

У Элизабет МакДугал проснулась маленькая надежда.

Рис! На пороге рассыпан рис! А вдруг это поможет? И джумби, если это, конечно, они, застрянут там до самого рассвета, перебирая заветные белые зернышки.

Существа в черном и впрямь на какое-то время замешкались у парадной двери. Однако совсем ненадолго. Старое поверье не сработало. Они просто решили разделиться на две группы. Четверо продолжили возиться с дверными засовами, а трое пошли вокруг дома, пробираясь к черному входу.

Девушка в одно мгновение облачилась в легкую удобную одежду, не стеснявшую движений. На ноги обула походные полусапожки со специальными металлическими носками и шипованной подошвой. Шипы тоже были металлическими.

Выскочив в коридор, она заперла дверь своей спальни на ключ, таким образом попытавшись обезопасить Труди, все еще не выходившую из туалета. Пусть посидит. Вдруг до нее не доберутся. Ведь нападавшим явно нужны были не люди. Бетси уже догадалась, что привело их сюда.

Девушка пробиралась к кабинету Мигеля, расположенному в другом крыле дома. Сначала нужно было спуститься вниз, а затем снова подняться по другой лестнице.

Осторожно, чтоб, упаси боже, не скрипнула половица или ступенька, Элизабет начала сходить на первый этаж. У самого подножия лестницы она замерла и едва не лишилась чувств. Там в луже крови плавало тело одной из горничных. Проглотив подступивший к горлу комок тошноты, мисс МакДугал склонилась над несчастной девушкой. Бедняжка была без сознания, но жива. Кто-то всего лишь сильно ударил ее по голове и поцарапал правую щеку и руку. Раны кровоточили, однако не были слишком глубокими и смертельными.

Посредине холла лежало еще два тела. Охранники. Бедных парней отделали похлеще, чем горничную. Возможно, они пытались оказать сопротивление, и это подзадорило нападавших. На молодых людях буквально не было живого места. К счастью, они тоже были всего лишь в глубоком обмороке.

Не успела она пройти и двух ступенек вверх, как кто-то схватил ее за руку. Бетси обернулась и столкнулась лицом к лицу с одним из чернобалахонников. Времени на раздумья не было. Девушка быстро перенесла вес тела на левую ногу, слегка согнув ее в колене. Немного потянув на себя руку, вызвала противодействие противника, который с невероятной силой сжал ладонь Элизабет. Ей стало больно, на глазах выступили слезы. Но она сумела совладать с собой и, быстро подняв согнутую в колене правую ногу, нанесла жесткий удар ребром правой стопы точно в пах «черного». Тот совсем по-человечески охнул и согнулся пополам. Мисс МакДугал добавила ему кулаком по макушке, постаравшись вложить в удар весь накопившийся страх, всю ненависть и омерзение, которые она чувствовала к этим уродам.

После этого, не дожидаясь, пока монстр придет в себя, Бетси ринулась вверх по лестнице, потом пробежала по коридору и очутилась в кабинете Мигеля Васкеса.

«Не успела!» – в бессильной злобе подумала девушка, увидев спину, прикрытую черным балахоном. Существо возилось у сейфа, обнюхивая его и легонько поколачивая по титановым стенкам своими «погремушками».

– Нет! – воскликнула англичанка, представив все последствия этих ударов.

«Черный» медленно повернулся к ней лицом. Вернее, передом, так как лица его не было видно из-под надвинутого по самый подбородок капюшона.

Монстр что-то прорычал гортанным голосом. К своему удивлению Элизабет почти разобрала сказанное существом. Это был какой-то смутно знакомый, но вполне человеческий язык. Ей уже приходилось слышать подобное.

Странно, но девушке почудилось, что чернобалахонник всего-навсего поприветствовал ее. Бросив на пол одну из «колотушек», существо стянуло с головы колпак.

Да, так и есть. Бледнолицый двойник Саймона Джентри и того типа, что подходил к ней в Туле. Но не сам посланник.

Мужчина вполне дружелюбно улыбнулся ей, обнажив два ряда острых акульих зубов. А затем кивнул головой в сторону сейфа.

Бетси развела руками:

– Нет ключей!

Зеленушный недоверчиво хмыкнул и, отвернувшись от нее, снова примерился ударить по сейфу жутким «матарасом».

– Нельзя! Сейчас сейф взорвется! – предупреждающе завопила мисс МакДугал и повисла на руке человека в черном.

Тот брезгливо стряхнул ее, да так сильно, что девушка отлетела к письменному столу.

– Сиу, – пригрозил он ей «погремушкой», – итль!

«Боже мой! – озарило вспышкой мозг. – Да это же науатль – диалект, на котором говорили индейцы Мезоамерики!»

– Итль! Итль! – закричала и она. – Нет! Микицтли! Смерть!

«Черный» резко дернулся и непонимающе уставился на Элизабет.

Как же ему объяснить? В ацтекском языке не было таких сложных понятий.

Мужчина в черном балахоне ни с того ни с сего начал втягивать носом воздух. Завертел головой по сторонам, как будто кого-то высматривая. Громко чихнул, потом еще раз. Выронив свое страшное оружие, он принялся тереть кулаками глаза.

– Кимичтин! – обиженно завопил он.

«Мышь? При чем здесь мышь? Или нет, «кимичтин» – это же еще и «разведчик»! Какой разведчик? Где?!»

– Кимичтин! – обиженно завопил он.

«Мышь? При чем здесь мышь? Или нет, «кимичтин» – это же еще и «разведчик»! Какой разведчик? Где?!»

– Кимичтин! – гнул свое чернобалахонник.

В воздухе мелькнули маленькие серебряные молнии. Широкие рукава одеяния бледноликого оказались пригвожденными к деревянной панели, которыми были обшиты стены кабинета. Новые молнии пришпилили и полы балахона.

Сюррикены? Откуда?

Из небытия вышла высокая стройная фигура.

– Эхекатль! – со священным ужасом уставился на нее зеленушный. – Ветер!

– С тобой все в порядке? – спросил Хоакин.

Бетси не успела ответить. За спиной молодого человека раздалось злобное ворчание, и он оказался в стальном кольце объятий еще одного монстра. Этот был уже без капюшона. Его глаза горели бешеной злобой. Акульи зубы приблизились почти к самой шее Хоакина. Вот сейчас они вопьются в беззащитное тело…

Чем можно помочь?

Девушка лихорадочно зашарила по поверхности стола. Под руку ей попалось что-то острое и холодное. Фу! Игрушка! Сувенирный обсидиановый нож для разрезания бумаги – искусная имитация древнеацтекского ритуального кинжала. Разве же этим поможешь?

Монстр, примерявшийся, как бы удобнее укусить молодого мексиканца, замер. Как и первый, он втянул носом воздух. Разжал руки и отшатнулся прочь от Хоакина, словно от прокаженного. Из глаз бледноликого потекли слезы. Он зашмыгал носом и тоже стал тереть кулаками глаза.

Скептически посмотрев на «оружие», мисс МакДугал подбросила его на ладони, а затем, сильно замахнувшись, послала его в того монстра, который находился возле юноши. Каменное лезвие вошло прямо в сердце чернобалахонника.

Чёрнобалахонник отскочил в сторону и, завертевшись волчком рядом со столом, стал медленно оседать на пол. На глазах у ошарашенной Бетси он стал уменьшаться в размерах. Затем произошла яркая вспышка, словно лопнула мощная лампа, и из сморщившегося на полу вороха одежды в воздух поднялось небольшое фосфоресцирующее облако.

Жизненная сила покинула монстра.

– Текпатль! – зачарованно пробормотал «пришпиленный» и, рванувшись изо всех сил, освободился. Сюррикены с кусочками ткани остались торчать в стене.

Бледнолицый подошел вплотную к Бетси и положил свою правую руку ей на плечо. Другой рукой он ткнул в сторону останков своего приятеля и осуждающе повторил:

– Текпатль! Нож!

Хоакин подскочил к чернобалахоннику со спины и попытался провести пару силовых приемов. Но монстр был нечувствителен к боли.

Угрюмо глянув на юношу, он посоветовал ему:

– Оллин итль! Не двигайся!

И в подкрепление своих слов чувствительно ткнул парня кулаком в живот. Хоакин отлетел к стене.

– Сипактли микицтли! – скорбно молвил бледноликий Элизабет. – Аллигатор мертв!

Насколько девушка поняла, Сипактли – Аллигатором звали убитого ею чернобалахонника.

– Ну, микицтли, – согласилась она и, заметив, что Хоакин успел подняться, глазами показала ему на нож.

Парень, правильно истолковав ее взгляд, поднял убийственный «сувенирчик» из вороха одежды на полу и стал осторожно подкрадываться к собеседнику мисс МакДугал.

– Сиу микицтли! – подвел итог «черный». – Женщина умрет!

– Ну, а это уж дудки! – весело ответила белокурая бестия.

Сделав небольшой шаг назад, она по большой дуге снизу верх провела ладонью правой руки перед глазами противника. Справа налево, чуть касаясь лица чернобалахонника кончиками вытянутых и сжатых пальцев. Мужчина инстинктивно отклонил голову назад, но не ослабил захват плеча Бетси. Она снова провела кончиками пальцев у самых его глаз, и когда ее рука прошла мимо зеленушной рожи, девушка слегка согнула ее в локте. Резкий удар кулака в нос в соединении с ударом ногой в пах отбросил монстра назад. Прямо на нож Хоакина.

– Текпатль! – в последний раз прохрипел «черный» и медленно осел на пол.

Целый рой светящейся мошкары взлетел к потолку помещения.

Молодые люди едва перевели дух, как в кабинет ворвались еще двое чернобалахонников. Увидев останки своих собратьев, они в недоумении замерли, а затем что есть мочи заголосили:

– Сипактли, Чимальпо микицтли!

Чимальпо – Щит, вероятно, было имя второго мертвеца.

Бетси и Хоакин заняли боевые позиции. Парень уже изготовился метать спасительный нож, как на пороге появился третий человек в черном. Девушка узнала в нем посланца мистера Джентри, подходившего к ней в Туле. Очевидно, он был здесь за старшего, так как одного его окрика хватило, чтобы парочка бледнолицых застыла на месте.

– Что за самодеятельность, мисс МакДугал? – обратился он к Бетси на английском языке. – Вам же было сказано, что сегодня ночью мы придем за золотым сердцем. От вас всего лишь требовалось отдать его, и мы убрались бы восвояси без лишних жертв. Но вы решили погеройствовать. Убили двух моих людей. А сделать это не так просто. Чем это вы их?

– Не подходи! – угрожающе выставил перед собой кинжал Хоакин.

– Ага! – удивленно вздел брови бледнолицый. – Текпатль? Понятно! Мисс МакДугал, велите вашему защитнику сложить оружие. В противном случае…

Он щелкнул пальцами. Еще двое «черных» втащили в кабинет извивающуюся змеей Регентруду фон Айзенштайн. Завидев кузину, брюнетка завопила:

– Бетси, прикажи этим ублюдкам немедленно отпустить меня! От них так несет помойкой! И у меня непременно останутся синяки от их лап. Вам никто не говорил, что иногда следует стричь ногти?! – это уже к конвоирам.

Главный сделал какой-то знак, и один из «черных» схватил Труди за горло.

– Эй, придурок припадочный!! – испуганно прохрипело чадо. – Немедленно убери руку, Отелло хренов!!

– Итак, мисс МакДугал, проявите благоразумие, – главарь выжидающе уставился на девушку.

Бетси кивнула Хоакину, и тот бросил нож на пол. К нему сразу же подлетели двое чернобалахонников и скрутили парню руки за спиной. Собирались было хорошенько отделать своего пленника, но их босс не позволил:

– Отдайте нам то, за чем мы пришли, и расстанемся по-хорошему.

– Я не могу этого сделать. При всем моем желании.

– Тогда вы и ваши друзья умрете, а мы все равно заберем то, что не принадлежит никому в этом доме.

– Но, послушайте! – взмолилась Элизабет и внятно поведала главарю о конструктивных особенностях сейфа мистера Васкеса.

Выслушав ее, бледнолицый задумался. Потом вытащил из кармана своего балахона мобильный телефон и, выйдя в коридор, начал вполголоса с кем-то говорить. Как расслышала вполуха Бетси, говорил он на том же науатле. Странно. Если он говорит с Саймоном Джентри, то отчего не по-английски?

Главарь вернулся в кабинет.

– Вы пойдете с нами, – сообщил он и что-то сказал на науатле своим людям.

Что именно, мисс МакДугал не разобрала. Ее лингвистические познания не были столь глубоки.

– Куда это мы пойдем на ночь глядя?! – возмутилась брюнетка.

Ответа она не удостоилась.

Их везли долго. Не особо раздумывая, вампиры воспользовались тёмно-синим микроавтобусом Васкеса, стоявшим в гараже поместья. Затем, когда машина, наконец, остановилась, и связанных пленников выволокли наружу, Бетси поняла, что они находятся где-то в сельве.

Микроавтобус стоял на освещённой лунным светом поляне, посреди которой высились руины чего-то древнего и большого. В свете луны Бетси удалось определить, что некогда эти развалины были то ли ацтекским храмом, то ли очередной пирамидой. Может быть, они составляли одно целое с комплексом в Теотиуакане. Но сюда, как видно, археологи еще не добрались.

Через пролом в стене их грубо затащили внутрь сооружения. Здесь чернобалахонники, наконец-то, отпустили пленников. Вернее, попросту толкнули на холодный скользкий пол, а сами принялись хозяйничать. Зажгли несколько факелов, так что удалось разглядеть обстановку помещения.

Это был квадратный зал примерно сто на сто футов. И где-то столько же в высоту. Стены были украшены традиционными рельефами. Все те же черепа, пернатые змеи, ягуары, ритуальные процессии.

Ярдах в пяти-шести от того места, где лежали пленники, в землю были вкопаны четыре каменных столба, покрытых резьбой. Они слегка напоминали «атлантов» из Тулы. Но в отличие от них не держали в руках оружия. На месте «атль-атльс» из камня торчали круглые кольца. Их назначение стало понятным через минуту, когда обеих девушек привязали к этим столбам, а руки вдели в древние «наручники».

Хоакина ждала иная участь. Парня подняли на руки и торжественно возложили на плоский камень-стол, находившийся посредине зала. Неподалеку от столбов, у которых томились Бетси и Труди.

– Что они собираются с ним делать? – испуганно пискнула брюнетка, заметив, что с молодого человека снимают одежду и привязывают его руки и ноги к таким же каменным кольцам, расположенным по углам «стола».

– Не знаю, – с трудом выдавила из себя Элизабет, хотя и догадывалась, что за зрелище их может ожидать.

– Scheiβe! – выругалась Регентруда. – Не станут же они… рвать у него из груди сердце? Эй вы, гады, отпустите нас немедленно! Я буду жаловаться в Интерпол! В Гаагский трибунал по правам человека!

Чернобалахонники продолжали заниматься приготовлением к страшному ритуалу.

Бетси удивляло вялая, апатичная реакция на происходящее с ним самого Хоакина. Юноша практически не сопротивлялся. Даже ни разу не попытался шевельнуть ногой или рукой. Возможно, он находился в глубокой прострации, вызванной отчаянием и сознанием безнадежности ситуации? Или «черные» незаметно угостили парня неким дьявольским снадобьем, притупляющим силу воли?

Заворожено наблюдая за приготовлениями, Элизабет втайне призналась себе, что в этих ритуалах было что-то возбуждающее, притягивающее, как магнит.

Возможно, так на нее действовал вид обнаженного юношеского тела, распятого на «столе». Ей уже давно не доводилось видеть такого физического совершенства. Рельефные мышцы груди и живота бугрились под гладкой кожей оливкового цвета. Сильные мускулистые руки и длинные стройные ноги были словно вырезаны из мрамора.

Отчего-то вспомнился святой Себастьян. Вот именно так запечатлевали его на своих полотнах многочисленные художники. Совершенное тело атлета с впившимися в него стрелами. И на лице не мука, а экстаз.

Никакой разницы. Разве что Хоакин не стоял привязанным к столбу, а возлежал на смертном ложе. И не было стрел.

– Смотрите, мисс МакДугал! – прогремел под сводами голос предводителя «черных». – Этот юноша умрет! Он настоящий герой, и его кровь послужит добрым напитком для укрепления нашего духа. А потом вы напишите письмо своему другу Васкесу. Если до завтрашнего вечера он не вернет золотое сердце Уицилопочтли, вы тоже последуете за этим юношей в царство мертвых Миктлан.

Он подошел к столу и склонился над телом Хоакина. В его руках Бетси не заметила ни ритуального ножа, ни какого-нибудь иного оружия. Что же он собирается делать?

Главарь припал губами к груди беззащитного юноши и осторожно прокусил кожу. Выступило несколько капель темно-алой влаги. Оборотень слизнул их языком.

– Ты, извращенец! – возмутилась Труди. – А ну отлезь от него, паскуда! Кто тебе дал право кусать моего парня?!

Второй джумби, а Элизабет догадалась, что за существа перед ними, присосался к большому пальцу левой ноги Хоакина. Так ближе к сердцу.

– Это джумби! – пояснила она брюнетке. – Помнишь, Нуньес рассказывал, что они любят пить кровь здоровых молодых мужчин. Она для них имеет особую ценность.

– Ничего себе, коктейльчик! Дороговато будет им это стоить!

Третий чернобалахонник облюбовал для себя левое запястье юноши и приложился к нему с таким восторгом, словно это была нежная ручка первой в Мексике красавицы или местного кардинала-примаса.

Девушки от бессилия только скрежетали зубами.

А Хоакин улыбался. Улыбался так открыто и беззащитно, что просто плакать хотелось. Что Регентруда и сделала.

И тут произошло непонятное. Все трое кровососов одновременно отскочили от стола и принялись усердно отплевываться и вытирать рты. Затем они начали громко чихать, что-то причитая на своем тарабарском диалекте.

– Что, съели? – сквозь слезы усмехнулась брюнетка. – Знай наших!

Джумби по щенячьи скулили и терли глаза.

– Тотек! Тотек! – взывали они к кому-то неведомому.

Воздух рядом с каменным столом, к которому был привязан Хоакин поплыл, и из мутного марева появилась высокая фигура в алом балахоне.

Большое красное пятно мелькнуло перед глазами девушек и остановилось у жертвенника.

Фигура, облаченная в алый балахон, склонилась над телом юноши и осторожно принюхалась. Потом выпрямилась и прикрикнула на «черных». Голос этого нового действующего лица драмы был Бетси знаком.

«Алый» повернулся лицом к ней и медленно снял с головы капюшон.