Песни Беттанорексов

Между прошлым и будущим

Бен Галли сидел в старом скрипучем кресле на крыльце своего дома и, погрузившись в воспоминания, смотрел, как солнце медленно прячется за горизонт. И деревянный двухэтажный дом, и деревянное крыльцо, и деревянное же кресло – все это было сделано его собственными руками, когда-то крепкими и ловкими, а нынче из-за преклонного возраста уподобившимися материалу, с которым он так любит работать, ведь несмотря на свои девяносто три и вытекающие из них следствия старик Бен Галли все еще является первоклассным плотником, известным по всему южному Талесси, и всерьез намерен оставаться им еще минимум лет двадцать, пока старуха с косой не решит наконец, что с него уже, пожалуй, хватит.

Память, до сих пор верой и правдой служащая старику-хозяину, вытащила из своих объемных архивов картины и образы прошлых лет, в которых смерть неоднократно всерьез тянулась к нему своими костлявыми руками. Первый раз – в семнадцать, когда давно уже почивший с миром Дайни Касин узнал о том, что первый раз Бена Галли был с его красавицей-дочерью Зени, тоже семнадцатилетней. Тогда озверевший Дайни за малым не всадил ему плотницкий топор в спину, и только вовремя подвернувшаяся под ноги черно-белая кошка спасла еще толком не начавшуюся жизнь... Второй раз – тоже в семнадцать, три месяца спустя, когда он из-за Зени сошелся в схватке на топорах, плотницких, со своим лучшим другом Карко. Лучший друг Карко оставил ему на всю жизнь шрам на левом бедре, но взамен лишился правой кисти, и так как обмен был неравноценным, дело предали суду и огласке. Не заяви тогда Зени, что беременна от него, семья Карко могла бы добиться наказания в виде усечения левой руки – не правой, потому что было ранение в ногу – но Дайни Касин заявил, что не желает иметь зятя-калеку, так что пусть обвинители идут лесом. Семья Карко отступила, но мстила потом еще долго, и кровная вражда между семьями затянулась почти на двадцать лет.

Зени родила Бену Галли семь сыновей и трех дочерей, так что он уже почти перестал сожалеть о смертях многих друзей и близких, последовавших после того случая. А внуки, правнуки и праправнуки каждой новой улыбкой и детской шалостью только больше убеждали его в том, что все было не зря. Если бы только и они порой не умирали от мечей, топоров, стрел и копий, клыков и когтей зверей, болезней и поветрий... Пятьдесят лет назад, например, страшная чума выкосила треть королевства и унесла с собой многих из тех, кто был Бену дорог. И Зени в том числе. Сам он тоже едва не умер, сгорая от лихорадки, но в конце-концов выжил, выкарабкался с того света, не зная еще, сколько потерял.

Впрочем, семья Карко тогда вымерла вся, так что выжившие смогли спокойно жить дальше.

Старый Бен Галли с силой сжал пальцы на отполированных подлокотниках своего кресла и, совершив некоторое усилие, все же смог встать и сдержать в груди натужный стон. Уже не так гибок и подвижен, как прежде, уже не так легок на подъем.

Спустившись вниз по ступеням крыльца и постояв немного перед домом, он зашел в свою мастерскую, окинул взглядом сгущающийся внутри нее полумрак и вышел, но только для того, чтобы обойти здание по кругу. Зачем, он и сам не знал, но в процессе пару раз остановился, чтобы посмотреть на лениво вращающиеся лопасти мельницы у реки и на тоненькую струйку дыма, поднимавшуюся над противоположной окраиной родной деревни. Дзан Гру, местный кузнец, все еще сидел в своей кузнице, стоявшей на отшибе, и, наверное, снова забыл о времени. А может, срочный заказ у него от кого-то из жителей.

Бен Галли, минуту посомневавшись, наконец решился и отправился в сторону кузницы, предварительно заперев дверь своего дома. Как и старый плотник, кузнец жил один, и они порой навещали друг друга, чтобы отвлечься от работы и за кружкой подогретого вина вспомнить о днях былой молодости. Хотя какой еще молодости, если познакомились они всего двадцать пять лет назад, когда Дзан только приехал в деревню, чтобы занять место погибшего предшественника?

Старый плотник невесело улыбнулся тому, что мысленно назвал прежнего кузнеца погибшим. Уместно ли подобное определение для того, кто под действием злых чар превратился в живого мертвеца? Нет, в конце-концов противоестественное существование известного деревенского мастера Барри Шэла все же прекратилось, но уже после того, как приехал Дзан Гру, и они вдвоем стали свидетелями этого события.

А было так, что двадцать пять лет назад в древних руинах под холмом недалеко от деревни внезапно появился лич, который то ли спал там сотни, а то и тысячи лет, то ли прибыл откуда-то еще. Свою деятельность он начал с того, что обратил в нежить сразу тридцать жителей деревни, которые посреди ночи покинули свои постели и под действием чар последовали за ним, в подземелье.

Многие из деревенских, напуганные этим событием, бежали прочь, а люди, подобные Бену Галли, рискнули остаться. Ведь после повелитель нежити о себе больше не напоминал, да и когда тебе уже под семьдесят, бросать насиженное место совсем неохота. Даже под угрозой превращения в ходячего мертвеца. И потом, тогда он всерьез считал, что его жизненный путь подходит к концу и нет смысла бояться.

Дзан Гру, тогда еще тридцатилетний, по необъяснимым причинам решил, что в деревне с таким опасным соседом для него найдется работа, и она правда нашлась, ведь один только Бен Галли мог за неделю надоесть своими просьбами починить инструменты. Угрюмый и нелюдимый, новый кузнец исправно работал над нехитрыми заказами и однажды, спустя месяц с момента переезда, обратился к старому плотнику за советом по поводу старых балок, поддерживающих крышу бывшего дома Барри Шэла – теперь уже его собственного.

В тот момент, когда Бен Галли закончил осматривать предмет беспокойства кузнеца своим опытным взглядом, в дверь постучались. Дзан Гру открыл дверь, ожидая увидеть кого-то из деревенских, принесших очередной заказ, но ошибся. На пороге стоял парень лет двадцати, внешне ничем не примечательный, если только не считать того ощущения невероятной силы, которое скрывалось за его вежливой улыбкой и в тихом голосе. Позже они узнали, что это был тот самый сын Аркаса, знаменитый Беттанорекс, который спустя год сразил Ведьму Кнарреса, но в тот момент его интересовал только лич, скрывавшийся в руинах.

Просьба Беттанорекса была проста: в подробностях рассказать о той страшной ночи и показать вход в подземелье древних развалин. Так как Дзан Гру был в деревне новеньким, то отвечать на вопросы пришлось Бену Галли, но когда речь зашла об экскурсии к руинам, кузнец не смог остаться в стороне. В итоге пошли втроем, и когда плотник привел великого мага на место...

– Ты что, заснул, старина? – гулкий окрик Дзана рассеял подробную картину воспоминаний, и Бен Галли с удивлением понял, что, наверное, уже несколько минут стоит у деревянной ограды его двора.

– Вспоминал, как Беттанорекс нашу деревню от нежити спас, – ответил старик не без досады. Заснуть на ходу... Неужели он стал таким рассеянным? А ведь живет один, дети и их дети-внуки по соседним деревням разъехались. Как ему быть, когда начнет забывать свое имя?

Бен Галли мотнул головой, отгоняя непрошеные видения себя самого в будущем, неспособного даже ложку ко рту спокойно поднести или спрашивающего бродячую собаку о том, где он живет – его дед, Шай Галли, доживал свои последние годы именно таким. Правда, это началось, когда ему за сотню перевалило.

– Четверть века с тех пор прошло, – Дзан, казалось, не заметил огорченного состояния старого плотника. – Я тебя уже тогда дряхлой развалиной считал, а ты вон до сих пор как молодой по деревне рассекаешь. Чего забыл у меня? Вино на прошлой неделе кончилось!

Старик только рассмеялся в ответ и зашел во двор. Дзан Гру давно уже перестал быть нелюдимым отшельником, из которого слово клещами не вытащишь, и с возрастом все чаще позволял себе шутить. Правда, люди, знающие его недостаточно хорошо, не могли сразу разобраться в том, когда он костерит их отборной руганью всерьез, а когда выражает свое одобрение, подбирая самые крепкие ругательства из орочьего языка, ведь фраза «Грысмус шабана ецу таха, дзаги тху еши наквенбрак» звучала из его уст с одинаковой интонацией независимо от того, разозлила ли его оплошность одного из подмастерьев или понравилась работа, которую ученик смог-таки выполнить после нескольких месяцев упорных тренировок с молотом и раскаленным металлом. К слову, таким образом молодые люди, сумевшие пройти у него полный курс обучения, получали полную невосприимчивость к словесным оскорблениям...

Кузнец охотно впустил старика в дом и усадил за стол, и только потом уже умылся и переоделся после кузни – Бен Галли пришел как раз к тому времени, когда Дзан заканчивал свою работу.

– А будь женат, горячий ужин ждал бы тебя на столе, – старик с улыбкой наблюдал за тем, как кузнец разжигает очаг и ставит на него котелок с гречневой кашей.

– Стар я уже, чтобы пару себе искать, – проворчал в ответ Дзан.

– В твои-то годы? – Бен Галли расхохотался. – Встреть я сейчас девку, в которой будет хотя бы половина ума и красоты моей Зани, в жены возьму не раздумывая! А ты... Мальчишка ты еще совсем!

– Отвали, зугзун старый!

– И потом, жениться тебе, значит, поздно, а по женам чужим кровь еще играет? Нет, с одной стороны оно и верно, дело сделал и свободен, но если так и дальше будешь продолжать, то кто через десять лет тебе кружку воды к кровати поднесет? Дети – они ведь для того и нужны, чтобы в старости было кому помогать.

Дзан Гру, понимая, что старика одними только словами не заткнешь, вытащил наконец из подпола полную бутыль вина местного разлива.

– А сам-то, – проворчал кузнец, разливая по деревянным кружкам алую жидкость. – Где они, твои дети и внуки?

– Нечего им здесь делать, – отрезал Бен Галли. – Я о себе и сам позаботиться могу!

После раздраженных слов старого плотника в комнате повисла неловкая тишина.

– Ладно, я не для того пришел, чтобы на повышенных тонах тут с тобой разговоры вести. Извини, – Бен Галли, как мог, извинился.

Кузнец улыбнулся:

– Да, ты пришел, чтобы окончательно добить мои запасы расельского...

– Все равно оно тебе задаром досталось! – Бен Галли напомнил, что пять кувшинов вина были найдены Дзаном в сломанной и брошенной повозке недалеко от деревни.

– Но тащил я кувшины на своем собственном горбу!

Старик рассмеялся:

– Разумеется! В противном случае ты бы не смог прикарманить их все.

Дзан Гру только отмахнулся от развеселившегося старика, а потом внезапно нахмурился и спросил:

– Слушай, Бен... Вайри так и не нашли?

– Нет, – Бен Галли отодвинул в сторону тарелку с кашей, а потом, немного подумав, и кружку с вином.

– Полгода уже прошло?

– Да, полгода.

Вайри – одна из правнучек Бен Галли – родилась умственно отсталой, и даже к семнадцати годам не смогла толком научиться говорить. На редкость глупая и несообразительная, она с трудом усваивала даже самые элементарные знания, и очень долго лишним грузом висела на своих родителях, не принося им никакой пользы. Старый плотник не раз предлагал забрать ее к себе – внук с семьей живут в соседней деревне – но каждый раз ему отказывали, объясняя, что не желают обременять старого человека бесполезным ртом.

Полгода назад Вайри пропала. Как именно это произошло, толком объяснить внук не смог, но Бен Галли подозревал, что она просто сбежала из дома после очередной порки, ведь то, что внук наказывает ее за частые оплошности и неумелость в крестьянском хозяйстве, секретом для него не было.

– Знаешь, я ее видел всего пару раз, поэтому не запомнил, какого цвета у нее глаза были, – осторожно произнес Дзан Гру.

Старый плотник нахмурился:

– Карие. К чему ты вообще ведешь?

Кузнец помялся немного, но все же решился и сказал:

– Я когда в город ездил, встретил на площади девушку, у которой лицо было все татуировками покрыто, а волосы с головы сбриты начисто. Рост и возраст у нее такой же, как и у Вайри, черты лица, если татуировки свести, тоже, скорее всего, будут как у нее. Вот только глаза зеленые, и яркие-яркие, аж светятся. Как увидел, подумал еще, что ведьма.

– А что, стража ею не заинтересовалась? – спросил Бен Галли.

– Забыл, где живем? – едва не всплеснул руками Дзан. – Кнаррес под боком, а Беттанорекс уже лет двадцать как умер. Никто ее трогать не хотел, тем более что и она никого не трогала – так, просто по площади шлялась, что-то свое высматривала.

Старый плотник нахмурился.

– Кнарреская нечисть к нам редко забредает. Талесси не поддерживает Белые Башни, поэтому им тут и делать нечего, – немного подумав, он сплюнул через левое плечо и постучал по деревянной столешине.

– Выпьем за то, чтобы так продолжалось и дальше! А ведьма та... Может, купить чего хотела? Кто их, нелюдей, разберет?

Бен Галли, соглашаясь, поднял вверх свою кружку, но слова Дзана о том, что вероятная прислужница Кнарреса похожа на Вайри, прочно засели в его голове.

Через неделю после разговора Бена Галли и Дзана Гру тихая размеренная жизнь деревни закончилась. Кто-то из местных охотников видел, как камни древних руин вспыхнули в ночи ядовито-зеленым светом, а земля под ними издала чудовищный жуткий стон. Утром же в деревню пришли странные люди с безжизненными глазами и сообщили, что с этого дня она и все окрестные селения переходят в подчинение Кнарреса.

Чуть позже Бен Галли услышал, что флаги королевства нечисти взвились над всеми городами и замками Талесси в пределах трех дней пути от границы с Кнарресом.

– Как это так: война идет, а войск противника не видно? – удивился он.

– Пределы Кнарреса не покинуло ни одного крупного отряда, – ответили ему. – Замки и крепости захватывают могущественные чародеи с прислуживающими им неуязвимыми чудовищами.

– Темные настали времена... – с печалью произнес плотник. – Маги Белых Башен уже не те, что раньше.

– Это не так, – возразили ему, – нынешнее поколение на порядок сильнее того, что было до Беттанорекса. Но враг еще искуснее и могущественнее. Бессмертная Ведьма Кнарреса, Дарр Темный и остальные ничем не уступают величайшему из магов.

Бен Галли, не сдержавшись, двинул кулаком в ухо своему источнику ценных сведений и закричал:

– Да что ты знаешь о Беттанорексе, сопляк?! Ты хоть представляешь, на что он был способен? Видел дыру в земле, которая в центре развалин находится? Полтораста шагов, если мерить поперек, а дна ее даже в ясный полдень не рассмотреть! Четверть века назад Беттанорекс сделал ее, когда на моих глазах обрушил само небо на нежить-чародея и упокоил его навеки-вечные! Да если бы были в Кнарресе такие же, как и он, давно бы нечисть всем Севером правила!

Оставив жертву своего негодования валяться в пыли посреди деревни, Бен Галли отправился к кузнице, надеясь, что беседа с товарищем поможет выбросить из головы тревогу и горечь. И не сразу сообразил, что незнакомая темноволосая девушка, шагающая сзади, следует именно за ним.

– Чего тебе надо? – плотник резко остановился и развернулся, когда окончательно убедился в том, что его преследуют.

– Я слышала, как вы говорили о том, что видели Беттанорекса, – незнакомка совсем не испугалась грозного голоса старика, а он, в свою очередь, отметил, что девушка весьма недурна собой, хотя и не красавица. Тонкие черты лица и большие светлые, серо-голубые глаза намекали, что старый плотник имеет дело с аристократкой, но не чистых северных кровей, а южной примесью, так как в оттенке чистой и ухоженной кожи присутствовала естественная смуглость, совсем небольшая, но усиленная легким загаром. И кого-то напомнило ему лицо девушки, но кого именно, сразу вспомнить он не смог.

«Может, у нее в деревне родственники есть?» – подумал Бен Галли, а потом ответил:

– Да, видел, и не я один. А тебе-то что?

– Интересно послушать о нем из уст очевидцев. Я слышала, что двадцать пять лет назад он спас эту деревню от лича, и ищу кого-то, кто мог бы видеть их бой. Вы, я так понимаю, присутствовали лично? – ее голос, тихий и чуточку хрипловатый, звучал довольно уверенно и настойчиво для того, чтобы плотник не отправил незнакомку сразу куда подальше.

– Эти земли под властью слуг Кнарреса. Если ты одна из них, то проваливай. Если нет, то хочу сказать, что глупо разгуливать здесь без оружия и в мужской одежде, потому что если тобой заинтересуются слуги чернокнижников, ничего хорошего из этого не выйдет.

Девушка улыбнулась, но без лишней самоуверенности.

– Я – боевой маг Белых Башен, и могу за себя постоять.

Бен Галли, хлопнув ладонью по лбу, резко схватил явно недалекую чародейку за рукав дорожной куртки и потащил за собой к дому Дзана Гру.

– Свалилась на мою голову... Тебе жить надоело говорить об этом вот так открыто?

Девушка, растеряно следуя за рассвирепевшим плотником, не пыталась высвободиться, а когда убедилась, что в пределах слышимости не осталось ни одного любопытного уха, решила, наконец, представиться:

– Мое имя – Валерика Беттанорекс. Может, вы теперь проявите ко мне хотя бы каплю почтения и назоветесь сами?

Дыша через раз и постоянно оглядываясь, Бен Галли завел Валерику во двор Дзана, готовый в любой момент закрыть ее своим телом даже от самого случайного взгляда. С подозрением косясь на пеструю кошку, сидящую на заборе, он без стука открыл дверь в дом кузнеца и насильно втолкнул девушку внутрь, точно зная, что Дзан внутри.

– Ты не поверишь, когда услышишь, кого я привел... – Бен Галли осекся, когда увидел, что кузнец в доме не один.

– Ты тоже не поверишь, когда узнаешь, кто ко мне в кузницу зашел попросить снаряжение починить, – ответил Дзан, внимательно рассматривая новую гостью.

Плотник, в свою очередь, оценивал высокую русоволосую девушку в дорожной одежде, сидящую за столом, на предмет представляемой ею вероятной опасности для дочери Беттанорекса. Шпион Кнарреса она или нет, сразу определить он не смог, но заметил, что вооружена гостья Дзана до зубов. Самый крупный образец колюще-режущего находился не в ножнах, а был завернут в серую ткань и лежал у девушки на коленях.

– Ливия Геммарекс, – представилась она, вставая из-за стола и протягивая раскрытую ладонь для рукопожатия.

– Бен Галли, деревенский плотник, – старик, услышав имя еще одного великого рода Севера, немного успокоился. – Зачем вы прибыли в наше захолустье, госпожа? – перейдя сразу к вопросам, он надеялся отсрочить момент представления Валерики, стоявшей рядом и с любопытством рассматривающую воительницу.

– А кто вы? – Ливия вопрос проигнорировала и обратилась к дочери Беттанорекса напрямую.

Валерику не смутил тон, подразумевающий массу неприятностей всевозможного рода в том случае, если ее ответ не понравится любительнице мечей, и она не без стали в голосе спросила:

– Чем вы докажите, что принадлежите к великому роду Геммарексов?

– Не вижу смысла доказывать свое право крови незнакомке.

– Не вижу смысла представляться сомнительным личностям на землях, захваченных Кнарресом, – Валерика полностью сымитировала интонацию, с которой Ливия ответила на ее вопрос.

Геммарекса хмыкнула, а потом неожиданно бросила на пол серебряную монетку, вспыхнувшую при ударе о деревянные доски ярким белым светом. Бен Галли отшатнулся, прикрыв глаза рукой, а вот Валерика отреагировала немного иначе, просто выставив перед собой ладони.

– «Лунная монетка»? – девушка узнала один из артефактов отца.

– Ты – маг? – Ливия успела заметить почти прозрачную синюю стену, вспыхнувшую в воздухе и тут же растаявшую. И ей не понравились скорость и способ, с которыми защитное заклинание было создано – рефлекторно, без участия сознания.

– Да, – Валерика не видела смысла отрицать очевидное. – Но ты также можешь подумать, что я – гомункул-оборотник третьего поколения, на которых «лунная монетка» не действует и которые тоже используют магию.

Ливия, уже вытащив кинжал из ножен, оскалилась.

– Третье поколение использует каннари-ал. На всем Севере не осталось ни одного адепта этого искусства, а маги Белых Башен используют в бою старые школы, усовершенствованные Беттанорексом.

– Эта девушка – человек, а не какой-то монстр! – Бен Галли, поняв только, что дочери Беттанорекса открыто угрожают, встал между ней и Ливией.

– Тогда она может быть ученицей Дарра Темного.

– Ты так уверена в том, что на всем Севере не осталось никого, хранящего секреты каннари-ал? – спросила Валерика, не демонстрируя открыто каких-либо мер, предпринимаемых для отражения возможного нападения или совершения превентивного удара.

– Нет, но лишняя осторожность не помешает, – Ливия не спешила убирать оружие, но градус напряжения в воздухе начал постепенно спадать.

Конфликт был полностью исчерпан, когда Валерика Беттанорекс наконец назвала себя, а Бен Галли и Дзан Гру подтвердили ее внешнее сходство со знаменитым магом. И ни от кого не укрылся странный взгляд, который Ливия бросила в сторону своего меча, завернутого в ткань.

– Я узнала, что в руинах рядом с этой деревней укрылась вместе с отрядом оборотников третьего поколения одна из кахайи – темных чародеев на службе у Ведьмы Кнарреса. Беттанорекс и маги Белых Башен однажды истребили их полностью, но теперь они возродились вновь, и с их помощью силы Кнарреса берут под контроль это королевство. Возможно, – Ливия обратилась к мужчинам, – вы видели ее. Ярко-зеленые глаза и татуировки по всему телу сложно не заметить.

– Видел похожую, – произнес Дзан, – в Аглане, две недели назад. Но может быть, то другая была.

– Кахайи не так много, чтобы отправлять сразу двоих в это графство, – ответила Ливия пренебрежительно. – Что-нибудь странное в ней заметили?

– Кроме татуировок и цвета глаз? – на всякий случай уточнил кузнец.

– Да, что-нибудь странное кроме татуировок и глаз, – Ливия очень старалась, скрывая свою вспыльчивую натуру, и Бен Галли заранее посочувствовал ее возможному избраннику.

– Ну, даже не знаю... – ответил кузнец, прикладывая огромные усилия для того, чтобы не смотреть в сторону старого плотника.

– Поймите, это очень важно! – голос девушки стал очень взволнованным. – О кахайи известно слишком мало. Предполагается, что они выходцы одного из немногих племен людей, населяющих Кнаррес, вот только что это за племя такое, в котором так часто рождаются настолько сильные маги?

Кузнец в ответ только руками развел, показывая, что добавить ему нечего.

Со стороны Валерики донесся сдержанный смешок. Ливия, еще не зная точно, что именно развеселило дочь великого мага, но заранее записывая на свой счет, холодно спросила:

– Вам есть что сказать, госпожа Беттанорекс?

– Да, – ответила темноволосая девушка, не скрывая улыбки. До обидного ироничной улыбки.

– Скажите мне, госпожа Геммарекс, чем Вам поможет дополнительная информация о противнике, если главное уже известно?

– Что именно известно? – нахмурилась Ливия.

– Кахайи – маги, десятка которых достаточно для завоевания небольшого королевства. Ну а Вы – всего-лишь воин. Не самый великий, хочу заметить. Неужели рассчитываете в одиночку спуститься в логово врага и победить?

Вместо ответа воительница молча взяла в руки меч, завернутый в ткань, и начала развязывать узлы опутывающей ее бечевки. Это заняло несколько минут: от посторонних глаз клинок был укрыт на совесть.

– Я его за собой уже месяц тягаю. Даже не знаю, кем надо быть, чтобы им сражаться, потому что он почти вдвое тяжелее любого другого меча тех же размеров. Та еще бесполезная железяка.

– Тогда зачем ты носишь его с собой? – Валерика подошла к мечу, который уже положили на расстеленную на столе ткань. Прямой обоюдоострый клинок, простая крестообразная рукоять и ни единого намека на какую-нибудь руну или украшение, которые смогли бы намекнуть на то, что это за оружие и откуда родом его создатель

– Ищу владельца, – ответила Ливия и внезапно перехватила руку девушки, пальцы которой тянулись к лезвию меча.

– Я и не собиралась его трогать, – возмутилась Валерика и попыталась вырвать руку, но это оказалось не так просто.

Бен Галли видел, как лицо Ливии, сначала пугающе отстраненное, приобрело выражение мрачной решимости, и даже решил было, что дочери Беттанорекса может угрожать опасность.

– Эй, отпусти! – произнесла волшебница, между ее пальцами пробежали крохотные молнии.

– Отпущу, если ответишь на один вопрос.

– Какой? – удивилась Валерика.

– Это правда, что твой отец был приемным сыном Аркаса Беттанорекса?

Пальцы волшебницы сжались в кулак, и Ливия резко отдернула свою руку, морщась от сильной боли. Валерика медленно обвела взглядом комнату, заставив поежиться под его тяжестью кузнеца и плотника, механически растерла запястье, где на коже остались белые отпечатки пальцев воительницы.

– Это известно только тем, кто близко знаком с Беттанорексами. Когда дед погиб, главы остальных великих семей объявили, что род прерван, потому что единственная дочь лорда Станнора, леди Саленсия, была проклята Ведьмой Кнарреса и стала бесплодной. Тогда отец попытался с помощью Небестореса подтвердить свое право на родовое имя, но ничего у него не получилось: легендарный меч мог признать только прямых потомков Первого Беттанорекса.

– Странно, что никто из моей семьи мне этого не рассказывал, – прошептала Ливия. – Мне всегда твердили, что последняя из Беттанорексов обучается у магов Белых Башен.

Валерика улыбнулась:

– Когда отец начал легким щелчком пальцев повергать в пыль могучих демонов, чародеев и драконов, все как-то забыли про его неблагородное происхождение и дали ему имя Беттанорекс – в честь самого первого владельца Небестореса. И так как к тому времени было утеряно почти все оружие Асов, наличие права владения им перестало играть значимую роль. Ну какое дело Геммарексам до того, что Беттанорексы не могут владеть Небесторесом? Свое Сталлзери они благополучно... утратили.

Лицо Ливии потемнело, Бен Галли очень хорошо видел, насколько велико ее желание поставить на место волшебницу.

– Древко Сталлзери было сожжено, чтобы развеять чары Повелителей Льда. Так мой предок спас весь Север от гибели. А наконечник... Наконечник остался цел, но его потеряли, так что в родовое святилище оружие вернуться не может. Но когда мы его найдем...

– Если найдете, – поправила девушку Валерика. – И к чему все твои расспросы?

– Можешь дотронуться до этого меча, – раздраженно ответила потомственная Геммарекс.

– Да мне не хочется...

– Дотронься! – зарычала воительница.

Валерика, посмотрев на нее, словно на умалишенную, пожала плечами и коснулась лезвия странного меча кончиками пальцев.

– Довольна? – спросила волшебница, весьма раздраженно.

Ливия затаила дыхание, глядя на девушку со странной смесью восторга и изумления, а потом опять схватила ее руку и уже силой придавила ладонь девушки к рукояти меча.

– Да ты с ума сошла! – воскликнула Валерика, явно с помощью магии отбрасывая Ливию к бревенчатой стене.

Из легких воительницы выбило весь воздух, но она все равно нашла в себе силы, чтобы счастливо расхохотаться.

– Что это с ней? – спросила совершенно сбитая с толку волшебница, обращаясь к кузнецу и плотнику.

Бен Галли сначала посмотрел на Дзана Гру, который не сводил с «того самого» меча восторженного взгляда, потом прочистил горло, чтобы его голос звучал не так хрипло, как обычно.

– Я допускаю возможность, юная госпожа, что госпожа Ливия Геммарекс каким-то образом смогла добыть легендарный меч Асов, который Валькнар Справедливый подарил человеческому роду тысячу лет назад. И вы, как наследница древнего рода, можете его сейчас взять...

Небесторес, ярко вспыхнув и рассыпавшись на облако золотых искр, сияющим потоком оплел правое запястье Валерики и превратился в тонкий браслет из света, который очень быстро потускнел и пропал, но все, кто наблюдал эту картину, прекрасно понимали, что меч вернется по первому же слову своей новой хозяйки.

– Хочу увидеть лицо твоего зеленокожего дяди, когда он об этом узнает, – произнесла Ливия, и расхохоталась снова, теперь уже совершенно счастливая. – Кто-то в своей самоуверенности проморгал наступление новой эры!

Нарнаки не на шутку испугалась, когда из глубин Изумрудного Зала донесся жуткий женский вопль. Боль, ярость и ненависть, смешанные в равных пропорциях, пробились сквозь толстые каменные двери и эхом пронеслись по бесконечным коридорам подземелий дворца Кнарреса, достигая заостренных ушей каждого его обитателя.

– Госпожа Кристина! – Полукровка, нарушив все инструкции, припала к гранитной створке и попыталась докричаться до властительницы Кнарреса. Даже пару раз стукнула по камню своим маленьким кулаком, заставив в ужасе присесть охранявших дверь темных эльфов.

Их испуг был понятен: никому и ни при каких обстоятельствах нельзя прикасаться к вратам Изумрудного Зала, пока Кристина Этлакен находится внутри. В это время рядом с ними запрещено даже шуметь, чтобы случайно не нарушить медитацию темной волшебницы. Вот только правила поведения рядом с залом не предполагали ситуации, в которых повелительнице может понадобиться помощь.

Все когда-то происходит в первый раз, и Нарнаки, умудрившись уловить своим сверхтонким слухом доносившиеся из-за гранитной плиты громкие рыдания, с тщательно скрытой паникой в голосе приказала:

– Немедленно позовите господина Дарра!

После того, как пятнадцать лет назад чернокнижник вытащил с того света Каррика, который едва ли не ценой собственной жизни победил вышедшего из-под контроля оборотника, Нарнаки поверила в то, что для этого человека нет ничего невозможного. Например, открыть двери, запечатанные Непреложным Запретом, из-за которого никто не может войти в Изумрудный Зал, пока там находится Ведьма Кнарреса.

Вместо Дарра Темного на зов пришла Хэль. Нарнаки с досадой выругала про себя слишком инициативных посланников, которые, не найдя чернокнижника, обратились за помощью к его ближайшим соратникам: за последние пять лет авторитет Кристины Этлакен изрядно пошатнулся как раз по той причине, что бывшая рабыня шаресов и орк-полукровка подчинялись непосредственно Дарру и порой демонстративно игнорировали приказы волшебницы. Если Кнаррес узнает, что его повелительница оказалась нуждающейся в помощи кого-то из них, ничем хорошим для нее это не закончится.

– Где господин Дарр? – спросила Нарнаки у Хэль, которая вместо своего привычного костюма, полностью закрывавшего тело, была облачена в легкие бриджи и рубашку без рукавов. Не было даже шарфа или платка, которыми женщина могла скрыть татуировки на лице.

– Будет с минуты на минуту, – ответила Хэль, неожиданно громко. И полукровка обратила наконец внимание на то, что держится женщина неуверенно.

Неуверенная в себе Хэль – это как Кристина Этлакен, кричащая от боли. Если Дарр Темный не сможет помочь повелительнице Кнарреса, привычный мир Нарнаки рухнет в Бездну окончательно.

– Что именно произошло? – ученица Дарра, повернувшись ко всем спиной, стала внимательно изучать тонкую резьбу, покрывавшую каменные створки.

И Нарнаки догадалась, что ее смущают пристальные взгляды присутствующих, прикованные к черным линиям на ее коже.

– Мы услышали крик госпожи Кристины. Возможно, ей нужна помощь.

Хэль приложила ладони к каменной створке и закрыла глаза.

– Она страдает. Совершенно беспомощна. Нет времени ждать мастера, я сама открою дверь.

Нарнаки напомнила ей про Непреложный Запрет, но женщина только раздраженно мотнула головой, принимая боевую стойку.

Сияющие золотые ленты, которые на самом деле были строчками могущественных заклинаний, усиливающих тело, густо оплели ее тело, особенно сильно концентрируясь вокруг рук и ног, а за спиной тускло замерцали почти прозрачные тени огромных крыльев; воздух вокруг тела Хэль дрожал, потревоженный запредельным сосредоточением магии.

Ученица Дарра Темного собиралась использовать каннари-ал, совершенно не заботясь о его разрушительных последствиях.

– Она нас всех здесь живьем похоронит! – воскликнул кто-то из темных эльфов, пятясь назад. Нарнаки тоже стало нехорошо, когда она представила, что произойдет, когда Хэль высвободит всю накопленную энергию.

– Остановись, – разумеется, никто не заметил, когда на место событий прибыл Дарр Темный. Он мягко положил руку на смуглое плечо Хэль и золотистое свечение заклинаний тут же потускнело, в глазах южанки, обращенных к учителю, застыл вопрос.

– Я не знаю, что произойдет, если Непреложный Запрет будет отменен, раньше этого никогда не происходило. Он действует как закон мироздания, нарушить его – все равно что изменить свойства Вселенной. Кристина – первый человек, которому удалось наложить подобное, до нее Непреложными Запретами пользовались только высшие бессмертные, такие как асы, феи, джинны и драконы.

– Я смогу разбить эти врата, – на самом деле Хэль уже ничего разбивать не собиралась, но ей, похоже, хотелось убедить Дарра в том, что Непреложные Запреты очень даже можно нарушить силами смертной.

– Ты хочешь убить госпожу Кристину? – вспылила Нарнаки. – Задумайся о последствиях, весь Кнарресум может быть разрушен! Таким, как ты, только бы мускулами поиграть!

Все присутствующие, даже Дарр, невольно посмотрели на внушительные бицепсы южанки и угадывающиеся под тонкой рубашкой кубики плоского живота. Мышцы, вовсе не переразвитые, тем не менее производили впечатление отлитых из стали, и были гораздо прочнее на деле.

– Ха-ха, крошка Хэль сегодня на редкость агрессивна! – Гар подошел к вратам Изумрудного Зала в сопровождении Гатга и Сэнэры. Старый орк был явно обеспокоен происходящим, на губах предводительницы темных эльфов играла неизменная лукавая улыбка.

Нарнаки с трудом сдержала рвущееся наружу рычание: действующих лиц стало слишком много. Сейчас, после того, как сам Дарр Темный сказал, что бессилен помочь госпоже Кристине, полукровка не рада была видеть даже Каррика.

– Мы так и будем стоять и смотреть на эти ворота как, извините за выражение, бараны? – не выдержал Гар спустя пять минут подавленного безмолвия.

– Нам остается только ждать, – ответил Дарр.

Ответом ему был возмущенный ропот.

– Мы не можем оставить Кристину в этом каменном мешке!

– Госпоже необходимо помочь!

– Сделайте хоть что-то, господин Дарр!

– Что будет, если госпожа Кристина не сможет открыть двери?

Последний прозвучавший вопрос прозвучал громче остальных, и именно на него чернокнижник решил ответить.

– Кристина провела четыре года в Бездне. Не знаю, что с ней произошло сейчас, но после того случая она выкарабкается из любой ситуации. Я уверен в этом. Просто верьте в свою королеву.

Потом чернокнижник приказал рядовым участникам собрания удалиться, приказав им не распространяться о происшествии. Он собирался прогнать и Нарнаки, но Сэнэра, буквально повиснув на полукровке, возразила:

– Пусть остается, Кристина в последнее время постоянно держит ее рядом с собой. Правда, милая? – темная эльфийка провела кончиком языка по щеке девушки, но сопротивляться Нарнаки не решилась. И теперь была искренне рада, что Каррика здесь нет.

Примерно через час каменные створки врат Изумрудного Зала наконец заскрежетали, медленно отворяясь. Сквозь расширяющуюся щель был отчетливо виден силуэт Кристины Этлакен, которая стояла, пошатываясь, почти у самого выхода. За ее спиной ярким зеленым огнем полыхали линии колдовского круга, внутри которого проводились медитации, а также бесчисленные надписи на древних языках, покрывающие каменные своды.

Нарнаки уже была на месте, когда повелительница Кнарреса перешагнула черту, охраняемую Непреложным Запретом, и приняла в свои объятия обессиленную чародейку. И полукровка горестно закричала, когда увидела, что правый глаз Кристины Этлакен, обычно ярко-зеленый, стал блеклым и тусклым, словно мутное стекло, из-под тонких век сочились кровавые слезы.

– Дарр... Ты здесь? – прохрипела волшебница, каждый вздох давался ей с большим трудом.

– Да, – мрачно ответил чернокнижник.

– Хэль и Гар тоже?

– Здесь мы, – ответил за себя и за южанку полуорк.

– Все остальные... прочь!

Нарнаки растерялась: она не могла подчиниться приказу, не уронив при этом свою госпожу. И никто из оставшейся троицы не спешил ей на помощь, пусть и было прекрасно видно, что ноги чародейку не держат. Тогда девушка бросила умоляющий взгляд в сторону Гатга и Сэнэры, но они уже последовали за темными эльфами, в обязанность которых входила охрана Изумрудного Зала .

– Гар, – Кристина Этлакен обратилась к полукровке, подняв на него свой полубезумный взгляд, – ты утверждал, что Небесторес больше никогда не покинет пределов святилища Беттанорексов.

Нарнаки, немного успокоившись благодаря тому, что ее присутствие и поддержка были приняты волшебницей как само собой разумеющееся (аналогия с мебелью была выметена из мыслей прочь, девушка предпочитала считать себя незаменимой помощницей), ощутила сильную дрожь, которая сотрясала тело госпожи. Тонкие ухоженные пальцы Кристины Этлакен с неожиданной силой сжали угловатые плечи полукровки, волшебница совершила попытку твердо стать на ноги, но снова потерпела неудачу и раздраженно зашипела. И девушка наконец сообразила, что повелительница Кнарреса находится в состоянии плохо контролируемой ярости.

– Кроме меня не осталось Беттанорексов, способных в это святилище войти, – уверенно ответил Гар, – на это не способны даже члены других великих родов, в жилах которых может течь наша кровь. А что, что-то случилось?

– Случилось, Гар, случилось. И теперь я хочу еще раз услышать, почему ты, безмозглый выкидыш полусгнившей жабы, трахнутой полоумным калекой в выгребной яме стойбища зачумленных огров, не привязал Небесторес лично?

– Неужели кто-то завладел им? – вполне искренне удивился полуорк, пропустив оскорбление мимо ушей. – Значит, или мы кого-то пропустили из моей родни, или асы переписали правило, согласно которому происходит привязка оружия к душе.

– Непреложный Закон нельзя изменить! – закричала Кристина Этлакен, а потом продолжила, но уже гораздо тише:

– Да, оружие асов обладает собственной волей и порой использует посторонних людей для того, чтобы попасть в руки истинного владельца, но чтобы использовать его, необходима кровь великого рода. Небесторес нашел своего хозяина, и в этом, Гар, виноват только ты.

Полукровка развел руками, не найдя уместного ответа, но страха или вины в его глазах не наблюдалось. Нарнаки была даже уверена в том, что Гару все равно, появился ли новый обладатель оружия асов или нет.

– Хэль, – Кристина переключилась на южанку, – ты сказала, что Валерика Беттанорекс не представляет для Кнарреса угрозы, что она слаба и беспомощна.

– И скажу это снова, – холодно ответила женщина с волосами цвета спелой пшеницы.

– Еще ты отвечала за физическое уничтожение всех адептов каннари-ал на территории Севера.

– И они уничтожены, все до последнего.

– Ложь! – закричала Ведьма Кнарреса, внезапно отталкивая Нарнаки в сторону и бросаясь на Хэль, но только для того, чтобы бессильно повиснуть уже на ней. По крайней мере, женщина не дала ей упасть.

– Валерика Беттанорекс владеет секретами каннари-ал и способна сражаться на уровне своего отца!

– Вы преувеличиваете, госпожа Этлакен. Я смогу победить ее, используя только каннари-твин.

– Да, конечно... – прошептала волшебница и уже едва слышно обратилась к покрытому шрамами чернокнижнику, который все это время безмолвно наблюдал за происходящим:

– Дарр, ты же не из рода Беттанорексов. Ты просто несчастный сирота, усыновленный Аркасом, твои родители погибли почти пятьдесят лет назад, ни в ком из них не было и капли благородной крови. Скажи мне, как твоя дочь смогла привязать к себе Небесторес?

Чернокнижник ничего не ответил и, казалось, вообще не дышал.

– Твоя дочь, объединив мощь Небестореса и каннари-ал, уничтожила мою кахайи. И совсем не так, как ты когда-то, на этот раз я ослепла. Дарр, мой правый глаз больше ничего не видит, я потеряла контроль над всеми кахайи!

– Лесцента должна знать, как его восстановить, – сухо ответил чернокнижник. – Кахайи создадим новых, всех оборотников, отправленных на Север, отзовем в срочном порядке.

– Мы не будем никого отзывать, Дарр. Хэль возьмет с собой отряд наших лучших бойцов, найдет твою дочь и уничтожит ее. Это приказ.

Последнюю фразу повелительница Кнарреса произнесла стальным тоном, вот только Нарнаки за его непоколебимой уверенностью и властностью послышался звон разбитого стекла. Ничего, достойного внимания, просто наступил конец эпохи Ведьмы Кнарреса, длившейся почти двести лет.

– Мы не станем никого посылать за ней, Кристина. Кнаррес вообще больше никогда не будет отправлять своих воинов на Север. Наши цели достигнуты, – чернокнижник забрал бывшую королеву Кнарреса у Хэль и поднял ее на руки, – в терроре больше нет необходимости.

– Но Белые Башни до сих пор стоят, – слабо прошептала Кристина, – ты же обещал из уничтожить... Того, что ты сделал, недостаточно.

– Я считаю иначе. И пусть тебя не беспокоит Валерика, потому что если она осмелится войти в Кнаррес, я убью ее собственными руками.

– Ты обещаешь?

– Обещаю.

Кристина Этлакен, услышав именно то, что хотела услышать, наконец потеряла сознание, со счастливой улыбкой на руках у своего бывшего злейшего врага.

– Ты знал, что господин Дарр – легендарный Беттанорекс? – спросила Нарнаки на следующий день у Каррика.

Несуразный уродец поднял на подругу расширенные от изумления глаза.

– Где и когда ты услышала эту чушь?

– Вчера, у врат Изумрудного Зала. Госпожа Кристина назвала господина Дарра Беттанорексом, а тот это только подтвердил. Гар и Хэль, кстати, уже давно это знают.

Горбун почесал своей огромной пятерней в затылке, хмыкнул и ответил:

– Ну и что с того? Это господин Дарр превратил Кнаррес в то, чем эта земля сейчас является. Что с того, что в прошлом он был героем Севера?

– Да ничего, – Нарнаки после слов Каррика внезапно поняла, что это и правда не имеет значения. – Просто скажи, он сможет убить свою дочь?

Горбун снова задумался, сосредоточенно хмуря брови.

– Господин Дарр всегда был добр ко мне. Он всегда был добр к Хэль и Гару. Я, если честно, считаю его своей семьей, и абсолютно уверен в том, что он никогда не причинит им вреда. А Валерика – ее ведь так зовут? – его родная плоть и кровь. Он не станет ее убивать.

– Даже если она будет угрожать Кнарресу?

– Даже если так.

– Это хорошо или плохо?

Ответа на этот вопрос Нарнаки так и не услышала.

Клинок из света прочертил в воздухе дугу, и жуткое человекоподобное существо, полностью покрытое блестящей черной чешуей, развалилось сразу на десятки частей, заливая все вокруг своей кровью. Несколько капель попало на босые ноги Вайри, но она не обратила на это внимания, продолжая водить перед собой руками. После каждого нового жеста в воздухе вспыхивали очередная линия сложной геометрической фигуры или слово из языка фей, Вайри готовила одно из самых сильных заклинаний в своем магическом арсенале.

Обладательницей чудесного меча была девушка ненамного старше самой Вайри, хладнокровная и жесткая волшебница, которая очень сильно хотела ее убить. Из шести телохранителей Вайри в живых остался только один, и он как раз встал на пути у обладательницы пронзительных серых глаз, чтобы не дать ей помешать завершить заклинание.

Когда клинок из света пронзил грудь и этого защитника, в объемный лилово-зеленый рисунок была вплетена последняя черточка и само пространство задрожало, сгущаясь вокруг враждебно настроенной волшебницы. Кончики ее длинных темно-русых волос оплавились и даже одежда начала тлеть, потому что заклинание Вайри не могли остановить слабые магические щиты, оберегавшие тело противника. Еще несколько секунд и все, бой будет окончен.

Но сдаваться волшебница с сияющим мечом не собиралась. Характер ее защиты внезапно изменился, магическая структура стала сложнее и устойчивее, приобретая совершенно незнакомый Вайри узор, и теперь вполне успешно сдерживала древнюю магию фей. Наступило время хрупкого равновесия, когда клыки и когти чудовищного по своей силе заклинания впустую стачивались о нерушимую стену, постоянно обновляемую силами дерзкой волшебницы.

Но на большее она была неспособна, так что Вайри позволила себе злорадную улыбку. Магические силы хозяйки меча ограничены и не смогут держать щит вечно, так что все, что нужно – это просто поддерживать заклятье фей, пока оно не пожрет врага полностью.

Все изменилось, когда темноволосая волшебница каким-то образом задействовала для поддержки своей защиты чудовищную энергию светящегося меча, получив возможность атаковать Вайри заклинаниями. И тогда девушка пошла на крайние меры, использовав не просто магию фей, а самое темное и ужасное из их проклятий, предназначенное для уничтожения как раз таких вот владельцев чудесных мечей.

«Черные иглы пронзят плоть и сталь, разорвут связь бренного тела с Небесами, и эта отважная девушка больше никогда не посмотрит на меня с гневом и презрением, – с сожалением думала Вайри, придавая ледяной тьме форму. – Прощай, незнакомка.»

Но проклятье, от которого до этого дня еще никто не смог защититься, неожиданно дало сбой. Стальные иглы из сгустившейся тьмы рассыпались, так и не коснувшись тела хозяйки меча, а в следующее мгновение правую глазницу Вайри пронзило раскаленное лезвие. Она даже не успела испугаться или почувствовать боль, за молниеносным ударом клинка следовали только забвение и пустота.

Закрывая ладонью слезящийся глаз, Вайри проснулась. Сон-воспоминание преследовал ее уже две недели, повторяясь порой по три раза за ночь. А еще это был ее единственный сон, других она никогда не видела. Или не помнила, что видела. Ей вообще было сложно что-то утверждать о себе, разве что только то, что до семнадцати лет она была слабоумной идиоткой. А еще Вайри знала, что она тогда и она сейчас – совершенно разные личности. Ее прежней больше нет, не осталось даже относительно четких воспоминаний.

Понимая, что уже не сможет заснуть, девушка встала с кровати, набросила на плечи тонкий плед из овечьей шерсти и спустилась вниз, стараясь не разбудить деда случайным скрипом. Это было легко, в доме Бена Галли все было сделано на совесть, от крыльца и до флюгера.

Ее новый дом. Дед категорически против ее возвращения к отцу. Вайри, собственно, не возражает. Не осталось от нее прежней каких-либо теплых чувств к отчему дому. Да и вообще никаких не осталось, сердце не екает, когда речь заходит о родителях и братьях с сестрами. Возможно, это неправильно, так не должно быть. Но если дед рад, что она рядом, то какой смысл в том, чтобы зацикливаться на чем-то, для нее по большому счету несущественном?

Дедушка Бен... Вайри была счастлива все эти две недели своей новой, осознанной жизни именно благодаря ему. С самой первой минуты пробуждения он окружил ее теплом и заботой, но так, что это не тяготило их обоих. И скорее инстинктивно, чем осознанно, загрузил внучку кучей мелких домашних забот, которые не сколько утомляли, сколько позволяли ей чувствовать себя полезной и нужной. Ведь откуда ему было знать, что вместе со смутными воспоминаниями Вайри получила от прошлой себя страх быть лишней за общим столом в доме, полном людей?

Чувство любви к деду запустило внутри девушки механизм, принцип работы которого она пока еще плохо понимала, но он позволял ей сверхъестественным образом узнавать, где находится и чем занят человек, о котором она думает. Действие его распространялось только на тех, кого Вайри знала очень хорошо, и пока что в их число входили дедушка Бен и его друг Дзан Гру. И дед, оказывается, не спал, а сидел на крыльце под открытым небом и смотрел на звезды.

– Дедушка Бен, почему ты не спишь? – спросила у старика Вайри, присаживаясь рядом.

– Да вот мне снова приснилось, как дочь Беттанорекса сняла с тебя проклятье Ведьмы Кнарреса. Я ведь ее так и не успел отблагодарить.

Историю о своем спасении Вайри услышала почти сразу после пробуждения, но к тому времени волшебница Валерика с подругой уже покинули деревню. Внучка Бена Галли помнила их только благодаря образам из своего сна, в котором дочь Беттанорекса истребляет чудовищ и поражает ее сияющим мечом.

Воспоминание о волшебном клинке в очередной раз пронзило глаз Вайри болью, и она отвернулась от дедушки, чтобы он не видел ее искаженное гримасой лицо.

– Дедушка Бен, – спросила она, справившись с приступом, – я ведь была проклята Ведьмой Кнарреса с рождения?

– Может быть, – неохотно ответил старик. – Ее темные чары веками отравляли наши земли, так что вполне возможно, что твоя болезнь была результатом ее козней.

– Просто мне иногда кажется, что разум вернулся ко мне еще тогда, когда меня сделали кахайи. И что я вовсе не твоя внучка, а кто-то совершенно чужой.

– Ничего удивительного, – ответил Бен Галли. – Видела бы ты себя со стороны, когда тебе еще не исполнилось семнадцать... Ты тогда вообще плохо понимала, что вокруг тебя происходит. А потом тобой управляла Ведьма Кнарреса. Дочь Беттанорекса своим Небесторесом разрубила путы, сковывающие твой разум, и ты наконец выздоровела.

– Да, точно, – ответила Вайри. Старик так и не захотел услышать то, что сильно беспокоило его внучку в последние дни, и ей стало немного грустно.

Кто она? Почему сомневается в том, что она действительно Вайри из рода Галли? Почему ее тревожит знание того, что она была кахайи?

И кто они такие, эти кахайи? Она была ей целых полгода, а теперь не может ответить на этот вопрос.

– Ты вот что, ложись-ка спать, – сказал Бен Галли. – И не забивай себе голову всякой ерундой. Кахайи, Ведьма Кнарреса – это все в прошлом, сейчас ты должна просто жить и радоваться. Хочешь, в город вместе съездим? Я вот, например, уже лет десять в нем не был. К своим старым знакомым в гости загляну, ну и ты заодно развеешься. А то сидим в этой деревне и света белого не видим.

– Ты же говорил, что не любишь город, – заулыбалась Вайри.

– Когда это я тебе такое говорил? – искренне удивился старик. – Не помню такого. Или это Дзан тебе рассказал? Обсуждали меня, небось? То-то я вчера чихал три часа кряду!

– Ты просто пыли надышался в своей мастерской, – ответила девушка, поборов секундное замешательство. Дед жаловался кузнецу на городскую суету лет пять назад, и Дзан благополучно забыл тот разговор. Зато Вайри, пусть и не была его свидетельницей, почему-то помнила все от первого до последнего слова. И не могла объяснить источник этого знания.

– В моей мастерской опилки, а не пыль! – шутя, возмутился старик. – Расскажи лучше, что там еще Дзан обо мне поведал. Наврал с три короба, поди.

– Ну, история о том, как озерная фея заказала у тебя платяной шкаф, действительно мало похожа на правду. Ну не мог ты за него денег не взять.

– Ко мне феи не каждый день в гости заходят, – обиделся Бен Галли.

Возвращаясь в свою кровать, Вайри надеялась, что до наступления утра ее не будут беспокоить сновидения. И разумеется, ошиблась. Боль от удара Небестореса, правда, на этот раз была не столь сильной, но это не имело большого значения, потому что внучка Бена Галли, с отрешенным видом наблюдая за рассветом нового дня, приняла решение разобраться наконец со своей проблемой. И посчитала разумным для начала посетить то самое место, в котором кахайи была побеждена дочерью Беттанорекса.

Развалины Кмелме.

Древний город уже не одну тысячу лет спит под землей, но попасть в него можно до сих пор: всего в получасе пешком от деревни находится группа внешне непримечательных холмов, в которых только при ближайшем рассмотрении можно опознать вершины башен огромного дворцового комплекса. Время так и не смогло разрушить это сооружение, и даже как следует похоронить его под толщей горных пород не вышло.

Насколько было известно Вайри, еще четверть века назад попасть внутрь древнего дворца можно было только через узкую щель в стене центральной башни, но Беттанорекс во время боя с личем проломил ее крышу, и теперь на вершине холма зияла впечатляющая дыра. Сквозь нее солнечный свет проникал на верхние этажи находящегося под землей сооружения, а в полдень случайные лучи могли даже попасть в тронный зал, в котором Вайри обитала, являясь кахайи. Именно он снится ей каждую ночь, именно в нем девушка была освобождена от своего проклятия.

Для того, чтобы спуститься вниз, Вайри потратила целый час. Предусмотрительно захваченная лампа, помогая справиться с царившим здесь полумраком, одновременно мешала, когда требовалось преодолевать каменные завалы и дыры в полу. Девушка несколько раз едва не разбила ее, а один раз едва не погибла сама, лишь чудом не сорвавшись в оставленный Беттанорексом пролом.

– Еще бы немного, и я составила компанию тому самому личу, – прокомментировала она свою неуклюжесть и помянула Бездну. Останки нежити были впрессованы в пол самого нижнего уровня подземелья дворца, сила великого мага впечатляла.

Поставив лампу на большой осколок рухнувшей сверху мраморной плиты, Вайри обошла несколько раз дыру в центре зала, задумчиво осматриваясь по сторонам. Тут и там ей на глаза попадались напоминания о бое с Валерикой: оплавленные и разрубленные камни, едва заметное темное марево в воздухе – следы проклятий и заклинаний фей, или легкое мерцание не нашедших свою цель заклятий каннари-ал.

В некоторых местах свет от лампы преломлялся, словно проходил сквозь осколки стекла – столкновение двух магических сил исказило пространство и время, пусть и незначительно.

А еще было много пятен засохшей крови оборотников, павших в неравном бою с дочерью Беттанорекса. Вот только тел их видно нигде не было...

Только едва слышное дыхание Вайри нарушало тишину тронного зала, но ей показалось, что за ее спиной раздался шорох, и она испуганно обернулась. С сильно бьющимся сердцем всматриваясь в каждую тень, она боялась, что в одном из этих темных омутов проступит высокий нечеловеческий силуэт.

Дедушка Бен и Валерика не трогали тела мертвых оборотников.

– Они не могли выжить, – покачала головой девушка, но полностью скинуть оковы парализующего страха у нее не получилось, и все внутри просто вопило о немедленном возвращении в деревню. Скорее, как можно скорее покинуть Кмелме!

«Зачем я вообще сюда пришла?» – ругала себя Вайри, торопливо карабкаясь наверх по полуразрушенным лестницам. Мысль о том, что она сможет найти здесь ответы на свои вопросы, казалась теперь невероятно глупой.

Тихий зловещий смех, донесшийся снизу, едва не заставил девушку визжать от страха. Определенно, она была в руинах не одна.

Всей кожей ощущая приближение чего-то очень враждебного и холодного, Вайри забыла об осторожности и на очередной шаткой ступени потеряла равновесие и сорвалась вниз. Высота была небольшой, но этого хватило, чтобы девушка уже не смогла встать. И теряя сознание, она видела, как к ней приближается огромная тень, бесплотное бесформенное существо, в очертаниях которого можно было лишь угадать нечто, отдаленно напоминающее человека.

«Кто-нибудь, помогите.»

Как ледяные пальцы призрака сжимают ее горло, Вайри уже не чувствовала.

Кромешная тьма. Тишина. Отчаяние. Стальными цепями сковано тело, стальной ошейник сдавливает горло, глухая стальная маска не даст вырваться наружу даже самому тихому стону. Как-будто мало этого стального гроба, в который ее заключил Беттанорекс. Ее, Кристину Этлакен! Сколько дней прошло с тех пор, как она проиграла сражение и, обездвиженная, сходит с ума в своей темнице? Дней... или лет? А может, прошло лишь несколько часов? Здесь, в этом тесном гробу, время для бессмертной потеряло свое значение.

Нет, Кристина не собиралась сходить с ума, совершенно не собиралась. По-крайней мере, теперь она может отдохнуть от голоса Лесценты, который звучал у нее в голове с тех самых пор, как она забрала у феи правый глаз. Это не значило, что бывшая королева Кнарреса наконец умерла. Скорее это значило то, что пришел конец ей, королеве Кнарреса нынешней. Нет, теперь уже бывшей...

«Не сходи с ума.»

«Беттанорекс, мерзкий выродок...»

«Ненавижу, проклинаю! Тебя и весь Север! Аркудо, Суртано, Ангаридо, Якгиредо, Крэйти, Телесси, Янкрер, Барткас, Акрин! Ненавижу и проклинаю!»

«Белые Башни... Уничтожу!»

«Беттанорексы... Геммарексы... Крастенрексы... Аганрексы... Ларренрексы... Далрексы... Сайрексы... Всех, всех до одного.»

«Если бы я принадлежала к одному из великих домов, ничего бы этого не было. Кауцерий ни за что не посмел бы «подарить» меня Лесценте.»

«Бедный Беттанорекс... Не нужно было убивать Аркаса.»

«Аркас, мерзавец! Сколько драконов он убил? Поделом ублюдку!»

«Сэнэра... Ты еще жива, Сэнэра? Как там Гатг? Беттанорекс ведь не убил вас, да? Конечно нет, ведь тогда вы были бы рядом.»

«Но я не мертва!»

«Я мертва?»

«Не сходи с ума.»

«Ха-ха-ха, я свихнулась! Асы, Падшие и Неназываемые, я свихнулась, Бездна вас сожри!»

«Бездна не может сожрать Падших... Она уже их сожрала, ха-ха-ха.»

«Кристина Этлакен, не сходи с ума.»

«Слушаюсь, Кристина Этлакен.»

«...»

«Ха-ха-ха...»

«Прекрати!»

«Это не я!»

«И не я...»

«И не я.»

«И не я!»

«О Небо, я сошла с ума...»

Безумие Кристины длилось целую вечность. По-крайней мере, до тех пор, пока чудовищный удар не сотряс крышку гроба и она не прогнулась, впуская в образовавшиеся щели ослепительно-яркий свет. Ведьма Кнарреса зажмурила слезящиеся глаза, но спасти привыкшие к абсолютному безмолвию уши не смогла, и отвратительный скрежет разрываемого металла заставил ее тело извиваться от боли. Потом он прекратился, и кто-то очень сильный одним рывком извлек ее из стального ящика и бережно положил на гладкий твердый пол.

«Спасена! – промелькнуло в ее воспаленном сознании. – Наконец-то. Жди меня, Беттанорекс, – мысленно шептала она, чувствуя, как неизвестный снимает с нее цепи. – Жди меня.»

Зрение Кристины еще не успело восстановиться, когда неизвестный спаситель добрался наконец до ее маски, но ей это уже и не было нужно. Она заснула, убаюканная ощущением свободы открытого пространства. Никаких цепей, никаких стен, и больше никакого ошейника.

Подумать только, но с тех пор, как Беттанорекс запечатал ее, ей так и не удалось поспать.

В сознание Вайри вернули страшный холод и пронзительный вопль бестелесного существа, которое, казалось, выпивало из нее саму жизнь.

– Прочь, – застонала она, совершив попытку отогнать призрака рукой, но та прошла сквозь него, не ощутив сопротивления. Кто знает, сколько девушка пролежала на острых камнях в смертоносных объятиях, но этого времени определенно хватило, чтобы она чувствовала совершенно обессиленной.

Призрак издал еще один душераздирающий вопль, приблизив свою безликую голову вплотную к ее лицу, и Вайри, содрогаясь от омерзения, лихорадочно заработала руками и ногами, чтобы отодвинуться от него хоть немного.

– Прочь! – подвернувшийся под руку камень пролетел сквозь призрака и ударился о стену.

Каким-то образом это помогло и злой дух отпрянул от нее в замешательстве.

– Прочь! Я, Кристина Этлакен, Королева Кнарреса, приказываю тебе!

Что заставило Вайри сказать подобное? Сон, который она видела только что и который снова так ясно предстал в ее памяти?

– В Кнарресе никогда не было королей, – прошептал призрак. – Это республика. Торгаши и бюргеры у власти... Омерзительно.

– Ты умеешь говорить? – слова призрака остановили руку Вайри, которая собиралась швырнуть еще один камень.

– Я? Умею ли я говорить? Мое имя – Тхана Сардо Кен, двадцать шестой правитель Кмелме! И я достаточно натерпелся чужаков в своем доме!

– Я тебя помню... – внезапно память о днях, проведенных Вайри как кахайи, немного прояснилась. – Ты тот самый некромант, которого когда-то сразил Беттанорекс. И ты еще иногда надоедал мне своим нытьем... Что же я делала в таких случаях?

– Неужели ты та кукла, которая обитала здесь пару недель назад? – призрак правителя Кмелме сощурился бы, если бы у него были глаза. – Невозможно.

– Я не кукла... – ответила девушка без особой уверенности. – И почему невозможно?

– Ты не знаешь, кто такие кахайи? Это древнее кнарреское чародейство, когда на тело душевнобольного с помощью масла даррака наносят темные заклятия и помещают в него частичку души заклинателя. Но твоя кожа чиста, хотя масло нельзя смыть. Похоже, я что-то пропустил, пока спал. Неважно, если поглощу твою душу, то узнаю о тебе абсолютно все!

– Не так быстро, – Вайри швырнула в призрака еще один камень и привела себя в вертикальное положение.

– О, если бы только не тот маг, который довел меня до такого жалкого состояния, – печально завыл призрак Тхана Сардо Кена, снова отступая.

– Так-то лучше, – довольно произнесла девушка, и внезапно застонала от сильной боли. Шепот и пение на странно знакомых языках, казалось, разрывали ее голову изнутри, и чтобы хоть как-то справиться с приступом, Вайри стала подпевать той песне, что звучала громче и отчетливее остальных.

– Опять эта проклятая магия фей, – заворчал призрак, медленно испаряясь. – Но не обольщайся: пока цел хотя бы один камешек от моего дома, я буду жить!

– В гробу я видела такую жизнь, – прошептала Вайри, но тут перед ее глазами вновь предстали картины из жизни Кристины Этлакен и она пожалела о своих словах.

Похоже, теперь ей придется мириться с тем, что чужие воспоминания для нее куда более отчетливы, чем собственные.