Первая осень

Глава 5 Судный день

Михаил медленно двигался по залитой солнцем улице. Рядом шли «прикрепленные» бойцы, Ярик Туполев и Витя Хазов. Друзьями атамана решено было до конца сегодняшнего дня не отпускать его никуда без охраны. На широкой заасфальтированной улице царило оживление. Народ или двигался в сторону площади, или собирался у домов небольшими группами. Михаил здоровался со старыми знакомыми и друзьями, или кивал новым. Нигде он не останавливался и на вопросы не отвечал.

У правления, чуть в стороне, стояли микроавтобусы с арестованными, за ними находился большой автобус с «коттеджниками». По приказу атамана сегодня все семьи с того поселка были взяты под стражу и привезены сюда. Не обошлось и без эксцессов, некоторые из них по старой привычке попытались качать права, но пара выбитых зубов и выстрелы в воздух быстренько успокоили наглецов. Это в том мире «наглость-второе счастье», здесь же все было по справедливости. В тенечке отдыхала бригада плотников во главе с Сергеем Носиком. Они были не столько утомлены работой, а скорей больше подавлены ее сущностью. Сам Носик оказался единственным здесь специалистом по казням средневековья. Ведь на поверку процесс повешенья был совсем не прост. А мучить людей, пусть и врагов, совершенно не хотелось, поэтому к советам реконструктора прислушались.

Складников и Вязунец уже находились в правлении, заканчивая подготавливать материал для судей. Михаил забежал ненадолго в кабинет, отдал последние распоряжения и вышел на улицу. На небольшой площадке перед правлением десятники, поставленные следить за порядком, уже выстраивали людей по секторам и выдавали всем цветные флажки для голосования. Благодаря подобной предусмотрительности обычного для скопления людей хаоса на площади не наблюдалось. Люди спокойно занимали места и с любопытством осматривались вокруг. В принципе все знали, что первый всеобщий сход давно планировался, но обстоятельства его созыва оказались довольно-таки неординарными. Все уже догадывались, что сегодня будут приняты непростые решения, и принимать их придется именно им, свободному населению этого анклава выживших людей, как высшей здесь власти. А к такому порядку вещей людям еще стоило привыкнуть. В том, старом мире, за них обычно все решали правители. Власть всегда была четко отделена от народа. А так называемые «демократические» выборы даже тапочки уже не смешили. Ожидать от продажных, бандитских по своей сути, властей честных выборов?! В такое верили только ведущие новостей центральных новостных каналов.

Ровно в двенадцать часов Михаил поднялся на площадку, бывшую некогда погрузочной аппарелью. Он спокойно взирал на собравшихся людей и потихоньку гул, стоящий над площадью, утихал. Наконец стало совершенно тихо, только легкий ветерок шумел в ветвях деревьев. Атаман продолжал спокойно рассматривать людей. В его душе уже произошел переворот, он ощущал себя не одним Из, а одним Над. И, похоже, люди эти изменения почувствовали. И вот он подошел к краю площадки и начал свою речь.

— Жители нашего поселения! Товарищи мои! Как наказной атаман, я, согласно нашим правилам, созвал этот внеочередной всеобщий сход. Ибо решения, которые будут приняты сегодня, повлияют на всю нашу жизнь в ближайшие годы. Как вы уже знаете, последние дни получились у нас очень не простыми. Чуть позже я подробнее расскажу об этом. А пока мы должны провести голосование по вот какому вопросу. Нам необходимо выбрать коллегию судей, для проведения справедливого суда над арестованными бандитами. Следствие уже проведено, и его итоги утверждены прошлым правлением, потерявшим сегодня свои полномочия. После последних слов атамана по рядам прошлась волна шепотков, послышались недовольные возгласы. Атаману пришлось поднять руку и добиться тишины.

— Для проведения голосования вам выданы флажки. Красный — голос против, голубой — голос за. Позже мы усовершенствуем избирательный процесс, но пока обойдемся и этим. Первым выставляю на голосование свои собственные полномочия, как наказного Атамана, на проведение этого схода и на выполнение его решений. Голосуем.

Михаил огляделся. Практически все флажки были голубыми.

— Спасибо. Второй пункт голосования. Бывшим правлением утверждены имена людей, достойных быть уполномоченными судьями. Они уже предупреждены и никто самоотвода не взял. Сразу после голосования они пройдут в здание правления и получат результаты следствия. Им нужно только вынести решение о виновности обвиняемых бандитов. Как назначенный атаман, я проведу дальнейшее решение о наказании. Итак, я зачитываю список:

Прошу голосовать.

Красных флажков стало уже несколько больше, но не более одной десятой части присутствующих. Люди спокойно делали свой выбор, ведь список судей был оглашен заранее, и оставалось время для его обсуждения. Люди, выдвинутые в судьи, являлись проверенными членами общины, знакомые многим по своей активной жизненной позиции, и не входившие в официальный актив. После голосования назначенные судьи прошли в здание правления. В толпе вдруг возник шум и какое-то движение. Раздалось несколько злобных выкриков в адрес атамана, но он просто поднял руку и дождался тишины.

— Сейчас я коротко расскажу о событиях последних дней. И почему информация о текущих событиях от вас временно утаивалась — Михаил немного помолчал, акцентируя внимание собравшихся — позавчера на меня по дороге с базы лесозаготовителей было совершено покушение. И, как видите, оно не удалось.

В толпе негодующе загудели. Он снова поднял руку, призывая людей к молчанию.

— Чудом мне удалось спастись. И это покушение было не случайным, оно было частью большого коварного плана. По горячим следам нашим охранным службам удалось уничтожить базу пришлых бандитов. Откуда они взялись? В день самой катастрофы эти отморозки пьянствовали в Алфимово, у местного знакомого. Потом уехали отсюда и шастали по окрестностям Смоленска. Через некоторое время уголовники случайно пересеклись с людьми Эдуарда Пачина, и тот предложил им сотрудничество. В нашем поселке связь между ними осуществлял местный житель Николай Пачула.

Сразу после получения этой информации мы арестовали господина Митина, который был организатором связи между Пачиным и бандитами. После этого заблокировали усадьбу господина Пачина. Уже тогда мы получили достаточно улик о заговоре его группировки против нашего правления. Усадьбу штурмовали, бандиты ожесточенно сопротивлялись, но мы обошлись почти без потерь. После нашим шерифом и службой безопасности было проведено следствие, которое выявило поистине ужасающие вещи.

Начнем с самого начала. Когда господин Пачин появился у нас в поселке, первой его мыслью было ехать дальше, наши порядки ему сильно не понравились. В том мире он был крупным человеком, криминальным боссом, попросту бандитом. Ну, или, можно так сказать, успешным бизнесменом. В той стране это, зачастую, было синонимами. Работать для людей ему было в западлу, так бандиты, кажется, выражаются. Но, чуть обжившись, Пачин передумал уезжать и выстроил план по перехвату власти в нашем поселении.

В него входили убийство меня и всего правления, затем постепенное выбивание нашего боевого крыла: разведки, ополченцев и актива. Делалось бы это под прикрытием столкновений с бандитами, друзьями Пачулы. Ну а дальше бы пошло продвижение на все важные посты своих людишек. В конце концов, всех жителей поселения ждало порабощение, поначалу, даже почти незаметное. По такому же сценарию он действовал еще в Родниках. Жители того поселка, кстати, подтвердили нашу версию. Под видом умелого и авторитетного управленца он собрал у себя в руках всю полноту власти. Поначалу Пачин вел себя в рамках дозволенного, вполне прилично, а потом в ход пошли и избиения несогласных, их запугивание, а самых строптивых ждала даже смерть. Как это почти произошло с Денисом Кораблевым. Он, кстати, сегодня среди нас! Пачин признался на следствии, что отряд Кораблева был специально им подставлен. Ему не нужен был реальный конкурент в борьбе за власть, ведь такие мелкие людишки смертельно боятся настоящих сильных людей, и избавляются от них предательски, ножом в спину! А сколько еще в Родниках произошло аналогичных преступлений? Мы, к сожалению, этого уже не узнаем.

В ходе следствия также было установлено, что с группировкой Пачина активно сотрудничали жители Выселок. Те, кого мы называем «коттеджниками». Двое из них оказали вооруженное сопротивление в усадьбе Пачина и были убиты, остальные «коттеджники» подозреваются в сливе информации и пособничестве бандитам. Сможем ли мы им простить такое предательство!?

Люди снова возмущенно загудели, ведь справа от трибуны, у самой стены здания, небольшой группой и находились эти «коттеджники». В той, прошлой, жизни, в большинстве своем «успешные люди». Респектабельного вида мужчины, холеные молодые женщины и властные ухоженные дамы. С ними же стояли избалованные прошлой сытой жизнью дети. Вся высокородная спесь уже сошла с лиц, похоже, до них таки дошла вся серьезность их положения. Мягкость и добродушие посельчан были ими поначалу ошибочно приняты за мягкотелость и слабость. То, что в том мире спокойно прокатывало, тут не сработало, осечка вышла у вас, господа.

И не прилетят сейчас на помощь продажные полицаи и прокуроры, не приедут жирные депутаты и властные бонзы. Да тех же бандитов заказать даже не получится, сидят сейчас братки в микроавтобусах и ждут своей печальной участи. Потому что против осколков старого погибшего мира стоят свободные и вооруженные люди, а не порабощенная и одурманенная наркотиком «демократии» безвольная толпа.

— Тише друзья! Эти господа так и не поняли, что жизнь сильно изменилась. Но и вы! Вы поняли, что старый мир исчез безвозвратно? И теперь решения о собственной жизни нам необходимо принимать самим! Вот так встречаться, думать и голосовать! Давайте привыкать к подобному, нам всем необходимо меняться. Привычный в том мире псевдогуманизм, как видите, уже вышел нам боком, поэтому придется изменить правила получения полноправия в нашем сообществе. Сегодня вы подтвердили мои полномочия, и поэтому я принимаю следующие решения:

Нынешнее правление объявляется распущенным до новых выборов. Всеобщий сход, на котором будет выбрано новое правление в составе двенадцати человек, назначается ровно через три недели. На нем же будут приняты новые правила, или вернее сказать основной закон, действующий на территории нашего поселения. Предлагаю по старорусскому обычаю назвать его «Правдой». Для проведения выборов и предвыборной компании назначаю временную избирательную комиссию в составе — Туполевой Ольги, Дианы Корчук, Антонины Ладовой и Николая Поскребышева. Это люди, имеющие хорошее образование и управленческий опыт. Одновременно поручаю нашему информационному центру выработать основные положения нашего закона, и представить на всеобщее обсуждение. «Правда», принятая следующим сходом, будет обязательна для исполнения всеми жителями поселения, а несогласных мы здесь не держим. Свобода личности нами уважаема до тех пор, пока она не мешает остальным. Это и есть настоящая народная демократия.

Теперь в толпе воцарился непрекращающийся гул, новости получились неожиданными и важными, хотя, отчасти, все-таки ожидаемыми. Ведь невозможно вечно болтаться между прошлым и будущим. Ежедневные заботы как-то заслонили собой самое важное. Так всегда происходит в нашей жизни, быт и суета мешают нам расправить крылья, взглянуть наверх, в бездонное небо, подняться над собой и трезво оглянуться вокруг.

Через пару минут после речи атамана из правления начали выходить судьи, и толпа стала понемногу успокаиваться. Михаил дал команду выводить арестованных бандитов. Тех выстроили справа, ближе к автобусам, рядом с «коттеджниками». Вид у многих из мятежников был совсем неважным, но сочувствия у собравшихся жителей они не встретили. Жалкое зрелище потрепанных подручных Пачина еще больше накалило атмосферу, ведь напротив бандитов сейчас стояли Люди. Чудом уцелевшие в непонятном катаклизме, помогавшие друг другу выбираться из перипетий и неприятностей, устраиваемых взбесившейся природой и озверевшими людьми, в конце концов, нашедших новый дом, который они начали обустраивать под себя. Они честно приютили приехавших из Подмосковья беженцев, помогли им стать полноправными жителями, а в ответ получили такую черную неблагодарность! И теперь эти Люди требовали справедливого возмездия. Оно было невозможно в Том мире, где царствовала черная несправедливость, прикрываемая законами и «телефонным правом». Где на защите воров и бандитов стояла вся мощь государственной машины, где обычная самозащита гражданина каралась тюрьмой. Но в новом мире все должно было быть по-другому, ведь порядок в нем они устраивали сами.

Именно в этот момент ко многим из стоящих на площади членов общины и пришло понимание — зачем они здесь и что им требуется делать!

Атаман спустился вниз, повернулся к коллегии судей и махнул охране. Арестованных бандитов подтолкнули вперед на пять метров.

— Назначенные народные судьи. Вы ознакомились с итогами следствия?

— Да — за всех отвечал Сергей Колыванов, представительный мужчина пенсионных лет. Он был коренным жителем Алфимово, поэтому остальные судьи и доверили эту процедуру ему.

— Судьи установили вину арестованных по делу о вооруженном мятеже в поселении Капля?

— Да.

— Должны ли виновные в этом деле понести наказание?

— Да.

— Ваше решение окончательное и пересмотру не подлежит?

— Да.

По толпе прошелся легкий шелест. Арестованные заметно сникли, некоторые из них только сейчас осознали ситуацию, в которую попали благодаря их боссу. Бойко вышел в центр площади и открыл папку с бумагами. Шум вокруг сразу же стих. Мертвящая тишина окутала своим покрывалом небольшую площадь. Все почувствовали, что сейчас наступил момент истины!

— Как атаман и глава этого человеческого поселения своей властью назначаю наказание находящимся здесь лицам, виновным в следующих преступлениях против жителей этого поселения:

Организацию и осуществление нападения на атамана Михаила Бойко.

Подготовку к вооруженному мятежу против властей нашего поселения.

Вооруженного сопротивления представителям власти нашего поселения.

По совокупности этих преступлений назначается смертная казнь через повешение:

Пачину Эдуарду.

Митину Николаю.

Сидорину Петру.

Рычкову Василию.

Скирденко Тарасу.

Извелевскому Игорю.

Паршину Дмитрию.

Пачула Николаю.

Мамедову Ильвару.

Бергману Роману.

Смертная казнь заменяется на исправительные работы следующим лицам.

Ивановой Марии.

Рубикс Андерсу.

Толоконниковой Наталье.

Шелестову Сергею.

Крещатик Ивану.

Работы назначаются сроком на полгода. Потом осужденные могут или присоединиться к жителям поселения и пройти испытательный срок на получение гражданства, или покинуть поселение. За нарушение режима, или попытку побега наказание одно — смерть.

Семьи Бергмана и Ивачевского приговариваются к немедленной высылке за пределы Смоленского округа. Остальные временные жители Выселок должны покинуть этот округ завтра к утру. В дальнейшем им запрещается приближаться к нашему поселению на расстояние ста километров. Наказание за нарушение одно — смерть. На этом все. Арестованных увести для исполнения наказания. Все жители поселения старше шестнадцати лет обязаны присутствовать на казни, она пройдет на территории бывшего спортивного городка.

На площади началось заметное оживление. Люди ошеломленно переглядывались друг с другом, некоторые начинали обмениваться впечатлениями, но большинство участников схода помалкивало. Они поняли, что сейчас на их глазах вершилась история, и старались осмыслить увиденное. Десятники тем временем стали поторапливать людей. Основную часть бандитов разведчики начали сажать обратно в микроавтобус, пятерых осужденных на работы увели обратно во временную тюрьму.

Стоявшую поблизости группу «коттеджников» немедленно окружили бойцы ополчения и оттесняли к стоявшему поблизости Пазику. Среди «коттеджников» ярко выделялась дама в белом полушубке, жена Бергмана, толстая и наглая бабища лет под сорок. Она что-то с остервенением кричала в сторону атамана, и все пыталась ударить бойцов, наконец, один из ополченцев не выдержал и ударил ее прикладом по голове. Бергман упала на землю и больше не двигалась. Рыпнувшимуся, было к ней, мужчине досталось берцами по ногам и животу. Остальные осужденные на выселение сразу же ломанулись к автобусу, громко крича и ругаясь. Бойко сам лично приказал ополченцам не церемониться с ними, да и успели уже люди за эти недели совместной жизни насмотреться на бывших «хозяев жизни». Говнецо еще то оказалось.

— Михаил Петрович, что вы делаете?

Бойко обернулся и увидел рвущегося сквозь охрану человека. В нем он узнал одного из «коттеджников», Серебрякова Ивана Васильевича. В одно время тот часто мелькал на экране ТВ, один из прикормленных лизоблюдов новой власти. Известный ученый, променявший науку на дешевую популярность еще в девяностые годы, а теперь волею случая попавший именно сюда.

— Пропустите его.

— Михаил Петрович — Серебряков потерял весь былой лоск, был небрит и растрепан, глаза лихорадочно блестели — Что вы делаете? Разве можно так обращаться с людьми? У нас же дети, жены, из-за нескольких негодяев нельзя наказывать всех. Ведь есть же какие-то нормы морали, права человека, в конце концов, их нельзя переступать.

— Ну, во-первых, у нас в данный момент нет никаких «прав человеков». Забудьте об этом раз и навсегда, если хотите выжить в новом мире. Во-вторых, в вашем поселке все видели происходящее у Пачина. И никто, повторяю, никто из вас не вмешался, и к нам ни одна живая душа не обратилась. И знаете почему? Мы разные.

Мы, свободные поселенцы, уже живем в новом мире полноценно, сами его строем, под себя и для себя. А ваши «коттеджники», похоже, еще ничего не поняли. Они обычные трусливые твари, сидели за спиной Пачина и ждали развития событий, поэтому высылка для вас еще самое легкое наказание. Да и насмотрелись мы на ваших «соседей» вдосталь. Вы все не что иное, как обычный человеческий мусор, случайно поднявшийся в прошлое смутное время. Так что уезжайте как можно быстрее и подальше от нас. При следующей встрече мы не пощадим никого из вас.

Серебряков отшатнулся, видимо в глаза Бойко мелькнуло что-то такое, что сильно его испугало, а может, он ожидал услышать от атамана нечто иное. «Прикрепленные» грубо оттолкнули мужчину в сторону. И это заметили, из толпы выселенцев фурией выскочила моложавая блондинистая дамочка, также не сходившая в свое время с экранов ТВ. Шипя и ругаясь, она подскочила к атаману, двигаясь несколько неуклюже на своих высоких каблуках.

— Ты что вообразил из себя! Парашник замкадный, чмо вонючее! Атаман хренов!

Михаил и охрана несколько опешили от подобного натиска, и дамочке удалось добраться своими длинными накрашенными когтями до лица атамана. И это оказалось ее огромной ошибкой. Рядом с Бойко неожиданно возникла Наталья Плотникова и резким ударом приклада АК-74 свалила гламурную дуру с ног, та упала лицом прямо в жирную грязь. По ухоженному личику потекла кровь, блондинка подняла руку со сломанными ногтями и завыла как собачонка. Ее тут же схватили «прикрепленные» и вопрошающе посмотрели на атамана.

— Тащите эту стерву в кутузку. Я позже изменю ее наказание на работы. Думаю, ей полезно будет для разнообразия и на людей попахать.

После такого инцидента отношение к «коттеджникам» стало еще жестче. Ополченцы прикладами загоняли людей в автобус, и громко матерясь, затем объявили чтобы к вечеру, под страхом расстрела, никого из них не должно было быть в поселке. «Коттеджники» угрюмо молчали, на сопротивление у них не было уже ни сил, ни духа. Давно эти напыщенные людишки не испытывали такого унижения и страха.

Михаил подошел к месту казни. Когда-то здесь находился спортивный городок, имелось даже небольшое футбольное поле. Сейчас все это хозяйство заросло бурьяном, занесло песком и грязью. Физкультура новым властям была не нужна.

Для виселицы они использовали металлическую конструкцию, к которой когда-то подвешивали гимнастические снаряды. Сейчас на ней висело десять веревочных петель. Внизу под руководством Сергея Носика построили хитроумную деревянную конструкцию. Для правильной и менее болезненной казни был необходим резкий рывок, когда повешенный умирал не от сдавливания сосудов и дыхательных путей, а резко ломались позвонки, и смерть наступала моментально.

Дальнейшее действо, происходящее на месте казни, атаман помнил смутно. Видимо, память у нас все-таки устроена так, что самое плохое в ней остается мутными набросками. Скорей всего из-за того, что в жизненном негативе имеется мало полезной информации, необходимой для дальнейшего существования индивида. Может, поэтому люди всегда совершают ошибку за ошибками, боль и раздражение от них быстро забываются.

Осужденных по очереди заводили на помост и накидывали на шеи петли. Кто-то сопротивлялся, кто-то падал от страха и начинал крутиться по земле. Смотреть на это все было противно, но необходимо. Жители поселка молчали и наблюдали, как на их глазах происходило воцарение справедливости, пусть и таким достаточно негуманным способом. Наконец, последних осужденных поместили на помосте. Прощальных слов не было. Как и обещал Михаил Пачину, через три дня тела снимут с виселицы, потом сожгут и пепел развеют по пустырям. От подонков не останется ни единого следа на земле.

Двое из осужденных на работы сразу же и приступили к своему наказанию, исполнять грязную работу. Они встали по обе стороны помоста, и под руководством Ханта одновременно стукнули кувалдами по деревянным кольям, поддерживающим тяжелые чугунные чушки. Основание помоста сразу же сложилось, и туловища вешаемых разом упали вниз. Казнь прошла успешно, тела еще немного подергались, но большинство казненных умерло без мучений. Не повезло только Пачину, или узел был сделан неудачно, или уж больно много грехов накопилось на душе, но он умирал страшно и несколько минут. Затем Хант прошелся мимо виселицы и утвердительно кивнул головой.

Возмездие совершилось, но на душе не было ни радости, ни печали. Только смертельная усталость, как от продолжительной грязной и омерзительной работы. Люди расходились в молчании с этого враз ставшим страшным места, большинство выглядели потрясенными. Некоторые женщины плакали навзрыд, часть же присутствующих подходили к атаману и молча стукали его по плечу. Многим стало понятно, какую ношу взвалил на себя этот человек, и они были благодарны ему.

— Командир, пойдем? — Михаил обернулся. Рядом стоял Потапов, с ним свободные от охран бойцы — Мы тебя довезем до дома.

— Спасибо, я лучше пройдусь.

Дома он ни с кем не разговаривал. Достал из погреба холодную бутылку обычной водки. Он пил ее и совершенно не чувствовал опьянения. Только пружина, скрученная за эти дни глубоко в душе, немного отпустила. Мысли приняли расслабленное, текучее как вода, состояние. Домашние в этот вечер его не трогали, в доме было тихо и спокойно. Выпив полбутылки водки, он закрылся в комнате наверху, где достал с полки одну старую добрую книгу.