Первая колония

Глава 1. Атар в Карлиноре

Карлинор процветал, пользуясь всеми преимуществами открытой торговли при искусном и богатом населении, князе, соответствующем своему месту, и полной автономии. Несмотря на свою некоторую фронду перед королем, пару раз князь Клингор Хитроумный выходил со своей армией, и его появления оказывалось достаточно, чтобы решить вопрос быстро и мирно. Имя принца Клингора подходило к его характеру: оно означало гепарда, который незаметно подкрадывается и стремительно бросается на жертву.

Клингор проявил и свои неплохие дипломатические способности, одновременно с признанием со стороны Валлины женившись на валлинской принцессе Акниссе. Формально этот брак был более чем почетен, фактически все знали о весьма легкомысленном поведении Акниссы, ну а дипломатически это было не просто признание нового княжества, но и недвусмысленное предупреждение со стороны могущественного королевства Валлины всем тем, кто захотел бы его съесть, буде такие появились бы. А насчет похождений принцессы князь был спокоен: он был уверен в том, что за рамки она не выйдет, и сам тоже не собирался хранить ей верность. Так что это был типичный политический и светский брак.

Конечно же, оба супруга постарались, чтобы у князя побыстрее родился наследник. Родилась двойня, что не считалось добрым предзнаменованием. Но принц уверенно заявил, что он превратит это предзнаменование в доброе. Близнецов назвали Харсир и Иссир, что означало на Среднем Языке два вида соколов.

И вот однажды в Карлинор прибыл принц Атар с большой свитой, самый обиженный из всех девяти принцев-рокошан. Князь Карлинорский принял его со всеми почестями, и на виду у всех они стали решать недоразумения, возникшие между жителями двух владений. А вечером наедине принц Атар сказал князю:

— Мои друзья при царском дворе сообщили, что придворные прихвостни накатали на меня большую пачку доносов. Царь-король собирается вызвать меня ко двору, обвинить в неумении управлять провинцией и сместить с губернаторства, не добавив ничего к моему ничтожному лену. Я, если ты, князь, не против, останусь у вас, направлю королю Красгору просьбу о лишении меня прав на наследование престола и об основании своего рода, а также о разрешении продать все свои поместья и набрать желающих для создания колонии.

— Я думаю, что царь с удовольствием откликнется на твою просьбу. Наш сотоварищ принц Кусар уже умер. А теперь королю еще одной занозой станет меньше. Помянем Кусара и выпьем за счастье для его души…

Князь и принц сдвинули чаши.

— Атар, где ты собираешься обосноваться? Я знаю пару близлежащих островков, откуда можно легко вышибить их правителей.

— Да нет, обосновываться рядом с Империей не хочу. Это такой клубок змей, что мне придется вновь кланяться одному из королей (например, нашему царю) и просить принять в вассалы, а то другие короли и князья быстро начнут пытаться меня завоевать. Я сходил в паломничество в Великий Монастырь Ломо, и они рассказали мне любопытнейшие сведения.

Принц отхлебнул вина и продолжал:

— Южный Великий Монастырь сообщает, что южане уничтожили одно из последних на Земле княжество выродков Рмлункутру Проклятого. Эти сволочи оставили после себя загаженную проклятиями местность, и никто не осмеливается там поселиться. А благословение имперского принца настолько сильно, что мне эти проклятия не страшны. Вот туда-то я и отправлюсь.

— Но ведь туда три месяца плавания при благоприятных ветрах!

— Я обращался к оракулу и гадал. Обещают мне основание знаменитого и великого царства, хранящего культуру старков, если у меня будет достаточно воли, чтобы преодолеть трудности. А к трудностям я готов.

То, что Атар к трудностям готов, князь Клингор знал прекрасно. Он с малюсеньким отрядом возмутил целую провинцию и три месяца отстаивал ее от армии королевства Зинтриссы, которая вознамерилась под предлогом помощи законному королю оттяпать хороший кусок королевства. Причем первое время с тыла его беспокоили также и войска лоялистов, пока рокош не был официально завершен. А затем он полгода сдерживал Ляна Жугэ, чья репутация поднималась чуть ли не до неба, и в конце концов, хоть и попался в его адскую ловушку, но сумел вырваться из нее сам, прихватив при этом головы Жугэ, его сына, царя Шжи и нескольких генералов. Правда, армию свою он при этом потерял, что послужило поводом оставить его без достойной награды. Принц Атар был еще более оскорблен тем, что его наградили солдатскими знаками отличия, как воина-рубаку, а не как полководца.

— А не можешь ли ты, принц, сказать, в чем конкретно тебя обвинили, когда лишали губернаторства?

— Стандартно. Что я раздавал должности своим людям и что запустил дела. А какие там дела! Одни делишки остались! Все серьезное теперь решают Советы городов и уездов, и сам я шага не могу сделать без Совета Провинции. Так что остается лишь улаживать склоки между этими самоуправлениями.

— Да, не хватало только раздавать должности чужим! — посмеялся князь. — А Советы — это любимое детище нашего короля. Он недавно хвастался мне, что собираемость налогов резко повысилась, что самовольство владетелей теперь обычно пресекают на местах, и если уж дело доходит до него, то снабженное необходимыми свидетельствами и доказательствами.

— Ну, я знаю, что кое-кто уже охаивает меня реакционером.

— Да, это так. А вот меня почему-то нет, хотя я в своих владениях держу старейшин на коротком поводке и не позволяю им лишнего.

— Ты, князь, — герой. И у тебя свое княжество, свои законы и обычаи. Давай выпьем теперь за тебя и твой народ.

Чаши сдвинулись еще раз.

— Поздравляю тебя с первенцами, князь. Желаю тебе трех достойных сыновей и трех дочерей-красавиц.

— Первенцем своим я все равно считаю Лира Клинагора. Когда он пройдет полный курс обучения у отца по духу, я его заберу к себе.

— И, сколько я тебя знаю, сделаешь так, чтобы Тор с женой разошелся. После чего быстренько обвенчаешься с ней и узаконишь сына.

— Как я сделаю, так я и сделаю. Давай лучше выпьем с тобой за то, чтобы наши разумные планы осуществлялись, а неразумные проваливались.

— Точно! Нельзя же желать, чтоб тебе всегда везло! Так пусть везет, когда надо, и не везет, когда без этого можно обойтись!

— А еще лучше, пусть не везет тогда, когда без этого нужно было бы обойтись, да тебе самому очень хочется!

И чаши сдвинулись вновь.

— Ну так вот, — продолжил князь. — Я немного подумал и считаю твой план очень разумным, поэтому я сейчас пил за него. Я тебе разрешаю без ограничения вербовать людей в моих владениях, а Карлинор будет считаться метрополией новой колонии.

— Об этом я тебя и хотел попросить. Теперь королю будет стыдно не разрешать мне вербовать колонистов во всем королевстве. Изменю-ка я свои планы и отправлюсь теперь прямиком в Зоор.

— Ну и великолепно! Но раньше чем через неделю я тебя не отпущу. Нам надо как следует вместе попировать, поговорить, поохотиться. Да и моя жена желала бы подольше побыть с твоей женой. Кстати, теперь вот я могу со спокойной совестью поздравить тебя с удачным браком: и красавица, и характер прекрасный, и сына тебе родила.

Жена Атара, Арлисса Тронаран, происходила из незнатного и бедного дворянского рода. Иначе как во время рокоша такая свадьба была просто немыслима для принца. Но король этот брак не мог простить Атару, хотя формально ничего не мог возразить: во время рокоша Атар, по всем законам и обычаям, управлял сам собой. Атар в ответ все время проходился насчет того, что король женился на гетере и теперь полностью под каблуком у своей жены. Естественно, такие высказывания не способствовали улучшению отношений Атара и короля.

Кроме этого, Атар все время резко критиковал систему местного самоуправления, установившуюся в результате рокоша. Король воспринимал критику принца крайне болезненно. Его уже увлекла репутация благородного реформатора. А как всегда бывает в таких случаях, пара разногласий влекла за собой то, что Атар по любому поводу поддевал короля, внешне сохраняя все правила хорошего тона и этикета, а король по любому поводу на него обижался. Так что разойтись как можно дальше было решением, устраивающим обе стороны.

На следующий день принц официально выступил перед Советом Старейшин княжества, а князь Клингор рекомендовал старейшинам разрешить всем желающим присоединяться к вновь создаваемой колонии. Решение было принято единогласно. Вечером по поводу действительно желанного гостя был устроен большой бал и пир.

Атара просто атаковали множество дам и кавалеров: как же так, это будущий принц Империи и князь!

— Принц, "Ни звука, ни огня Не доносится до меня" — кокетливо сказала баронесса Ирисса, — Может, вы нам объясните, в чем дело?

— Могу. "Птица полетела охотно", — куртуазно ответил принц.

Оба собеседника намекали на классическое стихотворение

Солнце село; длинная трава

На ветру колышется дремотно.

Птица полетела неохотно

От камней к себе на острова.

Ничего — ни звука, ни огня

Не доносится до меня.

Только ветер блуждает, болен,

Над серым колючим полем.

(Эмилия Джейн Бронте, перевод Якова Фельдмана)

— Разве у нас здесь камни? — игриво вступила в разговор графиня Лионесса. — Скорее здесь "благоухающий цветущий луг".

Графиня намекнула на стихотворение

Благоухал цветущий луг,

Где я порхала целый век.

Но принц любви явился вдруг

И заскользил, как солнца свет.

Он мне дарил букеты роз

И лилий целые кусты.

Он в сад привёл меня, где рос

Цветок чудесной красоты.

Намокли крылышки мои

В медовой утренней росе.

Мне голос Феб воспламенил.

Я спела — и попалась в сеть.

И сети шёлк, и клетки блеск,

И он сидит — а я пою

Про красоту ушедших лет

И волю прежнюю мою.

(Уильям Блейк, перевод Якова Фельдмана)

— Ты более чем права, красавица. Здесь "каждый писк благополучен", — Принц с изощренным ехидством намекнул на стихотворение

Я шел по роще в день весенний

И птиц услышал невзначай.

И их безумное веселье

Во мне посеяло печаль.

Природа ликовала. Между тем

Душа сжималась и грустила.

Что с Человеком сделал Человек!

Какая жалкая картина!

Вьюнок сквозь ветви тащится наверх,

Блестит на солнце паутина.

Что с Человеком сделал Человек,

Какая жалкая картина!

Птиц суетливых весел каждый вздох

И каждый писк благополучен.

А человек унижен и жесток,

И безнадежностью измучен.

И каждый к солнцу рвущийся побег

Берет свое неукротимо!

Что с Человеком сделал Человек,

Какая жалкая картина:

(Уильям Вордсворт, перевод Якова Фельдмана).

После примерно получаса достаточно изматывающего турнира в светском стиле, за которым с любопытством следили многие, в первую очередь князь Клингор, наслаждавшийся тем, как виртуозно Атар выпутывался из сетей его придворных дам и радовавшийся втайне, что ему самому можно расслабиться и что никто из знати не клюнул на удочку новой колонии, в бой вступили войска стратегического назначения. Пред Атаром оказалась высокородная гетера Кисса, личный вассал принца Клингора.

Мало того, что статус высокородных гетер был высок по законам и обычаям Империи, Кисса была настолько знаменита, что ее могли бы признать Королевой гетер, если бы она не принесла в свое время нерушимую вассальную присягу принцу Клингору. Королева не может быть вассалом князя, даже знаменитого… У Атара пробежал холодок по спине. Правом Высокородной гетеры было бросить вызов на поединок любви кому угодно. Отказаться от вызова без уважительнейших причин было исключительно позорно и даже бесчестно. Атар почувствовал себя кроликом перед удавом.

Невысокая, золотокожая, кареглазая, темноволосая Кисса с улыбкой посмотрела на принца Атара, который до конца не смог спрятать свое замешательство, смешанное с искренним восхищением.

— "Победитель в сотне битв" в жизни, в любви и в беседе, кажется, несколько смущен? — чуть иронично спросила гетера, намекнув на знаменитый сонет. — Боится в бою последнем потерпеть пораженье?

— "Званий я не уступлю", — ответил Атар в тон ей, почувствовав, что перед ним раскрывается пропасть, а спиной ощутив слегка насмешливую улыбку князя Клингора.

Рожденный под счастливою звездой

Горд титулом и всенародной славой,

А я, триумфом обделен судьбой,

Живу своей любовною отравой.

Расцвел под солнцем ласки фаворит,

Но благосклонный взор отвел властитель:

Мгновенно он фортуной позабыт,

И в лучшем случае — обычный житель.

Воитель, победитель в сотне битв,

Единственное терпит пораженье,

И, если в этой битве не убит,

Теряет честь, добытую в сраженьях.

Я рад, что я любим и что люблю,

И этих званий я не уступлю.

(Шекспир, сонет XXV)

Неожиданно Кисса открыто улыбнулась.

— Князь наш соизволил разрешить всем своим вассалам присоединиться к тебе, Атар, чтобы основать новую колонию. Я пользуюсь этим великодушным разрешением и объявляю тебе и своему любимому и благородному сюзерену, что я отправлюсь с вами осваивать новые земли.

— Ну, дядюшка Атар, я чувствую, ты одержал первую блестящую победу, — солнечно улыбнулся князь. — Подойди сюда, Кисса, моя ненаглядная. Я условно освобождаю тебя от вассальной присяги. Освобождение станет окончательным в тот миг, когда ты вступишь на борт корабля, отплывающего в колонию.

— Я благодарна, князь, — поклонилась Кисса. — Я клянусь, что, если почему-то колонизация не состоится, я вернусь в твое подданство.

— Я думаю, что ты будешь для нас ценнее сотни рыцарей, — ответил Атар, поцеловав Киссу в щеку. — Варвары будут валиться к твоим ногам, нам останется лишь брать их в плен.

— Неужели ты столь бесчеловечен, что заставишь меня, слабую женщину, встать в ряды войска? — Кисса сразу уловила возможность поддеть принца.

— Почти все битвы на самом деле решаются не сталью, а еще до их начала духом и разумом, — улыбнулся принц. — А насчет слабости: ты сильнее в этом почти всех мужчин.

— Я очень рад, прекрасная, что теперь я могу отпустить себя на волю и поухаживать за тобой как обычный рыцарь, — с улыбкой сказал князь.

Атар понял, что настала пора сказать свое стихотворение, а не отделываться цитатами из классики. И он выдал экспромт:

Нет, не мужчина

Первым в команду вошёл.

Духом и мыслью

Ты еще выше,

Чем знаменитой красой.

Кисса ответила:

В зале громадном

Вижу лишь двух я мужей.

На земле новой

Будет побольше

Тех, кто достоин любви.

Князь вступил в поэтический диалог:

На земле новой

Силу с порядком мужи

Сталью наводят.

Ты же красою

Сразу культуру ей дашь.

— Все верно! — улыбнулся принц Атар. — Мы должны сразу создать там и порядок, и культуру. Я не хочу ни жить в варварском княжестве, ни даже править варварским царством.

— А если империей? — поддел принца князь.

— А стоит ли империя души? — ушел от ответа Атар.

Князь сразу же стал демонстративно и красиво ухаживать за Киссой, которой ничего не оставалось, как принимать его ухаживания лишь с необходимой для свободной женщины долей непокорности. Впрочем, Киссе князь, при всей прагматичности его натуры, всегда нравился. Князь не допускал по отношению к драгоценности своего двора никаких намеков на возможность любовных отношений. Конечно, в свое время он ответил на вызов Киссы, но затем по отношению к ней на людях всегда был изысканно-вежлив, благосклонен и чуть отрешен. Кисса понимала, что князь боится попасть от нее в зависимость или же просто пожалеть в решающее мгновение свое прекрасное, ядовитое и смертоносное оружие, которое он пускал в ход за все годы вассалитета всего два раза.

Внутри себя князь, конечно же, кипел: мало кого он отдал бы с меньшей болью в сердце, чем Киссу. Достаточно даже того, что ни один больше из королей и князей Империи не имел личным вассалом Высокородную Гетеру, не говоря уже об уме, красоте и славе Киссы. Но князь прекрасно понимал, что, допусти он хоть намек на недовольство, он опозорит себя. А, значит, нужно принять новую ситуацию и постараться использовать ее как можно полезнее и приятнее для себя и своего княжества.

Князь перед расставанием предупредил принца, что к границам княжества приближается лев из саванн Тромы, и что, видимо, будет королевская охота, поскольку король Красгор не высказал никакого интереса к охоте, а другие князья проморгали момент.

На следующее утро принцу доложили, что его желает видеть какой-то воин. Когда тот вошел, принц узнал знакомого по рокошу сотника Лана Асретина.

— Приветствую тебя, твое высочество! Я слышал объявление, что ты набираешь людей в колонию. Это будет где-то поблизости на острове? — Асретин сразу приступил к делу.

— Нет, Асретин. Далеко.

— Ну тогда я прошусь к тебе. А то мне так и не повезло стать дворянином. Деньги у меня есть, но настоящего дела нет. Школю солдат да пью вино.

— Я думаю, в колонии настоящее дело для тебя найдется и титула тебе тоже долго ждать не придется. Я беру тебя, но пока что ты будешь заниматься тем, что станешь школить моих солдат.

— Ну что же, дело привычное!

— И еще. Пей теперь поменьше.

— Ясное дело! Теперь солнце у меня впереди, а не позади!

Атар был доволен: прекрасное начало! Уже есть украшение колонии и будущий владетель… Ясно, что теперь и другие потянутся. Надо будет организовать на рыночной площади запись колонистов.

В тот же день на рыночной площади встали зазывалы принца, а за ними сидел его слуга с баночкой туши, листками бумаги и кисточкой для записи колонистов. Люди с интересом подходили к зазывалам и расспрашивали про будущую колонию. Принц строго запретил нанятым им зазывалам обманывать людей и дал им ответы на самые важные. по его мнению, вопросы. Диалоги стали проходить в таком стиле.

— Это что, Атар собирается остров у варваров отвоевать? — спросил наемный солдат. — Тогда это по мне.

— Колония будет на новых землях, недавно очищенных от Проклятых. Они очень богатые.

— А когда отправляемся? — уточнил солдат.

— Через год или через два.

— Ну, тогда мне это не подходит!

Словом, подходило много любопытствующих, но никто не записывался. Кого-то отпугивало, что придется уезжать практически без возможности возврата, поскольку очень далеко. Кого-то — что слишком долго ждать. А кто-то просто подходил потешить свое любопытство. Листы к вечеру так и остались чистыми.

Князь в этот вечер, быстрее покончив дела, отправился пировать и развлекаться к Киссе, предложив Атару пойти вместе с ним. Высокородные гетеры держали в качестве своего рода подмастерий обычных полноправных гетер, причем чаще всего лучших, поскольку в Высокородные обычно попадали, побыв сначала ученицей, а затем клиенткой у знаменитой Высокородной, которая могла обеспечить рекомендации трех Высокородных. Правда, и после этого нужно было пройти духовную подготовку и проверку, а также серию тяжелых испытаний, не говоря уже об организации праздника в честь своего подъема до Высокородной. Тем не менее Высокородных гетер было больше, чем Великих Мастеров других специальностей. На Империю их приходилось более ста.

Высокородные, заканчивая карьеру, либо выходили замуж (они считались самыми верными и лучшими женами; даже Император часто женился на гетере, правда, вторым или третьим браком), либо уходили в монастырь или в отшельницы, либо становились наставницами в школе гетер. Полноправные гетеры тоже часто выходили замуж, но за людей ниже рангом и обычно за отцов своих сыновей. Сын от гетеры мог быть легко полностью узаконен и сделан полноправным наследником. Дочь тоже, если не решала продолжить профессию матери, обычно узаконивалась отцом.

— Нет, сегодня я не в духе развлекаться. Подожду уж до охоты, — ответил Атар.

— Кстати, охота, если ничего не случится, будет завтра. Я буду ловить льва для своего зверинца, а не для шкуры, так что нам надо будет брать его в плен.

— Вот это настоящее мужское развлечение! — просиял Атар.

Князь, который уже знал о неудаче первого дня с набором колонистов, ехидно подумал: "Моим людям и в моем княжестве хорошо! Все-таки мудро я поступил, что разрешил набирать у себя без ограничений. Не удивительно, что тебе, дядюшка-принц, очень хочется сейчас выместить свою агрессивность на льве. Но я хитрей тебя: я уже продумал, как использовать случай с Киссой. А ты растерялся, столкнувшись с неудачей. Я тебя повыше ценил, дядя."

На следующий день набор продолжился. Слухи уже разошлись по городу, и на принца здравомыслящие люди смотрели, как на любопытного самоубийцу и чудака. Ведь плыть в колонию придется не меньше, чем полгода. Да еще пару лет ждать отправления. Сгоряча или с перепою еще можно на такое пойти, а вот подумавши…

Правда, в этот день три подвыпивших друга записались в колонию.

Королевская охота с целью пленить льва была привилегией королей, князей и принцев. Герцогам такое право давалось Императором. Так что не все они им обладали. Атаковать льва имели право только самые знатные особы по выбору хозяина охоты. Атакующий должен был быть без доспехов и имел из оружия лишь копье, меч и большой кожаный щит. При этом пользоваться мечом считалось уже постыдным: значит, ты плохой воин. Даже если льва требовалось убить, надо было как можно меньше повредить шкуру. Как только один из охотников ранил льва своим копьем, он считался в поединке со львом и остальные лишь отвлекали льва ложными атаками, если ранивший сам не просил помощи. Это тоже было стыдно, тем более что шкура, почет и награда доставались тому, кто убил льва.

Еще сложнее было, если льва нужно было пленить. Тогда копье намазывалось сильнодействующим снотворным. Надо было ранить льва так, чтобы снотворное попало в кровь в достаточно большом количестве, но ни в коем случае не в вену, поскольку тогда лев умирал. Потерявшего сознание льва рядовые участники охоты укутывали сетями и отвозили в зверинец. При этом ему сразу давалось противоядие.

Когда охота началась, принц заметил, что копья и щиты были лишь у него и у князя. Значит, в некотором смысле князь вызвал Атара на поединок в воинском искусстве. У Атара сразу же родилось решение проиграть этот поединок, но так, чтобы Клингор не заметил подвоха. А Клингор вычислил такую возможную вежливость Атара и, как из свойственного ему несколько циничного авантюризма, так и из желания привязать к себе принца покрепче (если не умрет, так пусть будет доволен), решил ни в коем случае не дать Атару возможность уйти от поединка со львом.

По этой причине охотники довольно долго кружили вокруг льва на конях, пока князь не упал с коня и принц не был вынужден серьезно атаковать льва (правда, уже обескураженного и уставшего от нескольких часов ложных атак). Принц ранил льва в переднюю лапу, сразу же упал и укрылся щитом. Лев пытался перевернуть щит, но это зверю не удалось. Тем временем Клингор поднялся, похромал демонстративно пару минут, пока Атар атаковал льва. Затем он хромать перестал и стал вести ложную атаку на льва с другой стороны. Это дало возможность Атару вскочить и нанести еще одну неглубокую рану. Через четверть часа опасной забавы лев стал спотыкаться и упал. Его немедленно окутали сетью, ввели ему противоядие и повезли в зверинец. А Клингор, радуясь, что завоевал и льва, и еще более ценную вещь: расположение Атара — пригласил его смыть грязь и пот от охоты и затем посетить Киссу.

— Я по уши втюрился в нее, — иронически прокомментировал свое предложение князь. — Представляешь, столько лет иметь под боком такую красавицу, умницу, да еще и неравнодушную к тебе, и лишь облизываться. Так что тебе, дядюшка, не попасть в объятия Киссы в этот визит. А клиентки и ученицы у нее просто прелесть.

Атару теперь нельзя было отказываться, и пришлось провести ночь во дворце гетеры с одной из ее клиенток. А наутро Кисса взяла с него слово еще две ночи быть ее и Клингора гостем, тем более, что возлюбленная во дворце у него уже есть. Клингор иронически смотрел на дядю, добродетель которого ему все-таки удалось поколебать. Эмоцию он включал только тогда, когда дядюшка этого не замечал. При этом Клингор вспоминал, что еще в начале рокоша принц был совсем другим: любитель красивых женщин и развлечений. Но затем он посерьезнел, женился и до сих пор был верен своей жене.

Принца поджидала еще одна неприятность: на следующий же день один из записавшихся потребовал вымарать свое имя, а за ним последовали и два других. Чтобы не быть посмешищем толпы, принц убрал зазывал.

Вечером Кисса спокойно сказала ему:

— Принц, в Карлиноре процветание. Народ очень благополучен. Княжество новое, и все надеются на лучшую участь именно здесь. Ищи людей в других местах.

Принц прокомментировал:

Милых товарищей много найдешь за питьем и едою.

Важное дело начнешь — где они? Нет никого!

(Феогнид)

На следующее утро принц пригласил Атара на конную прогулку, предложил поскакать наперегонки и, оторвавшись от свиты, сказал:

— На третий день после захода солнца зайди в мастерскую ювелира Сина Ликартара. Тебя будут ждать по важному делу. Весь день перед этим не ешь и не пей. С собой возьми один имперский золотой, а из оружия — лишь кинжал.

Тон князя несколько покоробил принца. Так с ним даже король не разговаривал. Заодно Атар был недоволен, что отъезд все оттягивается и оттягивается. Но что-то заставило его спрятать обиду поглубже. Не зря веди князь не хотел, чтобы кто-то услышал эти слова.

На третий день после поста принц зашел в совершенно рядовую с виду (не богаче и не беднее других ювелиров) мастерскую мастера Сина. Син, почему-то в холщовом фартуке, приветствовал принца простым наклоном головы, как равного.

— Заходи, брат, если ты веришь в чистый разум.

— Конечно, верю! — остолбенев от такого приема, ответил принц.

— Семеро братьев сочли тебя созревшим для пути к чистому разуму. Согласен ли ты вступить на путь? Если нет, повернись и уходи, никогда не рассказывая об этом вечере никому.

Принц понял, что ему предстоит сделать выбор, и в уме у него сложился стих:

Кто купит меня — пожалеет,

Не купит — упустит момент.

Так в сказке на гибельный берег

Завлек простака людоед.

Но чистою, светлою верой

Простак посрамил изувера.

Атар произнес про себя молитву об отгнании бесов и сказал:

— А если я соглашусь?

— Тогда ты тоже будешь связан нерушимой клятвой ничего не рассказывать о том, что увидишь, услышишь и узнаешь. Многое нельзя открывать профанам.

— Я согласен.

— Тогда, когда услышишь песню, пой вместе с нами. Остальное тебе объяснят потом.

Принцу завязали глаза, и повели по каким-то путаным коридорам и лестницам вниз. Потом скрипнула дверь, повеяло запахом свечей и благовоний, и хор голосов, среди которых он неожиданно разобрал голоса Клингора и Киссы, запел гимн.

Ум сохраняй, когда все окруженье

????Сошло с него, во всем виня тебя.

Спокойно рассмотри все их сомненья,

????И даже в одиночку верь в себя.

Когда ты ждешь, не мучься ожиданьем,

????Когда оболган — сам в ответ не лги,

Не щеголяй ни святостью, ни знаньем,

????Не думай, что гонители — враги.

Мечтай — но лишь не уходи в мечтанья,

????Коль думаешь — не сбейся в абсолют,

И если выпадут триумф или страданья,

????То помни: как придут, так и уйдут.

Когда тобой рожденные идеи

????Плут извратил, дурачащий народ,

Когда пропало все, чему ты верил,

????Начни сначала, глядя лишь вперед.

И если смог ты на кон бросить сразу

????Все то, что в жизни ты достиг сейчас,

И проиграв, не вспоминать ни разу,

????Построив вновь и лучше в этот раз.

Когда, собрав в кулак и дух, и силу,

????Уж полностью иссякшие в борьбе,

Ты можешь бросить вызов всему миру

????Лишь волей, непокорною судьбе.

Коль спас ты честь в толпе, взведенной ложью,

????С правителями — здравый смысл и ум,

И с другом, и с врагом был осторожен,

????Известен ты, но не властитель дум,

Когда ты незабвенное мгновенье

????Длишь так, как будто будет целый век,

То Родина и Мир — твои владенья,

????Ты Победитель, но и Человек!

(Р. Киплинг. If)

— Что за чужака вы привели, братья? — раздался незнакомый голос.

— Атар хочет познания чистого разума. — ответил ювелир.

— Есть ли здесь те, кто могут за него поручиться?

Атар услышал голоса князя Клингора, гетеры Киссы, Великого Мастера-архитектора Сина Арристирса и других, которые тоже были знакомы, но опознать их Атар не успел:

— Есть! Есть! Есть! Есть! Есть! Есть! Есть!

— Итак, семь братьев рекомендуют чужака. Тогда пусть двое из них отведут его в комнату новичков и объяснят, что делать дальше.

Клингор и Арристирс отвели Атара в маленькую комнатку и сняли с глаз повязку.

— Помни, что здесь не действуют никакие ограничения ни одной из трех религий. Здесь не действуют законы Империи, королевства, княжества или какого-либо другого государства. Здесь нет сословных различий, кровного и духовного родства, гражданских состояний, национальностей. Здесь все мы братья и сестры, даже если когда-нибудь ты окажешься здесь вместе с женой или с сыном. — сказал Син.

— Здесь ты сообразуешься лишь с Чистым Разумом, честью, совестью, долгом и благом всего человечества — добавил Клингор. — Если ты не готов взять всю ответственность за свои поступки на себя, ты еще можешь уйти. Тебе дадут питье, ты уснешь и забудешь, что с тобой было в последний день, после чего тебя напоят вином и под видом пьяного принесут домой.

Атар помолчал минуту, так как понимал, что ответ без раздумья давать нельзя, и сказал то, что он давно уже по другому поводу решил для себя:

— Я готов принять на себя всю ответственность за свои решения и свои поступки.

— Великолепно, брат! — воскликнул Клингор, обнял Атара и по-братски поцеловал в щеку.

Так же поступил и Син. После этого два брата-каменщика пару часов наставляли новоиспеченного брата, что нужно говорить на какой стадии церемонии. Затем принца раздели, взяли его кинжал, надели на голову мешок и повели в общую залу. Атар шел в нее через лес кинжалов, которыми братья прикасались к его бокам. Начался длительный ритуал, основной частью которого была страшная по форме и торжественная клятва никогда никому, кроме братьев и сестер, ни при каких обстоятельствах не рассказывать, что происходит на тайных собраниях Каменщиков. Были и менее торжественные клятвы всегда быть справедливым и по возможности милосердным к своим рабам и вассалам; отпускать рабов на волю, как только они это заслужат, снабжая при этом их средствами, достаточными для нормальной жизни; помогать бедным и несчастным; в случае, если кто-то из братьев или сестер отступит от чести, долга и блага человечества, безжалостно покарать его, не привлекая официальных властей. Вышел Атар из подземелья лишь на рассвете и полностью измотанный.

— Эта вампирша решила высосать тебя, как йогиня? — встревоженно и возмущенно спросила жена, которая понимала, что ее мужа практически силой втолкнули в объятья другой.

— Нет. Еще хуже и труднее. Это было сугубо мужское и государственное дело с князем, — ответил Атар, слукавив лишь в одном пункте: среди Каменщиков было несколько женщин.

Итак, князь завлек Атара в члены Тайного общества каменщиков, которое в принципе отрицало все запреты всех трех религий. Несмотря на это, его члены должны были соблюдать законы своего государства, обычаи своей среды и запреты своей религии вне общества братьев по ордену и вне чрезвычайных ситуаций. На открытую конфронтацию общество не шло. Затем Атару пришлось проходить еще несколько церемоний повышения, чтобы стать мастером ордена. А перед отъездом в колонию его собирались посвятить в Великие Мастера.

В конце концов Атар вырвался из Карлинора, имея по-прежнему всего двух записавшихся в колонию. По дороге он смотрел на крестьянские поля. Почти все наделы были заняты, дома были чистые и какие-то веселые, дороги поправлены, пьяных и шлюх было мало. Явно люди здесь от лишних поборов и плохого правления не страдали.

Как только принц покинул княжество, картина изменилась. Плохие дороги, много заброшенных крестьянских делянок, не все дома полностью поправлены после войны, нищие, шлюхи, пьяницы. Принц ехал в сопровождении двадцати человек личной охраны и полусотни наемников, так что разбойничьи шайки ему не были страшны, но в глухих местах дорог он порою видел следы их деятельности, а вечером или в лесах раздавались условные сигналы, имитирующие птичьи пересвисты. К его отряду стали присоединяться первые добровольцы.

Словом,

Смелых зря ищут

Там, где живут хорошо:

Призыв героя

Нынче услышан

Только гетерой с бойцом.