Перст Божий?

Глава 2

На новом месте начала устраиваться нормальная семейная жизнь. Появилось свободное время, когда голова не была занята решением неотложных житейских проблем. Просторно мыслям было и в многочисленных поездках на автомобиле. Вождение, способности к которому неожиданно обнаружились в Николае с покупкой автомобиля, не требовало от него сверхусилий. Чаще это было механической работой мышц, почти без участия разума. В освободившийся мозг Николая тут же устремились полчища мыслей, никак не связанных с повседневной борьбой за существование. Это были мысли о божественной природе всего сущего на земле; перебирались все десять заповедей, знать которые с такой точностью Николай не мог. Чаще других его преследовали размышления о добре и зле. Он отчетливо понимал, что добро не может быть с кулаками, что, пытаясь защитить себя, оно перерождается в свою противоположность и становится злом. Что равновесие в мире поддерживается не борьбой добра со злом, а единственно промыслом Божьим, по которому зло само борется со злом, оставляя его ровно столько, сколько положено Богом. Все эти мысли несли ясность аксиом, поэтому ироничный ум Николая не понимал, что с ними делать. Объяснять прописные истины, что может быть скучнее? Говорить о них даже с друзьями было как-то неудобно. На него в лучшем случае посмотрели бы как на дурака, объясняющего, что Земля круглая.

Иисус зашел в тупик. Каких усилий стоило ему внушить Николаю свои мысли, а тот и не собирался поведать их миру. Вместо этого шло бесполезное препирательство в голове человека, призванного стать Перстом Божьим. Иисус отчетливо видел, что мысль Бога, очищенная от софистики и бесконечных человеческих измышлений, становится чересчур простой и ясной. Люди давно уж отвергали простые и ясные мысли. Они (эти мысли) присутствовали в мире в виде длинного ряда аксиом, с которыми невозможно было спорить, но и принимать их было чересчур примитивно. За долгие века существования человеческий ум стал изощренным в постоянных поисках различных лазеек и обходов. Вокруг десяти заповедей были нагромождены целые горы софистики, позволяющие людям с нечистой совестью преспокойно нарушать их. Человеческий ум в конце концов додумался до того, что самые смертоносные виды вооружений объявлялись всеобщим благом, призванным человечество якобы спасти.

Нужно было искать другие, более сложные формы для передачи людям Божественных мыслей. Николай был для этого еще не готов. Ему не хватало жизненного опыта, впечатлений. Опять требовалось время. Для нетерпеливого Иисуса предпочтительнее было внушать мысли в виде стихотворений, тем более, что опыт уже был. В конце концов он решил развивать оба направления.

Рыночные преобразования экономики начали давать плоды. Причем плоды эти оказались совсем не тем, что ждала страна. На второй год реформ грузооборот Архангельского порта сократился в два раза. Предприятия останавливались одно за другим. Страна училась жить по средствам, но пока это плохо получалось. Особенно сократился так называемый северный завоз. Средств, необходимых для создания зимнего запаса товаров в населенных пунктах по берегам северных морей, не было ни у новоявленных коммерсантов, ни у государственных предприятий. Министерство финансов не торопилось давать долгосрочные кредиты. Гораздо выгоднее было работать с краткосрочными займами.

В порту начались сокращения. Денег на увеличение зарплаты оставшимся работникам все равно не хватало. Инфляция скакала столь резво, что угнаться за ней было невозможно. В семье Николая начались проблемы. Стоило ему, уставшему после работы, прилечь на диван, как жена начинала нервно метаться по комнате, греметь посудой, хлопать дверями и всеми другими возможными способами выказывать недовольство. Причина подобного поведения была банальна: деньги. Их теперь не хватало даже на самое элементарное Левые доходы Николая потихоньку сошли на нет. Огромное количество людей стало профессионально заниматься закупкой и перепродажей одежды и другого ширпотреба. Водкой теперь торговали на каждом углу. И все это делалось на совершенно законных основаниях. Николай в свое время не решился бросить основную работу и окунуться в неведомый мир предпринимательства. Слишком мало было информации, чтобы здраво оценить возможности, а бросаться в омут головой Николай не привык. И вот теперь, когда дела в порту шли все хуже, приходилось искать новые источники дохода.

Самым доступным представлялось заняться частным извозом. Старенькая «шестерка» Николая оказалась неплохой кормилицей семьи. Он быстро освоился с новым нехитрым делом. Без устали накручивал новоявленный таксист круги по городу. По будням он посвящал новому занятию все свободное от работы время: с 6 часов вечера до часу ночи. В выходные дни — с утра и до утра. Заполонившие город новые хозяева жизни в малиновых пиджаках и с толстыми золотыми цепями на шеях, казалось, решили в одночасье опустошить все бары и рестораны. Это были валютные спекулянты, скупщики золота, бандиты, новоявленные купцы-челноки и прочие, и прочие. Государственные такси в эти переломные годы вымирали как мамонты. Машины под разными предлогами приватизировались их водителями, а на закупку новых машин денег не хватало. Руководители разных рангов пользовались моментом и набивали свои карманы, не думая о благополучии производства. «Халява» падала с неба в руки, и надо было быть полным идиотом, что б не поймать ее, пряча руки за спину.

Активизировались и разного рода жулики и проходимцы. Стало в порядке вещей прокатиться на машине и под благовидным предлогом постараться улизнуть, не заплатив. Женщины и девушки кинулись в омут продажного секса. Проституция, о которой при коммунистах можно было прочитать только в газетах, стала нормой жизни. Молодые девчушки, мечтающие пополнить ряды жриц любви, старались для начала потренироваться на таксистах. Самым удобным для этого было предложить в оплату за поездку свои ласки. Николай быстро научился отличать таких пассажирок от платежеспособных. Он был не против их продажной любви, но опасался, что за ними могут стоять расплодившиеся во множестве бандиты. Николаю, уже вкусившему запретного плода, хотелось приключений на стороне. Он с улыбкой вспоминал свои мучения после случайной связи с Валентиной Кротовой. Как сладки оказались потом ее объятия. Он еще много раз оказывался в ее постели. И всегда их преступная близость наполняла его сознание уверенностью в недюжинных мужских силах. Валентина, казалось, начинала испытывать оргазм уже от одного его взгляда. Теперь, когда их пути давно разошлись, Николай безотчетно искал в своих пассажирках ту, которая смогла бы воскресить в нем сладкие воспоминания. Постепенно в его уме сложился определенный тип женщины, с которой он бы не отказался заняться любовью в машине. Ему представлялась дама лет за 30, не тучная, но и не «доска», скромного поведения, но без презрения во взгляде. Он сторонился женщин, как правило, богато одетых, которые возомнили себя королевами. У таких во взгляде сквозило презрение ко всем, кто ниже по социальной лестнице. Было бы интересно соблазнить такую, думал иногда Николай, размазать это напускное презрение слезами отчаяния по роже, когда он бросит ее, влюбив перед этим в себя. Он знал, что способен на это, но ему было жаль тех усилий, которые для этого потребовались бы. Идеальной для себя Николай представлял бедную учительницу или медичку, которая была бы благодарна ему не только за любовь, но и за незначительные материальные знаки внимания.

Иногда, высадив очередную понравившуюся ему пассажирку, Николай вспоминал сладкие мгновения любви Валентины Кротовой. Ничего нельзя было вернуть или исправить, но в памяти навсегда осталось только хорошее. А были в том романе не одни сладкие мгновения. Расставание с семейством Кротовых получилось скандальным. В конце 1990 года во время очередного субботника Николай обратил внимание на молодую табельщицу из их конторы. Звали ее Светланой. Было ей на вид лет 25. Закутанная до бровей в платок, в мешковатых рабочих брюках и бесформенной куртке она казалась чересчур скромной и незаметной. Если бы не ее черные глубокие глаза. Они притягивали Николая как магнитом. Его внимание не осталось незамеченным. Вскоре молодые люди весело переговаривались, стаскивая в кучу металлолома различный железный хлам. Оказалось, что Светлана жила в общежитии речников недалеко от самого модного в городе кинотеатра «Русь». Николаю не составило труда узнать и номер комнаты, и напроситься в гости.

Субботник закончился, как всегда, коллективной пьянкой с продолжением на квартире Кротовых. Когда все гости разошлись, а хозяин, по укоренившейся уже привычке, заснул за кухонным столом, Николай занялся любовью с Валентиной. Но усталость, алкоголь или мысли о другой женщине не давали любовнику до конца отдаться греховной страсти. Валентина изнемогала под ним в бесконечном оргазме, а у него никак не получалось достичь удовлетворения. Наконец, он прекратил бесплодные попытки и решил ехать домой. В такси разгоряченный незадавшейся близостью, он передумал и отправился в общежитие речников. Светлана встретила его как старого друга. После недолгих объятий в прихожей они оказались в ее девической постели, где он, наконец, и добился долгожданного удовольствия. Светлана удивительно подходила ему по темпераменту. Николая постоянно тянуло к ней. Хотелось делать ей подарки, баловать, носить на руках. Через две недели после первой ночи Николай купил у знакомого моряка 2 флакона французских духов со странным названием не то «Коко», не то «Куку». Духи, конечно, были сделаны где-нибудь в Польше, но ароматом обладали сказочным. Он был тонким, нежным, слегка сладковатым и каким-то зовущим. Один пузырек Николай подарил Валентине, а другой Светлане. И обе женщины наперебой завлекали его французским ароматом.

Привычка бывать у Кротовых была слишком глубока, и Николай снова и снова оказывался в постели Валентины. И каждый раз, разгоряченный старой подругой, спешил к новой. Были у него в этот месяц и обязанности перед женой Ириной, которая крайне нехотя одаривала его своими ласками. Николая это вполне устраивало. Силы его были не безграничны, и на всех троих могло их не хватить.

Слухи о его связи со Светланой распространились в порту. В начале декабря ничего не подозревающий Сергей во время очередного застолья начал подшучивать над страстью Николая к Светлане. Когда пришла пора ложиться в постель, у Валентины случилась настоящая истерика. Она кричала, не сдерживая голоса, что ради него пошла на обман мужа, этого святого человека, что готова была жертвовать благополучием семьи, а он — подлец — завел себе эту молодую безмозглую сучку. И хотя Сергей, как всегда, безмятежно спал и ничего не слышал, но сердобольные соседи, ловившие в эту ночь каждое слово, доносившееся из квартиры Кротовых, помогли ему почувствовать себя обманутым мужем. Все завершилось грандиозным скандалом между мужчинами, не переросшим в драку только потому, что Николай был явно сильнее Сергея. Но дружба их на том и закончилась. После этой истории за Николаем закрепилось клеймо Дон Жуана. Старые друзья теперь уже боялись приглашать его в гости, памятуя его вероломство по отношению к Сергею.

Связь со Светланой после этого тоже не заладилась. Она вознамерилась женить его на себе, придумав скороспелую беременность. Но Николай к тому времени уже доподлинно знал, что абсолютно бесплоден, и номер не прошел. Поняв, что допустила ошибку, Светлана пыталась слезами добиться прощения, но чары спали, и Николай никак не мог понять, что привлекало его раньше в этой невзрачной девице.

Все эти любовные перипетии никак не отложились в душе Николая, не вдохновили его ни на стихи, ни на прозу. Было в них что-то греховное, скотское. Сейчас в 1994 году, наматывая круги по ночному городу, Николай вспоминал то сытое спокойное время с некоторой грустью. Все события четырехлетней давности казались окутанными легким романтическим налетом. Молодость уходила, оставляя щемящее чувство ностальгии…

Поначалу Николай брал в свою машину всех подряд. Но постепенно у него накапливался опыт, а с ним и сознание, что некоторые пассажиры являлись совсем нежелательными. Один случай на раз отучил его брать двух и более молодых парней. В ту ночь он стоял, дожидаясь богатого клиента, ушедшего посидеть в баре. Двое подвыпивших молодых людей вышли из этого бара и начали приставать к людям, стоявшим в очереди. Затем, достав нож, они стали угрожать высокому блондину. Очередь потихоньку рассосалась, блондин, получив в глаз, отправился домой, а бандитская парочка вышла на дорогу и остановила машину. Николай в тот момент остро пожалел водителя. Что придет на ум этим отморозкам, когда настанет пора расплачиваться за поездку? В тот миг Николай и принял решение впредь брать в машину не более одного молодого парня. Вообще-то чаще приходилось возить всевозможные компании, женщин с маленькими детьми, подвыпивших зрелых мужчин, засидевшихся в ресторанах, молодых девиц, спешащих на свидание. Одна такая пассажирка забыла в машине сумочку. Искать девицу было бессмысленно. Она не оставила никаких координат и примет. Не похоже было, чтоб и Николай запомнился ей: всю короткую дорогу проехали молча. В сумочке оказалось 500 рублей, носовой платок и пачка презервативов. Последние напомнили Николаю о его бесплодности. Уж ему не приходилось пользоваться презервативами для предохранения от нежелательной беременности.

Мысли о детях постоянно будоражили ум Николая в первые после женитьбы годы. Но Ирина никак не могла забеременеть, и супруги обратились к врачу. Оказалось, что с Ириной все в порядке, а у Николая обнаружилась какая-то редкая болезнь, при которой его семя не обладало достаточной подвижностью и не могло оплодотворить яйцеклетку. Старый еврей-профессор, консультировавший супругов, сказал, что у него такое впечатление, будто семя Николая спит и не желает проснуться.

В девяностые годы, когда жизнь страны стала трагически и необратимо ломаться, когда тысячи безработных начали толкаться в коридорах бирж труда, а сотни бомжей переворачивали мусорные баки в поисках куска хлеба или пустой бутылки, Николай возблагодарил Бога за свою бесплодность. Разве смог бы он защитить своего ребенка от страхов и трудностей этого нового мира?! Но иногда в голову Николая приходила с кристальной ясностью мысль, что Бог не случайно лишил его возможности иметь детей. Что взамен этого Он дал ему творческую плодовитость, и его дети — его будущие книги. Это было глупостью, попахивало манией величия. Вдалеке Николаю виделся уже сумасшедший дом.

Иисус и Сатана продолжали свою неустанную борьбу за мысли Николая. И пока Сатана выигрывал.

Примерно через год работы таксистом Николай испытал свое первое любовное приключение на дороге. Это была молодая подвыпившая девица из тех, которые обычно смотрят презрительно, говорят сквозь зубы, а расплачиваясь за поездку, делают вид, будто подают милостыню. В баре, похоже, она крупно поссорилась со своим другом, выскочила на дорогу без верхней одежды, без денег. Николай хотел высадить ее на полпути, но она пообещала расплатиться дома. Возле дома оказалось, что ключей у нее тоже нет. Николай, раздосадованный тем, что не может получить своих заработанных денег, решил попробовать склонить ее к близости. Оказалось, что она только об этом и мечтала. В поисках уединенного места Николай спустился на берег Двины в районе Красной пристани. Ночью там было пустынно. Не обращая внимания на редких в этот час прохожих, он овладел пассажиркой на заднем сидении машины. Особой сладости эта торопливая близость ему не доставила, но наполнила его сознанием, что, наконец, свершилось то, о чем он так долго мечтал. Это пустынное по ночам место на несколько лет станет для него местом греховных утех. После первого приключения как будто прорвало плотину. Одна за другой ему попадались пассажирки, мечтающие соблазнить его. Он не сильно-то и сопротивлялся. Они проходили через заднее сидение машины, не оставляя никакого следа в его душе. Как правило, все они были замужними женщинами, мечтающими насолить мужьям, наставить им рога. И наставляли. Если бы Николай отказался помогать им в этом деле, то нашлись бы десятки других автомобилистов, жаждущих такую помощь оказать. Николай постоянно встречал на улицах города машины, водители которых только и искали любовных приключений.

Весной 1997 года, когда заработать извозом стало почти невозможно из-за огромного числа машин, промышляющих этим бизнесом, а кризис лесного комплекса области разорил практически и все другие предприятия, в машину Николая села красивая женщина примерно его лет. Николай, глядя на дорогу, чувствовал красивую соседку сердцем. Редко, но бывало, что пассажирки излучали неведомые флюиды доброжелательности, располагавшие к ним безоговорочно. Николай не обиделся бы, если такая пассажирка не заплатила бы за поездку. Но они всегда платили. Он подозревал, что виной тому были не неведомые флюиды, а какой-то тонкий, неуловимый запах, запах богатства. И от новой пассажирки, видимо, исходил этот волшебный запах. Хотя она и не выглядела уж очень богатой. Что-то знакомое неуловимо сквозило в облике пассажирки. Если бы у Николая была возможность остановиться и при ярком свете разглядеть ее… Но в машине было темно, дорога поглощала все его внимание, а разговор не клеился. Николай никогда не заговаривал первым, но мог поддержать любую тему. Вскоре он почувствовал, что его пристально разглядывают. Это было необычно. Женщина, желающая близости, первая начинала с ним скользкий разговор. А уж потом могла и поразглядывать разбитного водителя, явно откликающегося на интимное предложение. Но эта пассажирка молчала. Тем временем они подъехали к новому дому индивидуальной планировки с очень дорогими квартирами, продававшимися в прошлом году. Говорят, что до сих пор часть квартир не удалось продать из-за их большой стоимости. Остановились у подъезда, Николай повернулся к пассажирке за расчетом, увидел ее улыбающиеся глаза и все понял. В машине сидела его одноклассница Марина Груздева, когда-то давно сделавшая его мужчиной. Далекие, забытые чувства всколыхнули душу Николая. Те же чувства читались и на красивом ухоженном лице Марины. Оказалось, что она замужем за богатым немцем, возглавляющим в Архангельске крупное деревообрабатывающее предприятие. Немец был в это время в Германии, и Марина не торопилась покидать машину своего давнего любовника. Целый час они проговорили, перескакивая с одного на другое. Наконец, у Николая пересохло в горле, он взмолился, и Марина пригласила его к себе. Квартира немца подавляла. Николай терялся в дюжине комнат, напичканных всевозможной электроникой. Мысль о любовной интрижке, сверлившая его голову в машине, казалось в этой огромной квартире абсурдной. Марина сварила дорогого кофе, достала бутылку красного французского вина. Еще час провели за столом, и Николай решил откланяться. Пора было зарабатывать на жизнь. В прихожей Марина вдруг прижалась к нему и всхлипнула. Это было так неожиданно, что Николай растерялся. Отечески обнимая всхлипывающую женщину, он перебирал в уме всевозможные несчастья, обрушивающиеся обычно на простых людей. Ни одно из них, казалось, не могло иметь отношения к этой богатой женщине и к этому благополучному дому. Так в конце концов и оказалось. Марину неожиданно разжалобила мысль, что молодость, в которой она была счастлива в объятиях Николая, прошла, что она давно уже не та легкомысленная девушка, готовая жертвовать собой ради любимого человека. Все это он узнал гораздо позже, лежа в ее постели после волшебных мгновений близости. Он не мог припомнить, когда еще в его богатой практике такое привычное дело, как секс, проходило на таком высоком душевном подъеме. Да и не подходило это пошлое слово «секс» к тому, что только что произошло между ними. Это была настоящая любовь, до поры прятавшаяся в глубине их памяти, не осознанная ими в молодости, не прожитая в свое время. Только теперь, запоздало остро, поняли они, как подшутила над ними судьба, разведя так далеко по жизни. Это было подло, неправильно, но это было. Они лежали в постели, прижавшись друг к другу, не в силах расстаться. Николай и не представлял, что способен на столь глубокие чувства. Марина оказалась тем идеалом женщины, к которому он безотчетно стремился все последние 15 лет жизни.

К сожалению для Николая, ему так и не удалось никогда больше оказаться в ее постели. На следующий день приезжал из Москвы ее пятнадцатилетний сын, а еще через день вернулся из Германии муж. Было совершенно понятно, что никакая любовь не в состоянии заставить умную женщину безрассудно рисковать всем, назначая свидания под носом у мужа. Да и была ли она, эта любовь? Было глупо переносить свои мысли и настроения на другого человека. Тогда, в юности, именно он не понял и не разделил ее любви, за что и поплатился сполна сейчас.

Встреча с Мариной не выходила у него из головы. Вновь и вновь он переживал моменты их близости. Причем, казалось, каждая клеточка его тела просила повторения волшебных соприкосновений. Вспоминались не мгновения оргазма, который в общем-то не сильно отличался от множества других, а те, во многом обычные, касания, которые нельзя было в полной мере назвать сексуальными. Он вновь и вновь представлял, как переплетались их пальцы, когда лежали они бок о бок, уставшие, еще переживающие недавний момент близости, как нежно склоняла она свою голову на его плечо при расставании… Щемящее чувство утраты и невозможности повторять и длить эти волшебные мгновения переполняли душу Николая какой-то поэтической грустью. Еще секунда, и в мозгу у него начали складываться строки…

Иисус, дождавшийся, наконец, удобного момента, начал диктовать давно уже приготовленный текст:

Ты пройдешь, не заметив меня,

Как устало опущены плечи.

Ну, постой, что желаешь, скажи, не тая,

И меня ты спроси, я отвечу:

Лицом упасть в твои б ладони,

Вдохнуть пьянящий аромат…

Но так же все звездой бездомной

Качусь устало на закат.

Строки удивительно соответствовали его настроению. Он не думал, что сможет сочинить что-либо подобное. Но его природный скепсис и укоренившаяся за многие годы ироничность тут же попытались опорочить новоиспеченный шедевр. Особенно его смущало выражение «упасть лицом». В нем было что-то неправильное, комическое. Николай представил, куда бы и как он смог упасть лицом…

У Сатаны всегда хорошо получались экспромты. Он в каждом своем проявлении соприкасался с динамичным миром людей, и сам за долгие века стал изобретательным и находчивым. Пародия родилась почти мгновенно, и он стал нашептывать:

Лицом упасть в тарелку с супом,

Пьянящий ощутить ожог.

И вдруг понять, как было глупо

Решиться на такой прыжок…

О продолжении стихотворения можно было не помышлять. Пародия получилась хлесткой, убийственной. Никакие лирические сопли не могли больше затмить в мыслях Николая эту яркую, почти телевизионную картинку.

Встреча с Мариной на целых полгода выбила его из привычной колеи. Никакие знаки женского внимания не могли с тех пор завладеть его чувствами. Он отказывал вполне приличным женщинам, и те покидали его машину обиженными Кое-кто, не в силах пережить отказ, ругал его последними словами. В ответ Николай сочинил короткое стихотворение:

Соблазняют меня, совращают…

То рублем, то коленкой литой

И глазами сердито вращают,

Коль отказ получают простой.

Ну, а если по ходу отказа

Комплимент мне удастся ввернуть,

То уже не такой я «зараза»,

И уже посердечней чуть-чуть.

Жизнь, состоящая не из одних любовных приключений, становилась все трудней. В порту выдавали зарплату с задержкой на полгода. Вместо денег предлагали брать мешками муку и сахар, коробками рыбные и мясные консервы. Цены на продукты, как правило, превышали процентов на 40 магазинные, а зарплата, обесценившаяся за прошедшие полгода, не индексировалась. Пенсионерам начали задерживать выплату пенсий. Задержки быстро достигли нескольких месяцев. Объясняли их просто: «Нет денег». А посредине Архангельска строилось шикарное, наподобие дворца, новое здание Пенсионного фонда. Самые обездоленные граждане новой России тихо роптали, занимая с вечера очереди на получение пенсий.

Извоз потихоньку изживал сам себя. Денег, которые теперь зарабатывал по вечерам Николай, хватало только на бензин. Если бы машина сломалась, то ремонтировать ее было бы не на что. Бесконечные пустые поездки выматывали куда сильнее, чем пусть тяжелая, но продуктивная работа. Шла настоящая борьба за выживание. В голове постоянно велся безнадежный поиск возможностей заработать.

Иисус понял, что в таких условиях о творчестве можно смело забыть. Надо было обеспечить своего избранника хотя бы куском хлеба.

В машину Николая сел богато одетый мужчина лет тридцати пяти. Он выбрал именно эту машину, хотя на его сигнал откликнулись еще два частника. По дороге разговорились. Мужчина занимался перевозками грузов. Его компания работала почти со всем миром, отправляя контейнеры как по железной дороге, так и морем. Николай сказал, где работает. Это заинтересовало пассажира. Оказалось, что для расширения дела ему как раз необходим свой агент в морском порту. На следующий день Николай появился в конторе нового знакомца с дипломом и трудовой книжкой. Документы были в порядке, и его приняли на работу в известную экспедиторскую фирму «Двинатранс» на должность агента. В его обязанности входило раза два в неделю ездить в родной порт, оформлять отправки или получение грузов. Работа была знакома до мельчайших подробностей, Николай шутя справлялся с ней. Первая же зарплата приятно удивила. На эти деньги можно было не только спокойно прожить месяц, но и отложить долларов 200 на давно запланированную покупку гаража. О гараже он мечтал с момента приобретения машины. Денег он заработал за эти годы столько, что мог бы уже иметь не только гараж, но и новую, с иголочки, машину. Мог бы, если бы не был женат на Ирине. Сколько бы он ни зарабатывал, ей всегда не хватало. Николай поражался, куда у нее уходили все эти деньги. Ирина всегда и всем завидовала. Увидев на ком-нибудь красивую вещь, она не успокаивалась, пока сама не приобретала такую же. На беду, их соседями оказалась семья капитана дальнего плавания. Жена капитана, Наталья, носила дорогие и добротные вещи. И началось разорительное для Николая соревнование. Ирине постоянно требовалось что-нибудь покупать. То это было кожаное пальто, то дубленка, то норковая шуба. Костюмы один дороже другого покупались чуть ли не раз в неделю. Затевались дорогостоящие евроремонты. В их доме постоянно толкались разные поставщики дорогостоящей косметики, пищевых и прочих добавок. Хорошо еще, что ее увлечение «Гербалайфом» не продлилось долго. После первого же приема дорогостоящего снадобья Ирину пробрал такой понос, что она благоразумно воздержалась от дальнейших попыток улучшить свою достаточно стройную фигуру. И на все требовались деньги. Николай несколько раз пытался создавать заначки, но появлялась очередная безумно нужная Ирине вещь, и с деньгами, как и с мечтой о гараже, приходилось расставаться.

Николай твердо решил не говорить жене, какую стал получать зарплату. Он отдал ей вполне солидную сумму на ведение хозяйства и предупредил, что до следующей получки денег не будет. Извоз он сразу забросил. Опять появилось свободное время. Все вечера он проводил теперь дома перед телевизором, удивляясь, как он отстал со своей бесконечной работой от жизни.

Сатана был спокоен. Его верный агент Ирина не позволит муженьку от безделья заняться писательством. У нее всегда найдется на него управа.

К концу первой недели у Ирины закончились деньги, которых должно было хватить на весь месяц. Она потребовала у мужа очередной транш, а, получив твердый отказ, устроила ему Варфоломеевскую ночь. Только о сексе в эту ночь думать ему не пришлось. Хотя бурная продолжительная речь Ирины и была густо сдобрена различной сексуальной терминологией, которую русские словесники стыдливо именуют ненормативной лексикой. К утру умаявшаяся супруга пообещала Николаю, что сама заработает необходимую сумму, но ему это выйдет боком. Изрядно уставший от скандала кормилец пропустил угрозу мимо ушей, а зря.

Санкции, последовавшие за размолвкой, были серьезны. На весь оставшийся месяц его отлучили от вожделенного тела жены.

— Без денег не подходи! — был твердый вердикт. Кроме этого резко сократился и пищевой рацион. На столе теперь красовались только блюда, приготовленные из залежей просроченных консервов, полученных когда-то Николаем вместо зарплаты за работу в порту. Но и этим не исчерпывался скорбный перечень: Ирина перестала с ним разговаривать. Он для нее просто не существовал. Он стал частью обстановки, причем самой ненавистной частью. Николаю давали понять, что он здесь явно лишний. Но так как он все равно никуда не уходил, исчезать по вечерам из дома начала Ирина. Спрашивать возвращающуюся заполночь жену о чем-либо было бесполезно. Николай обостренным от ожидания обонянием улавливал только запахи алкоголя и сигарет.

Лежа длинными одинокими вечерами на диване перед телевизором, он мысленно вел ожесточенные диалоги со взбунтовавшейся супругой, находя неотразимые, убийственные аргументы. Когда аргументы заканчивались, он также мысленно устраивал ей трепку. Но даже в немыслимых фантазиях он ни разу не увидел ее сдавшейся.

Николая впервые в жизни мучила ревность. Раньше, не имея свободного времени на пустопорожние размышления, он не задавался вопросом, чем занимается жена в его отсутствие. Зато теперь, предоставленный самому себе, он с горечью понимал, что, очевидно, давно и безнадежно рогат. Времени у Ирины, чтобы наградить мужа таким позорным украшением, было предостаточно. Он проклинал свою кобелиную сущность, готов был отказаться от всех своих многочисленных любовных похождений, только бы быть уверенным, что жена верна ему. Несколько раз он доставал и пересчитывал свою заначку. Она представлялась ему волшебной палочкой, способной мгновенно вернуть любовь жены, но он с горечью понимал, что столь ничтожной суммы хватит не больше, чем на одну волшебную ночь. И прятал деньги обратно. Гараж был дороже одной, пусть и самой сладкой ночи.

Он убедился, что деньги мало что решают, когда отдал жене следующую зарплату. Ирина, пересчитав немалую сумму, наградила его кривой ухмылкой и исчезла до ночи. Ночью, вернувшись, она демонстративно отдалась ему, как бы отрабатывая полученный аванс. Была она при этом холодная и чужая. Николай, извергнув семя, лежал в постели подавленный и злой. Деньги не вернули ему жену даже на короткое время. Утешало его только то, что очередные 200 долларов на гараж он заначил.

Изредка вспыхивали между супругами бурные ссоры. Кричал и горячился теперь один Николай. Ирина отвечала ему односложно, чаще матами, посылая, куда Макар телят не гонял. Бурные эти сцены были бессмысленны и унизительны. Даже заходясь в крике, Николай оставался покорным просителем. Ирина не считала теперь нужным что-либо скрывать от него. В середине февраля, случайно проезжая мимо поликлиники водников, он увидел на крыльце свою жену в объятиях знакомого по прежним спекулянтским делам моряка по кличке Фома. Николай знал, что Фома уже несколько лет ходит «под флагом», получая в рейсе по 1000 долларов в месяц. Жены у Фомы не было, зато хватало разных накрашенных девиц, увивающихся вокруг него десятками. И вот теперь он, видимо, попал на крючок Ирине. Дома Николай попытался упрекнуть жену в измене, но получил такой мощный отпор, что был не рад, что завел этот разговор. Ирина сразу же перешла в атаку, заявив, что он вообще не мужчина, раз не может содержать семью, что она сама заработает на себя, пусть и таким способом, и что бы он никогда не смел попрекать ее этим. Видно было, что она давно приготовила свою отповедь и только ждала удобного случая, чтобы высказать ему все.

Март и апрель прошли относительно спокойно. Супруги спали теперь на разных кроватях. По большим праздникам Ирина позволяла мужу приближаться к своему телу. Праздниками теперь считались только дни получки. В мае она проявила бурную активность, оформляя себе загранпаспорт. А на весь июнь укатила с Фомой в Турцию.

Заначка Николая росла. У него накопилось уже 1600 долларов. На гараж нужно было не меньше 3000. В июне, оставшись один, он частенько с тоской пересчитывал некогда вожделенные бумажки. Вернуть жену они все равно не могли. Не могли они вернуть и прежней беззаботной жизни. Даже самые привлекательные женщины казались теперь ему фальшивыми. С одной случайной пассажиркой даже удалось переспать, но все получилось как-то скомкано, впопыхах и не вызвало в нем никаких теплых чувств.

Иисус, толкнувший Ирину в объятия Фомы, был спокоен. Он знал, что этот хищник надолго теперь нейтрализован. Капкан из тысячи долларов цепко держал свою жертву.

Вернувшись из Турции, Ирина заехала домой только за вещами. Жить она стала теперь у Фомы, опасаясь, видно, что любвеобильного моряка могут увести накрашенные девицы. Николая это устраивало. За июнь он успел перегореть, видеть изменницу каждый день было бы гораздо тяжелее, чем знать, что она теперь отрезанный ломоть.

Август ударил страну ниже пояса. За один день 99% населения стали беднее в три раза. По городам и весям прокатилась волна банкротств. Мгновенно упали цены на недвижимость и автомобили (в долларовом эквиваленте). Николай успел подсуетиться и купил себе утепленный бетонный гараж в двадцати минутах ходьбы от дома за 1200 долларов. В июле его не продали бы и за три тысячи. Жене о покупке не сказал, оформив документы на мать.

Начиналась новая одинокая жизнь. Суета, вызванная финансовым кризисом, потихоньку стихала, нервы успокаивались. Все чаще легкая задумчивость затуманивала глаза Николая. В голове мелькали обрывки каких-то сюжетов, незнакомые образы наполняли его сны, анонимные авторы выводили его рукой загадочные фразы на полях служебных документов. В моменты концентрации внимания Николай с удивлением понимал, что является эпицентром борьбы неведомых высших сил. Вспоминая прожитые годы, он видел, что стоило только ему сесть за лист бумаги, как в его жизнь врывались новые обстоятельства, не дающие ему выполнить задуманное. Он с ужасом гадал, какие еще несчастья готовит ему судьба. Лист бумаги стал казаться ему куском шагреневой кожи, трагически уменьшающимся с каждым написанным на нем словом. Но несмотря на страхи, мозг его, привыкший к постоянной деятельности, не мог перестать обдумывать все новые сюжеты. Был только один способ избавиться от наваждения — занять голову чем-нибудь другим. Помогли старые друзья. Узнав, что Николай остался один, к нему начали захаживать прежние сослуживцы. Чаще других заходил Сергей Кротов. Он за прошедшие 10 лет опустился, постарел. Был он давно уже безработным, жил на доходы Валентины, которая лет пять торговала овощами на рынке. Все знали, что она спит с азербайджанцем — владельцем товара. Николай изредка видел ее на рынке, каждый раз поражаясь переменам, которые произошли с его бывшей любовницей. Скромная, симпатичная, интеллигентная женщина превратилась в толстую разбитную краснорожую торговку. Мужа она откровенно презирала, но не гнала, считая, наверно, небесной карой за грехи молодости.

Сергей приходил к Николаю уже тепленьким, быстро добавлял, не закусывая, и сидел с отсутствующим видом, изредка невпопад кивая посреди монологов хозяина. Но бывали дни, когда он пьянел не так быстро, и тогда Николай успевал рассказать гостю про непонятную игру высших сил, на что у Сергея всегда был один ответ:

— Паранойя.

Николаю и самому теперь казалось кощунственным рассматривать себя, как особо выдающуюся личность, способную заинтересовать высшие силы.

— Мания величия, — думал в перерывах между рюмками он, однако, боясь еще до конца протрезветь.

Однажды Сергей привел с собой разбитную нахальную бабенку неопределенного возраста. Та, не успев даже переспать с Николаем, начала хозяйничать в доме. Ему стоило немалых трудов выдворить ее наутро, но мысль о женщине с тех пор крепко засела в его сердце. Он попытался найти себе подругу, но с удивлением понял, что молодые девицы смотрят на него, как на пережиток старины. Он был не моден, седина обильно покрывала виски, и без телескопа было видно, что с деньгами у него не густо. Помогла, как всегда, машина. Николай узнал, что он красив и интересен, стоило только подкатить к понравившейся женщине на этом средстве передвижения. Такая метаморфоза заинтересовала его, и он решил продолжить эксперимент. Теперь после работы он целенаправленно выезжал на вечернюю охоту. Осечек не было. Очередная вереница женщин прошла через заднее сидение его машины. Но стоило заговорить даже с самой невзрачной дамой на автобусной остановке или в трамвае, как сразу же натыкался на стену равнодушия или презрения. Николай-пешеход был до обидного похож на их незадачливых мужей, и это все объясняло.

В начале 1999 года вечерняя охота принесла неожиданный улов. В машину села дочь Кротовых Настя. Она за прошедшие годы превратилась в молодую цветущую женщину. Николай знал, что у Насти есть трехлетний сын Кирилл. Жених Насти Роман не успел узнать, что будет отцом. В начале 1995 года через два месяца после призыва в армию он погиб в Чечне от пули снайпера. Настя уже год работала продавцом в модном бутике в центре города, устроив Кирилла в детский сад.

Было видно, что она рада встрече. На вопрос о личной жизни ответила, что молодые люди нынче измельчали и дальше постели мысли их не распространяются. А ей бы хотелось найти Кириллу отца, зажить нормальной семейной жизнью. Вести ее после таких слов на Красную пристань стало неудобно. Но и домой она не рвалась, зная, что встретит там вечно пьяного отца да ворчащую мать. Поехали к Николаю. По дороге привернули в магазин. Николай чувствовал в себе потребность порадовать женщину и кроме шампанского накупил фруктов, сладостей, мясных деликатесов. На кухне устроили настоящий запоздалый пир. От шампанского Настя раскраснелась, стала еще разговорчивее, красивее. Не удержалась и рассказала Николаю, что в 12 лет без памяти влюбилась в него, и какой трагедией было для девочки узнать, что ее возлюбленный тайно спит с ее матерью!

На Николая эти воспоминания подействовали отрезвляюще. Он вспомнил, что ему недавно исполнилось 36, что он на 14 лет старше Насти, что он друг ее родителей. Острая жалость к себе защемила сердце.

— В такого ты бы уже не влюбилась, — сказал он со вздохом. Настя потянулась к нему через стол и погладила по щеке.

— А я уже снова люблю тебя, — просто сказала она…

На следующий день Настя с Кириллом переехали жить к Николаю. Это получилось как-то само собой, вроде бы он и не приглашал их к себе. Просто Настя попросила его заехать после работы за вещами, а он не посмел отказаться.

Молодые люди надежно оседлали его шею. Это была радостная ноша. Николай понимал, что сам бы он никогда не решился связать свою жизнь с молодой женщиной. Слишком это делало похожим его на персонаж многочисленных анекдотов про старого мужа. Но, поставленный перед фактом, он радовался переменам. Главным возмутителем спокойствия был, конечно же, Кирилл. Этот трехлетний здоровый малыш ни минуты не мог просидеть спокойно. Его двигательная активность изумляла Николая, не знавшего детей. Вечера были наполнены теперь детскими криками, топотом, визгом и безудержным смехом. Смеялась и Настя, глядя на своих мужчин. Она с радостью перепоручила Николаю заботы о сыне. Теперь он отвозил Кирилла в садик и забирал по вечерам.

Проснувшиеся отеческие чувства распространились и на Настю. Он старался опекать ее, заботиться. Роль дочери пришлась ей по душе. Она капризничала, ленилась. Если в первые дни совместной жизни Николай, замученный ведением домашнего хозяйства, еще рассчитывал на ее женские руки, то вскоре, отбросив мечты, сам готовил, стирал и убирал за троих. Неустанная суета, хоть и выматывала, но была приятна. Никогда раньше не приходилось ему быть главой столь большой семьи.

Кирилл сразу полюбил отчима. Он всей душой потянулся к нему, чувствуя доброту и расположение Николая. Месяца через три он уже перестал называть его дядя Коля и присвоил гордое имя «папа». Простодушный ребенок не подозревал, какую бурю чувств вызвало это имя в душе отчима. К весне Кириллу купили маленький двухколесный велосипед на толстых шинах, и Николай во дворе с упоением учил его кататься. Ему вспоминалось свое беззаботное детство, когда был еще жив отец, как ходили они каждую весну на набережную смотреть ледоход. Как постигал он мир, выслушивая пространные ответы отца на свои бесконечные вопросы. Не было случая, что бы отец отмахнулся и не ответил ему на какую-нибудь даже явную глупость. Бесконечное терпение отца поддерживало теперь Николая в его отношениях с Кириллом.

Сексуальные отношения с Настей оставляли желать лучшего. Она оставалась спокойно-холодной даже в самые сладостные для Николая моменты близости. Ее саму это не расстраивало. Ей, казалось, еще была неведома радость оргазма. А Николай ужасно комплексовал. Сотни женщин познали с ним радость секса, и надо же было так случиться, чтобы одна-единственная, но самая главная для него женщина, этой радости не получала.

Летом часто ездили на дачу к матери Николая. Она быстра свыклась с ролью бабушки, выискивала Кириллу самые спелые ягодки, самые красивые огурчики. Мать пыталась командовать и Настей. Та не перечила, но делать на даче явно ничего не собиралась. Мать ворчливо выговаривала Николаю, что он опять выбрал себе непутевую жену.

Мысль о том, что Настя не жена ему и стать таковой не может, пока он не разведется с Ириной, все чаще нервировала Николая. Развод требовал напряжения всех душевных сил, грозил поднять тучи грязи. Немаловажным был и вопрос раздела имущества. Квартиру пришлось бы делить. Денег, чтобы выкупить у Ирины ее долю, не было. Нервничал он, как оказалось, не напрасно. В середине октября к ним заявилась разъяренная хозяйка и потребовала освободить ее квартиру от посторонних. Зная характер своей жены и опасаясь за Кирилла, Николай предпочел не связываться. Он отвез Настю с сыном к ее родителям. Была надежда, что гроза минует, с Ириной удастся договориться, и все пойдет привычным уже чередом. У Кротовых оставаться на ночь было неудобно, и он поехал домой. Казалось, что дома никого уже не будет, но он жестоко ошибался. Разъяренная Ирина дожидалась мужа. Она тут же потребовала объяснений, на каком основании он привел эту девку в их общий дом.

— Ты хочешь, чтобы я привела сюда Фому? — кричала она. Это был блеф. Фома уже месяц находился в море, деньги, оставленные им, видимо, кончились, и Ирина решила вспомнить о муже. Все это Николай узнал гораздо позднее, когда уже нельзя было ничего исправить. А тогда Ирина с поднятыми кулаками приблизилась к нему и вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в его грудь. Невольно Николай обнял жену, пытаясь успокоить. От ее волос шел до боли знакомый запах. Злость его сразу прошла, уступив место дикому, необузданному желанию. Он все сильнее сжимал объятия, пока Ирина не вскрикнула от боли. Она всем телом откликнулась на его призыв. Многолетняя привычка бросила их на диван…

Позже, анализируя ситуацию, Николай понимал, что заранее был обречен. Привычная Ирина стала теперь гораздо более сексуальной, привлекательной. Она продумала всю операцию до мельчайших подробностей, заготовив, наверное, и запасные варианты. Она пришла с твердым намерением уложить его в постель и добилась своего.

Ласки ее стали раскрепощеннее, а методы изъятия денег изощреннее. Николай с ужасом понимал, что с этой новой Ириной ему ни за что было бы не купить гараж. Она настолько поднаторела в изъятии денег и обнаружении заначек, что он теперь вечно ходил без копейки в кармане. Доходило до того, что на третий после получки день, он бежал к матери, чтобы занять десятку на обед.

Душа Николая разрывалась между двумя женщинами. Особенно тосковал он по Кириллу. Ему не хватало наивной детской дружбы ребенка. Настины же объятия, напротив, не вызывали в нем приятных воспоминаний. Ирина была намного интереснее как женщина. И все-таки часто он мечтал, что бы вернулся Фома и увел ее снова. Но до его возвращения оставалось не меньше полугода. Нужно было набраться терпения и ждать. Но дождется ли Настя? Эта мысль постоянно мучила его, не давая наслаждаться ласками жены. Редкие встречи с Настей только подливали масла в огонь. Она не могла понять всей запутанности их отношений и удивлялась, что мешает Николаю развестись с женой, которая предпочитает ему другого мужчину. Не мог же он объяснить ей всей прелести ласк Ирины. Приходилось придумывать различные имущественные сложности, которые требовали длительного разрешения. А Ирина была неутомима в постели. Она как будто решила затмить своими ласками саму память о другой женщине. Через два месяца Николай почувствовал первые признаки истощения. У него уже едва хватало сил пассивно принимать неистовые ласки жены. А 20 декабря впервые в жизни он оказался не способен на половой акт. Ирина приняла случившееся с юмором и повторила попытку на следующий день. Но конфуз опять повторился. Через неделю бесплодных попыток шутки жены приобрели зловещий оттенок. Терпеть подобное от кого бы то ни было она была не намерена. Тридцатого декабря она, собрав вещи, переехала на квартиру Фомы. Николай в тот же вечер привез к себе Настю, но лучше бы он этого не делал. Неудавшаяся попытка закончилась ее слезами и заявлением, что он не мужчина с тех пор, как не смог выставить из квартиры эту изменщицу — его жену.

Иисус, уставший от бесконечных любовных историй своего избранника, решил наградить его импотенцией.

— Пусть займется своим основным делом и не отвлекается больше на женщин.— объяснил он свои действия Пресвятой Богородице.

В Новый 2000-й год Николай входил новым человеком. Из него как будто вынули стержень, определявший всю его сознательную жизнь. Что делать дальше и как жить, он не знал.