Перепутанный

III

Одинаковые голубоватые вспышки впереди и справа — длительностью по полсекунды, паузы такие же. Ага, это телефон. Кто-то не выдержал. Нащупываю трубку на столе, подношу к уху. Теперь пошли неравномерные мерцающие вспышки-попробуй угадать, чей это голос и что говорит! Что ж, пусть слушают меня.

— Алло, если это не Патрик Янович, пусть он возьмет трубку. (Частые вспышки повышенной яркости. Вероятно, это он и есть?.. Ну, допустим.) Не надо ничего говорить, все равно не пойму. Лучше слушайте…

Сообщаю, что со мной случилось. И что в остальном нормален, в помощи не нуждаюсь. Не понимаю, как все произошло. Прошу утром доставить мне сюда все, что найдут по обучению слепому чтению. Пальцами. И пусть выделят (на уме слово «сиделка») кого-то, кто будет сноситься со мной посредством аппарата слепого чтения, будет помогать в контактах с миром. А сейчас я намерен отдыхать. Все! Кладу трубку. Больше вспышек вызова нет: поняли.

Веселенькая мне предстоит жизнь. Я вижу, я слышу — и более слеп, чем не имеющий глаз, более глух, чем лишенный слуха. Надо собрать в кучу все, что я знаю (не более других, увы) и что может пригодиться при расшифровке того, что я «услышу» теперь глазами и «увижу» ушами. Во, дожил!.. Осознание издевательской стороны проблемы так припекает меня, что я сижу и целую минуту ругаюсь, как ругались мои предки, рабочие и крестьяне, на высоких широтах в дурную погоду. В комнате малиновое полыханье, будто от костра.

Ладно. Сигналы воспринимают по-прежнему глаза — в диапазоне электромагнитных колебаний от 0,76 до 0,4 микрона — и уши (сотрясения воздуха частотой от 30 до 20 примерно тысяч герц). Низкие звуки я буду видеть в красной части спектра, высокие — в голубой. Громкие, естественно, ярко, тихие тускло… Летучие мыши с помощью ультразвуковой локации на лету ловят мошек. У меня так не получится, самые короткие звуковые волны, кои я почувствую, имеют длину около сантиметра: муху и то не различить. (Надо все-таки завести какой-то зудящий или попискивающий прибор — «фонарик». Хотя… черта ли я им «освещу», уши изображений те дают. Может, хоть на столбы не буду натыкаться?)

Теперь бывший свет, ныне электромагнитные колебания. Яркий будет звучать громко, тусклый соответственно тихо шуршать. Красный даст низкий тон, фиолетовый самый высокий… Постой, не все так просто, есть в глазу явление аккомодации. Стало быть, яркое сначала будет громким, а потом все тише и тише. А что за щелчки я слышу, «рассматривая» неподвижные и освещенные спокойным светом предметы в комнате? Это от другого свойства глаз: зрачки при рассматривании движутся не плавно, а скачками. Задерживаются на контрастных, выразительных местах — а потом перескок на новое. Вот и щелчок. (Ставлю эксперимент: сосредоточиваю неподвижный взгляд… ни на чем. Звуки стихают до шороха. Перевожу свободно-сразу щелчок. Все правильно.)

…И что мне эта физика! Буду анализировать: ага, красный свет означает низкий звук. Свет все ярче — источник звука приближается… И только оказавшись под колесами, пойму, что это был автомобиль.

В том-то и дело, что у нормального различения миллиарднолетний стаж инстинктивных реакций на все раздражители. Безусловных рефлексов, определенных и однозначных. Мир на самом деле не «световой» и не «звуковой»-единый; но на его проявления одной частоты и силы воздействия у белковой плоти выработались одни реакции (а по ним и рефлексы, и органы), на другие по частотам и силе иная специфика различении и реакций. Эта специфика — в нас, она как бы наше согласие считать мир именно таким.

А теперь вот появился некто со своей особой точкой… зрения? слышания? — на мир: я. И что?

Чувство обездоленности, жизненного поражения постепенно сникает, его вытесняет острое ощущение новизны ситуации. Ведь в самом деле интересно: тридцать два года я видел мир, как все, — а теперь буду воспринимать его по-новому. Авось удастся подметить то, что не замечал прежде и не заметили другие нормальные. Видение мира — не в глазах, а в том, что за ними: в анализаторных областях мозга. И даже еще далее: в глубоком осмыслении, понимании сути. В древнеиндийской философии, в упанишадах, есть тезис: «Ты не можешь видеть свое видение изнутри; ты не можешь слышать свое слышание изнутри».

А теперь я должен суметь это.

Какие-то новые шорохи и шумы нарастают слева, от окна. Рассвет? Гашу лампу, раскрываю (не без трудов) окно настежь, вдыхаю холодный, терпкий воздух. Сейчас сентябрь, время золотой осени, прощального пира красок природы. Как услышу я его?.. Вон тот далекий музыкально нарастающий низкий звук, в сочетании с движениями глаз получаются будто щипки струн контрабаса — алеющая заря? А если поднять глаза, то не синева ли неба дает о себе знать скрипичными переливами? Или там сегодня легкие белые облака?.. А этот протяжно шелестящий звук, если повести глазами вправо: не правый ли берег Волги — весь в темных елях с красными стволами, желтых березах и осинах — его первым освещает поднимающееся солнце? А этот оглушительный победный рев, подавляющий все шумы, — само красно солнышко?! Это все, что мне осталось?.. Боже мой!

Чувствую, как у меня трясется лицо.