Перелетная птица-2

Глава 3. Каково оно – быть самураем

Аэродром на Ходынском поле начали строить не в тридцатые годы, на полтора десятилетия раньше. Теперь отсюда, с ещё коротких и узких полос, отправлялись регулярные рейсы в города европейской части России, эстафеты с почтой на Дальний Восток во Владивосток и Харбин, нечастые рейсы в сибирские города, Чаще летали в европейские столицы и на курорты. Скажем, в Баден-Баден самолёты отправлялись чаще, чем в Ялту и Кисловодск, что говорит о лучшей работе немцев по части комфорта отдыхающих. А ещё намекает на гораздо более разумную ценовую политику. Александр в сферу ценообразования на курортах не лез никак. С дельцами же, подкатывающими с предложениями повысить цены на авиаперевозки, обходился исключительно грубо. Во всяком случае, домой он таких никогда не приглашал, а на всякого рода собраниях служба охраны, составленная из представительно и дорого одетых молодых мужчин и женщин, не пропускала к нему нежелательных лиц. Может быть, он здорово проигрывал в доходах, зато и репутацию себе создал – на зависть. «Свенска дагбладет» даже назвала его и Агату «последними аристократами духа России, а может и всей Европы», чем добавила новые когорты и центурии в легион недоброжелателей Павичей. Ситуацию усугубило то, что шведский король разгневался на репортёра, применившего неосторожный эпитет, отчего тот поплатился работой. Но германский император вызвал к себе опального шведа, обласкал его и пристроил в центральную берлинскую газету. Сам же сказал что-то в духе: «Благородный правитель не боится острых слов, зато он заботится о достойных примерах для юношества».

На Центральный аэродром с прошлого года прибывают рейсовые дирижабли из Берлина, они стали более популярными среди путешественников, по сравнению с самолётами. Проигрывая в скорости, дирижабли весьма выигрывали в комфорте: к услугам пассажиров предлагались одно-двух и четырёхместные каюты, ресторан и обзорные палубы, откуда открывались великолепные виды на пейзажи, города и веси, проплывающие под дирижаблем.

Александр договорился с немцами об открытии с будущего года дирижабельной пассажирской линии от Москвы до Хабаровска. Он вошел в совет директоров авиакомпании DELAG, поскольку пришел не с пустыми руками, а со своим турбодетандером, вернее, с турбодетандерами, поскольку на всех машинах этого типа в России, с самого начала стали заготавливать гелий. С таким вкладом его в DELAG прияли, как родного. Теперь большие дирижабли заправлялись только гелием, что радикально повысило безопасность этих прекрасных и надёжных машин.

И вот с Центрального аэродрома стартует авиаперелёт Москва-Токио.

Агата Третья перелетела сюда с вечера. Ещё затемно машину кропотливо проверили, заправили топливом, навели последний лоск. Александр и Агата в этом не участвовали: их работа начнётся позднее. К восьми часам на аэродром стали подтягиваться простые зрители, стремясь занять бесплатные места поудобнее. Чуть позже потянулись зрители с билетами на трибуны. За ними стали подъезжать обитатели немногочисленных лож, и в заключение прибыл император Иван Седьмой со свитой. Играл большой оркестр, на траве перед взлётной полосой выступали какие-то дрессированные люди – Александр ни в той, ни в этой жизни не любил балета, поэтому даже не пытался смотреть на хореографическую фигню, сочиненную каким-то знаменитым педиком из Мариинского театра. Впрочем, Агате представление очень понравилось. Абэ и Мифунэ тоже, вроде бы, смотрели с удовольствием.

Но вот дошла очередь и до экипажа рекордного перелёта. Император вышел на поле, остановился у микрофона, Александр встал у своего. Давно, в самом начале здешних похождений он удивился, почему здесь ещё нет электрических громкоговорителей, и он в Англии нанял четверых парней, едва не загибающихся от голода, поставил им хорошо оплаченную задачу. Сначала они соорудили Александру прекрасное самолётное переговорное устройство, потом сделали очень неплохой радиоприёмник для самолёта, со всеми наворотами, позволяющими не хрипеть и скрипеть от близкой работы моторов. А вот теперь дошло дело до микрофонов с высоким качеством звукопередачи и до динамиков, чисто воспроизводящих звук.

– Ваше Императорское Величество! – одновременно со всех столбов с репродукторами рокотнул голос Александра, и многие вздрогнули от неожиданности – Экипаж и пассажиры беспосадочного перелёта Москва-Токио готовы к выполнению возложенной на нас трудной и ответственной задачи..

– Вы взялись за дело, доселе казавшееся невероятным! – ответил император – Я счастлив, что Россия и Япония в вашем лице совершит этот научный, технологический, конструкторский и человеческий подвиг. Однажды я участвовал в вашем памятном кольцевом перелёте, и прошу пообещать, что однажды вы снова возьмёте меня в полёт, но уже вокруг света по экватору. А сейчас позвольте предоставить слово участнику этого грандиозного свершения, посла Японии в России, Хэйхатиро Абэ.

– Ваше Императорское Величество, верноподданные русского императора, гости России, я горд и счастлив участием в великом перелёте. Я лично доставлю и преподнесу своему императору уважение русского народа и верю, что мы станем надёжными друзьями, как стали добрыми соседями.

Посол поклонился императору и народу.

– А теперь, когда все слова сказаны, разрешаю отправляться в полёт. – заключил император.

Сначала пассажиры, а потом экипаж, поднялись в самолёт, моторы включились, винты закрутились и Агата Третья тронулась с места. На малой скорости доехала до кольцевого участка, развернулась на нём, и, дав максимальный газ, помчалась по взлётной полосе. Как раз напротив императора, стоящего у края полосы, самолёт совершил отрыв и плавно пошел вверх. Иван Константинович снял фуражку и помахал ею на прощание.

– Всё-таки, он позёр. – сказал Александр

– Немного есть, но жест получился красивым.

***

– Итак, лететь нам чуть более суток, действуем согласно плану. – объявил Александр, дав знак пассажирам надеть шлемофоны с наушниками и ларингофонами – Сейчас у нас свободное время, и, чтобы не скучать, предлагаю устроить самодеятельный концерт. По пути на аэродром я пообещал Агате исполнить новую песню, а потом, если будет желание, песни споют все желающие. Нет возражений?

Возражений не нашлось, и Александр затянул «Семь тысяч над землёй» из репертуара группы «Браво» или Валерия Сюткин, в этом он всегда путался. Потом он принял управление, и Агата исполнила старинную кельтскую балладу. Тоширо спел весёлую японскую песню, а посол поддержал компанию студенческой песней времён его обучения в университете.

Первая дозаправка, в строгом соответствии с планом, произошла над Оренбургом, правда, сам город остался севернее.

– Господа пассажиры, если у вас есть желание, вы можете посмотреть на процесс дозаправки в воздухе. Поставьте свои стулья позади нас и смотрите.

Посол с вассалом, конечно же, переместились на указанное место, и, закрепив в держателях лёгкие стулья из набора столовой мебели, принялись наблюдать. Альбатрос занял позицию чуть впереди и выше Агаты Третьей и выпустил шланг, на конце которого раскрылся конус метрового диаметра с надувной оторочкой, чтобы в случае столкновения не повредить заправляемый самолёт.

– Кто же управляет шлангом с той стороны? – шёпотом спросил Тоширо, забыв отключить ларингофон.

– Посмотрите, на правом борту Альбатроса имеется блистер, то есть выпуклый иллюминатор. – пояснил Александр – Видите там голову механика? Они управляет системой с той стороны. А вы наблюдайте за работой Агаты, ибо именно она производит тонкое прицеливание во время нашей стыковки.

Агата с усилием потянула за рычаг, и с её стороны на носу Агаты Третьей открылось узкое длинное окно, откуда поднялся Г-образная штанга. Используя прицельный маркер, нарисованный прямо на лобовом стекле с её стороны, Агата со второго захода попала штангой в конус. По самолёту пошла дрожь, и раздался захлёбывающийся вой.

– Это заработали насосы, которые перекачают семь тонн бензина за десять минут. – пояснил Александр – Операцию можно и ускорить, но это рискованно.

Сцепленные самолёты летели неторопливо, равномерно и прямо – они выполняли чрезвычайно важную операцию, от которой зависит не просто этап, а весь перелёт.

– Великолепно! Это работа настоящих самураев. – выдохнул Тоширо, когда заправка завершилась и штанга на носу ушла в свой паз.

Похоже, он и дышал-то через раз, увлечённый происходящим.

– Мой верный Тоширо, я вижу, что ты возжелал водить такие самолёты? – по-русски спросил посол, не поворачивая головы.

– Да, мой господин! – тоже по-русски ответил вассал.

– Что же, учись. Поручаю тебе стать лучшим среди небесных самураев.

– Господин, ты сделал меня счастливым!

Александр, слушая короткий разговор за своей спиной подумал, что человека очень просто сделать счастливым – только дай ему возможность заняться важным, нужным и любимым делом, а вот найти человеку такое дело – неимоверно сложное искусство.

***

Вторая дозаправка была уже поздним вечером в районе Красноярска. Вообще-то, сближение двух самолётов без средств радиосвязи, в сгущающихся сумерках, лишь по габаритным огням – настоящий цирковой трюк, за просмотр которого следует брать деньги. Дело усугубилось ещё и восходящими потоками, что трепали самолёты даже на пятикилометровой высоте. Посол и его вассал опять взяли стулья, уселись за спинами Александра с Агатой и с напряжённым вниманием наблюдали за их действиями.

На Альбатросе, кроме габаритных огней, были включены лампы подсветки, освещающие всю его кормовую часть и шланг с конусом. На Агате Третьей горел мощный прожектор, закрепленный в обтекателе над кабиной. Он освещал рабочее поле и позволял пилотам работать в относительно комфортных условиях. Но неспокойная атмосфера всё-таки мешала, так что состыковаться удалось только с пятого раза, а процесс перекачки затянулся на пятнадцать минут, и они вымотали Агату до предела.

Наконец, самолёты расстыковались, воздушный танкер отвалил. Ему ещё предстояло возвращение на аэродром и ночная посадка. Александр вздохнул, глядя в сторону удалившегося Альбатроса, и пожелал:

– Спокойного возвращения вам, ребята, и удачного приземления!

Ночь плотным покрывалом укутала всё вокруг, даже на западе погасли последние отблески вечерней зари. Дальше предстояло лететь над плоскогорьем, огибая Саяны, по приборам. Хорошо, что взошла Луна, благодаря её свету высоту полёта можно было отследить и визуально.

– Агата, твоя смена закончилась, иди отдыхать. – твёрдым тоном приказал Александр – Если ты сейчас не поспишь, то не сможешь подменить меня после следующей дозаправки.

– Ты прав, Алекс, мне необходимо отдохнуть.

Агата слегка пошатываясь, перешла на диван в салоне, не раздеваясь, улеглась и только успела пристегнуться, как провалилась в сон.

Александру предстоял сложный участок: пересечь Ангарский кряж, по долине Ангары выйти к Байкалу и пересечь его, а далее двинуться на юго-восток, как говорили лётчики тридцатых годов, «следуя компасу Кагановича», то есть вдоль железной дороги.

– Александр Вениаминович! Разрешите сесть в кресло второго пилота? – попросил Тоширо Мифунэ – Для меня это великая честь!

– Сделайте одолжение, Тоширо-сан. Вы поможете мне справиться с ночной усталостью и с потерей сосредоточенности. Вы знаете, каким грозным врагом является не вовремя навалившаяся слабость или апатия.

– О да! В процессе подготовки, которую я проходил, этому вопросу уделялось большое внимание. Мы тренировались преодолевать скуку и монотонность. Да, это было поучительно. Вы позволите вопрос, Александр Вениаминович?

– Внимательно слушаю вас, Тоширо-Сан.

– Вы успешно применили два способа увеличения дальности полёта самолёта: воздушный старт и дозаправку в воздухе. Второй способ используется во время этого перелёта. Я полагаю, что его уже можно признать вполне удачным, так как больше половины пути преодолено, нам осталась только одна дозаправка. Но можно ли создать самолёт, способный преодолеть расстояние от Токио до Нью-Йорка?

– Давайте порассуждаем, Тоширо-сан. Любой вид техники имеет свои преимущества и свои ограничения. Скажем, парус всем хорош – он использует внешний вид энергии, ветер, и при его помощи люди не раз огибали Землю. Но паровой двигатель и архимедов винт вытеснили парус, несмотря на дороговизну как двигателя, так и угля, потому что даёт большую скорость и не зависит от направления и силы ветра. В наше время уголь и пар уже вытесняется бензином и мазутом, вернее паровая машина уступает место двигателю внутреннего сгорания. Впрочем, на море паровая турбина, с котлами работающими на жидком топливе долго будет королевой. А в воздухе паровой двигатель только попытались использовать, но неудачно. Сейчас мы применяем бензиновые моторы, и эти моторы ещё несколько десятилетий будут удовлетворять требованиям конструкторов и пассажиров. Впрочем, уже очевиден главный недостаток бензиновых двигателей – их прожорливость, ограничения по мощности и невысокий ресурс. То есть, чтобы преодолеть указанный вами путь от Токио до Нью-Йорка, придётся сжечь слишком много горючего. Взять нынешний перелёт: четыре заправки от пяти до семи тонн слишком расточительно для обычной перевозки пассажиров. Да, впоследствии бензиновые моторы станут намного экономичнее, но не существенно. Следовательно, нам нужно думать о моторах, работающих на иных принципах, и такие двигатели уже изобретены: газотурбинные. Вот с газотурбинными двигателями настанет эпоха беспосадочных перелётов через океан, и регулярных пассажирских рейсов из Токио во все столицы Евразии, Африки, Австралии и Америки. Правда, чтобы окупать работу двигателей такой мощности, придётся создать самолёты вместимостью в двести-триста пассажиров.

– Картина грандиозная, но реалистична ли она?

– Тоширо-доно, Агата Третья являет собой некоторую аналогию «Санта-Марии» Христофора Колумба. Мог ли Колумб вообразить, что «Олимпик», «Мавритания» или «Император» пробегут то же расстояние в пятнадцать-шестнадцать раз быстрее, при этом вмещая в себе население всего тогдашнего Мадрида с комфортом, недоступным многим королям Средних веков?

– С населением тогдашнего Мадрида вы, конечно, преувеличили, но в данном случае гротеск вполне уместен. – кивнул Тоширо – Значит, нам следует ждать двигателей нового поколения?

– И да, и нет. Прежде нам нужно до предела использовать возможности нынешнего уровня техники, создав задел для техники будущего. Скажем, похожа ли Агата Третья на первые аппарата Райта, Вуазена или Блерио? Не очень. Самолёты грядущего тоже будут отличаться от Агаты, примерно, как «Император» отличается от «Санта-Марии».

– Я мечтаю о том, что Япония тоже примет участие в этой работе.

– Это возможно. – кивнул Александр – Я считаю, что вы вполне сможете заявить о себе на этом витке технологической гонки. Другой вопрос, что никто, кроме России, не заинтересован в развитии вашей державы, да и мы посматриваем на вас с опаской.

Так, за разговорами, коротали ночь, отслеживая иногда поблескивающие далеко внизу рельсы, выемки насыпи и редкие огоньки станционных строений Китайской Восточной железной дороги.

Утром Агата проснулась сама, посетила туалет, а после, умытая, свежая, пришла и разворошила волосы Александру:

– Доброе утро, Тоширо-доно! – кивнула она японцу – Доброе утро, милый Алекс! Как прошла твоя вахта, далеко ли Цицикар?

Мифунэ встал и любезно уступил место законной владелице.

– Доброго утра, Агата-доно! Мы с вашим супругом вели весьма интересную беседу о будущем техники и авиации, в частности.

– Вы удачно выбрали собеседника, Тоширо-доно. Алекс без всяких сомнений является одним из величайших футурологов нашего времени, он видит будущее намного яснее и детальнее любого нашего современника.

– Согласен с вами, Агата-доно: ваш муж действительно выдающийся человек. Однако с вашего позволения, удалюсь.

Мифунэ отошел к своему креслу и взялся за книгу.

– Так скоро ли Цицикар? – спросила Агата.

– Очень скоро милая, осталось не более десяти-пятнадцати минут. Как тебе спалось?

– Отлично! Прибавилось сил, бодрости. Не поверишь, вчера устала до слёз, а теперь готова трудиться.

– Кушать хочешь?

– Кушать да, хочу. Аппетит просто зверский. Но только после дозаправки, не люблю торопиться.

– Это прекрасно, моя милая, зверский аппетит – признак хорошего здоровья. Занимай место, кажется, я уже вижу вспышки габаритных огней заправщика.

Агата привычно скользнула на рабочее место и уткнулась в бинокль:

– Да, Алекс-доно, танкер движется прямо к нам что понятно: наши огни отлично видны на фоне ночного неба.

Сблизились. Альбатрос-заправщик величаво развернулся и позволил догнать себя Агате Третьей. Абэ и Тоширо снова принесли стулья и стали наблюдать за процессом стыковки, прошедшей практически идеально. С первого же раза штанга попала в конус, раздались привычные, не слишком приятные звуки, и вскоре танкер ушел в сторону.

– Сейчас мы, как будто приняли меньше бензина? – спросил посол.

– Совершенно верно, Хэйхатиро-доно. – ответила Агата – Прошлые разы мы брали топливо по максимуму, чтобы иметь некоторый запас на непредвиденный случай. А теперь взяли ровно столько, чтобы добраться до Токио, ну разве что останется резерв на час полёта.

– Ты в своём репертуаре, Агата. – засмеялся Александр – «Всё строго по норме, но с запасом на чёрный день».

***

К берегам Японии долетели без приключений. Александр проснулся по будильнику и после утренних процедур занял место за штурвалом.

– Как обстановка? – спросил он, оглядывая приборы и панораму недалеких гор за лобовым стеклом.

– Всё прекрасно, даже к берегу острова Хонсю вышли строго по плану. – несколько устало улыбнулась Агата – Невязка составила несколько километров.

– Да, для высоко летящего самолёта расхождение незначительно. Что там под нами?

– Цуругу оставили по левому борту, скоро покажется озеро Бива, а вот и оно на горизонте, прямо по курсу.

– Может быть, ты поспишь, пока есть время? У нас будет напряжённый день и важные смотрины. Очень придирчивые смотрины, смею заметить. Время для отдыха есть, необходимости находиться тут вдвоём нет никакой.

– Хорошо, Алекс. Ты, как всегда, заботлив и внимателен… Спасибо!

Агата ушла к дивану, а рядом возник Тоширо:

– Дозволите присутствовать, Александр Вениаминович?

– Занимайте место второго пилота, Тоширо-доно! Я хотел вас спросить, впрочем, если это секрет, можете не отвечать.

– Задавайте любой вопрос, я отвечу с полной откровенностью. Если я не смогу ответить, то скажу почему.

– Японцы не могут произносить звук Л, а в вашем исполнении он звучит легко и непринуждённо. Скажу честно, я бы вас принял за своего соотечественника из Якутии или Чукотки, всю жизнь прожившего среди русских. Вас обучали по какой-то особенной методе?

– Представьте себе, да. У моего господина служат несколько русских, принявших подданство Японии, они занимались со мной, а другие люди в это время помогали, стимулируя память. Некоторые их процедуры были весьма приятны, а другие – довольно болезненны.

«Вот так! – отметил для себя Александр – Откровенный ответ, несущий минимум полезной информации».

– Я спросил потому, что хотел бы изучить японский язык и при этом уложиться в минимальное время. Видите ли, я человек чрезвычайно занятой, и свободных минут в моём расписании довольно мало.

– Ах, вот в чём дело. – уже серьёзно задумался Тоширо – Сразу я ответить не сумею, но проконсультируюсь со специалистами. Обещаю приложить все силы для воплощения вашего желания.

Хонсю пересекли, что потребовало некоторых физических и душевных усилий – в коридоре между горами Китаяма и Нисияма их встретила локальная, но очень неприятная область турбулентности, так что Агату Третью изрядно поболтало, и ничего тут сделать было нельзя, потому что и собственная масса самолёта ещё слишком мала, и мощность двигателей невелика. Однако пробились, и вот под крылом заскользила гладь залива Исе. Александр поглядел в зеркало и убедился, что Агата спокойно спит, а болтанка её нисколько не обеспокоила. На выходе из залива повернули севернее: остался последний, самый лёгкий участок перелёта.

Перед посадкой Агата заняла своё место.

– Отдохнула?

– Да, отлично выспалась, спасибо. – улыбнулась она – Не думала, что перелёт так вымотает.

– Не обижайся, но работа лётчика всё-таки мужская. Короткие полёты и спортивный пилотаж для дам вполне по силам, но дальние перелёты всё-таки лучше оставить сильному полу.

– Пожалуй, ты прав. Но как же быть с кругосветным перелётом?

– А здесь я буду противоречить сам себе.

– Каким образом?

– Мы полетим вокруг света вместе. Иначе нельзя. Для многих женщин ты стала знаменем, да и нельзя забывать о борьбе за равенство женщин. И мужчины, глядя на тебя, легче воспринимают идеи гендерного равенства. Я, откровенно говоря, уверен, что вскоре после обретения равноправия, женщины примутся бороться за установление матриархата и ограничение прав мужчин.

– Ты шутишь? – удивилась Агата.

– Нет. Всегда и везде, где случалось противостояние, на компромиссе никогда не останавливались. Если одна сторона отступала, другая немедленно делала лишний шаг вперёд – такова уж наша природа. Но это забота будущих поколений. А сейчас я прекращаю дозволенные речи, и мы готовимся к посадке. Наши пассажиры готовы?

– Мы готовы. – отозвался посол Абэ, оказывается он слышал разговор – Если позволите, я выскажу своё мнение: достижение равенства между полами возможно, но нужно очень осторожно двигаться в этом направлении. И, если нетрудно, уточните: после посадки действуем по плану, или будут какие-то уточнения или изменения?

– Нет-нет, Хэйхатиро-доно! Никаких изменений не будет, разве что вы решите что-то скорректировать.

– Что вы, с моей стороны тоже поправок не будет!.

Агата Третья сделала круг над переполненным токийским ипподромом и пошла на посадку. Александр сосредоточился на управлении: сейчас крайне важно было остановить машину точно напротив императорской ложи. Тренировки, проведённые в период подготовки, дали результат, и Агата Третья остановилась в назначенном месте. Пока останавливались моторы, пока открывали входной люк, расторопные служители раскатали ковровые дорожки, установили и подключили микрофоны, доставленные в Японию загодя. Сюрприз – так для всех участников! Путешественники вышли из самолёта, встали в ряд. Император Японии тоже встал и вышел вперёд, к микрофону, тем самым оказывая великую честь гостям. Александр низко, по местной традиции, поклонился монарху и сказал в микрофон по-японски:

– Ваше императорско величество, народ Японии! Перелёт в честь дружбы русского и японского народа увенчался полным успехом!

Эту фразу, под личным руководством посла Абэ, он учил две недели и добился прекрасного результата: даже русский акцент в его речи почти не чувствовался.

Японцы очень сдержанные люди, и то, что другие народы выразили бы с невероятной экспрессией, на этом ипподроме прозвучало как умеренно громкое гудение. Император слегка поклонился и произнёс небольшую приличествующую речь, в финале добавив по-русски:

– Добро пожаловать в Японию!

Потом путешественников провели в императорскую ложу и усадили на места, всего на ступеньку ниже императорского помоста. На поле, к заранее подготовленным инструментам, вышел оркестр, и распорядитель объявил в микрофон:

– Когда в Москве наступит утро и известие об успехе перелёта достигнет Москвы, в присутствии Его Величества Императора России Ивана Седьмого, оркестр исполнит это же произведение, специально написанное в честь русско-японской дружбы присутствующим здесь организатором и первым пилотом перелёта Мамору-сэнсэй.

Александр встал и по-японски поклонился трону и народу.

Насколько он мог судить, звучание японского оркестра было ничуть не хуже петербуржского, а различные нюансы он мог оценить разве что на уровне «нравится – не нравится», всё-таки, музыкальная школа за его плечами – совсем не консерватория.

Потом императорская свита и почётные гости отправились в императорский дворец, что тоже являлось невероятным знаком почёта и уважения. Между прочим, автомобили, на которых ехала императорская свита, были производства «Полярной звезды», просто потому что более совершенных машин, чем «Амуры», в природе пока не существовало.

Александра и Агату разместили всё-таки не в самом дворце, а во флигеле, оборудованном по европейским канонам комфорта, впрочем, со значительными элементами традиционных для Японии интерьерных решений. Всё было так красиво и удобно, что Агата, забыв об усталости, немедленно осмотрела все здание и сама себе поклялась, что построит такой же домик в Петербурге, причём с таким же садиком, ручьём, прудом и мостиком. Александр только улыбался глядя на восторги жены, а сам собирался упасть и уснуть, потому что от усталости просто подкашивались ноги

Всё было хорошо, вокруг царила тишина и покой, но внутри Александра очнулась и пытливо потянула воздух носом звериная сущность Шолто Тавиша: где-то рядом запахло опасностью. Впрочем, непосредственной угрозы не предвиделось, пока можно не напрягаться.

К вечеру, когда чета Павичей отдохнула, их пригласили на приём в Зале Хризантем. Сопровождение составили пять красивых юношей в традиционных японских нарядах. Один шел впереди, показывая дорогу, а четверо двигались, заключив супругов в квадрат. Со стороны это, должно быть, выглядело очень красиво. И вот, когда процессия шла мимо какого-то храма, украшенного разнообразным оружием, начались ожидаемые неприятности.

Дорогу им заступил высокий и могучий воин в полном боевом облачении самурая. Он вытянул руку в сторону Александра и что-то гневно прокричал по-японски.

– Я не понимаю тебя, самурай. Говори на понятном мне языке.

Мужчина на секунду сбился и прокричал уже по-французски, тыкая пальцем в Александра:

– Ты негодяй и злодей! Ты недостоин находиться на земле Японии и в святилище императорского дворца!

– Это решать не тебе, а Его Величеству Императору. Оспаривая волю императора, ты творишь бунт. – спокойно ответил Александр, а сам судорожно искал выход из странной и смертельно опасной ситуации.

Он бросил взгляд на храм, и его озарило: ведь можно воспользоваться оружием, висящим на стенах. От дождей и сырости оно наверняка подпорчено, но хотя бы можно попытаться подороже продать жизнь, дать шанс Агате. А тем временем, может, тот умный мальчик, что сейчас ускользнул через кусты, сумеет привести помощь.

– Ты хочешь поединка, странный человек? Тогда я возьму оружие со стены храма, и боги укажут кто прав, а кто действует подобно безвольной марионетке.

– Ты обозвал меня марионеткой? – взбеленился нападающий.

– Да. – ответил Александр, отступая в сторону храма – Благородный воитель прежде всего называет своё имя.

– Я Исихиро Герода! – провозгласил самурай, выхватив из ножен и воздев над головой меч – Я князь в пятнадцати поколениях!

– В чём же ты меня обвиняешь, Исихиро Герода? – спросил Александр, отыгрывая ещё два шага.

– Я не собираюсь пачкать свой рот перечислением мерзостей, сотворённых тобой, а просто убью тебя. – Самурай решил, что его жертва неспособная к сопротивлению, теперь куражился, поигрывая оружием.

Вот он, неторопливо и картинно сжимая рукоять двумя руками, стал поднимать свой меч, а Александр, наконец, увидел именно то, что нужно: кавалерийскую саблю, лежащую на резной деревянной полочке. Оружие будто само собой скользнуло в руку, и в это время произошло три вещи, разом перевернувшее этот странный поединок:

От ужаса вскрикнула Агата, неподалёку раздались крики охраны, спешащей на помощь, и самурай отвёл глаза от жертвы, невольно глянув в сторону возможной угрозы. Выпад, длинный режущий удар вперёд, и кисть правой руки, рефлекторно дёрнулась, отцепилась от рукоятки меча отправляясь в свободный полёт. Самурай попытался довести до конца свой удар левой рукой, но Александр, завершая свой выпад уже на противоходе, «с потягом», лишил врага и второй кисти. Меч с крепко вцепившейся человеческой рукой звякнул на камнях парковой дорожки.

Бледный как смерть Исихиро Герода смотрел на брызжущие кровью культи своих рук, а налетевшие охранники уже сбили его с ног и накладывали жгуты тут же оторванными с доспехов ремешками.

Александр вынул платок, отёр саблю и наконец, разглядел её: это был Златоустовский клинок, видимо, трофей недавней русско-японской войны. Он поцеловал саблю, бережно положил её на полочку и низко поклонился:

– Благодарю за спасение жизни и чести.

Потом вошел в храм и выложил на алтарь бумажник, часы и все кольца с рук, кроме обручального. Рядом с ним Агата сняла с себя драгоценности и тоже положила их на алтарь.