Перекресток

Глава 20.

Этот мобильный телефон, купленный заранее, и, разумеется, зарегистрированный на другое лицо, Интеллектуал всегда возил с собой в выключенном состоянии. Он включал его раз в день на пятнадцать минут, с без пятнадцать три пополудни до трех. И при этом находился на некотором отдалении от ближайшего звена тропы. По возможности, подальше. Это была связь с одним человеком, который очень много сделал в свое время для Интеллектуала. Он был ветераном спецслужб и находился в курсе дел профессора. В целом, он одобрял деятельность Интеллектуала, хотя, вполне возможно, у него были и иные резоны в их общении.

Однако события последнего полугодия вынесли Интеллектуала на такой уровень, что, наверное, его другу-благодетелю начала приносить некий политический доход сама связь с Интеллектуалом.

Вот и затевая идущий сейчас этап проекта, профессор не забыл своего доброго знакомого, и оставил ему эту связь. Он безоговорочно доверял своему контрагенту, но, тем не менее, договоренность была железная. В исключительных случаях спецслужбист дает номер своим коллегам для общения с профессором. После этого Интеллектуал немедленно выбросит этот телефон. Так что, связь действительно будет одноразовой. И задействовать ее имело смысл в ситуации действительно экстренной.

– Узнаете, Вячеслав Иванович? – поинтересовался голос в трубке.

– Узнаю, Борис Петрович. – Это был тот старый генерал-разведчик из престижного клуба друзей президента, которых Интеллектуал так бесцеремонно использовал.

– Я не в обиде на вас за происшедшее. Надо уметь проигрывать.

– Я бы перед вами искренне извинился. Но это был бы явный перебор. К сожалению, между нами война. Хотя, не буду хорохориться, я частенько с дрожью осознаю, какого уровня у меня враги. Но, знаете, меня держит то, что мои юные друзья этого не осознают и рвутся в бой весело. Веселее, чем на иную дискотеку.

– Уровень врагов определяет уровень человека. Ну, а молодость всегда бесшабашна. Даже молодость технократическая.

– Вы правы.

– Вы, наверное, догадываетесь, почему я вам звоню?

– Да.

– Вы знаете, президент долго думал, прежде чем уполномочить меня на этот звонок.

– Понимаю.

– Вы осознаете, что мы можем похватать всех ваших соратников за два дня?

– Давайте быть точными, у нас сейчас в соратниках и активно сочувствующих миллиона три.

– Я имею в виду ближайших соратников.

– Схватить можете, но обвинить их не в чем. Их не было в Москве, ни одного, во время этого инцидента в ментовке. Скажу больше, в Москве не было ни одного из наших активистов этого района, где сгорела ментовка и даже ни одного из друзей, пострадавших накануне.

– А нам не надо связывать их с этим инцидентом. Найдем что-нибудь.

– Борис Петрович, это несерьезно!… Я верю, что вы все это сможете сделать, но не за два дня. А мы ответим на это и политически, и… Ведь мы еще не применяли ни массированных хакерских атак, ни наших карманных зенитных средств. Да мало ли что могут сделать молодые технари, движимые идеей. Ну, и совсем уже традиционно… для нас… Короче, за три дня сгорят тридцать ментовок. И в это время тоже не будет ни одного нашего в окрестностях ста километров.

– Ваших сейчас можно найти везде.

– Есть наши и наши. Вы понимаете, каких наших я имею в виду. Но, Вы, наверное, позвонили не для обмена угрозами?…

– Разумеется. Предлагаем вам договоренность.

– В договоренность я не верю. Давайте заключим перемирие. Тем более, именно это вы и имели в виду. Хотя для вас лучше было бы представить это договоренностью.

– Но лидеры Белого дома ведь договорились с Ельциным, как Вы, конечно же, знаете. И неплохо потом жили!… Так что не стоит утверждать, что долгосрочные договоренности невозможны в принципе.

– Ну, я же не такой подонок. И вы это знаете.

– Хорошо, пусть будет перемирие.

– Вы его предложили, вам и формулировать вашу версию условий.

– Вы прекращаете ваши бесчинства, а мы не преследуем вас и ваших ближайших сторонников.

– Инцидент в сгоревшей ментовке замалчивается обеими сторонами?

– Да. На людях, разумеется… Среди своих все все знают.

– Давайте по ментовке уточним. Дело закрывается. Причина – пожар, возникший из-за неких неисправностей, плюс нарушение правил хранения оружия. Обо всем этом сообщается в СМИ.

– Согласен.

– Да, это не предмет торга между нами. Это реализация общих интересов, просто их сформулировал я, а не Вы.

– Хорошо, а Вы еще хотите поторговаться?

– Разумеется!… Мы настаиваем на том, чтобы наши соратники, или, хотя бы, ближайшие соратники были выпущены на свободу.

– Не сразу.

– Хорошо. Давайте так. Сейчас три часа дня. В вечерних новостях – сообщение о пожаре с указанием бытовой версии. Завтра по тому телефону, что вы мне давали ранее, с вами выйдет на связь мой соратник и передаст список лиц, которых мы бы хотели видеть на свободе. В свою очередь, мы за эти три дня медленно снижаем нашу антисобачью активность. Послезавтра, после выхода наших людей, на ТВ выступает один из наших товарищей и громогласно объявляет, что кампания завершена и, более того, извиняется за некоторые эксцессы. В свою очередь мы в течение десяти дней не принимаем участия ни в каких массовых акциях протеста.

– А почему десяти?

– Ну, дальше загадывать не стоит. В конце концов, затем продлим наше перемирие.

Но это не все…

– А что мы еще не договорили?

– Помните, во времена холодной войны говорили, что отсутствие военных столкновений не исключает идеологической борьбы.

– Но никаких массовых акций!…

– Да, никаких массовых акций. Но, учтите, мы оставляем за собой право на реакцию в СМИ как на невыполнение, хотя бы частичное, наших соглашений, так и на новые безобразия против нас по инициативе низовых псов.

– Будем надеяться на лучшее. Но мы тоже не останемся безучастными, если вы нас кинете снова!…

– Повторяю, никакого кидалова. Мы на демонстрации и пикеты не выходим и ментовок не жжем. В ответ ждем освобождения наших товарищей.

– Мы свои обязательства выполним, и, я думаю, далее мы продлим наше перемирие, а вы со временем проявите большую готовность к диалогу.

– Может быть…

– До свидания.

– Всех благ!…

Телефон выключить. И от греха подальше забросить в проходящий товарняк. С точки съехать. Все необходимые звонки сделать с того нового телефона, который предполагается использовать в этот день, но не ранее, чем через час. А сейчас – в местную электричку. Она отходит через десять минут.

Интеллектуал смотрел в окно на проносящиеся мимо пейзажи золотой осени. И думал про себя.

«Здорово он меня провел. Вернее, считает, что провел. Все успокаивается как по мановению волшебной палочки. Интерес к нам резко падает. У нас связаны руки в массовых акциях, а мы уже на многое подписались. Таким образом, мы не выполняем обязательств. У нас требуют возврата средств. Мы не только не получаем новых денег, но еще и увязаем в разборках с клиентами. Очень мило!…

В это время, разумеется, они будут рыть против всех нас. И на кого что-то найдут, на кого устроят провокацию. Короче, через полгода актива у нас не будет. Или он будет у них на крючке. Люди не железные.

Но самое главное не это. Страна на грани дефолта. За полгода низких цен на нефть резервы ЦБ проедены. Осталось самую малость. Угроза, даже самая маленькая неких массовых беспорядков, тем более организованного сопротивления – и дефолт неминуем.

А тогда массы выйдут на улицу. Олигархи попомнят Кремлю все унижения последних лет. Демократы выведут своих, левые – своих. И Кремлю конец.

Теперь, что бы они имели, если бы стали хватать наших? Мы бы ответили. Они просто не представляли масштабов ответа. Теперь я намекнул. Может, поверят. Может, подумают, что блефую, преувеличиваю. Но это пустяки. Даже десяток таких инцидентов, как этот ночной пожар. Плюс политические акции. Менты свирепеют. Бьют и хватают всех подряд. Но наши уже получили вкус к сопротивлению. Его хватит не надолго, не надо идеализировать. Но на неделю, как минимум, хватило бы!

И этого достаточно было для провоцирования того же дефолта. Тогда им все тот же конец.

Так кто от этого перемирия больше получил? Конечно, они. А представляют, что мы. Действительно, сожгли ментовку и получили за это индульгенцию. Ну, как не возрадоваться такому подарку судьбы!… Почти Волгоград. Но это – не Волгоград! Не надо путать помощь Богов с подачкой врагов.

Теперь, наши действия…»

Интеллектуал достал дежурный мобильник и сделал три звонка.

Прошло пять дней. Перемирие, вроде бы, выполнялось. Однако, разумеется, были на первый взгляд мелкие огрехи. Во-первых, будто по команде, пользуясь отступлением Сварожичей в собачьем вопросе, началась их критика в СМИ, переходящая в травлю. Но не понарошку, как якобы травили Баркаша, а по-настоящему. Во-вторых, были некие огрехи и неточности в выполнении властью обязательств по освобождению соратников, в-третьих, почти не скрываясь, начали давить на активистов. Конечно же, не в связи с сожжением ментуры, но по другим поводам.

Сварожичи напряглись. И тут последовала команда Интеллектуала готовиться к встречному удару.

В отличие от прошлых месяцев, эту передачу пришлось заказывать. Были консолидированы все свободные средства. Сварожичи остались после этого почти без денег и поэтому срочно готовили к продаже большую часть легальных объектов тропы. Но ток-шоу в прямом эфире, посвященное Сварожичам, все же состоялось!

– Вы сами признали, что имел место ряд нарушений закона в вопросе о собаках в городе!…

Оппонентами Интеллектуала и Алхимика, а именно они сейчас выступали от имени Свароговых внуков, были два депутата Думы от президентской фракции. Бывшие офицеры спецслужб.

– Мне очень жаль, что вы пишете такие законы, согласно которым за искалеченного на всю жизнь ребенка никто не отвечает. А за пришибленного пса, пусть и дорогого, сажают в вашу чудовищную тюрьму человека. Между тем, все в мире знают, что ваши тюрьмы – это камеры пыток. Само содержание в них, по нормам цивилизованного государства – это пытка!

– Вы упрощаете ситуацию. И потом, мы не можем пройти мимо ваших неоднократных клеветнических выпадов в адрес наших правоохранительных органов.

– Вероятно, вы намекаете, что материалы этой передачи могут быть использованы потом против меня и Ивана Тимофеевича?

– Против Ивана Тимофеевича Сидорова, думаем, найдется кое-что и посущественнее!…

Интеллектуал потупился, имитируя временную растерянность. Ну, ребята, еще пару угроз!… Давайте!… В боксе это называется спровоцировать противника на атаку.

Видя мнимую растерянность Интеллигента, еще больше растерялся Ваня. Еще бы, наместник Богов не должен проявлять столь явно человеческие слабости. Ну, а у Вани, что на уме, то на лице.

Бывшим спецслужбистам, изучавшим в свое время оперативную психологию, больше было и не надо. Вот сейчас, в прямом эфире перед всей страной они развенчают этих крутых!… И от них начнут массами отваливаться сторонники!… И потом им припомнят все, что не могут припомнить сейчас!

Угрозы перестали быть скрытыми. Мелькали даты и факты. Прямо на глазах телезрителей сжималось кольцо уголовных репрессий вокруг всех лидеров нового движения. Интеллектуал молчал. Ведущий был рад, даже если не будет ничего больше, это уже маленькая сенсация. Хотя и так выходило, что Сварожичи выдыхаются. Но никто не предполагал, что они так близки к полному поражению.

Ваня растеряно смотрел на Интеллектуала. И внезапно тот весело подмигнул ему.

– Возможно, у Вячеслава Ивановича есть, что ответить оппонентам? – спросил ведущий, когда депутаты-спецслужбисты просто выдохлись от безответной игры в одни ворота.

– Разумеется, – от былой растерянности не было и следа. Интеллектуал просто сиял.

– Я очень рад, господа, всему, что вы только что здесь сказали!…

Ведущий не мог скрыть удивления, однако в душе был рад, что передача, за которую они получили столько денег выйдет еще и в высшей степени интересной. Может, даже сенсационной!

– Да, господа, вы не ослышались, я просто счастлив. Ведь вы депутаты Думы от правящей президентской партии, не так ли? Более того, вы замы председателей комитетов, то есть лица официальные. Да еще и выходцы из спецслужб. А бывших спецслужбистов не бывает. Таким образом, все, что вы сказали – это не ваша личная точка зрения. Это точка зрения властей, которые сейчас, как православный бог, едины в трех лицах – президент, Дума, правительство.

А это значит…- Интеллектуал сделал паузу, – что перемирие, которого попросила у нас президентская сторона, и которое мы строго соблюдали, закончено. Закончено по инициативе властей.

– У вас были переговоры с президентом?!! – вскинулся ведущий.

– Тайные, через посредников, – небрежно бросил Интеллектуал.

«Какая прелесть, какая сенсация, рейтинг передачи существенно поднимется. Правильно, что я согласился ее сделать, хотя и сомневался, несмотря на деньги!…» – думал ведущий.

Интеллектуал продолжал быстро, в телеграфном стиле, чтобы успеть в прямом эфире сказать все. Но четко и ясно, чтобы сказанное дошло до всех.

– Движение Свароговых внуков – это перспективное движение в плане идеологии, стратегии, политики, и, если угодно, цивилизации. У нас действительно есть решения большинства стоящих перед страной проблем. Решения прорывные, а главное – безболезненные для русского народа.

Разумеется, бездарная власть, которая ничего не может, кроме получения огромных незаслуженных благ за счет страны и народа, видит в нас конкурентов. Хотя мы и не стремились до времени выходить на политическую арену. Но, тем не менее.

Итак, эта власть хочет нас раздавить всей мощью государственной машины. Раздавить, несмотря на свои предложения о сотрудничестве. Несмотря на свои просьбы перемирия с ней.

Мы видим, что все эти якобы мирные инициативы – ложь! Это видели и все телезрители сейчас в прямом эфире.

В связи с этим мы заявляем.

Первое… Прошу дать мне договорить, буквально минута с небольшим, коллега, – обратился Интеллектуал к ведущему, видя, что тот хочет его прервать.

Итак, первое. Тем, кто сейчас доверил нам определенные общественные дела, мы говорим, что не сможем выполнить их в ближайшее время вот из-за этого подлого нарушения Кремлем оговоренного перемирия. Но мы выполним их, или выплатим полученные авансы в десятикратном размере чуть позже. Но не позже, чем через год.

Второе. Соратникам. Мы не можем вам всем сейчас помочь немедленно. Крепитесь, друзья! Когда мы придем к власти, каждый ваш день и час в застенках будет вознагражден стократно. А все ваши мучители будут безжалостно уничтожены. Копите ваши претензии, они будут выполнены по первому требованию.

Третье. Псам режима мы хотим сказать, что за каждый волос с головы наших соратников они ответят. Мы не сторонники петли и пули. Мы, как они, наверное, догадываются, – Интеллектуал гадко ухмыльнулся, – предпочитаем огонь…

– Я не могу, чтобы вы продолжали в том же духе, – попытался прервать ведущий.

Интеллектуал так пристально посмотрел на него, что он осекся. «Тебе заплатили немеряно, блядь!!!» – кричал взгляд Интеллектуала. – И, кроме того, ты не бессмертен, шкура».

– Последняя фраза, господин ведущий…

Итак, если давление на нас будет продолжаться, то мы готовы показать господам, пишущим бумажки, называемые законами, что настоящие законы – это законы химии, физики, математики. И мы готовы провести натурный эксперимент по расщеплению атомного ядра на Большой Дмитровке, где полно разных бумажных законников…

Дежурный, кажется, проглотил микрофон…

– У вас есть атомная бомба?! И вы грозитесь взорвать ее?!!

– У нас есть все! И господа наверху могли убедиться за последние полгода, что мы в техническом плане умеем творить невозможное. Не так ли, Иван Тимофеевич?

Интеллектуал взял с собой Ваню именно для этого момента. Лицо гениального фанатика было лучше любых доказательств. Впрочем, полуграмотному быдлу не нужны иные косвенные доказательства, кроме субъективных. И Ваня был одним из лучших аргументов подобного рода.

Его глаза широко открылись. Это были не глаза, а зевы адских топок. Лицо окаменело. Губы кривились в гримасе такой неизбывной ненависти, что пробирала дрожь. Такой, действительно, мог и изготовить бомбу на кухне и взорвать ее.

– Да, Наставник! – рявкнул Ваня, вскакивая с кресла и испепеляя взглядом все вокруг, в том числе телекамеры, берущие его лицо крупным планом.

– У меня все, господа, – внезапно меняя тон, мягко и интеллигентно улыбнулся Интеллектуал. Но в этой мягкости было столько очевидного иезуитского издевательства, что никакая интеллигентность не могла никого обмануть.

И, обращаясь к ведущему, он добавил.

– За сим разрешите откланяться. Дела, знаете ли…

Он резко встал и, в сопровождении Вани стремительно, не оборачиваясь, вышел из зала. Они даже не зашли в комнату, где раздевались. Быстро спустились к выходу и без верхней одежды вышли в холодную осеннюю ночь.