Перекресток

Глава 12.

После проведения «натурного эксперимента» Кондор на короткий период замкнулся. Он в ранней юности был членом РЕ и не одобрял, как он говорил «расправы с политическим трупом». Однако это рациональное объяснение неприятия акции было отчасти прикрытием очень глубоких подсознательных опасений. Уничтожение подобных фигур с одной стороны дает колоссальные возможности новым националистам. Но только дураку неясно, что закладываются и определенные традиции. За провалы придется отвечать. Отвечать головой перед каждым новым поколением борцов. А ведь от провалов не застрахован никто.

Это Интеллектуалу хорошо. Он, по меркам Кондора и его сверстников, старик. Так что гикнется гораздо раньше, чем нынешние новые националисты, в случае неблагоприятного развития событий, потерпят крах. Но они-то в случае неудачи что же, получат по затылку от нового молодняка?

Конечно же, Кондор так не думал. Но, чутьем клинического раздолбая, на нутряном уровне противился новой традиции. Да и темп, в данном случае, развития событий закладывается бешеный. Конечно же, праздники выдались просто на славу. Но, в целом, борьба стремительно отходила от тусовочного режима. Сама ее логика требовала все более жесткого и несвободного образа жизни.

Собственно на уровне третьей производной, как сказал бы математик, или просто грамотный технарь, это было видно с самого начала. Недаром из начальной девятки их осталось шесть. Довольно быстро отошел друг Алекса по парашютному спорту, второкурсник Максим. Максим был хоть и второкурсником, но уже взрослым парнем. Он пришел в МАИ после службы в ВДВ. Макс был восторженным поклонником идей Интеллектуала, но просто не мог уделять их деятельности столько времени, как те же Вадим и Ваня. Хотя свой оперативный псевдоним «Парашютист» все же получил, и формально числился членом избранной команды. Похоже, Интеллектуал держал его в резерве.

Еще два парня из группы Вадима сначала были очень инициативны. Потом немного отошли от дел. Но после праздника на Чертовом Городище снова стали проявлять активность и вошли потом в «бригаду огнеметчиков». Особый энтузиазм проявил Денис, парень в целом довольно заурядный. Ничем не заметный. Однако ему довелось немного поспособствовать Ване в инциденте на Ведьмином озере, и в него как будто вселился бес.

А все дело было в том, что Денису пришлось разбить тонкую бутылку с Ваниным коктейлем о голову одного из самых свирепых с виду качков. Он сделал это чуть ли не с испугу, из-за сосны, подскочив к громиле сбоку. Не отличавшийся особыми данными Денис просто кинул хрупкую бутылку, которая легко разбилась о голову качка. Денис потом удивлялся, как такая хрупкая бутылка не разбилась у Вани в рюкзаке, превратив его самого в вулкан средних размеров. Но это придет потом.

А пока Денис заворожено смотрел, как страшный громила на его глазах превращается в калеку. Кстати, после говорили, что он чуть не отдал концы.

Денис почувствовал себя великаном. Нет, великаном был громила, а Денис был волшебником, который может, не прибегая к силе, испепелить любого великана. И Денис, стал фанатиком их борьбы. А в душе жаждал еще хоть раз, а лучше много раз посмотреть, как горят безмозглые громилы, которым против Ваниных коктейлей и огнеметов не поможет никакое карате.

Так Денис стал «Огнеметчиком».

Вернемся, впрочем, к Кондору. Если посмотреть с другой стороны, то он был доволен. Фактически он стал вторым человеком в формировавшейся стае. И в случае победы, а ведь чем черт не шутит, становился кронпринцем будущего «свободного пиратского королевства», как иногда шутил Интеллектуал. И это было, не будем скрывать, приятно.

Хотя, после натурного эксперимента, стало не до мальчишеских мечтаний. Интеллектуал как с цепи сорвался и гнал, гнал реализацию того, что он называл «Моделью номер три». В этом фанатизме ему не уступали Алхимик, Граф, внешне меланхоличный Гироскоп и Огнеметчик. А также несколько гномов, как называл их Кондор, которые за приличные бабки под его чутким руководством работали до этого над «моделью номер два».

Все они даже не приняли участия в игрищах в Волгоградской области, которые фактически организовали Полутяж и Юморист. Было обидно. Тем более, что Полутяж великолепно проявил себя в контактах с немцами, как будто всю жизнь занимался общением с иностранными контрагентами.

– По сравнению с тем, что делаешь ты, треп с иностранцами – это просто чихня, – сказал ему Интеллектуал. – Впрочем, я тебя понимаю. Но модель номер три должна быть готова в ближайшие дни.

– Кого на этот раз мы будем валить? – спросил Кондор. Было откровенно страшновато. Это не спившегося алкаша грохнуть из-за угла, а, судя по всему, сбить самолет с видными политическими конкурентами. Игра действительно становилась более чем опасной.

– Постараемся обойтись без сбивания самолета. Но мы на войне. А на войне, как на войне. Надо будет, собьем.

А как же экипаж?! – хотелось крикнуть Кондору. Но он вдруг осознал, что не может жить без этой острой игры. Не может оставаться суетливым живчиком, хватающим везде по чуть-чуть. Вдвое больше – или ничего! В конце концов, так хочется быть кем-то. А для этого стоит рисковать! Но, согласившись рисковать собой, тем более равнодушным становишься к чужим шкурам.

И Кондор с головой окунулся в работу.

Очень большая авиамодель на высоте сто пятьдесят метров буксировала за собой на длинном фале пропитанный огнесмесью пористый цилиндр. Огонь имитировал работу сопел самолета. Над лесом поднялась модель поменьше. С небольшим набором высоты она пересекла курс мишени, развернулась, и, полыхнув ускорителями, рванулась к ней. Расстояние до цели быстро сокращалось. В небе грохнул взрыв.

– Это максимум, что мы можем, – сказал Кондор.

– Ну, как, господа авиаторы, этого нам хватит, или нет?

– Смотря, что придется сбивать, – заметил Гироскоп. – В принципе – на пределе. В случае чего придется подходить еще ближе, и бить чуть ли не у ближнего привода на более малой высоте. Это рискованно, но если надо, то надо.

Гироскоп участвовал в натурном эксперименте и уже рассуждал как боевик.

– Я могу еще усилить мощность боевой части, – сказал Алхимик. – Есть пара идей.

– Это не помешает, дерзай! Но побыстрее. И все же, сейчас мы зависим целиком от господ авиаторов. Кстати, может все не так рискованно? В Волгограде степь. Мы можем издалека запустить изделие на сверхмалой высоте. Сами будем гораздо дальше, чем это можно позволить в случае запуска из-за леса. Кроме того, над степью обзор лучше. Так что мы ее подгоним не то что к ближнему приводу, а чуть ли не к концу полосы. И там она стартанет прямо вслед за самолетом. Скорость у него будет еще не очень. И она догонит цель наверняка.

– А что, мы работаем в Волгограде?

Интеллектуал обвел всех внимательным взглядом.

– На днях Жмырик летит в Волгоград.

Как хотелось увидеть ее! Подъехать незаметно и, на первых порах неузнанным, спросить из машины.

– Девушка, работаете?

Конечно, она бы обрадовалась, что может провести вечер с ним, а не обслуживая клиентов, большую часть которых ей хотелось бы просто удавить, предварительно отрезав яйца. А может, нет, не обрадовалась бы? Наоборот, была бы раздосадована? Неловко фее превращаться в шлюху. Это из шлюхи в феи хорошо, а назад – нет.

Да черт с ними, условностями! Ведь она знает, что ему на них наплевать. Просто сказать: садись, прокатимся, я дарю тебе сегодня выходной. И ни слова о сексе. Просто расскажи, откуда ты знаешь сказку о серебряном замке на золотой горе. Ведь это моя сказка!

Она повернет к нему голову со вздернутым аккуратным носиком и печальными дымными глазами. И что-нибудь скажет. Неважно, что. А он остановит машину, и будет слушать. И смотреть на эти туго забранные назад тяжелые золотые волосы с легким медным оттенком. Боже, даже за пять с лишним лет на панели она не научилась делать блядские вызывающие прически. А все так же, по-казачьи туго, собирает свои чудные волосы назад.

Ну, а если повезет, если он почувствует, что предложение провести вместе ночь ее не оскорбит, они поедут к ней. И он будет ее любить страстно, до осатанения. И уже утром, когда она заснет, посмотрит на золотую прядь над нежным, перламутровым плечом и… И все начнется опять, до бесконечности. Ибо после такой ночи можно начать утреннюю любовь, но невозможно окончить.

А потом он будет спать часов десять. И проснувшись, могучий, как тигр, и быстрый, как гепард помчится выполнять Божий замысел.

Трель мобильника застала его в гараже. Он проверял машину, не забыл ли чего, нет ли каких-нибудь заметных неполадок. Впрочем, это была формальность. Машина только что осмотрена в сервисе. А он не ахти какой знаток.

– Диспетчер сообщает, что рейс завтра утром, – деревянным голосом сообщил Кондор.

«Диспетчер», это действительно диспетчер. Наш человек. Сейчас двенадцать дня.

– К четырем должны выехать за МКАД. Я еду немедленно к нашему перекрестку. По дороге забираю Юмориста и Графа. Полутяж берет Алхимика. Остальные своим ходом к трем должны прибыть к Красному Маяку. Там берем всех и едем.

Все… Началось!…

Собрались вовремя. Все было заранее упаковано в прицеп машины Полутяжа. Ничего компрометирующего с собой у них не было. Ни одного ствола. Все оружие ближнего боя составляли Ванины изделия, выглядевшие как садовый инвентарь. Но ближний бой вообще не их стихия. Это так, для самоуспокоения. Глушить клиента будем либо на митингах, на которых он так любит пи…ть, либо, если не повезет, на обратном пути, на взлете, изделиями Кондора.

Они ехали по Чертановской друг за другом, соблюдая все правила движения. Вдруг Интеллектуал начал притормаживать. Татьяна стояла на блядском пятачке у поворота на Газгольдерную. Одна нога полусогнута в колене и вызывающе выставлена вперед. Красное мини. Черные колготки в сеточку. Кожаный блестящий жилетик. Сомнений в профессиональной принадлежности не могло возникнуть ни у кого. И, тем не менее, было в ней что-то большее, чем положено вульгарной шлюхе.

Интеллектуал тормознул.

– Пожелай нам удачи, фея!

Она слегка вздрогнула от неожиданности. Быстро собралась. Слегка улыбнулась.

– Удачи… сварожичи!

И королевским жестом махнула рукой.

Они тронулись дальше.

Ехали весь вечер и ночь. Недалеко от Волгограда остановились для короткого отдыха. Они свернули с трассы у Медведицы. Искупались в реке при свете едва разгоравшейся утренней зари, и легли часа на три поспать. Когда Интеллектуал проснулся, солнце было уже довольно высоко. Проспали на час больше, чем намеревались. Но все равно успевали. Сегодня ничего делать на месте не предполагалось.

Интеллектуал встал. Снова искупался. Он любил купаться в реках и озерах.

Восходящее солнце золотило сосны на песчаном берегу Медведицы. Стволы были в его лучах действительно чистого красного цвета. И ему вспомнился Белый дом. И Леха, по прозвищу Китаец, у 22 подъезда, с безумной бравадой смотрящий в сторону американского посольства. Высокий, с аристократической внешностью, похожий на артиста Тараторкина, который так эффектно играл в советских фильмах белых офицеров.

Вспомнились Лехины стихи.

Сосны действительно красные. Но потерь не будет. С нами Сварог! И ты за нас, свободное светило!

– Вставайте, мальчишки, – сказал Интеллектуал. Со времен своей юности, где были и казармы и лагеря, он ненавидел ослиный крик «Подъем!».

Уже въезжая в Волгоград, включили радио. Из динамика донеслось:

У ближайшего киоска купили утренние газеты. Центральные не успели опубликовать новость. Но в Волгограде Жмырика ждали, и поэтому задержали утренний выпуск местных газет. Новость дали на первых полосах со ссылками на ИТАР-ТАСС и Интерфакс.

Ребята молчали, потрясенные. Интеллектуал едва унял дрожь в руках. А потом, плюнув, пошел в ближайший магазин и купил бутылку водки. Сорвал пробку и сделал огромный глоток из горла. Передал бутылку по кругу.

– Господа! Сегодня у нас день Победы! Мы выиграли войну, даже не начав ее. Теперь, уверен, никто не усомнится, когда мы будем говорить: «С нами Бог!».

Разворачиваемся!

Машины развернулись и помчались к Москве.