Пепельный. Книга Ⅰ

Глава 9: Кузня из праха

Бетон, пыль и цифры

— Это что, ты называешь зданием? — хмыкнул Кир, стукнув каблуком по треснутому бетону.

— Это — основа, — ответил я. — Главное, чтобы крыша не текла. Всё остальное — дело времени.

Завод был старый. От него остался только каркас, одна глухая печь и ржавая рельсовая платформа. Но он стоял недалеко от главной товарной артерии столицы, рядом с каналом, и по документам уже лет десять числился собственностью обанкротившейся компании.

— Сколько людей надо, чтобы расчистить? — спросил я.

— Если работать — двадцать. Если работать с желанием — десять, — ответил Кир.

— У нас шесть, — заметила Варвара.

— Значит, придётся захотеть.

Я собрал команду в центре зала.

— Здесь будет кузня. Скрытая. Без вывесок и табличек.

— Мы делаем оружие? — спросил кто-то.

— Мы делаем преимущество, — сказал я. — Всё, что можно продавать или менять на силу. Даже если это нож, который ломает законы физики.

Хаэль подняла руку:

— А можно я одну печь под себя? У меня есть идея на глиняные ядра.

— Только если ничего не взорвётся.

— Не обещаю, но я постараюсь, Пепельный

Схему реконструкции дал Кузнец. Без слов. Принёс три чертежа, выложил на стол.

Один — вентиляция.

Второй — новая печь, с пепельной камерой.

Третий — линия сборки, где магия должна была смешиваться с механикой.

— Это работает? — спросил Кир.

Кузнец пожал плечами.

— То есть мы строим то, чего не существует?

— Именно, — сказал я. — Иначе зачем вообще вставать с утра?

За два дня расчистили основной зал. Кир нашёл старый подъёмник, перебрал его, восстановил привод.

— Работает. Не идеально, но поднимет тонну. Больше не просите.

— Пока тонны у нас нет, — усмехнулась Варвара. — Но скоро будет.

Работу начали без огласки. Людей набирали из тех, кто числился «мертвыми» — беглецы, бывшие тюремщики, ушедшие в самозабвение мастера.

Платили мало, но платили точно в срок. Первую зарплату выдали медью.

Вторую — продуктами. Третью — защитой.

— Почему ты берёшь этих? — спросил Кир. — Половина из них не знает, с какой стороны держать молот.

— Потому что они никому не нужны. А значит — верны. У нас не кузня. У нас дом.

Он пожал плечами:

— Если ты так говоришь, то придётся поверить

Через неделю первый контур был готов.

Печь — восстановлена.

Вентиляция — заведена в канал.

Крыша —хоть и латана, но держится.

Мы стояли у ворот, пили дешёвую брагу из оловянных кружек.

— Ну что, Пепельный, — сказал Кир. — И что теперь?

Я допил.

— Теперь — план «Тень».

Мы начали выкупать железо через подставные лица. Маленькие партии. На чёрном рынке. Не на себя, а на людей, о которых никто не знал.

Кир курировал цепочку. Он был в этом хорош.

— Эту часть закупает «Южный Торг». Они думают, что это для лесных кузнецов. Там мы засылаем своего, он перепродаёт всё обратно — уже с наценкой. А наш человек в Управлении поставок проводит бумаги так, будто всё пошло на добычу руды.

— Как ты это придумал? — спросила Варвара.

— Я в прошлом был неплох в математике. До того как сделал свои первые два убийства на поле боя, потом стал воином.

— Ты их совершил? — Спросил я.

— Одно точно, второе не уверен.

Железо со временем начали собираться на нашем складе. Всё шло сюда. Старый завод, где официально варят котлы и чинят печки, внезапно стал логистическим узлом.

И всё — на нас.

— Мы не просто клан, — сказал я однажды вечером, глядя на свой отражённый силуэт в куске руды. — Мы — система.

— И в этой системе уже течёт кровь, — добавил Кир.

— Нет. Пока только масло. Кровь потечёт, когда нас заметят.

И тогда Варвара сказала:

— Значит, пора показать, что мы умеем бить — не только в лицо. А по кошельку.

Я кивнул.

— С завтрашнего дня… железо только через нас.

Невидимый рынок

Карта столицы висела у нас на стене, как у кого-то висят иконы.

Но вместо молитв — маршруты поставок, склады, имена водителей повозок и имена тех, на кого совершались закупки.

— Цель не просто купить железо, — объяснял Кир, водя углём по карте. — Цель — чтобы остальные не могли его купить без нас.

— То есть мы не расширяемся, а душим рынок? — уточнил Сорен.

— Именно, — сказал я. — Давим аккуратно. Без шума.

Мы начали с малого — подставные конторы, мелкие сделки, перекупщики. Всё шло в обход крупных торговых домов.

Кир отдал распоряжения, чтобы каждый документ проходил через три слоя прокладок.

— Кто-то что-то заподозрит, — сказала Варвара.

— Конечно, — кивнул Кир. — И это часть плана.

На третий месяц в столице начали говорить.

«Железо подорожало.»

«Кто-то скупает партии прямо с порта.»

«Появился новый игрок, никто не знает, кто он.»

— Зачем ты нагнетаешь? — спросил я.

— Люди боятся не того, кого видят. А того, о ком только слышали, — ответил Кир. — И чем больше слухов, тем выше ставки.

В это время Грид и Кузнец с головой ушли в работу.

Первое оружие на пепельной энергии уже не просто существовало — оно работало.

Стабильные заряды. Ударные палки. Клинки с волной распада.

— Это не магия, — бормотал Грид. — Это промышленность.

— А значит, её можно тиражировать, — добавил я.

Мы начали сливать пробные образцы на рынок — без логотипов, без указания автора.

Один кинжал появился в криминальном клане на юге. Через две недели он всплыл в доме одного из охранников Совета.

Один зарядной жезл оказался у дуэлянта, выигравшего бой за счёт странного выброса пепельной вспышки.

— Ты думаешь, нас вычислят? — спросила Варвара.

— Пусть догадываются, — сказал я. — Это полезнее, чем знать точно.

Один из дней мне передали письмо.

Серый воск. Без имени. Только фраза:

«Вы слишком быстро забираетесь наверх. Аккуратнее. Скользко.»

Я сжал лист.

— Это угроза?

— Это приглашение, — сказал Кир. — На игру.

На совете гильдий впервые упомянули «пепельный след».

Не в открытую, но вскользь.

— «Кто-то пользуется старой схемой, — сказал один из вельмож. — Мол, в эпоху Петра так действовали аристократы второго круга.»

— «И как с ними поступали?»

— «Их поджигали», — ответил другой.

Я сидел в тени, слушая через Хаэль. Она спрятала в комнате своего глиняного жука — маленького, как ноготь, но с чутким слухом.

Когда разговор закончился, я сказал только

— Боятся. Значит, скоро пойдут в наступление.

— Будем отвечать? — спросила Варвара.

— Нет. Мы продолжим скупать. Нам нужен контроль над южным портом. Если мы возьмём таможню — они будут покупать у нас. Или сидеть без стали.

В ту же ночь Кир пришёл ко мне с планом.

— Слушай. У «Три Круга Торгов» есть поставщик из Восточной долины. Тот, кто реально держит железо. Мы можем выйти на него через старого карлика — Михла, у него игровая задолженность, мы его купим. Он сведёт нас с перевозчиком. Там — дело техники.

— Деньги есть? — спросил я.

— Хаэль сказала, её голем может копать золото из старых шахт. Оно в плохом виде, но алхимик его очищает.

— Тогда начинаем. С этого дня мы не покупаем.

Мы владеем.

Когда через месяц с половиной в столице пошёл слух, что четыре кузницы стоят из-за перебоев с сырьём — мы уже сидели на складе, переполненном рудами.

И Кир сказал:

— Вот она, власть. Без клинков. Без крови. Просто у тебя есть то, без чего они не могут работать.

— А если узнают? — спросила Варвара.

Я улыбнулся:

— Тогда мы сделаем то, что умеем лучше всего. Переобуемся в пепел — и сгорим там, где нельзя быть пойманным.

Без герба, но с зубами

— Они чувствуют, — сказал Кир, стоя у карты. — Как собаки перед бурей.

— Но не двигаются, — ответила Варвара.

— Потому что не понимают, с какой стороны ударит.

У нас уже было достаточно, чтобы перекрыть три главных потока железа.

Через южный порт мы пускали своё, через восточный — задерживали чужое, а с севера вообще запустили слух о чуме на складе.

Формально — не мы.

Фактически — только мы.

Первыми зашевелились Серовы.

Старый род. Владельцы арсеналов, поставщики имперской стражи, те самые, кто ещё год назад мог одним словом закрыть любую кузницу.

— Они не понимают, кто мы, — сказал я.

— Им кажется, что ты всего лишь очередной амбициозный маг, — заметил Кир.

— А я — пыль, — сказал я. — Которую нельзя взять в кулак.

Серовы действовали через третьи руки:

→ остановили три мелких контракта,

→ попробовали перекупить двух наших перевозчиков,

→ подожгли один из временных складов.

На следующее утро Кир принёс доклад.

— Пожар не критичный. Людей нет. Но у нас проблема. Один из судей совета кварталов начал задавать вопросы.

— Работает на них?

— Или просто боится.

В тот вечер мы собрались в зале, где раньше варили руду. Теперь там стояли карты, отчёты, образцы оружия, ящики с артефактами и маленький флаг — пепельно-серый, без герба. Символ.

— Они начнут действовать через бумагу, — сказал Кир. — Запреты, налоги, досмотры. Это не улица. Здесь тебя не зарежут, здесь утопят в печатях бюрократии.

— А если не получится?

— Тогда пустят слух, что ты сектант. Что ты работаешь на врагов Империи. Или ещё проще — попытаются объявить тебя мёртвым.

— Пусть пробуют, — сказал я. — Им придётся признать, что пепел жив.

Через два дня мне передали официальное письмо.

Печать — зелёный воск с серым псом. Подпись — Лаврентий Серов.

«Полагаю, мы могли бы обсудить пересечение интересов. За чашкой красного. Без суеты.»

— Знаешь, чем это пахнет? — спросила Варвара.

— Ядом.

— Или ловушкой.

— Не важно, — сказал я. — Мы придём. Но не на их условия.

Серовы пригласили на старую резиденцию — «Двор высоких колонн». Иронично. В своё время здесь гильотинировали предателя из кузнечного цеха, который тайно продавал клинки восточным варварским кланам.

На входе нас встретили трое:

→ в белом — управляющий,

→ в чёрном — наследник рода,

→ в синем — юрист.

— Господин Пепельный, — проговорил старик. — Ваши методы… необычны.

— Зато работают.

— Вы скупаете железо, инструменты, даже землю. Через имена, которых не существует.

— А что вы предлагаете?

— Сотрудничество. Мы оставляем вам порт — вы не трогаете наши рудники.

Я посмотрел на Кира. Он покачал головой.

Потом на Варвару. Она усмехнулась.

— Нет, — сказал я.

Старик замолчал.

— Вы не поняли условия, — мягко произнёс юрист. — Мы предлагаем вам место. Статус. Род. Герб.

— Я уже носил герб. Его сожгли.

— Значит, мы восстановим.

— А я не хочу. Герб — это прошлое. Я строю другое.

На выходе с нами не попрощались. И это было честно.

— Они не вмешиваются? — спросила Варвара.

— Потому что боятся войны.

— Но она всё равно будет её неизбежать.

Я кивнул.

— Тогда мы начнём её первыми. Но не клинком. А золотом.

На следующий день мы выкупили четыре кузницы, что раньше принадлежали родам второго круга. Пустили туда наших мастеров, поставили нашу охрану. И сменили маркировку. Теперь — только серый огонь.

— Люди всё равно не поймут, что это от нас, — сказал Кир.

— Пусть не понимают. Главное — чтобы покупали.

— А если они объединятся?

— Тогда я покажу им, как горит город, в котором каждый дом построен на трухе

— Они не захотят. — Варвара отложила список. — Они сами ушли. Или их выгнали.

— Именно. Потому и придут, — сказал я. — Им нечего терять, кроме гордости.

Мы начали с глухих кварталов: окраины, где улицы называются не именами, а цифрами — Шестой канал, Девятая труба, Третий отсек.

Здесь жили те, кто знал металл по звуку, кто мог заклинить кость в клинок, кто плевал на родовую магию, потому что жил не по родам, а по выживанию.

Первым был дед Савелий, старый литейщик с ожогами до плеч и голосом, как ржавчина.

Он жил среди мусора, но в его сарае был точильный круг, которому бы позавидовал любой мастер из академии.

— А чего ты хочешь? — спросил он меня, не поднимаясь.

— Свободы для себя и своих близких.

— Никогда не видел, чтобы свободу приносили на блюде.

— Но ты принёс её

Он встал.

— У тебя глаза как у тех, кто уже был мёртв.

— Так и есть.

— Тогда берёшь не с нуля. Берёшь с минуса. Интересно.

Он пошёл с нами.

Потом была Милая Эва — женщина, кованная как меч: тонкая, прямая и холодная. Делала украшения для знати, пока один граф не обвинял её в отравлении жены. Её оправдали, но заказов не стало.

Мы нашли её в подвале среди осколков.

— Ты хочешь, чтобы я снова делала красоту? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты делала то, что причиняет боль.

— Ты романтик.

— Нет. Я — расчёт.

— Тогда договорились.

Были и другие:

— Мальчик-беженец с големами из ржавых ложек.

— Алхимик с ожогами, который смеялся, когда варил взрывчатку.

— Старый инженер, уволенный за ересь, потому что предлагал соединять пар и магию.

Мы не обещали им званий. Не платили золотом.

Мы давали простую формулу:

Твоя работа — твоя. Никто не тронет её, не присвоит, не отдаст другому.

У тебя — имя. У нас — защита.

И они шли.

На складе мы создали мастерскую. Без вывески. Без окон.

Внутри — шесть станков. Две печи. И стена, на которой каждый мастер мог оставить метку. Не герб. А личный символ.

— Для чего это? — спросила Варвара.

— Чтобы у них было то, что не могут отнять. Даже смертью.

Железо не лгало: первые мечи из их рук были не просто оружием — это были объекты, наполненные историей, ненавистью и надеждой.

Некоторые отказывались продавать. Мы разрешали.

— Если ты вложил душу, и хочешь её оставить — оставь, — сказал я одной девушке, что выковала кинжал с именем брата. — Не всё обязано быть товаром.

Кир в это время вёл учёт.

— Мы несем убытки, — сказал он. — Временные, но реальные.

— Потому что мы платим свободой?

— Потому что мы строим не бизнес, а армию. Только без доспехов.

Я посмотрел на огонь в печи.

— Пусть так. Но армия, у которой есть дело — сильнее той, у которой есть деньги.

На пятый месяц кузня заработала как организм.

Один мастер создавал форму. Второй наполнял. Третий накладывал заклинание. Всё — без централизованной магии.

В этом и была суть: децентрализованное оружие. Каждый меч — как идея. Своя. Но служащая одному.

— Они нас боятся, — сказала Варвара. — И не могут понять почему.

— Потому что мы не вписываемся в их уравнения.

— Потому что мы — ошибка?

— Нет. Мы — следствие.

Пепельный клан начал меняться.

Кузнецы и мастера стали отдельной кастой. У них были свои знаки, свой час обеда, своя охрана.

Они не воевали. Но с их работой шли в бой.

— Теперь мы можем производить, — сказал Кир. — Вопрос — сколько.

— Вопрос — зачем, — ответил я. — Если у нас нет цели, мы просто ремесленники.

И тогда, в самый обычный день, когда Хаэль кормила голема, а Эва набивала серебро в рукоять, ко мне пришёл гонец.

Он передал мне письмо, без слов.

Внутри было одно предложение:

«Если ты хочешь быть господином — приходи и прими вызов. Арена ждёт. Лицо в лицо.»

Я сжал письмо и сказал:

— Они поняли, что проигрывают в тени. Значит, хотят света.

— Пойдём? — спросила Варвара.

— Пойдём, — ответил я. — Но без масок.

Я вышел на арену под гул толпы, где каждый взгляд острый — как клинок, а воздух — как натянутый лук.

Маска черного пепла была снята. Теперь я — не тень, а вызов.

С другой стороны — он. Сын Серовых. Сильный, высокомерный, с глазами, в которых пылал огонь старой Империи.

— Пепельный, — его голос был ровным, но холодным. — Ты думаешь, можешь занять место, которое принадлежит нам по праву?

Я ответил только презрительным взглядом.

Бой начался не с мечей, а с замаха ветром — он пытался ошеломить меня магией контроля.

Я отпустил пламя, но не разрушил — просто раскрыл свою силу, как книгу, показывая, что я пришел не сломать, а защитить.

Он атаковал яростно, цепляясь магией за старых правила, за свои кланы и за легенды.

Я — холодно, расчетливо, с каждым движением ломал его защиту и его гордость.

В момент, когда мой клинок оказался у него на горле, я остановился.

Не убил.

— Пусть это будет твоим уроком, — сказал я. — Настоящая сила — не в крови, а в контроле.

Толпа взорвалась — кто-то завопил, кто-то встал с криком.

Совет кварталов замер. Победа!

— Теперь вы знаете — с Пепельным придется считаться.