Пекло

ГЛАВА 9 Бессонная ночь

Больше всего обрадовало Кирилла то, что в столовой на каминной полке он увидел солидный набор курительных трубок. Какие только красоты не висели на вычурной резной подставке!

С длинными и короткими чубуками, с прямыми и изогнутыми, с эбонитовыми и янтарными. Все украшены тонкой резьбой и инкрустацией, и каждая трубка являлась своего рода произведением искусства.

«Что ж! — загорелся Кирилл. — Раз есть трубки, стало быть, найдется и табак!»

И верно, невдалеке, но так, чтобы жар от огня его не доставал, стоял ящик для табака, так называемый хьюмидор. Как правило, в нем хранят сигары и черуты — такие же сигары, только с обрезанными концами. Но, к радости Кирилла, их там не нашлось. Ну, скажите на милость, что за радос1ь курить не в затяжку и просто полоскать рот дымом! Так, баловство. Лучше уж вообще не курить.

Зато многочисленные отделения табачного ящика были полны деревянными шкатулками с табаком.

По очереди открыв несколько шкатулок и понюхав их содержимое, Кирилл пришел в восторг. Там был и «Клан», и египетский «Нефертити», и вишневый «Черный капитан».

«Живем!» — весело подумал Кирилл.

Ведь он сильно сомневался, что в этом незнакомом месте есть какое-то представление о табаке. Оказалось — это не так. Табаки, которые он обнаружил, оказались и должным образом просушены, и, соответственно, высочайшего качества.

«Ай да лорд! Молодец!»

И в самом деле, было чему радоваться: лишите курильщика его пагубной страсти, и через короткий промежуток времени вы увидите перед собой злобного монстра. Это давно известно. Можно прожить без еды несколько дней, и ничего не случится. Так, только легкое головокружение. А вот без курева?.. Ой-ей-ей!

Курить для Кирилла — это как дышать! Настолько заядлым курильщиком он был. А в куртке у него оставалось всего лишь полпачки сигарет. И он уже тосковал в предвкушении того часа, когда они закончатся. Так что увиденное великолепие чрезвычайно улучшило настроение.

Кирилл умилился, увидев, что на полу рядом со столом стояло два больших фарфоровых блюда. Да что там блюда — целые подносы!

— Ну, это, ребята, для вас, меньше насвинячите.

То, что предпочитает Шейла, ему известно, а вот что любит господин Грей? Избалован, наверно. Впрочем, Кирилл не стал заморачиваться и выложил каждой собаке по большому кусу прожаренного мяса.

Не нравится — пусть не едят. Дело хозяйское. Впрочем, предложенному угощению собаки обрадовались. Мигом слопали и стали ждать добавки. Как известно — у собак и кошек только глаза несытые… Кирилл дал еще, потом еще — с запасом. Ешьте, не жалко. Впрочем, перекармливать псов он не собирался. Ни к чему.

Разобравшись с собаками, Кирилл, не торопясь и растягивая удовольствие, налил в тонкий, резного хрусталя, стакан водки. Булькнул на два пальца. То, что в запотевшем пузатом графинчике, стоящем посреди стола налита именно водка, он понял сразу. Только она может быть такой же прозрачной, как фильтрованная вода.

К водке требуются еда. Желательно горячая. Запивать водку чем-либо неразумно. Это Кирилл усвоил давно. Положил кусок дымящегося мяса, стал накладывать на тарелку каких-то закусок.

В принципе, водку все равно чем заедать, хуже она от этого не станет. Лишь бы горячее было, и пожирней. Подцепил двузубой вилкой нечто морское. Задумался. Вспомнил своего инструктора по выживанию. Много чему от него Кирилл научился, и как сейчас помнит те золотые слова.

«Закусывайте, ребята! Главное — закусывайте! Тогда вас никакой хмель не возьмет. Вон, дед у меня был. Мельник. Я здоровый, а в сравнении с ним недомерок. Дед мой всю педелю работает. Пашет — дай бог! Не по мешку, и не по два, как некоторые берет. Сразу четыре. Руки у него ого-го! Зацепит в каждую по два мешка, на плечи побросает и наверх! А зачем ему два раза ходить?

Ну вот, отработает он неделю, а в конце у него отдых. Четверть за раз выпивал! Пока четверть уговаривает — жена ему гуся готовит. Варит, а что не сварила, то жарит. И это не считается закуской. Вот он четверть выпьет, гуся до косточки обсосет и разминаться. Гулять идет, кулаками помахать.

А предложи ему просто так выпить да холодным закусить? Так он подальше пошлет! Мол, что ты мне предлагаешь? Как без горячей еды пить можно? Вот и вы, ребята, коли доведется вам пить, так старайтесь горячим закусывать. Тогда и разминка в радость будет».

Кирилл вздохнул. Где он сейчас? Разметало всех. Не сыскать. Вот и он сейчас очутился неведомо где и непонятно зачем. Надо осмыслить все происшедшее за сегодняшний день, обстановка располагает…

Кирилл бросил взгляд на наручные часы.

«Итак, начнем по порядку. Сегодня, если они не врут, двадцать второе марта. Восемь вечера. И вчера в Питере вечер был, только от вчерашнего до сегодняшнего время пролетело, будто его и не было вовсе. Где ж я сутки пропадал-то? Не понятно, не знаю… Вчера вечером, как всегда я пошел с Шейлой гулять. На курган. В дальнюю его часть. А что дальше? В голове сумбур какой-то…»

В самом деле, Кирилл выводил свою годовалую любимицу на прогулку в определенное время и в определенное излюбленное место. Этим местом был курган. У местных жителей это название получил огромный могильник, для каких-то непонятных целей насыпанный за развлекательным комплексом «Ледовый Дворец».

Что там покоилось под многотонными грудами грязного песка и строительного бетонного хлама, оставалось тайной за семью печатями. Известно было лишь то, что место это гнилое.

Да и окрестности могильника, пока не были застроены, тоже не вызывали ни радости, ни желания побродить по нему.

Невдалеке от кургана, на берегу Невы, торчали стальные проржавевшие трубы химкомбината. Пустые полуразрушенные корпуса зияли мертвыми окнами. Вот уже много лет производство бездействовало. Для окрестного населения это было благом, и вот почему.

Кирилл помнит те времена, когда, в основном глубокой ночью — а порой и днем — из высокой трубы химкомбината в небо извергались желто-рыжие хвосты дичайшей вони.

В основном преобладал запах сероводорода. К нему примешивались еще какие-то пахнущие острой химией добавки. Этот букет ароматов бил по легким и мозгам так, что некоторым, особо восприимчивым людям сразу становилось дурно. Их тошнило, одолевала рвота.

Если же подышать чуть дольше, то можно было запросто потерять сознание. Ну а если ветер прибивал этот ядовитый дым к земле, то оставалось только вешаться.

Вся эта убойная дрянь, ясно дело, оседала по окрестностям. Насколько помнил Кирилл, раньше повсюду встречались небольшие безжизненные болотца и лужицы полные желтой вонючей воды. Естественно, что и земля в многокилометровой округе тоже была на много метров вглубь пропитана химической гадостью.

Само собой разумеется, что в теплую погоду земля выдыхала ядовитые испарения. Да и будет выдыхать отраву еще много лет. Когда почва очистится — неизвестно. Соответственно, что все это, так или иначе, отражалось на жителях района.

Как-то Кирилл слышал, что на химкомбинате делали окислитель для ракетного топлива. Что само по себе уже было не кисло.

По слухам, если этот химкомпонент случайно вдохнуть, то для начала вылезают и лопаются глаза. Ну а затем быстрый и печальный итог. В течение короткого промежутка времени человек гибнет.

Впрочем, химкомбинат давно не работал. Прекратил, так сказать, свое существование, когда Кирилл еще ходил в школу. Но желтые лужицы и одуряющую вонь он запомнил хорошо.

Шли годы, жилой массив под названием Веселый Поселок разрастался. Появлялись новые дома, прокопали метро. И вот как-то, за маленькой мутноватой речкой, притоком Невы, неожиданно и быстро вырос холм. Его-то и окрестили курганом. Название это оказалось настолько удачным, что даже на компьютерной программе, где можно увидеть землю из космоса, это место так и обозначалось — Kurgan.

Сам же курган — вообще диковинная штука. Сначала на большом топком месте вырыли котлован (или что-то выкопали из земли). Затем огромную яму принялись засыпать.

Днем и ночью в свете прожекторов на месте будущего холма сновали самосвалы. Тарахтели трактора, разминая и трамбуя почву. Само же место могильника было огорожено забором. Вроде бы даже охрана регулярно ходила по периметру.

Наконец, в короткие сроки, возник длинный пологий холм.

Несколько лет на этом могильнике ничего не росло. Так и лежал ободранный и печальный. Кое-где торчали пруты арматуры и просвечивали углы бетонных плит.

Шло время, почву на кургане прибивали дожди и талые снега, она разглаживалась и уминалась. Появилась редкая, чахлая, желтоватая травка.

Но счетчики Гейгера, которые по тем временам после чернобыльской аварии имели многие продвинутые люди, на кургане не работали. Или вообще ничего не показывали (что само по себе странно, ведь должны ж они показывать естественный фон), или их зашкаливало. В общем, с радиацией там творилось нечто непонятное.

Потом, с течением времени, уровень радиации как-то неожиданно пришел в норму и достиг естественного фона. Появились первые робкие кустики. Ландшафт кургана стал напоминать тундру. Мертвый могильник потихоньку воскресал и, наконец, зажил своей жизнью.

Кирилл выгуливал там собаку, потому что лучшее место вряд ли можно было сыскать во всем Веселом Поселке. Да и жил он неподалеку. На кургане собак выгуливали все окрестные жители.

О том, что закопано под ногами, Кирилл, в общем-то, задумывался редко. Не все ли равно, где ходить? По мировоззрению он, скорее всего, был фаталистом. Все когда-нибудь умрем. Так чего ради стараться и отсрочивать неизбежный конец? Тем более, русский народ много десятков лет приучали не понимать значения слова «экология».

Да и сейчас, в общем-то, люди не понимают всей ее важности. Достаточно взглянуть на мутные реки, грязные леса. И так по всей стране. За долгие десятилетия землю России основательно загадили.

Так что наткнуться на какую-нибудь смертельно опасную гадость можно было где угодно и когда угодно.

Летом на кургане такие же фаталисты загорали. Нежились на солнце и попутно получали снизу свою дозу смерти. Матери катали коляски. Алкаши отдыхали в теперь уже разросшихся кустах.

Зимой на кургане развлекалась детвора. С его склонов удобно скатываться на санях, надувных ватрушках, дощечках, да и просто на ногах или своей пятой точке.

А зимы становились все теплее. Глобальное потепление давало о себе знать. Снегу выпадало мало, да и вдоль склонов, загораживая подходы и спуски, уже вовсю были понатыканы автомобильные стоянки.

Кирилл все удивлялся, отчего это обширное место не облюбовали застройщики. Наверняка у многих чесались лапы застроить это место. Но кто-то или что-то до поры не давало этого делать.

Впрочем — это вопрос времени. И на могильнике что-нибудь слепят. Если не жилые дома, так все равно что-нибудь придумают, Дело известное, главное начать. Земли в России мало.

Вон, сотворили же рядом с курганом Ледовый Дворец. И ничего, ходит туда разный люд на концерты и прочие забавные мероприятия. Кирилл и сам не раз в нем бывал. Переться через весь город не надо. Но комплекс этот не на кургане, а чуть поодаль: за меленькой мутной речушкой…

Так что все в порядке. Не он один самоубийца — а вся Россия. О будущих хворях мало кто задумывается. Пока, как говорится, жареный шантеклер в одно место не клюнет, народ так и будет гадить, где только возможно …

Итак, Кирилл пошел на курган. После того как Шейла сделала свои дела, они направились к метро. Около него жил один знакомый кудесник. Кирилл хотел забрать свой усовершенствованный ноутбук.

Русская земля полна умельцами, и порой знающий мастер в буквальном смысле на колене может слепить такое, что не снилось и высокотехнологичным производствам запада. Примеров более чем достаточно.

Вот и Кирилл отдал знакомому мастеру свою машинку. Пусть увеличит возможности: расширит память, быстродействие, заменит аккумуляторы на более емкие.

Попутно у него же забрал закатанную в ламинат солнечную батарею. Легкую, скатывающуюся в небольшой рулончик. Для зарядки аккумуляторов ноутбука вполне хватит. Это было его ноу-хау. Надо, чтоб элементы легко помешались в рюкзак. Попутно мастер изготовил подобный маленький фотоэлемент для подзарядки коммуникатора.

Сделал Кирилл это для того, чтобы не зависеть от электричества. Мало ли куда занесет? В иных деревеньках до сих пор керосиновые лампы в ходу. А солнышко — оно везде есть.

После опробования ноутбука, убедившись, что все сделано как надо, Кирилл направился в ближайший книжный магазин.

Единственным достоинством затеянных в конце прошлого тысячелетия реформ Кирилл считал то, что в России появилась — наконец-то своя! — литература приключенческого и фантазийного жанра. Раньше с хорошими книгами было туго.

Ясно дело, в его приоритеты не входили детективы, что напропалую строчили дамочки и репродуктивного возраста, и давно забывшие значение этого слова.

Отчего-то они считали своим долгом осчастливить народонаселение туповатой развлекухой. Детективные книжки — все они писались быстро — месяц-другой — и словно под копирку. С такой же скоростью треска нерестится миллионами одинаковых икринок. Из всего этого необъятного количества в живых остается лишь несколько мальков.

Так же и с этим чтивом, ничего общего с литературой не имеющим. Прочитал и через полчаса забыл. Тем более так называемая ирония и авторские ходы выкачивались авторессами из Интернета. Ничего нового в этих книжицах не увидишь.

Но, впрочем, может, кому-то этот жанр и нравится. Кирилл над этим не задумывался. Как и многие его знакомые, эту литературу он не покупал и не читал.

Так же не жаловал он и всевозможных номинантов и лауреатов каких-то там премий. Ну зачем ему мутный поток чужого сознания? Своего хватает.

Но, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные. Нравится — читайте.

Сам же он отдавал предпочтение славянскому фэнтази. Все-таки согласитесь — гоблины и тролли на Руси никогда не водились. А пресловутый дракон закатных земель — это всего лишь знакомый с детства Горыныч или Ящер.

И вот дождались! Появились такие мастера этого жанра, что для похвалы просто не хватало слов!

Конечно, оформление книг оставляло желать лучшего. Почему-то чуть ли не на каждой яркой глянцевой обложке изображался мускулистый парень с непропорционально маленькой головой. Наверно, для того, чтобы подчеркнуть мощь его мышц.

Рядом с парнем изображалась девица в минимальном купальном костюме и при поясе. За поясом, как правило, заткнут большой набор всевозможных ножей. Такие же ножи она держала в руках. Попутно эта парочка отбивалась от какого-нибудь осклизлого монстра.

Все действие обложки разворачивалось на фоне далекого замка или лесной чащобы.

Кирилл всегда задумывался, что стали бы делать эти полуголые герои в джунглях или там, где царят холода? Ясно, что в такой одежке они не продержались бы и нескольких минут. Укусы некоторых паучков, слизь иных ящериц и жаб — это, знаете ли, что-то! Ну да ладно, пусть оформление остается на совести издателей. В конце концов, у каждого свой вкус. Автор не виноват. Главное — содержание.

Вот и сейчас Кирилл, заглянув в знакомую книжную лавку, приобрел очередную книгу. Название многообещающее — «Могильник». Пролистав несколько страниц, понял, что дело стоящее: время и деньги будут потрачены не зря. Славянское фэнтази… Что-то о населявших древнее балтийское побережье племенах вендов, о викингах, о русалках.

Интересно, что еще можно наваять на эту тему? Бытует мнение, что русалки, как правило, злые, коварные и враждебные для человека существа. У них сплошь и рядом зеленые волосы, и воняют русалки рыбой. И занятий других у них нет, кроме как сидеть на дереве и чесать зеленые волосы. Попутно пугаю г кою ни попади.

В купленной книге вроде несколько иной взгляд на вещи. Кажется, и мистика в ней есть. Даже забавно — в недавнем прошлом Кирилла непознанное составляло весомую часть его жизни. Доводилось, знаете ли…

Впрочем, вроде бы в книге нет ни дурней-богатырей, налево и направо машущих многопудовыми мечами и годами не снимающих броню (вроде они даже спят в ней), ни иного незнания матчасти и дебилизма. А то ведь как иной раз получается: авторы входят в раж и излагают сюжет древним неизбывным языком.

Кириллу как-то раз попалась стрёмная и примечательная книжица.

Какая-то писательница велеречиво излагала суть дела древнеславянским языком. Для облегчения восприятия после каждого забойного и непонятного выражения в скобочках ставилось пояснение. Два слова крутой неизбывности — скобки — два слова пояснения — скобки. И так вся книга. Кирилл даже чуть было не приобрел занятную книжку как памятник людской тупости. Но потом передумал: если скупать всю макулатуру — не хватит книжных полок.

Вот такое — дилетанское — мнение он имел о судьбах современной русской литературы.

Итак, Кирилл приобрел книгу и, довольный, направился обратно, домой. Вечер обещал быть приятным: компьютер, увлекательное чтение… Что еще нужно для душевного равновесия!

Путь вновь лежал через курган. Солнце уже зашло и, как это водится весенней порой в Петербурге, тянулся длинный сумрачный вечер.

Стемнело окончательно, когда они с Шейлой подошли к кургану. От него ощутимо тянуло холодом.

Впрочем, Кирилл давно обратил внимание на некоторую странность. Если после жаркого летнего дня, когда земля еще не остыла, ближе к вечеру пересечь дорогу, отделяющую курган от многоэтажек, то тело сразу охватывает вязкий, промозглый холод.

Причем такое чувствовал не он один. Спрашивал знакомых — не кажется ли ему? Нет, многие испытывали нечто подобное: приближаешься летним вечером к склонам холма, и сразу же тело бьет озноб и по нему бегут мурашки. Вот так-то… Пусть ученый люд попробует объяснить эту аномалию.

Кирилл решил не встречаться со знакомыми собачниками. Отчего-то не было настроения видеть кого-либо и вести пустопорожние разговоры. Он пошел подальше от жилых домов, в глухую часть холма. В сторону Ладожского вокзала. Туда хозяева собак заходили редко. Далеко от дома.

Кирилл плеснул еще водки. Отмерил, как и прежде, на два пальца. Выпил и закусил уже чуть подостывшим мясом. Мысли нестройными рядами неслись в голове и путались. Будто кто-то нарочно их сбивал. Никак не сосредоточиться.

Этот момент он никак не мог вспомнить толком, хотя по пути в замок пытался проанализировать все происшедшее с ним.

«Так, а что же произошло дальше? Ничего не помню! Кажется, дошли до края кургана, там сплошные кусты и спуск пологий. Я решил, что пора возвращаться. Шейла нагулялась — уже не шуршала в кустах, а плелась рядом. Да, возвращались домой…»

Кирилл наелся. Сытость одолевала тело, а выпитый алкоголь чуть туманил мозги и приводил в благодушное настроение. Думать было лень.

Собаки грелись у камина, щурив глаза на языки пламени. Наверно, такими же задумчивыми глазами много тысяч лет назад смотрели на горящий костер их далекие предки.

Кириллу показалось, что когда-то он уже видел такое: костер и двух могучих псов рядом. Дежавю…

После сытного обеда — или ужина? — он решил покурить. Выбрав себе не очень изысканную трубку — хотя можно было взять один из двух кальянов, но это как-нибудь потом — он неспешно набил ее табаком и прикурил от длинной каминной спички. Выпустил густой клуб дыма. Постоял, протянул руки к огню и вернулся за стол.

Учуяв запах дыма, ротвейлер Грей неодобрительно глянул на него, а Шейла громко чихнула.

— Ничего, привыкай, — назидательным голосом произнес Кирилл. — А то вместе почти год, а ты все чихаешь и морщишься. Я же тебе тут не самосадом дымлю, а настоящим — причем отличным — табаком. А чтоб ты знала: хороший табак является благовонием. Так что терпи!

Шейла вздохнула. Ей не привыкать. Что поделать, если драгоценный хозяин подвержен такой противной привычке? Хорошо еще, что хоть не горелой резиной дымит. Там вообще дым черный и сажа в воздухе летает.

Итак, они пошли обратно. К дому. И вдруг за ближними кустами мелькнула странная тень. Кирилл подумал, что ему показалось! Тень походила по очертаниям на большого — ему по грудь! — кота. Кот стоял на задних лапах. В память врезались острые ушки. Их резко оттенял бледный лунный свет.

И опять в голове закружились обрывки давешнего вечера. Обрывки, прямо-таки сказать, хиловатые.

Кирилл выпустил очередной клуб дыма. Может, отложить вечер воспоминаний? Ну его в баню. Потом как-нибудь само собой вспомнится.

Дело в том, что сейчас память упорно не хотела возвращаться. Кирилл не мог взять в толк — как он очутился в этом незнакомом мире? Зачем? То, что сейчас он сидит за столом, невдалеке полыхают дрова в камине и около огня греются две собаки, он отчего-то воспринимал как должное.

Единственное, что еще как-то отпечаталось — даже не в памяти, а в сознании — это скверное, невыразимо-тошнотворное чувство.

Ему было сложно объяснить, что он ощущал. Просто вчера вечером у него разом исчезли все мысли. Только в глубине рассудка пульсировал ужас — неужели это навсегда? Неужели я так и останусь растением?!

Сколько времени длилось «безмыслие» (так он окрестил то состояние) — Кирилл не знал. В чувство его привел насмешливый голос лорда Абигора.

Кирилл выпустил очередной клуб дыма. В общем, осталось только констатировать тот факт, что от вчерашнего вечера на кургане до сегодняшнего его появления в круглом зале — провал в памяти.

— Да, негусто… Негусто… — Кирилл сосредоточено пыхал трубкой. — Хорошо хоть немножко штрихов в память запало. Даже не в память, а в подсознание. Что ж случилось-то? Чувствую себя будто персонаж компьютерного квеста, и мною кто-то двигает. Впрочем, ладно. Никто меня дома не ждет и беспокоиться не станет. Шейла рядом. Эх, умела бы она говорить, может, прояснила бы! А, Шейла?

Собака подняла голову. Посмотрела внимательно и пристально. Будто и вправду раздумывала — а не ответить ли хозяину? Потом снова задремала.

— Молчит…

Кирилл предавался раздумьям.

«Надо же! Столько книг-фэнтэзи прочел! Там ведь каждый герой прекрасно помнит, как он перемещается туда и обратно. А вот я ну хоть что-нибудь внятно запомнил! Вот только котик в кустах и его ушки почему-то запали. Еще бы, кот-то этот размером с булгаковского будет. Не меньше! А может, тоже показалось?»

— Шейла, хватит спать. — Кирилл увидел, что собака приоткрыла один глаз и хитро поглядывает в его сторону — Кто бы мне прояснил, куда мы попали? Впрочем, откуда ты знаешь? Хотя тут не так уж и плохо. Во всяком случае — мне интересно.

И тут в голове Кирилла отчетливо бухнуло.

«Согласна с тобой хозяин… Ты рядом, и мне хорошо. А об остальном не печалься. Наладится. Вон, я у тебя есть. Да еще какой парень рядом спит!»

Шейла, прищурясь, посмотрела на сопящего Грея. Потом, нежась от каминного тепла, собака с силой потянулась.

«Он тут все знает. И нас-то в обиду точно не даст! Мы его гости. Да вдобавок, как я уже поняла, у него сильный хозяин. Сильнее всех. Ты его видел…»

Кирилл сидел разинув рот. Потом, опомнившись, тихонько пробормотал:

— Шейла, мне кажется?.. Или ты со мной мысленно говоришь?..

«Да, говорю…»

— А как это… — Кирилл не находил слов. Потом вдруг неожиданно спросил: — А вслух можешь?

— Да, — странным урчащим голосом ответила собака. — Могу. Только пока мне еще тяжело, привыкнуть надо. Я пока мысленно. Хорошо?

Кириллу только и оставалось, что кивать. На галлюцинацию, насколько он знал, это нисколько не походило. Шейла вновь задремала. Кирилл решил ее пока не тревожить и не заметил, как задремал сам.

Когда он раскрыл глаза, витраж в сводчатом окне потемнел. Наступила ночь.

— Ладно, хватит спать, — вялым спросонья голосом пробормотал Кирилл. — Надо проветриться. Не для сна же и отдыха я сюда попал. Не мешало бы прогуляться, осмотреть окрестности.

Кирилл встал и, тихонько свистнув собачкам, направился к выходу.

Он решил пока ни о чем Шейлу не спрашивать. А вдруг разговор с ней ему померещился и происходил во сне?

Спать уже не хотелось, снедало любопытство — что снаружи. Да и собак перед сном выгулять не помешает. Шейлу вывести точно надо. А вот Грей…

Кирилл усмехнулся. Ротвейлер такой пес, который гуляет там, где вздумается. Он в замке хозяин.

Собаки чуть слышно клацали когтями по гладкому мрамору. И снова непонятно откуда бесшумно выскочивший лакей с автоматизмом работа распахнул двери.

В лицо пахнул прохладным ночным воздухом. На стенах замка горели редкие огни. Нечто вроде костров на высоких подставках. Особого света они не давали. Так, только обозначали зубчатый контур. Несколько подобных светильников стояли и на замковой площади. Окна строений затемнены — не видно ни малейшего проблеска.

Редкие факелы по углам зданий придавали домам особое очарование. Мрачная готика средневековья.

На нижних ступеньках крыльца сидел пригорюнившийся Яков. Подняв голову, монах бездумно смотрел на звездное небо. Лицо бледное, а под глазами черные круги. Казалось, что он болен. Увидев Кирилла, монах встрепенулся и вскочил.

Грей ощерился и глухо рыкнул. Глаза пса снова засверкали кровавыми рубинами. Шерсть на загривке Шейлы приподнялась, в горле ее клокотало протяжное рычание. Для начала она собралась облаять монаха. А там видно будет. Кирилл знал это ее состояние. Сейчас бросится. Странно, что он ей сделал? Что на нее нашло? Разорвать готова!

— Фу! — Кирилл резко положил руку на загривок Шейлы. — И ты, Грей, прекрати! Фу!

Псы нехотя успокоились. Косясь на монаха, сбежали вниз и затерялись в сумрачной площади. Вскочивший Яков испуганно глядел им вслед.

— Яков! А что же вы тут мерзнете? Я ведь сказал и вам, и Магде, что сам разберусь, как быть. Что же, весь вечер тут просидели? Зря. Идите. Я позову собак. Придержу их. Они вас не тронут.

Монах тревожно вглядывался в сумрачную площадь. На ней резвились псы. Доносился веселый рык и гавканье.

— Я выполняю приказания господина лорда и ваши, господин Кирилл. Лорд приказал сопутствовать вам. Вы же меня отослали, но не сказали, что делать. Вот я и дожидаюсь вас тут.

Кирилл не знал, что и подумать. Надо же, не распорядился! Мол, у вас, товарищ монах Яков, сейчас свободное время. Команде петь песни и веселиться. Ладно, в следующий раз даст прямые указания.

— Не стоило, Яков. Идите, занимайтесь своими делами. Впрочем, — Кириллу пришла в голову неожиданная мысль, — если вам не трудно, можете сопроводить меня… Я хочу подняться на стену и оттуда осмотреть окрестности. Хотя не знаю, много ли увижу. Темно. Может, вы поясните то, что мне будет непонятно.

Монах безропотно склонил голову.

Подъем на крепостную стену оказался и нетрудным и недолгим. Все равно как если бы неспешным шагом подняться вверх по движущемуся эскалатору питерского метро.

Впрочем, Якову пришлось туговато. Монах тяжело дышал и беспрестанно вытирал мокрый лоб. Кирилл подумал, что рукав его сутаны скоро можно будет выжимать. Впрочем, прогулка пойдет Якову на пользу. Человек должен двигаться, и, как считал Кирилл, проходить в день не меньше восемнадцати километров. Сам он даже не запыхался, а собаки уже давно бегали по верху. Им-то все нипочем. Чем больше шевелятся — тем лучше.

К разочарованию Кирилла, много он не увидел. Лежащий вдали городок оказался таким же темным, как и замок. Ни одного лучика из сводчатых окон и бойниц, ни малейшего огонька под далекими темными крышами.

«Какой безжизненный мир! Странно. Впрочем, в патриархальных городках запада улицы вечером пустеют. Но ведь свет-то в окошках должен быть! Хоть какой! Неужто все спят? Не поверю. А в замке? Тоже никого? Спят?»

— Яков, а что, в замке никто не живет? Света нигде нет.

— Да, господин. В замке никого нет. Я, Магда и еще несколько человек. Слуги. Хозяин не любит, когда его окружают люди. И я, и Магда находимся тут, пока это угодно господину лорду.

«Странно, очень странно… Такой замок нуждается в уходе. Требует большой обслуги. Как они справляются? В конце концов, замки строят для того, чтобы в них войско стояло. А я и днем никого не заметил. Так, несколько фигур вдали мелькнуло, и все…»

Будто поясняя мысли Кирилла, монах продолжил:

— В замке ровно столько прислужников, сколько потребно для того, чтобы содержать его в порядке и чистоте. Прислуга все время меняется. Господин лорд приглашает нас из милости. Это великая честь! — с жаром дополнил Яков. — С иными он беседует. Иные уходят, порой появляются в замке снова.

— А вы?

Яков замкнулся, молчал. Потом тихо сказал:

— Извините, господин. О себе я ничего не могу рассказать. О других тоже. Не спрашивайте меня. И прошу вас — не надо расспрашивать остальных.

Яков замолчал и бездумно уставился в темную долину. Ветер трепал жидкие волосы монаха. Глаза печальные, казалось — грезит наяву. Продолжать разговор Кирилл не стал.

«Я не спрашиваю, любезный хозяин лорд Абигор меня об этом сразу предупредил. Поэтому сейчас я само нелюбопытство. Рыцарь же обещал: всему свой черед. А я терпелив, жду…»

Вдали над морем нависал чернеющий утес. Лунная дорожка отражалось от морской глади. В ночной долине местами в низинах скапливался голубоватый туман. Легкий бриз шелестел осенней листвой. Над темнеющими позади замка горами собирались тучи. Захотелось вернуться и завалиться на необъятную кровать.

Из долины послышалось лошадиное ржание, близился глухой топот. Вскоре лошадиные копыта зацокали по брусчатке замковой площади. Кирилл понял — это возвращается на ночлег давешний табун под предводительством каракового жеребца.

— А где конюшня? — поинтересовался Кирилл. — Покажете?

Монах очнулся от грез.

— Да, господин. Конечно. Когда соизволите осмотреть? Сейчас?

— Отложим на завтра. А сейчас… Не хотите ли вы спать, Яков? Я — если честно признаться — очень. Что-то сильно притомился за этот день. И поздно уже. Совсем стемнело.

Над замком властвовала ночь. Кирилл взглянул на часы. Ого, уже десять по петербургскому времени. Режим надо соблюдать. Он улыбнулся:

— На улице больше меня не ждите. Отдыхайте, как вам удобно. Вам есть где ночевать? Хотите, пойдем ко мне.

Монах поклонился.

— Благодарю вас. У меня есть помещение в одной из башен. Я пойду к себе. Много мне не надо.

— Хорошо, спускаемся.

В сопровождении псов Кирилл направился к своему зданию, а Яков скрылся проходе между зданиями.

Когда Кирилл поднялся на крыльцо (опять пересчитал ступени — ровно сорок две штуки), как и днем, двери бесшумно отворились, и на пороге появилась Магда. За ней снова маячил лакей. В этот раз Грей не смотрел на прислугу горящими глазами. Молча шмыгнул мимо, за ним потрусила Шейла.

— Что бы пожелал господин? — мягким голосом спросила женщина. — Доволен ли он обедом? Господин будет ужинать? Накрывать на стол?

«Да там столько всего осталось, что роту прокормить можно! Смотрю, в замке на широкую ногу живут! Интересно, убрала она всю эту съестную благодать или нет? А то я привык средь ночи в холодильнике шуровать. Надо, кстати, предусмотреть такой поворот: с собой что-нибудь в спальню прихватить. А то ведь не разыскивать же и не будить столь любезную даму из-за простенького бутерброда и стакана чая…»

— Нет, Магда. Благодарю вас. Накрывать не надо. Только у меня к вам просьба: если вас не затруднит, то принесите, пожалуйста, чего-нибудь простенького в спальню. Чай, два-три бутерброда без изысков. Или просто покажите, где здесь кухня.

— Хорошо. — Магда склонила голову. — Все будет сделано так, как вы желаете.

Зайдя в спальню, Кирилл первым делом стянул с себя шотландскую униформу. К ней еще привыкнуть надо, знаете ли.

Потом влез в давешние белоснежные порты с завязочками. Дополнил спальный наряд такой же прикольной рубахой: у нее завязочки болтались на рукавах.

От ночного колпака он решил отказаться: поскольку лысину не надует, исключительно ввиду ее отсутствия.

Затем, подумав, облачился в длинный, тяжелый и подбитый меховой опушкой халат. Перед сном вдруг захотелось выкурить еще одну трубку доброго табака.

А за ним надо спускаться в столовую. Там же и курить. В халате — самое то.

Кирилл знал незыблемую вещь: ни в коем случае нельзя появляться на палубе корабля в исподнем. Если увидят — позору не оберешься! Он не на корабле, но в гостях. Что, в общем, ничего не меняет.

Снова облачаться в килт совсем не хотелось. Ладно, авось никто не заметит, что он в халате, а заметят, так простят. Халат не исподнее. Да никто его и не увидит. Как оказалось, он первый и единственный гость в этом доме.

В столовой уже все оказалось убрано. Выкурив трубку, Кирилл поднялся в спальню. На бюро стояли два укутанных в теплые чехольчики чайника. Маленький — заварной, и большой — с кипятком. Рядом стоял фарфоровый судок. Под его крышкой нашлось несколько бутербродов с тонко нарезанным сыром и колбасой.

Собаки улеглись около кровати. Кирилл забрался под толстое пуховое одеяло…

Его мучили кошмары. Снилось, что он стоит на стене замка, вцепившись в каменный зубец. Волосы трепет пронизывающий ледяной ветер. Он смотрит вдаль, в долину.

А там ничего нет. Не видно ни утеса, ни лунной дорожки на море, ни тумана в низинах, ни маленьких рощиц, ни темных крыш ночного городка. Нет даже самой долины. Вместо нее в бездонном провале клубятся озаряемые синими сполохами черные рваные облака.

И замок, как величественный корабль, медленно плывет в бездне, над этими облаками.

Несся глухой, почти неслышный и бесконечный — на одной ноте — гул. В нем неожиданно раздавались громкие шаги, скрежет петель и хлопанье железных дверей. Доносились далекие стоны и надсадные крики — мало схожие с человеческими. Но Кирилл знал — это кричат люди.

Со всех сторон неслось тихое позвякивание цепей. Бряцали на связках ключи. Порой ключ со скрежетом поворачивался в замочной скважине. Эти необычные звуки повторялись вновь и вновь.

Потом вдруг все исчезло. Кирилл увидел белоснежный кафельный пол. Над ним парилась темная густая кровь. На кафельных стенах багровели размазанные кровавые пятна.

А затем снова летящий над черными тучами замок, бесконечный тихий гул, шелест далеких шагов, скрип и хлопанье тяжелых дверей.

Когда Кирилл весь разбитый проснулся утром, то эти странные пугающие звуки еще долго стояли в ушах.