Печать смерти

– Вода. – Короткий пальчик Аяксы ткнул куда-то в сторону. Я повернулся – из медной трубки, торчащей из стены, в мраморную чашу сочилась тонкая струйка. Я припал к ней губами, на время позабыв о гастрономических изысках. А гномка между тем времени даром не теряла, выбрала из груды поджаристых то ли ребрышек, то ли бедрышек одно и тут же принялась жевать.

Утолив жажду, я внимательней взглянул на подгорных поваров; один из них как раз собирался потрошить что-то похожее на рыбу. Зеленая пупырчатая кожа покаялась странно знакомой. Потом взгляд дошел до хвоста… того, что я по ошибке принял за хвост.

– Что это у него? – холодея от догадки, спросил я.

– У кого? – взмахнула косами Аякса. – У того, в сиреневом колпаке?

Я только и смог, что кивнуть.

– Клешня зеленого. Не такого, как мой, конечно. Этот был мелкий, хотя и жилистый.

Но я уже и без ее слов все понял, и как же меня замутило!

– Держи! – Гномка подхватила с блюда еще один поджаристый кусок.

– Я не ем… мяса, – выдавил я, борясь со стремительно подкатывающей тошнотой.

– Но это ведь не человек. – Гномка явно догадалась, что вместо «мяса» я собирался произнести «человечину». – Попробуй!

Неимоверным усилием воли я загнал назад, в желудок, вынырнувший оттуда ком. Говорить ничего не стал, опасаясь, что стоит открыть рот, и рвотную массу будет не удержать никакими силами, а лишь интенсивно замотал головой.

– Как хочешь. – Моя провожатая придирчиво оглядела оба куска, потом вернула один на блюдо, а второй принялась с аппетитом обкусывать. Я же, отвернувшись, внимательнейшим образом разглядывал совершенно гладкие стены кухонного зала.

– Ну если ты не голоден, тогда пошли, – донесся до меня долгожданный оклик.

Обратно по коридору я несся едва не бегом, преследуемый запахом жаркого и перестуком посуды. На мою беду, Аякса прихватила с собой солидный кусок своего «лакомства», но «на улице» все же стало полегче – здесь хоть взгляду было на что отвлечься. Вообще-то можно было и раньше догадаться, еще там, у ловчей ямы, что гномы не просто так с риском для жизни заманивали в нее орка. Помню, во время учебы в Карсе мы заспорили с одним профессором, как подгорные селения обеспечивают себя пищей. Немногочисленные отары овец на горных выгонах явно не могли прокормить густонаселенные подземные города. Профессор уверял, что необходимые средства для закупки зерна и прочих продуктов доставляет гномам торговля. Зная, как трясутся над каждым ахелем подгорные толстосумы, я еще тогда усомнился в верности этой теории. Интересно, знал ли хоть кто-то из преподавателей верный ответ?

Тем временем мы отправились, так сказать, в глубь пещерного городка. Запомнить многочисленные галереи и коридорчики, куда мы сворачивали, было попросту невозможно, да я особенно и не старался, наметив себе в качестве ориентира высоченную не то башню, не то колонну, выстроенную в левой части подземного поселения. Потом выточенные в известняке улочки вновь сменились серыми необработанными стенами, и, пройдя еще немного, мы нырнули в боковую «выработку» (тут я исхитрился и мазнул синим раствором стену). Сначала коридор напоминал обычный шахтерский штрек, затем свод резко сгладился, приобретя очертания идеальной арки, и вскоре мы очутились в еще одной природной полости-пещере. Хиллсдунский резец успел лишь отчасти подправить здешнее убранство. Двое и сейчас долбили каменный карниз, высекая сложный узор. В дальнем конце пещеры прямо из стены выпирали торсы четырех огромных изваяний. Статую Даго – своего покровителя я опознал без труда, изображение остальных отличалось от традиционного. Но женщина с закрытыми глазами могла быть только Яйнири – слепой богиней судьбы, а вторая, скорее всего, изображала Прекраснейшую, хотя по изваянному в граните лицу этого не скажешь! С фигурой еще одною бога-мужика я так и не определился. Вдоль гранитного строя тащилась процессия из четырех хиллсдунов с копьями и еще каким-то барахлом на плечах. Понаблюдав за ними с минуту, я предположил, что не иначе это жрецы, занимающиеся уборкой. У подножия статуй были расставлены всевозможные блюда и сосуды из драгоценных металлов, и время от времени кто-нибудь из священнослужителей, отложив в сторону короткое церемониальное копье, принимался тряпкой, а то и собственным рукавом полировать дорогую посуду. Недалеко от входа пол храмовой пещеры рассекала глубоченная трещина, на другую ее сторону вел мостик без перил. Рядом дежурил еще один хиллдсун с копьем.

За трещиной имелся низкий алтарь в окружении нескольких колонн, соединенных перекладинами.

– Это он? – пихнула меня локтем спутница.

– Да… он. – В отливающем трупной зеленью теле, подвешенном за руки над плоским камнем с круглым углублением посередине и ведущей от него канавкой, я не сразу узнал надменного братца моей нанимательницы. Одежду с эльфа сорвали, остался лишь кусок штанов размером с набедренную повязку. На груди, а особенно на боках, под ребрами и до бедер протянулись красно-розовые, страшного вида свежие шрамы. Щеки на худощавом лице окончательно ввалились. Хотя, возможно, залегшие на них тени были обычными синяками. Глаза обведены темно-зелеными, почти черными кругами, белки на их фоне казались непомерно выпуклыми – словно глазки-шарики беспанцирного краба, зыркающие из глубины темной раковины.

– Идем. Только меч оставь, в храм с оружием входить не принято. – Хиллсдунка дождалась, пока я вручу ножны с мечом стражу у мостика, вытерла о юбку испачканные в жире пальцы и протянула мне ладонь. Не без внутренней дрожи я взял предложенную руку, и моя провожатая повлекла меня через узкую перемычку в ту часть подземелья, где висел эльф.

У каменной плиты, над которой слабо покачивалось тело, копошился осанистый гном. Его почти новый костюм был расшит золотыми пластинами и кусками перламутра только спереди. Сложный орнамент шел двумя широкими полосами от горловины до самого низа длинного кафтана. Золотые пластины обозначали сердцевины цветков, перламутр украшал оперение птиц, вышитых между завитками стеблей и листьев. Роскошная угольно-черная борода, разделенная на четыре затейливо сплетенные косы, спускалась едва не до колен. Кончик каждой косицы венчал золотой зажим с крупными алмазами. В руках у гнома было нечто, похожее на острый металлический скребок.

– Кого ты привела, Аякса? – нахмурился чернобородый.

– Этот человек разыскивает своего должника – эльфа. Старейшина Мелингот позволил привести его сюда чтобы показать пленника.

Бородач явно не обрадовался, но перечить не стал.

– Я опять поймала крупную «жабу», – проходя мимо сородича, похвастала моя сопровождающая.

– Не забудь принести благодарственную жертву Еллу, – ворчливо откликнулся тот.

– А-ха! – Аякса отмахнулась. – Не забуду.

Я автоматически покосился на статую бога Неба, чье имя так безбожно переврал бородатый служитель.

Гномка поравнялась с пленником, остановилась, задумчиво потирая подбородок:

– Уж не знаю, сумеет ли он написать тебе расписку, – произнесла с сомнением, разглядывая изможденное тело. – Хотя, знаешь ли, эльфы чрезвычайно живучи! – воскликнула тут же. – Даже если отрезать у него кусок печени, рана вскоре затянется, и эльф останется жив. Мало того, печень опять отрастет, и через денек-другой можно будет снова полакомиться свежатиной. Смотри сам.

Откуда-то из складок юбки появился нож. Клинок его был заточен с одной стороны и слегка изгибался к острому концу, вдоль обуха шла узкая канавка. Аякса указала кончиком лезвия, словно указкой, на свежий рубец на правом боку эльфа, на ладонь ниже последнего ребра, потом медленно, явно наслаждаясь гримасой страха, появившейся на лице пленника, занесла руку с ножом. Тут я понял, что напоминает мне привязанный к вбитому в потолок крюку эльф – так подвешивают туши на бойне, перед тем как освежевать. А вот и мясник со своим инструментом… Время затормозило ход, а может, мысли у меня в голове понеслись с такой скоростью, что движения хиллсдунки стали вдруг казаться невыносимо медлительными. И еще я совершенно отчетливо понял, что означают все эти шрамы на теле Ярвианна, а ужас, плескавшийся у него в глазах, досказал историю подземных каннибалов, питавшихся телами своих живых жертв. Стало так плохо, что возник позыв изрыгнуть не только все съеденное, но и сам желудок. Тем более что я уже, кажется, никогда больше не смогу проглотить ни единого кусочка не то что мяса, вообще любой пищи.

Нож прочертил по бледной коже кроваво-красную полосу. Тонкие девичьи пальчики погрузились в рану. Черные озера затопили радужку в глазах эльфа. Остальное случилось как бы помимо меня. Отступившее на второй план сознание со стороны наблюдало, как я хватаю золотой кувшин из тех, что в изобилии стояли у «разделочной плиты» – так я обозвал камень с выемкой посередине. Тяжелый сосуд ударил в висок рыжей гномки, сплющившись в месте соприкосновения с черепом. Девчонка с коротким вскриком свалилась к моим ногам. Чиркнуло по полу, высекая искры из камня, лезвие ножа. На крик обернулось сразу несколько гномов. Я видел, как разевает рот в крике чернобородый жрец. Как бежит через узкий мосток давешний стражник, а следом, перехватив короткие копья, нагоняют его четверо хилледунов-«уборщиков». Еще двое побросали долота и тоже устремились за соплеменниками, но уже с молотками в руках. Я нащупал во внутреннем кармане колбу с «тихой смертью». Моралистические рассуждения о том, благородно ли убивать тех, кто пригласил меня в свой дом, куда-то благополучно схлынули. Вряд ли у меня будет шанс помучиться угрызениями совести: бородач-жрец стоял совсем близко – чтобы добраться до алтаря и хватить меня по шее своим скребком, ему хватило бы полминуты. Другое дело, что он не торопился этого делать, предоставляя копейщикам первым заняться мной. Эти пятеро бегут кучно, но вот те, что работали в дальнем конце пещеры, вряд ли успеют догнать своих собратьев. А значит, вполне могут остаться в живых, когда кончится действие магического порошка. Вот тут-то они и забьют меня своими «колотушками»! Я с внезапной тоской подумал, что умру пусть не в темном, но все-таки подземелье. Но на долгие сожаления времени не осталось.

Мир вокруг выпал из замедления, в уши ворвался визг жреца, воинственные крики его приспешников, эхом дробящиеся под каменными сводами. «Они всполошат весь муравейник», – обреченно подумал я, глядя на подбегающую ко мне четверку. Когда последний из гномов пересек мост, а первый уже отвел плечо, занося копье для удара, я крикнул эльфу: «Не дыши!» – и сам, зажав левой рукой нос и зажмурившись, правой вытряхнул в воздух содержимое заветной колбы, а потом отшвырнул ее подальше. Тут же присел, стараясь спрятать голову у себя между коленями. Уверенности в том, что порошок сработает или кто-то из гномов не метнет копье, прежде чем окочурится от смертельной пудры, не было. Наполненные кислородом легкие не давали вплотную приблизить туловище к коленям, к тому же выжатый из грудной клетки воздух попытался прорваться через заткнутый нос. Поздно поняв свою ошибку, я замер в нелепой согнутой позе, не рискуя распрямиться окончательно и отчаянно борясь с желанием сделать новый вдох. Не знаю, сколько я продержался. Когда терпеть удушье стало невыносимо, резко открыл глаза и тут же сделал первый судорожный глоток кислорода. «Тихая смерть» оказалась действенным средством. Вокруг меня в странном хороводе лежали искореженные агонией тела гномов. Я не стал задерживаться на них взглядом, поспешно обернувшись к входу в храмовую пещеру – не появились ли там нежелательные зрители. Но все пространство по ту сторону мостика было пусто. А вокруг меня громоздились лишь трупы да свисал с крюка эльф. Теперь его веки были опущены, узкая грудь не двигалась, из свежей раны стекало сразу несколько полос крови.

«Умер», – решил я. Сожаление было мимолетным, такая смерть все же лучше, чем уготованная ему гномами участь. Да и самому мне, очевидно, осталось недолго. Скоро набегут хиллсдуны, так что нужно позаботиться об оружии. Но прежде, подобрав с пола нож, я подошел к телу эльфа. Следовало спустить его с крюка. Что дальше делать с трупом, я пока представлял смутно, но очень уж не хотелось оставлять его на ужин подгорным людоедам. Неплохо бы его сжечь. Когда я попытался приподнять тело за ноги, чтобы освободить наброшенную на крюк петлю, эльф вдруг с шумом втянул в себя воздух. Черные веки распахнулись. От неожиданности я разжал руки. Тело дернулось, закачавшись на веревке, стягивающей запястья. Ярвианн глухо застонал и потерял сознание.

– Живучий, сволочь! – практически повторяя слова гномки, подивился я. Особой радости при этом опять же не испытал. Шансы на то, что выберусь из подземных лабиринтов, и так были невелики. А уж с раненым на руках рассчитывать и вовсе не на что. Скрипнув зубами, я снял-таки эльфа с клятого крюка. Худое зеленоватое тело беспомощно повисло у меня на плече. Я не слишком бережно свалил его на груду мертвых гномов. Когда куском собственной рубахи перетягивал рану в боку у Ярвианна, тот пришел в себя.

– Мешок… – со странным акцентом произнес он. – Мешок… огонь…

Я пристально вгляделся в лицо раненого, взгляд не был безумным, хотя и «стрелял» все время куда-то в сторону.

– Огонь, мешок… – превозмогая себя, настойчиво повторил он. Я оглянулся, пытаясь понять, что эльф имеет в виду. Слева от алтаря, в простенке между двумя фальшивыми колоннами стоял хорошо знакомый мне кожаный тюк. На мгновение представилась судьба его похитителя, но я спешно отогнал воспоминания о гномьей кухне.

– Мешок с семенами? – уточнил я. В голове забрезжила догадка: эльфы просто помешаны на своем золотом лесе, может, он хочет, чтобы я прихватил с собой еще и мешок? – И не надейся, я не смогу тащить и тебя и тюк!

– Огонь!.. – Тонкие пальцы с почему-то почерневшими ногтями вцепились в мое запястье. – Огонь.

– Предлагаешь сжечь семена? – дошло до меня. Ярви облегченно улыбнулся, причем на его мертвенном лице улыбка вышла страшноватой, и снова провалился в беспамятство. Я закончил перевязку. Похлопал себя по карманам: огниво и пропитанный специальным составом трут, слава Незримой Горе, остались при мне. Подтащив мешок поближе к «разделочной доске» и вспоров его ножом вдоль шва, высыпал семена на каменную поверхность. Второпях все никак не мог попасть искрами на приготовленную растопку. Наконец трут затлел, маленький огонек охотно перекинулся на хорошо высушенные зерна. Вскоре куча уже уверенно пылала, распространяя по пещере довольно ароматный дым. Я подгреб ногой в костер остатки семян и поспешил к сваленным в круг трупам хиллсдунов – у одного из них остался мой меч. Лихорадочно принялся переворачивать тела мертвых рудокопов, надеясь найти его, но у бездыханного стража меча не оказалось, а бежать разыскивать его на ту сторона моста у меня не было ни времени, ни желания. Я уже смирился с мыслью, что позаимствую оружие у мертвых рудокопов, но, как назло, ничего эффективнее копья мне не попадалось, а с ним по подземным коридорам не больно разбегаешься. Видно, обычай не носить боевых топоров касался и самих служителей храма. Пришлось все же остановить выбор на церемониальном копье, у одного было более гладкое и прочное на вид древко. В данный момент его крепко стискивал кулак хиллсдуна. Разжимая сведенные в мертвой хватке пальцы, я сдвинул труп бородача, под ним оказалось тело рыжей Аяксы. Я хорошо помнил, когда она свалилась от удара кувшином, глаза были закрыты. Теперь же вылезшие из орбит глазные яблоки покрывала сеть неестественно набухших кровяных сосудов. Из открытого рта вывалился серый язык. У ее соотечественников лица были не лучше, но тут меня вывернуло. Никогда не думал, что доведется убить женщину! А между тем время шло, и было истинным чудом, что до сих пор собратья убитых мною гномов не явились взглянуть, что там так коптит в их храме. Выдернув из рук мертвеца копье, я взвалил на одно плечо Ярвианна и, временами опираясь на древко, как на посох, побежал по каменному мостику к выходу из пещеры.

Штрек, тот самый, по которому мы сюда шли, казался нескончаемым. Я торопился, как мог, в любую секунду ожидая столкнуться нос к носу со спешащими на пожар рудокопами. Но боги Незримой Горы отвели беду, и я вместе с клубами ароматного дыма благополучно вырвался в просторную пещеру. Окраина гномьего города, где мы оказались, не кишела жителями, однако почти сразу я услышал чьи-то голоса на соседней улице-коридоре. Пока отыскивал путеводную башню да сверялся с направлением, трое бородатых жителей вывернули из проулка.

– Помогите, в храме пожар! – не растерявшись, проорал я на хиллсдунском. Тянувшийся из оставленного нами тоннеля дымок подтвердил мои слова, бородачи едва скользнули взглядами по мне и моей ноше, двое кинулись в храм, третий с криками – назад, в город. Пока прибудет пожарная команда да пока гномы разберутся, что к чему, у меня будет какое-то время. Я подавил неразумное желание нырнуть в ближайший темный коридор, чтобы скрыться от глаз возможных прохожих. Вдоль стены гигантской пещеры тянулась узкая галерея, открытая и потому хорошо просматривавшаяся из большинства частей города. Но она вела в нужном направлении, и я выбрал ее, вместо того чтобы плутать в лабиринте незнакомых подземных улиц. Поудобнее перехватив бесчувственного эльфа, двинулся по галерее, переходя на бег, когда в стене открывался очередной проход. Я успел миновать больше половины пути к мысленно намеченной точке, поблизости от которой должен был начинаться ведущий наверх тоннель, когда под куполом пещеры бесшумно вспыхнул красный шар и, разгораясь и озаряя каменные своды кровавым сиянием, поплыл над переплетением подземных улиц.

Я сразу понял, что это сигнал тревоги. Ухватив копье за середину, рванул к дыре, рядом с которой в свете маленького подземного «солнца» вроде бы что-то синело. Эльф трясся на плече в такт моим шагам, временами он начинал стонать, но я не обращал внимания – если не успею убраться из пещеры до того, как гномы снарядят погоню, медицинская помощь никому из нас уже не понадобится.

Наконец показался вожделенный лаз. Смазанный отпечаток пятерни на стене – знак того, что зрение меня не обмануло. Без промедления юркнул в полутемный проход, не снижая скорости, припустил вдоль изукрашенной резьбой стены. Где-то впереди по ходу тоннеля почудился шорох, прислушаться как следует не удавалось – кровь шумела в ушах, несмотря на то что за последние дни я попривык к грузу у себя на горбушке, все же бег с таким отягощением – это вам не веселая прогулка. Потом стало казаться, что непонятные звуки приблизились. Буквально за мгновение до того, как часть стены внезапно отодвинулась, обнаружив скрытый в толще горы проход, я ухитрился забиться в какое-то боковое ответвление. Здесь света было и того меньше, да и стены казались совсем дикими, не будь под ногами ровного пола – честь и хвала за него подгорным мастерам! – я бы решил, что коридор проточила вода.

Гномий отряд, воинственно размахивая чеканами, пронесся по основному тоннелю не более чем в десяти ярдах от меня. Как они могли нас не заметить – осталось для меня загадкой. Не желая проверять на прочность свою удачу, я постарался как. можно дальше уйти в глубь подвернувшегося прохода, надеясь вернуться в знакомые пещеры после того, как погоня поутихнет. Бледное пятно, обозначавшее выход в оставленный мною тоннель, исчезло, но я решил пройти еще немного, и тут позади замаячили огни факелов. Беззвучно выругавшись и стараясь не пыхтеть и вообще производить как можно меньше шума, снова перешел на бег. Пока что криков, указывающих на то, что жертва обнаружена, слышно не было, но я прямо-таки печенкой чуял, что расстояние между мной я хиллсдунским отрядом сокращается. Когда сбоку потянуло сквозняком, не раздумывая, свернул в новое ответвление. Темно стало – хоть глаз выколи.

Переставляя ноги, старался не думать о том, что в следующий момент под ними может разверзнуться колодец или пропасть. Но боги все еще продолжали глядеть на меня благосклонно, тьма вокруг поредела, а потом я уже отчетливо увидел впереди выход в очередной тоннель. Он шел перпендикулярно только что пройденному коридору; на каменной поверхности пола, убегая в обе стороны, лежали две железные полосы. Вероятно, этот ход вел к горным разработкам, специальные дорожки для тележек с углем или рудой имелись практически во всех шахтах. Куда легче поднимать груз на поверхность, катя по такому вот рельсу. Немного удивляло, что здесь было сразу два. Но это уже не столь важно. Главное, на одном конце обнаруженного мною тоннеля наверняка имелся выход из подземелья. Конечно, гномы – не люди, и рельсы могли привести меня еще в какую-нибудь пещеру, но попробовать стоило. Выбрать, куда идти, было несложно, коридор едва заметно, но все же повышался в юго-восточном направлении.

Бросив взгляд через плечо и не заметив погони, двинулся в эту сторону. Проход был широк и хорошо освещен, это нервировало. Если отправившиеся на наши поиски хиллсдуны заглянут сюда, спрятаться будет негде. Очень скоро, подтверждая мои опасения, впереди снова раздался шум. Накаркал, что называется! А звук между тем нарастал, превратившись в размеренный грохот, напоминающий шум работающей паровой машины. И снова словно кто-то прочел мои мысли: в том конце тоннеля, куда я направлялся, показалась странная телега. Большую ее часть занимала железная бочка. Сверху, узким концом вниз, на ней был установлен раструб, из которого почти непрерывно валил дым. На передке этой телеги стоял гном, но вместо того, чтобы тянуть или толкать свою махину, он дергал за какие-то длинные рычаги. Фырча и погрохатывая на стыках, самоходная телега неслась прямо на меня.

«Паровая машина!» Несмотря на критическую обстановку, я успел восхититься изобретательностью подгорных механиков. Поставить котел на колеса и заставить пар вращать их – недурно придумано! Вот только как они не задыхаются от дыма в своих подземных тоннелях? Впрочем, наверняка рудокопы специально позаботились о вентиляции. Почему-то вспомнилась долина гейзеров вылетающими из-под земли белыми облачками, и тут же представилось, как под всей долиной носятся, постукивая колесами и выдувая из труб белые клубы дыма, десятки паровых телег. Ох, надеюсь – это всего лишь мое больное воображение!

Гном, управлявший самоходной тележкой, заметил нас, бросил рычаги, достал из-за пояса меч, заверещал, подпрыгивая на коротких ножках. Я свалил эльфа у самой стены тоннеля и покрепче перехватил копье. Если позади котла на телеге едут еще гномы, здесь и состоится мой последний бой. Между тем пароход и не думал тормозить, машинист на передке вращал длинноватым для него клинком практически непрерывно и, видимо, собирался прямо так, на ходу, снести мне голову. Недомерок уже заранее радовался своей победе, оглашая пещеру криками о том, как размажет «проклятых альвов» по камням своей машиной.

Во время очередного его скачка я метнул копье. Лишаться еще до настоящей схватки единственного своего оружия было не слишком разумно, но очень уж меня раздражали эти дурацкие вопли. Бросок оказался на редкость удачным; пролетев практически по прямой, копье вошло в грудь хвастливого хиллсдуна и смело его с площадки. Плюясь паром, машина помчалась дальше. Никаких гномов позади котла не оказалось. Я проводил оставшуюся без управления тележку немного ошарашенным взглядом – уж слишком быстро все кончилось. Потом, опомнившись, бросился к сбитому копьем рудокопу, тот был мертв.

Рядом с пронзенным телом, чуть откатившись в сторону, лежал… что бы вы думали? Эльфийский меч! Я без труда опознал клинок Ярвианна. Нет, ну надо же как везет поганцу! Я свое оружие в пещере так и не отыскал, а его клинок сам примчался к нему на самоходной машине. Стащив с мертвеца портупею, прицепил ножны с мечом на собственный пояс. Хотел вытащить копье, но то явно не предназначалось для серьезного боя, наконечник отвалился, оставшись в теле. Я отбросил в сторону ненужное древко, вернулся к бесчувственному эльфу, взвалил его на загривок и продолжил путь вдоль железной колеи.

Новый грохот, да такой, что уши заложило, настиг нас, когда я и десяти шагов не успел пройти, затрясся пол под ногами, посыпалась со свода каменная пыль. Судя по всему, неуправляемая паровая тележка столкнулась с каким-то препятствием. Взрыв вышел явно нешуточный. Глянул в сторону, откуда донесся грохот, – вспышек, сполохов огня не наблюдалось, но надеюсь, на какое-то время это отвлечет подземных жителей от моей скромной персоны.

Когда справа по ходу появился еще один боковой штрек, я надолго задумался. Двигаться «вверх» вдоль проложенной для паровых машин колеи было удобно, но в то же время весьма рискованно. Иногда мне начинало казаться, что железные рельсы тихонько гудят, предупреждая о приближении новой самоходной тележки. Боюсь, второй раз мне не удастся так ловко разделаться с подгорным машинистом, да и где гарантия, что с ним не будет компании из десятка-другого приятелей? И хотя шанс заблудиться в темных лабиринтах пугал ничуть не меньше, я с тяжелым сердцем, но свернул в новый коридор. Вскоре и он раздвоился, так что пришлось опять делать выбор. Подземные ходы не отличались прямизной, и я больше не был уверен, что верно определяю стороны света. Пару раз попадались тупики, так что приходилось возвращаться к последней развилке. Иногда я слышал, как за стеной шумит вода, но я понятия не имел, куда выводят здешние подземные реки, так что они не могли служить мне ориентиром. Если нужно было решать, куда сворачивать, я отдавал предпочтение штольням, ведущим вверх, запретив себе думать о том, что это не самый надежный способ выбраться на поверхность. А ходы между тем становились все более узкими и запущенными. Только каменный пол неизменно оставался гладок, иначе в той темени, в которой порой приходилось идти, я давно бы сломал себе ноги. Что ж, ноги у меня остались в целости, а вот лоб я едва не расшиб о выросшую впереди стену. Опять тупик. Ощупав рукой пространство по бокам перед собой, кое-как развернулся, стараясь не задеть раненым эльфом каменные выступы. Перекресток, на котором я свернул в этот проход, был примерно в часе хода, так далеко по слепой ветке меня еще не заносило. Вздохнув, отправился в обратный путь.

Я шел и шел, а знакомого распутья все не было. Время обманчиво течет во мраке, но по любым меркам выходило, что я давно должен был вернуться к отправной точке. Из-под ботинка выкатился камень, породив дребезжащее короткое эхо. Я замер на месте. До этого момента я не чувствовал подошвами ни каменных обломков, ни выбоин. Выходит, я, сам того не заметив, свернул в природный ход? Снова задумался – не поворотить ли назад, но тут показалось, будто воздух по мере продвижения по коридору вроде как свежеет. Утратить самый последний хоть и весьма эфемерный, но все-таки ориентир в подземном мире было страшно. С другой стороны, куда выведут (если мне повезет найти их) знакомые тропы? В гномий город? Я еще слишком недолго блуждал в подземелье и не успел отчаяться до такой степени, чтобы радоваться даже встрече с хиллсдунскими людоедами. Возможно, денька через два-три, когда мрак, голод и жажда возьмутся за меня как следует…

Впереди было все так же темно, но я почувствовал, что стены прохода, по которому я осторожно продвигался, расступились. Оценить размеры пещеры при таком раскладе было затруднительно. Напрягая изо всех сил зрение, сумел различить серые отблески на каменных сосульках, свисающих с потолка и растущих из пола. Хотя, может, и померещилось, уж слишком напряженно я вглядывался. А вот капавшая сверху вода уж никак не была игрой воображения, десяток капель разом упали за воротник, заставив вздрогнуть: в тоннелях было душновато, к тому же я взмок, таща на себе эльфа, а вот капли оказались ледяными. Еще чуть дальше, когда оперся рукой о почти невидимую стену, пальцы погрузились в настоящий ручеек. Во всяком случае, воды здесь было достаточно, чтобы напиться самому и напоить Ярвианна – если, конечно, сумею. Чтобы заново наполнить фляжку, от самодельной синей бурды пришлось избавиться. Не без сожаления вылил ее под ноги, чувство было такое, будто обрываю путеводную нить, способную вывести меня из подгорных лабиринтов. В действительности толку с того, что я пометил весь свой путь с Аяксой, не было никакого. Где теперь те пещеры, а где я? «Ладно, отдохнем немного, а там сориентируемся», – решил, кое-как напяливая на эльфа собственную куртку и устраивая его на относительно сухих камнях. Сам тоже присел, откинувшись на бугристую стену. Вспотевшая спина даже через рубашку тут же ощутила холод камней.

Я попытался разжать эльфу зубы и влить в рот немного воды (не такая уж легкая задача в темноте, замечу вам!); тот задергался, забормотал что-то в бреду, я даже не понял, на своем языке или на эрихейском, и снова расслабленно затих.

– Эй, приятель, попей… – пробовал я привести его в чувство. Но сомневаюсь, что тот меня понял, и вода в основном пролилась на мою же куртку.

Больше помочь ему было нечем. Я привалился к стене, собираясь по возможности вздремнуть час-другой, прежде чем отправиться в дальнейшее путешествие по подземельям. Но то ли из-за неудобной позы, то ли из-за монотонного капанья воды сон не шел. Открыл глаза – в дальней части пещеры, выхватывая из мрака проточенные водой каменные складки-канальцы, перемещалось желтое пятно. Несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что это не обман зрения. Потом к световому пятну добавились голоса и звук шагов, но не воинственно-тревожные крики и дробный топот погони, это больше походило на перебранку бредущих в вечерний час в пивную подмастерьев. А движущееся пятно на стене не иначе образовал луч фонаря. В пещере заметно посветлело. Я сгреб Ярвианна и вместе с ним залег за группой сталагмитов, на всякий случай зажав эльфу рот ладонью. Сам – так даже дышать перестал.

Но пятно еще долго плясало на каменном своде, прежде чем из невидимого отсюда прохода в пещеру ввалились гномы. Больше десятка рудокопов с кирками на плечах и фонарями, примотанными прямо ко лбу, устало, но весело переговариваясь, неторопливо шествовали домой после рабочей смены. Некоторые несли на плечах тяжелые мешки, должно быть, с каким-то шахтерским инструментом, поскольку много руды на плечах не унесешь. Вряд ли им было известно о последних событиях в подземном городе, поэтому и по сторонам они особо не глазели. Гномы наискосок пересекли пещеру и скрылись в черном провале тоннеля, том самом, по которому явились сюда мы с Ярвианном.

Значит, гномий город не так уж и далеко, а я-то вообразил, что ушел по подземному лабиринту чуть ли не на ту сторону гор.[14] Как-то сразу расхотелось оставаться на отдых в пещере, по которой туда-сюда шастают хиллсдуны. Вновь взвалив эльфа на плечи, я направился в сторону, откуда недавно пришли шахтеры. Почему бы горной выработке, откуда они возвращались, не иметь выхода на поверхность?

Проход в новую штольню нашелся не сразу, но потом я все-таки скорее нащупал, чем разглядел провал в стене и побрел по темному коридору, специально приволакивая ноги – тоннели с выглаженным каменным полом остались где-то позади, а может, сбоку, снизу или даже впереди. В подземном мире разве разберешь? Гномьи Горы были изъедены хиллсдунскими норами, как ольские сыры – дырами. «Что, если я так и не найду дорогу на поверхность?» – подумалось не в первый раз. Представились бесконечные и бессмысленные блуждания в лишенных света тоннелях, и я – исхудавший, обросший бородой, возможно, даже утративший рассудок. А что, я слышал о двух мужиках, умудрившихся заблудиться в соляных гротах недалеко от Карса. Одного из них нашли спустя две недели, так парень оказался совершенно безумным. Я, правда, боязнью темноты и подземелий никогда не страдал, но опять же это смотря в каких дозах их принимать! На худой конец, под рукой у меня имелся эльфийский меч – это чтобы долго не мучиться. А вот с Ярвианном, если не загнется к тому моменту, что прикажете делать? «Оставлю ему меч. Если придет в себя, сам решит, что ему делать! А если не придет? Если раньше, чем он очухается или откинется за Край, его найдут гномы?» Эта мысль заставила меня нахмуриться. Что, если гномы встретятся нам прямо сейчас? Иллюзий насчет исхода такой встречи я не испытывал. Гаарнхаи – славные бойцы. То, что мне так легко удалось справиться с одним неосторожным недомерком (те, что полегли от эльфийского порошка, не в счет), большая удача. Нет, конечно, в бою я, возможно, сумею уложить еще нескольких, но остальные меня доконают. Особенно если у них случится под рукой арбалет. Так должен ли я в этом случае из милосердия убить Ярвианна? И кто укажет момент, когда это станет единственным выходом? Ильяланна, та наверняка не терзалась сомнениями, когда велела прикончить оступившегося носильщика.

С подобными невеселыми рассуждениями я добрел до еще одной подземной полости. Здесь опять немного посветлело, и опять я не нашел источника света, сколько ни крутил головой. В небольших размеров пещерку выходило пять тоннелей – столько черных проемов я насчитал в стенах. Любой мог вести к горной выработке. Чтобы придать своим передвижениям хотя бы видимость системы, я сложил из обломков гранита маленькую пирамидку у выхода, через который попал на подземный перекресток, а потом углубился в первый слева от него проход.

Если предыдущие тоннели были просто темными, то здесь черноту, казалось, можно резать ножом. А спустя какое-то время появилось еще мерзкое ощущение чужого дыхания на шее, я даже проверил на всякий случай – но голова Ярвианна свешивалась значительно ниже моего плеча. Потом к этому добавилось негромкое клацанье, похожее на постукивание деревянных коклюшек в руках умелой вязальщицы. На всякий случай я снова опустил эльфа на пол и достал из ножен его меч. И вовремя. Что-то мохнатое и липкое свалилось на меня сверху, когтистые пальцы вцепились в волосы и щеку, влажная пасть прилипла к шее. С брезгливым вскриком сорвал с себя невидимое существо и с размаху хрястнул его о стену. И тут же с потолка на меня упало еще несколько тварей. Завертевшись на месте, вслепую рубанул воздух – добрый эльфийский клинок с хрустом рассек чью-то плоть. Какое-то время яростно отбивался от цепких созданий, продолжавших сыпаться мне на шею и голову. Нападение сопровождалось своеобразными вскриками, сильно напоминающими гуканье младенца. Я уже сообразил, что за гадость на меня навалилась: слепыши – так прозвали мерзких кровососов в Карсе, где они обитали в самых темных гротах, проточенных водой в тамошних холмах. Эти бескрылые нетопыри, размером с небольшую собаку, не имели зубов и высасывали кровь на манер пиявок. Вспомнилась «страшилка» из детства об этих подземных обитателях: как непослушные дети отправились играть в лес без позволения родителей, заблудились и остались ночевать в пещере. А ночью из-под земли выбрались твари и утащили неслухов живьем в Бездну. С тех пор по ночам из пещеры стали доноситься детские голоса, зовущие на помощь. Они заманивают во тьму сердобольных странников, а затем высасывают из них кровь.

Брр… Никогда не любил эту сказку! С другой стороны, вспомнилось и кое-что полезное. Вроде бы слепыши не переносили даже самого слабого света и оттого не выбирались под открытое небо даже ночью. Продолжая отмахиваться одной рукой, другой освободил из поясного кармана кисет с огнивом, провел камнем вдоль лезвия. Посыпавшиеся из-под руки искры произвели волшебный эффект, упыри разом ссыпались с меня на пол. Я не преминул воспользоваться этим и, хотя действовал наугад, сапогом раздавил пару гаденышей. Повторив еще несколько раз фокус с искрами, я худо-бедно расчистил пространство вокруг себя, заодно приметил, что еще через десяток шагов снова уткнулся бы в стену. Следовало возвращаться. И все бы хорошо, я вполне мог двигаться, время от времени проводя огнивом по мечу и тем отпугивая мраколюбивых тварей. Но нужно было тащить на себе Ярви. Факела, как вы понимаете, я с собой не прихватил. Но вообще-то я недолго ломал голову над этой проблемой. Откромсал от собственной рубахи еще кусок, примотал им к кончику меча остатки трута. Вспыхнул огонь, перекинулся на хлопковую ткань. Не теряя времени, я поднял эльфа и, помахивая перед собой навернутой на клинок тряпкой, заторопился назад, к пещерной развилке. Ткань горела ярко, я даже сумел разглядеть напавших на меня нетопырей, их плоские белесые морды с непомерно большими круглыми глазами и очерченным красной каймой ртом и впрямь чем-то напоминали младенческие личики. С одной поправкой – уродливые младенческие личики. Слепыши с визгом расползались от пламени, даже когда лоскут практически прогорел и остались лишь обугленные обрывки с мерцающими огоньками по краям.

Двух лоскутов от моей сорочки хватило, чтобы дотащить Ярвианна до того самого перекрестка. Здесь было достаточно светло и без огня. Обиженно подвывая, упыри уползли в свой темный тоннель. Ну хоть от этой напасти мы избавились! Теперь бы только не ошибиться коридором. Слепыши хоть сами и не выбираются на поверхность, однако питаются самыми обыкновенными наземными животными, вряд ли им по зубам хиллсдуны. Значит, где-то поблизости должна быть открытая пещера, где они могли бы подкарауливать свои жертвы. Взбодрив себя такими логическими рассуждениями, я спрятал в ножны меч и, поудобнее устроив на загривке Ярвианна, отправился в один из трех оставшихся неисследованными проходов, на этот раз ближайший справа от тупика. Но не успел я сделать и сотни шагов, как пол стал заметно понижаться. Проход, ведущий в глубь горы, был мне без надобности, и я решил, пока не поздно, вернуться.

Второй коридор выглядел предпочтительнее. Я продолжил путь наверх, надеясь вот-вот обнаружить охотничью пещеру слепышей. Но узкий тоннель, помотав меня часа полтора, нежданно вывел в ставшую знакомой пещерку с каменными пирамидками, отмечавшими уже опробованные мною тоннели. Этот оказался кольцевым. Итак, оставался лишь один до конца не исследованный проход и один шанс найти выход из подземелья. Это если легенды не врут, а то, может, слепыши, в отсутствие свежей крови, прекрасно едят какой-нибудь пещерный лишайник и думать не думают о том, чтобы выползать на поверхность.

Однако сдаваться я не собирался. Ведущий под уклон коридор, который я столь поспешно оставил, постепенно выровнялся, а потом, к моей радости, даже начал забирать вверх. Да и света заметно прибавилось, то и дело попадались настолько хорошо освещенные участки, что издали я принимал их за вожделенный выход, ускорял шаг, но свет сменялся тьмой, надежда – разочарованием, а после – новой надеждой, а проход все тянулся и тянулся. Один раз я обнаружил в нижней части стены дыру дюймов десять в диаметре, мне в такую не протиснуться, а вот слепыши вполне могли пробираться в пресловутую пещеру этим самым лазом. Если так, то все мои блуждания – напрасный труд. Тем не менее я продолжал двигаться вперед, положив себе добраться до конца тоннеля, каким бы тот ни оказался. Ну должен же он когда-то кончиться!

Последний час я шел из чистого упрямства. Эльф на спине весил теперь не меньше груженной камнем четырехколесной подводы. Тяжесть эта все сильнее и сильнее пригибала к земле, противно тряслись мышцы под коленями. Я запретил себе думать об отдыхе, зная, что, раз присев, уже не сумею ни сам подняться, ни поднять проклятого Ярвианна. Когда впереди в очередной раз замаячило бледное пятно, я не обратил особого внимания. Потом в лицо пахнуло свежестью, и я приостановился, втягивая носом сладкий воздух горных лугов, но тут же зашатался, съехавшая на одно плечо ноша повела в сторону. Кое-как выровнялся, наклонил вперед корпус, чтобы не упасть на этот раз ничком, и, из последних сил переставляя ноги, сделал последние полсотни шагов. Проход вырвался на поверхность. Ветер дружески прошелся по моим слипшимся от пота волосам. Над горами занималось утро. Еще несколько шагов, и я свалил эльфа на поросший травой склон. Сам рухнул на голые камни. На то, чтобы найти более уютное местечко для себя, сил не осталось. Даже переворачиваться не стал, так и лежал, прижавшись щекой к шершавой скале, а рядом, задевая ресницы, полз хлопотливый жук.

Только-только сумел отдышаться, как из-за ближайшего перелеска появилась ведьма. Метнулась к распростертому на траве брату:

– Ярви, оттари!

Слишком усталый, чтобы чему-то удивляться, я даже не задумался, как она оказалась рядом с местом, где мы выбрались из пещер. Зато невольно прислушался к тому, что творилось за моей спиной. Ответа не было подозрительно долго. «Неужели же я столько времени тащил на себе мертвого подонка?» Не успел ни испугаться, ни расстроиться, как Ярви слабо застонал, потом залепетал что-то на их птичьем наречии. Кроме «оттари» – братишка – я за время дороги узнал от силы пару-тройку эльфийских слов, так что, о чем они там щебетали, осталось загадкой. У меня и своих проблем хватало: о братишке моя «добрая хозяйка», конечно, позаботится, а кто побеспокоится обо мне? На благодарность леди Ильяланны рассчитывать точно не стоило.

Как бы еще виноватым не остаться.

– Подними лицо! – не замедлил раздаться рядом повелительный голос. Я в душе даже посмеялся: «Спас на свою голову!» Судя по тону, ведьма была чем-то сильно недовольна. Сейчас получу еще одно зубодробильное заклинание. Я перевернулся на бок, с трудом оторвал висок от камня, серые глаза оказались подозрительно близко…

Вас когда-нибудь целовала фея? Странное ощущение. У нее были твердые сухие губы… Нет, мягкие. Нет… Не поймешь. Слишком коротким был поцелуй. Или долгим?

Знакомый голос прервал мои размышления:

– Очнись! Нужно унести Ярвианна подальше от пещеры.

Нести, естественно, предстояло мне. А то, что я, скорее всего, надорвался, блуждая по проклятым подземельям с ее братцем на горбу, да еще и отбиваясь от подземных тварей, никого не волновало. Я встал. «Зачем она все-таки меня поцеловала? Дурацкий вопрос. Я вытащил из плена ее родственника. Хильда целовалась совсем иначе У ее губ был вкус клубники, которую она так любила. А у леди… Невозможно сравнивать, пока не почувствуешь снова! Но для этого нужно, по меньшей мере, еще раз спуститься в пещеры хиллсдунов. Боги, что за ерунда лезет в голову?!»

За этими нелепыми мыслями оказалось, что я успел пройти не одну сотню ярдов и только теперь ощутил тяжесть на спине. Тьфу! Ведьма едва не заморочила мне голову своим поцелуем! Но, слава богам Горы, у меня имелось прекрасное противоядие против эльфийских чар – сине-черная отметина на плече.

Заночевали в какой-то неглубокой выемке в скале, которую назвать пещерой язык не поворачивался – но это и хорошо, не скоро мне захочется снова заглянуть в подземелье! Я сгрузил Ярвианна на разостланное феей одеяло и с наслаждением распрямил спину. Ильяланна разложила небольшой костер, но вместо того чтобы сварить какой-нибудь еды, начертила угольком круг на камне и принялась щепотью рассыпать над ним какие-то порошки, потом полоснула себя мечом по запястью и окропила все это сверху собственной кровью. Я незаметно приблизился, встал в паре шагов за ее спиной: ведьма негромко нараспев произносила слова древней поминальной молитвы, способные умилостивить тварей Бездны. Во всех храмах Хаэля эту молитву читают одинаково, прежде не приходило в голову, что она звучит на эльфийском: «Вирре, вирре, нэссэ, аэлле…» Мне стало не по себе. Ярвианна я только что оставил если и не здоровым, то недвусмысленно живым. Тогда кто же?.. Дождался, когда обряд будет закончен.

– Это по Суслику? – спросил, когда Ильяланна присыпала горстью земли опрысканную кровью магическую фигуру.

– Нет, по моим нерожденным братьям.

Я наморщил лоб, силясь проникнуть в смысл загадочной фразы.

– Ярви рассказал, что вам пришлось сжечь украденные семена, – снизошла до разъяснений фея. – Я молила обитающих за Краем даровать им скорейшее перерождение.

– Семенам? – на всякий случай уточнил я.

– Душам неродившегося леса.

– Ясно. – Я поспешил отвернуться, чтобы Ильяланна не увидела выражения моего лица – ссориться с ведьмой не хотелось. Слыхал, будто подгорный народ верит в то, что у камней есть душа. Надо ли удивляться, что их извечные противники одушевляют лес? А вообще они стоили друг друга: одни помешаны на камнях, другие – на деревьях. Человечество и впрямь стало венцом творения, и не только по времени появления, но и по рациональному отношению к окружающему миру.

После молитвы Ильяланна наконец занялась стоящим делом – взялась готовить целебный настой для брата.

– Как же случилось, что никто не знает о том, что гномы – каннибалы? – Я и не заметил, что рассуждаю вслух.

– Во-первых, не каннибалы, – тут же поправила фея. – Они ведь не едят своих сородичей и не считают себе подобными ни нас, ни, кстати, вас. Во-вторых, что вообще вы, люди, знаете о мире? Впрочем, ваши жрецы, особенно те, что поклоняются темной стороне Круга, прекрасно осведомлены о гастрономических предпочтениях единоверцев.

Мне лично не доводилось сталкиваться с поклоняющимися Тьме жрецами; безумцев, предпочитающих Незримой Горе Вечную Бездну, в Каннингарде было не так много. Хотя о них, как и о всякой странности или уродстве, ходила масса слухов. К тому же я не видел, какое отношение безднопочитатели могут иметь к гномам.

– Гномы не поклоняются тварям из Бездны, – возразил я. – Что бы там они ни ели, а жертвы они приносят светлым богам, я сам видел статуи Яйнири и Улле. А у тварей из Бездны, как известно, нет обличья.

– Это глупая людская легенда, – презрительно скривилась Ильяланна. – (Я пропустил мимо ушей нелестный отзыв о собственной расе. Если обижаться на каждое такое замечание, можно вовсе не начинать ни одного разговора.) – На самом деле твари из Бездны точно такие же боги, как и те, что живут на Незримой Горе. В начале времен они разделились, и те, что в Бездне, приняли власть над смертью и разрушением, а обитатели Незримой Горы получили в удел созидание и жизнь. Те и другие равно правят в нашем мире, более того, являются зеркальными отражениями друг друга.

– Вы хотите сказать…

– Я говорю, что в святилище хиллсдунов ты видел изображения не богини судьбы и сына Прекраснейшей, а статуи их зеркальных близнецов из Бездны. Гномы поклоняются темной половине Круга, и в этом нет ничего нового.

– Я вам не верю. – Рассказ о зеркальных близнецах смахивал на какую-то изощренную ересь.

– Тебе и не надо. Поддержи лучше Ярви голову, чтобы я могла напоить его.

Напившись вслед за Ярвианном целебного отвара, я свернулся калачиком прямо на земле и тут же заснул. Когда проснулся, солнце успело подняться высоко. Ильяланна неподвижно сидела у входа в так называемую пещеру; похоже, она так и не ложилась. Я подошел к ведьме.

– Погони не было? – спросил, чувствуя неловкость оттого, что женщине пришлось одной всю ночь охранять сон двух мужиков.

– Нет. – Эльфийка едва удостоила меня взглядом, от ее вчерашнего благодушия не осталось следа. – Но нужно торопиться. Уже два дня, как я оставила караван.

Очень хотелось узнать, каким чудом ей удалось разыскать нас, коль скоро я и сам не знал, где и когда выберусь на поверхность. Но я воздержался от расспросов. Фея нынче явно была не в настроении вести разговоры. Я повернулся к лежащему под каменным козырьком Ярвианну. К моему немалому удивлению, тот сам выбрался из-под одеяла и поднялся на ноги. Вчерашнее лечение, предпринятое ведьмой, принесло плоды. Правда, выглядел эльф немногим лучше, чем накануне. Но, когда я собрался взгромоздить его на загривок, Ярвианн отрицательно покачал головой. Я перевел взгляд на леди, та лишь плечами пожала. Выступили без завтрака. До самого полудня Ярвианн, шатаясь, плелся за сестрой, упорно отвергая как ее, так и мои попытки поддержать его под локоть. Но на одной гордости вечно не протянешь. Когда он снова приобрел оттенок молодой листвы, Ильяланна прочла брату нотацию на эльфийском, после чего я взвалил-таки его себе на спину.

Караван ждал на прежнем месте недалеко от перевала. Наконец-то я освободился от своей неприятной ноши. С мечом тоже пришлось расстаться, и не было никакой уверенности, что получу новый. Наскоро умылся у ручья, растянулся на плоском, нагретом солнцем камне. Заботливый Вага принес миску с горячей кашей. О Суслике он не спросил: то ли уже знал, что случилось, то ли судьба бывшего плотника была ему безразлична. Честно сказать, сейчас мысли о нашем недавнем спутнике и меня занимали очень мало. Тело так настоятельно требовало отдыха, что хотя день был в разгаре, я задремал, завернувшись в одеяло.

– Иринг, мальчик мой, как ты быстро. – Герцогиня Ги-Васко протянула для поцелуя капитану ночной стражи руку с коротковатыми пальчиками. – Не прошло и четверти часа, как я велела послать за тобой. Порой мне кажется, ты все еще дежуришь у моей двери.

– С великой радостью не оставлял бы этот пост ни на минуту! – Капитан склонил голову, коснувшись губами тыльной стороны кисти.

– И тем не менее у тебя полно дел вне дворца. – Герцогиня любовно взъерошила его жесткие черные кудри и с явным сожалением отняла руку. Она едва доставала до плеча статному капитану. Ее бледное полноватое лицо хранило следы былой красоты; леди Ги-Васко была ровесницей своего мужа и не пыталась скрыть при помощи белил и румян свой возраст.

– Ни одно из них не может быть важнее, а главное приятнее вызова Вашей милости.

– Не лукавь. Знаю, у тебя забот невпроворот, но вынуждена добавить еще одну. – Ги-Деон с готовностью выпрямился. – Герцог просил меня подыскать кого-нибудь для деликатного поручения. Полагаю, ты подойдешь. Один из подданных, чьи услуги мой супруг ценит чрезвычайно высоко, обратился к нему с ходатайством. Несколько дней назад сын этого человека вышел из дома на короткую прогулку и бесследно исчез. Отец не знает, что и думать. Он уже обошел все больницы в городе, навел справки в городской канцелярии и у «Сестер печали», что ведают захоронением бездомных, но нигде не смог узнать ничего – ни скорбного, ни утешительного.

– Сколько лет мальчику? – уточнил Иринг, когда герцогиня сделала паузу.

– Скорее мужчине. Двадцать четыре.

– Хм. Тогда, возможно, ему попросту наскучила родительская опека?

– Вот именно, мой мальчик, ты верно ухватил суть. Как я поняла, родные подозревают нечто подобное. Они не хотят объявлять официальный розыск, но желали бы конфиденциально навести справки о лицах, завербовавшихся за последнее время в пограничный легион и на флот. Ну и есть еще ряд заведений, преимущественно ночных, куда нередко заносит молодых людей в поисках приключений, – и вот это уже по твоей части. Постарайся тонко, как ты это умеешь, не привлекая внимания, разузнать все, что можно, по этому поводу. Его Светлость будет очень признателен, а ты знаешь, свою признательность он умеет выражать.

– Это лишнее, миледи. Достаточно того, что просьба исходит от вас.

– Ох, оставь для молодых эти твои уловки соблазнителя! – махнула рукой герцогиня.

– Не могу, – капитан «Ночных» обезоруживающе улыбнулся, – это выходит само собой, стоит мне увидеть красивую женщину.

– Ладно. – Леди Ги-Васко постаралась напустить на себя суровый вид, но ей это плохо удалось. – Вернемся к нашему делу. Когда ты намерен начать поиски?

– Прямо сейчас. – Иринг стал серьезен. – Но для начала мне нужно знать имя пропавшего молодца и адрес его семейства.

– Да, действительно, я ведь не сказала. Ходатаем был золотых дел мастер Ардес. Он поставщик нашего двора, живет в Ремесленном квартале, на Садовой улице – это не в Старом городе, но район вполне приличный.

– Знаю, – кивнул капитан. – Могу я переговорить с Ардесом, или мне следует действовать…

– Тайно, – закончила за него герцогиня. – Видишь ли, по словам родителей, их отпрыск был образцовым сыном, и причин сбегать из дома у него как будто не было. Но родительская любовь слепа. Парень провел три года в Карской академии…

– О-о-о… – многозначительно протянул Ги-Деон.

– Вот именно. Вижу, ты сталкивался со слушателями этого учебного заведения, паиньками их не назовешь. Кто знает, чем, помимо лекций, занимался наш пропавший в Карсе и к чему приведут поиски. К тому же здесь не обошлось без девушки… Что, становится интересней? – Леди насмешливо прищурилась. – Да-да, есть еще и девушка. Говорят, прехорошенькая. Дочь банкира Бруста, его ты должен знать. В день исчезновения молодой Ардес отправился на прогулку как раз с ней. Кажется, они были помолвлены. Очень может быть, парень скрылся, испугавшись скорой свадьбы.

– Бесчестный тип.

– Я всего лишь рассуждаю. Потом, хотя я целиком поддерживаю твое мнение о неверных женихах, для нас, то есть для Его Светлости, было бы лучше, чтобы молодчик оказался бабником, бежавшим из-под венца. Поскольку если парня таки угораздило угодить на нож «ночных мастеров», боюсь, труп его давно склевали чайки в заливе, а значит, герцог не сможет порадовать безутешного отца доброй вестью.

– Надеюсь, я сумею оправдать надежды Его Светлости и ваши.

– С нетерпением буду ждать известий.

Капитан еще раз поцеловал герцогине руку и вышел из ее уютного кабинета. Женщина, сдержав вздох, проводила его взглядом.

Покинув дворец, командир ночной стражи глянул на солнечные часы, устроенные на лужайке прямо перед центральным входом. Стрелка-тень приближалась к полудню. Нарн Хэйворд пригласил его сегодня на обед, но Иринг предполагал, что для приватной беседы. «Снова хочет что-то выведать», – с неприязнью подумал он и решил, что поручение леди Ги-Васко – прекрасный предлог, чтобы избежать нежеланной встречи.

«Нежеланной встречи… – повторил он про себя. – Нежеланной встречи, нежеланной свадьбы… Герцогиня права: „побег от нежеланной свадьбы“ – звучит убедительно. Пожалуй, поиски действительно следует начать с невесты».

Банкир Бруст был личностью известной, он возглавлял нечто вроде политического клуба или партии со странным названием «Достоинство превыше Чести». И слыл завзятым вольнодумцем. Не сказать, чтобы члены этого общества – такие же толстосумы, как и господин председатель, – придерживались каких-то особо прогрессивных взглядов. Вся их «новая философия» состояла в том, что они считали дворянство изжившим себя и кичились тем, что достигли своего положения «собственным трудом».

Когда предшественник нынешнего министра финансов из лучших побуждений предложил Гемару Брусту приобрести себе титул, сделав весьма умеренный взнос в казну, банкир бестактно заявил: «Фамильная удача хранит дом Брустов вот уже десять поколений, но кто поручится, что она узнает меня под новым именем?!» Шутка получила хождение при дворе и, говорят, даже сыграла какую-то роль в последующем отстранении министра от «хлебной должности».

Иринг, естественно, не мог разделять убеждения банкира, хотя бы в силу своей принадлежности к тому самому ненавистному дворянству. Но причину для визита подыскать было несложно. Контора Бруста, обслуживающая высокородных клиентов, располагалась на улице Трех Гарпий, но сам мэтр жил на углу Чеканщиков и Тополиной, то бишь на самой границе с Благородным кварталом, но формально все еще в Ремесленном. Кстати, большинство заемщиков были убеждены, что жилище банкира размещается над его конторой, а об уютном особнячке в начале Тополиной улицы знали лишь избранные. Капитан «Ночных» относился как раз к этим последним. Принарядившись (он ведь собирался встретиться с юной дамой, а для дам первое впечатление – самое важное), отправился в Ремесленный район.

Итак, повод для визита к банкиру был найден, труднее оказалось придумать доводы в пользу встречи «на дому», но герцогиня знала, кому давать поручение. Капитан сумел убедить господина Бруста принять его в своем особняке.

– Извините, что настоял на встрече здесь, – после многочисленных раскланиваний с хозяином начал Иринг, – но хоть я пришел не для того, чтобы занять денег, хотелось, чтобы о моем визите знало как можно меньше людей.

Банкир проводил гостя в малую гостиную, и теперь они сидели в удобных креслах недалеко от холодного камина (вот уже неделю на улице стояла почти летняя жара). Бруст молчал, ожидая от капитана продолжения.

– Слышал, вы не только ссужаете клиентов деньгами, но и берете в рост?

Банкир кивнул утвердительно.

– Я был бы не против вверить вам некоторую сумму Денег. Как вам должно быть известно, я унаследовал состояние сразу нескольких усопших родственников, и, поскольку живу скромно, – (Бруст позволил себе чуть заметно улыбнуться), – у меня успел образоваться определенный излишек. Сам я убежден, что деньги должны работать, – (здесь банкир одобрительно покачал головой), – но мои родные придерживаются более косных взглядов. По их мнению, ростовщичество запятнает нашу фамилию. Предрассудок, конечно, но я бы не хотел портить отношения с родней. Что скажете, господин Гемар?

– Не мне судить ваших родичей. А вам, господин капитан, следует еще раз взвесить все «за» и «против». Я с удовольствием приму, хм… на хранение ваши капиталы, но, если сумма не слишком значительна, быстрой прибыли ждать не стоит.

– Скажем, у меня имеется тысяч двенадцать свободных лорров.

– О, это солидные излишки, и им действительно не стоит лежать без дела…

В самый разгар беседы дверь в гостиную отворилась, и вошла девушка в белом домашнем платье. У вошедшей были густые темно-каштановые волосы, собранные под сетку, и карие глаза. Матовая кожа нежно-ванильного оттенка не знала загара.

Капитан вскочил с кресла, склонился в поклоне.

Девушка адресовала гостю приветливую, без кокетства, улыбку и легкий реверанс, а затем уверенно направилась через комнату к креслу банкира.

– Позвольте представить, – пробасил банкир, поднимаясь вслед за посетителем из кресла, – моя дочь Хильдегарда.

– Иринг, граф Ги-Деон. – Граф еще раз поклонился. Он бы не отказался более пристально рассмотреть девушку, но это было бы невежливо. Впрочем, и мимолетного взгляда хватило опытному повесе, чтобы оценить достоинства несостоявшейся невесты. «А ведь папаша еще и приданого за красавицей отвалит…»

– Хильда, принеси нашему гостю вина.

– Благодарю, не стоит, – остановил хозяина Ги-Деон. Он надеялся, что юная госпожа Бруст задержится в комнате, но та, шепнув что-то на ухо отцу, вышла.

– Так, – капитан разочарованно вздохнул, – я хотел бы сделать пробное вложение…

Девушка вернулась с кипой бумаг и перьями.

– Надеюсь, вы не против присутствия моей дочери? – Бруст вопросительно глянул на гостя. Тот поспешно помотал головой. – Замечательно. Хильда прекрасный счетовод и отменно составляет договоры.

Молодая банкирша между тем подвинула к столу легкое кресло и уселась в него, расправив на столешнице первый лист.

– Так на чем мы остановились? – Банкир наклонился к собеседнику выжидающе-благожелательно. – Какой суммой вы бы хотели рискнуть?

– Нет, нужно быть извращенцем или умалишенным, чтобы сбежать от такой девушки! – шептал Иринг, покидая спустя добрых четыре часа особняк Брустов. «А сумасшедшим наш беглец, если верить моим шпионам, не был. Вообще, судя по собранным ими отзывам, парень был „славным малым“. Среди карских академиков зарекомендовал себя, вопреки ожиданиям, неплохо, разве что немного нарочито бравировал своим простонародным происхождением. Да и госпожа Хильдегарда, готов поручиться, в кого попало не влюбится. Значит, либо у этого Раэна Ардеса имелась оч-чень серьезная причина не возвращаться домой, либо, что вероятнее, он все-таки мертв».

На крыльце он принял повод из рук ожидавшего слуги, легко вскочил в седло своего коня и шагом направил его вдоль Тополиной улицы, то и дело оборачиваясь на окна оставленного им дома.

Итак, невеста молодого ювелира (а буквально накануне своего исчезновения Раэн Ардес получил клеймо мастера) сама оказалась истинным бриллиантом. Ги-Деон, полагавший, что ему предстоят скучные визиты к не самой приятной даме, заметил, что с каждым днем все сильнее увлекается своим тайным заданием.

– Добрый день, госпожа Хильдегарда! – Увидев отворившую ему дверь девушку, Иринг проворно соскочил с крыльца, чтобы приветствовать ее изысканнейшим тройным поклоном. Короткие перья на его шляпе, больше напоминающей кепи, коснулись земли. – А я опять к вашему батюшке по важному государственному делу.

Со времени первой встречи с банкиром и его дочкой минуло восемь дней.

– Здравствуйте, господин Ги-Деон. Отца нет дома, впрочем, как и всегда в эту пору. И об этом я вас не единожды предупреждала!

– Ох, и вправду… Какой я, право, рассеянный! – Капитан состроил такую умильно-извиняющуюся мину, что сурово сжатые губы юной Хильдегарды поневоле расплылись в улыбке. – Тогда, может, вы скрасите скучному вельможе те несколько часов, что мне придется провести в его ожидании?

– Нет никакой нужды ждать. Я точно знаю, куда отправился отец, и немедленно пошлю за ним младшего приказчика. Торран!..

– Нет-нет-нет! – отчаянно замахал руками капитан ночной стражи. – Не надо никого звать и никуда посылать! Никакой спешки нет, я лишь собирался договориться с вашим батюшкой еще об одной сделке. У меня высвободилась часть капитала…

– Господин Ги-Деон, вы вскоре пустите в рост все ваше состояние. Одумайтесь, надо же вам на что-то жить. Потом, слышали пословицу: «Нищий носит все деньги в одном кармане»?

– Нет.

– Она означает, что человек, вкладывающий все свои накопления в одно дело, очень быстро может стать нищим.

– Что ж поделать? – изображая глубокую скорбь, развел руками граф. – Ведь вы, прекрасная Хильдегарда, не оставили мне выбора, отказываясь встречаться со мной иначе, чем по делам.

– А вы, конечно, не привыкли получать отказы…

– Что вы! – возразил капитан Иринг. – Только на прошлой неделе я получил ровно пять отказов. И еще три – на этой.

– Вы так скрупулезно подсчитываете?

– Я храню в памяти каждую нашу встречу. Может, сегодня мне повезет, вы смягчитесь и согласитесь заглянуть со мной к кондитеру, выпить по чашке сладкой тофры, ведь девять – счастливое число?!

– Перестаньте, господин Ги-Деон. Ничего не изменилось ни со вчерашнего дня, ни с прошлой недели. Вы – дворянин, которому не пристало бить клинья к простой горожанке…

– Какие клинья? Нет у меня никаких клиньев! – начал притворно оправдываться капитан, но банкирша его проигнорировала.

– …а я – девушка, у которой есть жених и гордость.

– Ох уж этот ваш жених! – сменив игривый тон на серьезный, заметил Иринг и досадливо подергал короткий

– Не вздумайте говорить о нем дурно! – тут же вступилась Хильдегарда. – В противном случае лучше вам уйти.

– И в мыслях не имел. – Ги-Деон снова был само смирение. – Должно быть, славный юноша, раз такая дама день за днем ради него отказывает себе во всех развлечениях. Ладно, не хотите к кондитеру, пригласите меня на чашку тофры в свой дом.

– И не подумаю. – Хильда прикрыла дверь у себя за спиной, но сама осталась на крыльце. – Вся улица тут же начнет судачить, что ко мне на обед явился капитан, чьи любовные похождения хорошо известны всему городу!

– Я и не знал, что вы так зависимы от чужого мнения… – грустно-разочарованно протянул Иринг. – Но разве не расстроится ваш отец, узнав, что вы продержали его посетителя несколько часов на улице?

Девушка досадливо прикусила губу, не зная, на что решиться. Капитан терпеливо ждал.

– Заходите, – сдалась она, распахивая дверь и отступая в сторону.

– Ну вот, а теперь садитесь рядом со мной и расскажите мне о вашем женихе, – потребовал граф, усевшись на диване в гостиной, куда его проводила молодая хозяйка.

– С чего бы это? – возмутилась та его дерзкой просьбе.

– Это в ваших интересах, – ничуть не смутился опытный сердцеед. – Вы раскроете мне все достоинства вашего избранника, и я пойму, насколько беспочвенны мои собственные надежды.

Слуга внес в комнату низенький столик, на котором в фарфоровых чашках дымилась сладкая тофра, а рядом на блюде лежали свернутые на манер древних свитков вафли. Такие удобно макать в густой напиток, а можно есть и так.

– Я ничего не собираюсь рассказывать, – заявила Хильдегарда, когда слуга с поклоном удалился.

Но всего через полчаса девушка с воодушевлением описывала их встречу с младшим Ардесом после его возвращения из Карса. Ги-Деон был внимательным и приятным слушателем, он умел ненавязчиво задать вопрос, сочувственно покачать головой или вставить уместное замечание. К тому же его и вправду интересовали подробности о жизни пропавшего ювелира, они могли пролить свет на его внезапное исчезновение. С особым вниманием граф выслушал рассказ о дне, когда Хильдегарда со своим женихом отправилась в ту памятную прогулку на ярмарку. Его подручные успели под разными предлогами переговорить почти со всеми приятелями Ардеса, с мастерами из ювелирного цеха, наслушались и сплетен по поводу его странной отлучки. Но впервые он слышал историю, так сказать, из первых рук.

– …он видел, что я ударилась, и побежал догонять этого серого дылду. Если бы я тогда его удержала, ничего бы этого не было! Но тогда мне было так обидно и больно, что даже хотелось, чтобы он его догнал! Я ждала его на том месте, где мы расстались, два часа. Потом пошла на площадь, но там было слишком много народу, не то что искать кого-то – протолкнуться негде. Подумала: «Может, разминулись?», но он и домой не вернулся до самого вечера. Я еще, дура, обиделась, попрощалась с госпожой Ардес и следующие два дня специально к ним домой не заходила. А потом мэтр Тео Ардес пришел к отцу, и мы узнали, что Раэн пропал.

Дальше юная банкирша поделилась своими догадками, отчего ее суженый решил так резко «поменять жизнь». Часть из того, что она сообщила, уже было известно Ги-Деону. Например, о неудаче на экзамене.

– Не обижайтесь, Хильда, но, по-моему, ваши рассуждения о душевной ране, полученной вашим возлюбленным во время цехового испытания, полная ерунда! Ну не сбегают возлюбленные из-за какой-то испорченной серебряной подвески. Вы же сами мне расписывали, какой ваш Раэн был умный и рассудительный. Чего бы вдруг он распсиховался из-за пустяка, как мальчишка.

– Вы его не знаете, – горячилась девушка, – для него это был не пустяк! Он не мог смириться… Он привык всегда добиваться своего, а тут пострадала его гордость. Нет, не так, гордость здесь ни причем! Я не умею объяснять!..

– Вы замечательно все объясняете, – успокоил ее капитан.

– Нет, – настаивала банкирша. – Вы должны понять. Дело не в испорченной побрякушке. Раэн всегда был очень строг к себе. Уж лучше бы цеховые старейшины в тот раз оставили его без звания! А так он счел себя недостойным и решил доказать… заслужить… – Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово.

– Строгость к себе – вернейший признак гордеца, – мягко заметил Иринг. – Вот я снисходительно отношусь к своим недостаткам и оттого так же снисходителен к другим. И мне нечего доказывать ни себе, ни окружающим.

– Вы просто самовлюбленный индюк! – выпалила Рассерженная хозяйка и тут же испуганно прижала ладони к вспыхнувшим щекам. – Ой, я совсем не то… я не хотела…

Капитан от души рассмеялся.

– Вот теперь вы похожи на нормальную девушку, – заявил он, ничуть не обидясь. – Этот чопорно-сдержанный вид был вам совсем не к лицу. А что касается вашего друга Раэна, то конечно же он замечательный, иначе бы вы его так не защищали. И не вздумайте винить себя за его отъезд: если мужчина решает уехать, никакие уговоры его не остановят.

Банкирша глядела на графа во все глаза.

– Вы не сердитесь? – удивленно спросила она.

– Нисколько! – заверил Иринг. – Вам давно нужно было выговориться, в следующий раз, если захотите выпустить пар, сразу зовите меня…

– Куда моя дочь должна позвать вас? – спросил, появляясь в дверях гостиной, хозяин дома.

– Господин Бруст, – Ги-Деон, отставив чашку, раскланялся с банкиром, незаметно подмигнул смущенной Хильдегарде, – я бессовестно напрашивался к вам на завтрашний обед. Ни в одном другом доме не умеют так испечь вафли, как у вас!

– Конечно, считайте, что получили приглашение. – Банкир благосклонно взглянул на бравого капитана; в отличие от других дворян, этот не вызывал у него раздражения. «Жаль, что он – не из наших, – даже подумалось Гемару Брусту, – прекрасная бы вышла пара для Хильды. Нет, Раэн, конечно, был бы лучшим зятем, – тут же напомнил он себе. – Но, боюсь, бедняга Тео не дождется сына…»

Капитан «Ночных» возвращался домой в приподнятом настроении. Неприступная крепость, носившая имя Хильдегарды Бруст, дала нынче пусть крохотную, но трещинку. «Если вести осаду по всем правилам, укрепления рано или поздно падут, – мысленно обратился он к недавней собеседнице. – Это правило действует и на войне и в любви!» Правда, в исполнении герцогского поручения он продвинулся не слишком далеко, но и тут сегодняшний разговор навел его на интересную мысль: случайно ли, что ювелир пропал как раз в тот день, когда подмастерье Траска столь неудачно попался в руки городской стражи. Как там сказала Хильда: «серый дылда»? Гастон и впрямь был одет во все серое и роста был довольно высокого. Конечно, «дылдой» бы его Иринг не назвал, но миниатюрной Хильдегарде он мог таким показаться. Что, если ювелира угораздило погнаться за похитителем печати и получить ее вместо «законного владельца»? Очень и очень похоже на правду! Странно, что он прежде не сопоставил два этих события, столь точно совпадавшие по времени. Идти со своими догадками к герцогине или Ардесу было преждевременно, да и Хэйворду до того, как он получит какие-нибудь доказательства, об этом рассказывать не стоило.

Зато, если он прав, известие о смерти молодого Ардеса (а в том, что тот умер, граф теперь почти не сомневался) сулит ему новые продвижения на любовном фронте. Конечно, расхожее мнение о том, что мертвого соперника в сердце женщины побороть сложнее, чем живого, родились не на пустом месте. Ги-Деон и сам мог привести несколько примеров трогательной верности вдов своим ушедшим за Край супругам. Но для гвардейца Прекраснейшей мертвый поклонник – не препятствие!

Долго спать не пришлось. Настойчивое потряхивание за плечо вырвало меня из блаженного забытья.

– Что, опять? – ворчливо поинтересовался я, узнав в разбудившем Вагу. Ильяланна ясно сказала, что не собирается сниматься с лагеря в ближайшие сутки, так что Для общего подъема было рановато.

– Слушай! – тряхнув меня еще разок для надежности, требовательно шепнул старик.

Сначала я не понял причину шепота. Солнце только начало клониться к горизонту. Кроме меня, ну, возможно, еще Ярвианна, никто не спал, риска потревожить кого-нибудь громким разговором – никакого, ничего секретного возница пока тоже не сообщил.

– Слушай! – еще многозначительнее повторил Вага и зачем-то прижал мою ладонь к земле.

Я хотел возмутиться: «Не дают нормально отдохнуть человеку!» – но тут почувствовал под рукой ритмичную вибрацию, а потом и услышал мерный гул. «Умм, умм, умм…» – доносилось откуда-то из-под земли. Я передвинул ладонь на камень, но и он вибрировал в такт глубинному сердцебиению.

– Голос гор.

То, с каким выражением это было произнесено, заставило меня прогнать остатки сна и пристальнее вглядеться в лицо старого возницы.

– И что это значит – Голос гор? – как можно спокойнее переспросил я, уже догадываясь, что ответ мне не понравится.

– Это грохот каменных хиллсдунских барабанов. Подгорный народ сзывает своих воинов на «большую облаву». Нетрудно догадаться, на кого они намерены поохотиться!

– Подъем! Снимаемся с лагеря! – прозвучало над дневкой.

Караванщики спешно собирали рюкзаки, взваливали тюки на плечи. Я со стоном-вздохом поднял свой. Из палатки, растянутой для нашей леди, вышел Ярвианн. Вид у него был почти здоровый – все-таки эльфийские снадобья творят чудеса. Лот, которого мы несколько дней назад не надеялись донести живым до следующего привала, как ни в чем не бывало прошествовал мимо с мешком на спине.

– Выступаем! – по-военному скомандовал десятник Алкит, и мы двинулись в сторону ущелья. Проходя мимо, десятник молча сунул мне в руки ножны с новым клинком.

Кирнейский перевал представлял собой довольно глубокое ущелье, по дну которого и пролегала дорога на другую сторону Гномьих Гор, где находилась Кирнея. Мы достигли его в ранних сумерках, однако в межгорном проходе было почти темно. Внизу снег успел стаять, но склоны, образующие ущелье, еще были укрыты им сверху больше чем наполовину. Пышные белые шапки опасно нависали над узкой тропой. Глядя на них, я поежился – явственно представилось, как белый карниз рушится, погребая под собой тонкую цепочку людей. Ильяланна, а за ней и весь караван остановились у самого входа в ущелье. Сломав строй, я со своим тюком на плечах подошел поближе. Эльфийская ведьма что-то ворожила, скармливая гулявшему здесь ветерку сухие листья неведомого растения. У ее ног, закручивая подол юбки, извивался воздушный поток, вот он ощутимо набрал силу, потом унесся куда-то вверх. Хмурясь, я силился понять, чего она добивается. Результат манипуляций стал более ясен спустя несколько минут, когда вернувшийся с окрестных вершин вихрь, теперь наполненный переливающейся снежной крупой, белой змеей втянулся в проход между горами. Но я все еще плохо понимал, что затевает ведьма. Если ее цель – стряхнуть в ущелье снежный карниз, чтобы впоследствии избежать обвала, то как она собирается вести караван по рухнувшей рыхлой снежной массе? Мысленно я прикинул, до какого уровня может подняться снежный покров – выходило не меньше семи – десяти ярдов: славно будет ухнуть с тюком в какую-нибудь полость!

– Что она делает? – поделился я своей тревогой с возницей. – Как мы переберемся на ту сторону, если ветер спустит в ущелье лавину?

– Леди почувствовала засаду на том конце. – Вага, как и все мы, пристально всматривался в мрачный проход.

– Гномы?

– Нет, хвала богам. Так, людское отребье – разбойники, ничего серьезного. Но в таком узком проходе и они способны доставить хлопот нашей охране. Вот госпожа Ильяланна и решила попугать их «предвестником бурана».

Я только недоверчиво покачал головой: немного снежной крошки в лицо – разве можно напугать этим бывалого грабителя?

– Напрасно сомневаешься, – обиделся за свою госпожу Вага. – Это здесь вихрь был послушным и тихим, а на том конце завьюжит будь здоров! Если и не напугает разбойничков, то все равно те решат, что в такую погоду никто через перевал не сунется.

Я не стал спорить, но проверил, легко ли меч выходит из ножен. Перебросил лямки мешка на одно плечо – чтобы можно было легко сбросить на случай внезапного боя.

Прошло не меньше получаса. Носильщики сложили к ногам свои тюки, но никто не разбредался, присели, не сходя с тропы, кто прямо на камни, кто на корточки. Фея все это время простояла неподвижно, прикрыв глаза, будто прислушиваясь к чему-то – возможно, к тому, что творилось на той стороне ущелья. Потом встрепенулась Снова полетели, подхваченные ветром, сухие листья. На этот раз ожидание было коротким, дохнуло из каменного устья холодным сквозняком, и ведьма, кивнув, словно получила подтверждение собственным мыслям, велела нам подниматься.

Я пристроился в голову готовящейся к маршу колонны. Тревожное ощущение, охватившее меня при виде ущелья, не проходило, а лишь усиливалось. Госпоже Ильяланне, конечно, виднее, но мое чутье, сильно обострившееся в последнее время, прямо-таки вопило об опасности. Ярвианн тоже не выглядел расслабленным. Два с половиной часа быстрого марша, почти бега, он прошел наравне со всеми и пока не проявлял признаков усталости. На этот раз эльф встал замыкающим. Вообще, длину колонны максимально сократили. Ширина ущелья позволяла идти четверым в ряд, и фея расставила носильщиков парами, а по бокам от каждого вышагивал стражник. Я шел в первой четверке; сзади, чуть не тыкаясь в навьюченный на меня мешок, напирала следующая шеренга. Не одного меня незримо подталкивала в спину тревога. Взгляд внимательно обшаривал склоны по обеим сторонам от прохода, не отпускало ожидание, что из-за какой-нибудь неприметной складки или камня вылетит стрела. Скалы не были отвесными, и мест для засады имелось предостаточно. Но беда, хоть и пришла со склона, оказалась не той, что я ждал. Наверху что-то натужно вздохнуло, коснулся щек почти ласковый порыв ветра, и я увидел, как сначала медленно, но с каждой секундой набирая скорость, вниз двинулся снежный пласт. Серебряная дымка заклубилась сначала по бокам от потревоженной массы снега, потом вся пластина распалась на буруны, а после все накрыло дымно-белое облако. Оно казалось почти невесомым, только вдоль нижней кромки иногда мелькали крутящиеся снежные комья с вмерзшими в них солидными камнями, и тогда становилось ясно, что на тебя надвигается не безобидное марево, а смертельная волна – стремительная и грозная.

Ильяланна метнулась в центр колонны.

– Все сюда! – закричала она, перекрывая вой приближающейся лавины.

Зачарованно уставившиеся на несущуюся с горы снежную массу, грозящую смертью, люди задвигались. Совместно пережитые в последние дни опасности научили носильщиков слушать приказы нанимательницы. Про стражников и говорить нечего, у них с дисциплиной изначально проблем не было. В считаные секунды караван сбился вокруг ведьмы. Носильщики побросали мешки. Кое-кто повалился на них, заранее прикрывая голову руками, большинство же, подобно мне, глядело, как неотвратимо надвигается всепожирающее облако. На лицах читались ужас и надежда. Интересно, надежда на что?

А Ильяланна тем временем плела новое заклинание, помогая себе пальцами, шепотом выговаривала свистящие фразы. Я не сразу заметил, как вокруг нашей группы закрутился настоящий вихрь; только когда ветер обжег скулу горстью колких льдинок, увидел, что снежная стена не только несется со склона, но и выросла вокруг нас. И продолжала расти, тянуться вверх, закрыв остатки солнца. В ущелье потемнело окончательно. Низкий гул, издаваемый то ли лавиной, то ли вращающимся на дне ущелья ураганом, давил на уши. Перед глазами бело-серыми смазанными росчерками проносились снежные струи. Ревел ветер. И лишь в центре этой круговерти оставался нетронутый участок диаметром не больше десяти-двенадцати ярдов – «глаз бури», на котором и сбился наш караван. Однако надвигающаяся лавина должна была подмять под себя и нас, и воронку разбушевавшегося урагана. И тут случилось чудо, то самое, на которое так надеялся в глубине души каждый из нас.

За мгновение перед тем, как многотонной массе снега обрушиться на нашу стоянку, вращающееся жерло вихря вдруг резко сузилось кверху, стены этой трубы наполнились зеленым светом, потом тянущиеся вверх снежные потоки перехлестнулись, скручиваясь в узел над нашими головами. Громко выкрикнула окончание магической формулы Ильяланна, в центр образовавшегося купола ударила зеленая молния. Дрогнули снежные стены и тут же застыли, покрывшись полупрозрачной коркой изумрудного льда. Не слышимый человеческим ухом, зато ощутимый взрыв хлестнул по барабанным перепонкам. Опоздавшие зажать уши караванщики теперь сдавливали ладонями голову, чтобы унять боль. А потом наступила тишина. Я отнял от висков руки, мы стояли под низким, высотой в полтора человеческих роста, куполом. Его ледяные стены излучали ядовито-зеленый свет, позволявший нам видеть друг друга. Люди быстро пришли в себя и теперь вертели головами, разглядывая свое необычное убежище. Никто не пострадал. Я прислушался, снаружи не доносилось ни звука, лишь облегченное сопение да приглушенный шепот окружавших меня товарищей по несчастью. Отыскал глазами Ильяланну. Ведьма, ссутулившись, сидела на горке тюков, плечи дрожали, словно силились стряхнуть непомерный груз.

– Через несколько минут все уляжется. Начинайте рыть ход, – встретившись со мной взглядом, приказала она. Я кивнул, понимая, что ледяная корка окончательно прекратила доступ воздуха под купол и, если не предпринять немедленных мер, все мы вскоре задохнемся. – Алкит, Дрейго, поделите людей на смены.

Два десятника принялись разбивать людей на группы по четыре-пять человек в каждой.

– Чем рыть-то? – Попавший в первую пятерку носильщик по кличке Соха недоуменно оглядывался, словно надеялся отыскать под завалом специально припасенную лопату. Дрейго и его напарник вопросительно повернулись к фее. Спору нет, они были отличными десятниками на подхвате у нашей леди, но немножко собственных мозгов им бы не помешало.

– Рыть будем руками, клинками, котлами и всем, чем можно выгребать снег, – сообщил я, решительно проталкиваясь мимо Сохи и замерших в выжидательных позах караванщиков. Подошел к участку снежной стены, обращенной, по моим расчетам, в сторону выхода из ущелья (если уж прокладывать тоннель, так хоть в нужном направлении). Рядом оказался Ярвианн. Я с некоторым сомнением оглядел его тощий торс. Рана на боку наверняка затянулась, на то он и эльф, но в напарники себе я бы выбрал парня покрепче. Однако, встретившись с его взглядом, решил, что не время быть разборчивым. Демонстративно вывернув содержимое заплечного мешка, подобрал пару неиспользованных шерстяных носков и натянул их на ладони вместо варежек. Для наглядности поднял руки и помахал ими перед караванщиками. Ярвианн тем временем очертил клинком предполагаемый размер тоннеля.

Я вытащил свой меч, собираясь, вбив его, как клин, отколоть первый кусок. Но эльф оттеснил меня в сторону, встал перед намеченным ходом, встряхнул руками, будто приводил в тонус мышцы перед большим напряжением, но вместо какого-нибудь эффектного удара замер на долгие две минуты. Я уже собирался вернуться к ранее намеченному способу действия, но тут заметил, что клинок, зажатый в его правой руке, меняет цвета. Я кузнец, поэтому могу по цвету металла сказать, когда сталь раскалится до такой степени, что станет гнуться под ударом молота. Меч Ярвианна последовательно становился желтым, коричневым, потом почти красным, фиолетовым, синим и, наконец, снова серым.[15] При такой температуре обмотанная кожей ручка меча давно должна была истлеть, не говоря уже о коже на ладонях мечника. Но эльф держал рукоять как ни в чем не бывало. Быстрый взмах, брызнули во все стороны водяные капли, и на стене появилась темная окружность. Еще мгновение, и зеленое свечение внутри нее погасло, покрытый двадцатидюймовой ледяной коркой пласт влажного снега с хрустом вывалился на выметенную ураганом почву под нашими ногами.

Я не удержался и, взглядом испросив разрешение у Ярвианна, потрогал лезвие его клинка. Сталь была холодной и твердой. (Магия, конечно, но, будь у меня время, я бы поучился у мастера, отковавшего ему оружие!)

Начало тоннелю было положено. Дальше мы принялись углублять ход, разрыхляя снег мечами или используя их в качестве рычага для откалывания слежавшихся пластов. Вывороченные снежные комья выгребали руками. Потом, когда ход продвинулся вглубь на несколько ярдов, на помощь пришли еще два караванщика, оттаскивавшие снег при помощи Вагиных котлов. В тоннеле было тесно, но, действуя на пару, мы продвигались вперед значительно быстрее, чем работая поодиночке. Вскоре напяленные на руки носки насквозь пропитались талой водой, с остальной одеждой было не лучше. Когда мы с эльфом выбрались из выкопанного хода, рядом с дырой в стене громоздилась солидная куча волглого серого снега В тоннель, а он был уже не меньше восьми ярдов длиной, на смену нам полезли стражники.

– Следите за тем, чтобы ход не забирал слишком круто вверх, – напутствовала их Ильяланна. Котлы также перешли в новые руки, однако у сменившей нас пары работа пошла медленнее. Сначала я думал, что это только кажется. Когда смотришь со стороны, всегда думаешь, что сам сделал бы все в два раза быстрее. Однако за следующие двадцать минут тоннель прирос всего-то ярда на три.

– Тяжелый пласт пошел, – пожаловался выбравшийся из лаза с оплывшими краями стражник.

У трех следующих смен дела шли не лучше. Под куполом становилось все более душно и тесно от вывороченного из тоннеля снега.

Примерно через час леди Ильяланна, все это время сидевшая на мешках в той же ссутуленной позе, молча завалилась на бок. Ярвианн, подбежав, подхватил ее на руки, уложил на мешки. Подоспевшие десятники и Вага обступили потерявшую сознание фею.

– Это она от духоты, – поделился догадкой старый возница.

Ярвианн бережно завернул сестру в меховой плащ, приложил пальцы к ее вискам, сосредоточенно прикрыл глаза. Мне показалось, он пытается передать ей часть своей силы. Но бледное лицо оставалось неподвижным, веки не дрогнули. Ярвианн отнял руки, рядом растерянно топтались Алкит и Дрейго. По другую сторону застыл Вага. Вообще все примолкли, ожидая, что скажет эльф. В наступившей тишине особенно громким показался раздавшийся сверху треск. Все мы резко вскинули головы. Сначала я ничего не заметил, но звук повторился, со свода вниз посыпались осколки льда, тогда стала видна пока тонкая, но длинная змеящаяся трещина, расколовшая купол от центра к середине западного сектора.

Я ожидал криков, но люди даже дыхание затаили. Обежал взглядом напряженные лица.

– Ничего страшного. Влажный снег дает осадку, – заявил я как можно увереннее. – Но поторопиться с тоннелем все же не мешает. Ну-ка… – Я оттеснил от входа ожидавших своей очереди копать парней. – Дайте гляну, как там дело продвигается.

Когда уставшая смена выбралась из снежного лаза, я, заранее приготовив меч, полез в дыру. Рядом тут же нарисовался Ярвианн. Я недовольно скривился, но вряд ли в темноте было видно выражение моего лица. Несмотря на «тяжелый пласт», у нас с эльфом работа пошла веселее. Шедшие сзади ребята только успевали оттаскивать снег. Но через четверть часа я заметил, что эльф переложил меч в левую руку, а правой все чаще хватается за бок.

– Та-ак… – Я дождался, пока стражник с котлом отгребет последнюю порцию снега. – Пора нам под купол.

Сменщиков подгонять не пришлось, они ринулись в тоннель, едва мы выползли под зеленые своды. За то время, пока мы отсутствовали, на потолке появились еще несколько трещин, теперь хруст и потрескивание ломающегося льда раздавались почти постоянно. Минуло еще четверть часа. Я незаметно глянул на Ярвианна. Эльф старался держаться прямо, зеленый цвет его лица можно было приписать ядовитому магическому свечению, но я уже видел два дня назад этот оттенок. Если бы не был уверен, что настырный эльф полезет в тоннель следом за мной, я бы подменил еще одну смену. Впрочем, вскоре и так должна была подойти наша очередь.

На этот раз до тупика пришлось ползти довольно долго. Выброшенный в проход снег оттаскивали уже пять человек. По моим прикидкам, длина лаза составляла никак не меньше 20 ярдов, а значит, мы вот-вот должны были достигнуть поверхности. Но сквозь толщу снега не пробивалось ни лучика. «Ничего, еще один заход», – в желании выбраться наконец из-под завала, я забыл о времени и о том, что Ярвианн совсем недавно пошел на поправку. Я остервенело рыхлил мечом снег, затем загребал руками, уминал, выталкивал в тоннель позади себя. Пальцы невыносимо ломило в промокших шерстяных носках. Но я продолжал работать с упорством механического дятла, долбящего деревянную подставку, пока не кончится завод. А потом рука вдруг пробила снег, и мокрая кожа в промежутке между рукавом и импровизированной варежкой ощутила порыв ветра. Еще пара гребков – и я увидел над собой звездное небо. Снаружи успела наступить ночь – вот почему до самого конца не было видно света.

Я выбрался из сугроба и вытянул за руку эльфа. Несколько минут мы просто валялись на снегу, вдыхая чистый горный воздух. Потом со сдавленным криком восторга и облегчения из лаза выбрался один из охранников.

– Прокопались!

– Да, прокопались, только не кричи, – шикнул на него я. – Забыл, где мы? – Охранник тут же захлопнул пасть. – Вы тут проход расширяйте, – поднимаясь на ноги, предложил я ему и эльфу, – а я – назад, сообщу остальным хорошую новость.

Но Ярви успел нырнуть в темную дыру прежде меня. «Интересно, для кого я говорил?»

Я осторожно на заднице съехал по подтаявшему полу тоннеля до самого подснежного купола.

– Ход на поверхность прорыт, – объявил, стряхивая со штанов мокрые комья. Люди под куполом, как давешний охранник, разразились радостными восклицаниями. Своды немедленно ответили им новым треском.

– Тише, – вполголоса осадил их я, – пока нас тут окончательно не завалило.

Возможно, во избежание паники, последнюю фразу добавлять и не стоило, зато всех сразу проняло. Я отправился к оставленному рядом с Ильяланной рюкзаку, собираясь засунуть назад стянутые с рук носки. После перевала дорога нас ожидала еще долгая, и разбрасываться нужными в пути вещами я не хотел.

– Тьесса-эр фиа линенн, райе, – негромко произнес за моей спиной Ярвианн.

– Нужно срочно поднимать мешки, – перевел его слова Вага.

– Да какие там мешки, самим бы выбраться!

Полтора десятка стражников и примерно столько же носильщиков ринулись к лазу. Остались лишь четверо тех, кто охранял тело бесчувственной Ильяланны, но было видно, что и они вот-вот сорвутся вслед за остальными. Однако на пути в тоннель неожиданно оказалась преграда в виде эльфа с обнаженным мечом в руке.

– Нирре уива верс-линнен, – со значением произнес он и для наглядности взмахнул мечом. Толпа чуть попятилась.

– Эй, ты чего? – Один из стражников в свой черед потянулся к оружию. – Вага, чего он, все твари Бездны ему в печень!

Обстановка нравилась мне все меньше. И вроде бы вокруг собрались бывалые воины, да и носильщики всякого повидали на своем веку. А тут простой завал, но нервы у людей после двух часов сидения под низким зеленым куполом явно начали сдавать. Того и гляди, полезут на Ярвианна с мечами. А он у нас фехтовальщик известно какой. Те, кого не перережет, подавят друг друга в панике в узком тоннеле. Веселая перспективка намечается!

Эльф снова заговорил, обращаясь теперь к испуганно моргающему Ваге. Тот несколько раз кивнул, но вместо того, чтобы тут же перевести, бросился ко мне. Озадаченные его поведением караванщики расступились.

– Господин Ярвианн говорит, что не позволит никому выйти отсюда, пока не будут подняты наверх мешки, – взволнованно зашептал мне на ухо возница. – Сказал, что сам обрушит купол, если носильщики решат бросить поклажу! Будь другом, объяви им, а то у меня духу не хватает!

Вага просительно заглянул мне в лицо.

– А что же он сам не скажет? – с трудом сдерживая готовое прорваться раздражение, поинтересовался я. Ситуация грозила вот-вот выйти из-под контроля. Эльф с клинком наголо перегораживал желанный путь к спасению, напуганные духотой и потрескиванием ледяных сводов люди готовы были с оружием в руках прокладывать себе путь на воздух.

– Он не говорит на человеческих языках, – снова зашептал старик.

– Это мне известно, но ради такого случая мог бы поступиться принципами! Стоп… – оборвал я сам себя. Нежданно посетила новая мысль о том, что мы с Вагой понимаем под одними и теми же словами разные вещи. Я всегда полагал, что Ярвианн не общается с нами на эрихейском от общего презрения к человеческой расе, как-то не приходило в голову, что он может просто не знать языка.

– Он что, не знает языка? – озвучил я догадку.

– Я же и говорю. – Вага смотрел на меня, как на помешанного. – Только несколько самых необходимых слов.

«Несколько самых необходимых слов…» – перед мысленным взором возникла картина: Ярвианн в гномьем храме, хриплый с диким акцентом голос: «мешок… огонь…» И еще раньше, на стоянке… Некоторые вещи внезапно предстали совсем в другом свете. Впрочем, сейчас было не время предаваться воспоминаниям.

«Бездна меня побери!» Я решительно протолкался к входу в тоннель и встал рядом с Ярвианном. Меч доставать не стал, а то еще, чего доброго, решит, что и я примкнул к паникерам.

– Эй-эй, спокойнее! – постарался я перекрыть общий негромкий ропот (говорить в полный голос никто больше не решался). – Не надо волноваться, ребята. Тоннель наружу прорыт, а значит, удушье нам не грозит. Господин Ярвианн просил напомнить, что все мы здесь подрядились доставить по назначению груз. Если сейчас побросаем мешки из-за глупого страха, леди нам не заплатит. Кто как, а я не собираюсь терять свои денежки. Не для того я столько дней корячился по этим проклятым горам с тюком на загривке! Так что давайте, подтаскивайте мешки к тоннелю. Ярвианн обещал набавить всем по пятку лорров к контракту!

Я подмигнул вытаращившему на меня глаза вознице.

– За работу, ребята. Нечего время терять. – Не давая им опомниться, я прошел к мешкам, попутно расставляя всех в цепочку, чтобы удобнее было передавать тюки. – Женщину поднимаем первой. Вага! – Старик оказался прямо за мной. – Скажи Ярвианну, пусть с одним из охранников берет свою сестру и тащит наверх.

На всякий случай оглядел спутников, ожидая возражений. Но все молчали, а лица, хоть и хмурые, вроде бы утратили налет агрессивности.

Вага метнулся к эльфу. И тут же прибежал назад.

– Он говорит, нельзя ее поднимать первой, без нее купол обвалится. – Хвала богам, последние слова старик произнес совсем тихо, практически одними губами. Не хватало нам нового приступа паники.

– Ладно, тогда делаем так: сначала ползет охранник, за ним носильщик с мешком. Стражник помогает тянуть поклажу, носильщик толкает. Троим напарника не достанется (себя и свой тючок я в расчет не брал), но думаю, каждый и в одиночку справится со своим грузом. Старайтесь ползти быстро и без остановок. Через несколько минут за вами отправится следующая пара. – Я и не заметил, как принял на себя бразды правления. Впрочем, оспаривать мои команды пока желающих не нашлось. – Кто там первый в цепочке? Радек, ты со своим тюком. Пошел!

Ярвианн посторонился. Носильщик, которого я назвал, и стоявший рядом охранник нырнули в темный лаз. Я медленно досчитал до сотни, выждал еще несколько секунд и кивнул следующей выбранной мной паре. Время шло, черная дыра тоннеля поглотила уже одиннадцать пар. Гора тюков рядом с ней медленно, но неотвратимо таяла. Зато росло царившее среди остававшихся под куполом напряжение. Сетка трещин, покрывавших ледяные своды, проступила заметнее, свечение уменьшилось. Теперь ядовито-зеленое сияние концентрировалось в нижней части стен, отчего стало значительно темнее То и дело раздавался сухой хруст, а иногда и иные, похожие то на вздохи, то на постукивание звуки. С потолка капало Мои спутники все с большим опасением посматривали вверх. Я отправил в лаз очередной тюк. Пыхтение тащившей его парочки удалилось, я заглянул в тоннель – темно. Очень хотелось убедиться, что моим товарищам удалось выбраться благополучно. Но подать сюда весточку с поверхности было проблематично. «Раз никто не вернулся, значит, все хорошо!» – успокаивал я себя.

Ильяланна продолжала неподвижно лежать на оставшихся мешках. Слегка тревожило то, что, как я ни приглядывался, не мог уловить движения груди от дыхания. Но леди явно была жива, раз свод держался.

Еще двое исчезли в темной дыре. Треск льда. Дергает головой стоящий рядом со мной стражник, косится на эльфа. Лицо Ярвианна непроницаемо.

– Следующий! – посылаю я в тоннель соседа.

Напоследок я оставил самых сильных, на мой взгляд, носильщиков: Тилло, Бьерна и Арно – того самого атлета со шрамами от кнута на спине, что собирался сбежать с задатком. Все трое были крепкими, здоровыми мужиками, чтобы протащить тюк по снежному коридору, им никакой напарник не требовался. Их я отправил в лаз с промежутком всего в минуту, а то и меньше. Зато потом выждал целых три.

– Все, пошли, – махнул рукой в сторону тоннеля. Ярвианн успел завернуть сестру еще в один плащ и положить на одеяло, которое решено было использовать на манер санок-волокуш. Но эльф снова заупрямился, жестами предлагая мне идти первым. Молчаливый спор грозил затянуться, поэтому я еще раз махнул рукой – теперь с досады – и полез в прорытый лаз. Мешок толкал впереди себя – так было удобнее. Ярви, напротив, сначала полз сам, потом подтягивал одеяло с феей. Не успели проползти дюжину ярдов, как сзади ухнуло, зеленое свечение, скупо, но озарявшее нам начало пути, потухло. «Купол сложился», – понял я, и темный тоннель сразу как-то сузился.

Я налег плечом на тюк, торопясь выбраться на свежий воздух. Но его, как назло, вдруг заклинило. Попробовал толкнуть сильнее – сапоги скользнули по влажной, укатанной десятком проползших здесь тел, стенке тоннеля. Закрепился, еще один толчок – никакого результата. Напрасно я долбил мешок кулаками, бился плечом, пробовал даже отжать спиной – проход перегородило намертво.

Остановился, чтобы немного передохнуть. Глаза, несмотря на пробирающий через мокрую одежду холод, заливало потом. Кто-то дотронулся до моей лодыжки. Извернувшись, с трудом даже не различил, угадал в темноте догнавшего меня Ярвианна.

– Погоди, не напирай. Кажется, мы застряли! – сообщил я, надеясь, что эльф понял если не слова, то хотя бы интонацию. Снизу раздалась целая тирада на эльфийском. – Потом расскажешь. – Я снова примерился к мешку, выбил носками сапог углубления в стенке тоннеля, чтобы было от чего отталкиваться. Но тут Ярвианн дернул меня вниз за штанину.

– Мешок, – произнес отчетливо.

– Знаю, что мешок, – огрызнулся я. Понятно, что эльф пытается объясняться со мной известными словами. Но боюсь, с его словарным запасом – «мешок» да «огонь» – толку не будет.

– Мешок! – На этот раз Ярвианн сопроводил это слово болезненным щипком. А потом снова сильно дернул за штанину вниз, да так, что я соскользнул назад, едва не въехав ему в лицо сапогом.

– Ты меня совсем стянешь… Мешок! – осенило меня, и я, впиваясь в снег руками, помогая всеми частями тела, подполз к тюку. Ухватился покрепче за концы и дернул, на этот раз на себя. Со второй попытки проход расклинило.

Обрадовавшись, попробовал проскочить узкое место «с разбега». Несколько раз повозил мешком туда-обратно, потом с разгону толкнул вперед. Тот проехал не больше фута и словно в стену уперся.

– Да что ж такое!

– Мешок! – снова напомнил о себе эльф.

– Да-да, опять заклинило… – начал было, потом призадумался. Может, я слишком поспешно истолковал его слова? – Что еще может значить это: «Мешок!»? – спросил себя вслух. – Ладно, попробуем проверить.

Я снова дернул тюк на себя. Потом с неимоверным трудом, проявляя чудеса изворотливости, протиснулся мимо мешка с семенами и тут же уперся затылком в скользкий кожаный бок его «собрата».

– Эй, Тилло! – крикнул я, кое-как отдышавшись. – Умер, что ли? Вытягивай свою поклажу! – Снежная стена и набитая семенами кожа поглотили крик, так что уверенности, что носильщик расслышал меня, не было никакой. Я попробовал сам сдвинуть тюк, но, как и мой прежде, он основательно застрял в снежном коридоре. – Еще не лучше! – Я ногами подвинул собственный мешок, расширяя пространство. Потом применил к заклиненному тюку подсказанную эльфом тактику. Дернул изо всех сил на себя. Помогло. «С разгона» налег плечом. После короткой заминки мешок проскочил узкое место. Однако носильщик, который, по идее, должен был находиться по другую сторону, не торопился прийти мне на помощь. Не иначе, поганец, сбежал, бросив застрявший груз. – Выберусь – придушу ублюдка! – пообещал себе. – Куда, интересно, смотрят Алкит с Дрейго?!

Однако чтобы добраться до шеи Тилло, нужно еще выползти из-под завала.

Сжав зубы, я принялся пихать плечом верхний тюк, потом подтягивать свой. Дело двигалось медленно, да и воздуха в промежутке между кожаными мешками оставалось все меньше. Очень скоро я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Тогда и мне и эльфам точно крышка. Ярвианну ни за что не протолкаться к поверхности мимо меня и двух тюков, да еще и с бесчувственной сестрой на руках.

Я приостановился, стараясь успокоить дыхание. Кислорода, чтобы сделать вдох полной грудью, было явно недостаточно, но все же через пару минут дыхание более или менее выровнялось. Дальше я полз короткими рывками, с такими же краткими передышками, стараясь дышать как можно экономнее, но при тех усилиях, которые приходилось прикладывать, чтобы тянуть-толкать мешки, это удавалось плохо. Вдруг после очередного толчка мешок странно подпрыгнул, и почти сразу лицо окатила волна морозного воздуха. Из ушей будто ватные пробки вынули: так явственно стали слышны негромкие разговоры на поверхности. Взбодренный притоком кислорода, а также здоровой злостью на нерадивых спутников, я выполз на утоптанный наст, чьи-то руки помогли подняться. Еще кто-то потянулся за моим мешком, видневшимся в снежном проходе.

– Дрейго! – ухватил за грудки десятника, позабыв, что, в сущности, тот является моим командиром. – Бездна забери тебя вместе с напарником! Как вы допустили, чтобы Тилло оставил в тоннеле свой тюк?

Десятник и не вспомнил о субординации.

– С ним случилось что-то вроде приступа, – принялся оправдываться он. – Замкнутого пространства испугался или вроде того… Алкит и Арно насилу его вытащили.

– Я ему покажу приступ!

Из лаза показался Ярви. Алкит и Вага бросились помогать ему с Ильяланной.

Мщение трусливому носильщику пришлось отложить. Алкит и Дрейго куда больше заслуживали оплеухи. Они позволили караванщикам покидать мешки на снег и самим развалиться на них, вместо того чтобы занять людей делом. А между тем горный ветер махом выстудил промокшую одежду, и, если оставить все как есть, к утру кое-кто может и загнуться от холода.

– Чего развалились, сучьи дети! – рискуя вызвать новую лавину, заорал я. – Хотите себе хлам отморозить? А ну, подобрали тюки и – в линию. – Дрейго, всех тварей вам в задницу, – уже шепотом продолжил я, – вы решили дожидаться здесь хиллсдунов? А ну, поднимайте людей, выводите из ущелья!

Десятники наконец вышли из ступора, зашевелились расталкивая людей, выстраивая в колонну. Я отправился в хвост, не выпуская из рук обнаженного меча – его вид благотворно действовал на «чрезмерно уставших». Свой тюк пристроил на спину одному из охранников. Когда караван замедлял движение, взбадривал носильщиков парочкой ругательств, из тех, что запомнились со времен моего обучения в Карсе. На втором году профессор тактики на шесть месяцев загнал нас в городские казармы помогать тамошним сержантам. Ныне я сумел оценить полученный опыт.

Часа через два, проваливаясь по колено в снег, мокрые, замерзшие, мы выбрались из ущелья. Под ногами вновь был твердый камень. Алкит разыскал в темноте подходящую площадку для лагеря, но я никому не позволил прилечь, пока не были разведены костры, расставлены караулы, а мешки – сложены в аккуратную горку.

– Если до рассвета что-нибудь случится, башку оторву! – сказал я на всякий случай Алкиту, первым заступившему на дежурство. После этого сон сморил и меня.

Но напряженные до предела нервы не позволили заснуть надолго. С первыми лучами солнца меня словно подкинуло. Я резко вскочил на ноги, во сне почудился отдаленный грохот гномьих барабанов. Прислушался, приложил ухо к земле – точно! Едва различимый, но четкий пульс доносился по подземным жилам. Окинул взглядом стоянку. Костры в основном прогорели, люди вповалку спали вокруг, замотавшись в походные одеяла. Вместе с храпом кое-где слышался и кашель. Но лихорадки я сейчас опасался куда меньше, чем вышедших в погоню гномов.

Из-за горы тюков показалась Ильяланна. Выглядела она довольно бодрой.

– Как вы себя чувствуете? – приветствовал ее я.

Леди глянула на меня неприязненно:

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера вы потеряли сознание…

– Со мной все в порядке, – надменно оборвала меня эльфийка. – Но вот лагерь разбит никуда не годно! Мешки свалены как попало.

– Понятно. – Я поспешил отойти от раздраженной дамы. Раз наша нанимательница пришла в себя, можно с легкой душой снять с себя ответственность за караванщиков.

Разыскал Вагу, разбудил его. Подбросив в костер дров, мы досушили сапоги и одежду и даже успели сварить себе по чашке густой тофры, когда фея через десятников объявила общую побудку.

Несмотря на то что караванщики после вчерашнего не сумели до конца восстановить силы, на стоянке решено было не задерживаться. Услышав сигнал к сбору, я вздохнул с облегчением – уже некоторое время мне казалось, что подземный грохот приближается.

Перед выступлением фея собрала всех в круг.

– Хиллсдунские твари близко. Они догонят нас не позднее завтрашнего утра. Мы не успеем покинуть границ горной страны. Впрочем, никакая граница их теперь не остановит. Нам придется принять бой. – Воины из охраны помрачнели. – Не всем. – Леди оглядела строй носильщиков и наемников. – Мне понадобится всего один доброволец. Остальные форсированным маршем двинутся с Ярвианном в Кирнею. Если мы не догоним вас к исходу завтрашнего дня, ты, Дрейго, позаботишься о том, чтобы груз не попал в лапы хиллсдунам. Ни при каких обстоятельствах, ты меня понял? – Десятник кивнул, не сдержав облегченного вздоха: отсылая с караваном, ведьма избавляла его от необходимости делать нелегкий выбор. Ильяланна продолжила: – Значит, осталось лишь избрать мне попутчика. Пусть каждый хорошенько подумает, ибо идти со мной опасней, чем остаться с караваном.

Сказав все это, леди отошла к Ярвианну и принялась вытаскивать из его заплечного мешка какие-то свертки.

Караванщики топтались на месте, бросая исподтишка друг на друга взгляды. Неожиданно вперед шагнул Тилло.

– Я отправлюсь с леди, – решительно обратился он к оказавшемуся поблизости Алкиту. – Пусть кто-нибудь возьмет мой мешок.

Караванщики тут же загомонили. Я слушал их краем уха, наблюдая за Ильяланной и ее братом. Общий настрой был пока непонятен, потом все как-то затихли.

– Мы решили, что пойдет Тилло, – сообщил, подходя ко мне, Дрейго, хотя с утра я счел за благо забыть о вчерашнем моем «командирстве».

Я испытующе оглядел дюжего носильщика. Тяжелая челюсть и решительный взгляд не показались мне убедительными. Видимо, десятник прочел сомнения на моем лице.

– Парень вчера дал слабину, теперь хочет показать себя. Пусть попробует!

Я был другого мнения: воспитательные эксперименты, когда речь идет о выживании, не по мне.

– Глупости. Тилло останется. С леди иду я.

Не дожидаясь, что он скажет, направился к присевшей в отдалении Ильяланне.

Если фея рассчитывала, что на этот раз у нее будет больший выбор спутников, то явно ошиблась. Не следовало сообщать караванщикам о крайней опасности предстоящей миссии. Хотелось верить, что она сделала это из благородных побуждений. Вообще, на фоне всего, что я в последнее время узнал о наших эльфийских нанимателях, если оставить в стороне мою не совсем честную вербовку, поступки леди Ильяланны выглядели вполне достойно. Все, кроме одного…

Момент показался мне подходящим, чтобы разрешить сомнения.

– Миледи… – Ильяланна оторвалась от разбора разложенных на коленях магических принадлежностей. – Мне нужно знать: тот парень, упавший с камней на Граде-ринге, его нельзя было спасти? – Спрашивая, я от всей души желал, чтобы фея сказала: «Нельзя».

– Отчего же, можно, – остудил меня ответ.

– Тогда почему?..

– Почему я велела добить его? – (Она так и сказала: «Я велела добить его», – просто и без малейшего сожаления). – Потому что иногда отнять жизнь милосерднее, чем оставить. Выжив, он до конца дней остался бы прикован к постели. Ты хотел бы такой жизни?

– Нет. – Я избегал встречаться с серым взглядом, испытывая стыд, даже не знаю, за кого больше: за себя – что из малодушия не помешал тогда убийству, или за эльфийку. – Но лишь боги вольны решать, когда и кому из нас следует умереть!

– Неужели? – В голосе феи прозвучала насмешка. – Зачем же тебе твой разум, если все отдавать на откуп богам?

Она была не права, но спорить не имело смысла.

– Боги решают лишь за тех, кто сам не способен ни на что решиться! – убежденно произнесла между тем фея. Она свернула разложенную на коленях скатку с травами и еще какими-то порошками и поднялась. – Раз уж ты вызвался сопровождать меня, идем.

Сначала мы двигались в сторону Кирнеи вместе с караваном. Потом ведьма приметила недалеко от горной тропы подходящий лужок – участок земли, поросший травой и фиалками.

– Остановимся здесь. Поставь палатку, – приказала она. Я без лишних разговоров опустил с плеч сверток с кожаным пологом, служившим палаткой эльфам. Пока вбивал в землю колья, караван скрылся за очередным горным горбом.

– Что теперь? – закончив растягивать полог, спросил я.

– Начинай копать лунки.

– Что-о-о?

– Вот так. – Леди достала из заплечных ножен меч и вырезала его концом небольшую ямку в земле, отвалив в сторону кусок дерна. – Начнешь отсюда, – она показала на самый край зеленой прогалины, – и будешь рыть до того конца луга через каждые два шага.

Я не стал вдаваться в дальнейшие расспросы. Ясно же, что у ведьмы имеется какой-то план, иначе она не отправилась бы навстречу хиллсдунам в компании всего с одним добровольцем. Прокопав первый ряд (вышло не так уж и много лунок, всего тридцать), я глянул вопросительно на эльфийку.

– Следующий, со смещением на шаг, – коротко бросила она.

Часа через полтора работы я изрыл маленькими ямками выбранный участок. Ильяланна все это время смешивала что-то в большой, позаимствованной у Ваги чаше. Когда я уже заканчивал работу, она пошла вдоль прокопанных рядов, бросая что-то в лунки. Я не очень удивился, увидев, что это – семена золотого леса. Не то чтобы у меня были какие-то догадки, просто затея с ямками изначально напомнила процесс посадки овощей на огороде. Закончив с посевом, ведьма вернулась к приготовленной в чаше смеси, добавила туда воды из бурдюка (его притащил я вместе с палаткой), потом подозвала меня.

– Мне нужна кровь воина, – сообщила она, доставая из-за пояса кинжал. Я на всякий случай обернулся, но никого, кроме меня, в переделах видимости не наблюдалось. Со вздохом протянул фее левую руку. Она ловко вскрыла вену пониже локтя и нацедила никак не меньше полпинты, забинтовала порез и отправилась поливать получившейся бурдой свои семена. Над каждой лункой произносила короткое заклинание, после чего я аккуратно накрывал семя куском дерна. Простенькая процедура оказалась более утомительной, чем вырезание углублений в земле, к концу луга я умудрился даже вспотеть.

– Что теперь? – Любопытство и беспокойство разбирали меня в равной мере.

– Теперь разведем костер.

Я огляделся в поисках дров, но с валежником в округе было негусто.

– Нарви побольше травы, – посоветовала Ильяланна. Когда я выполнил и это указание, она посыпала пахнущую свежим сеном кучу каким-то порошком из своего арсенала, и сочная трава загорелась не хуже сухого дерева. Вот только дым столбом потянулся в небо.