Паутина

Глава 22 Глубже

В темный час перед рассветом, дочь шамана прокралась на берег, и стащила в море свою маленькую лодку. Знакомый сигнал был дан прошлой ночью, странный узор камушков и ракушек, говоривший, что Дагмар опять необходимо встретиться с одним из существ, державших в своей власти то, что было ей дороже всего.

Ей не пришлось грести далеко за пределы бухты; пара тонких, перепончатых ладоней ухватилась за ее лодку. Дагмар едва хватило времени ахнуть от неожиданности, прежде чем вестник запрыгнул внутрь и уселся напротив. В содрогнувшейся лодке рядом с Дагмар оказался один из морских эльфов, которых не так давно поймали ее сети. Быстро придя в себя, она потянулась к лежавшему у ног рыбацкому ножу — тонкому клинку, длиннее ее локтя.

Но эльф оказался быстрее. Схватив ее за запястье, он резко усадил ее на место. “Мне это нравится не больше, чем тебе”, произнес он с холодным отвращением. “Но есть новости из Аскарлы. Слушай внимательно, чтобы мне не пришлось смотреть на тебя дольше, чем необходимо”.

“В нашу последнюю встречу, ты пообещал отомстить мне за то, что я тебя поймала!”

“Действуй я ради собственного удовольствия, я убил бы тебя в тот же день и с радостью”, ответил морской эльф. “Но силы Аскарлы велят иначе. Ты достаточно успешно выполняешь свою работу, и провал атаки на Хольгерстед не поставлен тебе в вину. В других вещах, однако, ты слишком прилежна. Заканчивай с келпи; их и так уже слишком много в этих водах. Я сам уклонился от одной — и человека, которого она топила — только чтобы угодить в другую рядышком”.

Краска исчезла с лица Дагмар. “Мы были так близко!” прошептала она. “В тот день, когда мы выловили тебя, если бы мы только сбросили сети чуть дальше в море, Хрольф возможно остался бы жив!” “Поздновато для сожалений”, ухмыльнулся эльф. Из сумки, сделанной из тюленьей кожи, он извлек небольшую вещицу. “Знак от твоей госпожи. Планы изменились; теперь тебе не нужно убить дроу и доставить ее тело в море. Но новый оборотень все еще жив, и твоя госпожа находит это крайне неприятным”.

Дагмар посмотрела на мрачный знак в ладони эльфа: окровавленный локон светло-желтых волос, доказательство, что ее сестра-близнец все еще жива.

Хотя все на Руатиме полагали, что Игрейн пропала в неожиданно нагрянувшем весеннем шторме, на самом деле двух сестер подстерегли Лусканские пираты. Жестокие северяне кинули для девушек жребий: Игрейн была избрана как заложница, Дагмар как шпион. У их родичей было мало шансов освободить девушку, поскольку Игрейн содержалась в месте за пределами досягаемости людей. Не было даже возможности, что Игрейн, пусть и в плену, найдет способ обрести достойную смерть. Дагмар показали гобелен вечных пыток, в котором были заключены духи убитых эльфов, и она знала, какая судьба ожидает Игрейн, если она не будет следовать приказам.

Взгляд Дагмар опустился на кинжал, все еще зажатый в ее кулаке, тот самый, что обрек ее нареченного мужа — Торфинна, будущего Первого Топора Руатима — на бесславный конец, которым она убила бы и Федора из Рашемена и Хольгерстеда, поддайся он ей в ту ночь. Были моменты, когда любой мужчина, даже величайший воин, оказывался уязвим для быстрого удара ножа, мгновения, когда ласкающие пальцы могут сосчитать до промежутка между третьим и четвертым ребром, вонзить клинок и протолкнуть его вглубь. И на это и на многое другое готова она была пойти, лишь бы покончить с пленом Игрейн.

Потом она взглянула на морского эльфа, сидевшего напротив нее. В отличии от большинства своих сородичей она знала, что морской народ не питает к ним какой-то особой вражды. Она была ошеломлена, узнав, что один из них участвует в заговоре против Руатима, и согласен обвинить эльфов в горестях острова. Более того, он работал с ней для достижения этой цели, даже после ее невольного нападения!

“Я знаю, почему должна предать своих. А что ты?”

Мужчина ответил злобной улыбкой. “Ты, как и все, легко обманываешься внешностью. Я эльф не больше чем ты!”

С этими загадочными словами он нырнул в море и пропал. Дагмар посидела еще некоторое время, и отправила лодку назад к берегу. Ее движения были неторопливы под тяжестью знания, что многие в ее народе скоро будут мертвы. По крайней мере, их смерти будут добыты в славной схватке, обеспечив им место в иной жизни северян.

Насчет себя Дагмар не питала иллюзий. Ее душа была в руках ее мучителей, с той же достоверностью как и для тех несчастных морских эльфов в далекой Аскарле, навечно заключенных в темницу из ткани и шелка. Но это больше не имело для нее значения. Все, что было важно для Дагмар, было отнято у нее, и чтобы вернуть принадлежащее ей она готова на все.

Неведомо для Дагмара и Ситтла, у их тайной встречи было два свидетеля. Лириэль и Федор бесшумно сидели поблизости; позаимствованную лодку укрывало заклинание призрачного корабля, изученное дроу в библиотеке Руатима.

“Убедился?”

Федор мрачно кивнул. “Ты была права во всем. Мы должны немедленно отправиться к Аумарку”.

Но, к его удивлению, дроу покачала головой. “Еще нет. Мы знаем, что Дагмар работает на врага, — но на кого? Лускан, почти несомненно, но я давно подозревала, что город действует не один. В этой интриге есть еще один слой, и нам нужно проникнуть в него, прежде чем мы поймем весь размах угрозы для Руатима. Я должна узнать об этой Аскарле, о которой говорил морской эльф — то есть, маленти”.

Лириэль мгновенно вспомнились слова нереиды: отростки келпи выращиваются в чудесном месте далеко под волнами. Возможно, пора принять приглашение сирены.

“Судя по тому, что я читала”, начала Лириэль, “воины Лускана не особо любят магию. Мне кажется наиболее вероятным, что все элементальные создания управляются из Аскарлы — включая нереид. Я прикажу рабыне доставить меня туда, разведаю их силы, попытаюсь раскрыть их планы, и вернусь с достаточными доказательствами, чтобы заставить этого идиота Аумарка прислушаться! Но мне придется идти одной”.

Федору подобная постановка вопроса совершенно не понравилось, и у них с дроу разгорелась долгая и жаркая дискуссия по этому поводу. Наконец Лириэль напомнила, что он, как Ведигар, должен ждать и быть готовым пойти на риск ради большего блага — даже когда это конфликтовало с его собственным чувством чести и долга.

“Не люблю, когда ты используешь мои собственные слова против меня”, проворчал Федор.

Дроу бросила ему лукавую усмешку, и они молча начали грести к берегу Интара. Нереида с превеликой радостью ответила на вопросы Лириэль. Аскарла, как она утверждала, была подземным городом, полным древних сокровищ и удивительной магии. Когда Лириэль спросила насчет морских эльфов, нереида энергично закивало. “Да, там их много, может сотня или больше. Армии Аскарлы берут их в рабство”.

Лириэль мимоходом задумалась, как отреагирует на эти новости Кзорш, — узнав, что его “друг” часть всего этого. “Предположим, я хочу попасть в Аскарлу”, сказала дроу. “Как ты можешь отвести меня туда?”

“Ты не можешь идти напрямую. Портал есть, но ни один смертный не может пройти. Мои силы позволяют мне взять тебя на мой родной план, а оттуда в Аскарлу”.

Что-то слова нереиды напомнили дроу. Они очень походили на сказанное недавно голосом из-за порога смерти. Взгляд Лириэль метнулся к башне, возвышавшейся над утесами Интара, и снова ее мысли возвратились к странному столкновению с охранявшей его банши.

Угрожая нереиде ее платком, она приказала ей вести себя тихо и не показываться на глаза как только они окажутся в Аскарле, и решила отправляться. Сначала, однако, она закуталась в пивафви. Невозможно было предугадать, с чем ей придется встретиться в подводной крепости. От внимания Лириэль не ускользнуло, что коварная нереида изо всех сил старалась подтолкнуть ее к этому визиту.

Лириэль много раз путешествовала сквозь магические порталы, но этот оказался особенным. В тот момент, как нереида взяла ее за руку, они ворвались в тоннель бурлящей энергии. Короткое, восхитительное мгновение Лириэль ощутила себя в бутылке искристого вина, которую тряхнули и резко откупорили.

Вся промокшая, она вышла из мраморного бассейна. Разноцветные рыбки сновали среди водяных цветов, изящный фонтан тихонько журчал в углу. Дроу вгляделась поглубже в воду. Там, едва заметно, виднелось лицо нереиды. Она резко потянула за краешек платка-души в качестве напоминания, и нереида мгновенно испарилась.

Дроу поправила пивафви, перелезла через невысокую мраморную стенку и осмотрела комнату — огромный, сверкающий зал с выгнутым потолком. Стены и пол были выложены мрамором, несколько бассейнов и фонтанов пели мелодичным шепотом. Основное место в комнате занимало возвышение, на котором стоял массивный трон из бледно-пурпурного хрусталя. Он сразу вызвал в ее памяти изображение трона Баэнре. Матрона Первого Дома Мензоберранзана восседала на покрытом изощренной резьбой черном троне, внутри которого извивались от муки души жертв Баэнре. Лириэль надеялась, что кто бы ни была сейчас правительницей этого места, все же не столь опасна как ее дражайшая тетушка Триэль, нынешняя матрона-мать.

Быстро обсушив себя заклинанием, поскольку невидимость едва ли поможет, если за ней будут оставаться мокрые следы, она как тень прошлась по комнатам гигантского дворца. Все строение было создано из мрамора и хрусталя, украшено древними, бесценными статуями и урнами с экзотическими растениями. За дворцом начинался город, строения которого соединяли заполненные воздухом переходы; ухаживали за всем этим рабы с пустыми глазами.

С каждым шагом Лириэль обретала все большую уверенность, что в этом потаенном городе живет истинный враг Руатима. Его неизвестная владычица обладала слишком большим богатством и властью. Ни одно подобное существо не удовлетворится положением в тени Лускана. Быстрыми, бесшумными шагами она обследовала заполненный магией зеленый зал, где выращивались келпи, склады, заполненные припасами, оружейные, хорошо оснащенные оружием. Наконец она направилась к более скромным строениям, рассудив, что в них будут обитать солдаты а также рабы, о которых упоминала нереида.

Рабство было хорошо знакомо Лириэль. В Мензоберранзане это был один из основополагающих фактов жизни. Рабы служили как расходный материал в армиях дроу, им поручали почти всю тяжелую работу. Во время первой встречи с Федором она узнала, что рашеми не обращают друг друга в рабство. Ему явно было противно даже упоминание о нем, но сама она никогда особо не задумывалась над такими вещами. Есть дроу, есть люди, есть огры, а есть рабы. Все очень просто. Но прежде Лириэль не думала о самих рабах, только о полезных функциях, которые они исполняют. Здесь, окруженная сотнями не обращающих внимания на окружающее, почти безжизненных существ, она не могла уже их не замечать.

Пробираясь по тесным, переполненным жилищам она заметила что все рабы — морские эльфы, люди, даже кое-кто из мерроу, видимо исполнявших роль охраны, содержались под жестким контролем. Некоторые сидели как живые мертвецы, с невыразительными лицами и тусклыми глазами, двигаясь только по команде стражей. Других, со сломленным духом, блеклым взглядом и поникшими плечами, удерживало только отчаяние. Оставалось, однако, и несколько таких, кто еще сопротивлялся власти Аскарлы.

Лириэль заметила, как пара мерроу волочет брыкающуюся морскую эльфийку по залу. Она проследовала за ними по длинному коридору, уставленному клетками. В одну из них мерроу кинули эльфийку, сообщив ей, что когда ее умения понадобятся, ее вызовут снова. Дроу осмотрела зал, отмечая наличие здесь самых здоровых пленников. Это были сильнейшие, те, которых можно будет уговорить противостоять их нынешним хозяевам, когда придет время. Неожиданно, она остановилась перед одной клеткой, пораженная и начинающая понимать.

Молодая женщина, расхаживавшая по крошечному пространству клетки, была точь-в-точь как Дагмар: такое же сильное, прекрасное лицо, удивительные бледно-золотые волосы. Теперь Лириэль поняла, почему руатанка стала предательницей.

Рождение двойни для дроу было событием нечастым, но иногда такое случалось. Связь между ними была невероятно сильна, нередко позволяя одному из них чувствовать мысли другого, и ощущать его боль. И соперничество между близнецами дроу бывало достаточно безжалостным, чтобы породить наиболее честолюбивых жриц Мензоберранзана. Редко оба близнеца доживали до взросления. Те, кому это удавалось, обычно сходились друг с другом в непрекращающейся, равной по силам схватке. Эти миниатюрные войны становились настолько разрушительными, что многие дроу предпочитали избегать подобных неудобств, уничтожая детей при рождении. Глядя на сестру Дагмар, однако, Лириэль задумалась, насколько сильна может оказаться такая связь в культурах, подобных руатанской, где детей лелеяли, где клан и родство ценились превыше всего остального.

Дроу резко повернулась и отправилась назад во дворец. Она еще не встречала повелительницу этого места, а это необходимо сделать, прежде чем она сможет понять истинную силу Аскарлы.

Лириэль вернулась в зал совета. За ним находилось несколько комнат, по роскоши которых она предположила, что принадлежат они таинственной “госпоже”, о которой говорил маленти.

Одну из них заполняло множество устройств для дальновидения: небольшие бассейны, чаши, хрустальные шары, зачарованные драгоценные камни. Сам воздух потрескивал от магии, и дроу торопливо перебралась в комнату за ней. Там она остановилась, еще больше ошеломленная увиденным, чем обнаружением сестры Дагмар. На большом станке натянулся почти завершенный гобелен, изображавший деревню у побережья — в таком виде, в котором ее могли бы оставить после нескольких дней развлечений создания Бездны. Мертвые воины-люди, сваленные в кучи; морские эльфы, насаженные на кол под сверкающим солнцем. Знакомые эльфы. Лириэль знала их лица, пусть и видела их только в смерти.

Взявшись за священный символ, дроу прошептала слова заклинания, однажды отыскавшего души морских эльфов. Сейчас никакого серого тумана не появилось, Лириэль была совсем неподалеку от цели. Она прикоснулась пальцами к вытканному изображению эльфа, ощутила смесь отчаяния и надежды, с которой плененный дух ответил на ее появление.

Отведя ладонь, Лириэль растеряно уставилась на гобелен. Подобная вещь требует могущественной магии; это работа существа сильного и злобного.

Собственные слова зазвенели у нее в ушах — опрометчивое обещание освободить пойманные души. Любая попытка, любое вмешательство в магию гобелена наверняка оповестит силы Аскарлы о ее присутствии.

Приветствую, Лириэль из Дома Баэнре.

Слова прозвучали в мыслях Лириэль так же четко, словно их выгравировал там палец Лолт. Дроу молниеносно повернулась, и ее янтарные глаза распахнулись шире.

Иллитид, одно из самых могущественных и устрашающих созданий Подземья, бесшумно скользил к ней. Лириэль не нужно было спрашивать, чтобы понять, как он обнаружил ее. Для иллитида чтение мыслей давалось с той же легкостью, с которой глаза дроу различали тепловые узоры.

Я Вестресс, Правительница-регент Аскарлы. Мы давно желали встретиться с тобой.

Лириэль откинула назад плащ, становясь с опасным существом лицом к лицу. “Откуда ты узнала обо мне?”

Нам понадобился маг, обладающий значительными познаниями в магических порталах. Ты доказала свое мастерство, продолжила иллитид. Нелегко переместить целый корабль!

“Это не моя заслуга. Такова была воля Лолт”, ответила Лириэль честно. Она не видела смысла хитрить: иллитид все равно прочтет ее мысль.

Вот как? Ты воистину жрица Паучьей Королевы? намек на веселье — и быстрые расчеты — появился в странно женственном голосе. Ситуация может оказаться еще забавней, чем мы надеялись.

“Что тебе нужно от меня?” потребовала дроу, хотя уже начинала понимать, что планирует иллитид.

Вестресс развернула свои замыслы детально. Лириэль слушала, тщательно поддерживая пустоту в своем разуме, взывая к самодисциплине и концентрации, к которым приучили ее три десятилетия изучения магии, чтобы сфокусировать мысли исключительно на объяснениях иллитида. Момент сомнений, единственная проскочившая мысль о сопротивлении, и все потеряно.

Наконец дроу кивнула. “Я сделаю все, как ты хочешь. Банши будет побеждена, портал открыт для армий Аскарлы”.

В качестве оплаты, мы предлагаем силу, которую ты ищешь, вкрадчиво произнесла иллитид. Все магические сокровища Аскарлы будут открыты тебе: заклинания и артефакты великого эльфийского народа, чудеса, встречающиеся только в легендах. Гобелен, так заинтересовавший тебя, будет твоим. И подумай еще об одной награде: завоеванным Руатимом надо будет руководить, так, чтобы соблюдались интересы Общества Кракена. Мы согласны с твоим выбором человеческих мужчин для управления островом. Прикажи своему рыцарю разобраться с другими вождями, и объявить себя правителем. Он станет полезнейшей марионеткой, — а у тебя появится королевство, не уступающее выгнавшим тебя из Подземья матронам, и больше магической мощи, чем у предавшего тебя отца. Со временем, твоих сил станет достаточно чтобы отомстить и вернуть себе место Внизу. Все это мы предлагаем тебе.

“Я подумаю”, пораженным шепотом выдавила Лириэль. Она повернулась и оставила комнату, прежде чем опасно чувствительная иллитид выловит больше ее мыслей.

Уже не заботясь о маскировке, дроу вбежала в зал совета, и кинулась в бассейн. Она призвала нереиду, и очутилась в безопасности шипящего тоннеля, унесшего ее далеко за пределы этого места.

Вскоре Лириэль уже в одиночестве сидела на скалистом берегу у Интара, в сотнях миль от чудес и ужасов Аскарлы. И все же она не могла избежать мыслей о том, как искушала ее иллитид, о соблазнах, тем более жгучих, что сотканы они из ее собственных невысказанных желаний.

Ранним утром следующего дня, Лириэль нашла в бухте Дагмар, работавшую с несколькими другими над починкой порванной сети. Она отвела девушку в сторонку. Прогуливаясь по пустынному берегу, Лириэль рассказала ей о том, что видела вдвоем с Федором, и сама узнала в Аскарле.

“Ты видела Игрейн. Значит, ты понимаешь, почему я все это сделала”, прошептала Дагмар. “Тем не менее, за предательство я наверняка буду казнена. И я приветствовала бы удар, даже нанеси его твоя рука!”

“Не искушай меня”, холодно ответила Лириэль. “Уж поверь, мне постоянно приходится напоминать себе, что для нас ты полезней живая, чем мертвая. Ты отправишься к Аумарку, и расскажешь ему все, что знаешь о будущей войне”.

Дагмар стояла, с замешательством во взгляде. Лириэль подумала, что знает, почему.

“Твоя сестра мертва”, произнесла она резко.

Это была ложь, и жестокая, но Лириэль отчаянно стремилась освободить Дагмар от ее верности к угодившей в плен сестре. Пораженное выражение на лице северянки убедило Лириэль, что слова ее попали в цель. Однако дроу оказалась совершенно неготовой к тому, что за этим последовало.

Дагмар откинула голову, и дико расхохоталась. Лживая маска слетела с прекрасного лица, и в ее голубых глазах Лириэль увидела пылающую, звериную радость.

“Наконец-то я сама по себе!” взорвалась девушка. “Игрейн мертва, теперь я верну магию хамфариггенов на Руатим!”

Когда первоначальный шок угас, дроу медленно кивнула. В словах Дагмар была собственная жуткая логика, поскольку она, безусловно, понимала, что Игрейн никогда бы не вернулась живой на Руатим. Коварную северянку действительно крепко держали на крючке похитители сестры — не угрозой ее смерти, но продолжающимся существованием Игрейн! Для дроу Мензоберранзана все выглядело вполне разумно. Оставались только мелкие подробности, которых Лириэль пока не поняла.

“Игрейн умерла бы рано или поздно”, спокойно заметила дроу. “Ты не могла подождать своего часа?”

Дагмар пожала плечами. “Если бы я была уверена, что добродетельная дура скоро будет подавать мед в залах Темпуса, могла бы и подождать. Но мне показали гобелен, магическое полотно, в котором духи мертвых могут содержаться вечно. В случае моего неподчинения, дух Игрейн вплели бы в него. Может этого и хватит, чтобы передать мне ее силу, может нет. Я не желаю рисковать”.

“Множество руатан погибли”, воскликнула Лириэль. “Неужели смерть сестры так важна для тебя? Что ты с этого получишь, кроме своры отпрысков-оборотней?” Дагмар странно улыбнулась дроу. “Так думают у нас; от тебя я ожидала иного. Для людей Руатима, ценность женщины измеряется положением ее мужа и сыновьями, которых она принесла ему. Я стала бы знаменитой сама!”

Лириэль уставилась на северянку, на миг лишившись речи от явственно написанных на ее лице амбиций — таких же, как ее собственные. Дроу почувствовала, будто смотрится в бледное зеркало.

“Что за власть была тебе обещана?” тихо спросила она. “После завоевания Руатима, кому-то придется править”, откровенно ответила молодая женщина. “Погибшие воины, униженные женщины, разрушенная гордость. Руатане примут любого, давшего им хоть видимость надежды, вернувшего им честь. А кто подойдет лучше, чем та, что оживила древнюю магию хамфариггенов? И это сделаю я, а не сын, которого породит в моем теле какой-нибудь воин!”

“Раз так, что тебе понадобилось от Федора?” потребовала Лириэль, хорошо помня, как Дагмар пыталась соблазнить ее друга.

Опять эта странная, полная холода улыбка. “Если бы он лег со мной, той же ночью он был бы мертв, и завоевание Руатима прошло куда легче”.

Лириэль кивнула. Все укладывалось в общую картину. И сама смесь изощренных интриг и ледяного расчета была ей очень хорошо знакома. Как знакомым было и стремление к власти, неодолимое настолько, что любые средства для достижения цели представлялись подходящими. Между ней и Дагмар было странное родство, которое Лириэль не могла не заметить. “Почему ты говоришь все это мне?” Даже для собственных ушей ее слова звенели отчаянным отрицанием.

Тихий, понимающий смех Дагмар. “Есть ли кто-нибудь из живущих, кто не хочет быть понятым? Я говорю тебе, поскольку на этом острове ты одна можешь понять вещи, которых я желаю, и на которые я готова пойти”. Дроу молча приняла объяснение. При всем желании, она не в силах была опровергнуть его.

“И потом, кому ты расскажешь?” продолжила Дагмар звонким от удовольствия голосом, потянув с пояса длинный нож. “Даже если ты переживешь день, кому ты поведаешь эту историю? Федору?” осведомилась она насмешливо, и что-то в ее голосе приковало Лириэль к месту, заставив черные пальцы со всей силы сжать рукоять кинжала. “О, у него конечно были свои сомнения, но он позабыл о них достаточно быстро”, ядовито говорила Дагмар. “Ты видать пренебрегала бедняжкой, он попал ко мне в таком печальном состоянии! Я утешила его с радостью. В конце концов, он был красивым мужчиной”.

Жестокий смысл проставленного ей ударения не прошел мимо Лириэль, и кровь отхлынула от лица дроу. “Он мертв”, пробормотала она без всякой интонации. Горе придет позже; она чувствовала себя оледенелой до глубины души.

“Отсроченное удовольствие”, ухмыльнулась Дагмар. “И теперь, когда он мертв, ни один воин Руатима не выслушает ни единого слова, которое ты скажешь против меня!”

“Зато выслушают меня!” прогремел глубокий голос за их спинами.

Обе женщины развернулись в его сторону с одинаковым испугом на лицах. Так погрузившись в беседу, ни одна из них не услышала приближения рыжебородого моряка. Ибн стоял от них в нескольких шагах, скрестив могучие руки на груди; маленькие сердитые облачка дыма вырывались из его трубки.

Но Ибн, как и другие мужчины Руатима, не был знаком с женщинами, подобными Дагмар. Она метнулась к нему, целя в сердце длинным кинжалом.

Лириэль перехватила взметнувшуюся косу, уперлась пятками и рванула. Голова Дагмар отдернулась назад, прерывая ее бросок на Ибна. Прежде, чем с ее губ успело сорваться ошеломленное проклятие, Лириэль развернулась на одной ноге, поднимая другую для удара, и заехала Дагмар по почкам, вырвав у той вопль боли.

Дроу пнула ее еще, на сей раз по ногам; колени северянки подкосились, заставив ее опуститься. Тремя быстрыми шагами Лириэль обогнула противницу, взглянув ей в лицо. Стоя на коленях, гораздо более высокая Дагмар была немногим ниже уровня глаз дроу, и Лириэль какое-то время удерживала ее остекленелый от боли взгляд. Затем, сжав кулак, она ударила ее в висок. Дагмар зашаталась, но не упала, в немалой степени потому, что Лириэль все еще держала ее косу. Удерживая северянку на весу за ее собственные волосы, дроу хладнокровно нанесла еще один удар, потом третий. Наконец глаза Дагмар закатились.

Вся сила ее самоконтроля понадобилась Лириэль чтобы не превратить красивое лицо в кровавую маску. Она швырнула потерявшую сознание женщину наземь и повернулась к Ибну, готовая, если понадобится, сражаться вновь.

Но Ибн лишь кивнул, и спокойно вынул трубку изо рта. “Тебе стоило убить ее”, прокомментировал он.

“Я хотела”, ответила Лириэль с яростной искренностью. “Федор бы умер еще раз, услышь он, но это было так приятно!”

“Легко могу представить”, согласился Ибн, с хмурой гримасой глядя на распростертую у его ног женщину. “Давно пора этой мерзавке — эльфолюбке, получить по заслугам”.

Лириэль отступила на шаг. “Я что-то пропустила, не так ли?” осведомилась она, совсем не уверенная, стоит ли ей считать Ибна врагом или союзником.

“Не меньше, чем я”, неохотно признал он. “Похоже, пора нам разобраться во всем, и сыграть в открытую”.

Дроу отреагировала осторожным кивком.

“По мне, так все беды Руатима идут из моря”, начал Ибн. “Я приглядывал за морскими эльфами, и за тобой, раз ты с ними водилась. Пытался предупредить Хрольфа, но разве ж он слушал? Так я ждал с того дня, как мы сошли на берег. Ничуть не удивился, когда рыбаки выловили тех двух. Но одного из них я увидел еще раз, вместе с Дагмар. Я следовал за мерзавкой с тех пор — даже до Хольгерстеда, хоть тамошним это не сильно помогло”.

“Так вот почему ты отправился в Хольгерстед”, задумчиво проговорила дроу. “Удивительно, как ты не заподозрил, что она отравила мед”.

Ибн сердито взглянул на дроу. “Не начинай опять!” Затем его лицо чуть смягчилось. “Она врала насчет твоего друга. Молодой Первый Топор был жив и здоров когда я оставил деревню”. Сердце Лириэль наполнилось радостью, а на лице, словно нежданный рассвет, вспыхнула улыбка. Импульсивно она обхватила моряка руками в мимолетном объятии. Отскочив, прежде чем он пришел в себя от шока, она пустилась в пляс.

“Эй, эй”, запротестовал Ибн. “Вот это уже лишнее. Эльфов я сейчас люблю ничуть не больше, чем прежде. И кончай носиться вокруг как пчела, упившаяся сидра, нас ждут дела!”

Вместе они разыскали Федора, поскольку только воин вправе созвать Тинг. Когда вся деревня собралась, Ибн рассказал совету о виденной им встрече Дагмар и длинноволосого морского эльфа, и полностью обличающем ее разговоре с дроу. По настоянию Федора, слово дали Лириэль. Она напомнила им о трех кораблях, напавших на Эльфийку, и показала кольцо, снятое с отрубленной руки командовавшего нападением — кольцо одного из пяти Старших Капитанов Лускана. Аумарк осмотрел кольцо, и признал его подлинность, и даже, по описанию дроу, смог установить имя: Ретнор, честолюбивый чернобородый гигант, любивший Руатим еще меньше чем его сородичи.

После мига ошеломленной тишины, люди начали планировать отражение близящейся атаки. Лириэль довольствовалась ролью слушательницы, зная, что руатанцам привычна война, и они сумеют справиться с угрозой Лускана. Для гордых северян, именно Лускан был истинным врагом, а морские создания всего лишь инструментами. Нужно лишь одолеть лусканский флот в морском бою, полагали они, и все остальное уладится само собой.

Лириэль считала иначе, поскольку сама пообещала открыть врата, которые позволят войскам Аскарлы вторгнуться на остров — а ей освободить рабов, удерживаемых в плену в подземной крепости. Она не искала помощи Федора, не смея подвергать его силам, к которым ей придется обратиться прежде, чем открыть портал.

Так дроу оставила воинов разрабатывать свои планы, и направилась в бухту. Снова она позвала Кзорша. Когда морской эльф явился, она описала ему погребенный под водой город, и силы, которыми он располагает.

“Значит, Аскарла в самом деле существует, и мерроу базируются там”, прошептал рейнджер. “Ты права; эту опасность необходимо уничтожить. Я соберу как можно больше наших воинов, — и если получится, добровольцев среди тритонов, — и немедленно двинусь к Пурпурным Скалам”.

“По крайней мере, именно так ты и передашь по Сети”, согласилась Лириэль. “Пусть в Аскарле готовятся к нападению извне, с моря. На самом деле ты соберешь свой отряд у берега Интара, и будешь ждать моего сигнала. Я пошлю тебя сквозь портал прямо в город. Но будь осторожен: одно слово, оброненное Ситтлу, и все пропало”. Кзорш все еще сомневался. “Может, ты неправильно поняла, что он говорил той женщине?”

Дроу зашипела в отчаянии. “Если ты отказываешься прислушаться к голосу разума: держи план в секрете, и я обещаю, что ты получишь свое магическое обучение!” Короткая вспышка радости в глазах эльфа сменилась печальной улыбкой. “Всю жизнь я мечтал услышать эти слова. И все же я отдал бы этот шанс с радостью, ради того чтобы ты ошиблась. Ситтл мой друг, и его доверие для меня важнее магии”.

Лириэль отвернулась, больно уязвленная сожалением в словах эльфа, и его согласием расстаться с мечтой ради того, чтобы не предать собственные ценности. Несмотря на все, случившееся с дроу и с теми, кого она любила, она знала, что сама не поступила бы так же.

“Делай как я говорю и готовься к своему бою”, резко бросила она и уже направляясь прочь добавила шепотом, слишком слабым даже для ушей эльфа, “и предоставь мне мой”.

Прежде чем встретиться со смертоносным противником, — и еще более опасным союзником — Лириэль надо было еще кое-что сделать. Она прекратила носить Ветроход с той ночи у подножия Дитя Иггсдрасиля, поскольку задача артефакта была выполнена, даже если само их путешествие еще не закончилось. Единственным украшением в эти дни ей служил ее жреческий амулет Лолт. Даже подаренный ей Федором кулон, паук заключенный в янтаре, она не надевала, не желая провоцировать ревнивую богиню даже таким ничтожным соперничеством.

Но теперь она вернулась домой к Ульфу, еще раз наполнить амулет магией. Она попросила семью шамана не беспокоить ее уединения, но это была, пожалуй, излишняя предосторожность. Новости о предательстве Дагмар и о том, что девушка взята под стражу, сдавили всех домашних Ульфа тяжелым весом стыда, горя и беспомощной злости. Умолк даже острый язык Санджи, узнавшей что Игрейн — любимая дочь, считавшаяся умершей — в плену у врагов, а тихая и послушная Дагмар таила столь разрушительные замыслы.

В одиночестве чердака, Лириэль достала Ветроход из тайника и открыла книгу рунного чародейства на заклинании, которое она прежде использовала, когда запечатывала в амулет магию Подземья. Ей потребовалось несколько часов на повторное изучение труднейшего заклинания и внесение в него дополнительных изменений, которые позволят сохранить, пусть на время, совершенно отличный род магии. Когда, наконец, все было готово, Лириэль достала из ножен крохотный резец. Читая слова заклинания, она осторожно капнула в ножны немного джуилда — огненного вина, использовавшегося в ритуалах вызова боевой ярости берсерками Рашемена.

Однажды она уже подумывала воспользоваться этим способом. Пытаясь спасти Федора от убийственного безумия, Лириэль собиралась опустошить Ветроход, и вместо магии Подземья поместить его берсерковую ярость. Но они были атакованы прежде, чем она успела приступить к заклинанию. Когда Федор отправился от ран и узнал, что она чуть не сделала, он заставил дроу поклясться, что она никогда не пожертвует ради него своим родовым наследием. Так оно и осталось.

До этой поры. Теперь Лириэль нашла ответ на свои поиски у Дитя Иггсдрасиля, и больше не нуждалась в Ветроходе для использования врожденной магии дроу. Она в распоряжении Лириэль на всю ее жизнь. Но дроу не осмеливалась отправляться в предстоящую схватку с властью над берсерковой мощью Федора из боязни потерять ее. Заклинание и ритуал заняли большую часть ночи, но в конце концов Лириэль взяла в руки заново зачарованный Ветроход, успокоенная пульсирующим в древнем золоте плененным могуществом. Убрав амулет назад в тайник, — она не могла передать его Федору, чтобы не предупредить его о своих намерениях — и тихо выскользнула из спящего дома.

Дроу прошла по берегу и вскарабкалась на отвесный утес к руинам Интара. Древний замок возвышался над головой, таинственный и устрашающий. Пока Лириэль пробиралась сквозь руины, она повторяла слова жреческой молитвы, одного из самых могущественных и смертельно опасных заклинаний в арсенале жрицы. На такую молитву редко давался ответ, немногие дроу были настолько сильны, чтобы выдержать его. Это был тоже портал, особого рода, открывавший жрицу навстречу чистой силе Лолт.

Это было предложение ее тела и разума как аватара Паучьей Королевы.

Мера была отчаянная, но Лириэль не видела иного выхода. Ей доводилось уже встречаться с банши, и она понимала, что лишь две вещи могут одолеть неупокоенного духа: магия, рассеивающая зло, или зло, чья власть превышает силу нежити. Будучи жрицей Лолт, она не смела разрушать зло; все, что ей оставалось — пропустить его через себя.

Так юная дроу опустилась еще глубже к источнику ее темнейшей силы. Паучья Королева благосклонно отнеслась к молитве молодой жрицы, богиня желала заполучить дух древней дроу, которая, превратившись в банши, ускользала от судьбы много веков. Через Лириэль, Лолт вырвет банши из портала, отправив ее навстречу давно заждавшейся награде в Бездне, и портал наконец откроется.

Однако пока мрачное могущество Лолт сгустившись собиралось в ней, Лириэль познала не триумф, но глубокое, пронизывающее ощущение потери.