Паутина

4

Количество расположенных на берегу припасов, оборудования и материалов не могло не впечатлять. Все мы работали пять дней с восхода до заката, чтобы это туда доставить, но наконец перевозка закончилась.

Попрощавшись с капитаном и командой «Сюзанны Дингли», мы провожали ее взглядом, пока она осторожно миновала риф и, дав два прощальных гудка, повернула на северо-запад. Вскоре, постепенно уменьшаясь, она исчезла вдали, чтобы вернуться – мы на это надеялись – только через полгода с новыми припасами. А до той поры мы были полными хозяевами острова.

Удивительно, насколько ощутимо стало чувство ответственности за собственную судьбу. Пока судно стояло на якоре в лагуне, у нас сохранялась связь с внешним миром, но как только оно скрылось за горизонтом, возникло чувство одиночества и изолированности. Все, даже дети, чувствовали это. Мы ловили себя на том, что внимательно, как бы заново, приглядываемся друг к другу, лишь теперь осознав полностью наше новое положение.

А у меня еще появилось ощущение, что остров начал источать упорство, даже враждебность. Я поймал себя на мысли, что всерьез пытаюсь понять – не является ли тому причиной мое знание его истории, которое теперь воздействовало на подсознание, пробуждая там страх перед его проклятьем…

Это было, конечно, смешно. Чтобы проклятие подействовало, надо верить в его силу, а в это я безусловно не верил. А все же сохранялось ощущение, что остров смотрит недобро, выжидающе…

Кто знает, может быть, и у других возникало сходное чувство, но после отплытия корабля настроение у всех было подавленное, и Чарлз решил поднять его.

Они с Уолтером уже выбрали место для поселка, начертили планы и начали размечать колышками места будущих домиков. Теперь Чарлз собрал нас всех вместе, повел туда и рассказал подробно о будущем устройстве поселка.

Его уверенность заразила всех. Прошло немного времени, и каждый уже видел свой будущий дом выстроенным, поселок – готовым, и тут все принялись задавать вопросы. Уже через полчаса тяжелые мысли забылись, настроение заметно улучшилось. Мы вернулись в наш временный лагерь к кухне миссис Бринкли, чувствуя, что способны на многое.

Пока мы обедали, Уолтер составил два сообщения, чтобы передать их по радио в Уияньи – промежуточную станцию нашей связи с большим миром. Первое было адресовано лорду Фоксфилду. Там говорилось об успешном завершении выгрузки. Второе сообщение предназначалось для публикации и передачи родственникам и друзьям – что все мы в добром здравии и в бодром расположении духа.

Прочитав вслух и получив одобрение, он передал тексты Генри Слейту, который отправился с ними к передатчику. Через пару минут Генри вернулся озабоченным. Он склонился к Уолтеру и что-то прошептал ему на ухо, после чего Уолтер поднялся и пошел с ним. Выскользнув из-за стола, я последовал за ними туда, где среди штабелей ящиков временно расположилась наша радиостанция. Я нагнал их уже на месте, они стояли спиной ко мне, что-то рассматривая в свете фонарика. Из-за плеча я мог разглядеть, что на месте, где раньше на складном столике стоял передатчик, теперь находился большой деревянный контейнер. Он раздавил своим весом и столик, и передатчик.

Нам втроем с трудом удалось передвинуть этот контейнер.

Беглого взгляда на аппаратуру было достаточно, чтобы понять, что она уже никогда не заработает. Мы все перевели взгляд наверх, на зияющий в штабеле прогал@ прямо над нами. Ясно было, что контейнер упал именно оттуда.

– Сам он упасть не мог, – сказал Уолтер и рукой проверил, крепко ли стоит штабель – тот не шелохнулся. – Никак не мог, – повторил он с растущим беспокойством в голосе.

Мы поглядели друг на друга. Уолтер недоуменно покачал головой.

– Кто же?… Чтобы столкнуть контейнер, потребовались бы усилия двух, а то и трех взрослых мужчин… – он снова покачал головой. – Лучше пока ничего не будем говорить остальным. Пусть думают, что мы отправили сообщения. Я скажу о происшедшем позже.

На следующий день работа пошла полным ходом. Чарлз распаковал и отрегулировал бульдозер, на котором отправился расчищать место для будущего поселка. Том Коннинг на тракторе с прицепом начал перевозить туда строительные материалы. Генри Слейт протянул световую проводку, развесил лампочки по всему лагерю и расконсервировал движок. Миссис Бринкли отобрала себе людей на кухню и задала всем работу. Джейми Макингоу отправился на разведку трассы будущего водопровода. Джо Шатлшо с группой помощников принялся сортировать части сборных домиков и готовить их к перевозке. Джереми Брэндон собрал и подготовил к работе бетономешалку.

Все, включая детей, нашли себе работу по силам.

Так продолжалось шесть дней, за которые мы зверски вымотались. Но зато нам было уже чем похвалиться. Все были в общем довольны тем, как идут дела, и чувствовали, что заслужили день отдыха, объявленный Уолтером.

Встал вопрос, как его провести. У Тома Коннинга не было на этот счет сомнений.

– Пора наконец посмотреть как следует, куда мы попали. Предлагаю забраться на гору, оттуда, думаю, удастся рассмотреть весь остров. Есть желающие присоединиться ко мне?

Алисия Харди и четверо самых молодых колонистов сразу же приняли приглашение. Сын Джо Шатлшо Эндрю тоже поднял руку, но отец опустил ее за него. Мальчик бурно запротестовал.

– Отпусти его, Джо. Он нам не помешает, – сказал Том.

Я посмотрел на Камиллу.

– А вы? Я думал, вам давно не терпится разглядеть остров поближе.

– После недели таких трудов я не собираюсь тратить свой день отдыха на сомнительное удовольствие прорубаться сквозь заросли по заброшенным тропинкам. Я их видела. Сомневаюсь, что за весь день удастся одолеть больше половины пути. Кроме того, невозможно ничего разглядеть, когда все внимание отнимает бесконечная рубка сплетенных воедино лиан, кустов и прочего подлеска. Предлагаю провести это время с большим комфортом. Если Уолтер даст мне лодку, можно обогнуть остров и кое-где высадиться по пути.

Лодку ей дали. Уолтер тоже склонялся к тому, чтобы присоединиться к нам, но Чарлз убедил его остаться, чтобы вместе поработать над корректировкой планов.

На следующее утро, проводив в путь ощетинившуюся мачете группу разведчиков, мы спустили лодку на воду и тоже отправились в путешествие.

Нас было пятеро: Камилла, Дженнифер Дидз, Дэвид Кэмп, Джейми Макингоу и я. Так как западное побережье нам отчасти было уже знакомо по наблюдениям с палубы «Сюзанны Дингли» – она подходила к острову как раз с запада, – то мы решили двигаться в южном направлении, обогнуть южную оконечность и проплыть немного вдоль восточного побережья.

В пути случилась непредвиденная задержка. Оказалось, что рифовый барьер не шел кольцом вокруг острова, а смыкался с его южной оконечностью.

Поэтому мы очутились в тупике, и пришлось более полумили плыть обратно вдоль рифа, прежде чем удалось отыскать удобный проход в открытое море. К счастью, погода была спокойная.

Мы снова повернули к востоку, держась на приличном расстоянии от рифа.

Сразу за гребнем южного мыса береговая линия совершенно изменилась.

Ослепительно-белые пляжи сменились низкими базальтовыми скалами, местами поднимающимися прямо из воды, иногда отделенными от нее узкими полосками сероватого песка, а порой рассеченные длинными осыпями крупных камней, вдающимися в океан. Неровной стеной скалы тянулись в северном направлении, то вздымаясь на шестьдесят футов, то не превышая двадцати пяти, но, насколько мы могли видеть, – без перерыва. Их мрачный, недобрый вид усугубляло полное отсутствие движения – только волны бились об их подножия.

– Все-таки, почему здесь так мало птиц?… – недоумевала Камилла.

– Не дай Бог потерпеть кораблекрушение у такого берега, – заметил Дэвид.

Лодка потихоньку двигалась дальше, а мы примолкли и присмирели.

Потом я заметил кое-что еще. На вершине скалистого плато растительность подступала к самому обрыву. Кусты и верхушки ближних деревьев можно было ясно различить, но контуры растущих сразу за ними расплывались, а вдали вся верхняя линия обрыва была окаймлена призрачно-белой полосой.

– Что бы это могло быть? – спросил я.

Камилла недоуменно пожала плечами.

– Может, какая-то болезнь? – предположила она.

В разговор вступила Дженнифер Дидз: – Кажется, Уолтер упоминал о тумане, замеченном им с воздуха в восточной части острова.

– Может, сверху эта штука действительно походила на туман, – добавил Джейми Макингоу. – Но это не туман.

Ему никто не возразил. Легкий бриз развеял бы туман, а белесая пелена выглядела слишком неподвижной. Камилла достала полевой бинокль и некоторое время пристально изучала вершины скал, стараясь, насколько было возможно с покачивающейся лодки, разобраться в природе странного явления. Наконец она опустила бинокль: – Не знаю. По-моему, пелена совсем не движется. Скорее всего, это какая-то болезнь. Можно ли подплыть ближе к берегу?

Джейми осторожно направил лодку в сторону скал, но и с более близкого расстояния яснее стало только, что пелена сделалась плотнее, чем вначале.

Теперь в бинокль можно было разглядеть в ее гуще вспыхивающие тут и там радужные искорки.

– Я должна раздобыть образец этой штуки и исследовать его, – сказала Камилла.

– Тут надо быть альпинистом, – заметил Дэвид, глядя на проплывающие мимо скалы.

– Должны же эти скалы где-нибудь прерываться. Джейми, когда мы увидим какую-нибудь расселину, я попрошу вас пристать к берегу, – обратилась Камилла к Макингоу.

Мы продолжали двигаться дальше. Примерно через полмили мы увидели заливчик ярдов шестидесяти в ширину. Скалы здесь были не выше тридцати пяти футов. Посреди залива их рассекала расщелина, по дну которой протекал небольшой ручей. По отвесным стенам расщелины забраться наверх было бы не легче, чем по скалам, обрывающимся в воду, но ручей нанес с собой песка и почвы, образовав в бухте узкую полоску пляжа, не затопляемого во время прилива. Там сбились вместе несколько кустов и невысокие деревца. Их вершины скрывала пелена таинственно застывшего тумана.

– Тут нам удастся добыть образец, – сказала Камилла. – Джейми, здесь можно высадиться?

Джейми оглядел серую песчаную полоску, окаймляющую берег заливчика.

Неодобрительно что-то проворчал, но повернул лодку, сбавил ход и осторожно стал подходить к берегу. Дэвид лег на нос, свесился над водой и стал пристально вглядываться в прозрачную толщу, загородив глаза козырьком ладони.

– Дно песчаное, – сообщил он. – Выглядит ровным.

Джейми еще сбавил ход и, держась за рукоятку мотора, был готов в любую секунду дать задний ход. Но этого не понадобилось. Дэвид продолжал сообщать, что дно ровное и песчаное до самого берега. Здесь оно полого поднималось. Мотор под рукой Джейми взревел в последний раз и замолк, когда нос лодки заскрипел по песку.

Тишина накрыла нас толстым одеялом. Она была настолько зловещей и неестественной, что все мы несколько мгновений даже не смели шелохнуться.

Мы сидели, глядя на мрачные скалы и серый песок пляжа, расстилающийся без единой отметины, если не считать полдюжины коричневых пятен, напоминающих кучки выброшенных на берег водорослей.

– Неприветливое место, – сказал Дэвид.

– Как последний тупик на краю света, – сказала Дженнифер и удивленно воскликнула, указывая на ближайшую кучку водорослей: – Смотрите! Она движется!

Мы все повернули в ту сторону. Коричневое пятно имело расплывчатые очертания, будто что-то разлили на песке. В самой широкой части оно достигало двух футов, а в длину – трех. Пятно определенно перемещалось.

Медленно скользило вдоль берега по направлению к нам. С такого расстояния нельзя было различить никаких деталей. Пятно напоминало увеличенную стеклом микроскопа амебу, перетекающую с одного песчаного бугорка на другой.

– Что это такое? Мне это совсем не нравится, – встревожилась Дженнифер.

Дэвид рассмеялся. Он выпрыгнул из лодки и зашлепал по мелководью к берегу. И сразу же коричневое пятно задвигалось скорее, торопясь к нему навстречу почти со скоростью пешехода, вытягиваясь в длину при движении.

Дэвид приостановился, наблюдая за ним и немного наклонясь. Потом он снова рассмеялся, подбежал прямо к пятну и, перепрыгнув через него, устремился к кустам.

Коричневое пятно остановилось и, изменив направление движения, начало нагонять Дэвида.

– Посмотрите, крикнула Дженнифер, – другие тоже. Осторожнее, Дэвид!

Теперь и остальные пять или шесть пятен двигались по песку, быстро приближаясь к Дэвиду. Он оглянулся и увидел их. На секунду он приостановился, чтобы ободряюще помахать нам рукой, а потом побежал дальше, перепрыгнул еще через одно зашедшее спереди и уже поравнявшееся с ним пятно. Оно тоже переменило направление, чтобы следовать за Дэвидом.

Мы видели, как он добежал до кустов и подпрыгнул, чтобы ухватить немного окутывающего их «тумана».

Невозможно точно сказать, что произошло дальше. То он был виден целиком, а в следующее мгновение что-то будто упало на него сверху, наполовину скрыв всю его фигуру.

Раздался крик. Его эхо еще не стихло над спокойной водой залива, а Дэвид уже повернулся и ринулся назад к нам. Его голову и плечи облепила коричневая масса, свалившаяся на него с куста. Он изо всех сил мчался к воде, вбежал в нее, потом споткнулся и с громким всплеском упал в воду в нескольких футах от нас.

Мы с Джейми выпрыгнули из лодки и бросились к нему на помощь. Пока мы преодолели разделяющие нас футы, коричневая масса сползла с него, рассыпалась на множество шариков, которые смыло набегающей волной. Мы перевернули Дэвида на спину. А пока тащили обратно в лодку, я успел заметить, как страшно побагровело его лицо. Потом мы сами перелезли через борт, стараясь отдышаться, а Дженнифер тем временем осматривала неподвижно лежащего на дне лодки Дэвида.

Наконец она подняла голову. Потрясенно, как бы не веря самой себе, она сказала: – Он умер. Дэвид умер.

Мы не заметили, когда Камилла вылезла из лодки. Вернулась она, держа в руке что-то, завернутое в носовой платок, как раз когда Дженнифер констатировала смерть Дэвида. Камилла аккуратно положила платок в уголок одной из скамеек, потом забралась в лодку и наклонилась к Дэвиду.

– Да. Он мертв, – подтвердила она, продолжая пристально вглядываться в его побагровевшее лицо.

Дженнифер отвернулась.

– Если бы вам так не понадобилось узнать, что это за пелена… – начала она, но ее голос прервался.

– Если бы Дэвид не отправился это выяснить, мы теперь могли бы все вот так лежать здесь, – ответила Камилла.

Она обвела взглядом берег. Большинство коричневых пятен теперь застыли на месте, только одно или два еще едва заметно двигались, отползая от кромки воды.

Джейми занялся мотором.

– Лучше отвезем его обратно, – сказал он и нажал на стартер.

На лице Камиллы можно было прочитать мрачную сосредоточенность, когда она провожала взглядом удаляющиеся скалы и выступающие из-за их края деревья, вершины которых покрывала белесая пелена. И когда мы вышли в открытое море и направились в обратный путь, она оставалась все такой же сосредоточенной на своих мыслях. Я предложил ей сигарету. Она взяла и машинально закурила. Только выкурив ее до конца и бросив окурок за борт, она решила заговорить. И сказала только: – Я не понимаю – просто ничего не понимаю.

– Мы должны были любым способом раздобыть образец, – сказал я.

Она непонимающе посмотрела на меня.

– Образец этой туманной пелены, – пояснил я.

– А, это, – сказала она.

– Но, по крайней мере, я думал, что вам именно этого хотелось.

– Что это такое… я знаю.

– Так что же это?

– Это паутина – просто сплетенная пауками паутина.

Я повернулся и посмотрел на берег. На белесую пелену, покрывающую деревья сверху. И ужаснулся от одной мысли.

– Но это же невозможно. Столько паутины. Потребовались бы миллиарды, биллионы пауков… Нет, не могу поверить… Это немыслимо…

– И тем не менее это так, – сказала она. Опустив руку, она подняла со своей скамьи маленький узелок и осторожно развернула сложенные углы носового платка.

– Вот они. Вот кто причина всему.

Я посмотрел на содержимое платка. Шесть пауков с плотно подтянутыми к телу в смертельной судороге лапами. Она перевернула пальцем одного из них, чтобы я мог рассмотреть его спину.

Это был совсем небольшой паук – особенно по тропическим меркам. Не больше дюйма в длину. На спине его на ржаво-коричневом фоне виднелся темно-коричневый узор. Паук казался очень безобидным.

Я снова поднял глаза к вершине скалистого обрыва, покачал головой и повторил: – Не могу в это поверить.

– Это они, – если только здесь не водится еще один вид, – уверила меня Камилла. – Но во всяком случае именно они погубили Дэвида.

Я уставился на дохлого паука. Я слышал, что пауки бывают ядовиты, но считал, что тогда они должны быть огромными, с длинными волосатыми ногами, гораздо больше этого. Я никак не мог поверить.

– А что это за паук? – спросил я ее.

Она пожала плечами.

– Тут надо быть специалистом. Это взрослая особь, самка. Класс: паукообразные. Отряд: пауки. Подотряд: двулегочные пауки. Словом, это настоящий паук.

– Это и мне понятно, – сказал я.

– Большего я не могу сказать, – ответила Камилла. – Скорее всего, у него есть название. Но если учесть, что только на территории Англии обитает шестьсот видов пауков и Бог знает, сколько их водится в здешних краях, то требовать точного определения вида – немного слишком. Поэтому здесь нужен специалист, как я и сказала. Я могу только добавить, что, судя по его строению, это совершенно обычный паук. Когда доберемся до лагеря, я рассмотрю его под микроскопом.

– Но он ядовит? В этом вы уверены? – настаивал я.

– Все пауки ядовиты, – сказала она. – А опасны ли они для человека – зависит от того, достаточно ли у них силы, чтобы прокусить нашу кожу, от состава их яда и его количества.

К нам присоединилась Дженнифер, которая с выражением ужаса на лице завороженно смотрела на пауков, лежащих на платке Камиллы.

– Эти, наверно, очень ядовиты. Как черная вдова или тарантул, – сказала она, содрогнувшись.

– Не думаю, в противном случае, они были бы столь печально знамениты, хотя насчет тарантула все сильно преувеличено, – возразила Камилла.

– Судя по тому, что вы нам рассказывали, я считала, что насекомые и паразиты как раз по вашей части, – сказала Дженнифер.

– Это верно, – спокойно согласилась Камилла. – Но пауки не насекомые, хотя некоторые из них и могут быть паразитами. А все остальные, как я уже говорила, за пределами круга моих занятий. – Она снова посмотрела на мертвых пауков. – Тем не менее, я могу сказать, что укус одного из них, так как они могут прокусывать кожу, скорее всего вызовет жжение, место укуса воспалится, но вряд ли серьезно.

– Если не считать, что от этого погиб Дэвид, – с горечью бросила Дженнифер.

– Вот именно. Если двести или триста ядовитых укусов будут нанесены одновременно, то, конечно, это все изменит. И как раз этого я и не понимаю, – повторила Камилла, тряхнув головой.

Она открутила от бинокля увеличительную линзу и стала внимательно разглядывать через нее одного из пауков. Спустя некоторое время она сказала: – Не нахожу ничего особенного. Восемь глаз, хелицеры, как и можно было ожидать, достаточно сильные, чтобы прокусить кожу человека, шесть паутинных бородавок. На вид – совершенно обычный паук. – Она продолжала задумчиво смотреть на него. – О пауках я знаю так мало потому, что этот отряд не относится к паразитам. А то их изучали бы гораздо лучше. Они редко представляют опасность для человека, применения им пока никакого не нашли, и поэтому занимаются ими только считанные специалисты. В обычных условиях интересы человека и пауков редко сталкиваются. К нашей выгоде они уничтожают массу насекомых, которые иначе стали бы вредить нашим посевам и посадкам, но в остальном мы почти не соприкасаемся, как бы живем в разных измерениях. Они идут своей дорогой, мы – своей, и только случайно иногда наталкиваемся на них. Почти безупречное сосуществование – вот почему я и удивляюсь…

– Насекомые, – вдруг вспомнив, сказал я. – Ведь их тут немного. Я думал, острова в этих краях кишат ими.

– А я ожидала увидеть больше цветов, – вставила Дженнифер. – Но если нет насекомых, чтобы их опылять…

– А я начинаю понимать, что случилось с птицами, – сказала Камилла.