Пассажиры разума

Я слушал Надежду, и мне казалось, что историю попаданчества на Элитию Альфреда она выдумала, чтобы развлечь меня.

— Как ты узнала? — наконец, отважился спросить.

— Я могла бы объяснить, но не знаю как… Впрочем, слушай.

В эфире существует запись — Всего. Мудрецы на твоей планете эти записи называли Акаши, хроники. Все, что происходит в мире индивидуума, записывается в некой субстанции и измерении, известных как Акаша. На санскрите — это виднеться, казаться, показываться, сиять, блестеть, ясно видеть. Акаша — это первичная субстанция, самая тончайшая, эфирная сущность, которая заполняет все пространство. Эта энергия вибрирует на определенной частоте. Вбирает или записывает все впечатления жизни. Эти записи могут быть прочитаны адептами или теми, чьи душевные — психические способности развиты. Я смогла

Глава 29 Жезл древних

Когда Надежде не удалось переместить меня из Орлиного гнезда на Фальке, она запаниковала. Это я так решил: уж очень сильно изменилось ее поведение. Она, конечно, уже не раз демонстрировала человечность, когда имитировала поведение Ксюхи или просто кокетничала, но тогда я почувствовал ее тревогу…

Да и Ульфиле настаивал на прекращении поисков. Они на пару уговаривали меня вернуться. Сказав им — нет, я спустился и стал прыгать с плиты на плиту, стараясь перемещаться только по черным квадратам. Меня это занятие развлекало и думалось хорошо. Не знаю, каким особым образом я скакал на этот раз, но одна из плит под ногой, наклонилась, и пол у постамента заходил ходуном, открывая проход.

Наверное, так же исчезли и двери: мгновение назад плиты вспучивались и исходили волнами, а потом все успокоилось, и я поверить не мог в то, что увидел. Широкие ступени вели под постамент. Этот монументальный вход с арочным порталом выглядел так, будто стоял тут вечность.

Я опасался войти туда сразу. Место ведь было необычным. Вернулся в свою каморку и написал об открытии в дневник. Хотел написать еще что-нибудь этакое, в духе момента, когда стоишь на пороге открытия, но передумал: боялся сглазить.

Стоял у входа и не решался войти. Надежда напугала, сообщив, что с пространством за чертой, что-то не так. Спросил ее:

— Что тебя смущает?

— Не могу объяснить… Попытаюсь так: много энергии, но не природной. Мне страшно…

И мне было страшно, но не зря я тут проторчал столько времени. Сделал шаг и… ничего не случилось. В смысле — страшного. Напротив, я нашел то, зачем явился сюда — Древнего! И палка, что лежит у него в руках мне наверняка пригодится.

По описанию этот жезл очень похож на то страшное оружие, что существовало в Крампе и никогда не применялось для защиты города. Наверняка им можно уничтожить вампира из Кар. По правде, желание быстрее свалить из склепа у меня тоже возникло. Поэтому схватив жезл, я собирался тут же уйти, оставив все, что сверкало и блестело украшая усопшего, но не успел…

— Наде-е-ежда!..

А в ответ — тишина. Где я? И Кто я? Меня нет. Вокруг нет ничего. Пустота. Темная пустота. Вдруг услышал ответ:

— Дмитрий, это пространственно-временная ловушка!

— Какая на хрен ловушка?! Где мы?

— Ваши ученые исследуют некий феномен, обнаруженный во вселенной, и называют его — темная материя. Они считают, что на девяносто процентов вселенная состоит именно из нее…

— Читал когда-то…

— Не важно, что они заблуждаются, но считай, что мы в ней.

— А точнее…

— Ваша наука имеет еще одну интересную версию устройства вселенной. Ленту Мебиуса представляешь?

— Ну, если ты из моей головы это представление вытянула, то, наверное.

— Мы внутри или снаружи. Это не важно. Важно, что не на самой ленте. Мы вне пространства и времени.

Я молчал, и Надежда больше не проронила ни слова. О чем тут поговоришь? Сколько наше безмолвие продолжалось, не скажу, вдруг Надежда так проникновенно молвит:

— Дмитрий… — было бы чем, дернулся, ибо испугался, — у меня для тебя есть две новости…

— Понял тебя, давай с хорошей.

— Мы сейчас хоть и потеряли форму, но благодаря жезлу обладаем колоссальным энергетическим потенциалом. Если мне удастся зацепить событие — энергетический факт в одном из миров, то я смогу нас туда переместить.

— Здорово! А плохая?

— Время. Оно течет субъективно, но может с нами случиться так, что минута тут обернется столетием и наоборот.

— Да ладно. Сделать ведь все равно ничего нельзя? Правда?..

— Правда, Дмитрий.

Вот артистка! Даже вздыхать научилась!

Наверное, субъективное течение времени в междумирье было особенным: вроде и успел только подумать о детстве, мечтах, как Надежда «закричала»:

— Событие!

Я приготовился на всякий случай. Хотя «приготовиться» в данном случае не означало ничего! И ничего не произошло: все так же было темно, как, впрочем, сами догадайтесь, и меня по-прежнему не существовало. Только мысли.

— Ну, и? — спросил, надеясь, что вот-вот что-нибудь произойдет.

— Ошиблась… — услышал в ответ.

Какое-то время фигурально исходил на экскременты: Ошиблась она! Это я могу ошибаться, а суперкомпьютер или как ее еще можно назвать, не может!

— Могу, — голос Ксюхи, который Надежда копировала один в один, дрожал. Настоящая Ксюха обычно сразу же ударялась в слезы. Так я и поверил, артистка!

Наши прения прекратил вихрь, разметавший все мои мысли. Прошла секунда, вторая… когда открыл глаза почувствовал восторг, неуемную радость, увидел знакомую картину: лесок, окраину Зачарованного и камни улитки под ногами. Я вернулся!

Вот бы увидел меня кто: мужик в прикиде а ля мушкетер, одной рукой придерживает шпагу, в другой — золотая штуковина; прыгает по камням, позвякивая амуницией и монетками в кошеле. Подул ветерок, и шляпа тут же улетела, ну и фиг с ней. Наверное, любой абориген, решил бы, что кино снимают.

— Надежда, сделай маскировку, — я попросил айла и тут же стал осматривать себя, рассчитывая поймать момент преображения.

Как это у нее получается? Ботфорты превратились в кроссовки, штаны в джинсы, куртка — в куртку, только ту, что осталась дома, в шкафу — тоже кожаную — UPSTAR. Жезл Надежда «зачехлила» в черную ткань, а шпагу куда-то дела. По крайней мере, я перестал чувствовать ее вес.

— Надежда! А золото где? — заорал я, потому, что кошель исчез тоже. А у меня на него уже были планы.

— Все в надежном месте, дорогой.

Ну, слава Богу! Я чуть ли не вприпрыжку понесся к месту, где оставил машину. Были определенные сомнения, что обнаружу ее там вообще. Сколько времени прошло? Много, наверное, тогда я об этом еще не знал. Все могло случиться…

Моя машинка! Увидел ее и почувствовал себя счастливым. Нивушка стояла между чахлыми сосенками в метрах двух от проселочной дороги. Там, где я ее и оставил. О том, что ключей с собой нет, подумать не успел, Надежда телепортнула меня в салон. Внутри авто пахло сыростью. Паучки оплели приборную панель, а в паутине наблюдалось немало их жертв. Как, интересно, насекомые умудряются пролезть в салон?

Открыл двери. Вдохнул полной грудью и размечтался: Закурить бы… Мой симбиот с этим точно не поможет, нужно ехать и я, надеясь на всемогущую Надежду, спросил:

— Завести сможешь?

В тишине громко щелкнул замок зажигания. Приборная панель мигнула и тут же погасла. Аккумулятор издох, разрядился в хлам.

«Вот, черт!» — едва мысленно выругался, как услышал:

— Не волнуйся. У тебя в руках царь батареек. Хи-хи.

Я с недоверием посмотрел на чехол с жезлом.

Завыл стартер, мотор чихнул. Я не стал тормозить и вдавил педаль газа в пол, подтянул на себя рычаг подсоса и дело пошло: выплюнув из глушителя не сгоревший бензин и воду, мотор завелся. Выровняв подсосом обороты, снова поймал себя на желании пыхнуть: «Надо же! А там совсем отвык».

— Курить вредно, милый. Поехали. Мечтала посмотреть на твой мир.

Опаньки! Надежда в облике Ксюхи устроилась рядом, на пассажирском сиденье и по-хозяйски откинув козырек, любовалась в зеркальце. У меня от увиденного аж в сердце кольнуло:

— Поехали, Солнышко, — прошептал я и включил первую передачу.

Выкатив на дорогу, направился к городу, надеясь, что Надежда и квартиру сможет открыть так же легко.

— Не переживай. Ой, посмотри какой смешной зверек!

Это она корову увидела. Как же хорошо на душе!

Патрульная машина «дайцов», как всегда обнаружилась слишком поздно. На дорогу вышел «хозяин трассы», лениво взмахнул жезлом.

Черт! Черт! Документы! Притормозил, откинул козырек. Пусто… Внутри похолодело. И денег нет…

— Не парься. Дави на газ, — вальяжно промурлыкала Надежда-Ксюха.

Я и придавил, наблюдая в зеркало заднего вида, как вдруг утративший интерес к событиям на дороге «гаец», направился к кустикам. Ай да Надежда! Золотце!

— Да, я такая…

Может, зря я рассорился с Ксюхой? Так, мысли прочь. Такие мысли до добра не доведут. Чувствую поцелуй в мочку уха. Вижу лукавый взгляд со смешинками. Да кто же ты такая на самом деле? В глазах Надежды-Ксюхи проскальзывает грусть и тут же она заливается смехом, увидев переходящий дорогу выводок утки. Остановились, полюбовались и двинулись дальше.

К дому добрались без приключений, и квартиру Надежда открыла только силой внеземной мысли. Душ, кофе, заказ медальонов и любимого салатика — «Цезарь» из ресторана. Просмотр новостей по телевизору и форума поисковиков в интернете. Будто ничего и не было, не случилось со мной…

Утром позвонил Лехе. Встретился. Скинул ему четыре монетки из кошеля. Старый френд в очередной раз подтвердил безупречную репутацию «барыги». Не того, кто скупает краденое, а того, кто может продать все, что угодно. Он забрал мои мегарарики из другого мира по цене биржи на золото с десяти процентной наценкой. С умным видом посмотрев в лупу на монетки, тоном знатока изрек: «Кельты! Нечастые, но спроса нет. Никто не собирает».

Две тысячи шестьсот сорок долларов перекочевали ко мне в карман. И на том спасибо. Отправился в гости к настоящей Ксюхе, бывшей. Позвонил в домофон.

— Кто там? — услышал усталый голос и от смятения чувств не сразу смог ответить.

— Это я, Ксюша.

— Что нужно? Ладно, входи.

Так всегда! Вопросы она задавала часто, но выслушать ответ для нее всегда было почему-то сложно, почти невозможно.

На второй этаж взлетел, коря себя за тупость. Опять без цветов. Дверь уже открыта. Мол, встречать тебя много чести. Вошел и разулся. У Ксюхи было одно несомненное достоинство, она любила чистоту и убирала свою квартиру ежедневно. Приучила за время, пока мы встречались снимать обувь сразу же у порога.

— Чай, кофе, капучино? — слышу из кухни.

— Кофе, — отвечаю и крадусь по коридору.

Увидел суетящуюся у кофе машины бывшую. На сердце потяжелело. Испарилась недавняя истома. Нафига пришел? Вернулся к двери, тихо обулся. Оставил на полочке у телефона заработанную двушку, осторожно закрыл за собой дверь.

Не опять, а снова! Снова поступил как-то не так. Паскудное настроение — хороший индикатор поступков. Уже дома мысленно прокрутил ситуацию в голове и понял, что больше всего хочу вернуться назад и уничтожить вампира — баронессу Анастари. Ведь для этого я забрался в логово мага.

— Ты уверен? — слышу Надежду. В ее голосе улавливаю скрытую радость.

— А это возможно?

— В любой момент, милый.

— Завтра. Пусть это случится завтра, а сегодня я хочу проститься с прошлым.

Глава 30 Прощание

«Завтра» наступило, как обычно. Солнце взошло, и перевернулась страничка календаря. По времени Земли я отсутствовал три неполных недели. А там? Пробовал подсчитать, получилось около трех месяцев. Новый день принес новые соображения. Хотел поделиться мыслями с Надеждой и тут же получил карт-бланш: «Делай, что решил».

Пришлось задержаться на недельку. Съездил в клуб, повстречался с людьми. Заскочил к знакомому в ломбард и у ювелира был. Сбросил почти все золото. Получилось меньше ожидаемого, но десять штук «убитых енотов» для моих родителей — сумма не маленькая. Решил помочь старикам. После моральной подготовки хряпнул для храбрости соточку «Мортеля», вызвал такси и поехал к предкам.

Строгий взгляд отца, радость матери и ожидаемый вопрос:

— Что случилось, сынок? — мать не выдержала, спросила и не дождавшись ответа, затараторила, — Почему телефон «вне доступа»? Где ты был?

— Мог бы предупредить, — добавил отец.

Что сказать им? Правду? Промелькнула мысль обратиться за помощью к Надежде. И тут же отказавшись как-то воздействовать на родителей, бросил ей посыл: «Не вмешивайся! Сам разберусь!» Надежда не ответила. Значит, поняла.

— У меня все хорошо… — начал не уверенно. Две пары глаз по-прежнему смотрели с вопросом. — Телефон накрылся. К тому времени я был уже далеко. Места дикие. В общем, еще и задержаться пришлось. Виноват…

Морщины на лбах стариков разгладились.

— Ну и ладно, оболтус. Ужинать будешь? — спросила мама.

— Конечно, мам, ответил я, испытав невероятное облегчение. Вроде как первый раунд отстоял. Проводив взглядом маму, обратился к отцу:

— Пап, поговорить надо.

— Давай, — отец похлопал по дивану рядом с собой, — присаживайся.

Присел, а как начать не знаю? Снова завис. И отец не спешит с вопросами, ждет.

— Объяснить все пап, мне сложно. Вот деньги для вас… — осторожно достал пакет из сумки и положил на диванчик доллары. Слава Богу, старик пока не паникует. Я завтра уезжаю туда, где был, и возможно, надолго. Сможешь, как-то мать успокоить?

— Я так понимаю, что вопросы смысла нет задавать?

— Смотря какие? — стараюсь уклониться от конкретики.

— Это не связанно…

— Нет, отец. С законом у меня все хорошо. Никаких проблем нет. Просто рассказать, не получиться, да и не нужно это. Есть дела, и я сам еще не знаю, когда смогу их окончить.

Отец кивнул.

— Хорошо. Ты уже взрослый. Хоть предупредил на этот раз. Деньги забери, у нас достаточно.

— Там они мне не понадобятся. Честно! Вернулся, только чтобы вас поддержать, — отец нахмурился. Я тут же понял, что накосячил: — Ну, и оправдаться, конечно, — искренне улыбнулся… На этот раз прокатило.

— Ладно, пойдем к матери, — сказал отец и побрел на кухню.

«Трудно ей будет объяснить», — услышал бормотание отца. Тоска!

«Не парься, милый. Возьми в руки средство для связи. Пока жезл у тебя, я смогу поддержать контакт, где бы ты ни был» — от месаджа Надежды с души камень свалился.

— Па, дай свой телефон на минутку, — выкрикнул я.

— Возьми, у телевизора, на зарядке, — в ответ прокричал старик и скрылся в ванной, видимо все еще пребывая в раздумьях.

Ужинали душевно. Мать улыбалась, а после моего обещания «звонить» время от времени, заулыбался и отец. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Родители проводили меня к машине такси, и я с трудом сдержал слезы, прощаясь с ними.

— Не хмурь напухших губ, — сострила Надежда, — Береги жезл. Вернуться сюда теперь просто.

— Правда?! — заорал я.

— Что? О чем Вы? — недоумевая, спросил таксист.

— Извините. Это я о своем.

— Шутник, да? — похоже, водила обиделся.

— С меня чаевые. Не обращайте внимание.

Наверное, он простил меня, смотрел на дорогу и не дулся. Дорогой я грезил об открывшихся вдруг возможностях.

Представлял Элитию вроде мира для поиска, где нет конкурентов, этаким поисковым Раем, а на Землю, конечно, буду возвращаться часто…

Не знаю, что по этому поводу мыслила Надежда, но мечтать мне она не мешала. Автомобиль остановился у подъезда. Я рассчитался. Проводив взглядом, удаляющиеся огоньки автомобильных габаритов, вдохнул полной грудью воздух родного мира и решительно направился домой. К лифту уже бежал, паникуя, что в мое отсутствие с жезлом что-нибудь случилось: мнилось что-то вроде визита грабителей в квартиру.

«Эх, баран. Оставил артефакт просто валяться в кресле! Мог бы припрятать куда-нибудь…»

Надежда по-своему восприняла мою паранойю, перебросив меня от лифта прямо в квартиру. Конечно, никаких воров в доме не оказалось. Взяв в руки жезл, я тут же вернул его обратно, в кресло. Перекрыл газ и воду, вынул из розеток все вилки, выдохнул и уже спокойно облачился в одежду другого мира. Поиграв со шпагой, вложил оружие в ножны. Готов? Готов! Вроде все…

— Надежда, давай «позвоним» предкам.

— Жезл возьми.

— Взял!

— Соединяю…

В голове пошел длинный гудок. Трубку взял отец.

— Алло…

— Пап, это я. Добрался нормально. Уже дома…

— Это хорошо, а что у тебя с номером?

Вот черт! Знать бы, что он видит?!

— Это связь такая, особая. Теперь так буду звонить. Целую!

— Целую, спокойной ночи.

Хорошо, что отец «положил» трубку первым.

— Мог бы так не орать…

— Да?

— Достаточно подумать о том, что хочешь сказать.

— Насколько это трудная задача, тебе, Надежда, не понять.

Не смейтесь, попробуйте сами.

— Ну, что, Надежда! Вперед и с песней?!

— Готов?

— Да…

Упс… Охренеть! Ты кто?

Я оказался в лесу, увидел лошадь у дерева и три трупа на полянке. Горел костер, а рядом какой-то мужик держался за голову и орал по-нашему:

— Мать твою! Заткнитесь!

— Это и есть то событие, — сказала Надежда.

— Он землянин? Альфред?!

— Да, но он оказался не таким, как ты. Я отправлю его домой.

— Не спеши, я хочу поговорить с ним.

— Уже поздно.

Действительно, в глазах незнакомца плескалось безумие. Жаль парня, конечно… Но чем я ему мог помочь, не представлял. Если история рассказанная Надеждой правдива, то он сам виноват.

— Ты приодень его, — попросил Надежду, — не стоит ему возвращаться на Землю в таком виде.

— Сделаю, — ответила подруга.

— Надежда, еще сделай как-нибудь, чтобы парень не страдал от боли. Смотрю на его мучения, и сердце кровью обливается.

Я вошел в паутину и увидел в голове земляка два пульсирующих жгута. Опухоли? Понятно, чего его так колбасит.

— Если бы ты знал… — в голосе Надежды звучала вселенская печаль.

Я не успел поделиться с ней своими соображениями, а она со мной. Паутина вздрогнула, вспыхнула и человек исчез. На земле остались его одежда. Скорее на автомате, подошел и стал осматривать «наследство». В кошеле на поясе обнаружились кольца и браслеты. Знакомые…

— Надежда, похоже, этот чел успел обобрать Древнего.

— Тебе лучше не знать, что он успел еще сделать!

— Да?

— Я навеки потеряла Ульфиле и Безымянного. Не смогла их вернуть. Он — варвар, как у вас говорят.

На меня накатила такая тоска, что, не удержавшись на ногах, я присел и завыл. Это было не мое отчаяние. Лошадь всхрапнула и, прижав уши, присела. Ударила в пустоту задними ногами, тревожно заржала.

Наверное, от чувств, транслируемых Надеждой, я отключился. Когда открыл глаза, увидел солнце. Костер потух, коняга таки сбежала, над трупами вились мухи.

— Надежда?

— Да, милый.

Фух, все прошло. Мой симбиот снова уравновешен и это замечательно!

Подобрав с травки жезл, я засунул его за пояс и взялся разводить огонь.

— Надежда, будь добра, убери мертвяков, — попросил я всемогущую подругу.

Тут же материализовалась Ксюха, и шустро утащила покойников куда-то в лес. Когда она вернулась, костер разгорелся. Я строгал рогульки, что бы приспособить котелок над костром. Она присела рядом.

— Хочешь знать, как все было?

— Рассказывай, интересно.

— Ульфиле не нашел тебя и не смог связаться со мной. Он обнаружил твой дневник и прочел его. Потом, положил рукопись в подходящий по описанию горшок и отправил в твой мир вместе с безымянным.

Человека звали Альфред. Он подобрал посылку и безымянный вступил с ним в контакт. Твой земляк не захотел отправиться навстречу приключениям, чтобы разыскать тебя, на что рассчитывали айлы. Пытаясь разорвать контакт, глупец разбил контейнер с безымянным. Высвободившейся энергии хватило, чтобы доставить его сюда, а безымянный интегрировался в нейронные сети мозга землянина.

Однажды, на Раске мы имели опыт подобных экспериментов. Последствия признаны недопустимыми для повторения. Наверное, потому, что на этот раз все пошло не так, как во время экспериментов. Человек отказался от настройки двухсторонней связи. Возникла новая ситуация, решение для которой у айлов еще не было. Симбиот утратил возможность вербального общения с носителем. Чтобы получить доступ к кодам Фальке, Альфред повторил процедуру внедрения с Ульфиле.

— Значит, в его голове я видел энергетические структуры айлов?

— Верно.

— Они погибли?

— Нет. Но для айлов то, что случилось хуже смерти. И Альфред теперь не проживет дольше, чем обычные люди. Остановка его биологических функций, станет для айлов абсолютным безмолвием.

— Давай вернемся и «освободим» Ульфиле и Безымянного?

— Для этого, увы, нет возможности. Я потеряла их навсегда.

— Жаль.

— Не вини себя.

— Спасибо.

— Я оставлю тебя ненадолго. Будь тут. Скоро вернусь.

— Что, значит, «оставлю»?! — заорал я.

Надежда исчезла, оставив меня паникующим и разочарованным. Вот стерва!

Наверное, чтобы доказать мне ошибочность такого определения, она тут же вернулась. Стояла напротив и улыбалась. Я, правда, и тут ошибся. Надежда сообщила очевидное:

— Милый, ты наверное, забыл, что у нас «угнали» Фальке. Может, ты хочешь идти в Кары пешком?

Я не успел ей ничего ответить. Она снова испарилась…

Глава 31 Интерлюдия

Каждый день, без выходных, уже десятый год, Великий магистр ордена Матери Ульрих фон Хассель приходил в городскую Ратушу. Все в Збычеве знали, что Ульрих трудолюбив. Но никто в городе не знал о его тайне.

Дед Ульриха был в Готланде не последним человеком, скорее — первым. Ибо получал приказы от самого Оберста. Как тогда все считали — старшего над богами. Магистр помнил споры отца и деда: мол, почему боги стали убивать друг друга? Разве могут боги быть своими и чужими, умирать, как люди? Дед кричал, топал ногами. А маленький Ульрих соглашался с отцом: настоящие боги не умирают!

Он помнил их крики, грохот магии, глухо ударяющий во мраке, огни над Запретным лесом, к опушке которого маленький Ульрих пробрался вопреки запретам взрослых.

Большое серое небо тогда было переполнено раскатами грома: при каждом взрыве, от удара красной молнии, одновременно над деревьями взвивался огненный столп. Мальчик дрожал от страха, но медленно пробирался к таинственному Лайбору. Он подполз к огромной яме, вокруг которой лежали вырванные с корнями вековые сосны, и увидел мертвого «бога».

Сероватая заря еще с трудом отделялась от бесформенной черноты земли и мундира, в котором встретил смерть тот человек. Ульрих долго смотрел на его белое лицо, открытый в предсмертном крике рот и только одна мысль металась запертой в клетку птицей: «Настоящие боги не умирают!»

После войны боги исчезли. Но оставили немало полезных и непонятных вещей. В Готланде появились маги и эльфы. И стали они воевать между собой. Народ не любил ни тех, ни других. Эльфы твердили о Матери, а маги верили, что через ношение артефактов по прежнему связаны с ушедшими богами. С тех пор прошли десятилетия. Маги Готланда прогнали эльфов в южные леса и стали править. И знатность рода уже не гарантировала не только власть, но и жизнь. Благо, что отец унаследовал от деда кольца стихийника и видящего. Десять лет назад он ушел к настоящим богам, и Ульрих получил наследство.

В поисках могущества он часто наведывался к Лайбору — подземному городу старых богов. Искал способ попасть вовнутрь. Однажды с неба спустилось облако, как ему тогда показалось. То была воздушная лодка Оберста. Дед как-то рассказывал, что летал с богами на ней в дальние земли. Из лодки вышла прекрасная женщина и стала «говорить» с ним, не раскрывая рта. Тогда Ульрих много чего узнал нового. А главное, что боги были такими же людьми, как и он сам. Она их называла — существа. Свое могущество они получали от нее.

В подарок от Создательницы Ульрих получил медальон, с помощью которого можно было остановить работу других божественных артефактов. Он назывался — «Дающий приоритет». После встречи Ульриха с небесной владычицей многое в Готланде изменилось. Он создал орден Матери. Примирился с эльфами. Объявил магов вне закона. Тех из них, кто присягнул ордену, обязал носить специальную одежду, чтобы люди могли видеть их издали. Охотники за головами и маги ордена с тех пор искали отверженных и наследие «богов». Ульрих вынашивал планы похода в Кары. Только там еще можно было найти ценные артефакты.

И вот совсем недавно у Лайбора пропал дозорный зит. Копфегер Ульфиле обнаружил существо с его кольцом. Мать приказала не убивать пришельца. Наблюдать за ним. Она хотела попасть в Лайбор, чтобы уничтожить Мать слэйвов, запертую там. Оно и понятно: разве может у Готланда быть две Матери? Ведь, у каждого мать только одна!

Вначале пропал Ульфиле, отправившийся с зитом убить гайстербешверера. Потом исчезла Мать. Совершенно! Конечно, она отлучалась из Збычева по своим делам, улетая на «лодке», но Ульрих всегда мог с Ней поговорить. А после ее исчезновения на «лодке» прилетел Оберст! У Великого Магистра голова кругом шла: «Он, что — воскрес? Существо ли он?»

Прошло какое-то время, и Ульрих почти успокоился. Он свыкся с мыслью, что можно и без Матери жить. Оберст тоже не давал знать о себе.

Наступил обычный осенний теплый день, когда в Ратушу прибежал копфегер Хродебертус. Он был невероятно взволнован. Ульрих долго слушал его несвязную речь, пока не понял, что охотник видел летающую лодку. Будто она села у Лайбора.

Как он спешил добраться до проклятого пристанища «небожителей»! И не зря: одно Существо в одежде «богов» было убито, а второе доставлено в подвал ратуши. Пришелец смог удивить Великого магистра: медальон стал работать не так, как обычно, да и магия «гостя» показалось странной.

То Существо объявило себя Оберстом! Да разве стал бы настоящий Оберст забавляться с девкой, жрать от пуза и скакать на лошади? Кто знает? И некому было подсказать. Все изменилось, когда назвавшийся Оберстом подарил ему пояс левитации. Ульрих не сразу понял, что это волшебная вещь. Его медальон вдруг сообщил, что «взял функцию под контроль», и магистр тут же узнал, что этот подарок может. А потом произошло настоящее чудо: он услышал, что «лодка» Оберста готова выполнять его, Ульриха команды!

Но, Великий магистр не спешил. Он все же опасался магии пришельца. Наверное, Мать не забыла своего верного слугу: Ее подарок сообщил ему, что существо беспомощно, какие-то интеграторы больше не станут ему помогать.

Пришелец приглашал его прокатиться на Фальке, так он называл «лодку» Оберста, а Ульрих, отдав мысленный приказ охотникам — увезти далеко в лес и оставить Существо там, вошел под божественный свет и оказался внутри творения Матери.

Все происходящее потом, казалось чудом: он будто снова общался с Создательницей. Едва Ульрих представил площадку под крышей ратуши, как Фальке взлетел, а спустя мгновение, магистр уже спускался по ступенькам к кабинету, удивляясь, как быстро эта «лодка» летает.

Планы, много грандиозных планов возникло тогда в его голове. Он заперся в своем кабинете и писал, писал, писал…

В тот ужасный день Ульрих как обычно сидел за рабочим столом, размышляя — брать ли с собой в Кары помощников? Ему не хотелось, что бы кто-нибудь еще летал на Фальке, но и отправиться во враждебный город в одиночестве, он опасался.

Вдруг «заговорил» его медальон. Только Ульрих почему-то ничего не понял. Так было, когда последнего пришельца привели из подвала. Он выскочил из-за стола и побежал наверх, к лодке. Несколько шагов ему удалось сделать, а потом ноги стали ватными. Он увидел странную женщину, одетую в невообразимые одежды. Если бы мог, плюнул от вдруг накатившего гадливого чувства. На ногах незнакомки блестела странная обувь, а сами ноги как змеиные хвосты были черными в маленьких белых ромбиках. Короткая юбка едва прикрывала ягодицы, а куртка не смогла скрыть грудь. Эта бесстыжая будто нарочито выставляла ее напоказ. Она подошла и сорвала с его шеи подарок Матери. У той твари были огромные красные ногти. Вдруг стало тяжело дышать и силы покинули Великого магистра.

Когда он открыл глаза, то началась череда разочарований: тварь унесла все артефакты, на сбор которых он потратил последние десять лет. А главное, поднявшись наверх, Ульрих не обнаружил Фальке!

Как жить дальше? Что он теперь скажет людям? Как доказать эльфам, что сила Матери по-прежнему с жителями Збычева? Немного погоревав, он вспомнил, что боги слэйвов говорили о равенстве и братстве…

«А ведь это хорошая идея! — подумал Ульрих, — И людям понравится и эльфам!»

Глава 32 Разрушитель

Я не успел ответить. Надежда снова исчезла, испарилась и хоть убейте, не знаю, как у нее это получалось. Сколько раз ловил себя на мысли попробовать наблюдать за ней из видения паутины, когда она в облике Ксюхи. И каждый раз, когда такая возможность случалась, забывал сделать это.

Эх, родителям бы позвонить…

Появившийся в голове гудок вызова, напугал. «Алло» отца, несколько ослабило напряжение.

— Пап, привет. Я на месте! — снова забылся и поймал себя на том, что орал на весь лес.

— Так быстро добрался?

— Да. Маме привет передай. Пока… — старался не думать ни о чем. Вдруг отец услышит мои мысли?..

— Счастливо, мы скучаем.

Отец «положил» трубку, и я с облегчением выдохнул.

С полчасика наслаждался природой. Лес тут был лиственным. Пахло грибами и травами. Щебетали птички. Жаль, я не орнитолог: сколько ни старался, так и не смог определить пернатых обладателей лесных голосов.

Задумался об оружии, которым собирался сразить вампира. Сомнения терзали меня: ведь неслучайно правители Крампа подобный артефакт не используют! Достал из чехла жезл Древнего. Красивая вещь. С виду из золота, полихромная. Вроде так называли стиль, когда еще в древние времена золотые изделия стали украшать самоцветами. Цветных камней на поверхности золотого цилиндра было много. Он был усыпан ими сверху вниз, рядами. Красным, зеленым, синим и желтым. А между рядов небольших, размером с горошину самоцветов, неизвестный мастер расположил черные кабошоны. И это оружие?!

Действительно! А как этим предметом можно убить вампира? Как дубинкой? По голове ударить? Что-то я отупел. Привычка тут же получать ответы от Надежды совсем отучила меня думать.

Я активировал видение энергетической паутины. Мир заискрился ниточками света. Как зачарованный я «смотрел» на энергетическую сущность мира. Вроде и не в первый раз, а только заметил, что деревья вокруг — это целый конгломерат сплетенных в толстые жгуты светящихся паутинок. И птичка на ветке — этакий шарик.

А что с жезлом? Вот так сюрприз! Замысловатые плетения большими снежинками висели на самоцветах. И что удивило, так это их независимое от окружающего мира существование. Вот энергетический «шарик» птички вроде сам по себе, но если присмотреться, то словно прилеплен к нитям, что пронизываю пространство из бесконечности в бесконечность. А на жезле все не так: снежинки не растягивались в попытке «приклеиться» к световым нитям. Жезл обладал собственной структурой: к каждому плетению на самоцветах от кабошонов тянулись темные ниточки. Странно… А от тыльника, внутри жезла, словно сердечник, тянулся до самого навершия жгут из них. Ага! В основании артефакта обнаружился еще один, самый большой кабошон. Может, это и есть «спусковой крючок»?

Направив жезл в лесную чащу, дотронулся до камня в основании жезла. Ничего не произошло. Рефлексивно нажал, и, ощутив в руке вибрацию, тут же отпустил. Выяснилось, что слишком поздно: из навершия вырвалось нечто неописуемое. Сказать, что оно напоминало темное облако, верно, отчасти. Только этот сгусток высвобожденной энергии всего доли секунды пузырился со странным шипением, а потом наступила тишина. И леса не стало до самого горизонта. Осталась только черная, будто выжженная земля.

После входа моего внимания в энергетическое восприятие мира, я оцепенел, не ожидая «увидеть» столь ужасную картину: мир больше не сиял светом. Над «выжженной» поверхностью, словно грязная паутина в углу заброшенной развалюхи, клубились черные клочья.

Испытывая за причиненный природе ущерб сильное чувство вины, устроился у костра и стал ждать Надежду. Время от времени уходя на иной способ восприятия, «поглядывал» на уничтоженный лес. Испытал огромное облегчение, заметив, что сверху, до нижней границы облаков энергетическая структура мира восстановилась. Наверное, моя неосторожность и глупость все же не привели к фатальным последствиям, вроде появления черной дыры или какой-нибудь другой напасти.

В небе показалась белая точка. Корабль быстро увеличивался в размерах и на секунду зависнув над землей, сел. Белоснежным пятном на черном фоне земли Фальке смотрелся гротескно. Он остался абсолютно белым, хотя по логике хоть какая-то его часть должна была принять на себя частицы пыли, поднявшейся при посадке.

Надежда вышла из светового лифта и замерла, разглядывая черную пустыню.

— Никогда не думала, что такое оружие может существовать. Зачем его создали?

Чего угодно ожидал от нее, кроме подобного вопроса.

— Убить вампира!

— Разрушив мир?

— Не знаю, как у вас… Прости, я имел в виду то, что случилось на Раске, и тут между готами и слейвами. Они же воевали не игрушками?

— Люди умирают, но мир вокруг остается прежним. Это оружие способно уничтожить саму сущность мира.

— Я понял тебя, но меня куда больше волнует, что я причастен к этому. На Земле в огромном количестве существует оружие способное уничтожить планету.

Надежда как-то странно на меня посмотрела:

— Жаль. Мне жаль, что ты не понимаешь. Ну, раз разобрался с этим оружием, полетели. Только подумай, что будет с Карами после того, как ты убьешь Древнюю?

Она исчезла, растворившись в потоке света, я последовал за ней.

Внутри Фальке Надежда нацепила на меня широкий пояс, украшенный золотыми нашивками. Знакомый пояс. Похожий на тот, что я видел на древнем старце в склепе.

— Это может тебе пригодиться, — сказала Надежда.

— Зачем?

— Он странный, как и жезл. Но с ним ты не упадешь, прыгнув с высоты, и сможешь парить, если хорошо подпрыгнешь. Попробуй вначале справится с вампиром сам. Если смогу, помогу…

Надежда умолкла, Фальке взлетел сам, а я с интересом принялся рассматривать пояс. Его энергетическая структура хоть и отличалась от рисунка, что я видел на жезле, но в целом повторяла особенность — наличие независимых от энергии мира плетений из темной паутины.

В какой-то момент, когда я уже начал дремать, Надежда поделилась своим планом:

— Фальке оставим за городом. Если помнишь, вампир смогла проникнуть на его борт. Если она повторит это, ты вряд ли успеешь что-либо предпринять. Пойдешь к замку пешком. Я восстановлю охранные системы, как только узнаю, что Древняя в замке.

— Хорошо. Так и сделаем, — согласился я.

Легко сказать! Уже тогда я чувствовал дрожание рук и не мог справиться с участившимся сердцебиением. А когда Фальке приземлился и пришло время идти на охоту, когда все легко может поменяться — охотник вдруг превратится в добычу, ноги словно вросли в белоснежный пол корабля. Скорее чтобы успокоится, спросил Надежду:

— Как Фальке смогли все-таки угнать, и как ты его вернула?

— Ты его знаешь. Того, кто называл себя Великим магистром. Он слишком много получил от модуля готов.

— Он мертв, ты его убила?

— Зачем? Теперь он сам по себе, как и все вокруг него.

Я кивнул. Если выживу, потом расспрошу в подробностях. Наступил на проекцию лифтовой шахты и спустился на землю.

Минут двадцать брел к городу. Вошел в открытые никем не охраняемые ворота. Вечерело, а город будто вымер. Ни души на узких улочках. Присев на лавочку в ухоженном скверике на городской площади, достал кольца и браслеты Древнего. Раз уж все его теперь у меня, глупо не надеть. Вдруг окажется полезным. Засунув жезл за голенище, вынул из ножен мечи. Немного поупражнялся и, убедившись, что искусство нинча все еще не забыто, медленно побрел к замку. Последняя встреча с вампиром доказала, что убить ее холодным оружием вряд ли получится. Может, Надежда что-нибудь придумает и поможет?..

Погруженный в мысли, я не заметил момента перехода и по инерции сделал несколько шагов по каменному полу замкового коридора. Это айл меня телепортировала.

— Надежда?

— Приготовься. Вампир в зале, сейчас ты увидишь вход.

Ее голос, казалось, успокоил меня. Стараясь не шуметь, извлек мечи. По началу крался, но когда понял, что мое сердце бьется громче шагов, выпрямился и решительно направился к цели. Когда вошел в зал сразу понял, что древняя и так знала о моем приближении.

Я увидел ее сидящей на софе. Высокая спинка, оббитая бархатом, гармонировала с ее черным платьем. В руке, опирающейся на резной подлокотник, она держала бокал с красной жидкостью.

— Это не кровь, мальчик. Вино. Присядь рядом. Я налью и тебе… — древняя подняла приличных размеров бутыль и встряхнула ее перед собой. Поставив ее между ног, поманила меня пальчиком.

Пружиня шаг, я начал приближаться, намереваясь атаковать вампира.

— Сейчас, дорогая, с удовольствием выпью, — сказал с совершенно идиотской интонацией, и тут же нервно хихикнул.

— Я вижу ты на меня зол. Обиделся? Вернулся за своим золотом?

— А хоть бы и так, — я был уже в двух шагах от цели и готовился к финальному прыжку. Правая рука уже поднималась вверх, а левая отводила меч за спину.

— А забирай! — проворковала Стефани Анастари.

Вот не ожидал я от нее такой подлости. Она смогла меня удивить. Я замер, как вкопанный и едва успел отпрыгнуть в сторону от взметнувшегося навстречу вихря. Налетел на какой-то пуфик и упал. Баронесса, скаля клыки, решила снова напасть. Подлая тварь!..

Надежда вмешалась вовремя. Пожалуй, подняться на ноги я бы не успел. Древняя изогнулась в дугу и зашипела. Будто преодолевая преграду, медленно развернулась и выпустила черное облако.

Подскочив к обездвиженному вампиру, я стал рубить мечами ее спину, рассчитывая срубить голову. Но что-то и меня держало, мешая нанести точный удар. Баронесса взвыла, попыталась отмахнуться, я отскочил.

Магия Древней доплыла к Надежде и моя «подруга» стала походить на сломанную механическую куклу: ее рука поднялась, что бы закрыться от облака и тут же, согнувшись в локте, стала болтаться как маятник; правая нога как расплавленная свеча искривилась, и тело Ксюхи стало заваливаться на бок.

С ужасом смотрел на гибель моего симбиота, сердце от тоски сжалось и грудь обжигал контейнер с айлом. Наполнившись яростью, я бросился в атаку. На этот раз вампир чем-то врезала мне в плече так сильно, что я мячиком отлетел к стене, и от удара спиной об эту чертову стену из моих легких вышибло воздух. Пытаясь глотнуть хоть чуть-чуть кислорода, терпел боль. Распахнув ворот куртки, порвал завязки на рубахе. Пытался нащупать на груди контейнер с айлом. Он пропал. Только на пальцах осталась графитовая пыль.

— Надежда! — закричал я, еще не веря, что Древняя смогла уничтожить айла.

Баронесса не спешила разделаться со мной. Наслаждаясь моей беспомощностью, она сдула с ладошки черный магический сгусток.

«Надежда, ответь мне!» — мысленно взмолился я. Она не ответила, и на какой-то миг мне стало все равно, что будет с Карами, Элитией: жили на ней вампиры тысячу лет до меня и зачем что-то менять?

Но умирать не хотелось тоже: постарался незаметно протянуть руку к жезлу. «Не успею!» — паниковал, показалось будто облако, выпущенное вампиром, заметно ускорилось и вот-вот ударит в меня. Прищурив глаза, ожидал мучительной смерти. Наконец я почувствовал в руке жезл, а палец на кабошоне и облако вдруг остановилось, будто натолкнулось на невидимую преграду.

Ликование переполняло грудь: ох не зря я перед боем с вампиром надел цацки Древнего! Получи тварь! Палец нажал на круглый камешек — жезл завибрировал и выплюнул свою магию. Баронесса и замок исчезли, а я все давил на кабошон. Жезл стал звенеть и вырываться из руки, но больше не исторгал из себя убийственную энергию.

Едва я убрал палец, тыльник «растворился» и меня будто кто-то потянул за руку. Жезл исчез, оставив после себя воющую воронку, втянувшую меня целиком. Я парил и видел звезды. Они кружились вокруг золотистыми блестками, осыпаясь на мою голову. Вначале я ощущал едва заметное прикосновение, а перед тем, как потерять сознание, чувствовал, как они уже били, будто падающие с высоты камни.

Эпилог

Меня разбудил отец.

— Вставай сынок, Оксана на кухне, уже готовит для тебя завтрак, — сказал он и подмигнул.

Не понимая, как я оказался в своей детской постели и почему моя бывшая вообще что-то готовит, я поднялся с дивана и пошлепал на кухню.

Там вкусно пахло жареной картошкой, над кофейником таяло прозрачное облачко пара. Было тепло и уютно. Синий кафель стен, блестящий никель скороварки, белая, как январский снег эмаль кастрюль… В царстве мамы, как всегда, стерильная чистота.

— Дюша, садись, я тебе яишинку разобью, — сказала Ксюха.

Она была в новом махровом халате совсем не подходящем для кухни, и ее мокрые волосы были спрятаны под чалмой из полотенца.

Я смотрел на девушку и думал: «Нет, довольно, пора взять себя в руки! Если поддаваться всякому наваждению, можно легко очутиться в психиатрической клинике! Это просто сон. А раз я сплю, значит еще живой…»

— Спасибо, — ответил Ксюхе. Уже несколько долгих секунд она пристально смотрела на меня, как взрослый, умудренный житейским опытом человек, смотрит на несмышленых и смешных ребятишек, тешащих себя пустой игрой…

— Ты не сердишься на меня? — спросила она, и, не собираясь дождаться моего ответа, затараторила, — Ты не думай, что я мышь серая, пусть я люблю науку и не люблю, когда ты надолго уезжаешь, но свое дело я люблю не меньше, чем ты — свое…

«Ксюха назвала себя серой мышью! Это просто какой-то разрыв шаблона или как пишут в умных книгах — когнитивный диссонанс. И она любит науку!»

Я примирительно поднял руку открытой ладонью к девушке, но она восприняла этот жест, как знак замолчать.

— Если я виноват, прости. И… я тебя слушаю, — сказал ей. Пусть это всего лишь сон, но почему-то им я наслаждался…

— Да, я люблю науку, — как ни в чем не бывало, продолжила она, — И все твои монетки и рарики я бы не задумываясь, отдала за какой-нибудь, пока не существующий телескоп, в который можно наблюдать живые существа, скажем, на соседней с нами звездной системе — Малом Магеллановом облаке…

— Что?

— … облаке, — она наивно захлопала длинными ресницами, — Дюш, давай поедим.

Мысли о том, что я сплю, испарились, едва почувствовал божественный вкус жареной картошки. Какое-то время я наслаждался едой и вообще ни о чем не думал, пока снова не услышал Ксюху:

— Ты, Дюша, совсем ребенок. Неужели всерьез полагаешь, что всю жизнь будешь бегать по лесам и полям со своим прибором и копать землю? Ми-лы-ый! Мир безраздельно принадлежит науке!

Я не стал с ней спорить. Спорить с бывшей, да еще и во сне?! Я глупо улыбался, и Ксюхе это нравилось.

Минут через тридцать она убежала в институт. Институт! Я попивал чаек и констатировал: та Ксюха, которую я знал, училась заочно и спустя рукава. Она меня и притягивала, и отталкивала. В этой бился какой-то глубинный, скрытый от взгляда родничок — чистый и звучный. Это, наверное, от того, что Ксюша, как и раньше, продолжала тайно, так сказать без прописки, жить в моем сердце. Не случайно Надежда выбрала ее своим аватаром. Она знала наверняка — я старательно отодвигал все связанное с ней подальше, в уголок потемнее, надеясь: авось поболит-поболит и засохнет не видимая никому болячка.

Мне не стоило вспоминать о Надежде: опять с прежней силой навалилось гнетущее ощущение тоски. Я вернулся в спальню и сел на диван. Зеленый четырехугольник окна напротив двери, шкаф набитый книгами, смутная белизна подушки. Я поднялся и распахнул шторы, пуская в темную комнату яркий солнечный свет. Мир и покой обняли, охватили меня. Я понял, что не сплю. Как-то узнал или это знание спало во мне, а в тот момент пробудилось: Надежда дала мне второй шанс прокатиться с помощью разума в одну из альтернатив.

Мне вспомнилось, как она рассказывала, что каждый мир имеет множество версий и для любого айла выбор подходящей остановки — вопрос предпочтения.

Конечно, прошлое, каким бы коротеньким оно ни было, не отряхнешь с подметок, как дорожную пыль, от него не спрячешься, не убежишь. И оставаясь наедине с самим собой, я много раз мысленно спрашивал тишину:

— Как ты там, Надежда? Что делаешь сейчас?

И так же мысленно просил у нее за все прощение…

Конец.