Паразит Бу-Ка

Глава третья

Макар зашёл в свою квартиру на пятом этаже девятиэтажного дома, разулся, снял куртку и, усевшись на пуфик, принялся рассматривать «ожог» на запястье. Какой-то странный был ожог, он походил на опоясывающее руку родимое пятно, от которого расползались неровные протуберанцы. С некоторым сомнением Макар рассудил, что это какая-то реакция на электрический разряд. Раздражение на коже, не более того. При желании всё можно объяснить и такое объяснение ему показалось самым логичным. Он лишь надеялся, что раздражение скоро пройдёт, на нём всегда всё заживало, как на собаке. А жжение было терпимым, Макар уже и внимания не обращал на лёгкую боль.

– Эх, Вадик, Вадик, – пробормотал он, поднимаясь с пуфика.

Остаток вечера Макар скоротал за просмотром телевизора, перед этим поужинав лапшой быстрого приготовления и бутербродом с колбасой. Он умел готовить, причём неплохо, но в последнее время не утруждался, ел то, что можно приготовить на скорую руку. Точнее, на очень скорую. Обленился. Это касалось и занятия спортом. Раньше бегал по утрам, занимался на брусьях и турнике на площадке за домом, а теперь ограничивался гантелями и изредка отжиманием от пола. Правда бывали моменты, когда на него накатывало воодушевление, и он принимался лупить по боксёрской груше, что висела в углу гостиной, однако такие порывы случались всё реже и реже. И Макар не говорил себе, что скоро возьмёт себя в руки и снова начнёт бегать и заниматься на брусьях и турнике. Как-никак это были планы на будущее, а их он отвык строить.

Стрелки часов на стене показывали без пяти одиннадцать, по телевизору шёл детективный сериал с комедийным уклоном, на экране то и дело мелькал Гоша Куценко в полицейской форме. Макар лежал на диване, его глаза слипались, и он уже давно перестал улавливать суть сериала. Это был типичный для него вечер – далёкий от изысков ужин, диван, телевизор. С друзьями, которые раньше иногда заходили в гости, он отношений больше не поддерживал, а с кем-то и рассорился. Мысли, что не мешало бы куда-то сходить самому, развлечься, его не посещали. Макара устраивали скука и одиночество, а разнообразие вызывало дискомфорт.

Он взял пульт, убавил звук телевизора до тихого бормотания, устроился на диване поудобней и закрыл глаза. Перед внутренним взором возник зелёный в белый горошек зонтик. Под порывами ветра тот катился по полю, покрытому унылым ковром их чахлой травы. А потом зонтик взмыл и полетел, вращаясь, как юла, к затянутому серыми тучами небу. Он становился всё меньше, меньше, пока не превратился в крошечную точку.

«Странное видение», – подумал Макар. И уснул.

Проснулся от боли в запястье – в кожу, словно сотни мелких иголок вонзались. Он поморщился, откинул покрывало, сел на диване, тряхнул головой, избавляясь от дремотного состояния и, включив торшер, уставился на руку. Пятно на запястье было пунцового цвета с ярко-красными, как расплавленная лава, прожилками. Охнув, Макар повернул руку и так и эдак, не веря своим глазам и ощущая, как страх овладевает сознанием. Мелькнула мысль позвонить в «скорую». То, на что он сейчас смотрел, было явно никаким не раздражением после удара током. Но тогда что это за хрень?! Его бросило в жар. В каком-то порыве он принялся судорожно тереть пальцами пятно, словно оно было всего лишь наклейкой вроде искусственной татуировки.

– Твою-то мать! – вскочив с дивана, процедил Макар сквозь зубы. Чем сильнее он тёр пятно, тем страшнее ему становилось. Красные прожилки, впечатанные в пунцовое образование, становились всё ярче.

«Скорая!» – вспомнил он.

Но от мысли о вызове скорой помощи его отвлекли скрипучие звуки, которые как будто ворвались в пространство комнаты со всех сторон. Казалось, вокруг заработали невидимые, но мощные механизмы – проворачивались несмазанные шестерни, натужно кряхтели и повизгивали ржавые поршни. От этих звуков у Макара зубы заныли, кожа покрылась мурашками, голову, словно тесным обручем стянуло. Творилось что-то непонятное. Как и прошлым вечером в парке Макару почудилось, что он балансирует на краю пропасти. Скрип и скрежет становились всё громче, добавился звук, как если бы кто-то раздирал и комкал листы металла. Воздух стал густым, Макару казалось, что тот его стискивает, не позволяя сделать вдох. Мерцал экран телевизора, по стенам, потолку, мебели скользили резкие тени.

Макар зажмурился, зажал ладонями уши, попытался внушить себе, что всё это сон – отрубился на диване и спит, спит, спит, и никак не может проснуться! Однако внушение не работало. Звуковой хаос, боль в руке и страх не позволяли обмануться. Он распахнул слезящиеся глаза, с трудом сделал хриплый вдох, а потом с ужасом увидел, что с комнатой начала происходить какая-то запредельная метаморфоза. Исчезали, словно растворяясь в пространстве, предметы: пропали часы на стене, книги на полках, декор, грязная тарелка на столе, кружка, канула в небытие боксёрская груша в углу, гантели. Фотография Кати стала бесцветной, прозрачной. Овальное зеркало возле шкафа подёрнулось дымкой и растворилось, как льдина при сильной жаре, не оставив после себя и намёка.

«Я сошёл с ума!» – решил Макар, медленно поворачиваясь на месте. Его глаза едва ли из орбит не вылезали от изумления. На лбу блестела испарина, правая щека нервно подёргивалась.

Занавески стали прозрачные, как полиэтилен, исчез рисунок на обоях и ковре, жёлтый плафон торшера выцвел за считанные секунды и пропал.

Пошатнувшись, Макар осел на пол, как пьяница, у которого закончились силы держаться на ногах. Он всегда считал себя человеком смелым, Катя как-то заявила, что его даже ядерный взрыв за окном не испугает, но то, что творилось сейчас… это было слишком! Ядерный гриб – понятен, а скрип, скрежет, пылающая хрень на запястье и исчезновение предметов – это что-то сверхъестественное, из разряда «то, чего не может быть в нормальном мире ни при каких обстоятельствах!» И именно необъяснимость вызывала мистический страх.

Экран телевизора стал тёмным, погасла лампа в торшере, в окно проникал бледный, какой-то дрожащий свет. Раздался громкий хлопок, и комната совсем опустела, остались лишь голые кирпичные стены и лишённый ковра и паркета пол. Скрип и скрежет прекратились, воздух перестал быть плотным, и Макар лихорадочно сделал несколько вздохов, ощущая себя так, словно выбрался из тесной душной темницы.

В комнате больше ничего не менялось. Макару подумалось, что невидимое чудовище прошлось по помещению, сожрав всё с жадностью. Абсурдная мысль, но других, более рациональных, сейчас в голове не было.

За оконным проёмом что-то пролетело, на мгновение озарив гостиную ярким светом. С улицы донёсся тягучий трубный звук, который, похоже, издавало какое-то существо. Макара обдало волной прохладного воздуха.

Он взглянул на руку. Красные прожилки, впечатанные в бурую отметину, всё ещё ярко светились, но боли больше не было. Собравшись с духом, Макар осторожно пополз на карачках к оконному проёму. Он напряжённо прислушивался к доносящимся с улицы звукам и думал о том, что, возможно, не он сошёл с ума, а мир вокруг спятил. И виноват в этом Вадик. Чёртов дурак что-то сделал! Чёртов недоумок сотворил какую-то непонятную хрень! Добравшись до подоконника, Макар сел, сжал кулаки, злость и страх боролись в его сознании за место на пьедестале. Но было ещё и любопытство, и именно оно заставило подняться, выглянуть в оконный проём, лишённый рамы. Макар ожидал увидеть нечто странное, но представшая перед его взором картина была скорее не странной, а поразительной. С отвисшей от изумления челюстью он глядел в оконный проём и ощущал, как вверх по спине ползёт холодок.

Дома выглядели безликими без стёкол в окнах, без кондиционеров, без металлических карнизов и спутниковых антенн. Вместо качелей, горки и песочницы во дворе стояли какие-то корявые конструкции. Деревья были полупрозрачные, внутри них тускло светились похожие на вены и сосуды жгуты и нити, голые ветви покачивались под порывами ветра. Между деревьями и домами в воздухе плавали излучающие свет шипастые, похожие на свёрнутых ежей, шары. Они двигались неспешно, порой застывали, словно обдумывая, в каком направлении лететь, и продолжали свой путь, освещая стены домов и землю. Во дворе не было ни машин, ни фонарей, в палисадниках и на участках возле асфальтированных дорожек трепетали растения, похожие на кораллы.

Макар вздрогнул, снова услышав трубный звук, а потом увидел, как из-за угла противоположного дома вышло существо, чей рост достигал высоты седьмого этажа. Голова монстра походила на огромный молоток, а тело, казалось, состояло из тонких шестов. Обомлевший Макар подумал, что это существо напоминает палочника, насекомое, которое он видел по телевизору. Медленно, точно в тягучем сне, величественно, монстр прошествовал вдоль стены противоположного дома, при этом ноги-ходули он переставлял плавно, а длинные недвижимые руки с тонкими растопыренными пальцами почти касались земли. Возле крайнего подъезда существо подняло голову и протрубило, его обрамлённые кожистыми складками глаза блеснули в свете пролетающего рядом шипастого шара.

– Что, мать вашу, это за хрень, – прошептал Макар осипшим голосом. В горле першило, в висках стучала кровь, холодная капля пота набухла на шее и покатилась по спине.

«Вадик что-то сделал!»

Макар посмотрел в ночное небо, на котором мерцали звёзды, разглядел «Малый ковш». Звёзды подействовали успокаивающе: по крайней мере, в свихнувшемся мире хоть что-то осталось нормальным. Ночное небо было привычным, вернее, Макар впервые в жизни подумал о нём, как о чём-то привычном и родном, потому что всё остальное было чуждым.

«Чёртов дурак сотворил какую-то непонятную хрень!»

Справа за оконным проёмом замерцал свет, и Макар поспешно присел, спрятавшись за подоконником. Мимо проплыл колючий шар. Где-то далеко протрубило молотоголовое существо, качнулись кроны деревьев под дуновением ветра. Через какое-то время Макар снова решился выглянуть наружу. Взгляд тут же наткнулся на фигуру внизу. Человек! Минуту назад во дворе возле непонятных металлических конструкций никого не было, а теперь там кто-то стоял. Стояла! Даже с такого расстояния Макар определил, что это женщина и ему показалось, что она смотрит прямо на него. Справа мимо трансформаторной будки неспешно прошествовал «палочник», в воздухе посреди двора столкнулись, слиплись и взмыли к звёздному небу два сияющих шара. Макар напряжённо глядел на женщину и задавался вопросом: почему она не боится? Рядом чудовища расхаживают, а она стоит себе, будто бы специально желая, чтобы её заметили. Что ж, он заметил и теперь пытался разглядеть лицо ночной гостьи… Нет не получалось. И возраст определить тоже не выходило, но ему казалось, это девушка.

Он ощутил, как ещё одна капля пота покатилась по спине. Вздрогнул, поёжился. От дикого напряжения его глаза начали слезиться. Макар чувствовал себя безвольной букашкой, с которой какое-то могущественное божество решило сыграть в игру, чьи правила человеческий мозг просто не в состоянии осмыслить. И хуже всего была неопределённость: что случится через секунду, минуту, две?

Девушка подняла руку, вспыхнул огонёк зажигалки. Крошечное пламя описало дугу, опустилось вниз, затем пропало и на мгновение появилось снова. Макар сообразил, что незнакомка, таким образом, нарисовала в воздухе знак вопроса, а вспышка в конце – точка. И знак этот она изобразила для него! Но зачем? Что ей нужно? Хочет, чтобы он вышел к ней во двор? Макар поморщился, никуда выходить он не собирался, ему и здесь-то было жутко, а снаружи… там чудовища бродят! Нужно быть полным кретином, чтобы покинуть квартиру. Нет уж!

Больше огонёк зажигалки не загорался. В метре от девушки пролетел излучающий свет колючий шар, и Макар успел разглядеть улыбку на её лице. Хотя, возможно, и померещилось. Он сейчас ни в чём не был уверен.

Послышался многоголосый гам. Из полумрака на тротуар высыпала целая стая существ размером с мартышку. Их было десятка три, и передвигались они как-то дёргано, суетливо, при этом мелкие твари гомонили, как весёлые пьяницы, толпой идущие из бара к месту очередной попойки. Макар напряг зрение: существа походили на маленьких человечков с непропорционально большими головами. Заметив девушку во дворе, они радостно заулюлюкали, а один из человечков, оторвавшись от стаи, подбежал к ней и нетерпеливо запрыгал на месте, сверкая крупными круглыми глазами и выкрикивая хрипло «Ита! Ита! Ита!..» Она сняла со спины рюкзачок, что-то вынула из него и кинула человечку. Тот ловко поймал подарок, пронзительно завопил и бросился назад к стае.

Макар не знал, как расценивать всё увиденное, в голове роились вопросы, на которые даже намёка на ответы не находилось. Полный сумбур. Ответы, возможно, могла бы дать девушка внизу, но он и мысли не допускал, чтобы даже хоть какой-то знак ей подать, мол, готов выслушать тебя, незнакомка. Макар не заметил, как его губы начали почти беззвучно шептать:

– Пусть всё это закончится, пусть всё станет, как раньше…

Ему невыносимо хотелось снова увидеть унылый осенний пейзаж за окном, увидеть машины во дворе, лужи, фонари, мусорные контейнеры Он даже ощутил обиду, словно всё это у него нагло украли.

«Вадик что-то сделал!»

– Пусть, всё станет, как раньше… – продолжал он шептать, глядя на девушку внизу. – Пусть…

Макар умолк, услышав скрип и скрежет. Сердце подпрыгнуло в груди, воздух опять стал густым точно патока. Ночной пейзаж за окном смазался, поплыл, как будто на картину с не засохшей краской плеснули растворитель. С тревогой Макар вглядывался в пространство за окном, у него снова появилось ощущение, что он застрял в каком-то бредовом сне. Раздался громкий хлопок, как от самолёта преодолевшего скорость звука. Деревья, дома, конструкции во дворе – всё всколыхнулось, сдвинулось, а потом встало на место в ином виде. Скрип и скрежет стали тихими, а потом эти звуки странным образом трансформировались в шум ветра, бормотание телевизора.

Заторможено Макар вытянул дрожащую руку, потрогал оконное стекло. Взглянул на двор с совершенно нормальными деревьями, фонарями и машинами. Повернулся, рассеянно хлопая глазами, осмотрел комнату. Всё было, как раньше. Полки висели на своих местах, а на полках стояли книги, на диване лежали подушка и скомканное покрывало, узоры на ковре и обоях словно бы и не исчезали. На экране телевизора красивая девушка рекламировала кофе, стрелки часов на стене показывали полвторого ночи.

Пить хотелось невыносимо, но отчего-то Макар боялся сдвинуться с места, будто малейший шаг мог снова изменить пространство. Ему пришлось мысленно рявкнуть на себя, чтобы отправиться на кухню. Он шёл крадучись, прислушиваясь к каждому звуку, опасаясь снова услышать скрип и скрежет. Ноги были, как ватные, по телу расползалась слабость, голова немного кружилась. Макар не испытывал облегчения из-за того, что всё встало на свои места – пока ещё нет. Он плохо соображал, и часть его сознания как будто до сих пор пребывала там, где по городским улицам бродят чудовища.

Наливать воду в кружку он не стал – повернул вентиль крана, наклонился, подставил губы под струю и принялся жадно пить. Утолив жажду, сунул голову под струю и долго стоял так, чувствуя, как проясняется рассудок. Фыркая и отдуваясь, закрыл кран, вернулся в гостиную и снова выглянул в окно: обычная осенняя ночь. Дождик заморосил. Но Макар боялся, что всё может опять измениться, ведь отметина на руке никуда не исчезла. Он принялся мерить шагами комнату. Долго ходил из угла в угол, потом схватил с полки кистевой пружинный эспандер, сел на диван и начал остервенело сжимать и разжимать тренажёр. Эспандер был для него терапией, помогал подавлять злость, нервозность.

Тихо бормотал телевизор, с улицы доносился шум дождя. Макар смотрел в пространство перед собой и пытался разобраться в том, что произошло. Проще всего было бы сказать самому себе, что всё случившееся – галлюцинация. За эту версию очень хотелось уцепиться, как за спасительную соломинку, но… не получалось. И ничего вразумительного в голову не приходило, кроме резкой констатации: «Вадик что-то сделал!»

Кисть и предплечье онемели от агрессивной физической нагрузки, и Макар переложил эспандер в другую руку. Он взглянул на фотографию на стене. На снимке Катя, раскинув руки точно крылья, стояла на фоне заката. Она смеялась, вокруг её головы, казалось, сиял огненный ореол.

– Что произошло, Кать? – жалобно спросил Макар.

Он поймал себя на том, что ждал от неё ответа, как наивный ребёнок, верящий в чудеса. Словно Катя могла выйти из фотоснимка и всё объяснить. Глупо. Макар и чувствовал себя глупым.

Тревога проходила, нервное напряжение шло на спад. Он положил эспандер на столик, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. В сознании появился знак вопроса, нарисованный в тёмном пространстве огоньком зажигалки. Макар устало подумал, что есть человек, который даст объяснение всему случившемуся. Это Вадик, будь он неладен. Утром нужно его разыскать и, если придётся, вытрясти из него ответы силой. Чёртов дурак сотворил какую-то хрень и обязательно за это ответит!

Знак вопроса ещё долго горел в сознании, а потом подёрнулся дымкой. Макар решил не спать, намеревался быть начеку, однако в полчетвёртого утра его совсем сморило, и он забылся глубоким сном.