Палимпсест

Твоя собственная армия

Когда ты увидишь, как разверзается земля, Пирс, то вздохнешь с облегчением.

Ты наконец удостоишься роскоши знать, что по крайней мере одна из твоих итераций сбежала из юдоли смерти. Но положение будет слишком отчаянным, чтобы ты мог рассчитывать на длительную отсрочку казни. Если Департамент Внутренних Дел рискнул начать с беспилотников и орбитальных рентгеновских лазеров, а потом все равно пошел на обострение ситуации, то как далеко они зайдут? Как настойчивы будут, стремясь заполучить тебя?

Кажется несомненным, что очень настойчивы.

Они дорого заплатят за эту вечеринку, когда настанет время убрать за собой. В первобытной истории нет места для ядерного блицкрига над столицей Второго Рейха. Спеченные, быстро обгорающие до скелетных остовов останки гувернанток и шарманщиков скукоживаются и взрываются изнутри, смятые радиационным штормом, по ошибке налетевшим сюда из Хиросимы. Четыре циферблата часов раскаляются до вишнево—красного каления и оплывают наземь, пока дюжины твоих двойников появляются на миг и пропадают из виду — неузнаваемые в их серебряном боевом облачении, источающем свет и жар. Синхронно с ними вокруг ведут битву армии твоих роботов, обмениваясь залпами с солдатами врага и без устали откачивая тепловую энергию через транзитные Врата Времени в оледеневшие пустоши далекого будущего. Извлечение завершено, приготовиться к перемещению, сообщает твой телефон. Эта версия тебя наделена астрономическим номером итерации, исчисляемым миллионами. Это не просто ловушка в палимпсесте. Это целый талмуд, переписанный, многократно закомментированный, отягченный неизбежными парадоксами, вознесенный на гребень устрашающего цунами неистории. Теперь его дамп у тебя в руках.

Ты сгребешь в охапку метаданные будущего своего «я» и совершишь прыжок на запасной аэродром, размещенный высоко над рыжеватым северным полюсом Юпитера, — почти на миллиард лет в будущее. Ракетные двигатели на плечах и лодыжках работают на полную мощность. Выходя на новую орбиту, ты заметишь краем глаза мерцающий росчерк маховой волны[20] первого теплового удара, устремившейся вовне. Он сметет и раздавит всмятку школы, больницы, церкви, жилые дома, гостиницы и магазинчики. И все это творится железным именем Департамента Внутренних Дел.

Но им не под силу отыскать этот запасной аэродром. Они никогда не узнают, как на самом деле обстоят дела в Службе Контроля и кто стоит за Оппозицией. Ты ручаешься за это, пока ты жив и дыхание в тебе не угасло.

Ты посмотришь себе под ноги, в бурлящий оранжево-кремовый хаос верхних слоев атмосферы Юпитера. Твои доспехи, постепенно остывая, негромко скрипят и постанывают. Ты дождешься, пока Наблюдатели за звездами зафиксируют твое местоположение, но все это время в твоей голове будет абсолютно пусто, если не считать тихого удовлетворения от хорошо проделанной работы. Тебе удалось выхватить свою кардинальную[21] итерацию прямо из-под носа у Департамента Внутренних Дел. Где-то далеко в прошлом — миллионы лет назад — продолжается война правок. Виртуальные легионы твоих двойников продолжают отчаянную игру в наперсток с Кафкой, но ты сам уже победил.

Осталась сущая малость: аккуратно внедрить зомбированного двойника в первобытную историю и послать ко двору Кафки, чтобы там он раскрыл Департаменту Внутренних Дел те сведения, какие ты хочешь им предоставить. Затем — разыграть сошествие в ад и унести ноги с развалин Берлина, прежде чем Кафка перепишет все поле боя и восстановит нормальное течение истории.

Тем временем твой прыжкостюм тихо запищит, привлекая внимание. Сканирование выполнено, сообщит он, начинаю ускорение. Реактивные движки осторожно подтолкнут тебя и переориентируют в пространстве. Юпитер уйдет из поля зрения и уплывет за спину. Затем ракеты снова дадут тебе мягкого пинка, направляя к эллингам верфи, где строится флот тридцатикилометровых звездолетов. Там тебя будет ждать Ярроу.

Он увел твою девчонку

Я жив, подумал Пирс и сам себе не поверил: А я жив? Вокруг было темно, он верх от низа не отличил бы. Во рту — отвратительный металлический привкус. Все болело и ныло.

— Где я? — спросил он.

— Тебе придется подождать, пока мы тебя вырежем из этой хреновины, — ответил незнакомый голос, показавшийся ему странно приглушенным. Затем он с удивлением осознал, что голос говорит не внутри него, а исходит откуда-то извне. — Ты попал под электромагнитный импульс. Твой прыжкостюм вышел из строя и расплавился, но ты успел вовремя. Доза составила несколько зивертов. Еще немного, и ты сможешь лечь в постель.

Что-то двигалось в его сторону. Его тело странно вихляло и подергивалось.

— Я в свободном падении? — уточнил он.

— Да, разумеется. Постарайся не двигаться.

Я не на Земле, понял он. Это было удивительно. Он посетил сотни планет с их вечно движущимися континентами, вечно меняющимися биосферами, но в действительности так еще ни разу и не выбрался за пределы Земли. Все эти планеты были не более чем аспектами единой Геи, связанными причинно-следственной цепью срезами множества всех возможных Земель, находившихся в сфере влияния Стазиса.

Что-то потащило его за левую ногу. Он почувствовал прикосновение леденящего ветра к своей коже. Мышцы свело.

— Очень хорошо. Продолжай. Скажи мне, если что-то пойдет не так.

Голос все еще звучал глухо из-под накрывающего окружающий мир колпака, но теперь он его узнавал. То была Кари, немногословная женщина, учившаяся в одной с ним группе. Он напрягся. Паника прокатилась по его телу, как ударная волна.

— Эй, Ярроу! Он дергается!

— Пирс, не двигайся. — Голос Ярроу, тоже странно измененный. — Твой телефон вне зоны покрытия. Он тоже поврежден. Кари с нами. Все будет в порядке.

Ты не имеешь права так говорить со мной, подумал он возмущенно, однако звук ее голоса возымел желаемое действие. Так Кари тоже одна из них. А есть ли пределы проникновения этой гнили в Стазис? Если быть честным, то наверняка нет. При его же собственном попустительстве, между прочим. Он попробовал дышать тише, но вскоре ощутил, что воздуха не хватает, и разом насквозь пропотел в плену того, что было когда-то спасательным прыжкостюмом.

Еще какие-то фрагменты подались и соскользнули с его кожи. Ему отчаянно захотелось почесаться. Гравитация здесь была слабее, чем он привык, и это тут же вызвало что-то вроде морской болезни. Наконец передняя секция его шлема треснула и уплыла прочь. Он проморгался. Глаза слезились на свету. Он пытался сообразить, что видит.

— Кари?

У робота сферической формы, парившего в воздухе перед его лицом, было ее лицо, сделанное из интеллекожи. За ним виднелась плававшая в невесомости стайка бронзовых миногообразных существ, занятая уборкой искореженных, излучавших слабую остаточную радиацию ошметков его прыжкостюма. А чуть дальше он увидел закругленные кверху стены из тускло-синих треугольников. Образованная ими конструкция походила на опрокинутое, продырявленное в нескольких местах чайное блюдечко.

— Постарайся не разговаривать, — сказал робот с лицом Кари. — Ты получил дозу, близкую к смертельной. Мы постараемся немедленно доставить тебя в реабилитационный центр.

Горло отчаянно болело.

— Ярроу здесь?

Другой шарообразный робот влетел в поле его зрения и остановился перед ним. У него было лицо Сири.

— Любимый? Я приду к тебе так скоро, как только смогу, но нам надо тебя почистить. Враги всегда пытаются запустить к нам жучков. Мне не разрешили увидеть тебя прямо сейчас. Мужайся, мой господин. — Она/оно улыбнулась/улыбнулось, но тревожные морщинки в уголках глаз выдавали ее/его. — Я так тобой горжусь…

Он попытался ответить, но его внутренности не выдержали и взбунтовались.

— Плохо. Тошнит…

Кто-то коснулся его шеи серебристыми губами, и после этого мир погас.

Пирс пришел в себя внезапно, будто не прошло и секунды. Кто-то просто выключил его органы чувств и затем вновь включил. Так, помнится, поступали его родители с непослушной бытовой техникой.

— Любимый? Пирс?

Он разлепил веки и несколько секунд смотрел на нее. Потом прокашлялся. Звук показался ему странно нормальным. Боль почти исчезла.

— Нам пора прекращать… встречи… в таких условиях. — Изголовье кровати приподнялось. — Сири?

Ее одежда была просто неприличной для жительницы Гегемонии, да и просто вышла из моды и совсем не подчеркивала ее красоту. Но это была именно его Сири. Когда она склонилась к нему и крепко обняла, он почувствовал, как где-то внутри волна облегчения перехлестывает и разламывает плотину тоски.

— Как же они тебя отыскали? — спросил он, покоясь в ее объятиях и вынужденно обращаясь к ее плечику. — Зачем они восстановили…

— Тсс. Пирс, молчи. Ты так тяжело болел…

Он обнял ее.

— А как сейчас?

— Они не пускали меня к тебе полмесяца! Когда они срезали с тебя этот костюм, оказалось, что ты под ним весь обгорел. Что с тобой такое было?

У Пирса не нашлось подходящего ответа.

— Мое … мнение… о том, в чем я… соглашался участвовать… изменилось.

Потом они лежали на постели обнявшись, пока любопытство не взяло верх.

— Где мы? Когда мы? — И куда ты дела этот прыжкостюм?

Сири только вздохнула и прижалась к нему покрепче.

— Это долго объяснять, — сказала она тихо. — Я до сих пор не уверена, что правда, а что ложь.

— Сейчас-то все это должно быть правдой, — резонно заметил он, — но когда-то не было правдой. А где мы?

Она чуть-чуть отстранилась.

— На орбите вокруг Юпитера. Но это ненадолго.

— Но я… — Он запнулся. — На самом деле?

— Они отключили твой телефон. Но я тебе покажу. Флот. Колонистов. Верфи.

Он посмотрел на нее и ошеломленно заморгал.

— Но как?

— У нас тут тоже есть имплантфоны. У всех. — В ее глазах появилась хитринка. — Но к Стазису, как ты уже наверняка понял, мы не имеем отношения.

— Я уже догадался. — Он сглотнул слюну. — Как долго ты ждала?

— Около… — ее дыхание на миг прервалось, — двух лет. Немного дольше, чем я рассчитывала.

Он нежно взял ее правую руку и накрыл своими ладонями. Провел большим пальцем по гладкой коже на тыльной стороне кисти. Она не противилась.

— Как и я. — Он снова сглотнул слюну. — Я думал, что никогда больше не увижу тебя. Любой бы на моем месте подумал, что это их рук дело.

— Но это так и есть. — Она нервно засмеялась. — Он сказал, что они и до нас хотели добраться, чтобы рассинхронизировать и развести. — Ее пальчики сомкнулись в кольцо вокруг его большого пальца и потянули за него. Он почувствовал ее тепло.

— Кто он? — спросил Пирс, заранее зная ответ.

— Он стал тобой. Однажды. Он мне так сказал. — Ее рука внезапно дрогнула. — Он не ты, любимый. Он не такой. Совсем не такой, как ты.

— Я должен увидеться с ним.

Пирс попытался привстать. Сири забеспокоилась и тут же уложила его обратно.

— Нет, не сейчас. Еще рано, — шепнула она.

Пирс перестал сопротивляться, опасаясь, что поранит ее. Его руки и мышцы живота показались ему на удивление сильными, будто никаких повреждений и не было.

— А почему?

— Схолиаст Ярроу сказала мне, — ты будешь противиться тому, что он делает. — Она вздрогнула при имени Ярроу. — Она была права. Во многом.

— Какой пост она здесь занимает?

— Она… с ним. — Сири запнулась. — Мне пришлось ко многому привыкать. Я была такой дурой… раньше.

Он поднял руку, взъерошил ее волосы.

— Я могу это понять. — Пирс не знал, как ему отреагировать. — Прошло много лет с тех пор, как мы были вместе, ты знаешь. И если он тот, кто — что — он думает, то он никогда не был твоим супругом. Или был?

— Нет. — Она помолчала. — Что ты намерен делать? — спросила она тихо.

Пирс улыбнулся потолку. Он был низким и лишенным декора. Еще одно свидетельство того, что он не в Гегемонии, если бы он до сих пор в них нуждался. Постепенно шок и дикая радость обрести ее снова отступали, уступая место спокойному облегчению.

— А дети где? — поинтересовался он с некоторым усилием. Еще одна проверка.

— Лианну я оставила с няней. Магнуса здесь нет, он на корабле схолиастов. — На ее лице проявилось беспокойство. — Они так выросли… ты думаешь, что…

Он медленно выдохнул и расслабился.

— У меня будет время узнать их снова.

— Да. — Она снова подалась к нему и крепко прижала к себе. Он ерошил ее волосы, слегка успокоившись, но с грустью понимая, что всему этому суждено измениться.

— Но скажи мне еще вот что. Какую тайну вы так настойчиво от меня скрываете?

Моя собственная нация

— Я рад тебя видеть, — промолвил человек на престоле. Он улыбнулся — дружелюбно, однако была в этой улыбке и холодная отстраненность. — По всему видно, что тебе гораздо лучше.

Пирс уже понял, что существо, прожившее действительно долгую жизнь, нисколько не похоже на обычного человека.

— Ты помнишь, как был мной? — спросил он, глядя на него.

Человек на престоле поднял бровь.

— А тебе нужно это знать?

Он повелительным жестом указал на мостик, соединявший с остальной комнатой возвышение, на котором был установлен трон.

— Приблизься ко мне.

Боевые роботы и затянутые в униформу гвардейцы почтительно расступились, и перед Пирсом возник широкий проход.

Он старался не смотреть вниз, пока шел через мостик. Временами это удавалось. У него под ногами бушевали бешеные вихри Юпитера. Когда он впервые увидел это зрелище, у него начался приступ морской болезни, а ведь тогда он лицезрел их сквозь толстое стекло иллюминатора на борту космического челнока, которым и прибыл сюда. Очевидно, те, кто захватил его в этот плен, желали, чтобы у него не осталось никаких сомнений, как далеко от дома он забрался. Но сейчас обзор частично перекрывался синевато-ртутного цвета диском. То были самые огромные Врата Времени, какие ему только доводилось видеть, и — в неслыханном противоречии со всеми инструкциями — они были открыты, пребывая в бесстыдном, скандальном пресуществовании.

— Почему я здесь? — спросил Пирс.

Человек на престоле хмыкнул.

— А ты как думаешь?

— Ты — это я, — пожал плечами Пирс. — Я сам, умудренный годами и опытом, но не сумевший избавиться от проблем. — Они одели его в парадную форму агента Стазиса, а не в один из вездесущих черных прыжкостюмов — явно затем, чтобы усилить обуявшее его отчуждение. К тому же в этой форме не было карманов. Все это казалось ему сущей чепухой. Черные прыжкостюмы и начищенные до блеска туфли? На борту космического корабля? Кто-то здесь явно разыгрывает фесписову мистерию[22].

— Теперь ты до меня добрался, — добавил он.

Его старший двойник сидел очень прямо.

— Нам надо будет поговорить наедине.

Его глаза обшарили тронную залу.

— Эй, вы! Исчезните.

Пирс успел увидеть, как последний человек, слышавший их беседу, растворяется в бездне неистории. Затем он снова повернулся к престолу.

— Я надеялся, что нам удастся решить этот вопрос цивилизованными способами, — мягко сказал он. — У тебя все рычаги влияния на меня. Я в твоей власти.

Там все было кончено. Не то чтобы он особо сомневался в этом. Даже с самого начала. Этот его древний двойник оказался деланно приветлив и абсолютно безжалостен. Положение Пирса было вполне ясно. Не было смысла о чем-то умолять. Все, что он мог, так это вежливо подставить горло под нож и ожидать счастливой развязки.

— Я бы не стал вытаскивать тебя из этой переделки только затем, чтобы отослать обратно, — сказал его старший двойник почти раздраженным тоном, — хотя то, что ты видишь в ней… — Он помотал головой. — Одним словом, ты здесь в безопасности.

Пирс шутливо выпучил глаза.

— Правда, что ли? Ой. А я уже решил было, что, стоит мне отказаться от самого незначительного предложения, какое ты мне сделаешь, и ты просто отпустишь меня на свободу… Конечно же, это было бы проще, чем, гм, пустить по ветру всех присутствующих и попытаться снова, переписав меня набело?

Он поймал взгляд человека на престоле и выдержал его, наставительно подняв палец.

— Нет, — ответил человек на престоле после мимолетной паузы. — В этом не будет необходимости. Я не собираюсь поручать тебе ничего такого, о чем ты сам меня не попросил бы.

— О, — Пирс обдумывал эту фразу добрую минуту. — Ты сторонник Оппозиции, так ведь? А я — нет, как ты знаешь.

Немного погодя, желая быть честным, он прибавил:

— Еще нет.

— Я тебе говорила, что он это скажет, — послышался за его спиной голос Ярроу. Пирс повернул голову. Она чуть заметно наклонила голову, приветствуя его, но приберегла улыбку для человека на престоле. — Он молод и наивен. Ты это, полегче с ним.

Человек на престоле кивнул.

— Он наивен, но не до такой же степени, госпожа моя.

Он нахмурился.

— Пирс, ты перерезал горло своему собственному двойнику, отделенному от тебя несколькими секундами жизни. Ты, не станем забывать, вступил в ряды Стазиса. Но вряд ли ты вправду считаешь, что совершать подобное с возрастом становится легче, особенно если у тебя будет время помедитировать о том, что ты натворил? Вот истинная причина, по которой армейские командиры посылают с заданием убивать и умирать молодой цвет нации, а не умудренных годами циников. У нас есть другое слово для тех, кому стало легче убивать под воздействием накопленного опыта. Это слово — чудовища.

Он поднял руку.

— Кресла всем!

Перед ним у подножия трона возникла пара кресел. Они были украшены изящной резьбой по алмазу. Высечены для владык творения.

— Думаю, лучше тебе рассказать ему, как обстоят дела, — сказал он, обращаясь к Ярроу. — Не уверен, что он мне вполне доверяет. Он еще не вполне оправился от травмы.

— Ладно, — Ярроу грациозно опустилась в свое кресло, затем перевела взгляд на Пирса. — Тебе тоже лучше сесть.

— Зачем? — поинтересовался Пирс, но сел в свое кресло.

— Потому что… — она кивком указала на старшего двойника Пирса, а тот, вторя ей, склонил голову и довольно, хотя и суховато, усмехнулся, — он не просто сторонник Оппозиции, он наш вождь. Вот почему Департамент Внутренних Дел решил выжечь муравейник. И именно поэтому нам пришлось извлечь тебя оттуда и привезти сюда.

— Чушь. — Пирс скрестил руки на груди. — Ты не за этим меня оттуда вытащила. У тебя уже был он. Я так понимаю, сам я — не более чем палимпсест, оставшийся от неудачного покушения. Так чего ты хочешь от меня? Здесь и сейчас?

Ярроу казалась смущенной.

Его двойник подался вперед и хозяйским жестом положил руку ей на колено.

— Позволь я? — Он посмотрел Пирсу прямо в зрачки. — Оппозиция — ты и сам, наверное, это понял — отнюдь не внешняя по отношению к Стазису структура. Мы все из него вышли. Стазис расколот, Пирс, он беспомощно дрейфует в Конец Времен без руля и ветрил. Мы разработали… альтернативный план спасения. Департамент Внутренних Дел занят лишь поддержанием внутреннего распорядка, они противятся любым структурным переменам. Они переписали эпоху, в которой жила твоя супруга, потому что в ней были найдены свидетельства нашего возможного успеха.

Свидетельства? Эти заброшенные города на чужой луне, флот гигантских досветовых звездолетов — так все это породили разборки внутри самого Стазиса?

— А что бы они с ними делали? — спросил он. — Они не интересуются дальним космосом. Конечно, если оттуда не исходят угрозы существованию человечества, которые надо устранить.

Ярроу покачала головой.

— Нет. Они очень сильно интересуются дальним космосом. Если быть более точной, они стремятся выкурить нас оттуда. — Она глубоко вздохнула. — Роясь в Библиотеке, ты не заметил никаких признаков существования внеземных поселений? А ведь мы тысячи раз заново терраформировали Землю, выкачали звездное вещество из солнечных недр, поменяли местами газовые гиганты, создали искусственные черные дыры, да что там — вырвали целую звездную систему из родного галактического кластера!

Пирс отрицательно помотал головой. Он все еще не понимал, к чему она клонит.

— Мы создали и разрушили тысячи биосфер, выполнили перепланировку континентов, нас стало больше, чем звезд во Вселенной, но при этом мы никогда не заселяли другие солнечные системы! Тебе это не кажется немного странным?

Но мы эволюционировали на этой планете, мы не приспособлены к тому, чтобы жить где попало… Пирс оборвал эту мысль. Мы занимаемся терраформированием и умеем создавать Врата, понял он вдруг. Даже будь у нас только одна кротовая нора, открытая в любом времени… Мы переделали Солнце. Мы составили подробные карты каждой планеты на десять миллионов световых лет кругом.

— Но мы…? — выдавил он тоскливо.

— Сейчас там, на Земле, развивается Наукоимперия, — сказал человек на престоле. — Они двадцать тысяч лет изучали эту проблему. Мы предоставили им принесенные зондами данные. Они говорят, что это реально. Они строили и запускали по одному кораблю поколений в год на протяжении последних шести веков. — Он досадливо сдвинул брови. — А вот эти большие Врата открыты в этом месте в каждую эпоху от самого начала цивилизации, чтобы помешать Департаменту Внутренних Дел проникнуть сюда и переписать нашу деятельность. Официально мы пребываем в самой середине эпохи упадка, система считается ненаселенной и непригодной для жизни; мы мало-помалу движемся к первому из серии распланированных Пересевов. Но они никогда не опускают рук. Рано или поздно они заметят нас и заглянут за возведенные нами баррикады. Пролезут в дымоход, через который ты сюда спустился.

— И что произойдет, когда они обнаружат их? — спросил Пирс.

— Для начала погибнут шестьсот обитаемых миров. И это будет только начало, — тихо ответила Ярроу. — Назови их неисторией, если тебе приятны такие эвфемизмы. Но разве убийство, которым завершается выпускной бал, показалось тебе нереальным? В отличие от… — ее изящный носик чуть заметно сморщился, словно ей захотелось фыркнуть, — твоих жены и детей, восстановить жителей колониальных миров по записям в Библиотеке не удастся.

— И эти шесть сотен планет — только… первое семечко, — вмешался его старший двойник, — прообраз чего-то непостижимо огромного.

— Но почему? — растерянно спросил он. — Зачем они…

Он умолк.

— Потому что, — сказала Ярроу, — Стазис не заботится об историчности. Эта забота, может быть, и стала причиной возникновения Организации, но истинная цель Стазиса — власть. Как и любая из организаций, эта живет и развивается сама по себе, движимая собственными побуждениями, а не теми, что заложили в нее создатели. Это просто правительственный комитет. Очень грустно, но так будет продолжаться, пока существует Стазис в той или иной форме.

— Мы спасли тебя, ибо они особо охотятся за тобой — моей первой итерацией, или итерацией настолько близкой к первоисточнику, насколько вообще возможно, — чтобы захватить тебя или уничтожить, как в той засаде в Карнегре, — сказал человек на престоле. — Нам нужна твоя помощь. Помоги нам освободиться из мертвой хватки истории.

— Но…

Пирс опустил руку и ощупал живот.

— Мой телефон, — сказал он медленно. — Он был поврежден, но вы могли его восстановить, если б захотели. Но его там больше нет. Так ведь?

Ярроу покивала.

— А ты знаешь, почему? — спросила она.