Пака. Книга сапфировая

Глава 9 Алена. Обидно же…

Урод! Дубина! Солдафон козлячий! И далее по списку…

Я просто не могла унять в себе бешенство и обиду. Я так старалась! Убирала, готовила, ждала его к завтраку. Даже причесалась и принарядилась ради этого остолопа!

Когда его руки прошлись по моему телу, с циничной беспощадностью показывая, за кого он меня принимает, я только чудом удержалась, чтобы не заплакать.

Стива, за что? Я ничего такого не сказала, радовалась, что ты теперь не одинок и у тебя есть все мы. Просто так мамин дар никого не выбирает, это я знала наверняка.

Хотя, я тоже была неправа, ведя себя с ним, как с домашней собачкой. Но, это в ответ на его гадкую выходку по отношению к моей попке! И его властный, подчиняющий взгляд не добавил мне счастья. Подумаешь, какая цаца!

Я и сама хороша, накосячила. Но, он первый начал!

Отказался завтракать? Вот и ходи голодный! Голодный…. Ведь впереди целый день, как ты будешь-то, Стива?

Боже, о чем я думаю?! Иди к черту, громила! Жуй свои ботинки! А я в тишине и покое, проведу все дни, что вынуждена болтаться с тобой на это чертовой яхте. Вот залягу сейчас с книжкой на корме, под навесом, на целый день и буду кайфовать. А ты делай, что хочешь. Мне все равно!

Все же всплакнула, только тихо, чтобы солдафон не услышал. Потом покрыла светлой косынкой голову, чтобы не напекло, и устроилась на откидном мостике позади кормы, с которого можно нырять в море. Яхта прогулочная, отсюда и прибамбас.

Уселась и сжалась в комочек. Будь я дома у родителей, я бы пряталась в старом кабинете отца. Когда тот, стал слишком тесным для его работы, па переместился в другой. Но, мне нравилась эта комната, было в ней что-то родное и надежное.

Я уже года два жила отдельно от родителей. Мы с Илькой купили два дома, по соседству. Сосны, озеро и тишина! До центра недалеко и район прекрасно охраняемый. Вот там, в своем доме, я могла печалиться где угодно и как угодно. А тут, на этой яхте, и сбежать-то некуда.

Через половину часа, яхта замерла и встала, покачиваясь на волнах. Наверно, Стива, приступил к выполнению своего адского плана. Ну и пусть! Просижу тут целый день, и с ним не пересекусь!

Я понимаю, что веду себя как глупая девочка, но я так чувствую. Мне больно и от его поступков и от его слов.

Вон он….слышу его шаги, наверно меня ищет. Вот и ищи, глупый Стивятина!

Шаги замерли где-то за моей спиной. Нашел, ай молодец, «возьми с полки пирожок, там их два, крайний не бери»!

Я оборачиваться не стала, полыхая обидой и разочарованием. Все равно он не извиниться, а я тоже не на помойке себя нашла, чтобы прощать ему подобное просто так.

Он потоптался, потоптался и ушел. Вот и катись, противная морда!

Я смотрела на море. Солнце ярко светило, вода блестела, золото и бесконечная синева. Ильке бы понравилось, он всегда умел видеть вот это нечто, что окружает нас. Всю красоту и радость бытия. Он всегда смотрел на мир своим, особенным взором, тем, который был доступен только ему. Где ты, братик мой, родной?

Солнце начало припекать сильно и мне пришлось перейти в каюту, под кондиционер и на мягкую постель. Там я и уснула на час, потом подскочила и, все же, отправилась готовить обед- легкий суп и поджаренный хлеб с нежирным паштетом. В такую жару совершенно не хотелось есть.

Кого я обманываю? Кусок в горло не лез, потому, что на яхте поселилась обида и вражда, настоящая, не та, которая была у нас до этого, другая, черная и густая.

Я пошла к Стиве.

— Господин Голицын, обед готов. Вам понадобятся силы, чтобы осуществить свой план и доставить меня домой. Если не хотите есть, просто киньте все за борт. Через половину часа, жду Вас в каюте для получения инструкций на счет Бонхо, — хотела сказать тем тоном, которым говорит со мною ма, когда не довольна и хочет показать это.

Не вышло, куда мне до нее? Я просто проговорила это, заставляя себя, выдавливая слова, желая поскорее уйти.

— Благодарю, мэм, — вот и весь ответ.

Стива не смотрел на меня, отворачивался и делал вид, что ему по фиг. Хотя, почему делал вид? Ему все по фиг.

Я снова ушла в каюту и принялась ждать Стиву. Если он не съест обед, который я для него приготовила, я никогда и ни за что больше не заговорю с ним. Не буду думать о нем. И, когда придет время расставаться, я буду рада сказать ему- прощай. И забуду его сразу же, после вот этого слова!

Он, тем временем, шуршал в салоне, звеня посудой и приборами. Поел? Стива, прошу, не обижай меня еще больше, не делай этого со мной. С нами!

О чем я думаю? Почему я ТАК думаю? Да что происходит? Господи, миленький, я сама не своя, да и по Стиве видно, что ему неуютно. Объясни, мне дорогой Бог, что с нами?

Я сидела на постели в полном хаосе чувств и мыслей, тупо глядя в окошко, ощущая странное покалывание под левой грудью. За этим немудреным занятием меня застал тот, о ком были мои мысли (не Бог, конечно, а Стива).

— Спасибо за обед, мэм, — проговорил он чужим каким-то голосом и ушел.

Правда, вернулся очень скоро. Я не ждала, и потому, должно быть, испугалась снова его фигуры, массивной и грациозной одновременно. Стива стоял, прислонившись плечом к переборке, и смотрел на меня потемневшими глазами.

— Вы, Голицын, пришли, чтобы рассказать, как вести себя в Бонхо? Я слушаю, — я вовсе не делала вид, что обижена, я и была обижена, огорчена и подавлена.

— Так точно, — он протянул мне коробочку с линзами, — Это нужно будет использовать в обязательном порядке. Глаза у тебя….Вас…слишком приметные. Далее, по моему сигналу, нужно переодеться в местный наряд, укутать лицо и все время держаться позади меня на палубе. Что бы не случилось, все время нужно находиться в поле моего зрения, но позади меня. Есть вопросы?

— Что мне делать, если на пункте контроля появится дан? — я старалась держать деловой тон, но хотела, либо ударить Стиву, либо попросить его уйти!

— Любая внештатная ситуация- моя забота. Все, что нужно делать тебе…Вам…я уже объяснил, — он старался заглянуть мне в глаза, а я отводила взор, лишь бы не видеть его глумливые глаза и не вспоминать его грубые руки, шарившие по моему телу и причинившие боль, не только физическую.

— Сколько у меня времени?

— Два часа. Минимум. Потом нужно переодеться, вставить линзы и четко выполнять мои приказы…распоряжения. От этого зависит успех операции, — он старался не обижать меня сейчас, но и извиняться за утреннее не торопился.

— Я поняла. Благодарю, Голицын.

И он ушел, правда, обернулся у двери, собираясь что-то сказать, но передумал. Ну и катись!

Два часа я металась по каюте, периодически выскакивая на палубу. Там было жарко, и я снова уходила в каюту. Когда в очередной раз я выскочила наверх, увидела вдалеке множество яхт, катеров, лодок и лодочек. Похоже, Бонхо близко, а это те, кто едет на праздник. На палубе оставаться небезопасно.

В каюте я, не дожидаясь приказа Стивы, надела черные тряпки и пошла вставлять линзы. Намучилась, конечно, с непривычки. Из зеркала на меня смотрела я и не я. Впрочем, черные глаза мне были к лицу. Не было очевидного диссонанса. Я смуглая, в отца. Брови и ресницы черные, так что…

Я закрыла лицо платком и направилась к Стиве.

— Голицын, я готова. Вокруг много судов, видимо, мы близко, — я снова отводила от него глаза.

— Все верно. Садись…тесь…рядом со мной, и идем к причалу. Сейчас я не могу бросить штурвал. А ты…Вы должны быть рядом, — он все время сбивался с ТЫ на ВЫ и обратно, стараясь попутно не назвать меня по имени или одной из тех кличек, что придумал мне сам.

Потом началась нервотрепка!

Мы жались к бортам других яхт. Лавировали. Лодки, люди, шум, гвалт, жара и духота, не смотря на приближающийся вечер. И все это попутно с моей паникой. Похоже, Стива, понял мое состояние и сказал.

— Не надо бояться. Все это нам на руку. В такой суматохе, досмотр не будет тщательным, — в голосе странная теплота, которой раньше я не замечала за ним.

Ему что, стыдно? Ну, так извинись, оболдуй! Сложно сказать одно слово?

Наша яхта ткнулась носом в пирс. Работники причала забегали, заряжая наши аккумуляторы, предлагая питьевую воду.

Стива, жестом приказал мне держаться позади, и мы вышли на палубу. Я смотрела в его спину. Клянусь, он был спокоен! Вот тюлень!

— Давай, заноси воду, — он протягивал банкноты служкам.

Те проворно занялись своим делом. А сам Стива обернулся ко мне.

— Нам нужно что-то купить? Из продуктов? — он в этот момент мог думать о чем-то, кроме досмотра?????

Я взяла себя в руки, поняв, что это часть игры и залопотала невнятно из под платка.

— Овощи, зелень, сыр, творог, молоко. Все остальное в избытке, — задумалась, — Еще орехи, лаваш, муку, если можно. Это все.

— Для тебя…Вас…что-то нужно? — ну надо же, какая забота!

Я начинала сердиться, и это было плохим знаком. Я готова его простить? Просто так? Фигушки!

Пока я запихивала свою злость поглубже, к нам подошли четверо служителей закона.

— Господин, прошу документы, — сказал офицер, судя по нашивкам на рукаве.

— Прошу, — Стива протянул свой паспорт и «мой» листочек о собственности.

— Вы идете из Шахри через Джиру?

— Именно, и я не понимаю, в связи с чем вся эта суматоха? — Стива принял надменный тон и я пожалела, что стою позади него и не могу видеть его лица.

— Ищем преступницу. Это для Вас третий досмотр? — офицер внимательно изучал наши документы.

— Именно! И всякий раз моя женщина подвергается оскорблению! Это долго будет продолжаться? — солдафон мой слегка прибавил дара, стараясь полыхать не слишком ярко.

— Господин, простите, таков протокол. Это приказ сверху, — усталый тон служителя закона говорил сам за себя.

Потом офицер оглядел меня с ног до головы, махнул рукой и обернулся к солдатам.

— Обыскать яхту, — потом Стиве, — Вы не против?

— Ищите и убирайтесь! В третий раз все вверх дном! — он весьма удачно играл надменного данна.

Стива обратился ко мне.

— Нита, покажи солдатам, что и как, иначе снова придется убирать, — ну и наглый ты, солдат, ну и хитрый, отправить «объект» помогать искать саму же себя!

— Как прикажете, господин, — я исполнила поклон, который видела в гареме от служанок.

Если Стива и удивился, то никак этого не показал. На лице его было одобрение и больше ничего.

Офицер, увидев весь этот цирк, обратился к своим подчиненным.

— Отбой, ребята. Поле Шахри и Джиру, там искать нечего. Давайте к другим! Праздник скоро, а лодки прибывают.

Потом к Стиве.

— Доброго пути, господин. Спасибо за содействие.

И они ушли! Вот так просто?! Да уж, в Бонхо нужно что-то менять в СБ.

— Что дальше? — я разговаривала со спиной Стивы.

— А дальше, идем за покупками.

Мы и пошли.

Народу было много! Толпа, шум, крики. Дети, кони, люди. Все вокруг цветное, и черное. Цветными были одежды мужчин, черными — женщин.

Отовсюду неслись запахи моря, базара и специй. Солнце клонилось к закату и многие торговые точки уже начали закрываться в преддверии праздника. Однако, мы успели купить необходимое.

Я заметила прямо на выходе с базара женщину, которая продавала цветы из огромных корзин. Не знаю, что это были за цветы, но их аромат привлек меня как пчелу…или бабочку, называйте как угодно.

Я плелась за Стивой, стараясь не потеряться в толпе, но у цветов задержалась, просто не смогла пройти мимо! Склонилась и вдохнула аромат. Это было удивительно. Я улыбнулась под своим платком, даже не смотря на дурное свое настроение.

— Это иксора, даху, — женщина- продавец обращалась ко мне, назвав меня «даху» (это значит «собственность»), — Купи. Господин твой будет любить тебя крепче.

Я промолчала. Купила бы, точно, но денег не было, а просить у Стивы не хотела. Я совсем не желала слышать его голос.

— Дайте вот эти, — Стива, как обычно, подкрался неслышно, — Всю корзину.

Она отдал деньги и забрал большой букет нежно-розовых иксор. Их мелкие цветочки, собранные в огромные, круглые шапки на длинных стеблях с крупными зелеными листками, смотрелись чем-то инородным в руках Стивы.

Боже, сколько внимания! Это для меня? Правда, Стива? Это твой способ сказать «прости»?

С такими мыслями я резво топала за солдафоном. До яхты мы добежали скоренько и, погрузившись, отчалили.

Мы легко прошли Бонхо! Стива, как всегда, оказался прав.

Я с радостью, скинула черные тряпки, сложила аккуратно, помня о предстоящем Гудали, и убрала в шкаф. Приняла душ и надела сарафан. В цветной горошек. Нита, спасибо. Очень милое платьишко!

Потом вошла в кухню и застыла… На столе, том самом, за которым я занималась готовкой, стоял большой кувшин с иксорами.

Спасибо, Стива, но этого мало!

Все равно приятно…

Я достала лаваш, разложила тонкую его простынку на столе и занялась начинкой. Сыр потереть, добавить зелень (лук и укроп), щепотку соли, рассыпчатый творог. Все смешала и завернула в лавашик. Потом быстро поджарила на гриле и ву а ля! Вкуснейшая закуска готова!

От автора: за рецепт спасибо моей коллеге, Светлане!))))

Потом приготовила быстренько куриные грудки в сливочном соусе и пошла звать Стиву к столу.

Его я нашла на палубе. Парень смотрел на закат. Солнце почти село и небо окрасилось в цвета сирени и лаванды. Необычное, манящее, незабываемое зрелище! Я сама застыла и не заметила взгляда Стивы. Он смотрел на меня в упор тем самым, заставляя и злиться и радоваться одновременно. Я, чтобы сгладить неловкость от его взора, протараторила.

— Ужин готов, — и быстренько ретировалась в салон!

Стива пришел вслед за мной и уселся на свое место. Напротив меня.

Нет, ужинать вместе с ним я не собиралась. Просто не могла. Я положила в его тарелку грудку, полила соусом. Пододвинула блюдо с лавашом.

— Приятного аппетита, Голицын, — и вышла.

Выбежала! Чувствуя его взгляд всей своей спиной! И даже попкой! Честно!