Падение Трои

Глава 16

Прошли сутки с момента передачи развединформации в штаб эскадры, и с той поры контр-адмирал Шернер на связь не выходил. Капитан Панин прекрасно понимал, что адмиралу потребуется время для того, чтобы, как можно более внимательно, ознакомиться с полученной информацией. Ее требовалось тщательно проанализировать различными экспертами и специалистами по навигации, вооружению, чтобы понять и принять план действий эскадры в околопланетном пространстве Республики Троя, который был предложен Никитой Паниным. Но по капитанской душе все равно подскребывали кошки, заставляя кровоточить чувство нетерпения, прошли целые сутки и никакой реакции на его предложение?! Не каждый молодой человек подобного нетерпения и напряжения может выдержать!

Капитан-лейтенант Грегори хорошо вписался в рамки командира артиллерийского монитора, он хорошо подошел и правильно организовал и провел похороны своего предшественника, капитана третьего ранга Людвига Ланге. Тело капитана было соответствующим образом заморожено, запаяно в специальную оловянно-стальную ампулу, к которой был приварен гравитационный диск, которым обычно пользуются десантники Германского союза. Ровно в полночь гравитационный диск эту ампулу поднял на орбиту спутника Беатрис, а затем стартовал по произвольно выбранному маршруту в бескрайние просторы нашей галактики. Теперь капитан третьего ранга Людвиг Ланге навсегда стал космическим путешественником и никогда не будет похоронен в земле. Его тело будет перемещаться в космическом пространстве до тех пор, пока похоронная ампула не попадет, то ли в горнило какой-либо звезды, то ли не будет захвачено атмосферой неизвестной планеты и сгорит в ней, то ли не попадет в гравитационную ловушку и уже никогда не сможет ее покинуть! Это были достойные похороны достойного флотского офицера с прощальными речами, с прощальным трехразовым салютом!

Но, как только почетный караул из матросов и старшин экипажа монитора «Адмирал фон Шпеер» разошелся по каютам или по рабочим местам, то старшина, работавший со сканерами ближнего обнаружения, по общей связи монитора доложил каплейту Грегори о том, что на Беатрис только что совершил посадку вражеский торпедный катер. Была объявлена боевая тревога, матросы разбежались по местам по боевому расписанию, монитор был готов в любую минуту вступить в бой с противником.

Капитан Панин по боевой тревоге отправился на капитанский мостик монитора, чтобы занять любое свободное место оператора. Эрнст Грегори, новый командир монитора, занял капитанское кресло в рубке монитора, и больше уступать его никому не собирался, даже командующему офицеру! С большим трудом Никите удалось найти и устроиться в кресле второго оператора поста офицера артиллериста.

На центральный обзорный экран капитанского мостика выдавалось живое изображение с одного из спутников глобальной спутниковой системы, контролировавшей поверхности планеты Республика Троя и обоих естественных спутников этой планеты. Качество изображения было высоким, на нем хорошо просматривался торпедный катер вьедов, почему-то своим внешним видом больше походивший на домашнюю скалку по раскатыванию забродившего теста, которая имелась в каждом доме земного колониста или переселенца.

Никита успел подумать о том, а зачем этому торпедному катеру потребовалось иметь формы кормы и форштевня полностью идентичными, как форштевень или, может быть, его корма откинулась. По автоматически выдвинувшемуся небольшому пандусу, тотчас же лихой рысью промчалось десять вьедских десантников. Рептилии были одеты в бело-серое мимикрирующее обмундирование, за спиной имели какие-то изогнутые палки, закрепленные фиксаторами. Эти палки не мешали десантникам во время бега и оставляли передние лапы полностью свободными. На спинах десантников были также укреплены что-то вроде ранцев и некое подобие шанцевых инструментов. На поясных ремнях ясно просматривались ножны, видимо, с десантным ножом и на них висели какие-то другие предметы пока еще непонятного предназначения.

В этот момент Никита внимательно всматривался в невыразительные крокодильи морды рептилий десантников с удивительно большими и красивыми глазами. Он не понимал, чем же эти рептилии могли дышать в этой практически полностью безкислородной воздушной среде. Беатрис имела подобие слаборазреженной атмосферы, но в ней по показаниям приборов не было ни грана кислорода, поэтому люди при выходе на поверхность Беатрис были вынуждены для дыхания пользоваться респираторами или же кислородными шлемами. Причем им было желательно также тепло одеваться, лучше всего для таких выходов подходил легкий космический скафандр. Эти же десантники рептилии легко бежали по пандусу, не имея никаких дополнительных приспособлений для облегчения своего дыхания, теплой одежды или скафандра. Ведь им было нужно в течение продолжительного времени выдержать легкий морозец, примерно, в минус двадцать градусов, эта температура постоянно стояла на поверхности Беатрис.

В этот момент капитан Панин обратил внимание и на то, что вместе с отделением рептилий десантников на поверхность Беатрис начали спускаться вьеды несколько иного вида и габаритов. Они то же несомненно были рептилиями, но габаритами головы и тела, а также своей массой превышали десантников. Эти рептилии уже не бегали, а неторопливо передвигались на своих задних конечностях.

— Гражданские лица и, видимо, вьедские ученые! — подумал Никита Панин, продолжая внимательно наблюдать за происходящим на обзорном экране, он впервые видел вьедов, которые были не военными, а гражданскими лицами.

Десантники разбились на пары и принялись за какую-то работу. Вскоре стало понятно, что вокруг торпедного катера они строят что-то вроде бивака. Из металлических конструкций десантники рептилии собирали остов какого-то сооружения. Появившиеся вьедские роботы, более похожих на пауков с сильными ногами манипуляторами, эти каркасы остовы обкладывали осколками камней. Время от времени эти роботы выкладываемую стену каркаса поливали какой-то жидкостью, видимо, это был строительный раствор, которым укрепляли возводимую стену. Вскоре на свет появилось первое невысокое, но почему-то длинное строение без окон и дверей.

Когда роботы закончили свою работу, то к строению подошел десантник рептилия и лучевым резаком вырезал проход в здание. Походило на то, что это строение не предназначалось для жилья рептилий, потому, что снова принявшиеся за работу роботы начали затаскивать в него явно какие-то приборы и аппаратуру. Одна из гражданских рептилий, стоя перед входом в строение, внимательно контролировала все предметы, сверяясь со списком, заносимые роботами вовнутрь строения.

Когда строительные работы завершились, то рядом с вьедским торпедным катером высились три строения, одно низкое и продолговатое, которое, видимо, было лабораторным зданием, и два жилых корпуса. В одном корпусе поселились гражданские лица, вьедские ученые, и офицеры, а в другом — десантники и экипаж торпедного катера. Это говорило о том, что вьеды, видимо, надолго и с какими-то пока непонятными целями появились на Беатрис! Соседство было неприятное, но слава богу, что торпедный катер прилунился довольно-таки далеко от соляной пещеры.

Во избежание случайных и непредвиденных столкновений с соседями врагами, капитан Панин переключился на зеленое свечение своих глаз, стараясь избежать взглядов старшин и офицеров вахтенной службы, и вход в пещеру запломбировал заклинанием непроницаемости. Теперь ни одно разумное существо вселенной пещеры и вход в нее не заметит, даже находясь в каком-либо метре от входа. Несколько ошеломленный своим решением воспользоваться магией, оно было первым подобного рода, Никита от переживаний ушел глубоко в самого себя и прослушал вопрос каплейта Грегори, ему адресованный.

— Простите, герр капитан Панин, могу ли я отменить боевую тревогу и перевести экипаж на несение службы в режиме повышенной боевой готовности? — Повторил свой вопрос каплейт, он явно был раздосадован тем обстоятельством, что капитан Панин в первый раз его не услышал.

— Хорошо, герр каплей Грегори, отменяйте боевую тревогу! Установите за вьедами постоянное наблюдение! Мне бы также хотелось бы попросить вас о том, чтобы вы предупредили свою команду, что без дела не покидали бы наше пещеры! Но в случае такой потребности, заранее предупреждали бы меня об этом. Я буду лично контролировать каждый такой выход.

— Яволь, герр капитан, будет исполнено!

По отсекам монитора прозвенели колокола отбоя боевой тревоги, но тут же капитан-лейтенант Грегори по общей связи объявил матросам и старшинам о введении состояния повышенной боевой готовности. Никита Панин поднялся со своего временного кресла и, отказавшись от услуг корабельного лифта, медленно коридорами и переходами побрел к своему истребителю. В небольшом помещение, которое находилось перед лазами, ведущими к кабинам истребителей, собрались все шесть пилотов эскадрильи, которые внимательно слушали Ланселота. Вааук-гризли общался с ними в ментальном диапазоне, поэтому перед глазами Панина предстала картина, в которой покрытый шерстью симпатичный медведь взад и вперед расхаживал перед людьми и, жестикулируя лапами, что-то им рассказывал, но при этом в помещении сохранялась полнейшая тишина.

Переключив сознание на прием звуков в ментальной диапазоне, Никита Панин услышал:

— Повышенная концентрация мыслительных процессов плохо сказывается на активности головного мозга реципиентов. Чтобы избежать негативных последствий, для этого нам придется проводить ежедневные тренировки, чтобы в каждом бою полностью выкладываться… — В этот момент Ланселот заметил появление Никиты и моментально прервал свою очередную лекцию.

Пилоты вскочили на ноги и, приложив правые руки к вискам головы, поприветствовали своего командира. Если судить по их глазам, то все они явно ожидали новостей. Нахождение на спутнике Беатрис не шло им на пользу, в течение уже недели у них не было никаких полетов в космосе, никаких учебных боев. Они проводили время в кабинах истребителей и немного разминали тело в этом помещении. Одним словом, их жизнь приняла неподвижный образ жизни, а эти жизнедеятельные парни и девчата к этому не привыкли!

Вперед выступила лейтенант Розалия и разгневанным голосом взбаломашенной девчонки мысленно потребовала:

— Никита, Фердинанд, по-прежнему, молчит?! Позволь мне мысленно с ним связаться и тогда я ему устрою головомойку!

На что капитан Панин размеренным и без всяких интонаций в голосе произнес в мысленном диапазоне:

— Лейтенант Квахт, соблюдайте флотскую субординацию! Не суйтесь вперед батьки в пекло.

Никита сам в этот момент удивился тому, откуда у него в голове могло появиться это древнее и архаичное выражение.

— А может быть все-таки, лейтенант Шернер или баронесса фон Шернер?! — Решила слегка поправить своего командира лейтенант Розалия, явно намекая на некоторые обстоятельства, которые совсем недавно изменили ее девичье-пилотскую жизнь.

— Баронессой фон Шернер, лейтенант Квахт, вы станете на Рас-Альхаге, когда районный ЗАГС столицы признает действительным приказ адмирала Шернера о его браке с лейтенантом Квахт! А сейчас немного помолчите, мне нужно вам и вашим коллегам описать порядок и последовательность наших действий, когда скадра прорвется к Республике Троя.

Только на третьи сутки адмирал Шернер связался с капитаном Паниным и сообщил ему о том, что штаб эскадры после долгих колебаний и дебатов принял к исполнению план, представленный капитаном Никитой Паниным. После такого делового вступления адмирал и капитан еще раз прошлись по отдельным параграфам плана, обсуждая последовательность действий каждой из сторон.

Во время этого обсуждения было окончательно решено, чем будет заниматься вторая половина пилотов космических истребителей, которая оставалась с эскадрой. Ранее Никита Панин предлагал эти истребители держать в резерве. В космическом сражении всякое могло бы случиться, а шесть истребителей представляли грозную силу, они могли бы и решить судьбу самого сражения. Адмирал же Шернер сейчас предлагал группу линкоров противника неожиданно атаковать своими истребителями. Причем, атака истребителями должна была начаться именно в тот момент, когда враг обнаружит германские линкоры, и она должна была бы производиться со стороны планеты Республика Троя. После этой атаки истребители должны были бы уступить поле сражения трем линкорам германской эскадры и уйти в резерв контр-адмирала Шернера.

Капитан Панин, как бы это не смешно прозвучало, согласился с мнением флагманского адмирала, но добавил, что это изменение в плане он обязательно обсудит с полковником Нанкой Зарастрой, которая осталась на борту линкора «Роммель» и исполняла обязанности командира эскадрильи в его отсутствие. А затем ментальный разговор вообще принял непривычную тональность, адмирал Шернер вдруг попросил разрешения у капитана Панина переговорить с лейтенантом Шернер по личному вопросу, обещая, что этот разговор не будет очень долгим. Внутренне усмехнувшись этой невероятной ситуации, Никита самым вежливым голосом сообщил адмиралу, что этот разговор он сейчас переведет на лейтенанта Квахт. А сам Панин в этот момент лихорадочно раздумывал о том, как ментальный разговор вообще можно было бы перевести на другого телепата. В конце концов, он на все махнул рукой, его глаза полыхнули зелеными импульсами, а затем Никита поинтересовался:

— Лейтенант Квахт, где вы находитесь?

Ответ последовал моментально, словно Розалия уже знала о разговоре командира эскадрильи с ее мужем, командиром эскадры, контр-адмиралом Шернером и заранее была готова к его продолжению.

— Герр капитан, я нахожусь в кабине своего истребителя. Читаю инструкцию, «Как выжить в экстремальных условиях планеты с жарким, субтропическим климатом».

— Перевожу на вас канал мысленной связи с контр-адмиралом Шернером. Разговор по каналу не боле пяти минут!

Никита Панин еще не успел выполнить своего обещания, перевести ментальный канал на лейтенанта, как у него в голове послышался то ли всхлип, то ли радостный возглас, а затем появился голос бравой лейтенанта Квахт:

— Фердинандушка, как же я соскучилась…

Капитан Панин покраснел, как помидор, от того, что стал невольным свидетелем начала разговора двух влюбленных, и поспешил покинуть этот ментальный канал. Сейчас он находился в соляной пещере и через мерцающий занавес при входе в пещеру, который и сам же установил в целях безопасности, когда на Беатрис прилунились вьеды, наблюдал за звездным небом. С противоположной стороны занавеса ни одно живое существо не смогло бы разглядеть этого входа и того, что в пещере творилось или находилось, с этой же стороны все прекрасно просматривалось.

У Никиты выпала свободная минутка, вот он и решил еще раз полюбоваться звездным небом. Даже с этого, казалось бы, не совсем удобного места, звезды вселенной смотрелись умопотрясающее красиво и снова потянули Никиту Панина к себе, в свои объятия! В такой лирический момент память парня постоянно возвращалась к воспоминаниям о прекрасной и любимой коррелянке и, по словам Ланселота, к принцессе Апровель. Никита не заметил того, как его глаза вдруг снова приобрели зеленый оттенок, в бескрайние просторы вселенной, хотя планета Республика Троя находилась рядом, рукою подать, помчался дикий вопль, больше похожий на крик смертельно-раненого саблезубого тигра, а не на зов любимой:

— Прекрасная Апровель, где ты? Отзовись!

Но в ответ была одна только тишина, никто не хотел отвечать на крик смертельно-раненого саблезубого тигра. Никита тяжело вздохнул, он уже давно потерял счет своим неудачным зовам, и совсем уже собрался возвращаться на борт монитора, чтобы связаться с Нанкой и переговорить с ней о завтрашнем бое. Но в этот момент в ментальном диапазоне послышался девичий голос:

— Никитка, а почему ты так страшно кричишь, что многие мои родственники ходят под впечатлением от этого вопля тигра?

Это был голос его Апровель, он четко и ясно, словно принцесса была рядом с ним, слышался в его голове.

— В принципе, я может быть, и принцесса! Но только для своих соплеменников, но не для тебя любимый мой, Никитка, человек! Для тебя я просто Апровель, девчонка Апровель, как ты любил меня так называть! Мне это так нравилось, что я была от счастья на седьмом небе! Я очень рада, Никитушка, что ты воспользовался мощью и силой своей магии и позвал меня. Но только, пожалуйста, не будоражь вселенную этими своими дикими воплями. Тихо позови меня, я всегда буду рядом с тобой!

Мысленный диалог продолжался очень долго, но оба влюбленных так и не успели наговориться. Им хотелось продолжать и продолжать свой разговор, на этот раз время стало их противником. Завтра предстояло сражение с вьедами и капитану Панину следовало бы к нему хорошо подготовиться. Этот день завершался, а Никита еще не переговорил ни с Нанкой Зарастрой, которая завтра поведет в бой вторую половину его эскадрильи, ни с пилотами своей половины эскадрильи. Надо было бы также пообщаться и с каплейтом Грегори, он еще и неделю не походил в командирах монитора, а уже завтра ему придется свой монитор поднимать на лунную орбиту и вести уничтожающий огонь и по планете и по линкорам противника. Поэтому Никита очень осторожно и нежно намекнул Апровель о том, что у него осталось много нерешенных служебных вопросов.

Правда, он ни единой мыслью или мыслеобразом в разговоре с Апровель не упомянул о том, что именно завтра германская эскадра атакует вьедов у его родной планеты. И не потому, что ему не хотелось говорить о сражении, Никита не хотел сейчас, когда они только что нашли друг друга, беспокоить Апровель, чтобы она волновалась и снова беспокоилась за него. Контакт с коррелянкой он завершил мысленным поцелуем, который получился, как настоящий, только расцелованной девчонки с ним рядом не было.

Нанка Зарастра уже была проинформирована адмиралом Шернером о действии в завтрашнем сражении ее пилотов. Сейчас она сидела за картами звездной системы Гаммы Змееносца, чтобы лучше изучить маршрут скрытого продвижения к вьедским линкорам. Установив мысленный контакт с Нанкой, Никита Панин поделился с ней своими мыслями, как бы он действовал на ее месте. Полковник Зарастра довольно-таки холодно поблагодарила своего командира за высказанные мысли, при этом заметила, что и она тоже имеет голову! Но далее разговор пошел накатанным путем, женщина пилот тут же забыла о якобы своей обиде и с явным удовольствием вместе с Никитой обсуждала различные варианты действий своей полуэскадрильи. Мысленный разговор закончился дружескими пожеланиями успеха в завтрашнем сражении.

Капитан Панин неплохо знал полковника Зарастра, поэтому был уверен в том, что его пилоты, под командованием Нанки, свое боевое задание выполнят, поэтому отключился от ментального канала после завершения разговора со спокойной душой.

Капитан-лейтенант Эрнст Грегори находился на капитанском мостике своего монитора. Только что завершилась учебная тревога, в ходе которой команда монитора под его командованием отрабатывала выполнение маневров и стрельб, которые завтра монитору предстояло выполнять в реальности. Такая постановка дела капитану Панину очень понравилась, но само его появление на борту монитора каплейтом Эрнстом Грегори было встречено весьма настороженно. Молодой командир монитора явно не хотел выслушивать советы и рекомендации какого-то там «летуна», который, по его просвещенному мнению, никакого отношения не имел к космическому флоту. Пришлось Никите Панину довольно-таки в вежливой форме напомнить каплейту о существовании некого приказа по эскадре за подписью контр-адмирала Шернера, после чего Эрнст Грегори стал гораздо более вежлив и послушен.

Но этот молодой командир монитор ясно мыслил, четко понимал боевую задачу, стоявшую перед ним и его командой, а главное, он активно искал пути для того, чтобы с блеском выполнить боевую задачу и сохранить свой монитор. Именно каплейт Грегори предложил, чтобы шесть истребителей полковника Нанки Зарастры не возвращались бы на борт линкоров, уже вступивших в бой с противником, а спрятались бы до поры до времени в этой соляной пещере на Беатрис. Спутник Беатрис превращался в стратегическую точку завтрашнего сражения, от удачи действий монитора и уничтожения командования вьедского флота полуэскадрильей капитана Панина, зависел конечный успех германцев в этом сражении.

Не теряя времени, Никита Панин связался по ментальному каналу с адмиралом Шернером и высказал ему идею Эрнста Грегори. Адмирал Шернер, видимо, в этот момент был очень занят, но, подумав мгновение, он принял и одобрил идею каплейта Грегори, пообещав, внести соответствующие изменения в боевое задание полуэскадрильи Зарастры.

Уже собираясь покинуть борт монитора и отправиться в кабину своего истребителя, Никита Панин поинтересовался у каплейта Грегори тем, что же происходит со вьедами, три дня назад прилунившиеся на Беатрис. По тому, как внезапно покраснел командир монитора «Адмирал фон Шпеер», Никита Панин понял, что каплейт Эрнст Грегори этого не знает! Видимо, без году неделя командир монитора допустил серьезный просчет, Эрнст Грегори настолько увлекся подготовкой своей команды к завтрашнему бою, что попросту забыл обо всем остальных делах. Ругаться и ставить на место этого молодого командира, можно было бы сделать потом, а сейчас, пока в запасе оставалось еще немного времени, нужно было исправлять ситуацию.

Старшины вахтенного поста разведки и наблюдения монитора «Адмирал фон Шпеер» встретили капитана Панина молчанием и показной выправкой. Как только капитан перешагнул порог служебного помещения, они вскочили на ноги и в соответствии с уставом внутренней службы приветствовали офицера отданием чести, лихо, приложив руку не к виску головы, а к брови бравого глаза. Во флоте это маленькое нарушение устава считалось особым шиком. Кивнув утвердительно головой на демонстративное приветствие старшин, капитан Панин занял кресло, специально для него приготовленное, негромким голосом приказал:

— Включить режим прямого наблюдения за точкой прилунения вьедского торпедного катера!

Пальцы одного из старшин простучали дробю на клавиатуре своего терминала, затем послышался его голос, в котором звучала удивление:

— Герр капитан, попытался выйти на спутник, но в доступе было мне отказано. Они запрашивают пароль! Ранее никаких паролей не было, мы без помех выходили на спутник и получали с него любую информацию!

— Подождите, старшина! Не тараторьте, дайте мне время на то, чтобы немного подумать! — Сердито проговорил капитан Панин.

Никита понимал, что вьеды неспроста ввели пароль доступа к этим старым и, казалось бы, всем забытым спутникам, значит, у вьедов появилось что-то, что они хотели спрятать от чужих глаз! Он мог бы создать магическую сферу наблюдения и через ее посредство посмотреть, что же вьеды настроили в том месте, где прилунился их торпедный катер. Но эта сфера наблюдения маломощный артефакт, она не все может увидеть. Если что-либо спрятано под землей, то она этого не заметит! Сфера наблюдения хороша только в космосе, в космическом пространстве трудно что-либо спрятать.

Старшина, запустите нашу старую программу подбора паролей допуска к нашей же аппаратуре. Я полагаю, что у противника не было времени на то, чтобы полностью переработать всю систему допуска к этим нашим старым спутникам. Он, наверняка, воспользовался нашим же словесным паролем!

— Яволь, герр капитан, программа подбора паролей запущена!

Через три минуты голос того же старшины доложил:

— Пароль подобран! Прошу разрешения, герр капитан, на его ввод!

— Ввод пароля разрешаю! — Сказал капитан Панин.

Никита Панин был до глубины души потрясен открывшимся перед его глазами видом, когда изображение со спутника дало панораму сверху преображенной площадки с торпедным катером в ее центре! Если судить по электронному изображению, поступающего со старого земного спутника, то она превратилась в боевую позицию из четырех пусковых шахт для баллистических ракет среднего радиуса действия. Причем, каждая пусковая шахта была как бы двуствольной, имела возможность запуска двух баллистических ракет одновременно. Залп восьми баллистических ракет мог бы серьезно повредить или уничтожить германский линкор на расстоянии в миллион километров. Предположительное время подготовки второго залпа, если судить по штабелям ракет и подъездным путям, протянутым от штабелей к пусковым шахтам, составляло, примерно, тридцать — сорок минут. Если же, предположить, что перезарядка пусковых шахт осуществлялась в автоматическом режиме, то время подготовки каждого последующего залпа значительно сокращалось! Одним словом, перед глазами капитана Панина сейчас находилась ракетная батарея вьедов, которая своим участием в завтрашнем сражении могла бы сорвать попытку прорыва германских линкоров к Республике Троя. Даже грозило бы большими потерями в составе линкоров германской эскадры!

Командование вьедского флота почему-то торопилось в строительстве этой ракетной батареи. Баллистические ракеты к пусковым шахтам были подвезены раньше срока, они сейчас были штабелями складированы прямо на грунте Беатрис, даже не были замаскированы. Хотя по идее должны были бы храниться в специальном бункере, для которого сейчас автоматические землеройные механизмы рыли котлован фундамента. Поэтому с орбиты Беатрис огневая позиция этой батарее отлично просматривалась, но имелись показания и того, что вьеды уже начали вести работы по ее маскировке. По крайней мере, приборы уже утверждали, что из космоса эта ракетная батарея была незаметна для обнаружения германской аппаратурой. Оказывается, в распоряжении вьедов уже имелась специальная волновая аппаратура по искривлению пространственного зрительного восприятия в условиях сильно разреженных атмосфер, которой на настоящий момент обладал естественный спутник Беатрис.

В этот момент мысли капитана Панина были прерваны старшиной, со своего терминала работавшего с аппаратурой старого земного спутника.

— Герр капитан, — тихим голосом он обратился к Никите, — мне кажется, что я обнаружил коммуникационный канал, по которому осуществляется передача команд на ракетную батарею из штаба вьедского флота. Сейчас по каналу началась передача различных команд по отработке действий этой батареи в учебно-тренировочном режиме.

Никита Панин опять-таки собственными глазами мог наблюдать за тем, как вдруг ожила ракетная батарея, как зашевелились навигационные антенны, сами собой баллистические ракеты загружались на транспортно-гравитационные платформы, которые в автоматическом режиме и без какого-либо участия технического персонала вьедов перемещались по позиции батареи. Вот тело баллистической ракеты, словно по волшебству, само поднялось кверху и хвостовым оперением начало опускаться в пусковую шахту, а другая ракета в этот момент покидала один из стволов другой пусковой шахты. Также были хорошо видны сбои в этом, казалось бы, сбалансировано-организованном движении различных объектов вьедской ракетной батареи. Но в таком случае команды из вьедского штаба повторялись снова и снова, пока сбой не прекращался, а механизм ракетной батареи работал все более слаженно!

Не желая своими приказами и действиями нарушать права командира монитора, капитан Панин обратился к каплейту Грегори с просьбой о выделении одного старшины поста разведки и наблюдения для постоянной работы с этим спутником, за постоянным наблюдением коммуникационного канала по которому шли команды на ракетную батарею. Помимо этого старшина должен был любыми средствами отыскать и все другие резервные каналы связи, по которым штаб вьедов мог бы связываться с этой батареей, и с началом сражения быть готовым к их перехвату.

Покидая служебное помещение поста разведки и наблюдения, Никита Панин по корабельному коммуникационному каналу связался с каплейтом Эрнстом и у того поинтересовался, может ли каплейт выделить в его распоряжение взвод десантников, который на всякий случай командованием германской эскадры был приписан к монитору «Адмирал фон Шпеер»?! Капитан-лейтенант Эрнст Грегори прекрасно понимал, что это не личная просьба капитана Панина, а приказ! Одновременно этот молодой человек прекрасно понимал и то обстоятельство, что лично допустил серьезный служебный просчет по этой ракетной батарее вьедов. Он только начинал понимать, что быть командиром, это значит все и обо всем знать, вовремя реагировать на ситуацию, которая, казалось бы, не имеет никакого отношения к исполнению командирских обязанностей. Эрнст Грегори удивлялся тому, что капитан Панин не устроил ему разноса и не снял с командования монитором за такую серьезную промашку.

Капитан Панин, покидая пост разведки и наблюдения, тут же связался с лейтенантом Ребелло, командиром взвода десантников, находившимся на борту монитора, и попросил последнего о встрече в помещении, расположенном перед лазами в кабины космических истребителей.