Падение

Ана находилась внутри себя, но не отвечала за принятие решений. Она была посетителем, свидетелем, переживающим то, что уже случилось. “Это прошлое, — подумала она. — В этот день я убежала из суда от Коула и меня окружили арашаны, двигавшиеся, словно люди из того странного сна”.

Это чувство охватило ее и утвердилось. “Вернись”. Она спорила сама с собой, потому что “назад” означало идти к Коулу. Но вскоре она, спотыкаясь и поскальзываясь, повернула обратно. Нога подвернулась на стеклянной бутылке и ее лодыжку пронзила острая боль.

Она обернулась на тот дом, где заметила в окне мужчину и увидела, что кто-то выходит из парадной двери. Адреналин хлынул по ее рукам, заставив кончики пальцев заныть от избытка энергии. “На самом деле этого нет, — подумала она. — Я во сне”. Но паника была настоящей. Она проникла внутрь, заставив ее побежать.

Из другой двери появилась еще одна фигура. На этот раз - ближе. Почти из каждой двери домов по всей улице вылетали люди - словно какие-то твари из разворошенного гнезда. Не сводя с нее глаз, они выходили на ступеньки домов, двигались по дорожкам к тротуару.

Как только они стали приближаться, все исчезло.

Она стояла в дверях спальни, освещенной свечами, размером с десять квадратных футов. В воздухе витало раздражение. Коул склонился над походной плитой, что-то помешивая в котелке. Лайла сидела на единственной кровати, сердито сложив руки на груди.

Внутри Аны зашевелилась вина. Снова прошлое. Атмосфера была полна напряжения, и она являлась тому причиной.

— Вчера, после слушания… — ее губы зашевелились, произнося слова, которые она не могла изменить. — Когда ты посадил меня на свой мотоцикл, кто были те люди?

Коул покачал головой, явно не в настроении разговаривать.

— Какие люди? — спросила Лайла.

Ана попыталась подвигать руками, сказать что-то другое. Она словно оказалась в ловушке, запертая внутри деревянной куклы.

— Когда я узнала, что в тот вечер, когда Джаспера похитили, Коул шел следом за мной, — произнесла она, — это меня напугало. Вот я и убежала, а потом оказалась на улице, где из домов вышли странные люди-зомби.

— Арашаны? — ахнула Лайла. Она быстро посмотрела на Коула и снова повернулась к Ане. — Ты зашла на улицу арашанов и смогла уйти?

Ана попыталась сместить взгляд. Она разговаривала с Лайлой, но хотела еще раз увидеть лицо Коула, каким оно было до имплантов. Зачем Тенджери показывает ей это?

— А что такое эти арашаны? — спросила она.

— Эксперимент военных, — сказала Лайла.

— Никто точно не знает, — голубые глаза Коула устремились на нее, и обе ее сущности вспыхнули от этой связи.

— Там где они живут, что-то передается по воздуху, — не унималась Лайла, — что останавливает все мысли и движения. Немного пожив с этим, человек снова получает возможность действовать и думать, но остается отрешенным, замедленным, сонным. Эксперимент проводит специальный отдел психпатруля.

— Никто точно не знает, — повторил Коул.

Ана почувствовала внутреннюю борьбу. Образы затуманились. Она уходила, снова перемещаясь сквозь время. Теперь она стояла у костра в долине. Мужчина выглядел старше, волосы стали седыми, кожа на лбу покрылась морщинами, глаза от возраста приобрели молочный оттенок, слепота исчезла.

— Ваши люди кое-что нашли, — сказал он, — вибрацию, которую они отправляют, медленно разделяя миры. — Мужчина бросил что-то в огонь. Крохотные цветные вспышки взметнулись в темную воронку дыма над ними. Они жарко зашипели, ослепительные в своей неповторимости, составив цвета радуги, прежде чем развеяться как серый пепел. — Если разрушение будет продолжаться достаточно долго, мы превратимся в остров, бороздящий в темных глубинах вселенной.

— В людей со странными глазами, которых я видела…? Арашанов?

— Да. Они уже начали меняться. Ты не сможешь разрушить что-то, не уничтожив малую толику всего.

Вдруг вокруг нее все завертелось. Не медленное весомое давление прошлого, а быстрые образы, сквозь которые она пролетала, словно свет, проходящий сквозь воду. Удлиненные цвета накладывались один поверх другого, покрытые рябью красные, синие, зеленые, фиолетовые, сворачивающиеся внутрь и наружу вокруг друг друга. Отделанные побелкой коридоры. Мраморные полы. Женщина в сером костюме, разглядывающая что-то в руках Аны. Смотритель Домбрант, следующий за женщиной с электрошокером. Девочка, вышедшая из-за стены. Операционный стол. Врачи. Двухлетний мальчик с огромными черными глазами. Зеленая карта на его бритой голове. Надрез. Кровь. Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.

Мальчик. Спаси мальчика!

22

Знания

Джаспер знал. Он знал, где провел те семнадцать дней и ночей, когда пропал, куда Эшби привез его ради “безопасности” и причину, по которой он потерял память.

Вчера он бороздил интернет, когда прямой эфир новостей Би-би-си прервал хакер. Сотни тысяч людей были удивлены, заворожены и взволнованны чьей-то видеосъемкой пациентов внутри центра психической реабилитации. Огромных черных спальных корпусов. Матрасов, расстеленных на полу. Пациентов, лежащих в темноте. Босоногих подростков в тонких голубых халатах, шатающихся по пустому двору. Без надзора. Без медсестер. Пациентов, привезенных санитарками и выброшенных как трупы.

И вот тогда все на него и обрушилось. Он был одним из психиатрических больных Трех мельниц.

Было утро среды. Джаспер застыл на пороге спальни родителей. Мать, уютно устроившаяся под одеялом на кровати с балдахином, пила чай и листала журнал. Отец стоял перед большим позолоченным зеркалом, завязывая галстук. Девид выглядел на пятьдесят-пять. Он носил прямоугольные очки с толстой оправой с того момента когда просыпался и не снимал до самого сна. Его каштановые волосы тронула седина. У него было простое, непримечательное лицо, унаследованное сестрой Джаспера, когда сам Джаспер с Томом были похожи на мать.

— А, Джаспер, — произнес отец. — Рад тебя видеть. Мы с твоей матерью только что обсуждали, что пора бы тебе уже вернуться в Оксфорд.

Джаспер посмотрел на мать. Она улыбнулась, но он подозревал, что та даже не участвовала в разговоре.

— Я поговорил с твоими преподавателями, — продолжил отец. — Зная о твоих нынешних трудностях, они готовы позволить тебе перейти на второй курс, сдав экзамены за первый во время специально разработанного для тебя летнего графика.

— А что насчет Аны?

— У Аны большие неприятности, — сочувствуя, произнес Девид. — К сожалению, она не сумела, так как ты оправиться от пережитого. Ана более ранима. Очевидно, что она так и не восстановилась после промывки мозгов “просветителями”. Ты не должен винить себя. Пришло время двигаться дальше.

— Двигаться дальше, — повторил Джаспер. Его чувства к отцу всегда были смешанными. Девид не принимал участия в их детстве, а когда он это делал, то ясно давал понять, что Том — его “золотой” мальчик. Но сейчас Джаспер явственно ощущал к этому человеку неприязнь. — Мы с Аной заключили брачный союз меньше месяца назад.

Девид посмотрел на жену.

— Ну, думаю, время показало, что свадьба была ошибкой.

Джаспер расправил плечи.

— Просвещение не похищало меня, — сказал он. Голова матери взметнулась вверх.

— Джаспер! — испуганно прошипела она.

— Эшби похитил меня и поместил в Три мельницы ради “безопасности”.

Отец уставился на него взглядом, таким далеким и полным презрения.

— Ты знал? — спросил Джаспер.

— Знал что? — сказал Девид.

— Что Эшби похитил меня, потому что у меня был исследовательский диск, выявляющий аномалию в тесте на Чистоту? Что Том кое-что нарыл в твоей лаборатории, подключившись к первоначальным заключениям о ДНК-тесте на Чистоту?

Девид поднял свой кожаный портфель. Единственной эмоцией, которую Джаспер у него заметил, был намек на насмешку.

— Я знал, что твой брат связался с сектой Просвещение. Они управляли им, использовали его, прочистили ему мозги. Том стал очень беспокойным и вел себя довольно странно. Прежде чем я смог ему помочь, он сбежал из города и покончил жизнь самоубийством.

Люси сползла с кровати на кремовый ковер и подтянулась за прикроватную тумбочку.

— Что происходит? — прохрипела она.

— Надеюсь, — продолжил Девид, — твой инстинкт самосохранения лучше, чем у него.

Отец Джаспера подобрал золотые часы со стола и, закрепив их на запястье, удалился из комнаты.

***

Эшби ночью принял достаточно большое количество болеутоляющих, отчего сейчас его мысли путались. Репортер, которую Домбрант встретил перед больницей, была довольно милой и приятно улыбалась, на что доктор улыбнулся в ответ, моментально забыв о тяжести того, что собирался сделать.

Оператор настраивал треногу перед кроватью Эшби. Они находились в отдельной палате частной клиники. Через час должна была явиться команда хирургов, чтобы забрать его. В пустом желудке урчало. Перед общей анестезией и операцией по установлению штифта на сломанной кости Эшби не разрешили позавтракать.

Репортер придвинула к нему стул и откинула назад свои светлые волосы. Почти такие же светлые как у Аны.

— Доктор Барбер, — сказала она, с энтузиазмом пожимая ему руку. — Большое спасибо за то, что вы согласились дать интервью.

— Не за что. Оно выйдет в прямом эфире?

— Нет, — извиняющимся тоном произнесла она. — Но мой босс сообщил, что оно будет отредактировано и выпущено через полчаса.

Эшби кивнул. Несмотря на приправленное таблетками самочувствие, он хотел покончить с этим.

— Скажите, когда будете готовы.

— Но, э-м… — девушка вытянула руку, возможно для того, чтобы убрать его волосы. Вместо этого, она закрепила крошечный беспроводной микрофон на его больничный халат. Вероятно, он выглядел ужасно, но ему было все равно.

— Полагаю, он запишет этот исторический момент — пробормотала она. Красный индикатор в верхней части камеры принялся мигать.

— Начали, — сказал оператор.

— Сейчас я нахожусь в больнице Сент-Джонс-Вуд у кровати доктора Барбера — начала репортер. — Доктор Барбер, последние сорок восемь часов были напряженными для правительства и Коллегии касаемо вашего теста на Чистоту. КПП Общин переполнены демонстрантами, смотрители окружили Просвещение, а бывшая пациентка проникла в центр психической реабилитации. Эти события взаимосвязаны? Можете ли вы нам рассказать, что происходит?

Эшби прочистил горло.

— За последние одиннадцать лет, — сказал он, — с момента внедрения первых геном-тестов на Чистоту несколько малочисленных групп людей решительно пытались подорвать обоснованность исследования ДНК.

— Значит, вы поддерживаете главу Коллегии и заявление правительства, что запись, увидевшая свет три дня назад, не более, чем розыгрыш?

— Нет, — Эшби посмотрел на Джека, стоящего в дверях. Лицо Джека стало серьезным. Это интервью подводило черту в карьере Эшби, черту во всем, за что он боролся. Но все, что его сейчас волновало - это натиск Эвелин и защита дочери. — Девятнадцать лет назад я был нанят Эвелин Найт для исследования генетических мутаций, связанных с шизофренией и депрессией. Мне предоставили ДНК—образцы группы диагностированных шизофреников, из которых мы выделили двенадцать наборов моделей мутировавших генов, вызывающих болезнь.

Однако поздние более широкие тесты, находящиеся здесь, — он поднял толстую папку с распечаткой, которую для него собрал Домбрант, — показывают, что все они пока способны идентифицировать только семьдесят восемь процентов из уже диагностированных шизофреников и дали положительный результат у восемнадцати процентов здорового населения. Проще говоря, это означает, что тест может правильно определить семь из десяти шизофреников, и ответственен за ошибочное присвоение одному из каждых пяти человек присутствия мутации.

— Значит, первоначальный ДНК-тест был неточным? — спросила репортер.

— Он был сделан в спешке. Результаты не являлись окончательными. Он послужил большим ориентиром на лучшее.

Репортер провела рукой по юбке, пытаясь собраться. Она посмотрела на оператора, сглотнула, затем произнесла:

— Я правильно понимаю, что после первоначальных заключений вы не участвовали в последующих испытаниях, которые выявили шесть самых профилированных проблем психического здоровья?

— Да, это так. Я выразил Эвелин Найт свое беспокойство тем, как представили исследования общественности.

— Но вы получили Нобелевскую премию по медицине.

— Да, — признался Эшби. — И до сих пор я защищал свое сомнительное исследование и тех, кто меня заменил.

Наступило неловкое молчание.

— Извините, — сказала репортер, краснея. — Но я не уверена, что до конца все поняла. Пожалуйста, не могли бы вы уточнить свою позицию по поводу теста на Чистоту, доктор Барбер?

— Шестнадцать лет назад мои собственные исследования зашли в тупик, и я был слишком разочарован, чтобы двигаться дальше. Я считаю, что последующие исследования, проведенные под большим давлением, также основывались на малой области тестирования, чтобы добиться каких—то результатов. Я считаю, что Консультационная Комиссия и Новастра Фармасьютикс решили использовать тест, чтобы добиться предупреждения ухудшения здоровья у подавляющего числа населения.

Молодая женщина мгновение смотрела на него, не отрываясь, словно он потерял рассудок. Ну, она была права. С тех пор как он узнал правду о том, что Эвелин сделала с его женой, как далеко она готова зайти, чтобы получить желаемое, в нем поселилась боль, которую он причинил своей супруге. Все эти годы он убеждал себя, что сделал все, что мог, чтобы защитить Изабеллу от самой себя, когда на самом деле ее надо было защищать от него.

— Почему сейчас? — в недоумении спросила репортер. — Почему именно сейчас вы признаетесь во всем этом?

— Потому что я всегда думал, что лучший способ спасти людей от того, что они могут с собой сделать, лежит в предупредительных мерах и бдительности. Сейчас я понимаю, что люди нуждаются не столько в защите от самих себя, сколько в защите от тех, кто стоит у власти.

Женщина моргнула, пораженная и шокированная.

— Это Мелисса Уайт, — сказала она, — Восьмой канал, репортаж из больницы Сент-Джонс-Вуд.

***

Обнаженная Ана приводила себя в порядок перед раковиной в ванной, используя кусок мыла, которое ей дала Лайла. Раковина была наполнена ледяной болотной водой, что заставило ее вспомнить о горах с заснеженными вершинами, Тенджери и мальчике.

Она собрала на затылке волосы, которые достаточно отрасли, чтобы их можно было стянуть эластичной резинкой. Как только Ана закончила мыться, она вытерлась досуха, затем спустила мыльную воду и снова наполнила раковину из кастрюли. Девушка плеснула себе на лицо, не касаясь подведенных глаз, почти таких же черных как у арашанов.

Когда она надела футболку, в дверь постучали.

— Ана? — девушка отперла замок, и Коул открыл дверь. — Итак? — произнес он.

Ана кивнула. Она еще не готова была говорить с ним о том, что произошло, пока они спали. Ей казалось это до странного бесценным и личным. Вывернуло ее наизнанку, будто все это время она следовала не туда - во сне все казалось более реальным и важным, чем наяву. Еще она чувствовала себя немного растерянно и глупо, словно приняла участие в каком-то невероятно гениальном и продуманном трюке.

Но шаман выглядел запутавшимся, а не манипулирующим. Потерянным, едва сдерживающимся.

Коул разглядывал ее. “Он видит больше, чем ты думаешь”, — пробормотал голос внутри. С ним тоже случилось что-то странное. Выдержав паузу, он постучал по двери костяшками пальцев.

— Хорошо, буду внизу.

— Подожди, — сказала она. — Я пойду с тобой. — Ана натянула джинсы Лайлы, застегнула ремень и взяла с собой мыло с футболкой, в которой спала.

Снаружи за смотровой башней Клеменс с Лайлой кипятили воду на слабом огне. Рядом с Клеменс лежали хлопковая прихватка с дюжиной мешочков. Министр извлекла из них маленькие жестяные коробочки, взяла из каждой по щепотке трав и бросила их в котелок.

— Ана! — произнесла Лайла, вскакивая. — Идем, садись с нами. Клеменс варит для тебя специальный отвар.

“Интересно, — гадала Ана, — знает ли Клеменс, на что похожа встреча с этим шаманом? Знает, — решила девушка. — Вот почему она двигается так, словно проходит сквозь время, почему обращается с каждым мгновением, будто оно проходит через ее вены”.

Усевшись и скрестив ноги, Ана посмотрела на всполохи огня - голубые и белые с желтым. Коул опустился вниз рядом с ней. Лайла завозилась с его раной. Он снял футболку и дал ей сменить повязку.

— Вы запрещаете электронику в Просвещении, — сказала Ана, тыкая в огонь палкой, — потому что она воздействует на энергию человека?

Клеменс изумленно поглядела на нее.

— Да, — ответила она. — Электромагнитные поля, исходящие от таких устройств как интерфейс или мобильное устройство, наносят ущерб.

Коул нахмурился.

— Почему я никогда об этом не слышал?

— Потому что не слушал, — поддразнила его Лайла.

— Вот, выпей это, — Клеменс налила травяной отвар в чашку и передала ее Ане.

Она сморщила нос от запаха.

— Нет, спасибо.

— Это для твоих гелевых инъекций. Он поможет активировать их и ускорить процесс растворения, что займет всего несколько часов вместо нескольких недель.

— Я помогу тебе перекрасить волосы, — сказала Лайла.

Ана сухо рассмеялась.

— Чтобы измениться, вы даете мне чай?

Клеменс с Лайлой переглянулись.

— У них есть твое фото с проникновения в Три мельницы, — сказала Лайла.

Ана замерла.

— Откуда вы знаете?

— Потому что вы с отцом мелькаете во всех утренних заголовках. Твое нынешнее лицо теперь принадлежит встревоженной женщине, у которой из больницы с юга Лондона похитили новорожденного ребенка.

— Что?

— Тебя ищут, — сказала Клеменс. — Но если бы они заявили, что ты ответственна за проникновение в Три мельницы, люди скорее бы тебя спрятали, чем сообщили о тебе.

— Когда это было? — спросил Коул, включая свой интерфейс и занявшись поисками статьи.

— Погоди! — Лайла еще была занята его перевязкой. Она мягко взяла его за руку, чтобы закончить работу.

— Это было в новостях двадцать минут назад, — сказала Клеменс. — Сразу после того как отец Аны заявил, что тесты на Чистоту были слабо изучены и послужили тщательно продуманным способом заставить здоровых людей принимать лекарство.

Лед в груди Аны распространился по всему телу.

— Он рассказал о тесте на Чистоту?

Клеменс кивнула.

Ана перестала ворошить угли и бросила палку. Она тяжело сглотнула, но комок в горле остался. Долгие годы отец защищал тест и свою репутацию. Сейчас же он публично унизил Эвелин Найт, и настроил ее против себя.

Председатель не позволит ему так просто с этим уйти.

23

Морг

Ана сидела в сыром углу башни Уэтлендс, пока остальные околачивались снаружи. Клеменс варила новое зелье, которое должно было уменьшить отек в колене Коула. Женщина шутливо заверила Ану, что на вкус оно даже хуже, чем то, что выпила она. Коул, чье обезображенное лицо никому не было известно, оставил все как есть.

Подтянув ноги к груди, Ана ковырялась в интерфейсе Домбранта - том, который он бросил Коулу, когда их обнаружила спецслужба Коллегии - чтобы просмотреть интервью с отцом. Она представила, как он должно быть себя чувствует после попыток сделать что-то благородное и осознания, что он всего лишь пешка в чьей-то игре. Эшби Барбер был объявлен героем новой эры, в то время как сила лжи скрутила его и потянула вниз. Между Аной и отцом всегда стояла недоговоренность. Теперь этот барьер рушился. Возможно, у них еще был шанс.

Ана закрыла сайт новостей и занялась поисками изображений, которые соответствовали картинкам из сна: белые коридоры, окно из радужного стекла, мраморный пол. Мальчик. Он находился глубоко в ее мыслях, словно она смотрела сквозь схему контактной линзы Домбранта, и это второе изображение накладывалось на текущее.

Домбрант был с ней, когда она нашла мальчика. Но где? И даже если она докажет, что место существует, что будет дальше? Врачи проводили эксперимент над ребенком с глазами арашана. Ана почувствовала ужас, страх, тошноту. С непоколебимой уверенностью она понимала, что за этим стоит Эвелин.

Лайла с Коулом обогнули башню, проследовав за Клеменс. Коул лег на настил и Клеменс начала водить руками над разными частями его тела. Ана перестала за ними наблюдать.

Лайла подошла и, вытянув ноги, села рядом, вне себя от нетерпения.

— Это происходит! — сказала она.

Ана поглядела на лицо подруги, гадая, что с Лайлой. Кто в такое время мог радоваться? Или, возможно, что-то не так со всеми остальными.

— А что происходит? — спросила она.

Зрачки Лайлы расширились.

— Писания. Видения Тенджери. Падение! Твой отец рассказал о тесте на Чистоту. Бюро законной торговли и правительство на записи министра. Три мельницы уже закрыли. Даже отозвали смотрителей из Просвещения.

— Вероятно, они потребовались для сдерживания толпы в центре Города, — сказала Ана, но в глубине души все затрепетало. Это хорошие новости. Просто великолепные. Члены Просвещения в безопасности. Она не привела их к войне. Возможно, они с Коулом сделали все, что нужно было сделать. Кто-то другой раскроет эксперименты врачей над детьми арашанов и они смогут покинуть Город. Ана небрежно улыбнулась Лайле, затем вернулась к поиску картинок.

— Ты ведь не собираешься рассказывать о том, что было прошлой ночью?

Ана повертела головой.

— Ну, а что ты ищешь? — вздохнула Лайла. — Может я смогу помочь?

— Может, — произнесла Ана. — Помнишь, как после слушания Коула я вышла на улицу арашанов? — Лайла кивнула. — Не знаешь, существуют ли где-нибудь еще такие люди?

— Не думаю. Зачем тебе это? — Ана не ответила. — Ты такая же скрытная, как и Коул, — сказала Лайла, взяв подругу за руку и потянув ее вверх. — Он никогда ничего мне не рассказывает. Пошли, нужно смыть краску для волос, прежде чем она окрасит твою кожу в черный цвет.

Краем глаза наблюдая за Коулом и Клеменс, Ана позволила Лайле вытянуть ее из башни. Лайла взяла чашку, стоящую у догоревшего костра, и они потопали по вязкой земле к глубокому водоему. Была середина утра, достаточно теплого, чтобы ходить в футболке, небо усеяли прозрачные облака. Ана присела у самой кромки воды.

— Опусти голову ниже, — велела Лайла.

Ана услышала, как металлическая чашка погрузилась в водоем. Ледяная вода потекла по ее волосам, стекая по шее. Она закрыла глаза и увидела горы с заснеженными вершинами, шамана и огонь. Ана вздрогнула. Взгляд был не просто мимолетным видением возможного будущего: это был шанс, единственный раз, когда она могла быть верна лучшему из того, что знала, лучшему себя самой.

Но, возможно, ничему из этого не суждено сбыться. Может тест на Чистоту приостановят, Коллегию закроют, а Эвелин будет вынуждена отказаться от своих экспериментов.

— Расскажи мне о Писаниях Тенджери, — тихо сказала она. — Что происходит с ангелом?

Лайла замерла на какую-то долю секунды, прежде чем продолжить черпать и выливать.

— Ну, после появления ангела в свете полной луны золотая звезда приближается к двум планетам и люди пробуждаются, — Лайла застенчиво рассмеялась. Ожерелье с луной кольнуло Ану под футболкой. — Это скорее мистика, не совсем понятная, — продолжила она. — Дальше в стихотворении говорится: “Прошлое вестника для будущего. Свет вестника для того, чтобы солнце снова встало. Конец вестника для жертвы”. Большинство людей в Просвещении, верящих в Писания, считают, что Ангел - это и есть посланник.

— Но он может и не быть им?

— На греческом и латинском слово “ангел” означает “вестник, посланник или тот, кто говорит.”

— Коул думает, что ангел умрет.

Лайла закрутила волосы Аны назад.

— Правда? — спросила она. Лайла опустилась так, что их лица оказались наравне.

Некоторые люди рассматривают смерть как момент возрождения.

Ана сплюнула и села. Мокрые пряди волос упали на спину, пропитывая футболку.

— Что такое?

Прежде чем Ана смогла ответить на эвфемизм Лайлы по поводу смерти, зазвонил интерфейс Домбранта. Она уставилась на него с изумлением и испугом. Лайла подняла его и передала подруге.

“Домбрант будет со мной, когда я найду мальчика”.

— Ну же, — сказала Лайла, застегивая цепочку интерфейса на шее Аны. Она провела рукой, отвечая на звонок.

— Коул Уинтер? — произнес Домбрант, его певучий акцент невозможно было ни с кем перепутать.

— Нет, — пробормотала она. Без экрана изображение, проецируемое в воздухе, было нечетким. Казалось, словно он стоял в расплывающемся кремовом коридоре.

— Ана, нужно поговорить. Мы должны встретиться прямо сейчас, — что-то в его тоне заставило сердце забиться в горле. “Почему звонит он, а не отец?”

— Что случилось? Отец…

— Не могу говорить по этой линии. Я отправлю адрес, где мы сможем встретиться. Ты знаешь пароль на сигнализации отчего дома?

— Конечно.

— Я пришлю адрес на этот интерфейс с кодом сигнализации, как зашифрованный пароль. Будь осторожна, путешествуя по Городу.

— Подожди! — сказала она.

Но размытое изображение коридора внезапно исчезло.

***

Коул с Аной стояли у входа в многоквартирный дом на Финчли-роуд, что на северо-западе Лондона. Именно сюда попросил их прийти Домбрант - облезлый вестибюль с цифровой панелью на парадной двери, свисавшей с петель. Стены и пол покрывал коврово-коричневый цвет. Рядом с дверным проемом поверх обоев повесили грязное позолоченное зеркало. Она уже не находила себе места.

Линия метро была перегружена демонстрантами, направлявшимися в противоположную сторону, на юг Города. Они с Коулом слышали, как люди говорили о марше протестующих вокруг штаб-квартиры Коллегии с требованием отставки Эвелин Найт. Даже сейчас до них долетали отголоски речевок с главного входа в Общину Чистых Сент-Джонс-Вуд, находящейся в четырехстах метрах - Общины, в которой Ана с Джаспером произносили свои брачные обеты.

Коул обвил ладонью ее запястье и притянул к себе. Он не взял свои костыли и хотя все еще прихрамывал, отек пошел на спад.

— Уверен, что с твоим отцом все в порядке.

— А если его схватила Председатель?

Он пожевал губу, не зная, что ответить. Коул как и Ана понимал, что в опасности ее отец находился только из-за того, что рассказал о тесте на Чистоту.

Он погладил ее по щеке.

— Мне кажется, гель растворяется.

— Коул?

— Да.

— После того как ты увидел Взгляд, ты задумывался над тем, чтобы избежать его?

Он провел руками по ее плечам, вытягивая из тела напряжение.

— Не встречаться с тобой, — сказал он. — В последний раз, когда я ушел, а ты осталась в Общине, да. Затем, когда это произошло, я понял, что уже слишком поздно.

— Так это могло быть предупреждение?

— Возможно. У меня были годы, чтобы это обдумать. Спустя какое-то время все что я хотел - это продолжить то, что возникло между нами. Мне захотелось стать человеком из видения.

Внутри нее зашевелился страх. Лучшее в человеке. То, что она увидела, как-то зародило в ней ответственность перед мальчиком. Пока Ана это обдумывала, открылась дверь, и вышел Домбрант. Нос был искривлен и разбит, лицо в синяках, глаза налиты кровью. Слабая, тайная вера вдребезги разбилась, оставив необузданную нервозность. Он вздрогнул, увидев Ану. С черными, как смоль, волосами, напудренным лицом и подведенными глазами, она являла собой не очень-то милое зрелище.

Смотритель закрыл за собой дверь. Какое-то время они стояли в тишине.

— Ана, — произнес он, его ирландский акцент слышался как никогда отчетливо. — Боюсь, нет легкого способа пережить это.

Она сделала глубокий вдох и выпрямилась.

— Твоему отцу сегодня утром сделали операцию.

— И?

— Мне сказали, что он не очнулся от общего наркоза. Прости, Ана, но твой отец мертв.

Словно ударом по голове из нее вышибло все чувства. Перед глазами заплясали звездочки. Она или упадет сейчас в обморок или ее стошнит.

— Что? — спросила Ана. Может это недоразумение, и она просто ослышалась. Смотритель ошибся. Коул схватил ее за руку, видимо она падает, а он пытается ее удержать. Удержать ее здесь, отвести от края.

Никто не умирал от сломанной ноги. Люди каждый день ломали ноги и выздоравливали. Никто не умирал.

Домбрант прочистил горло.

— Я отправил одного мальца, знакомого - сына друга - вниз в морг для присмотра, пока следователь не пришлет кого-нибудь на вскрытие.

Ее плечи задрожали, словно захотели отделиться от тела. Коул крепко обнял ее. Ана постояла с прижатыми по швам руками, потом отстранилась.

— Я в порядке, — сказала она.

Домбрант кивнул и поморщился, будто ему было тяжело смотреть на нее. В его глазах стояли слезы. Ана отвернулась от них. Ей было не выносимо их сочувствие. Даже небольшая капля могла вывести ее из колеи.

— Кто-то убил моего отца? — спросила она.

— Да, — тихо произнес Домбрант. — Думаю, да.

— Я хочу его увидеть.

***

Коул поправил синий пиджак, который они приобрели в рыночной палатке у больницы. Он жал в рукавах, в тон ему брюки обнажали носки с кроссовками. Но несмотря на неряшливый вид, а смотрители всегда ходили в костюмах, это могло помочь избежать каких-либо вопросов, когда они войдут в клинику Чистых.

Частная клиника располагалась на краю Общины Сент-Джонс-Вуд. Строго говоря, она была не только для Чистых, но никто не мог себе позволить там лечиться. Репортеры и телеоператоры толпились перед двухэтажным зданием кремового цвета. Вход в него находился в стороне от основной дороги. Металлические ограждения и охрана удерживали журналистов на расстоянии.

Новость о смерти Эшби еще не распространилась. Даже находясь в оцепенении, Ана считала это странным. Как это удалось сохранить в секрете? Для чего?

Домбрант провел их с Коулом сквозь небольшую толпу к забору клиники. Он показал стержень Смотрителя. Охранник подержал его перед своим интерфейсом, сверяя данные. Он кивнул и отворил металлическую дверь.

— Они со мной, — сказал Домбрант, указывая на Ану и Коула.

Ана слегка вздрогнула. Она была слишком ошеломлена, чтобы почувствовать опасность. Коул надул щеки и нахмурил брови, отчего его наполненный гелем лоб стал выпирать еще больше. Втроем они проследовали по автостоянке к раздвижным стеклянным дверям.

— Если кто-нибудь что-нибудь спросит, говорить буду я, — произнес Домбрант.

Они подошли к регистратуре и Домбрант поприветствовал женщину за стойкой, прежде чем направиться к стальной двери с биометрической панелью. Смотритель приложил руку к сканеру, и она отворилась. Домбрант даже не оглянулся, когда они зашагали по невзрачному коридору к лестнице.

— Морг находится в подвале, — сказал он.

— Смотритель, — позвал голос. Они остановились. К ним спешил охранник с дымящимся стаканчиком в одной руке и электрошокером в другой. Когда он достиг их, чай выплеснулся ему на руку. Домбрант вышел вперед, закрывая Ану.

— Да, — сказал он.

— Нужны стержни на каждого, — произнес охранник.

— Чей приказ?

— Мы должны регистрировать всех кто входит и выходит.

— Так они же смотрители.

Охранник огляделся.

— Она не похожа на смотрителя.

— Она — стажер.

— Что в рюкзаке, — сказал охранник, указывая на черный рюкзак Коула, который покоился у Аны на спине.

— Всего лишь одежда, — ответила она. “И готовое снотворное, которым я воспользуюсь, если ты начнешь препятствовать моей встрече с отцом”.

— Почему на нем кроссовки? — показал охранник на ноги Коула. — Требования к одежде Смотрителей очень жесткие.

— Могу я увидеть ваше удостоверение? — спросил Домбрант.

— Мое?

— Да.

Охранник немного смягчился под властными манерами Домбранта.

— Я работаю здесь всего месяц.

— Хорошо, Тим, — сказал Домбрант, когда тот поднес свой стержень к интерфейсу. — Твой энтузиазм впечатляет.

— Спасибо.

— Кто—нибудь еще спускался в морг в последние полчаса?

— Я не знаю… Сэр.

— Не последите тут для меня? Дайте знать, если заметите что-то подозрительное.

— Как я…

— Проверьте удостоверения. Я настроил свой интерфейс на то, чтобы отслеживать каждый стержень, который вы просматриваете.

Тим открыл рот.

— Как вы… Это законно?

Домбрант направил Ану с Коулом дальше. Она с трудом передвигалась, слишком разбитая, чтобы осознавать происходящее. Коул ускорился, вышагивая впереди.

— Я полагаюсь на тебя, — ответил Домбрант охраннику.

Они проследовали на лифте в подвал, и вышли в поворачивающий бетонный коридор. Домбрант остановился перед двойными дверями без номеров.

— Ты уверена в этом? — спросил он. Ана кивнула.

— Ждите здесь, — сказал он. Дверь захлопнулась, когда Смотритель исчез за ней.

Секунду спустя он вернулся с молодым человеком.

— Просто стой здесь, — передал Домбрант парню. — И дай мне знать, если прибудет судмедэксперт.

Смотритель придержал дверь для Аны и она медленно проследовала в прохладную комнату с блекло-белой плиткой на стенах и полу. В дальнем конце стоял стол для вскрытия, раковина, оборудование для взвешивания, крема, бумажные полотенца и воронка. Запах гниения и крови заглушала вонь дезинфицирующего средства. Три ряда серых металлических полок напоминали чугунную плиту, которой ее мать пользовалась в сельском доме в правой части кухни. Домбрант сжал пальцы вокруг ручки. Дверь на громоздких петлях качнулась обратно. Он подался вперед и вытянул поднос из люка.

— Подожди! — сказала она. Домбрант остановился. У нее подкосились колени, когда в голове всплыло давнее воспоминание. Беззвучно за обрешеткой кухонного окна, возле которого она ждала своего отца, опускался снег. Ей было восемь лет. Мама сказала, что пора спать — погода слишком плохая и отец не сможет приехать на выходные. Затем в темноте замаячили огни фар. Просигналил автомобильный гудок. Он приехал! Скользя по свежему хрустящему снегу, она выбежала к машине. Он открыл дверь и улыбнулся.

— Папочка! — завизжала она. Он поднял ее вверх и закружил на руках. Его щека была теплой и гладкой. Она радостно завопила и зарылась холодным носом ему в шею. — Мамочка сказала, что ты не приедешь. Она сказала, что дороги очень опасные.

— Даже огнедышащий дракон не смог бы меня остановить, — произнес он, целуя ее. Затем отец опустил ее на ноги, и она подбежала к багажнику, чтобы помочь ему с сумкой.

Ана уставилась на кафельный пол морга. Через минуту она кивнула:

— Давай.

Из люка появилось тело, накрытое белой простыней. Только с другого конца торчали ноги с биркой на большом пальце. Домбрант медленно приподнял простыню. Взглянув на лицо отца, вокруг нее сгустилась тьма. У него были тонкие губы и слегка впалые щеки. Ана прикоснулась подушечкой указательного пальца к его лбу. Он был холодным и восковым.

Небольшое движение с другой стороны подноса заставило ее взглянуть вверх. Домбрант утирал глаза. Вид его горя разбил ее. Ана сгорбилась и зарыдала. Ее сердце разрывалось на части. Она попыталась, но так и не могла вспомнить последние слова, сказанные отцу. Рыдания охватили все тело, разрывая ее изнутри. Она видела кадры с вопящими и причитающими женщинами рядом с погибшими в Бензиновых войнах США мужьями и детьми. Теперь она понимала, что им нужно было горько плакать и стенать, чтобы вытолкнуть боль. Казалось, будто даже кости налились свинцом от скорби.

— Он знал, что делает, — произнес Домбрант. — Он знал, на какой риск идет, но пытался спасти тебя. — Его голос звучал глухо и мрачно. — Он только об этом и беспокоился.

Она снова заплакала, не понимая его и не желая понимать. Ей было так же больно, как и отцу от ее выходок, и теперь она уже никогда не сможет сказать, что любила его или очень сожалеет.

В конце концов плач ослаб и горе ушло внутрь. Ана опустила голову на простыню, покрывающую его бездыханную грудь. Никакого сердцебиения. Никакого вдоха и выдоха. Она положила ладонь поверх его сердца.

— Я люблю тебя, — прошептала Ана. — Может тебе тяжело в это поверить… — Она улыбнулась, слезы снова навернулись на глаза. — Но это правда. Я люблю тебя, папа.

24

Табита

Ана выпрямилась, прижав руки к лицу. Домбрант посмотрел на нее. “Да”, — кивнула она, она готова. Смотритель накрыл голову ее отца. В отсеке лязгнуло, когда поднос на роликах вкатился обратно. Домбрант повернул рукоятку, чтобы закрыть люк, и в тесной комнате повисла тишина.

— Нам нужно идти, — сказал он. Но они медлили, зная, что информатор предупредит их, если кто-нибудь появится. Ана тяжело вздохнула. Хотя она и понимала, что внутри отсека находится лишь оболочка отца, ей было трудно оставлять его. Как только она выйдет из морга, последний узелок, связывающий их в одном мире, разорвется. Обессилев, она прижалась к груди Коула. Глаза опухли, в голове стучало. Коул провел рукой по ее волосам. Ана снова вздохнула. Все это время она считала, что мотивы отца целиком и полностью эгоистичны, что им движет лишь жажда наживы и статуса. Но на самом деле все было не так уж и просто.

Пока она стояла, прижавшись к Коулу, тихая и выжатая, неожиданно сквозь нее прошел разряд. Точно такое ощущение Ана испытала в ту ночь, когда отец при помощи парализатора пытался удержать ее в Общине. Вибрация.

Она резко вздохнула.

— Кто-то идет, — сказала она, поглядев на Коула. От шока она задрожала. Он ушел. Его лицо стало твердым и безжизненным. Ана повернулась, чтобы проследить за Домбрантом. Смотритель напоминал статую. На нее обрушилась паника. Когда дверь морга со скрипом начала открываться, она выхватила из-за пояса Домбранта электрошокер.

Она застыла возле Смотрителя, хотя было трудно унять дрожь в пальцах. Из-за двери послышались шаги. В комнату вплыла маленькая фигурка. Лицо девушки, обрамленное волосами феи, ничего не выражало, глаза были слишком большими для узкого подбородка, маленького носа и кнопок-губ. Она изучила номера на отсеках, затем протянула руку и высвободила поднос Эшби.

Рука Аны сжалась на электрошокере. “Не трогай его”.

Девушка повернулась. Инстинктивно, Ана заблокировала мысли, следя за ней на расстоянии.

Девушка пристально на нее посмотрела.

— У тебя хорошо получается, — произнесла она. Голос был таким же ровным, как гладь озера в безветренный день. Ана перестала притворяться и встретилась с ней глазами. Девушка не напоминала девочку, ей было что-то около девятнадцати или двадцати. Она была одета в черную рубашку и брюки. На шее висел золотой треугольный интерфейс с белым кругом в центре - символ Коллегии. На поясе болтался металлический прут парализатора.

— Кто ты? — спросила Ана, ей не удалось унять дрожь в голосе.

— Табита, — девушка ответила так, словно говорила о кошке или собаке или человеке. Словно имя ничего для нее не значило.

— Почему ты здесь?

— Хотела увидеть кто ты такая.

Дрожь скатилась по позвонкам Аны.

— Что это значит?

— Ты мне интересна. “Я девушка с размытым лицом”.

Ана сосредоточилась на сохранении спокойствия. Что давалось довольно трудно после таких слов.

— Кто тебя послал?

— Никто.

— Ты не заберешь моего отца. Я тебе не позволю.

— Ты мне снилась, — сказала Табита.

Странные образы вплелись в мысли Аны. Она на садовой дорожке двухэтажного дома на расстоянии вытянутой руки от девушки с размытым лицом, словно его еще не нарисовали. Ана смогла только разглядеть глаза - большие глубокие колодца черного цвета.

— Раньше я жила внутри Пульса, — бесстрастно продолжила Табита. — Мне было девять, когда мы с мамой попали туда. Нам сказали, что аренда на этих улицах дешевая и что это перспективный район. Многие молодые семьи переезжали туда. Но через несколько недель появился Пульс. Я смогла уйти, а мама нет. И куда бы я направилась без нее? — Табита моргнула - самая яркая эмоция с того момента, как она вошла в морг.

— Ты выросла с арашанами?

— Я одна из них.

— Но ты работаешь на Коллегию.

— Если я буду работать на Эвелин, она освободит мою мать. Она находит мой талант полезным и занимательным. Также как и твой.

— Мой? — каждый мускул на теле Аны напрягся. Отвращение к Эвелин Найт выплеснулось на поверхность.

— Да, она знает, что Пульс не остановит тебя.

Бросив взгляд на призрачные контуры тела отца, Ана вспомнила, как вчера он говорил о том, что не понимает причин, почему Эвелин за ней следит. Может все дело в Пульсе? Она наморщила лоб. Вибрация парализатора давила на нее, увеличивая дискомфорт.

— Почему Пульс не может нас остановить? — спросила она.

— Мозг некоторых людей работает по-другому, — ответила Табита. — Мне кажется, именно поэтому пять процентов людей не впадают в гипноз. — Она медленно наклонила голову. — Через несколько месяцев моя мать снова смогла двигаться, шить и следить за садом. Организм адаптировался. Изредка она даже рисует. Иногда кажется, будто она снова очнулась… — Девушка запнулась, словно воспоминания внезапно исчезли. Глаза впились в Ану. — Мы тоже приспосабливаемся. “Но по-другому”.

Ана вздрогнула. Под маской лица Табиты все еще не наблюдалось никаких признаков того, что она разговаривает в голове Аны. Может ей все это мерещится? Табита откинула простыню, накрывавшую голову Эшби, и указала на красную точку на шее.

— Замороженная разновидность жидкого яда. Еще час и он растворится.

— Спасибо, — заикаясь, произнесла Ана.

— Не благодари меня, сомневаюсь, что судмедэксперт придет вовремя, — она накрыла мужчину и задвинула поднос обратно.

Осознав, что в ближайшее время возможность получить ответы на вопросы исчезнет, Ана шагнула к девушке.

— Если люди приспосабливаются и способны функционировать в Пульсе, — сказала она, — какой смысл в длительном воздействии на арашанов?

— Арашаны являются средством для достижения цели.

Глаза Аны сузились, когда у нее появился вопрос: что является целью. “Мальчик? Эксперименты? “

— Заставь Эвелин поверить, что она слаба. Это единственный способ остановить ее.

— Как это сделать?

Табита уже направилась к захлопывающимся дверям и остановилась.

— Я так понимаю, тебе не безразличны “просветители”? — не оборачиваясь, сказала она. — Они в опасности.

— В опасности? Но смотрители же ушли.

— Два дня назад в водоснабжение Просвещения добавили бензидокс.

— Зачем?

— С бензидоксом в крови люди двигаются и действуют под Пульсом, словно загипнотизированные. Просветители попадут под его влияние, и им будет приказано уничтожить друг друга. — Девушка толкнула рукой дверь морга и выскользнула в коридор клиники. Вибрация ослабла вместе с ее шагами.

Несколько секунд Ана не могла пошевелиться, словно ее тоже обездвижили.

Домбрант размял плечи, быстро приходя в себя.

— Что произошло? — спросил он, потянувшись за дубинкой. — Я слышал голоса.

— Ты мог нас слышать? — спросила Ана в замешательстве. В то же самое время на его интерфейсе вспыхнул красный свет, сопровождаемый звуковым сигналом.

— Пора убираться отсюда, — сказал Домбрант, неуклюже разминая мышцы лица. Ана подбежала к Коулу. Он качался на месте взад-вперед не в состоянии с этим справиться. Она обняла ладонями его лицо.

— Коул, — сказала она. — Коул, пойдем, нам нужно идти. — Его глаза вяло пытались сфокусироваться. — Вот так, — нежно сказала она. — Идем. Все кончено. Ты не спишь. — Переплетя его пальцы со своими, Ана осторожно направила Коула за Смотрителем к выходу.

Домбрант затрусил впереди них по подвалу клиники. Молодого Смотрителя, который должен был за всем следить, нигде не было видно. У лифта загорелась стрелка “вниз”, сообщающая, что кто-то спускается.

— Лестница, — сказал Домбрант. Они выбрались на бетонные ступени и замерли в тишине. Красные лучи с интерфейса Смотрителя отблескивали на кирпиче. Он включил программу инфракрасного излучения. За стеной раздался звонок, и двери лифта разошлись. Индикатор выявил трех человек, вышедших в коридор всего в метре от них. Ана затаила дыхание.

Ей показалось, что она сдерживала его, даже когда они находились в ста метрах от больницы, направляясь обратно к загруженной станции метро Сент-Джонс-Вуд. Ана перелезла через низкое заграждение в сторону пустыря и стала пробираться сквозь кусты ежевики и траву, пока дорога не скрылась с глаз. Домбрант с Коулом последовали за ней.

— Что там произошло? — спросил Домбрант.

— Отцу сделали укол какой-то разновидности замороженного жидкого яда, — сказала Ана. Пускаться в объяснения не было времени. — Если мы вскоре не отправим его на вскрытие, яд растворится. Эвелин Найт сойдет с рук еще одно убийство.

Кожа между бровей Коула пошла складками, как будто думать ему удавалось с трудом.

Домбрант пролистал список имен на интерфейсе.

— Кто бы ни спустился вниз, когда мы ушли, это был не судмедэксперт.

— Мы можем перевезти отца? В другое место?

— Нет времени.

— Я не понимаю, — сказал Коул. — Зачем кому-то приходить с парализатором в морг и говорить тебе об этом? Откуда они узнали, что мы будем там? Откуда они узнали, что парализатор на тебя не подействует?

— Эта девушка - арашан.

— Арашаны, о военном эксперименте над которыми рассказывала Лайла?

— Эксперименте Коллегии, — поправила Ана.

Коул сощурил глаза. Напряжение от парализатора все не проходило.

— Так как она покинула гнездо?

— Табита Плум, — вмешался Домбрант, читая информацию, проецируемую на вытянутую руку. — Девятнадцать лет. Посещала школу Бромли до девяти. Затем внезапно ее бросила. Их с матерью объявили без вести пропавшими. Дело закрыли несколько месяцев спустя. Она появилась в платежной ведомости Коллегии через пару месяцев после семнадцатилетия. И она отметила свой стержень в клинике через несколько минут после меня.

Коул прижал ладони к лицу.

— Что такое? — спросила Ана.

— Мигрень. С тех пор как мы вышли оттуда такое ощущение, что голова вот-вот взорвется.

— Коул… Есть еще кое-что, — она взяла его за руку, понимая, что это не лучший момент, но они не располагали такой роскошью, как время. — Нам нужно попасть в Просвещение. — Нахмурившись, он печально посмотрел на нее. Вероятно, он мечтал о том, чтобы новостей больше не было. — Думаю, Коллегия планирует инсценировать внутреннюю атаку. Она загрязнила водоснабжение бензидоксом и собирается настроить людей друг против друга.

***

Они ехали в черном автомобиле Домбранта. Ана не знала, что они будут делать, когда доберутся до Просвещения. Вероятно спецслужба Коллегии или тот, кто собирался разжечь внутренние распри, воспользуются парализаторами для излучения вибраций. Что означает, что Домбрант с Коулом не смогут защититься. Они могли только надеяться на то, что пребудут вовремя и успеют предупредить остальных.

Коул всю дорогу не мог спокойно усидеть на месте и сообщение за сообщением отправлял в Просвещение. В нижней части хайгейтской деревни в паре метров от северной стены Просвещения Домбрант свернул на боковую улочку. Он припарковался напротив одноэтажного здания из красного кирпича с висящей над входом вывеской: “Станция смотрителя”.

— Не подождете минутку, — сказал Домбрант.

Ана наблюдала за тем, как он перебежал через дорогу и исчез внутри. Она откинулась на заднее сиденье, плохо себя чувствуя и нервничая.

— Ты доверяешь ему? — спросил Коул.

Женщина в сером костюме. Смотритель Домбрант позади женщины с электрошокером.

— Он нужен нам, — ответила она.

Коул зажмурился. Он надавил двумя пальцами на лоб.

— Это парализатор? — спросила она. — Ты уже с ним сталкивался?

— Нет. В ту ночь, когда я ждал тебя перед Общиной, а парни твоего отца использовали ту же вещь, последствия были не такими.

— Может он что-нибудь делает с гелевыми имплантами.

— Ана — сказал Коул морщась. — Тенджери показал тебе не атаку на Просвещение? — Она покачала головой. С хмурым лицом он откинулся на спинку сиденья.

С дорожной сумкой на плече появился Домбрант. Он пересек дорогу и забрался в машину, бросив вещи на пассажирское сиденье.

— Медикаменты, — сказал он. — Теперь мы можем ехать.

25

Атака изнутри

Время близилось к полудню, солнце стояло высоко в серо-голубом небе. Футболка Блейза под рюкзаком прилипла к спине. Он был весь потный и грязный, казалось, больше, чем кто-либо. Два дня назад он прополоскал одежду в пруду, но к футболке со штанами после этого добавился еще один запах. Металлический. А так как у него не было мыла, он даже не побеспокоился о том, чтобы снова их постирать.

Сандра проинструктировала их группу и подтвердила, что смотрители покинули посты у стен Просвещения. Теперь они направлялись обратно в поселение, чтобы принять ванну, должным образом поесть и поспать. Блейзу надлежало бы испытывать от возвращения радость - в эти три дня каждая группа непрерывно охраняла свой участок стены, через день патрулируя его в течение двадцатичетырехчасовой смены - но вместо этого чувствовал себя не в своей тарелке. Не было ни войны, ни битвы. Может в Писаниях допущена ошибка?

Они прошли сквозь поля кабачков и томатов, сойдясь на дороге, которая огибала нижнюю часть поселения. Из-за деревьев поднимался дым. В воздухе витал запах жареного мяса, специй и картофеля. Смех людей стал громче, когда они запетляли по проходам между лонгхаусов, направляясь к главной площади.

Перед общественным залом собралось восемьдесят шесть человек. Настроение у них было не хуже, чем в праздничное время. Куда бы он ни поглядел, у всех на лицах видел усталость, облегчение и восторг. Охранники смеялись и шутили с живым энтузиазмом. Несмотря на мучительный голод в желудке, Блейз оставил площадь и побрел к своему дому. Он вытащил из комода сменную одежду с книгой в надежде помыться до того, как кому-нибудь еще взбредет это в голову, затем пойти поесть. Хотя в последние два дня никто не волновался о баках, он был уверен, что в некоторых из них еще есть вода.

Неподалеку от хижин в нижней части деревни он заметил шефа.

— Все в порядке? — спросил Тобиас.

Блейз остановился. Тобиас обучал Блейза на протяжении четырех лет, а потом командовал им еще шесть. Он ни разу не спрашивал у Блейза “все ли в порядке”. Улыбаясь, Тобиас хлопнул его по плечу и продолжил взбираться по холму.

Какое-то время Блейз наблюдал за ним, затем направился к ограждению из деревянных кольев, окружавших душевые. Каменная баня была разделена на комнатки с полом, поросшим травой, и открытой крышей. В каждой камере имелся свой водяной бак, расположенный высоко на металлических сваях.

Выбрав самый полный бак - добрых три дюйма на дне - он вошел в частокол и взобрался по пятиметровой лестнице на платформу. Блейз наполнил флягу водой, используя один из дождевых наполнителей, стоящих в стороне, затем вылил остатки в бак. Когда он запрокинул голову и сделал большой глоток, его внимание привлекло какое-то движение. За грядками салата во фруктово-ореховой посадке между деревьями что-то мелькнуло. Что-то коричневое скользнуло вперед и разделилось на шесть частей.

— Что? — произнес Блейз, опуская флягу. Шесть человек в коричневом одеянии цепочкой шли через поле - с поднятым оружием, по диагонали. Блейз попытался пригнуться. Ноги отказались слушаться. Когда нарушители приблизились, он заметил, что даже не может оторвать от них взгляд.

“На нас напали!”

Он стоял высоко. У мужчин не было возможности обнаружить его. Но остальные в поселении служили легкой мишенью. Правда их всего шестеро, и это не армия. Но из всех ситуаций, когда отряд мог войти в Просвещение, он в кратчайший срок преодолел стену на пути в поселение и выбрал именно тот момент, когда люди впервые собрались в одном месте. Нападавшие были хорошо проинформированы и у них имелись парализаторы - единственная вещь, против которой “просветители” не могли выстоять.

Блейз казалось, дышал, но не имел ни малейшего понятия как. Он потерял над этим контроль и не мог даже пошевелить пальцами. Мужчины прошли под баком рядом с ограждением. Он напрягся, чтобы рассмотреть их, но их расплывчатые фигуры скрылись из поля зрения.

Под ним что-то хрустнуло.

— Стоять, — произнес голос - один из незваных гостей, который пересек душевые и был сейчас совсем близко. Чьи-то размытые очертания попали в зону видимости Блейза. Черно-зеленая военная футболка. Один из охранников Просвещения. “Беги!” Если парень все еще может двигаться, почему же он просто стоит?

— Давай, — сказал первый мужчина - руководитель отряда. Теперь его голос раздался ближе, всего в двух метрах от платформы, на которой стоял Блейз.

Охранник Просвещения занес руку за плечо и, как во сне, вытащил из полотняного колчана на спине стрелу.

— Кто вы? — прошептал он.

Если бы мышцы Блейза отвечали, они бы обмякли и оставили его, потому что это был голос Мики.

Он попытался закричать, но как оказалось бесполезно, потому что ему не удавалось даже сглотнуть.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросил глава отряда.

— Мики.

— А это кто? — нарушитель указал вправо от Мики, в скрытую от взора Блейза зону.

— Мой брат.

— Нет, — сказал второй мужчина, выходя вперед. — Он твой враг и собирается убить тебя. Защищайся, Мики.

Блейз начал вырываться, словно был похоронен заживо, у него выходило хуже, чем когда-либо. Он должен был пробиться сквозь парализатор. У него получится. Блейз был уверен, что у него получится! “Борись. Сражайся”. Но чем усерднее он старался, тем тяжелее приходилось.

Мики поднял стрелу.

— Мики? — проплыл по воздуху голос Эда. Независимо от того, что заставляло Мики двигаться в оцепенении, то же самое происходило и с Эдом.

— Стреляй в него, прежде чем он убьет тебя, — приказал голос.

Руки Мики задрожали на изогнутом луке. Хотя Блейз и не видел Эда, но по их голосам понял, что между братьями всего пара метров. Мики был хорошим стрелком. Он мог попасть в сердце, так как их готовили к выживанию в условиях жизни и смерти.

— Но он мой брат, — захныкал Мики.

— Стреляй же в него.

По спине и лицу Блейза стекал пот. Кожу пощипывало от прохладного ветра. Он был похож на замороженного человека, наблюдавшего за миром в ледяной смирительной рубашке. Блейз ждал такие знакомые натяжение и свист лука, звук стрелы, рассекающей воздух. Смертельный удар.

— Нет, — руки Мики затряслись. — Он мой брат.

Повисла тишина. Воздух стал тяжелым, как вода на дне океана. Мики опустил лук со стрелой. Блейз услышал недовольный ропот, затем щелчок, словно на револьвере убрали предохранитель. Перед его взором заплясали фигуры и разные цвета. У него не получалось моргать и от ветра на глаза наворачивались слезы. Тело выдавало только слабые признаки паники, которую он ощущал. Ни одышки, ни дрожи.

— Нет, — произнес руководитель. — Сами мы это делать не должны.

— Попробуй на ком-то еще. На ком-то более восприимчивом. Может быть такие дети, как он, не реагируют.

— Посмотри на него, — сказал лидер. — У него все признаки, а значит у нас проблемы. — Когда он снова заговорил, голос мужчины изменился, он обращался к кому-то по интерфейсу или в гарнитуру. — Они не так восприимчивы, как должны были, — сказал он. Последовала длинная пауза. — Охранник проявляет все признаки, но отказывается причинять боль другому. — Еще одна пауза. Голос главного снова изменился. — Нас просят привезти их, — сообщил он.

— Что?

— К нам направляют фургоны.

— Так скольких мы должны забрать?

— Столько, сколько сможем.

Медленно закипая, Блейз забился в невидимых путах, которые его сдерживали. Он хотел устроить им разнос, вышибить дерьмо из этой парочки.

Блейз наблюдал, как Мики с Эдом послушно идут за спецотрядом в сторону поселения.

Время пришло, и никто из них не внял Писаниям.

***

Домбрант сканировал сообщения смотрителей и психпатруля. Коул с Аной на заднем сиденье слышали только гул голосов из наушника Смотрителя, пока тот фильтровал информацию. Коул тряс коленом, приложив ко лбу ладони со сплетенными пальцами.

— Нам нужно поехать туда и узнать, что происходит, — сказал он.

— И попасть прямо в засаду? — запротестовал Домбрант. — Нет. Нам нужна информация.

Ана наклонилась и схватила сумку Домбранта. В ней лежали транквилизаторы, трубки с дротиками, гарнитура под парализатор, электрошокеры и даже пара самих парализаторов. Ни одного медикамента. Она перелезла на переднее сиденье и проверила бардачок. Аспирин. Ана протянула серебристую упаковку Коулу и почувствовала облегчение, когда он принял две таблетки.

Они припарковались на холме, спускающемся к юго-восточной стене Просвещения, в двух минутах от здания регистрации и скрытого входа в деревню. Но Домбрант был прав. Им нужно было лучше разузнать о том, что происходит, прежде чем они спустятся в пустошь.

— Я ничего не нашел, — сказал Домбрант. — Психпатруль и смотрители не принимают участия. Они бы не смогли скрыть это. Может помощница Главы пыталась отвлечь тебя. — Он повернулся к Ане. — Отправили тебя подальше, чтобы спокойно заняться вскрытием твоего отца.

Ана подумала о девушке с размытым лицом из сна. Она не могла им объяснить, но почему-то верила Табите.

— Можешь получить доступ к линии спецслужбы Коллегии? — спросила она.

— Нет, — некоторое время Домбрат сжимал рулевое колесо. — Эвелин Найт сошла с ума.

— Может она всегда была безумна.

Смотритель скосил глаза, чтобы снова взглянуть на нее. Затем посмотрел в зеркало заднего вида на Коула, чьи глаза были прикрыты, а голова покоилась на спинке сиденья.

— С ним все хорошо?

— Он поправится, — оправдываясь, ответила Ана. Она перелезла над ручником и вернулась на заднее сиденье. Когда она уселась рядом с Коулом, Домбрант приподнял палец, приказывая помалкивать и вслушиваясь в наушник.

— Только что прозвучал запрос на отправку фургонов психпатруля на Милфилд-лейн, Н6, — произнес он.

— Это внизу дороги — подскочил Коул. — В минуте отсюда.

— Точно, — Домбрант достал дорожную сумку. — Боюсь, нам придется идти пешком. Машина будет заметна, как флуоресцентная корова в амбаре.

Выйдя на улицу, Ана вложила руку в руку Коула и яростно стиснула ее. Тенджери не показывал ей “кровавую баню” в Просвещении, но это не говорило о том, что такое не могло произойти.

26

В стан врага

Четыре черных фургона проследовали в конец Мертон-лейн и повернули направо, направившись на север по Милфилд-лейн, где вдоль одной стороны тянулась высокая стена Просвещения, а вдоль другой обочину дороги закрывали низкие ограждения и густые кусты.

— Здесь тупик, — сказал Коул. Они прятались за стеной на пересечении Мертон и Милфилд. Спину Аны кололи шипы ежевики, а обувь тонула в грязи. — Если мы последуем за ними, нас заметят. Нам нужно добраться до проема в стене, пройти сквозь здание регистрации и предупредить охрану.

Домбрант затряс головой:

— Слишком долго.

Проехав сто пятьдесят метров в тупик, фургоны остановились. Из них выпрыгнули восемь мужчин в черной форме психпатруля. Пока один человек из автомобиля занялся задними двойными дверями, другой встал на посту. У каждого висели электрошокеры и трезубцы, а на голову были надеты отражатели. Их коммуникативные устройства были невидимы, но работали в унисон, ясно передавая инструкции.

— Вы останетесь здесь, — приказал Домбрант. — Я подойду ближе.

— Мы теряем время, — возразил Коул. — Нам нужно попасть в Просвещение и всех предупредить.

Домбрант передал Ане дорожную сумку с запасным оружием, затем словно тень кользнул на дорогу. Она сжала руку Коула, чтобы предостеречь его от дальнейших действий.

— Люди из психпатруля в отражателях, — произнесла она.

— Как и мы, — запротестовал парень. На их головах тоже были серебряные ободки, как и у Домбранта, но всего их было только четыре. Ана могла выдержать вибрацию в течение пятидесяти минут, потом концентрация снижалась, а давление на голову становилось невыносимым. Даже если бы она отдала свой, они могли помочь только двум охранникам из Просвещения.

— С парализаторами, — сказала она, — предупреждать будет некого.

— Я должен попасть внутрь, — Коул встал, обнаруживая себя.

— Коул, — прошипела Ана. Она сдавила ему руку, пытаясь воззвать к его разуму.

Ассистент Главы Коллегии сказала, что готовится внутренняя атака. “Просветители” должны были драться друг с другом. Что-то пошло не так. Позволь Домбранту выяснить, что они делают. — Она потянула его вниз.

— Если что-то случится с Нэтом или Рейчел…

Боль в его глазах разожгла в груди гнев и противостояние. Эвелин Найт за все заплатит. Ана найдет мальчика, как показывал ей Тенджери и преступления Главы будут разоблачены.

— Чем они занимаются? — спросил Коул. Ана посмотрела на него и проследила за его взглядом. Психпатруль вытаскивал из фургонов огромные лестницы. Они прислонили их к десятифутовому бетонному барьеру, затем по двое стали карабкаться вверх. Достигнув вершины, мужчины подняли вторую лестницу, чтобы перекинуть ее на другую сторону.

В тот момент, когда вторая лестница была установлена, обозначилась фигура. Она тяжело перекинулась через ограждение и спустилась вниз по ближайшей стене. Ана держала руку Коула свободной рукой. Она не могла разглядеть лицо мужчины, да ей и не пришлось. Он был одет в военные брюки и черную футболку охраны Просвещения.

Коул повернулся к ней:

— Думаю, это Эд, — его голос звучал тихо и надломлено, глаза потускнели. Ей хотелось утешить его, сказать, что все будет хорошо. Но это было не так.

Ритмичными и неспешными движениями, как заводной солдатик, Эд завершил спуск. До того как он достиг земли, еще один охранник из Просвещения перекинул ноги через край и послушно начал двигаться вниз. Сотрудник психпатруля направил Эда к первому фургону с улыбкой, приклеенной к лицу, которая словно говорила: “это самая легкая работа, которую я когда-либо делал”.

Ана сжала зубы. Когда она отыщет мальчика, то испытает огромное удовольствие от того, как Эвелин Найт, и все то, над чем она работала, развеется и исчезнет, будто пыль на ветру. Она вдруг вспомнила женщину в сером костюме, которая была во сне Тенджери. Серый костюм с золотыми полосками - форма Коллегии. Могла ли Правительница быть настолько глупа и тщеславна, чтобы проводить эксперименты над детьми арашанов прямо в штаб-квартире Коллегии?

Непрерывная череда охранников Просвещения спускалась по лестнице и садилась в фургоны. Рядом с Аной Коул был так сильно напряжен, что, казалось, будто он вот-вот сорвется. Девушка беспокоилась о том, что если Домбрант вскоре не появится, Коул может сделать что-то, о чем они все пожалеют. Это были его люди, его семья, которая превратилась в призраков, в ходячих мертвецов.

Коул вырвался.

— Нэт! — задохнулся он.

Ана схватила его за футболку, пытаясь оттянуть назад. Его движения были слишком шумными, чтобы их не заметить. Должно быть, его увидели. “Пожалуйста, только не это”.

— Коул, — взмолилась она.

Сзади Домбрант вцепился в Коула и потащил вниз. Он проскользнул мимо них, незамеченным.

— Это Нэт, — прошептал Коул. Ана нащупала ожерелье с луной, сжав ее большим и указательным пальцем. Коул никогда бы не позволил психпатрулю схватить Нэта. Она подвинулась для лучшего обзора. Нэт спустился с длинной лестницы и подошел ко второму фургону, махая руками из стороны в сторону.

Глаза Домбранта резко взметнулись между Аной с Коулом. Выражение горького огорчения стерлось с его лица, сменившись решимостью человека, получившего задание.

— Видимо, — сказал он, — Глава Коллегии все еще думает, что может вернуть контроль над ситуацией и сохранить бразды правления. Они забирают столько охранников, сколько смогут, в штаб-квартиру.

— Зачем? — прохрипел Коул.

— Ее специальное оружие — парализатор — не работает в Просвещении так, как она планировала. Вероятно, Эвелин хочет понять, что пошло не так.

“Штаб-квартира Коллегии”.

Оштукатуренные коридоры. Мраморный пол. Женщина в сером костюме, разглядывающая что-то в руках Аны. Девочка, вышедшая из-за стены. Операционный стол. Врачи. Двухлетний мальчик. Большие черные глаза. Зеленая карта. Надрез. Кровь.

Голос внутри вздохнул: “Спаси мальчика”.

— Может она хочет протестировать их в своей лаборатории, — сказала Ана.

Коул уставился на нее:

— Какой лаборатории?

— Правительница проводит эксперименты над детьми арашанов.

— Откуда ты знаешь? — спросил Домбрант.

Ана вспомнила, как они с Коулом в первый раз стояли перед стенами Трех мельниц и она спросила, откуда он знает, что Взгляд реален, а она та самая девушка. “Ана, ты просто знаешь и все”, — сказал Коул. В то время она не понимала. Теперь ей все стало ясно. Теперь ничто не могло поколебать ее уверенность.

Ана посмотрела в глаза Домбранта:

— Эвелин Найт ничего не оставляет на волю случая. Она очень скурпулезна. Как бы Глава не использовала бензидокс и вибрации парализатора, она планировала это в течение двадцати лет. Профилактическое здравоохранение. Бесплатное лекарство для каждого школьника по всей стране…

Домбрант нахмурился:

— Договор еще не подписан.

— Только потому, что ему дали отсрочку, но он все еще находится на обсуждении, а Эвелин стоит за кулисами, усердно пропихивая его.

В раздумье он провел большим и указательным пальцами по подбородку. Коул согласится на то, чтобы поехать за фургонами и захватить один из них, но им нужен Смотритель. Ана посмотрела на улицу вниз. Задние двери трех фургонов были закрыты. Остался всего один и психпатруль отчалит со своими заключенными.

— Езжайте вперед, — выкрикнул мужчина, когда загнал оставшихся охранников в четвертый фургон. — Мы прямо за вами, — водитель из первого автомобиля махнул из окна рукой и завел двигатель.

Ана приподняла бровь и посмотрела на Смотрителя. Он выглядел обеспокоенным, от чего девушка сразу поняла, что Домбрант думал о том же.

— Мы можем выкрасть один из фургонов, — произнес он.

Коул сглотнул:

— Да, можем, — сказал он, вникая в план. — Схватить один из фургонов, последний.

— Ты в этом не участвуешь, — сказал ему Домбрант.

— Участвую.

— А я?

— В каждой машине два охранника мужского пола. Ты должна остаться здесь, чтобы помочь оставшимся “просветителям”.

— Нет.

Лицо Смотрителя напряглось:

— Ана, последнее, о чем меня попросил твой отец — это позаботиться о тебе.

— И как ты будешь это делать на расстоянии?

Домбрант посмотрел на Коула в поисках помощи.

— С ней бессмысленно спорить, — сказал Коул в приподнятом настроении. — Она всегда выигрывает.

Сотрудники психпатруля забрались в свои автомобили, и первый выехал на дорогу.

— И как мы это сделаем? — спросил Коул. Сейчас, когда они собрались провести дикий контрудар ради спасения, ему не терпелось приступить к его осуществлению.

Домбрант вытащил пистолет.

— Я один это сделаю, а вы останетесь, — Ана не видела пистолет в дорожной сумке. Видимо он повесил его под пиджак до того, как покинул “Станцию смотрителя”. Еще до больницы.

Они низко пригнулись за оградой, когда первый фургон с эмблемой психпатруля показался из-за угла и проехал мимо. Второй и третий незамедлительно последовали за ним, повернув налево на Мертон-лейн.

— Хорошо, — сказал Домбрант. — Проще всего начать до того, как тронется последний фургон. — Он поколебался, взглянув на Ану, серьезно и вопросительно. У нее перехватило дыхание. Он собирался убить людей из психпатруля, если же он просто их ранит, они смогут предупредить штаб-квартиру Коллегии. Это единственный путь. Она кивнула.

— Погодите, — сказал Коул. — Что это?

В том месте, где психпатруль переправил охранников через стену Просвещения, появилась голова. Плечи, грудь, ноги - человек в куртке и брюках древесно-коричневого и лиственно-зеленого цветов перебрался через стену и принялся спускаться по лестнице.

Домбрант выругался:

— Спецлужба Коллегии.

Сотрудник спецслужбы достиг земли и двинулся, чтобы поздороваться с мужчиной, закрывавшим последний фургон. Они обменялись рукопожатиями и приветствиями, их громкие, беспечные голоса эхом отдавались между стенами по обе стороны дороги.

На верхушке стены появился еще один сотрудник спецслужбы, затем еще и еще.

— Шестеро, — подсчитал Коул.

— Они ждут другой транспорт, — сказал Домбрант. Он закинул сумку на плечо. — Следуйте за мной.

Ана с Коулом побежали за ним по круто спускающейся, чем вначале могло показаться, Мертон-лейн. Они проследовали мимо подъездной дорожки с громадными металлическими воротами в конце. Легкие Аны обожгло огнем. Коул рядом с ней легко передвигался. Что бы там Клеменс не сварила, это сработало, и его мигрень, казалось, сдуло с надеждой на возмездие.

— Сюда, — сказал Домбрант. Он спрятался за заброшенным грузовиком со спущенными колесами, облупившейся краской и болтающимся боковым зеркалом. Когда смотритель раскрыл сумку, послышался громкий гул. Он вытащил два электрошокера и передал один Коулу.

— А я?

— Ты - девица в беде. Или скорее девица с нервным срывом. Надеюсь, эти парни решат, что сегодня хороший денек, чтобы остановиться и подобрать тебя.

Ану возмутили столь сексистские стереотипы.

Коул подмигнул, пытаясь ее успокоить.

— Не выказывай страха, — сказал Домбрант. — Они заметят это. Действуй, Ана, как делала это раньше. Ты сможешь.

Она кивнула.

— Как только они остановятся, — сказал Смотритель Коулу, — подожди пока выйдут. Я буду с другой стороны. На тебе водитель, на мне - пассажир. Мы используем электрошокеры. Никакого другого оружия, иначе сотрудники спецслужбы нас услышат. У вас еще остались седативные препараты?

Ана стряхнула черный рюкзак Коула и вытащила снотворное, которое подготовила до того, как отец с Домбрантом напали на них возле Трех мельниц. Она забыла пластиковый пакет с остатками препаратов в фургоне психпатруля.

— Только один, — сказала она, протягивая его.

Домбрант втянул воздух сквозь зубы.

— Плохо. Если мы его разделим, они проснутся через полчаса.

— А если мы возьмем их с собой? — предложила Ана. — Засунем их в багажник. Потом если они очнутся, я вырублю их шокером.

— Фургон едет, — предупредил Коул.

Домбрант сбросил сумку и бросился через дорогу. В руке он сжимал электрошокер, а в зубах - шприц с твердой пластиковой крышкой. Он присел рядом с проржавевшим каркасом автомобиля.

Ана двинулась к центру дороги. “Действуй”. Единственный раз она видела работу психпатруля, когда человек избил кого-то молотком и маниакально размахивал им вокруг. Она рывком раскрыла черный рюкзак и достала молоток Коула, который использовала, чтобы сломать замок в Трех мельницах. Заметив выползший на улицу фургон психпатруля, ее ноги задрожали. Она пошла к нему, размахивая молотком. Проходя мимо автомобиля на обочине, Ана ударила инструментом по боковому окну. Стекло зазвенело, разбившись. Она закричала, выпуская страх.

Ана побежала дальше, замахнулась и разбила окно другой машины, а потом и боковое зеркало.

Черный фургон, двигавшийся прямо на нее, начал замедляться. В порыве вдохновения она, размахивая молотком, выскочила вперед, словно хотела разбить фары автомобиля или даже броситься под машину.

Фургон остановился. С щелчком раскрылась дверь. Один из мужчин высунулся наружу.

— Прочь с дороги!

Ана широко размахнулась и бросила молоток в ближайшую фару. Мужчина из психпатруля вышел, обнажая зубы. В мгновение ока Домбрант очутился рядом, сбив его и выставив электрошокер. Коул прыгнул на водителя, сунув оружие в ребра мужчины. Водитель в конвульсиях упал на клаксон. По улице прогремел громкий звуковой сигнал. Коул сдернул парня с руля, в то время как Домбрант втянул первого в фургон. Ана помогла ему погрузить человека на переднее сиденье. В наушнике водителя раздались голоса. Коул подобрал его и воткнул в ухо. Все втроем замерли.

Опираясь на находившегося в бессознательном состоянии водителя рядом с тем местом, где микрофон с устройством связи крепился к рубашке, Коул произнес:

— Все в порядке. Лишь какие-то демонстранты не желают сходить с дороги. — Он умиротворенно улыбнулся. — Никаких проблем. Так спокойно еще никогда ничего не проходило.

27

Новастра

Кондиционер внутри Новастра Фармасьютикс работал на полную мощность. Находиться в помещении из матового стекла было все равно, что оказаться внутри айсберга. Окна начинались у дверей, тянулись по просторному фойе, и поднимались вверх на четыре этажа. Внутри полупрозрачных стен, разделявших широкие коридоры от главной стойки регистрации, горел мягкий свет. На входе Джаспер провел стержнем через первый сканер. Он был одет в серый костюм, который остался у него со дня заключения союза с Аной, и полосатый галстук. Эта деталь, возможно, была перебором, но он не собирался рисковать и отходить от соблюдения дресс-кода.

Джаспер прошествовал к стойке с зажатым в руке коричневым конвертом. Не таращась, не оглядываясь. Ему нужно было создать впечатление, что он бывал здесь уже тысячу раз, хотя насколько помнил, никогда не наведывался на работу отца. Даже когда Том проходил практику в исследовательской лаборатории.

Его встретила администратор с изумрудно-зелеными глазами, несомненно, покрашенными. Ее янтарно-красные волосы были подстрижены в гладкий, градуированный боб. Когда она взяла его стержень и поняла, что он сын Девида Торелла, генерального директора, взмахи ее ресниц участились. Она внимательно изучала его, пока заполняла необходимую для пропуска форму, затем попросила улыбнуться в камеру.

Джаспер посмотрел на матовый стеклянный кружок за стойкой. Затвор открылся и закрылся. Выведя изображение на принтер, администратор просунула его в машину, печатающую пропуски, и принялась задавать вопросы. Помнит ли он что-нибудь о похитителях? Вернулась ли к нему память? Какого это жениться на девушке, которую он даже не знает?

Джаспер наклонился ближе, чтобы забрать пропуск посетителя. Он блеснул чарующей улыбкой, отчего администратор покраснела и умолкла.

— Вам нужно все время хранить пропуск при себе, на случай отключения электричества, — произнесла она.

— Хорошо. На самом деле я бы хотел, чтобы мое появление стало сюрпризом. Вы же не сообщите отцу о том, что я пришел, чтобы его не испортить?

Молодая женщина пробежалась пальцами по его руке, покоившейся на прилавке. Джаспер постарался отреагировать спокойно.

— Я сохраню ваш секрет, — сказала она. — Уверена, на выходе вы попрощаетесь со мной.

Джаспер прикрепил пропуск к пиджаку и прошел сквозь металлодетектор. Путь ему преградил охранник.

— Какие-то проблемы? — спросил он, изо всех сил пытаясь придать голосу беззаботность.

— У вас выключен интерфейс, — сказал охранник. Джаспер махнул рукой перед грудью, и на форме охранника высветилось изображение его домашней страницы.

— Вы обязаны постоянно так ходить, — сообщил ему охранник. Джаспер кивнул. В каждый интерфейс был встроен “жучок”, что означало, что его местоположение можно было отследить, визуально к нему подключиться и проверить. Все, что видел Джаспер, возможно, даже записывалось охраной.

Охранник продолжил обыскивать его, затем провел рукой над коричневым конвертом, чтобы проверить, нет ли внутри какой-нибудь угрозы.

— Если выключите его, — сказал он, кивком головы указывая на интерфейс Джаспера, — мы отправим кого-нибудь, чтобы выяснить, чем вы занимаетесь.

Джаспер поднялся в стеклянном лифте на верхний этаж. Матовое фойе и мраморные полы раскинулись внизу, а затем исчезли и он скользнул в темноту. Зажглись лампы. Все, что было видно теперь сквозь стеклянные двери, это металлическую шахту лифта.

Лифт открылся на рецепшене размером с гостиную родителей. Два дивана отстояли друг от друга. За белой мраморной плитой устроился молодой человек.

— Могу я вам чем-то помочь? — спросил он, одной рукой скользнув под стол к кнопке вызова охраны.

Джаспер поднял пропуск.

— Джаспер Торелл. Я хочу увидеть отца.

— Присаживайтесь, — сказал мужчина.

Сквозь динамики раздавался фортепианный концерт Шопена номер 5. Это напомнило ему о том, как он впервые увидел Ану в школе, играющую на этом инструменте. Она была настолько непостижима. Такое противоречивое сочетание силы и уязвимости, страсти и сдержанности. Словно она была двумя разрозненными половинками.

Со вчерашнего дня почти все воспоминания об их отношениях вернулись: ошибки, совершенные им; расстояние, на котором он держал Ану, пока пытался понять, что ему делать с диском о расследовании, переданным братом.

Джаспер хлопнул большим конвертом по бедру. Он прошелся по залу, рассматривая ужасные художественные загогулины и яркие красочные брызги. Администратор сделал несколько звонков. Джаспер почувствовал на себе взгляд мужчины, желающего, чтобы он вышел из пузыря своего безмятежного уединения.

Наконец, в фойе вышла женщина. Рыжие волосы, веснушки, черная юбка с белой блузкой.

— Я - Лекси, — сказала она, протягивая Джасперу для рукопожатия ладонь. — Я секретарь твоего отца. Мы встречались несколько лет назад на рождественской вечеринке твоих родителей.

Джаспер оглядел женщину. Он ее не помнил.

— А твой отец знает, что ты придешь?

Он продолжал смотреть на нее, не решив, как себя вести. Спокойно, держа все под контролем, и равнодушно? Или как человек, которого похитили, промыли мозги, страдающего потерей памяти и отчаянно пытающегося поговорить с отцом?

— Твой отец на совещании, — продолжила Лекси. — Боюсь, на целый день.

— Не могли бы вы передать ему сообщение?

— Конечно.

Джаспер протянул коричневый конверт.

— Я подожду ответа в его кабинете.

— Не уверена, что он сможет взглянуть на него прямо сейчас, — сказала Лекси. Она снисходительно улыбнулась.

— Передайте ему, что это срочно. И я не уйду.

Улыбка Лекси застыла.

— Почему бы тебе не пройти со мной, — она взяла конверт и указала Джасперу на огромный кабинет. Одна стена из прозрачного стекла выходила на Город и реку.

Джаспер уселся на стул с мягкой обивкой, стоящим за внушительным рабочим столом отца. Он крутанулся на нем, чтобы выглянуть из окна. Стену покрывала светлая сетчатая ткань, ткань, которая автоматически затемняла солнечный свет, когда он становился слишком ярким. Из кабинета отца открывался отличный вид на штаб-квартиру Коллегии.

Четыре кремово-дымчатых купола торчали с четырех углов гигантского кирпичного строения, окруженного высокими стенами, электрическим ограждением и пустошью, которому было суждено стать центром деловой и развлекательной жизни. Амбициозный проект по реконструкции электростанции был приостановлен во время Развала 2018. Финансисты махнули рукой, оставив богато обустроенную электростанцию вокруг обломков.

Джаспер хотел было позвонить матери. Она заслужила узнать правду о Томе. Но в то же время задался вопросом, достаточно ли мать сильная, чтобы ее принять. Понимала ли она, на что ее муж способен? Игнорировала ли это все эти годы, притворяясь, что если не знать, значит этого нет? Слабость - не оправдание. Ведь она должна была быть в ответе за то, что закрывает глаза, отказываясь видеть то, что лежит прямо перед ней. Она должна знать.

Когда он вошел в кабинет, на проекции от его интерфейса появились настройки экрана: “синхронизировать с местным отображением визуально/крупно/мелко”. Он выбрал “мелко” и тканевая панель перед окном превратилась в белый экран. Джаспер жестом руки открыл набор цифр и указал на домашнюю иконку из списка контактов. Загорелся красный свет, сообщающий, что звонок соединился с интерфейсом матери. Он стал ждать ответа.

Тут же дверь в кабинет отца распахнулась. В комнату ворвался Девид: красное лицо, запотевшие очки. Он прошагал к столу, тряся коричневым конвертом.

— Откуда это у тебя? — прорычал он.

— А ты как думаешь? — ответил Джаспер, сидя прямо перед гневным взором отца.

— У тебя тяжелые времена, сынок. И я очень занят. Поговорим об этом, когда ты оправишься от последних недель, — ярость в его голосе не соответствовала словам.

Джаспер поднялся с кожаного кресла.

— Может, я не хочу их преодолевать, — свет на интерфейсе стал зеленым. В динамике раздался голос матери.

— Джаспер? Что происходит? Ты где?

— Теперь мама тоже с нами, — сказал Джаспер, — возможно, папа, ты потрудишься нам объяснить, почему я нашел два отчета о вскрытии Тома у тебя в ящике? В одном говорится, что в крови были найдены значительные остатки ЛСД с кетамином.

— Девид, что происходит? — Джаспер увидел лицо матери. Ее глаза, красные от слез, проецировались на затемненной оконной панели за отцовским столом.

— Сейчас у меня нет на это времени, — ответил отец, бросив конверт так, что тот ткнулся в грудь Джаспера. — Ты слишком запутался, чтобы понимать, о чем говоришь.

— Почему ты нам не сказал? Ты причастен к этому?

— Что? — голос Люси повысился, приблизившись к истерике.

— Причиной, по которой отец Аны упрятал меня в клинике психической реабилитации Три мельницы в ночь заключения брака, послужили найденные мною материалы по расследованию Тома. Из них видно значительное расхождение действующего теста на Чистоту с исследовательскими результатами. Не правда ли, папа?

— Девид?

— Как ты смеешь приходить сюда и вытаскивать меня с чертового совещания из-за такой ерунды?

— Ты не смотрел новости? Эшби Барбер признался. Он сделал заявление о том, что настоящие ДНК-тесты были слабо изучены. Запись между тобой и Главой Коллегии подлинная. Так скажи нам, папа, не об ЛСД ли с кетамином, которые психпатруль использует, чтобы схватить людей на улице, они хотели умолчать? Ты знал, что Том шпионит. Этого было достаточно для того, чтобы превратить его в нестабильного человека. — Джаспер обошел вокруг стола и встал перед отцом, на лице его был написан гнев. — Ты предпочел деньги своему старшему сыну?

Девид вскинул руку и ударил его кулаком в челюсть.

Щека Джаспера отдалась взрывом боли. Он попятился назад.

— Ты потерял его, детка, — сказал Девид. — В твоей голове все перепуталось.

Джаспер обхватил подбородок, когда голос матери, холодный и спокойный, прорвался сквозь колонки.

— Переведи меня на большой экран так, чтобы я все видела.

Он нажал на иконку синхронизации “крупно”. Тут же вся ткань на окне потемнела, и лицо Люси нависло над ними: бледное, прекрасное и увеличенное в пятьдесят раз. Ее светлые волосы, обычно такие безупречные, были даже не расчесаны.

— Джаспер, — сказала она, — принеси домой отчет о вскрытии.

Он кивнул и повернулся, чтобы забрать конверт.

Отец сделал это первым.

— Парню промыли мозги, — выплюнул он. — Это смешно!

— Эшби Барбер мертв, — возразила Люси. — Об этом только что объявили.

— У меня сейчас очень важная встреча. С этим придется подождать.

— Отдай Джасперу отчет, — сказала Люси, — или я позвоню в Би-би-си и расскажу им, что ты с секретарем здравоохранения и тремя другими чиновниками тайно подписываете договор БензидоксКид.

Девид потянулся к ящику письменного стола.

— Не смей мне угрожать, Люси.

Слеза навернулась на ее огромный голубой глаз:

— Ты… ты ублюдок!

— Я положу конец этой глупости, — сказал он, вынимая коробок спичек. Когда он поджег одну, Джаспер прыгнул на отчет о вскрытии. Бумаги и безделушки рассыпались по столу. Девид отстранился. Язычки пламени побежали по конверту. Джаспер попытался его погасить. Тканевая штора у ближайшего окна загорелась. Желтое пламя распространилось по всей длине окна, выжигая лицо Люси в центре и быстро рассредотачиваясь по стеклянной стене.

Воздух начал наполняться едким запахом. Джаспер ударил отца в живот. Девид схватил декоративное железное пресс-папье и ударил им о голову сына. Джаспера накрыла темнота. Дым наполнил легкие, и он потерял сознание.

28

Главное управление

— Они купились? — спросил Домбрант у Коула.

— Думаю, да.

— Давайте тогда сделаем все по-быстрому. Ана, продолжай наблюдать, — он протянул ей контейнер размером с палец. Девушка выбралась из фургона и, пока Коул помогал Смотрителю впрыскивать снотворное патрульным, она вынула из водянистой жидкости пористую контактную линзу с подсвеченной схемой и вставила ее в правый глаз.

Ей понадобилась пара секунд, чтобы приспособиться, а затем всем телом Ана почувствовала, будто вошла в виртуальный мир. Принцип был тот же, что у интерфейса - электронная информация накладывалась на внешнюю оболочку, только с контактными линзами разница не ощущалась. Она перевела взгляд с улицы на стену Просвещения. Она могла видеть сквозь барьеры и за их пределами. Шесть подсвеченных красным фигур непрестанно двигались, спуская лестницы, переговариваясь, двигая ногами. Она наблюдала за ними в течение минуты, затем просмотрела окрестности, совершив полный круг и проверив все в непосредственной близости на наличие признаков жизни. Это было удивительно: люди, которых она могла видеть за стенами домов, занимались готовкой, работали, спали, прибирались.

В задней части фургона раздался лязг металла. Позади Аны Домбрант открыл одну из дверц.

— Никому не двигаться, — сказал он. Она смотрела на стену Просвещения и слушала, как Смотритель с Коулом спустили первого мужчину с переднего сиденья и бросили назад. Когда она обернулась, то увидела шесть сгрудившихся в темноте мужчин и женщин, отпрянувших от обездвиженного тела.

— Должно быть, парализатор где-то в фургоне, — сказала Ана. — В противном случае они бы уже очнулись.

— И еще, по-видимому, в штаб-квартире, — сказал Домбрант. — Держите отражатели все время включенными.

Ана с Коулом кивнули. Она продолжила осматривать местность, пока перемещали второго патрульного. Как только оба сотрудника психпатруля оказались в багажнике, она запрыгнула внутрь.

— По пути мы остановимся, чтобы переодеться, — сказал Домбрант. — Уверен, люди помогут тебе их раздеть.

— Погодите! — по другую сторону стены в сотне метров от спецслужбы на ветке болтался человек. Секундой позже он запрыгнул на стену и спустился вниз, словно на руках и коленях у него были присоски.

— Кто в Просвещении очень хорошо лазает? — спросила Ана.

Человек приземлился на Мертон-роуд в стороне от череды агентов спецслужбы, будто знал о них и старался избежать. Секунду он отряхивался, затем метнулся через улицу, вскочил на стену и оказался на пересечении с Мертон-лейн. Заметив фургон психпатруля, он застыл.

— Блейз, — сказал Коул.

Ана махнула ему, удивленная тем, что рада его видеть. Ошарашенное выражение на его лице сменилось осознанным и он побежал к ним. Она рванулась к нему с гарнитурой парализатора, чтобы вибрация автомобиля не ввела его в оцепенение.

***

Ана потеряла счет времени, пока они болтались в задней части фургона. Внутри было тесно и душно, тревожило и вялое повиновение охранников. Блейз, нахальный, как всегда, сначала шутил над этим, разыгрывая над своими коллегами мелкие, глупые подколы. Затем он попросил бывшую Коула поцеловать его и Рейчел прижалась к губам. Захваченный врасплох, он больше не произнес ни звука, пока Ана не рассказала про бензидокс и парализаторы, а Блейз поведал ей о том, что произошло в Просвещении, как агенты спецслужбы пытались заставить Мики пристрелить своего брата.

Примерно через полчаса один из патрульных начал приходить в сознание. Заметив сопротивление Аны, Блейз выхватил у нее электрошокер и ткнул им в мужчину. Теперь они были вынуждены делать это через каждые пять-десять минут, что заставляло ее страдать.

Спустя какое-то время раздались крики, шум хлопушек, звон стекла. По стенам фургона заколотили палками по звучанию напоминавшими разрастающуюся грозу. Им нужно было подъехать ко входу в главное управление, а Коул с Домбрантом в одежде психпатруля не способствовали тому, чтобы их отличили от настоящих. Ана переплела потные пальцы и попыталась расслабиться.

В воздухе раздавались тысячи скандировавших голосов. Ана почувствовала, что автомобиль снизил скорость. На капот что-то приземлилось с глухим стуком, раздался скрежет металла.

В темноте Ана с Блейзом посмотрели друг на друга. Ее сердце, казалось, запрыгнуло в горло. Фургон остановился. Домбрант заговорил, голос его заглушал металлический треск.

— Нас задержали протестанты, — донесся до Аны его голос.

Охранник что-то ответил. Они обменялись еще одной фразой. Затем кто-то похлопал по капоту, и они двинулись дальше. Фургон свернул налево.

Ана переложила электрошокер из правой руки в левую, и вытерла ладонь о брюки. “Я в штаб-квартире Коллегии”. Каждое интервью, затрагивающее Коллегию, казалось, вспыхивало в ее сознании. Они находились у нее под кожей, внутри нее, выползая из ее головы.

— Ты в порядке? — прошептал Блейз.

Ее грудь вздымалась. Она глубоко задышала. Фургон остановился. Ана двинулась к задним дверям. Лязгнул металл, дверь скрипнула, и внутрь упал свет. Все, что она могла сделать, чтобы успокоиться, это выпрыгнуть наружу.

— Легче, — сказал Домбрант. Ана помедлила и спустилась вниз. Не поворачивая головы, она оглядела помещение и увидела, что они в турбинном зале электростанции. Облицованные белым колонны, отставленные друг от друга на два метра, выстроились с обеих сторон зала. За колоннами вокруг здания она заметила мощеную дорогу, вооруженных охранников в башнях, обеспечивающих безопасность окружавших высоких заборов. В зале стояли припаркованными несколько автомобилей, но других фургонов психпатруля не было видно. Вероятно, они выгрузились и уже уехали.

— Вы поздно, — произнес голос. Рука Коула легла на электрошокер на поясе. По усыпанному гравием полу зашуршали шаги. Даже твердая походка говорила о том, что это член Коллегии, а не агент спецслужбы.

— Быстро выведи их всех, — пробормотал Домбрант. Ана переместила гарнитуру с талии на спину, затем накрыла ее сверху футболкой. Когда она выстроилась вместе с остальными пленниками, до нее дошло, что позаимствованные у Лайлы футболка с джинсами не соответствуют униформе Просвещения.

Домбрант пересек зал и поздоровался с представителем Коллегии.

— Извините за это, — сказал он. — Мы пытались использовать несколько путей отхода, надеясь объехать митингующих.

— Мне поручили показать вам, где сейчас находятся добровольцы.

“Добровольцы, как же”.

Женщина шагнула к фургону. Коул поспешно захлопнул задние двери - с находившимися без сознания патрульными внутри - и Ана оказалась лицом к лицу с женщиной без бровей и в очках с толстой оправой.

Глаз Аны дернулся. Когда-то ее опрашивала этот член Коллегии. Она сосредоточилась на том, чтобы расслабить лицо и безучастно смотреть вперед. Блейз стоял через два человека от нее. Чтобы подыгрывать, он по-прежнему стоял в ободке, врученном ему в фургоне Домбрантом, или был бы парализован. Заметила ли это женщина? Что будет с добровольцами, когда они окажутся вне зоны действия парализаторов? Они начнут просыпаться, задавать вопросы, паниковать и затеют драку. Если это случится прежде, чем они соберутся с остальными, беды не миновать.

Домбрант вытащил дорожную сумку с переднего сиденья фургона и небрежно перебросил ее через плечо. Представитель Коллегии повернулась на пятках и повела их через боковую дверь в бетонной стене.

Они последовали за ней сквозь проход из отсыревшего кирпича. С одной стороны тянулись огромные металлические трубы, перемежающиеся с большими металлическими резервуарами. С потолка свисали провода со шлангами. Внезапно они выбрались в гигантский атриум.

Ана скрыла удивление. Зал был величественным и красивым. Эскалаторы тянулись к балконам первого и второго этажей. Полы покрывал мрамор. Мощные стеклянные восьмиугольники были заключены в кофейно-салатовую обрешетку. Над вторым балконом выступали офисные коробки со стеклянными стенами, на крыше пересекались здоровенные металлические балки.

Ее глаза скользнули к дальнему выходу. Высоко над арочными дверями солнечный свет врывался внутрь сквозь мозаичные кусочки разноцветного стеклянного окна. Красные, синие, зеленые и фиолетовые цвета перемешивались друг с другом. Ана чуть не споткнулась. “Окно из сна”.

Представитель Коллегии провела из мимо стеклянных лифтов и эскалатора. Атриум был настолько огромен, что казался пустым, несмотря на двадцать или около того людей, рассеявшихся по кафе или гуляющих мимо. Никого хоть чуть-чуть не заинтересовали добровольцы.

Ана постепенно перешла в конец шеренги, где вышагивали Блейз с Коулом.

— Дети арашанов здесь, — прошипела она, пытаясь, чтобы ее голос прозвучал невзначай, стараясь не оборачиваться на Коула. Он не ответил. Она задумалась, услышал ли он ее. Но потом почувствовала, как он придвинулся к ней, оставив Блейза в хвосте. Пальцы скользнули в ее, и Ана ощутила его грубую кожу на своей ладони. Ее поразила его смелость. Коул сжал руку, и она ответила ему. “Я люблю тебя”, — прошептала Ана про себя, надеясь, что он как-нибудь это поймет.

Потом Коул отпустил ее и поспешил вперед колонны.

— Извините, извините, — сказал он. Сотрудница Коллегии повернулась без каких-либо эмоций на лице - совершенно пустым по сравнению с охранниками-лунатиками Просвещения. — Нам еще далеко? Мне нужно в туалет.

Глаза Домбранта все осмотрели, перейдя на Ану в конце строя, оглядев зал и проверив балкон.

— Мы почти пришли, — произнесла член Коллегии. — Возле стойки регистрации есть туалет. Не могли бы вы потерпеть еще минутку?

— Конечно, он подождет, — сказал Домбрант.

Коул скользнул по нему взглядом, затем ответил:

— Хорошо.

Они прошествовали сквозь редко встречающийся широкий проход с высокими потолками и дверьми по обе стороны. Иногда им попадались другие идентичные коридоры.

— Здесь легко потеряться, — сказал Домбрант. Сотрудница Коллегии даже не моргнула. Рейчел и другие охранники Просвещения начали проявлять признаки возвращения к жизни. Бывшая Коула начала нервно озираться вокруг. Вскоре она заметила Ану и закрыла рот. “Значит, лицо ко мне вернулось”.

Коул метнулся вперед, жестко взяв Рейчел под локоть. Они зашептались, балансируя на грани спора, затем он отступил.

Сотрудница Коллегии остановилась перед белой дверью и постучала. Ручка повернулась. Один из вооруженных охранников главного управления отошел в сторону, позволив им войти. Ана взглянула на его винтовку, гадая, стреляет она дробью или патронами.

Они проследовали сквозь узкий коридор, в конце которого расположился второй охранник. Он открыл дверь, которую охранял, и пригласил их в тусклый ангар, а затем закрыл ее.

Вдоль задней стены расположились высокие окна, настолько густо покрытые грязью и копотью, что сквозь них просачивался только мутноватый дневной свет. Двое охранников с электрошокерами разместились в паре метров от выхода, следя за восемнадцатью захваченными в Просвещении людьми, растеряно и робко жавшимися друг к другу в центре комнаты. Ана не чувствовала электромагнитные вибрации, что означало, что большинство из них пришло в себя.

— Это последняя партия, — сказала представитель Коллегии самому крупному охраннику, который возвышался на добрые шесть футов, огромные плечи с бицепсами высовывались из рукавов формы.

Охранник фыркнул и направил добровольцев в ангар. Он приказал первому в шеренге отойти и присоединиться к большой группе. Двое из них уставились друг на друга, когда выдвинулись вперед. Ана на долю секунды поймала взгляд Рейчел, затем увидела, как Коул дал сигнал Домбранту.

— Так что насчет туалета? — спросил Коул. Сотрудница Коллегии указала на закрытую дверь в узкий коридор, где они встретили первого охранника.

— Первая дверь направо.

Коул кивнул. Домбрант придвинулся к ближайшему охраннику в правой части комнаты. Рука Коула легла на электрошокер. Одновременно каждый из них выхватил оружие. Они навалились на ничего не подозревающих охранников. Застрекотали разряды и мужчины затряслись. Когда первый упал, Домбрант беззвучно поймал его и опустил на землю. Второй свалился с легким стуком. Каждая голова в ангаре повернулась к закрытой двери. Представитель Коллегии открыла рот. Ана подскочила к ней, когда Домбрант бросил ей электрошокер. Она поймала его в воздухе и мгновенно прижала к горлу женщины. Свободной рукой Ана поднесла палец к ее губам. Женщина, моргая, поглядела на нее.

Тобиас выскользнул из толпы захваченных охранников Просвещения, недоверчиво оценивая Коула и Домбранта. Приподняв брови, он посмотрел на Блейза.

Домбрант покачал головой. Нет времени на объяснения. Он протянул Тобиасу упавшую винтовку и серую кепку охранника. Блейз взял винтовку с кепкой у другого мужчины. Затем Домбрант подал знак Тобиасу и Блейзу встать на место настоящей охраны.

Ана попятилась с женщиной из Коллегии к задней двери, чтобы, когда она откроется, их не было видно. Между тем Домбрант вручил Рейчел дорожную сумку со всем оружием и легким кивком приказал добровольцам сидеть.

С тех пор, как они вошли в ангар, прошло меньше минуты.

Домбрант постучал по входной двери. Ана сосредоточилась на глубоком дыхании, пытаясь не шуметь.

Дверь открылась. С того места, где стояла, она могла разглядеть охранника в щель между дверными петлями.

— Туалет, — сказал Домбрант, тыча пальцем в Коула.

Коул протиснулся мимо него в коридор.

— Да уж, попасть сегодня домой из-за всех этих протестантов будет проблематично, — сказал Домбрант, оставаясь в проеме и заслоняя охраннику обзор. — Они практически разорвали наш фургон по приезду сюда.

Пульс Аны забился в горле, а потом и в желудке. Глаза ее были прикованы к женщине из Коллегии, но все внимание устремлено в коридор, к Коулу, направившемуся в дальний конец.

Охранник рядом с Домбрантом сощурил глаза и вытянул шею, чтобы заглянуть в ангар. В тот же самый момент раздался звук металла, врезавшегося в плоть. Лицо охранника резко метнулось в другой конец коридора. Домбрант пнул его в живот, затем ударил по горлу. Застонав, охранник упал.

Все еще удерживая представителя Коллегии, Ана обошла открытую дверь. В коридоре Коул тащил в ангар другого охранника за ноги. Она издала легкий вздох облегчения.

В течение нескольких секунд четверо охранников правительства распластались на полу ангара без одежды.

— Что мне с ней делать? — спросила Ана, прикасаясь электрошокером к сотруднице Коллегии. Женщина глядела на них, словно это происходило с кем-то где-то еще.

— Только посмотрите на нее, — сказала Рейчел, двигаясь в сторону женщины. — Тетка думает, будто это телевизор. — Она выхватила у Аны электрошокер и ткнула им в грудь сотрудницы Коллегии. — Проснись, — сказала она. — Это реальность. — Рейчел нажала на кнопку питания, высвободился разряд электрического тока, и женщина рухнула.

***

Они раздали оружие из сумки Домбранта. Блейз, Нэт, Тобиас и Домбрант переоделись в серую форму внутренней охраны Коллегии. Тобиас предложил вывезти из штаб-квартиры Коллегии столько подчиненных, сколько удастся. Он понадеялся, что четырнадцать мужчин останутся незамеченными на заднем сиденье фургона психпатруля.

Вооружившись парализующим резистором, выдувной трубкой и одевшись в форму Коллегии, Ана скользнула к двери ангара.

— Куда мы идем? — спросил Коул, Блейз с Домбрантом следовали позади.

— Займемся поиском лаборатории, — ответила Ана. Но Коула с Блейзом с ними не было, когда она нашла их. Означает ли это, что это не должно произойти? Не взяла ли она их на неоправданный риск?

— Какого рода лаборатории? — спросил Домбрант.

— Той, в которой над детьми проводятся опыты намного хуже, чем над крысами.

— Можно чуть конкретнее?

— Дети арашанов. Образцы ткани мозга. Пристратие к бензидоксу. Лоботомия. Введение вирусов. Испытания на устойчивость к боли, — она открыла дверь в оштукатуренный коридор.

— Как ты узнала об этом?

— Может расскажу, когда выберемся.

Домбрант схватил ее за запястье в железные тиски.

— Начинаю подозревать, а не отправилась ли ты в самоубийственную миссию?

— Ты не обязан был идти, — сказала она. Но он пошел.

— Что здесь на самом деле происходит? — горящие глаза Смотрителя переместились с Аны на Коула. Блейз подошел, сжав руки на конфискованном оружии.

— Каждый свободен принимать решение. Время делать свое.

***

В ее сне, когда Ана увидела радужное сочетание цветов, ей показалось, что она стоит высоко, почти вровень с витражом. Она поспешно повела соратников через атриум к лифтам. До того, как их двери закрылись, к ним присоединились еще два сотрудника Коллегии. Домбрант с Блейзом притворились, что заняты беззаботным обсуждением погоды. Ана с Коулом стояли бок о бок, глядя прямо перед собой.

На третьем этаже и последнем для лифта все вышли. Не говоря ни слова, все четверо повернули в противоположную сторону от сотрудников управления. Ана позволила себе задержать дыхание и вытерла руки о серую юбку.

— Извините, — произнес кто-то сзади. По мраморному полу застучали шаги. Все ближе и ближе. Все остановились. В грязной металлической панели стены у края балкона Ана наблюдала за отражением приближающейся местной сотрудницы.

— Мне нужно переместить очень тяжелый стол, — сказала женщина. — Не могли бы вы, молодые люди, мне помочь?

Желудок Аны скрутило. Коулу с Блейзом следовало пойти. Ей нужно остаться наедине с Домбрантом. Только вдвоем. Она не повернулась. Она не могла. Ее глаза сосредоточились на собственном отражении – серый пиджак с белой накрахмаленной рубашкой, практичные слишком узкие туфли на плоской подошве. Ана вздрогнула, увидев себя.

— Это займет всего минуту, — сказала женщина.

В голосе Блейза явственно послышалась усмешка:

— С удовольствием.

Коул с Блейзом последовали за женщиной. Ана с Домбрантом направились в другую сторону. Никто не оглянулся назад.

29

Каменные дети

Домбрант через интерфейс на домашней странице Коллегии искал схему ее расположения, пока Ана стояла на страже. Они прошли уже с десяток белых коридоров, похожих друг на друга.

— Учетные записи, — пробормотал Смотритель, просматривая проецируемую информацию. — Людские ресурсы, тестирование, контроль качества, закупка, продажа и маркетинг. Лаборатории нет.

Ана закусила верхнюю губу. Почему она в этом уверена? Ведь она не доверяла шаману?

— А исследования? — сказала она. — У них должен быть научно-исследовательский отдел.

Домбрант проверил.

— На четвертом этаже значится небольшой “Отдел развития”. Единственный путь - по лестнице.

Ана затеребила рукава белой накрахмаленной рубашки. Кто-то должен остановить Главу.

— Тогда на четвертый этаж, — произнесла она.

Домбрант оттянул нижнее веко и вставил контактную линзу с электронной схемой. Он несколько раз моргнул, устанавливая ее на место.

— Следуй за мной.

Они быстро зашагали, практически перейдя на бег. За следующим поворотом показалась металлическая дверь с надписью “Пожарный выход”. Никаких дальнейших указаний, что четвертый этаж надстроен над зданием старой котельной, не было видно.

— Никогда раньше не видел, чтобы гель растворялся так быстро, — сказал Домбрант, когда они вошли в дверь и выбрались на покрытую стальными листами поверхность.

— Это особые травы министра Просвещения, — ответила Ана. Она задалась вопросом, по-прежнему ли он считает, что она находится под влиянием Коула и секты. Возможно, он прав и это было самоубийство. Даже Коул, никогда не воспринимавший всерьез Писания, беспокоился, что она и есть тот самый ангел. Ана взглянула наверх на зигзагообразную лестницу. На задворках сознания забрезжило легкое сомнение. Она достала резистор парализатора из кармана пиджака, прикрепила его к затылку и проверила, надет ли он у Домбранта.

— Да, — сказал он, улыбнувшись краешком губ. — Я бы не поверил чужим словам о своем будущем. Но только не ты, Ана. — Он отстегнул с пояса электрошокер и передал ей. Затем проверил винтовку на наличие патронов.

— Следи за второй дверью, — произнесла она.

Он застыл, озадаченный.

— После похищения Джаспера, когда твой отец попросил приглядывать за тобой, я знал, что у нас проблемы. Ты была изворотливой и слишком хитрой. Но твой папа не мог забыть, что ты его маленькая девочка. Ему нужно было уберечь тебя от судьбы твоей матери.

— За исключением того, что это была не судьба, — сказала она, — а Эвелин Найт. У папы был с ней роман. Он попытался порвать с ней, но у Эвелин были другие планы. — Брови Смотрителя сошлись на переносице. — Она была возле дома в день смерти мамы, — продолжила Ана. — Моя мать не убивала себя.

Печаль, казалось, тотчас же омрачила его лицо.

— Вчера у сельского дома, когда мы заехали за провизией… Ты что-то ему сказала, и тогда он собрал все кусочки воедино. — Ана кивнула. Домбрант опустил глаза. Через мгновение она проскользнула мимо него, бесшумно двинувшись вверх по лестнице.

Наверху, когда Смотритель настиг ее, Ана заметила, как он пытается оправиться от шокировавшего его откровения и сосредоточиться на том, что впереди.

Он открыл дверь пожарного выхода и осмотрелся, прежде чем махнуть ей рукой.

Перед широким окном расположились четыре верстака с микроскопами и компьютерами. За каждым столом стояли черные мягкие кресла на колесиках - все пустые. В дальнем конце комнаты виднелась одинокая деревянная дверь.

Ана медленно повернулась в поисках деталей из сна. Они попали не в то место?

Домбрант осторожно двинулся к другой двери и выглянул в продолговатое окно.

— Туалеты, — сказал он.

В тишине раздался щелчок. Смотритель поднял винтовку. Ана сжала электрошокер. Вдвоем они развернулись к тому месту, откуда послышался шум. Обозначилась темная линия дверного проема, стена раздвинулась, открыв коридор. Из него вышла девочка восьми лет. Длинные черные волосы, юбка в складку. Маленькая девочка из стены.

Девочка заметила их секундой позже и замерла.

Домбрант медленно сделал круг, чтобы потайная дверь не пропала из виду. Ана встала напротив девочки, каждой клеточкой ощущая вибрацию. То, что она видела в своем Взгляде, было настоящим. Эксперименты существуют. Медленно она присела и положила электрошокер у своих ног. Домбрант опустил винтовку.

— Мы не причиним тебе зла, — мягко сказала Ана.

Девочка уставилась на них с отрешенным выражением в глубине глаз. Ее зрачки были большими и темными.

— Кто вы? — спросила она.

— Меня зовут Ана. Это Джек. Нам рассказали об экспериментах, и мы пришли проверить, все ли проходит правильно.

Девочка склонила голову набок.

— О, — произнесла она. — Раньше никто не приходил проверять. Меня зовут Лимон. Мне восемь. Я самая старшая. Когда мне исполнится десять, я смогу вернуться домой.

Ана улыбнулась. Картинка перед ней размылась. Справа она услышала дыхание Домбранта.

— Не хочешь познакомить нас с остальными? — спросила Ана.

— Хорошо, — сказала девочка. Она отступила в проход в стене. Ана вошла первой, затем последовал Домбрант, защелкивая за собой потайную дверь.

— Тебе разрешают бродить, где захочется? — мягко спросила Ана.

— Остальным нет, — сказала Лимон, не пускаясь в дальнейшие объяснения.

Короткий коридор заканчивался тупиком. Лимон провела рукой по стене. Ее пальцы наткнулись на небольшой выступ. Она ткнула его ладонью, и раздался еще один щелчок открывающейся двери. Девочка вышла в большое помещение, напоминающее больничное. Вибрация усилилась.

Свет попадал из больших позолоченных окон с дальнего края. По обе стороны на покрытом линолиумом полу палаты стояли кровати с высокими передвижными столиками между ними. На опорах с потолка свисал двухсторонний плоский экран, на котором показывали мультфильмы. Между двумя большими окнами установили раковину и круглые часы вроде тех, что были в актовом зале школы Аны.

Но она с трудом это отмечала. Она смотрела на детей. Капельницы в руках, бритые головы, впалые лица. Они лежали на белых простынях, уставившись в одну точку или повернувшись к экрану. Лимон села на пустую кровать и принялась смотреть телевизор.

В горле Аны жгло. Она была свидетелем “шокеров” в Трех мельницах и тонула в “аквариуме”, но ничто не могло подготовить ее к этому. Все в палате пахло болезнью. Дети напоминали опустевшие сосуды, разбитые, с вывороченными и выброшенными из тел душами.

Домбрант положил руку ей на плечо. Ана дернулась. Он показал в дальний конец палаты, где находилась матовая стеклянная дверь. Вторая дверь. За ней в свете перемещались тени.

Ана с Домбрантом медленно двинулись по палате с оружием наготове. Смотритель поднял винтовку и махнул Ане, чтобы она открыла дверь, а он вошел первым. Он сдвинул винтовку, прижав приклад к плечу, щеку к стволу и устремив правый глаз в прицел. Присев, она открыла дверь. Оказавшись внутри, Домбрант спустил курок. Один из трех врачей у операционного стола упал на пол. Вата и шприцы вместе с ним полетели вниз. Второй врач схватил скальпель и метнул его в Смотрителя. Домбрант снова нажал на спусковой крючок, ощутив отдачу в плечо. Скальпель пролетел мимо Аны, врезался в стену и с грохотом упал. Второй врач рухнул на колени.

Осталась еще женщина, в чьих глазах промелькнул ужас. Ее рука, в которой все еще находился хирургический нож, дрожала.

Ана вошла в комнату за Домбрантом. На операционном столе лежал обнаженный мальчик. Не более двух лет. По центру груди проходил большой шрам, а ноги по толщине напоминали руки. Зеленые линии на его обритой голове обозначали различные зоны мозга. В передней части головы, в том месте, где был сделан надрез, текла кровь.

Ана скользнула взглядом по скальпелю женщины, покрытому каплями все той же крови.

— У вас нет никакого права быть здесь, — сказала женщина. — Уходите. — Она вздрогнула, когда Ана приблизилась к ней. Быстрым движением пальцев, она отключила резистор парализатора под пластиковой шапочкой врача. Глаза женщины расширились, прежде чем превратиться в камень.

— Что это, Ана? — произнес Домбрант охрипшим голосом.

— Это лаборатория, Джек.

Из мальчика вырвался булькающий звук.

Рука Домбранта метнулась ко рту.

— Господи! Он без анестезии.

Ана вложила электрошокер в пояс. Дрожащими руками она попыталась отстегнуть мальчика.

— Что ты делаешь?

Она смела рукой поднос с медицинскими инструментами. Скальпели и щипцы с грохотом упали. Стеклянные пробирки разбились.

— Я ищу одежду.

Он взглянул на ее бессмысленный разгром, затем наклонился, чтобы снять наушники с врачей. Ана распахнула шкафчик под операционным столом и выбросила его содержимое. Домбрант поднялся и принялся снимать лабораторию и мальчика на интерфейс.

— Сделано, — сказал он. — Запишем остальных детей в кроватях и уберемся отсюда.

Ана сорвала свой серый пиджак и закутала в него мальчика.

— Мы не можем взять его с собой.

— Тогда уходи! — вскричала она. Ее лицо было красным и влажным. Должно быть, она плакала. Ее захлестнула ярость. Ана подхватила мальчика, прижала его маленькой щекой к груди и демонстративно уставилась на Смотрителя. Она не оставит мальчика.