Падение

Глава 34

Каждый раз, когда Зигги произносил имя Лили, у Тайки начинал дергаться глаз. Страх, что когда-нибудь он может узнать правду, изводил ее все это время. Ей становилось легче при мысли, что мало кто мог сказать ему эту правду. Сразу же после того случая был убит доктор Клопов. Вильштейн, который тогда занимал место Хальстрема клятвенно обещал, что никто никогда не узнает подробностей этого дела. Через год после выхода на пенсию, он скончался в Панаме, от сердечного приступа. Теперь они оба будут молчать, языки обоих сгорели в крематорных печах. Остается только запертая в Санаториуме Лиля. Тайка уверена, что оттуда она никогда не выйдет. Ее используют и пустят в расход. Когда Лиле выдали оранжевый вкладыш — ее приговорили к смерти, и только желание не извести впустую органический материал отсрочило ее экстерминацию.

Когда Зигги сказал что ему пообещали свидание, Тайке показалось, что от страха ее вывернет наизнанку. Свидание! Вильштейн никогда не пошел бы на это, но он умер. Хальстрем, который теперь возглавляет Европу, может быть совершенно не в курсе. Не в курсе той драмы, которая оглушив хвостом как крупная хищная рыба, выгрызла половину отдела. Конечно, организация постоянно меняется. Узлы удавки ослабевают в каких-то вопросах, а в других затягиваются сильнее. Хальстрем кажется Тайке более либеральным. Он — новая кровь, и смотрит на отцов-основателей немного свысока, как подросток на своих родителей. К тому же они с Зигги — давние приятели. Но свидание — это неслыханно! Может быть Лилю амнистировали? Может быть она оказалась непригодной и ее перевели в лабораторию? По образованию она биолог и какое-то время работала в НИИ. Тайка не знала что и думать, все что происходит в Санаториуме держится за семью печатями. Да и у Тайки нет допуска к этой информации. Если бы Лилю перевели в лабораторию, Зигги бы знал. И даже при смене вкладыша на голубой, выйдет она из Санаториума лет через двадцать. За это время Зигги сто раз может сдохнуть от передоза. Руки у него чистые, но он скорее всего колется в брюшину, чтобы не было видно. Временами Тайка уверяла себя, что он врет, чтобы позлить ее, но внутреннее чувство говорило что это правда. Истощенный наркотиками он часто был апатичен и равнодушен ко всему, оживлял его только процесс введения в себя разных субстанций, которые помогали ему на время становится вменяемым. Но в этот раз в его глазах она увидела огни ума прежнего, полного сил Зигги. В нем проснулось желание жить, и это было очевидно.

В детстве, когда был жив отец, он брал Тайку с собой в тайгу, на охоту. По хрустящему снегу много дней они шли за дичью. С руки били зайцев, белок, косуль. Собаками загоняли росомаху на дерево. Потом, с опаской подойдя на безопасное расстояние, целились. Стрелять нужно было только в голову. Росомаха — опасный зверь и может смертельно ранить охотника, дай ей только шанс. Тайка чувствует себя росомахой на дереве. Ее туда загнали, и единственный способ уйти — изорвать того, кто стоит под деревом. Зигги еще не знает, но он стоит там внизу, на снегу, под ветками, еще немного, и он выстрелит Тайке прямо в голову. Этот не промахнется, нет.

Лиля и Зигги — одобренный Братством союз. Им разрешили быть вместе. Это, впрочем, не освобождало Зигги от сдачи спермы. Как и все ЭКО дети братства, генетически он был очень ценен. Лиля была рождена в семье скваев. У нее была низкая, четвертая категория и ее оставили в отделе. Тайка никогда не могла понять, какие сокровища Зигги мог раскопать в Лиле. Умный и уверенный в себе, ценимый Братством, Зигги плохо оттенялся своей невзрачной партнершей. В восемнадцать лет он был уже начальником регвербовки. И если бы не тот случай, он наверняка дослужился бы уже до директора какого-нибудь региона. Привязанность к Лиле сгубила его карьеру. Даже внешне они были неравны друг-другу. Тайка моментально прониклась к ней презрением. Лиля была малого роста с бледным, узким лицом. Ее внимательные, серые глаза надолго останавливались на собеседнике. Сама она больше молчала, но молчание ее было таким дружелюбным и поощряющим, что все надолго застревали у ее стола. Она была негласным секретарем Зигги и тащила за него всю отчетную работу.

Тогда Тайка была сильно влюблена в Зигги, ей так хотелось его, что рядом с ним у нее потягивало живот. Целых два года она старалась очаровать его и однажды даже влезла к нему в постель. В Прокопьевске они вместе вербовали возрастную девицу, которую в мире скваев ничего не держало, и все произошло очень быстро. Она легко согласилась провести десять лет своего оставшегося репродуктивного возраста в Санаториуме. Контракт они отмечали в самом лучшем ресторане города. После бутылки коньяка, под завывания размалеванной певицы, дева откровенно стала приставать к Зигги. Громко заливаясь смехом, он игриво бил ее по рукам. Тайка готова была придушить обоих. Потом они долго провожали ее до дома, а завербованная все порывалась завернуть к ним в гостиницу. В конце концов Тайка грубо вжала ее во двор и захлопнула калитку. В гостиничном коридоре она молча прошла мимо своей комнаты и скользнула в номер Зигги. Он осклабился, шагнул за ней и сел в продавленное кресло. Не сводя с него глаз, Тайка медленно разделась и отбросив одеяло роскошно разложила свое тело на кровати. Призывно смотрела на него, а он молчал и поджимал губы. Потом улыбнулся, вышел из комнаты и вернулся только утром, перед самолетом.

Она все старалась. Старалась стать незаменимой и работала как вол, чтобы заслужить его одобрение. Зигги же хлопал ее по плечу, как приятеля и регулярно включал в списки на премию. Все в отделе знали, что Зигги ходок и изменяет Лиле с другими женщинами. Тайка надеялась, что когда-нибудь дойдет очередь и до нее. Но Зигги оставался холоден к ней и после своих похождений всегда возвращался к Лиле.

После пары лет работы в Москве ей предложили место в Южной Америке. Регион был большой, должность почетная — начальник регвербовки, это был хороший карьерный скачок вверх. Тайка радовалась, но понимала, что ей будет трудно уехать от Зигги. Тем утром он схватил ее за ухо и сказал:

— Ты будешь самой великой среди этих говнюков, я всегда в тебя верил!

Легко щелкнул ее по носу, а она поймав его руку, прижалась к ней щекой.

— Зигги, мы же больше не увидимся. Только на какой-нибудь конференции, через несколько лет. Это же Пан-Американский Центр, к Европе они не имеют никакого отношения. Неужели это все?

— Мы будем писать друг другу, скоро Новый Год, детка. Я пошлю тебе самую большую открытку, какую смогу найти. С самым красномордым дедом Морозом.

— Ненавижу тебя, урод, — выдавила она сквозь слезы, а через несколько дней написала донос Вильштейну.

С самого начала Тайка презирала Лилю за низкую категорию и малую ценность в Братстве. Странная же привязанность Зигги заставила со временем возненавидеть ее. К тому же Лиля была совсем другой, непонятной Тайке. Они были разными стихиями. Тайка пожирающим все на своем пути огнем, а Лиля спокойной, штилевой водой. Тайка родилась в глухой сибирской деревне и закончила восемь классов, а Лиля была профессорской дочерью и готовилась к защите кандидатской. Ее слабое, субтильное тело, неровная походка раздражали Тайку. Когда сама Тайка дышала здоровьем и силой. Лиля была тактична, немногословна и никогда не обременяла собой. Когда они переглядывались с Зигги, у них в глазах появлялось открытое только им двоим понимание вещей, казалось им не нужно было разговаривать. Зигги несомненно ее тиранил время от времени, мог нахамить, накричать прилюдно под горячую руку, но Лиля все могла стерпеть, просто тихо посмеивалась, стараясь сгладить неприятную ситуацию. Только раз Тайка видела как она тихо взбунтовалась, выйдя из комнаты после того, как он при всех запустил в нее телефоном. Бушевавший еще секунды назад Зигги сразу испуганно затих, потом вскочил и выбежал вслед за Лилей.

Однажды, незадолго до того как Тайке предложили Америку, отдел отмечал день рождение Зигги. Тайка и доктор Клопов вышли последними из ресторана.

— Эспрессо с коньячком? Тут недалеко…,- предложил он.

Она согласилась и взяла его под руку.

Клопов был наемным врачом, в нем текла обычная кровь скваев. Он работал не за великие задачи, а за большие деньги. Как и все остальные регврачи, научные сотрудники лабораторий при центрах, молекулярные генетики, эко-специалисты. Знания, преданность и запертый рот — вот все, что от них требовалось. Научный и медицинский персонал в организации получал много. Очень много. Поэтому вербовать их было не трудно. Конечно, случался небольшой шок в самом начале, после откровения. Врачи и ученые — люди фактов, а от фактов не отмахнешься. Потом они быстро привыкали. Точно также, как привыкали к дорогим машинам, роскошным квартирам и отпускам с семьями на островах. Деньги — движущая сила, а дающую руку никто не кусает. Регврачи шерстили провинции в поисках новых объектов и не жаловались. Многие из них работали в роддомах, детских поликлиниках, больницах. Клопов заведовал хирургическим отделением одной из известных клиник в Москве, но не брезговал и регионами. За каждый новый объект награждали существенной премией. Клопов и открыл Тайку. Он любил ездить в Восточную Сибирь, которая была богата на объекты. Видимо в прошлом люди вытесняли аэрорасу в более суровые условия. Или аерахи бежали от преследований так далеко, как только могли. Клопов и еще два помощника ездили по селам с вакцинацией от клещевого энцефалита. В деревенском клубе была очередь. Тайка пришла с фермы вместе с двумя подругами. Клопов посмотрел на ее ноги под коротким халатом и перемигнулся с помощником. Она истолковала это по своему и только много позже узнала, что впечатление на доктора произвели пятна на ее ноге. После прививки он весело сказал:

— У доярок еще анализ на крокодилов берем.

— Чего это? — спросила она подозрительно.

— Слышала в Кокурино у доярок глисты нашли? Жирные, с крокодилов. Бабы в нужник паразитов навалят, те подрастут, а потом к реке чешут. Яйца отложить. Дети орут, мужики прячутся, коровы в обморок падают.

Тайка подбоченилась.

— Глист нутро жрет, себе анализ возьми, дрыщеган замухрышистый!

Ее подруги засмеялись и Тайка тоже раззявила свой огромный рот. Здоровая и румяная она долго хохотала.

— Ого, с такими зубами пусть крокодилы боятся!

Сказал Клопов и щеточкой помазал у нее за щекой.

После ресторана они завалились в небольшой бар за углом. Кофе был крепким, коньяк тоже, Клопов и Тайка пьяными. Доктор рассказывал анекдоты, а Тайка громко заливалась. Бармен хмуро обслуживал, мечтал закончить смену и уйти домой. Но они никуда не торопились. Доктор рассказал ей про последнюю поездку в Сибирь, где выявил семь объектов. Младшей девочке было десять лет. Он вдруг сник.

— Весь ужас в том, что у нее нет выбора. Она ничего еще не поняла в этой жизни, а мы за нее уже все решили.

— Думай о хорошем, Клопов, — посоветовала Тайка.

— Что мы делаем Тая? Во что все это выльется? — Глаза у него были мутными, язык заплетался, его порядком развезло. — Куда идет с песнями вся эта ваша хунта? Все боятся, я боюсь.

— Уууу, — сложила губы дудочкой Тайка.

— Я — сквай, ладно. До нас еще не добрались, но наше время придет. Что вы будете делать с нами неизвестно. Подозреваю что ничего хорошего. Пока вы слишком заняты собой. Но мне страшно за будущее. Я же вижу, как вы своих же под микроскопами разделываете. Для вас же все — генетический материал!

Клопов снял очки и стал нервно протирать их салфеткой.

— Мне все претит. Песни, флаги, ордена, опознавательные знаки… Говорят в Центрах введут униформу. Сначала я думал, что все это фарс и я смогу соскочить в любой момент, как мне обещали, но теперь знаю, что не могу…Я все время боюсь. Получаю ваши поганые деньги, будь они прокляты, и не сплю по ночам. — Он устало откинулся на кресло. — Это жутко, когда такие как вы воспринимают себя серьезно. Высшая раса на эволюционной лестнице, — передразнивал он последнюю речь отцов-основателей.

— А баблос получать приятно, правда? — уколола его Тайка.

Но Клопов будто не слышал ее.

— Ну как? — продолжал он, — Как мы можем вербовать объекты, когда сами гребаные представители аэрорасы — венца природы, не хотят участвовать в программе возрождения? — вскрикнул он. Его качнуло на стуле.

Тайка сделала удивленное лицо.

— Ты и Зигги! — ткнул он в Тайку пальцем. — Какого хрена вы вербуете объекты, когда сами бежали от программы?

— Ну, дядя… — начала Тайка. Она не любила когда напоминали ей о прошлом.

Клопов прервал ее, он был сильно возбужден.

— Ты не захотела служить идеалам…

— Клопов, заткнись, — начала по настоящему злиться Тайка.

— Что ты сделала с собой, а? — Он нарисовал в воздухе перед ней размашистый крест. А потом ткнул в его середину, поставив точку где — то на уровне ее живота. — А другие? Зигги — чистая кровь, он должен быть пропитан идеей. Она должна плавать у него в венозной крови вместе с эритроцитами. И что? Он на коленях умоляет меня не отправлять Лилю в Санаториум. А тянет-то она на чистую девятую с плюсом!

— Как девятую? У нее четвертая категория!

Тайка мгновенно протрезвела.

— Вот так…Я отослал чужие сэмплы. Ей дали четверку и оставили в отделе. Мне нравится Зигги, — бормотал Клопов. — Он месяц у меня в ногах валялся. Ты же знаешь, с девяткой Лилю бы сразу забрали. Они жить друг без друга не могут, я пожалел их и сам подставился. Теперь как под топором…

Тайка была настолько поражена и ошарашена, что не смогла сказать ни слова, а только неверяще всматривалась в Клопова. Не бредит ли он после коньяка? Лиля, которая на самом деле всегда была девятой, скрывала это вместе с Зигги, чтобы избежать Санаториума. Это было большое преступление, и если бы оно раскрылось, наказание было бы самым страшным.

— Вызовите моему другу такси, — попросила она зевающего бармена.

С этого дня Тайка по-новому смотрела на Лилю. Что-то нехорошее поднималось в ней при этом. Лиля оказалась с двойным дном. Смогла безнаказанно обвести всех вокруг пальца, чтобы остаться в жизни скваев. Когда самой Тайке пришлось заплатить за это очень высокую цену. Чувство ненависти зрело в ней как чирей. И когда пришло назначение в Пан-американский Центр, а Зигги так равнодушно потрепал ее за ухо, ее прорвало. Она написала рапорт Вильштейну обо всем, что узнала от Клопова. О нарушениях устава доктором Клоповым и Лилей Громич. О сокрытии фактов, попрании идеалов и предательстве. О том, что Зигги непосредственно замешан в этом, она умолчала. Рука не поднялась угробить человека, которого она любила.

Клопова экстерминировали через неделю. Без трибунала и прочей волокиты. Его просто вытолкали из окна собственной квартиры. Жена, которой как вдове Братство пообещало хорошую пенсию, подтвердила в полиции что он страдал от депрессии и часто заговаривал о самоубийстве. Доктор нравился Тайке, но нельзя приготовить омлет не разбив яиц. Когда эта мысль пришла ей в голову, она долго хохотала. Клоповские яйца разбились буквально, десятый этаж — это высоко для сквая. Лилю вызвали в Центр и оттуда она не вернулась, ей сразу же вшили в дело оранжевый вкладыш. Это означало, что из Санаториума она не выйдет никогда. После ее участия в программе, ее экстерминируют. Возьмут от нее все, что можно, и когда она перестанет быть нужной, ее уберут. Зигги сняли с должности за халатность и наградили первым предупреждением. Он получил голубой вкладыш за то, что якобы не знал, что у него происходит под носом. После недолгих переговоров Тайке отменили промоушн в Америку и она заняла место Зигги. Так она въехала в квартиру, в которой теперь жила.