Пабам, и вновь на БАМ

Глава 12

За прошедшую неделю произошли два значимых события, причём разумеется — хорошее и плохое. Начну по традиции с хорошего: нашу штабную роту переселили из барака в благоустроенную палатку с печным отоплением. И все товарищи на радостях отметили это новоселье.

Достать водку или другие ликёроводочные изделия им не удалось, а потому пили одеколоны, притом полностью очистив для того соответствующий отдел магазина. А поутру они все находились в полностью невменяемом состоянии тяжёлого алкогольно-токсического отравления и абсолютно лыка не вязали. Вся жизнь части была в одночасье полностью парализована.

Не понадобилось знаменитой американской нейтронной бомбы, чтобы вывести личный состав из строя, оставив в целости все материально-технические объекты. Правда народ у нас стойкий, так что через пару-тройку дней все оклемались и вернулись к исполнению своих служебных обязанностей.

Но вся часть эти дни сидела на сухпайках, которые едва сумели сыскать. Ни один склад ничего не выдавал, так как прапорщики знают, где что плохо лежит на складе, а где хранится не имеют понятия. Библиотека также не работала и народ не приобщался к культуре. В строевой части не выписывался ни один документ. А на весь взвод связи остались только три богатыря. И то один постоянно дежурил на коммутаторе, а двое остальных дежурили на радиостанции, и отсутствовали в части.

Ну а плохое — это то, что прибыл из Солоней только к финалу всех событий, так как два предыдущих дня демонстрировал фильмы в мехбате, согласно распоряжению из политотдела бригады. Разумным представлялось в каждой части осуществлять показ фильмов пару дней подряд.

А за седьмой день я встал на дыбы и заявил, что даже всемогущий Господь отдыхал на седьмой день творения. Замполит не оценил моей шутки, но вынужден был согласиться, что иначе невозможно распределить неделю поровну на три части. Я ведь теперь слуга трёх господ, и в том переплюнул классический вариант[47].

Так вот когда приехали в часть после показа фильмов, то первым делом отвезли кинопроектор и прочие принадлежности в кинобудку, и лишь после заглянул к нам на коммутатор.

Там меня на входе и остановил Бес. Долго метал громы и молнии в адрес моих товарищей, а также грозился показать всем мать какого-то Кузьмы, и загнать куда Макар телят не гонял.

Я абсолютно бесстрастно выслушал все эти угрозы. Прекрасно понимая, что на губу через почти сотню километров всю роту не пошлют. Это просто невозможно, да и в первую очередь подставит самих отцов-командиров перед командованием бригады. А так куда он их ещё может дальше заслать?

Я-то помню наше «бамовское» — «ниже рядового не разжалуют, и дальше БАМа не пошлют», что совершенно точно описывало сложившуюся ситуацию.

Вот это моё спокойствие и вывело окончательно начштаба из себя, и он вопросил: от чего такого радостного я улыбаюсь. Мне и действительно было забавно вспомнить, как при мне, вот также солдатики из одной палатки нажралась одеколона «Ландыш». Как эти дрова таскали и складывали отходить в прохладных помещениях губы. Сам запах в той палатке не выветривался ещё несколько недель.

Пришлось ответить, что лишь сожалею о своем отсутствии в части, что не смог лично поучаствовать в процессе исторического значения, знаменующем глобальный исход солдат из ветхих бараков в благоустроенные палатки. Мы так давно ждали этого события и очень бы хотелось наблюдать всё собственными глазами.

Бес нахмурился ещё больше и неодобрительно посмотрел на балабола, а я понял, что перегнул с троллингом, и это может плохо кончиться конкретно для моих нижних девяноста. Одного-то солдатика легко отправить на гарнизонную гауптвахту хоть за тридевять земель.

Оттого-то сразу стал его убеждать, что пить одеколон не стал бы ни за что, так как организм из-за запаха совершенно не принимает, даже при наружном использовании. Но мог бы вместе с остальными сослуживцами порадоваться этому новоселью. Ведь жизнь-то налаживается!

А самого распирало от смеха, как представлял себе эту картину. Но вот Бесу было совсем не до веселья, а совсем наоборот. Так что весельчака майор волевым распоряжением определил на постоянное дежурство на коммутаторе.

И правильно, нужно было сменить товарища, который дежурил более полутора суток без смены. А может быть даже голодный, так как понял из ругани Беса, что он единственный остался на ногах из всего взвода связи. Даже не знаю приносил ли ему кто-то поесть, и где брали еду, если все кладовщики и повара в полном умате[48]?

«История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса»[49]. Вот уж точно отмечено, правда сейчас это происходило одновременно. Я быстро пробрался к нашей новой палатке и окружающие часовые пропустили меня внутрь палатки Их выставили, чтобы не пускать посторонних, но скорее с целью чтобы все прочие смогли убедиться и посмотреть до чего доводит глупость. Как ещё лучше привлечь внимание?

В палатке я встретил начальника нашей санчасти. Старлей выглядел совершенно замученным, и мало чем отличался от своих пациентов. Обычно очень плотный, если не сказать полный, он даже слегка сошёл с лица.

И мое весёлое настроение в момент улетучилось, Я-то рассматривал это событие в виде фарса, а на самом деле тут разыгралась настоящая трагедия и дальнейший осмотр в палатке это только подтвердил.

Картина была ещё та. Уже подходя к палатке был заметен заблёванный вокруг снег. И ощущался соответственный запах, который в палатке только усилился. Кругом на полу валялись пузырьки от различных одеколонов, отброшенные с прохода к стенам палатки.

Большинство этикеток я даже не признал. Помню, что не раз наблюдал, как пили «тройной» или «шипр». И это были бренды известные всем отечественным алкашам. Но в палатке встречались такие экзотические наименования, которых я никогда не видел на прилавках. Да, похоже тут был представлен весь ассортимент.

Кроме санитаров из санчасти, в проходах с трудом, придерживаясь за двух-ярусные койки, передвигались некоторые ребята нашей роты. По цвету их лиц — землисто-зелёному, сразу стало возможным определить их состояние. Остальные, вповалку лежавшие на койках, выглядели значительно хуже.

— Блин, идиоты малолетние! Дебилы, ушлёпки! Дорвались тоже мне! — постоянно крутились в моей голове ругательства. Но мне лишь мельком удалось рассмотреть окружающее «мамаево побоище». Дико стала раскалываться башка от нахлынувшей боли. В палатке стоял резкий запас смеси неведомых мне одеколонов и блевотины.

Так что пулей кинулся на воздух, пока самого не вывернуло. Нет в ближайший месяц — «сюда я больше не ездок. Карету мне, карету!» И лучше скорой помощи. и то чуть не опорожнил наполовину пустой желудок, где плескался лишь чаёк с парой сухариков.

Не знаю, как там выдерживают наши санитары и их командир. Остальные-то пребывают в стадии зомби — поднятых, но ничуть не соображающих!

Вслед за мной вышел и сам старлей, с которым я поздоровался приложившись рукой к шапке. Тот только устало махнул рукой, ничем не ответив мне. Было заметно, что сил у него совсем не осталось. Я помог ему дойти до завалинки вокруг палатки, где мы на неё и присели вдвоём. Сразу же поинтересовался у него самочувствием этих кретинов. Как обстоят дела, и все ли нормально оправились от тяжелой интоксикации?

Старлей нисколько не удивился моей лексике, так как пока я валялся в их вагончике санчасти, то приходилось не раз с ним беседовать. Так что он ещё тогда отметил мои познания в медицине. Даже предлагал перейти к нему в подчинение. Однако служение Асклепию — это не моя стезя, о чём я ему тогда поведал, так как в противном случае был бы на третьем курсе вместе со многими своими одноклассниками.

Старлей вкратце описал мне их состояние, от стабильного, до почти поправившихся. Но и те при нашем разговоре несколько раз вылетали из палатки травить водичку, которой их обильно поили. Другим помогали санитары, вынося, когда тех начинало рвать внутри палатки.

Доктор пожаловался, что приходится постоянно поить их теплой водой с содой и солью. А весь запас активированного угля в санчасти закончился в первый же день, и пришлось за ним посылать машины к соседям.

Ничего себе погуляли, теми запасами можно было бы долго топить печку, а не только использовать в медицинских целях. Так что спросил его, что за экзотика могла так подействовать, так как известные мне марки одеколонов не дают такого эффекта.

Доктор пожал плечами и сказал, что ему приносили бутылочки более десяти видов, а их в палатке разбросано целые десятки, а может и сотня. Да собственно, я и сам такое приметил. Вот где же они такую гадость ухитрились раздобыть?

Окружающий пейзаж и тем более внутренности палатки напомнили мне скорее трагедию, а смесь запахов представлялась совершенно мерзкой. Невольно посмотрел с уважением на нашего стардея, так как тот с санитарами выдерживают этот смрад столь длительное время.

Их конечно тренируют в их мединститутах и военно-медицинских академиях, и слабаки либо закаляются, либо переводятся в другие ВУЗы. Но ещё больше я оценил, когда тот с трудом поднялся с завалинки и направился обратно в палатку.

Я туда ни ногой в ближайших пару недель, как минимум. Как бы её не отдраивали, но запах одеколона всё равно не выветрится раньше. А у меня к нему непереносимость и головные боли. Лучше поищу лишний матрас с одеялом, да перетащу в свою кинобудку, где и стану ночевать.

А пока сидел и думал, как обходиться оставшимися силами до выздоровления этих балбесов. Как известно они легки на помин и вскоре ко мне на завалинке присоединились пара поправляющихся.

Хотелось наорать на них и обозвать всеми обидными и вполне заслуженными прозвищами. Да так бы и сделал, если бы это не было абсолютно бесполезным. Лишь поинтересовался их самочувствием и состоянием других сослуживцев.

Уж не знаю, то ли у них организм крепче, то ли им меньше досталось из тех флаконов. Но сам их вид и аромат говорили о плачевном состоянии. Но всё-таки поинтересовался у них на кой ляд они нажрались такой гадости, головы совсем на плечах нет?! Могли бы найти что-то менее токсичное.

Наверно сказалось подавленное состояние и сильное недомогание, но старослужащие принялись оправдываться, что ничего другого не смогли достать, вот и пришлось закупать одеколон.

Почувствовав слабинку, я надавил посильнее. — А мозги хоть изредка включать не пробовали? Или в голову только едят?! Где своё разумение оставили? Я знаю несколько марок одеколонов, которые пьют последние забулдыги. Но их почти не замечал, среди пузырьков в палатке. И вас это не насторожило? Не подумали, что всё что можно пить местные алкаши раскупили задолго до вас! Какого хрена брали откровенную отраву?! — и под конец у меня вырвалось давно сдерживаемое, — Дебилы! Тупицы! Других слов для вас не нахожу.

Они стали оправдываться, что другого не было, а в магазинах запретили отпускать солдатам водку или иной алкоголь.

Снова обозвал их кретинами и напомнил, что нужно было найти какого-то местного синяка и попросить того приобрести им водку за бутылку лично ему. Ответа от них не получил и продолжил.

— Не додумались до такого? Тогда нечего было травить ту каплю что осталась! — и знал, что впоследствии мне аукнутся эти слова, но удержаться просто не смог, — Я бы лично побежал заложить вас командирам в момент пьянки, чтобы сразу стали промывать желудки и кормить активированным углём. Видал сам последствия, а ещё больше узнал от друга, подрабатывавшего на скорой, сколь печально кончается подобное недомыслие.

Тут даже их болезненное состояние не помешало сморщиться, и Алексей на меня наехал, — Ты говори, да не заговаривайся! Гусь будет нас учить, как дедам поступать?!

— И стану, если своего соображения не хватает! Вполне все могли кони двинуть! Об этом не подумали?! Кому бы потом пришлось отвозить тела к родным? Только мне и паре оставшихся! И не пугайте, пуганый уже! Хуже, чем могли себя искалечить, не изобьёте! — после чего вызывающе посмотрев Алексею в глаза, и затем продолжил, — А если бы там оказалась хоть малая часть метилового спирта, то на хер ослепли бы в лучшем случае!

— Что ты нас тут учишь! — теперь уже взъелся Вадим. — Оборзел в край, точно дождешься пи…лей.

— А ты помолчи, если не знаешь, чего так счастливо избежал, — прервал его грубо, и обратился к ко второму, — Алексей, ты присутствовал, когда старлей уговаривал меня перейти к ним в санчасть, и тогда станет проще поступать со льготами в мединститут. Думаешь просто так? У меня многие одноклассники на третьем курсе учатся и мне рассказывали многое. А друг и совсем два года подрабатывает фельдшером на скорой. Расскажи я хоть десятую часть из его историй, то у вас крыша поедет. Знаете, что происходит с выжившими самоубийцами или алкашами наглотавшимися не того? Некоторые из них потом всю жизнь живут инвалидами, и горько сожалеют о своей глупости. Только вот, слишком поздно!

И кажется до их не соображающих голов стало наконец доходить, а сами сердито потупились. Оттого решил их дожимать.

— Нашего старлея вы до конца жизни поить обязаны, что вас вытащил. Отделались легким испугом. Может быть это послужит предостережением. А то могу рассказать десяток историй. Только вот смотреть на вас больно, и потому не стану. После захотите, так расскажу эти страшные истории, а они все очень жуткие и печальные одновременно. Пока поведаю из собственного опыта, кладовщица на нашем заводе налила в бутылку, где ранее был дихлорэтан, спирта для отмывки паек и выдала. А потом получила условный срок за непредумышленное убийство двух человек. Те выпили спирт, вместо очистки им мест пайки. Сам спирт чистый, но не повезло с бутылкой. — и перевёл разговор на другую тему. — А вы что не могли обождать с полмесяца, пока я немного освобожусь и сварганю самогонный аппарат, для производства чистого продукта в удалённом от части месте?

— А что можешь, — поинтересовался Алексей, — Чего молчал до сих пор?

— А где собрались его гнать? Здесь, прямо в части? Так сразу же обнаружат командиры и конфискуют аппарат для собственного пользования! — напомнил простую истину плохо соображающим в данный момент парням.

— Да, мы что-то не подумали, — согласился тот.

— Вот именно, и когда пили эту дрянь тоже! Не превращайте это в систему. — едко отметил их современные мыслительные способности. — Я давно продумал, мне тут служить целых два года в отличие от вас, и некоторые детали уже заготовил. Теперь и подходящее место появилось, где командиры никогда не обнаружат.

— А где? — влез с вопросом Вадим, и значительно упал в моих глазах. Так и хотелось ответить ему «в Караганде», но ответил сдержанно, — А ты подумай, где не бывают наши командиры? И сам это поймёшь.

— Точно, — согласился Алексей, — Там можно всё отлично наладить.

— Где это? — ещё раз переспросил Вадим, но теперь уже у Алексея. И тот ответил напрашивавшимся мне на язык образом, — В Караганде! Конечно же на радиостанции.

— Трубка я уже заготовил, для изготовления змеевика, а уж снега вокруг и льда — больше чем необходимо. Для перегонного куба я тоже присмотрел неплохую ёмкость на кухне, только нужно будет её несколько доработать. На всё это требуется время. Но главное, необходимы все пайки сахара, выдаваемые нам к чаю. Пора отучаться пить чай с этим вредным продуктом, для него есть лучшее применение! — заключив тем своё откровение.

Алексей очень воодушевился открывшейся перспективой, что даже цвет его лица стал немного здоровее и появился розоватый оттенок на щеках. — Хорошо. Конструкцию нарисуешь и приступим к изготовлению аппарата. И верно, не стоит больше рисковать здоровьем, как-то не хочется.

Вадим тоже воодушевился и подзабыл про свои угрозы, но я их строго предупредил, — Разговор должен остаться только между нами! И чем меньше будут знать о нём, тем лучше. Кто-то проболтается и к нам начнут приставать не только командиры, но и из других рот. Нет в части столько сахара, чтобы поить всех желающих! Так что производить станем только для своих! Больше в этих краях гнать абсолютно не из чего. Дома в ход шли все фрукты, упавшие с деревьев, или ягоды. А тут ничего нет, кроме брусники. Из неё не получится гнать, слишком кислая и сахаристости в ней мало.

— Это правильно, не стоит всем знать о такой возможности, — подытожил Алексей. — А то проходу нам не дадут своими приставаниями. И кто разболтает с того лично спросим по всей строгости. А его ни пальцем не трогать, где ещё взять специалиста. — завершил, указывая в мою сторону.

— Да нет, что не понимаю разве? — возмутился Вадим — Конечно всё будет держаться в секрете. А ценные специалисты всегда нужны. Не будет борзеть, и ему будет идти часть продукта.

— Мне не нужно, — поспешил отмежеваться сам, — Я буду день через день за рулём, а по этим дорогам ездить под газом[50] станет только самоубийца. Да и в других частях постоянно буду на виду у их командиров. Так что пас.

— Больше нам достанется, — отметил Алексей, — А с сегодняшнего дня все сдают сахар в общий фонд. Кто станет залупаться, тех отправлять ко мне. С них хватит и сладкого утреннего кофе.

На этом разговор сошёл на нет, и я поспешил на коммутатор заступать в бессменное дежурство. Только забежал до этого на склад чьи ключи мне выдал Вадим. Всем принёс сухпайков, и часть забрал на коммутатор. А несколько штук ещё заныкал в своей кинобудке. Всегда пригодится при случае.

А то в части все ходят голодные и злые. Столько дней питаются тем, что кто находит.