Глава 2 Тучи сгущаются

Штаб квартира центрального аппарата Абвера

Совещание начальников отделов

Только для лиц с высшим допуском

Канарис молча окинул собравшихся тяжелым, не предвещающим ничего хорошего взором.

— Поздравляю вас, господа. Эти карманные собачки Гейдриха первыми встали на след дичи. И не мне вам говорить, что это для нас означает. РСХА теперь может, как знаменем размахивать найденными материалами, а все наши оправдания будут выглядеть жалко. Вот, Ганс, ознакомьтесь…

Из тяжелой кожаной папки была извлечена и предъявлена окружающим фотокопия документа, явившегося как раз тем яблоком раздора или той черной кошкой, которая пробежала между Абвером и РСХА. Уже более месяца все усилия этих конкурирующих за обладание невидимыми рычагами власти спецслужб были направлены на выяснение феномена ночных полетов русских самолетов. Брызжущий слюной на совещаниях "толстый Герман" клял этих хитрых славянских сволочей всеми возможными словами и их сочетаниями из палитры великого немецкого языка. Потери ночных бомбардировщиков при продолжающихся налетах на столицу коммунистической заразы, сперва минимальные в первые ночи, с какого-то момента резко возросли и теперь уже составляли значительные цифры, вынуждая оголять другие более необходимые районы приложения сил. Но, несмотря на все увеличивающиеся потери авиации, Гитлер на совещаниях ОКВ упрямо настаивал на продолжении налетов, оперируя ссылками на истинно арийскую твердость и яростный кулак могучего воздушного флота Германии, сокрушающий голову коммунистической змее. Эти потери можно было бы как-то объяснить увеличившейся концентрацией ПВО советской столицы. Но вот начавшиеся планомерные ночные налеты советских ночных бомбардировщиков на позиции немецких войск и на пути сообщения, а в особенности непонятная точность и результативность этих налетов, заставили все руководство Вермахта серьезно забеспокоиться. Именно поэтому, на задачу, озвученную верховным главнокомандующим вооруженными силами Германии на проходившем две недели назад совещании ОКВ, были брошены лучшие кадры и все доступные ресурсы исторически конкурирующих служб: РСХА и Абвера. И надо же такому случиться, что тот приз, ради которого были выброшены такие ресурсы, своему хозяину Гейдриху принес даже не шестой департамент — Ausland-SD (или СД — заграница), и даже не четвертый — Гестапо, а всеми забитые шустрики из Крипо. После чего Мюллер и Йост, главы соответственно четвертого и шестого департаментов, стали посматривать в сторону тихони Артура Небе (возглавляющего криминальную полицию с тридцать девятого года) с явно читающейся во взгляде завистью и мерцающей на дне зрачков мыслью — "Везет же некоторым".

Документом, столь внимательно изучаемым высшими чинами Абвера, была фотокопия обрывка страницы, на котором среди пятен и бахромы разрывов выделялся все еще довольно читаемый кусочек текста приказа об эвакуации экспериментальной лаборатории в рамках операции "Тополиный пух". Сия бумажка была обнаружена при обыске брошенного транспорта в одном из пригородов Минска и вызвала обильное слюноотделение у заинтересованных товарищей.

— Ваше мнение, Ганс?

Подполковник Ганс Пикенброк, начальник отдела Абвер-1, на автомате провел рукой по шикарной лысине, окруженной редким венчиком практически седых волос, и задумчиво произнес:

— Даже если это не "ловушка для дураков", то все равно это только кончик волоса с лисьего хвоста. Уж слишком вовремя появился этот документ. Давайте подытожим все факты, которые у нас есть на текущий момент. Благодаря нашему "другу", у нас есть достоверная информация о медикаментозной природе обеспечения ночных полетов русской авиации. Этим и ставшим нам известным названием операции, в рамках которой происходят поставки препаратов санитарной службой НКВД, мы с ребятами Гейдриха поделились. И надо же такому случиться, что буквально через девять дней он предъявляет вот этот документ. Нет, я не сомневаюсь в существовании данной лаборатории, и некоторая работа в этом направлении мной производится, но вот ее размещение в районе Белоруссии и поспешная эвакуация… Вряд ли…

— Помните ту контрпартизанскую операцию "Логово" в районе города Кобрин, совместно проводимую силами моего отдела и доблестными ребятками Гейдриха? Ту самую, в которой гестапо и организованная им сеть агентов показали себя далеко не с лучшей стороны, позволив группе диверсантов уйти из района оцепления? — начальник Абвер-3 Франц фон Бентивеньи поправил роговую оправу очков и продолжил: — Мой сотрудник, оберстлейтенант Герлиц, обратил внимание на многочисленные случаи нападения на силы вермахта и полиции, происходящие именно в ночное время.

— Франс, это не тот ли Герлиц, которому везде мерещится чертовщина? И который затерроризировал отдел "Зэт" и в добавок Функабвер просьбами выделить мобильные пеленгаторы?

— Эрвин, прекратите острить. Все намного серьезнее, чем описывается в разговорах в кабинетах "Тирпиц-Уфер, 72". Если бы ваши диверсанты попали в такую вот ситуацию, вы бы тоже беспокоились. А творится там действительно чертовщина. Начиная от применения неизвестного нашим специалистам оружия большой мощности, судя по оставленным следам основанного на реактивном принципе и переносимого силами расчета, до многочисленных диверсий на железнодорожных линиях, причем до такой степени странной природы, что все эксперты просто разводят руками и кормят сказками о подвижках почвы.

Задумчивый голос "Дядюшки Вили" прервал отповедь Бентивеньи:

— Эта ситуация длится, если я не ошибаюсь, с конца июля? И это этого вашего оберстлейтенанта уже за глаза зовут "болотным хорьком"?

— Да, адмирал. Именно тогда этот самый неуловимый русский передатчик в местных болотах попортил столько нервов. Но сейчас я не об этом. Вместе с вот этим документом — задумчивый кивок головы в сторону лежащей на сукне стола фотографии, на секунду прервал слова начальника третьего отдела — и докладами Герлица, возникает стойкое подозрение в том, что лаборатория все же существовала. И существовала именно на территории Белоруссии. И что ее умудрились вывезти прямо под самым нашим носом. В докладах оберстлейтенанта я обнаружил странные совпадения. Которые подтвердились только теперь. Во-первых — в данном районе были замечены самолеты русских, причем полеты в основном ночные. И даты этих полетов наводят на мысли. Во-вторых — как раз после смены почерка радиста этого неуловимого болотного отряда резко возросла эффективность ночных самолетов ПВО русских. Причем, я специально запросил отчеты пилотов люфтваффе — точность заградительного огня зенитной артиллерии тоже значительно возросла. А в последнее время русские вообще не используют прожекторы ПВО.

— Упустили… Лаборатория, скорее всего, уже вывезена и функционирует на новом месте. Остаётся только локти кусать с досады, да надеяться, что больше таких промахов не допустим. Какая ситуация в этом районе сейчас?

— Количество сеансов связи резко снизилось. Крупномасштабные поиски подобные операции "Логово" больше не проводились. Работаем с контингентом из местных, пытаемся развернуть агентурную сеть, но в связи с излишней ретивостью ребят из СС сделать это сложновато. Из завербованных пленных, сочувствующих лиц и наших специалистов были сформированы несколько лжепартизанских отрядов и направлены в район предполагаемого местонахождения передатчика. На текущий момент связь с тремя из них потеряна. Попытки прочесывания данного квадрата в связи с сильно пересеченной заболоченной местностью неэффективны. В частности в этом районе из-за какой-то странной магнитной аномалии не работают компасы. Вне зависимости от причин вынудивших русских разместить в данной местности секретную лабораторию, как место для размещения диверсионного подразделения она идеальна. Результаты аэрофоторазведки, предоставленные люфтваффе тоже не радуют. По некоторым, показавшимся подозрительным местам, были нанесены бомбовые удары. И самое интересное заключается в том, что уже на снимках следующего дня следов от проведенной бомбардировки уже не наблюдается. Чертовщина какая-то. На текущий момент мы надежно заперли русских в этом квадрате и рано или поздно выдавим их оттуда.

Канарис пробарабанил пальцами по находящейся под рукой папке и высказался:

— Франс, надо не рано или поздно, надо как можно скорее, пока еще остались хоть какие-то следы. — После чего адмирал на секунду задумался и устремив взгляд на начальника первого отдела произнес: — Даю вам неделю сроку на то, чтобы продумать операцию. Нам просто необходим образец этого препарата. Позже доложитесь. — И вот что, Франс. Настоятельно порекомендуйте герру Герлицу. Не сильно налегать там на домашний шнапс… Кстати, весьма забористая штука — это я ещё с Великой войны помню. Но и отдавать должное местной кухне. Не спорю, ситуация сложная. Но не стоит идти на поводу у "бабельсбергского бычка" и искать чертовщину там где её нет. Пусть мистикой балуется "Аненербе", если Гиммлеру некуда девать деньги.


30.08.1941 г. Ссешес Риллинтар

Прочитанные когда-то в детстве книги, хоровод из шуршащих, заполненных жизнью, болью, радостью и страхом страниц. Воспоминания о приключениях Незнайки, сопереживание за сорванца Гелькбери, скука и раздражение от страниц покрытых пыльной и забытых самой историей летописей. Как много и как мало. То, что отличает разумное существо от безмозглого куска биомассы, и не важно — человек ли это или эльф. Воспоминания…

Как сложно порой ориентироваться в мутном и размытом тумане воспоминаний, состоящем из перемежающихся слоев, с каждым прожитым днем все больше и больше проникающих друг в друга. Порой уже кажется, что все это сон, странный изломанный сон сошедшего с ума мозга и еще мгновение и ты проснешься, заливаясь холодным потом и наконец-то вспомнишь кто ты.

Кто ты? Человек, которому снится, что он дроу или дроу, которому снится, что он когда-то был человеком? Бред? Да… Бред. Но такой достоверный бред. Ведь может быть и такое… И эта неопределенность, эта смесь человеческих воспоминаний и размытых, кажущихся нереальным сном, но таких родных и близких флэшбэков из более чем четырех столетий, долгой и насыщенной жизни иллитири. И ты понимаешь, что ты запутался. Запутался в этой игре, окружающей тебя и то желание, та страсть, с которой ты предаешься ей, давным-давно уже сорвали с тебя маски, которыми ты прикрывал свою душу. Изорванную и кое-как склеенную душу, мечущуюся по искореженной клетке воспоминаний.

Играешь ли ты, или игра уже давно играет тебя? Дроу, которому привиделось, что он человек, находящийся в теле дроу и отыгрывающий дроу перед другими людьми? Или все не так, все наоборот? Может пора вынырнуть на поверхность этого многослойного кошмара под названием жизнь и, окинув себя взглядом, вздрогнуть в пароксизме осознания. Осознания того — кто есть ты на самом деле. Монстр, прикидывающийся человеком? Человек, купающийся во мраке воспоминаний иллитири? Или же нечто, неподдающееся описанию… Терра инкогнита, разбивший реторту гомункулус, темная тварь готовая пожрать сущее? Ты мыслишь — значит существуешь. Но вот твои ли это мысли? Древние были правы, но как доказать, как понять, что окружающее не бред, не плод больного воспаленного воображения, мечущегося в кошмаре тела. Как отличить реальность ощущений этого тела, как будто налитого мраком ночи? Какой мерой измерить достоверность воспоминаний?

Прикосновения кожи, запах благовоний, шелест клавиш, страницы любимых книг, скатывающиеся капельки пота, боль, слезы, смех и еще раз боль… крики… ужас и радость… вожделение… отвращение и сладковатый запах мерзости — все это мелкие кирпичики извилистой дороги из желтого кирпича ведущей к зданию, в котором хранятся воспоминания. Зданию из тысячи дверей, некоторые из которых не стоит открывать, а о существовании некоторых не стоит даже догадываться. И нет никаких пометок, меловых крестиков, нет просыпанной хлебными крошками догадок дорожки, ведущей лишь к достоверным воспоминаниям.

Или остается воспринимать все это здание своим, своим домом, своей тюрьмой, своим сосредоточением.

Тварь… человек… иллитири…

И одновременно грустно и смешно, когда смешивающиеся воспоминания и нравственные постулаты сталкиваются и переплетаются в изломанные конструкции, заставляющие вздрагивать сознание.

— Вот именно поэтому, проведение планомерных, а самое главное согласованных диверсионных действий, позволит…

Поток слов, проносящихся мимо сознания, воспринимается стайкой водомерок, создающих вереницу кругов по туманной стене рассуждений и переплетений логических связей, перемежающихся колеблющимися образами воспоминаний.

— Извини, Андрей сын Геннадия. Задумался… Что ты только что сказал?

Внимательный взгляд капитана НКВД, холодной сосулькой скользнул по броне отстраненности и не задержавшись соскользнул в никуда. Убить? А смысл? Умрет сам, тем более, что с таким заданием как у него, вероятность выживания, не особенно-то и велика. Организация взаимодействия между партизанскими отрядами на западе Белорусской ССР и в частности в этом районе. Ну и одновременно негласный присмотр и помощь Дому Риллинтар. Знакомый район, знакомые люди, почти знакомые твари. Твари с большой буквы, вылезшие на поверхность из старых замшелых легенд. Только вот твари не ходят в белом. Не прикидываются людьми и не пытаются договориться о сосуществовании. Даже нет — не так. Твари из снов и сказок, не будут смотреть на тебя с внутренней усмешкой и менторским тоном рассказывать о недоработках и узких местах технической цивилизации. Не будут с видом все понимающего и все прощающего старшего брата решать проблемы связи, снабжения и разведки. Так что попал ты капитан Кадорин, крупно попал. И уже наверно не раз проклинал тот день и час когда очнулся после ранения и увидел окружающий тебя бред. Не знаю, почему для осуществления дальнейшего сотрудничества оставили именно тебя, а не так понравившегося мне Иванова, но ты — Андрей сын Геннадия наверно уже не раз помянул незлым тихим словом выпавший тебе жребий. Например — я просто не представляю, хотя частично могу догадываться, какой прием тебе оказало твое руководство после твоего прибытия через линию фронта с тем самым посланием, с которого вся эта катавасия и началась. Но судя по твоим волосам, седины это путешествие тебе добавило. Но видимо сочли достаточно надежным товарищем, если прислали сюда. Какие же вводные оставил тебе Николай сын Антона, так поразивший меня своей похожестью на сынов Ллос? Не в том смысле, что Иванов обладал столь же необычной, запоминающейся внешностью — нет. Просто, за исключением некоторых особенностей, скорее всего связанных с человеческим обучением и детством, строение психики и железная воля данного товарища больше подошли бы иллитири.

— Можно ли в этом районе под прикрытием Лешего разместить еще несколько партизанских отрядов? Таким образом, имея крупную надежную базу прямо на пересечении грузовых коммуникаций тыла армии "Центр", можно в несколько раз увеличить количество диверсий и знатно пощипать немцев.

— Андрей, об этом уже оговорено с твоим руководством, так что с тебя партизанские отряды, а места размещения Дух Чащи или то, что вы называете Лешим, уже подготовил. Со связью Дом Риллинтар тоже поможет. Олег и Сергей уже практически заканчивают второй комплект аппаратуры связи. Чудовищно конечно получается, но интересно. Во всяком случае — столь дикую смесь магии и техники я вижу впервые. И как ни странно некоторые плюсы такого смешения путей, даже в столь недоработанной конструкции уже есть. И с технической стороны, и с магической. А сейчас извини, Андрей, мне необходимо пройтись и подумать в одиночестве. Вернусь через половину вашего часа.

Оставив недоумевающего Кадорина, быстрым стелющимся шагом устремился по центральному коридору в сторону выхода. Окружающие стены, по какой-то странной причине буквально физически давили, заставляя ощущать себя мелкой букашкой. Копошащейся глубоко под землей в чреве какого-то гигантского существа. Пару раз кивнул встреченным и потрепал по шевелюре dalharen, с восторженным выражением тащащего за шествующим впереди Сергеичем сверток, в котором легко угадывался контур еще не полностью доломанного дегтяря. В голове мелькнуло — все же уговорил научить стрелять. Шустер парень, ничего не скажешь.

Первый глоток такого сладкого воздуха поверхности заставил закружиться голову и на мгновение почувствовать себя странно живым, а окружающее подернулось дымкой наслаждения и нереальности. И ноги сами по себе понесли в сторону кажущейся такой манящей стены леса. Шаг, другой и вот шелестящая под ногами трава небольшой полянки запасного выхода сменяется упругим мясистым ковром устилающего подножия лесных великанов мха. И наконец, можно сорваться на бег, бездумный стелящийся бег, когда отклоняясь от ветвей, стремительной тенью обтекая поваленные лесины, перелетая ямы выворотней, подставляя клыкастый оскал улыбки такому сладкому и манящему лесному воздуху, хочется смеяться и танцевать в окружающем полумраке затянувшего лес белесого тумана. Ощущать себя живым.

Но все хорошее рано или поздно имеет свойство заканчиваться. Вот и этот бесшумный полет в молочной мгле подошел к концу, впереди, на самой границе слышимости раздавался подозрительный шум, утренний шум довольно большого лагеря. Звон тарелок и котелков, смех и недовольное бурчание, характерные звуки, заставившие насторожиться и пожалеть о оставленном в подземелье луке.

Проверил закрепленный на предплечье кинжал, взятый из трофейной комнаты, взамен подаренного dalharen. И медленными, стелящимися шагами, безмолвным, растворяющимся в окружающей растительности силуэтом скользнул в направлении запахов костра, подгорелой каши, перегара и… чего-то еще. Чего-то знакомого, до боли знакомого…

С каждым шагом в окружающей местности все больше и больше становилось следов человеческой деятельности. Втоптанные тропинки, обрывки бумаги, сломанные ветки, валяющийся неподалеку помятый и уже увядший венок из полевых цветов. И все это было так знакомо, так… дрожь узнавания, краткий приступ головокружения и страх ошибки… сладостная истома предвкушения… Да! Так оно и есть!

И вот этот знакомый запах, столь любимый некоторыми студентами, окурки характерной формы, все эти кусочки мозаики все больше и больше складывались в знакомую картину.

Еще не веря самому себе, делаю последний шаг, шаг открывающий моему зрению картину утреннего лагеря, наполненного шумом, зевками, звуками расстегиваемых молний палаток и бряцаньем устанавливаемых котелков для ставшего уже ритуалом утреннего чая. На покрытой вытоптанной до состояния пожухлого коврика травой поляне размещалось стойбище палаток, из которых нехотя выбирались орки, тролли, эльфы, дриады…

Несколько мгновений прострации, затянувшиеся в минуты, закончились появлением широкой улыбки, блеснувшей во тьме глубоко надвинутого капюшона, заставившей смотревшего в моем направлении молодого хуманса, обряженного в нечто, символизирующее чешуйчатый доспех, резко вздрогнуть и громко выругаться, привлекая внимание окружающих.

— Еж твою медь! Явился все же! Еще бы чуть-чуть и без тебя начали! Брысь к мастерам и пока квенту не примут, чтобы не появлялся!

И уже обращаясь к окружающим, продолжил разоряться:

— Ну вот, ведь договорились же — придти пораньше еще до начала, вот эта самая темная тушка и обещала. А сам… Заблудился ты что ли? Или вчера пил?

Перемахнув через лесину, являющуюся импровизированной лавкой этот самый хуманс буквально метнулся в мою сторону и со всей силы хлопнув по плечу, буркнул:

— А ну дыхни!

Все еще находясь в прострации, высовывающийся из стены орешника силуэт, нехотя повернул капюшон в сторону незапланированного собеседника. Хуманс быстро нагнулся, повел носом и нехотя выдал экспертное заключение:

— Не — не пил! Это он по жизни тормоз!

Громкий смех окружающих, временами переходящий в ржач, заставил скрывающееся под капюшоном лицо вздрогнуть и над поляной раздался странный хриплый голос, заставивший присутствующих неконтролируемо подернуться от внезапно пробежавших мурашек.

— Гхде… Гхде мастера, хуманс…

Моментально убравший руку с плеча фигуры владелец самодельного доспеха неожиданно даже для себя икнул и громко засмеялся, разрушая охватившее всех напряжение:

— Ха!!! Ну дает!!! Вот что значит в роль войти! Учитесь!

И уже обращаясь к собеседнику, добавил, одновременно указывая левой рукой направление:

— Вон, те две оранжевые палатки видишь? За ними шатер. Скорее всего, там уже сидят, предаются отдохновению. Сволочи! У Сашки, который Грымх, фламберг вчера зарубили, видите ли — кромка слишком острая и вес зашкаливает.

Безмолвная неощутимо чуждая фигура, так и не ступившая на поляну, медленно кивнула в странном растянутом во времени кивке и, подавшись назад, бесшумно растворилась в растительности.

— Бл..! Вот ведь! Когда-нибудь он со своими шуточками доиграется! Так — братва! Мне сейчас было видение от пресвятого Эру, что в районе мастерятника скоро будет кипеж и много ржача. И кто это пропустит — будет позже кусать локти!

После этих слов неровная толпа быстро сориентировалась и нестройными рядами двинулась в сторону шатра "Великих".

— Ну с, опоздавший вы наш. Давайте свою квенту. И учитывай, что принимаем только потому, что сегодня добрые. Ты бы еще за полчаса до конца игры появился.

Выросшая из ниоткуда пред мутным утренним взором мастеров фигура, первоначально заставившая вздрогнуть, с удобством разместившихся под шатром людей, полностью проигнорировала свободный складной стульчик, одиноко стоящий напротив трех "демиургов" игры. После чего, не говоря ни слова, уселась в позе лотоса, прямо на утоптанную многочисленными посетителями землю. Скрывающийся за полумраком капюшона взгляд, медленно, невидимой, но как не странно ощутимой дланью прошелся по находящимся перед ним хумансам, заставив их вздрогнуть. Вздрогнуть от ощущения бесконечной чуждости находящегося перед ними двуногого существа. Секунда за секундой падающие мгновения тишины были разрушены громким смехом со стороны уже набежавших зрителей и возгласами — "Во дает!"

После чего правый из троицы все-таки вышел из ступора и, злясь на самого себя за приступ взявшегося из ниоткуда страха, суровым голосом произнес:

— Имя?

Из капюшона, повернувшегося в сторону спрашивающего, после небольшой паузы, раздалось:

— Vendui rivvin. Valuk d’ lil d’ Qu’ ellar Rillintar kyorlee dos.

Переглянувшиеся мастера благосклонно кивнули и один из них с легкой скукой в голосе сделал заключение:

— Знание темноэльфийского на пять с плюсом. Порадовал, а теперь перевод и основная квента и давай побыстрее — скоро уже начинать надо будет, а нам еще с тобой возиться и оружие чиповать.

Сидящие напротив люди, напыщенные от осознания своей роли, в какой-то мере являющиеся демиургами этого маленького мирка — мирка начавшейся игры. В которой их слово может означать жизнь или смерть, победу или поражение одной из сторон.

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо свое, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

Игрушечные боги, отыгрывающие свои куцые роли, довлеющие над толпой лицедеев. Боги Игры. Как скучно и как мерзко одновременно.

— Приветствую хумансы. Владыкха Дома Риллинтар видитх вас.

Услышанное вызвало буквально бурю негодования у троицы мастеров и заметное бурление в толпе зрителей.

— Серега, ты с твоим темным блоком вообще зарвался! Вчера этот орк с хлеборезом, которым можно пол полигона покромсать — теперь вот этот. Как это вообще понимать? — Находящийся слева мастер буквально кипел, бросая взгляды то на спокойную как танк фигуру, медленно и практически незаметно для человеческих глаз принимающую окраску окружающей пожухлой травы, то на своего коллегу, сидящего с широко распахнутыми от удивления глазами. — Если я правильно помню, заявлялся один дроу разведчик. Какого черта я тут слышу о главе темноэльфийского дома на выгуле?

— Миш, да я сам не в теме. Тем более, что у дроу матриархат и Главой Дома может быть только Матрона.

— Так, тогда какого ляда он нам тут мозги компостирует? — Сидящий в центре, поморщился от терзающей его на утро головной боли и приложился к спасительной бутылочке пива. — Да и прикид явно не для отыгрыша дроу, скорее светлоэльфийский. Так что антураж никакой. Это же какую квенту надо изголиться придумать, чтобы прикрыть все эти косяки.

— Ссешес сын Сабраэ, бывший сотникх подлунной разведхки Дома, приветствует вас хумансы.

Странный шипящий голос тихим шелестом буквально врезался в уши присутствующих, заставив некоторых вздрогнуть, а некоторых наоборот расцвести ухмылками. В частности практически весь темный лагерь в данный момент просто наслаждался впечатлением производимым оратором на мастеров и окружающих. Во всяком случае, многочисленные подмигивания и не умолкающее тихое хихиканье говорили как раз об этом.

— Во время проведения операции по зачистке фортпоста Светлого Альянса из-за нештатного срабатывания портала вместе с бойцами был выброшен в другой мир. В боестолкновении с отрядом хумансовского Дома Германия…

Застывшая в ступоре толпа и раскрывшие рты мастера. Ну да, такого бреда вам еще слышать не приходилось. Но шутка то в том, что это как раз-то не бред. Не выдуманная и взятая с потолка квента решившего отдохнуть от спертого воздуха офиса ролевика. Да — это легенда, которую может быть проглотило НКВД. А может и нет. Но они не требуют от меня ни любви, ни доверия, а всего лишь сотрудничества и помощи. И это не игра, совсем не игра. Так что слушайте… Слушайте хумансы… ту самую историю, одну из тех в которые вы так любите играть. Может она вам понравится. Может вызовет отторжение и смех. Но мой смех горек и пахнет кровью и дымом. Смейтесь! Смейтесь над глупой историей, рассказанной туманным утром, когда небо и земля затянуты лохмотьями исчезающего тумана, а умы все еще находятся во власти пелены утренней дремы. Смейтесь!

В этот момент откуда-то из задних рядов раздался чуть ли не булькающий от смеха сдавленный голос:

— Во, дает! Учитесь!

Не обращая внимания на комментатора, умостившаяся в неудобной для большинства присутствующих позе, фигура продолжала размеренным голосом свой доклад, не обращенный ни к кому из присутствующих. Казалось, что главным слушателем в этом необычном монологе было только низкое, затянутое серыми тучами небо…

… убедившись в невозможности возвращения, по праву "Последнего клинка" был основан d’ Qu’ ellar Rillintar, распростерший свою длань над некоторой площадью бывшей территории Дома СССР, захваченной врагом. Согласно тому же праву, для восстановления численности и увеличения мощи Дома под высокую клятву были приведены разбуженные из летаргии Дух Чащи и госпожа Сю, кицуне из клана Ва, уснувшие от недостатка магии, вызванном событиями десяти тысячелетней давности…

Грохнувший в рядах хохот и крик какого-то радостного идиота работающего комментатором, вызвавший его усиление, в очередной раз попытались прервать рассказчика:

— А тентакли будут? Или это только затравка для гаремника? Чур я первый! Всегда мечтал отодрать лисичку!

… заключен союз с Великим Домом СССР, согласно которому Дом Риллинтар на правах малого дома вошел в его состав. Начато обучение алхимиков Дома и операторов амулетов. Осуществляются поставки вооружения и алхимических зелий. В частности вот таких эльфийских маскировочных костюмов, достойно оцененных союзниками…

Ведущая монолог фигура медленно подняла руки и схватившись за края капюшона, как и вся остальная одежда уже полностью принявшего цвет и текстуру жухлой вытоптанной травы, выпростав при этом из рукавов вооруженные когтями черные ладони. Взгляды некоторых из зрителей, в особенности тех, кто сам занимался изготовлением игровых аксессуаров уже давно бродили по этому необычному снаряжению, больше напоминающему сплетенного из листвы хамелеона. И с каждым мгновением необычность этого, явно не игрового прикида, все больше и больше бросалась в глаза окружающим. То что было надето на дроу, даже на первый взгляд сильно отличалось от одежды окружающих игроков. Тем самым внутренним благородством, которое отличает настоящее боевое оружие и его пластиковую копию.

Внезапно сидящего в центре мастера прорвало и накапливаемое в течении всего этого времени раздражение вырвалось наружу:

— Да хрень это, а не квента. Это полный бред! Я этого на своей игре не допущу! И можете меня не уговаривать! Бред! Это — играть не будет!!!

Обернувшись к своим коллегам, мастер ожидал увидеть одобрение, но на устремленных за него широко раскрытых глазах читалось удивление. Даже не так — страх смешанный с удивлением.

Здравствуйте хумансы, здравствуйте… Вот и сорваны маски… вы так хотели участия в игре дроу, но вот только дроу не хочет больше играть в ваши игры. Ведь все это для меня лишь подобие… Жалкое подобие танца, наполненного негой и страстью танца с самой прекрасной и загадочной девой… стремительного танца в сочащейся ужасом тьме, в блеске клинков и тягуче-манящем запахе свежей крови. Танца с Jalil Elghinn…

Все просто… плавно поднявшись на ноги и обернувшись к застывшей от удивления толпе, дернуть в раздражении ушами и ожечь хумансов взглядом. Waele nibele waele rivvin. Глупые игры глупых людей.

Укутавшись движущимися рваными клочьями тьмы развернуться и стремительным шагом двинуться в глубь толпы, раздвигая людей самим фактом своего присутствия. Подойдя к тому самому комментатору, еще минуту назад веселившемуся и хохотавшему во все горло, поймать взгляд судорожно расширившихся зрачков и ласково, практически на ходу, вонзить извлеченное из ножен лезвие в диафрагму. Наклониться и интимно прошептать, приблизив губы к самому уху содрогающегося на клинке тела, в немой мольбе пытающегося схватить ртом, вдруг оказавшийся таким неподатливым воздух.

— Слизь человеческая… как жаль, что у меня нет времени. И как же тебе повезло, что те слова не услышала она. Поверь мне, она тоже умеет находить наслаждение в танце. Ты был бы лишь жалким инструментом, из которого её обворожительные пальчики извлекали бы взмывающую к небесам музыку достойную богов. Мы не ангелы парень, все те существа, в жизнь которых вы с таким упоением играете. Мы совсем не ангелы… и среди нас нет ни раскаявшихся демонов, ни милосердных дроу, нет и вампиров вегетарианцев влюбляющихся в первую встретившуюся дуру по мановению ее пальца. А есть только древние твари, темные как сама ночь, приходящие из кошмаров и страшных сказок. Надеюсь, сейчас тебе больно… а в прочем я и так знаю пределы твоей боли… Мы не ангелы парень… как впрочем и вы…

…Вот именно поэтому, проведение планомерных, а самое главное согласованных диверсионных действий, позволит….

Поток слов, проносящихся мимо сознания, воспринимается стайкой водомерок, создающих вереницу кругов по туманной стене возникающих из ниоткуда образов, заставил устремившего в никуда взгляд дроу встрепенуться и обратить внимание на собеседника:

— Извини, Андрей. Задумался… Что ты только что сказал?

Загрузка...