Отведай лунного света

Глава 13

Джонни понял, что спорить с Джеми Пэк не просто. Она собиралась отправиться в Кинроуван одна, утверждая, что ей легче будет найти то, что она ищет, без посторонней помощи. К тому же в ее жилах текла кровь сидх, а он был простым смертным. Она знала фей Благословенного двора, по крайней мере с виду, а он нет. К тому же это ее сестра погибла. И месть была долгом Джеми.

— Я просто хочу помочь, — сказал Джонни.

— Я знаю. И ты мне очень поможешь, если не будешь мешать, и дашь сделать все так, как я решила. — Выражение ее лица смягчилось. — Так будет лучше, — добавила она. — Волшебные создания, по крайней мере, будут со мной говорить. А увидев тебя, они просто спрячутся. Неужели ты сам не понимаешь?

— Я отлично понимаю, что какая-то сила убила твою сестру, и если ты попытаешься сражаться в одиночку, возможно, враг доберется и до тебя.

— Я буду осторожна.

«Как Дженна?» — хотел спросить Джонни, но это было необязательно. Невысказанный вопрос повис между ними.

— Пойдем вместе до твоей квартиры, — сказала Джеми. — Подождешь меня там?

— Будет тяжело просто ждать.

— Знаю. Но твоя помощь понадобится мне позже, Джонни. Я не собираюсь вычеркивать тебя из своей жизни. Просто мы встретились совсем недавно, и я хотела бы узнать тебя получше. Убедиться, что талисманы Бакки принесут нам счастье.

Под теплым взглядом настороженность Джонни растаяла. Мысль о том, что все это чары, бесследно исчезла. Больше его не заботило, что именно свело их, волшебство или внезапно вспыхнувшее чувство. Этот Бакка, кто бы он ни был, в совершенстве владел магическими искусствами. А Джонни хотел теперь только одного — следовать тому зову, который он увидел в глазах Джеми, потому что никогда раньше он не испытывал ничего подобного.

— Я тебя подожду, — сказал он.

— Спасибо тебе, — сказала Джеми, — так будет лучше.

Но теплота исчезла из ее взгляда. Теперь там снова была боль. Джеми провела по щеке Джонни тыльной стороной руки и поднялась. Он подхватил свою скрипку, и они вышли в ночь.

Почти всю дорогу до квартиры Джонни они шли молча. На углу Бэнк-стрит и Третьей авеню они остановились.

— Пожелай мне удачи, — попросила Джеми. Ее голос был совсем тихим, почти жалобным, но Джонни не стал начинать все сначала.

— Удачи, — сказал он.

На мгновение ее черты исказила жестокая усмешка. Джонни увидел в ее темных, горящих неистовой яростью глазах глубокую тоску.

«Наверное, это кровь сидх делает ее изменчивой, словно ртуть», — подумал Джонни.

Затем она приникла к нему и наклонила голову. Когда Джонни поцеловал ее, Джеми прикусила его нижнюю губу и торопливо отступила. Не сказав ни слова, она повернулась и пошла по Бэнк-стрит.

Джонни потер губу, проводил Джеми взглядом до Второй авеню и, вздохнув, побрел по своей улице. Только поднявшись на крыльцо, он заметил в окнах квартиры свет.

Пока Джеми шагала одна, на нее вновь нахлынули воспоминания. Перед глазами стояло лицо Бакки — широкое и очень смуглое, изборожденное морщинами, словно сетью лунных тропинок удачи, черные кудрявые волосы, маленькие глазки, карие, с золотистым, словно мед, отливом.

Саламон Брин.

Это был плотный старик с пухлыми щеками. Не выше ее плеча, одетый в неизменный пестрый наряд, словно цыган; с ожерельем из резной кости на шее и сверкающими золотыми серьгами в ушах. Он ушел из приграничных земель Кинроувана много лет назад. И Дженна отправилась на его поиски, чтобы попросить вновь возглавить кавалькаду.

Кавалькада никогда не выходила у нее из головы, яркими осенними днями и темными, окутанными тайной ночами слушала она рассказы Бакки об узорах лунных дорог и удаче, которую приносят они фиана сидх. Он учил Дженну, но Джеми внимательно прислушивалась к его объяснениям, притворяясь, будто занята другими делами. Она делала вид, что следит за полетом летучих мышей, а сама не пропускала ни слова из разговора сестры и Бакки.

Дороги пронеслись перед ее мысленным взором. Она видела идущего по ним Саламона с белокрылой сорокой на плече, Дженну, следующую за ним и повторяющую себе под нос его слова, и саму себя, еще совсем малышку, бредущую позади. То, что Дженне надо было упорно повторять, Джеми хватала на лету и запоминала без всякого усилия. Но Дженна была старше, в ее жилах не текла кровь смертных, к тому же Джеми это и впрямь не очень-то интересовало. Но теперь-Теперь все зависело от нее.

Она не могла отделаться от этих воспоминаний. На глаза навернулись слезы. Бакка давным-давно ушел. Дженна мертва.

Она не пошла ко двору Кинроувана, куда собиралась вначале, и повернула к своей квартире в Сэнди-Хилл.

Клик, клак.

Она помнила, как позвякивало ожерелье Бакки.

Клик, клак.

Резные музыкальные инструменты, животные, деревья, дома, волшебные существа и даже люди. Он знал историю о каждой фигурке. Смуглые узловатые пальцы поглаживали маленького барсука, и он рассказывал сказки о всяческих шалостях и проделках и заставлял всех вокруг смеяться до колик.

Клик, клак.

— В каждой из фигурок сказка, — сказал он как-то. — А когда они касаются друг друга, возникают новые истории. И так все больше, больше и больше.

Он дотрагивался то до одной фигурки, то до другой, желтоватая кость мерцала под его пальцами. Он никогда не говорил, от кого или где получил это ожерелье, только то, что в нем были сказки времен минувших и еще не наступивших. Все на свете.

Джеми очень хотелось, чтобы он был сейчас рядом. Ей хотелось дотронуться до резной фигурки и повернуться спиной к Луне, ожидая, пока Дженна выйдет из своего холма, чтобы вновь поспорить с ней.

Как часто они спорили? Дюжину раз на дню? Сотню? Они не могли прийти к согласию ни по какому поводу.

— Вы очень похожи, — сказал им однажды Саламон. — И спорите сами с собой.

Теперь Дженна была мертва.

Джеми дошла до дому, вытерла слезы и, все еще всхлипывая, стала шарить в кармане в поисках ключа. Затем поднялась по ступенькам и открыла дверь. В квартире было душно. Воздух в комнате был спертым, словно в склепе, — казалось, она пустовала уже много дней.

Но ведь Джонни был здесь.

Она подошла к комоду и сняла с зеркала миниатюрную резную флейту.

Клик, клак.

Когда-то вместе с другими фигурками она позвякивала на шее у Бакки. Она повесила ее на шею, заправила под рубашку и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Бакка утверждал, что они похожи как две капли воды.

Дженна время от времени делилась с Джеми своими тревогами по поводу кавалькады удачи, говорила о том, что им не всегда удается собраться, но ни словом не упомянула об опасности или о том, что собирается отправиться на поиски Саламона. С чего она собиралась начинать? Знала ли, где он обитает теперь?

Такие похожие и в то же время такие разные.

Джеми услышала скрип половицы и быстро обернулась, кровь застучала у нее в висках, но это всего-навсего была ее соседка, Энни Гамильтон. Джеми сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сердцебиение.

— Привет, — сказала Энни. — Тут у твоей двери крутились какие-то парни. Я уж подумала, не вломились ли они в квартиру. У тебя ничего не пропало?

— Нет. Все... все нормально, — сказала она соседке. — Это мои друзья.

Энни переступила с ноги на ногу, и половица скрипнула вновь.

— Ты неважно выглядишь, — сказала она. — Может, тебе что-нибудь нужно?

Джеми помотала головой.

— Еще вечером заходил Грег. Просил тебя позвонить.

Грег.

Джеми вспомнила, что пропустила репетицию. Она забыла про все на свете, словно была в другом мире.

— Мне нужно идти, — внезапно произнесла она. Она выключила свет в комнате и закрыла дверь.

Энни встревоженно посмотрела на нее, но Джеми нечего было ей сказать. Она не считала Энни своей подругой. Пару разговоров на крыльце или посиделки поздно вечером после концерта на кухне. Ничего больше.

— Джеми...

Энни еще не успела договорить, а Джеми уже сбегала с лестницы, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Даже не обернувшись, она вылетела на залитую огнями Риде-стрит и, дойдя до конца дома, остановилась, чтобы перевести дух. Ее рука нащупала под рубашкой флейту.

«Что со мной не так?» — спросила она себя.

Но перед ней вновь возникло лицо Дженны. И Джеми поняла, что ее гнетет несостоявшаяся кавалькада. Растоптанная удача, лежавшая на лунной тропе, словно порванное ожерелье или словно смуглокожий, пухлый Бакка, распластанный в грязи...

Нет!

Он оглянулась, теперь уже не на шутку испугавшись.

«За все это время я ни разу не предложила сестре помощи, — подумала она. — Дженна тревожилась из-за кавалькады... Почему я ничего не сделала? Почему не была с ней рядом? Тогда Дженне не пришлось бы разыскивать Саламона. Она бы не погибла».

Яркий свет резал ей глаза, вновь затуманенные слезами. Она свернула с Риде на менее освещенную улицу, стараясь держаться в тени, но свет фонарей, хоть и не таких многочисленных, был все же слишком ярким. Теперь слезы свободно бежали по щекам. В голове теснились воспоминания, связанные друг с другом лунной лентой, которая и была дорогой удачи.

Было и что-то еще. Кто-то словно звал ее из тени, шептал, манил...

Раньше ей нравились громкие звуки, музыка в барах, яркий свет, смеющиеся друзья, танцы и свой саксофон. А теперь ей хотелось только тьмы и тишины. Но их-то и не было. Ее окружал город. Горящие окна домов казались ей глазами, заглядывающими в душу. Будто сама ночь следила за ней. Она ощутила притаившуюся в темноте опасность, заставившую Джеми ускорить шаг, а затем побежать.

Когда она остановилась, ее обступали университетские корпуса. Здесь было темно, но зрение сидх позволяло ей видеть все вокруг довольно отчетливо. Здесь было и гораздо тише. Внезапно она услышала шум и насторожилась. Наконец она разобралась в своих ощущениях: кто-то преследовал ее в ночи. За ней охотились.

Это было то, чего она опасалась.

Она медленно обернулась, по телу побежали мурашки. С противоположного конца газона на нее смотрела черная собака. Она была наполовину скрыта в тени здания, но Джеми видела ее сверкающие глаза, черный блестящий мех, ощущала резкий запах, слышала дыхание. Позади молча стояла фигура в коричневом плаще, лицо было скрыто капюшоном.

Теперь Джеми понимала, почему пошла одна. Она не могла быть храброй за двоих: за себя и за Джонни.

— Та же, — произнес незнакомец в плаще, словно повторяя ее собственные мысли, — и все же нет. Кто бы мог подумать, что вас будет двое?

Она хотела броситься на него, выцарапать глаза, разорвать горло, из которого так спокойно вылетали эти слова, но здравый смысл пересилил гнев. Как только собака сделала стойку, Джеми развернулась и с ловкостью фиана начала карабкаться по стене дома, цепляясь своей маленькой рукой за мельчайшие углубления и шероховатости, которые обыкновенный человек даже не разглядел бы. Она знала: ее преследует то же существо, что и сестру. Но Джеми не стала оглядываться, пока не добралась до крыши.

Человек в плаще стоял внизу и наблюдал за ней. Его собака, теперь больше похожая на обезьяну, лезла вслед за Джеми.

Она поняла, с кем имеет дело.

Это был гругаш, и он послал за ней в погоню свою тень. Ей было не совладать с таким волшебством. Ведь она была всего-навсего Пэк, да к тому же еще и слишком молодой.

Она посмотрела вниз, на преследующую ее тварь, стараясь припомнить, не говорил ли Бакка что-нибудь про таких существ, но в голову ничего не приходило.

— Ты ведь не сердишься, правда? — спросила Кейт.

— Конечно нет, — ответила Джеки. — Мы должны были сделать это давным-давно. Но ты же меня знаешь, я как старый скряга, вечно рассовываю все по углам, вдруг когда-нибудь понадобится. А в конце концов напрочь забываю, что с этим делать. — Она дотронулась до книги. — Как ею пользоваться?

— Эти страницы хранят память о Вруике, — заметил Финн.

Они с Гви сидели у очага на подушке, а огромный троу устроился в кресле. Мебель в комнате приходилась в пору только ему.

— Книги отвечают словами Вруика, — добавил Финн.

Лицо Джеки стало задумчивым.

— Интересно, где он сейчас.

— В краю Летних звезд, — сказал Финн. — Или нет. Ведь он путешествует с Кереваном. Они могут быть где угодно, разгуливать по Луне или отправиться в миры Монито.

— Мне бы тоже хотелось там побывать, — вздохнула Джеки. — Встретить коренных жителей этих мест, которые обитали здесь еще до вашего появления.

— Большинство из них волшебники, — сказал хоб. — И Арн общается с ними по-другому. Она принимает различные обличья, чтобы учить их и говорить с ними.

— Тотемы, — сказала Кейт. — Ты ведь об этом говоришь. Только я не понимаю, зачем Вруику тотем.

Финн улыбнулся:

— Вруику тотем не нужен. Но не сомневаюсь, что ему нравится разговаривать с духами.

— Мне бы так хотелось его увидеть, — сказала Джеки.

Гамп откашлялся:

— Лучше бы вы беспокоились о том гругаше, который здесь, а не о том, которого здесь нет. О Вруике вы еще успеете наговориться потом, если это «потом» наступит.

Приятное задумчивое настроение Джеки улетучилось в одну секунду.

— С чего начать? — спросила она. — Он мог спрятать свое сердце где угодно. Отыскать его просто немыслимо.

— Мы даже не знаем имени этого друихана, — подала голос Гви. — Значит, мы не можем убить его ни оружием, ни заклинаниями.

Джеки кивнула, вспомнив, как он вытащил нож из своей груди. Внутри у него пустота, тени, которые он выпускает, чтобы те делали за него грязную работу.

— Караид сказала, что нам нужно больше узнать о нем и тогда мы, вероятно, сможем отыскать его сердце, — вступила в разговор Кейт. — Надо выяснить, откуда он родом и еще какие-нибудь подробности.

— Хороший план, но как мы это сделаем, не зная его имени? — спросил Гамп.

— Не представляю.

Кейт нахмурилась и стала листать страницы Караид. Внезапно она подняла голову и посмотрела на собравшихся.

— Он не мог просто свалиться с неба, — сказала она. — Откуда бы он ни пришел, за ним наверняка тянется шлейф злодейств. Можем ли мы разослать вестников по другим дворам и выяснить, приходилось ли им сталкиваться с чем-либо подобным?

— Боюсь, что там, где он побывал, от дворов ничего не осталось, — сказала Гви.

— А как насчет их соседей? Может, они что-то знают?

— Мысль вполне разумная, — сказал Гамп. — Надо разузнать во всем Волшебном мире, кто-нибудь да вспомнит, что слышал о подобных ситуациях в недалеком прошлом. Какой-то двор внезапно опустел. Отвернулась удача. Перекресток лунных дорог приобрел серую ауру...

— Это займет время, — сказала Гви. — Время, которого у нас нет.

— Но сейчас большинство дворов в Бэллимореске, — сказал Финн. — На ярмарке.

Гамп улыбнулся:

— Что ж, лучшего места для расспросов и не придумаешь. Так кто поедет?

— Подождите минутку, — сказала Кейт. — Ты что-то говорил о перекрестках. — Гамп кивнул, и Кейт повернулась к Джеки. — Помнишь тот день, когда Малл пришел в Башню?

— Мы смотрели на этот дом! — воскликнула Джеки.

— Он был там, — сказала Кейт.

В ответ на вопросительные взгляды товарищей Кейт описала им то, что они увидели тогда.

— Это место тоже нужно проверить, — сказал Гамп.

— И все же расспросить другие дворы необходимо, — сказала Гви. — Я поеду на ярмарку и попрошу Дигана разузнать об этом у других лэрдов и леди, но мне понадобится быстрый конь.

Диган был лэрдом Кинроувана.

— Мы одолжим лошадь из конюшен самого лэрда, — сказал Финн. — Я сам обо всем договорюсь. Ты поедешь с таким шиком, что королевичи будут биться за честь быть тебе представленными.

— Не с моей внешностью, — сказала Гви, но улыбнулась.

— А я пойду проверю тот дом, — предложил Гамп.

— Тебе нужен проводник, — сказала Джеки. Гамп кивнул.

— Это правда, но ты не годишься. Я еще слышу крики прихвостней Кьюмина, которые охотятся за тобой за этими стенами.

— Я покажу тебе, где это, — сказала Кейт.

— Это будет здорово. С колдуньей выследить гругаша куда проще.

Кейт невесело рассмеялась:

— Я тебе не советую слишком полагаться на мое волшебство.

— Ничего, если ты и не сможешь заколдовать его, то уж найдешь какой-нибудь способ выудить полезные нам сведения. Пора. У нас мало времени. Мой народ не привык к солнцу. А рассвет уже не за горами.

Джеки как-то растерялась, когда все стали спешно собираться.

— Скоро буду, — успокоил ее Финн. — Я только до дворца, чтобы раздобыть лошадь для Гви, и обратно.

Кейт обняла Джеки:

— Пожалуйста, постарайся не делать глупостей, и не советую тебе пока выходить, чтобы подышать свежим воздухом, — сказала она. — Я не переживу, если ты снова окажешься в когтях друихана.

— Не говоря уже о том, что он может найти способ снять с Башни заклятие Вруика, — добавила Гви.

— Все будет в порядке, — пообещала Джеки. — Это вы сейчас рискуете, а не я.

Они распрощались, и Джеки осталась одна. Она закрыла дверь и побрела обратно к кровати. Посидев немного на краешке, спрыгнула и пошла к очагу, где плюхнулась на подушку.

— Отлично, — пробормотала Джеки. — Просто замечательно. Хороший из меня вышел Джек, нечего сказать. При первой же серьезной неприятности забилась в нору троу, предоставив отдуваться другим. Мило. Вряд ли бы Вруик мной гордился.

Она сама была во всем виновата. Во-первых, пригласила Кьюмина в Башню. Настоящий Джек быстро раскусил бы этого субъекта. Джеки увидела свое отражение в одном из начищенных горшков и нахмурилась. Встав, она принялась шагать по комнате взад и вперед, не переставая себя ругать.

Ей нужно было отделаться от Кьюмина, но он показался ей важной персоной, и Джеки была польщена, что он обратил на нее внимание. Став Джеком Кинроувана, она начала придавать слишком большое значение общественному положению. Может, это и стало камнем преткновения в ее отношениях с Эйлианом? Может, ей просто льстило, что ее полюбил королевич?

Все ужасно запуталось. Пришло время разобраться в себе и многое изменить. Нужно вместе с Кейт проштудировать библиотеку Вруика, создать собственную Караид, найти честного гругаша, который мог бы взять ее в ученики, или, может, отправиться к какому-нибудь Билли Слепышу, например ко двору отца Эйлиана.

Эйлиан.

Необходимо было разобраться также и в их отношениях.

Да, отныне все должно быть по-иному. Она станет более ответственной во что бы то ни стало.

Джеки остановилась у кровати, мимо которой уже прошагала раз двадцать, и взяла в руки головную повязку, смастеренную Финном. Надо попросить Финна научить ее волшебным вышивкам и заклинаниям, чтобы менять облик...

Ее мысль заработала дальше в этом направлении. С такой штукой Кыомину ее не узнать, да и никому из неблагословенных созданий, вьющихся вокруг него. Она могла бы запросто пробраться в Башню и взять камешки, которые сейчас очень бы им пригодились. Она загадала бы волшебное зеркало, которое может показать, где спрятано сердце друихана.

Джеки надела повязку, накрутила ленту на пуговицу и посмотрела на свое отражение в одном из горшков. Из нее получился не слишком страшный боган, но это не имело значения.

Не делай этого.

Твердил голос разума.

Хоть раз в жизни прояви здравомыслие.

Она покачала головой. «Я виновата в том, что случилось, мне и отвечать. Нужно расхлебывать кашу, которую сама заварила».

Но внутренний голос не сдавался. Он твердил, что здесь она в безопасности. Что она обещала товарищам ждать. Что даже в обличие богана друихан может ее узнать по запаху.

«Но ведь он охотится и за Кейт, — думала Джеки. — Если она решилась выйти, то почему я должна оставаться здесь?»

Внутренний голос, похоже, исчерпал свои аргументы, потому что на этот раз он промолчал.

«Больше я ничего не испорчу», — пообещала Джеки.

Она нашла листок бумаги и огрызок карандаша и оставила Кейт и остальным записку. В ней ничего не было сказано ни об ответственности, ни о честолюбии. Там просто говорилось:

Дорогая Кейт,

Я не могу просто сидеть и ждать, поэтому я пошла в Башню за волшебными камешками. Не волнуйся. Я надела повязку, которую дал мне Финн. Никто меня даже не узнает. Обещаю быть очень осторожной.

С любовью, Джеки

Она положила записку на стол, где ее сразу заметят, вышла из дома троу по каменному тоннелю и зашагала вдоль канала.

Главным сейчас было пробраться в Башню, думала она, пока шла по берегу канала. Забрать камешки и выпрыгнуть в окно так, чтобы снова оказаться перед дверью троу, — дело минутное. Но войти в кабинет Вруика...

«Об этом ты будешь беспокоиться, когда доберешься до Башни», — сказала она себе.

«Это никогда не кончится», — думал Джонни, слушая рассказ Хенка о его приключениях. Джонни не знал, как относиться к тому, что с кем-то еще — с кем-то нормальным — происходят столь же странные вещи.

— Я в жизни не испытывал такого страха, — закончил Хенк. — Что, черт возьми, происходит?

Джонни не знал, что ответить.

— Я сидел в бистро и просто не мог сдвинуться с места, — продолжил Хенк. — Должно быть, я там пробыл больше часа, Джонни. Не мог взгляда отвести от парковки. Ждал, что они снова появятся. Я думал, они все еще там. Подстерегают меня.

— Но ты же все-таки уехал оттуда, — сказал Джонни.

Хенк кивнул:

— М-да, наверное, я пил уже третью чашку кофе, когда что-то будто щелкнуло у меня в голове. Я сел на твой велосипед...

— Я совсем забыл про него.

— Не волнуйся, он здесь. Зато я весь издергался, пока дожидался тебя.

Хенк отхлебнул кофе. Его рука дрожала, и кофе пролился на стол.

— Господи! — выдохнул он. — Ты только посмотри на меня. Я же конченый человек. Ты знаешь, что со мной случилось, что на самом деле произошло?

Джонни покачал головой:

— Ребенком я верил во всякое волшебство. Взрослея, я убеждал себя, что все это сказки. И наверное, напрасно.

Некоторое время они сидели молча. Затем Джонни встал, налил им еще кофе и рассказал Хенку о своем вечере. Слова Джонни только сильнее разбередили страхи Хенка, но к концу рассказа он уже пришел в себя.

— Я не могу взять в толк, почему Лоириг набросилась на тебя, — сказал Джонни.

— Она была в ярости, Джонни. И после того, что ты рассказал мне, понимаю отчего.

— Может, и так.

— Ты бы лучше внимательнее пригляделся к Джеми, — предупредил Хенк. — Она, может быть, и похожа на человека, как многие из них, но все же она не такая, как мы. Они непредсказуемы. Боже, да они же просто опасны.

— Не знаю, — сказал Джонни. — В ней есть нечто особенное, и не потому, что она какое-то сказочное существо. Просто что-то вспыхивает у меня внутри каждый раз, когда мы вместе.

— Ну конечно. Две резные фигурки из волшебного ожерелья. Джонни, здесь что-то не так.

— Ты не понимаешь...

— Тут ты прав. Я действительно не понимаю. Но скажи мне только: во что Джеми превратится завтра? Можешь ты мне это сказать? В лошадь? Или в волчицу? Или в какое-нибудь склизкое существо из фантастического фильма? — Хенк тряхнул головой. — А может, и к лучшему, что мы этого не знаем...

Джонни молча посмотрел на товарища. Ему нечего было ответить. Джонни знал только, что их с Джеми что-то связывает, чары или нет, не важно, и он был этому рад.

— Ты не возражаешь, если я снова здесь останусь? — спросил Хенк. — Честно говоря, мне бы не хотелось сейчас возвращаться домой одному.

— Без проблем, — ответил Джонни. — Ты можешь занять... — Он запнулся. — Ты можешь занять комнату Тома.

Когда Хенк отправился спать, Джонни поднялся и вышел на крыльцо.

Том. Вот где все началось. С резной фигурки, принадлежавшей Тому, и с разговора о «Короле фей». Но круговорот недавних событий вытеснил воспоминания о дедушке, и вот теперь они вернулись вновь в отголоске простой фразы. А с ними вернулась и скорбь.

Джонни сел на ступеньки. Он не плакал, но слезы подступали к его глазам. Грудь сдавило.

— Почему ты оставил меня, Том? — спросил он, обращаясь к ночи.

На улице было тихо. Наверху, сквозь свет уличных фонарей, можно было разглядеть звезды, конечно не такие яркие и близкие, как в Паксилле. Он задумался над тем, где сейчас его дедушка. Если феи существовали на самом деле, то как насчет Бога, ангелов, ада и рая? А может, из-за своей музыки он попал в загробный мир кельтов и сейчас пьет эль и играет на скрипке.

Какая роль была отведена во всем этом Тому? Хотела ли Дженна, чтобы он возглавил кавалькаду много лет назад, а он отказал ей? Может, между ними не было той искры или Том не поддался волшебству? Джонни хорошо знал, что, в отличие от Тома, он не в силах противиться чарам.

Ему так хотелось, чтобы Том был рядом, хотелось поговорить с ним. Они всегда решали проблемы вместе, иногда обсуждая их, а иногда понимая друг друга без слов. Почему Том его оставил? Почему ему суждено было умереть?

Джонни взглянул на улицу сквозь сверкающую пелену слез. Он не должен был отпускать Тома в приют для престарелых. Пусть бы он лучше умер у себя дома, к которому привык, а не на руках у чужих людей. А может, если бы Том остался, он бы не умер. Может...

Джонни прижал лицо к коленям, так что слезы намочили ему джинсы. Он не слышал ни звука шагов по тротуару, ни дыхания у себя над ухом. Он очнулся, только когда маленькая рука тронула его за плечо.

— Отчего ты так печален?

Джонни чуть не слетел с крыльца, прежде чем узнал приятеля Джеми. Обнаженное создание карабкалось по ступенькам. Мактри обеспокоенно смотрел на Джонни и одними губами произнес имя Джеми.

Джонни перевел дух.

— Нет, — сказал он. — Джеми жива-здорова. По крайней мере, надеюсь. Она отправилась поговорить с обитателями Кинроувана, хотя не знаю, где она собиралась их искать.

Мактри нахмурился:

— Это скверная ночь для волшебных созданий, как благословенных, так и фиана сидх. Мрак сгущается, и это не просто ночная темень.

— Да, — сказал Джонни. — Я чувствую. — Он снова уселся на ступеньку, вытирая глаза рукавом рубашки. — Почему ты пришел? — спросил он у Мактри.

Оборотень пожал плечами:

— Я ощущаю... вину из-за того, что ушел с остальными. Мне следовало остаться с тобой и Джеми. Я собирался проведать ее в городском доме, но потом вспомнил, что до этого места ближе. Теперь пойду к ней.

— Ты не застанешь ее, — сказал Джонни. — Она отправилась выяснять имя убийцы сестры, все же этого требовали.

— Дело не только в ее сестре, — объяснил Мактри. — От этого зависит кавалькада. Мы растратили почти всю свою удачу.

— Я знаю, — сказал Джонни, — но Джеми делает это ради сестры. Тяжело терять того, кого любишь.

Мактри кивнул:

— Том был хорошим человеком. Мы все его знали.

— Каким образом он был связан с вашим народом?

— Он играл для нас на скрипке. Правда, не во время кавалькады. Но он был Искусным музыкантом, мы любили танцевать под звуки его инструмента, Джонни Фо.

— А Дженна?

— Когда она смотрела на Тома, в ее глазах зажигался огонь, как в глазах Джеми, стоит ей взглянуть на тебя. И однажды, очень давно, Том возглавил кавалькаду, мало кто вел ее так искусно, но это было не для него. Некоторое время он не появлялся, а когда вернулся, играл только для удовольствия, не для удачи.

— Я скучаю по нему, — сказал Джонни со вздохом...

— Он будет жить в твоей музыке, — сказал Мактри. — Пока ты с любовью хранишь память о нем, частичка его будет с тобой.

— Слова, — пробормотал Джонни. — Всего лишь слова, которые говорят в утешение. Но они не заполняют пустоты внутри.

— Может, тебе надо просто больше вспоминать о нем, пока ты не почувствуешь, что пустота заполнилась.

— Наверное. — Джонни взглянул на волчонка-оборотня. — Хочешь чаю или чего-нибудь поесть?

Мактри помотал головой:

— Лучше сыграй мне какую-нибудь мелодию Старого Тома. Ты знаешь песню, которую он называл «Месяц май»?

— Конечно.

Они вошли в дом, и после пары неуверенных попыток Джонни сыграл несколько мелодий для своего волшебного гостя. Но вместо облегчения, которое должна была бы принести музыка, Джонни почувствовал тревогу за Джеми. Было уже поздно. Где она, что с ней, вернется ли?

«Это никогда не кончится», — подумал он второй раз за вечер. Тома нет, его собственная жизнь перевернулась, и Джеми...

Взглянув на Мактри, он прочел в его глазах то же беспокойство.

Джеми.

Одна ночью.

Как и ее сестра.

Он отложил смычок и скрипку и сел в тревожной тишине, думая о том, где же может быть его подруга.