Открытая книга

Глава 11. Разрешенное волшебство.

К десяти утра приехал Смирнов. До этого момента Николай успел десяток раз представить все возможные варианты разговора. Так изнервничался в ожидании, что даже вспотел. Акулина, заметив мучения гостя, пожалела:

– Да что ты мучаешься-то, перестань. Раз уж племянник тебя ко мне отправил, значит, по сердцу ты ему пришелся. Все будет хорошо, – невидимые ладони погладили Николая по вискам, он успокоился, и впервые за утро смог улыбнуться.

Откопал на шкафу старый номер журнала «Крестьянка» и уже спокойно дождался момента, когда из-за леса возник, приблизился, и около дома стих шум мотора. Стукнула калитка, Николай отложил чтение. Смирнову пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь. На этот раз гигант улыбался, ни следа не осталось от той недоброжелательности, с которой столкнулся Николай в прошлую встречу:

– Рад видеть, – прогудел Смирнов, и ладонь Николая целиком утопла в огромной его вошедшего.

– Доброе утро, – ответил Николай все еще настороженно.

– А, племяш, здравствуй, родной, – из кухни выбежала тетка Акулина, обняла огромного "племяша".

– Да что ты тетя, словно год не виделись? – осторожно обнимая женщину, слегка смущенно ответил Смирнов.

– Год не год, а две недели точно. Это тоже немало, – улыбнулась Акулина. – Пойдем чай пить, с пирогами, – только тут Николай ощутил чудесный аромат свежего печева, что тонким дурманом тек по дому, заставляя ноздри трепетать, а желудок вздрагивать в сладостном предвкушении пиршества.

– От пирогов не откажусь, силы воли не хватит, – усмехнулся Смирнов. А потом и с гостем твоим покалякаю. Вижу, на ноги ты его поставила.

– Конечно. Бегает лучше молодого, – ответила Акулина. – После чая делай с ним что хочешь. А через десять минут чтобы были на кухне, – и хозяйка исчезла, оставив мужчин одних.

– Ты вот что, – сказал Смирнов тяжело, едва за женщиной закрылась дверь. – Не сердись на меня. Я тебя тогда выгнал, потому что иначе нельзя было. Просто нельзя. В противном случае те, кто охотятся за тобой, вышли бы на меня, а мне с ними разбираться недосуг, – тон великана был серьезен, зеленые глаза смотрели строго. – После чая поговорим, тогда поймешь все.

– Я не сержусь, – ответил Николай и опустил глаза. В глубине души, на самом донышке неожиданно шевельнулась обида, скорее, тень обиды. Гадостное ощущение дрожью пробежало по телу, словно взял в руку склизкую жабу или еще что непотребное.

– Да, ты не обиделся. Но то, что одето на тебя, обиделось, – без улыбки сказал Смирнов. Он снял куртку и зашагал умываться, оставив Николая в недоумении относительно произнесенного.

Чай пили долго, серьезно, как это умеют только в исконно русских землях. Самовар сиял и пыхтел от усердия, словно новый. Пироги с картошкой, с грибами, с мясом, с яблоками сами прыгали в рот и таяли, оставляя только вкус, тонкий, дразнящий. Кроме пирогов, в наличии были мед, варенье клубничное, варенье вишневое, варенье еще какое-то и многое другое. К концу трапезы Николай наелся так, что ремень на джинсах ощутимо растянулся. Серьезно опасался, что встать из-за стола не сможет. После второго самовара сдался и Смирнов.

– Ну все, Акулина Петровна, накормила на две недели вперед, – отдуваясь сказал он.

– Ешьте еще, гости дорогие, – в ответ улыбнулась хозяйка. Какой женщине не понравится, когда хвалят ее стряпню.

– Нет уж, нет. Дай нам роздыху, если не хочешь, чтобы мы лопнули, как перезрелые помидоры. Так что пойдем мы пока во двор, поговорим, отдохнем. А там, глядишь, может еще чего съедим. Правильно я говорю, Николай?

– Ага, – только и смог ответить тот. Он стоически боролся с дремотой, и надеялся, что на свежем воздухе не заснуть будет легче.

Вышли во двор. С утра подморозило, лужи блестели диковинными зеркалами, отражая небо, чувствовалось дыхание близкой уже зимы.

– Да, скоро и снег пойдет, – философски заметил Смирнов, усаживаясь на лавку около забора.

– Скоро, – согласился Николай, садясь рядом.

– А если честно, то некогда нам о погоде разговаривать, – Смирнов взглянул Николаю прямо в глаза, и того поразила глубина этого взгляда, глаза мага, словно два тоннеля из зеленого камня, затягивали в себя, манили. – Влип ты, друг мой, в очень скверную историю влип. Хотя, это с какой стороны на нее посмотреть. Просто ты уже никогда не сможешь жить обычной человеческой жизнью, простыми, незамысловатыми радостями среднего человека, никогда не сможешь. Это с одной стороны. С другой, перед тобой уже начал открываться новый, неизвестный большинству из людей мир. Раскрываются и скоро начнут работать новые, необычные органы чувств. По мере совершенствования перед тобой откроются такие аспекты знания, такие уголки мироздания, о которых ты сейчас и не подозреваешь. Но самое печальное все же то, что некая группа людей, но и не только людей, весьма сильно хочет тебя уничтожить, либо завербовать.

– И кто, кто они? Что за книга попала ко мне? Это из-за нее все? – сонливость с Николая как рукой сняло.

– Не так скоро. Чтобы не отвечать на все, я просто расскажу тебе все "ad ovo" – "от яйца", как говорили римляне. Мир наш возник очень давно, и почти с самого возникновения, что бы по этому поводу не говорила наука, в нем жили люди и боги. Что такое боги? Боги – одушевленные части мироздания. Оно одушевлено в целом, одушевлено Творцом, но его части обладают собственными волей и сознанием, способностью к самостоятельным действиям. Разные народы называли одних и тех же богов разными именами, например Иштар, Афродита и Фрейя – имена одной и той же божественной сущности, наши предки чтили ее, как Лелю. Долгие тысячелетия все шло своим чередом, в случае проблем люди возносили моления богам, те для них что-то делали, стабильность и покой процветали в мироздании. Но у человека было то, что и сейчас создает ему множество проблем – рациональный разум. И этот разум, решив, что мир несовершенен, раз есть в нем и болезни и войны, и смерть, представил себе, в один не очень прекрасный миг, что возможно некое Абсолютное Добро, достигнув которого, можно от всех проблем избавиться. Что это такое, Абсолютное Добро, я не знаю. Ведь мир многоцветен, он не добр и не зол, он просто есть. Вот, тебя хотят убить, – что это – добро или зло?

– Зло, – убежденно ответил Николай.

– Для тебя – да, а для тех, кто за тобой гоняется добро, ибо, убив тебя, они избавят мир от величайшей опасности. Все относительно, Абсолютное Добро, так же, как и Абсолютное Зло, лишь фикции. Но идея Добра так привлекательна и многие люди поверили ей. Один принцип почитать, кроме того, проще, чем много. И возникла на земле секта поклонников Абсолютного Добра, довольно многочисленная. Целью своей они ставили и сейчас ставят достижение миром совершенства, в царстве Добра, разумеется. Но мир подвержен влиянию мыслей людских гораздо сильнее, чем об этом можно подумать на первый взгляд. И под действием мыслей поклоняющихся Добру, от основного мира отпочковался новый, так называемый мир Света, Вышний мир. Люди верили в него, он и появился. И создался он таким, каким они его себе представили, населился теми существами, которым они молятся. И эти существа, назовем их Архангелами и Ангелами, предъявили права на власть над нашим миром. В мир земной пришел Христос. "Не мир я принес вам, но меч" – вот его фраза, а он хорошо знал, что говорил. Всему, что не укладывалось в идеалы Абсолютного Добра, была объявлена беспощадная война. И в этот миг мироздание потеряло изначально заложенное в него Творцом равновесие. Но мир – система живая, и чтобы вернуть равновесие, возник противовес, антипод мира Абсолютного Добра, мир Абсолютного Зла, мир Тьмы, или как его еще называют – Великая Бездна. И у этого мира есть свои насельники. И у него появились свои поклонники среди людей, которые считают, что, только погрузившись в Великую Бездну, обретет мир покой, избавится от бед и страданий. Две силы столкнулись, и уже две тысячи лет продолжается война между Бездной и Светом, бессмысленная, но беспощадная. А мир живет почти так же, как и раньше, одинаково не нуждаясь ни в Абсолютном Добре, ни в Абсолютном Зле. Просто поклоняться люди стали новым Владыкам. Старые боги не умерли, нет, дождь так же падает на землю, земля родит, гром грохочет, светит солнце, просто никто уже не видит в этом ничего божественного, боги для людей теперь – Свет и Мрак. Пораженное вирусом поляризации сознание не замечает многоцветья мироздания, не видит старых богов. Люди мыслят в одной плоскости "хорошо – плохо", не замечая других. Группы сознательных верных последователей Света и Тьмы в нашем мире называются соответственно Орденом Девяти и Черным Орденом. Именно слуги Орденов пытались уничтожить или захватить тебя. А причину этого ты угадал правильно, она в книге Василия Валентина. История с ней тоже достаточно старая. Ведь всегда в этом мире рождались и рождаются люди, наделенные магическим даром. Некоторую часть из них Ордена вербуют, других уничтожают, третьи, подобно мне, становятся родовыми магами и действуют в тайне от Орденов. Случаются и бунты среди орденских магов, среди тех, кто перерос полярность мышления. В результате такого бунта, если он успешен, на свет появляются вольные маги, не привязанные ни к Ордену, ни к роду. По достижении определенного уровня силы такой маг становится неуязвим для Орденов, как бы невидим как для черной, так и для белой силы. Один из таких бунтарей, еретик Ордена Девяти, Василий Валентин, и написал "Безумную мудрость", после чего исчез, покинул наш мир.

– А что есть еще миры? – от обилия информации у Николая опухла голова.

– Есть, но ни о них сейчас речь. Книга твоя – вовсе не книга, это инструмент трансформации сознания, перевода его на иной уровень восприятия. Для того, чтобы трансформация началась, достаточно просто книгу читать. Но не каждый человек может воспользоваться книгой, да и попадает она в руки совсем не каждому. Книга обладает неким самосознанием и защищена от ясновидения, она – настоящий шедевр магического искусства.

– Раз она защищена от ясновидения, то, оторвавшись от преследования, я в безопасности? – мимо мужчин прошествовал толстый черный кот, посмотрел нагло.

– Нет. Кроме ясновидения, есть еще масса способов тебя найти, самых простых, человеческих. Агентурная разведка, например. О твоем пребывании здесь уже известно в деревне. Задержишься надолго – разговоры пойдут, кто такой, откуда? Слухи дойдут до города, и через неделю, через две, за тобой придут. На Ордена работают лучшие сыщики, лучшие аналитики. Поэтому завтра вечером ты должен уехать.

– Куда? – слова Смирнова поразили Николая сильнее молнии из ясного неба. Он про себя уже решил остаться здесь, пожить некоторое время.

– Не знаю, – просто ответил Смирнов. – Твоя судьба ведет тебя. Единственный вариант для тебя – закончить трансформацию, выйти на уровень недоступности. Но делать это придется на бегу. Чем сложнее окружающие условия, тем быстрее идет процесс. Здесь, в покое, он займет полгода, а в дороге – месяц, не более. Завтра я дам тебе пару-тройку уроков обращения с твоими новыми возможностями, вечером – отвезу на вокзал. Лучший вариант для тебя – бежать за границу, этого от тебя никто не ждет.

– Как? Деньги, загранпаспорт, ничего этого у меня нет.

– Надо будет – все появится. Без помощи ты не останешься. Главное – не дергайся, доверяй судьбе. Беспокойство – лишь бесплодная трата энергии. Отвыкай от него, если хочешь выжить, – Смирнов встал, хрустнул суставами. – Сегодня думай, завтра предстоит действовать, – хлопнула дверь дома. Николай остался сидеть. В душе было холодно и пусто, словно в разграбленном доме, ехать никуда не хотелось. Хотелось лечь и на этом самом месте помереть, оставив заботы живущим. Ветер, пахнущий снегом, сек лицо, да блекло светило осеннее солнце.

Для занятий Смирнов выбрал поляну, бежать до которой пришлось почти час, да не по дороге, а по самому настоящему, глухому, лесу. К собственному удивлению, Николай не устал, даже не запыхался. Наоборот, от пробежки в тело влились новые силы, энергия переполняла, и тянуло на подвиги. Ощущение было такое, что Николай готов был прошибить кулаком стену, но стен вокруг, как на грех, не наблюдалось. Выбежав на островок травы среди деревьев, Смирнов остановился и развернулся к Николаю, спросил:

– Что, ощутил, как по лесу бегать? Бег среди чистой природной энергии дарит здоровье и радость, это самый лучший способ сохранить силу и здоровье. Те же, кто бегает в городе, просто гоняют через легкие отравленный воздух, а польза – ноль. А в лесу воздух чист, земля под ногами, а не асфальт. Да и сам видишь, чем лес от города отличается, – Николай кивнул. Буйство энергии вокруг было таково, что он почти физически ощущал плотные потоки, что пронизывали лес по всем направлениям. – Хотя сейчас фон энергии снижен, осень все же. Но мы-то с тобой пришли сюда не любоваться пейзажем, как бы красив он не был, а работать. На этой поляне уже сотни лет волхвы посвящают учеников в знание о началах Мироздания, о четырех первоэлементах, четырех стихиях. Ты, наверное, уже читал или слышал о них, это огонь, воздух, вода и земля. Но это ни те обыденные огонь или вода, с которыми мы сталкиваемся каждый день, это, скорее, некие тонкие первопринципы, мельчайшие частицы. Из них составлено все в мире, все, что нас окружает, и овладение силой стихий представляет собой основу магического искусства. Кроме того, мир наш населен существами, тела которых, в отличии скажем, от наших, состоят из частиц одного первоэлемента, а не четырех. С ними, со стихиалями, должен уметь взаимодействовать всякий маг. Обычные люди не видят сущности стихий лишь потому, что слишком зациклены на себе, погружены в иллюзию антропоцентризма.

– Но я их тоже не вижу! – огорчился Николай.

– Увидишь, я же привел тебя сюда именно за этим. Ты давно готов к общению со стихийными духами, но сознание твое все еще цепляется за привычные стереотипы, отказываясь признать существование в этом мире еще каких-либо разумных существ, кроме человека. Вспомни, как ты позавчера купался? Какие необычные ощущения испытал?

– Откуда знаешь?

– От верблюда, – улыбнулся Смирнов. – Те самые стихиали воды, что тебя купали, мне и рассказали.

– А, я думал, что те тени в глубине мне примерещились.

– Магу ничего не может мерещиться, глаза его видят только истинное. Так вот, как я уже сказал, существует четыре вида стихийных духов, ундины – вода, сильфы – воздух, саламандры – огонь, и гномы – земля. Ундины обитают в водной стихии, сильфы повелевают ветрами, саламандры редко появляются на поверхности земли, гномы – это и лешие, и домовые, с духами этой стихии человек сталкивается чаще всего. Но чтобы научиться общаться со стихиями, тебе придется кое-чем пожертвовать.

– И чем же?

– Одной очень красивой и прочной иллюзией, я о ней уже говорил, иллюзией о том, что человек – единственное разумное дитя Творца.

– Этого мне не жаль, – улыбнулся Николай с облегчением. Как оказалось, рано, так как Смирнов извлек из рюкзачка огромный нож. Лезвие блестело весьма неприятно. – А это зачем?

– Будет немного больно, придется потерпеть. С иллюзиями надо расставаться капитально, то есть, их отрезать, – вслед за ножом миру была явлена банка из-под майонеза. А это, чтобы боль снять. Но боль будет, по-другому просто ничего не выйдет. Давай, садись на пятки, глаза закрывай.

Николай уселся на пятки, подобно самураю из кинофильма. Смирнов тем временем продолжал лекцию, одновременно намазывая лезвие резко пахнущей мазью из банки.

– Посредством ритуала я открою тебе так называемый "третий глаз". Ты знаешь, что это такое. С его помощью ты сможешь видеть стихийных духов, а также посланцев верхнего мира и порождения Бездны. Кто из них кто, определить очень легко. С демоном ты уже сталкивался? Так вот, Бездна рождает созданий в основном чудовищных, уродливых, гротескных. Из Света приходит холодная, совершенная, но мертвая красота, красота мраморных статуй. А стихиали – живые, разноцветные, словно светятся изнутри, – завороженный уверенным голосом мага, Николай на миг отключился, а когда очнулся, ощутил, что холодное лезвие коснулось лба. – Не дергайся, – резко сказал Смирнов. А лучше гляди закрытыми глазами, вглядывайся, – под веками было темно, лишь время от времени проплывали разноцветные пятна. Холодная сталь медленно двигалось по коже. Почти сразу теплая струйка побежала по переносице, на губах Николай ощутил соленый вкус. Боли почти не было, лишь неприятное ощущение, такое, какое бывает, когда отдираешь пластырь от застарелой раны. – А сейчас будет больно, – и Смирнов резко дернул. Раздался хруст, боль прошибла ото лба до затылка, кровь побежала гуще. Тьма под веками исчезла скачком, и Николай решил, что открыл глаза с перепугу. Но нет, глаза были закрыты, он просто видел сквозь веки! Нечетко, как сквозь густой туман, но видел! Могучая фигура Смирнова виделась отчетливо, лес – гораздо хуже. Смирнов тем временем смазал рану мазью из банки. Резкий запах попал Николая в нос, и он чихнул. В руку Николаю ткнулось что-то мокрое. – Вытирай лицо, кровь больше не будет течь. – Пока Николай стирал тряпкой кровавые разводы, Смирнов убирал инструменты. Когда убрал, подошел, осмотрел лоб Николая. – Нормально, сейчас будем знакомить тебя с миром, а что дыра во лбу – заживет. Глаза можешь открыть

Николай осторожно встал, открыл глаза. Туман исчез, мир проступил ярко, рельефно. Солнце светило не по-осеннему ярко, облака по небу плыли белые, толстые, словно барашки у доброго хозяина.

– Так, подними глаза, прямо надо мной, видишь? – повинуясь, Николай поднял взор, и обомлел. Прямо над головой Смирнова в воздухе обнаружилось полупрозрачное существо, что, в свою очередь, с любопытством рассматривало Николая. Размером с крупную птицу, стрекозиные крылышки трепещут часто-часто, фигура почти человеческая, только эфемернее, тоньше, да и ноги больше напоминали птичьи. – Это сильф, мне он представился, как Легкий Ветерок, – Смирнов улыбался, глядя на отвисшую челюсть Николая. – Ты хоть поздоровайся, невежа.

– Привет, – язык прилип к гортани, и Николаю понадобилось некоторое время, чтобы его отклеить и внятно поздороваться.

– Привет, – тоненько-тоненько, но вполне разборчиво пискнул сильф, рассмеялся, словно колокольчики зазвенели, и свечой взмыл в небо.

– Ух-ты, – только и смог вымолвить Николай.

– Выглядят стихиали очень по-разному. Есть сильфы огромные, что повелевают ураганами, облик их грозен, есть и такие, как наш приятель. Сейчас и с другими познакомишься.

Следующие несколько часов Николай только и делал, что удивлялся, столькими удивительными существами оказалась населена такая знакомая, казалось, земля. Сильфы кувыркались в воздухе, перекликались тонкими голосами, играли ветром, заставляя сухие листья кружиться столбами. По зову Смирнова из речных глубин явились ундины, плоть которых текуча, словно сама вода. Корявые коричневые и зеленые обитатели леса, отличные от пней и кустов только подвижностью, явились неохотно, и ушли сразу, как их отпустили. Удалось вызвать и саламандру: в языках пляшущего, возникшего из ниоткуда посреди поляны огня, явилось существо сколь странное, столь и прекрасное. Ящер, сотканный из оранжевого пламени, разевал пасть и в шипении его слышались Николаю треск горящего дерева, рев пожара, гул текущей лавы. Смирнов хлопнул в ладони, костер исчез мгновенно, не оставив следов.

– Нам пора.

– Уже все? – Николай настолько увлекся, что потерял счет времени.

– Да, тебе скоро уезжать. Но теперь всегда и везде у тебя будут друзья, помощники, советчики, правда, весьма капризные, как и сами стихии. Но людям помогают охотно, главное, относись к ним, как к равным, как к друзьям. Они это почувствуют, а помощь их часто бывает весьма полезна.

– А как мне их призвать? Я не умею.

– Это просто. Увидишь кого-нибудь из стихиалий, заговори с ним, как с человеком. А вызвать вот так, запоминай, – Смирнов сложил из пальцев причудливую фигуру. – Это огонь, – сложил другую. – Земля, – за землей последовали фигуры воды и воздуха. – Сложишь такую фигуру, и ближайший из духов соответствующей стихии явится на зов. Кроме того, есть еще слова. С их помощью призвать стихиалий получается еще быстрее. И Смирнов прошептал слова на ухо Николаю, предварительно осмотревшись.

– Да, я попробую запомнить, – Николай поскреб в затылке.

– Хватит череп чесать, до мозгов прочешешь скоро, – улыбнулся Смирнов. – Ты не пробуй, ты запоминай. Побежали лучше к дому.

И только кусты колыхнулись возмущенно, пропуская через себя два быстрых мужских тела.

Собрался Николай быстро, сложил выстиранные хозяйкой вещи, тщательно упаковал рукопись. Долго прощался с гостеприимной женщиной, что без боязни приютила чужака, и не просто приютила, а выходила, и поставила на ноги:

– Ох, знаю, надо тебе ехать, надо, иначе худо будет. Но удержаться не могу, – улыбалась Акулина сквозь слезы. – Три дня пожил, а стал как родной. Приезжай еще в гости, потом, когда все уладится.

– Я постараюсь, тетя Акулина. Не знаю только когда.

Обнялись на прощание, поцеловались троекратно по русскому обычаю. Хлопнула дверь, темнеющее небо укололо в глаза острыми иголочками осенних звезд. Послышался шум мотора, это Смирнов прогревал двигатель своего «Жигуля». За лесом тоскливо выла собака. Николай покрепче ухватился за сумку, дом остался позади большой, черный, грустным оком светилось одинокое окно. В небе, хорошо видимые даже в темноте, кувыркались беспечно дети воздуха, слышны были их залихватские песни. Около забора домовой учил жизни кого-то из младших сородичей, дворового или сарайного, оттуда доносились сочные шлепки, неразборчивое, но сердитое бормотание. На Николая даже внимания не обратили, мало ли кто тут шляется.

Смирнов вылез из машины, открыл багажник. Николай уместил сумку среди запасных частей, домкрата и еще каких-то непонятных, но явно нужных автомобилисту вещей. Настроение у Николая упало, опять предстояло бегство, но на этот раз без цели и смысла, просто из необходимости спасаться. Так, подумалось ему, бежит раненое животное от охотников, бежит, желая только, чтобы стих навсегда шум погони.

– Не переживай, – сочувственно сказал Смирнов, и огромная ладонь легла Николаю на плечо. – Все не так плохо. Ты выживешь и найдешь свое место на земле. Время от времени матери-земле нужны такие как ты, свободные маги. Такой маг подобен горной реке, что в буйстве своем создает новый ландшафт. Только вольный маг способен принести миру кардинальные перемены. Мы же, родовые маги, подобны равнинным рекам, без нас не могут жить люди, но внести в жизнь что-либо новое мы не можем, не способны, – мотор взревел и в лучах фар пошли мелькать дома, столбы, заборы. – Я, например, занимаюсь исключительно хитрыми и тонкими делами на территории России, но мощные, глобальные энергетические потоки мне недоступны, – в свет фар попала кошка, с истошным мявом кинулась спасаться под забор. – Ты способен перевернуть мир одним своим действием, одним шагом.

– Да ну, что я могу сейчас? Почти ничего.

– Это только тебе так кажется, – улыбнулся Смирнов. – На самом деле твои возможности очень велики. Скоро сам узнаешь.

Дальше ехали молча. Незаметно закончилась грунтовая дорога, под шинами зашуршал асфальт. Затем колдовским маревом электрического света вырос из-под земли город на фоне заката. Узкие, кривые улочки сменились современной магистралью и Смирнов начал искать место для парковки.

В кассе удалось взять билет на ночной поезд, проходящий, до Москвы. Деньги перекочевали к кассиру, оранжевая бабочка билета затрепетала в пальцах, не желая лезть в бумажник. После кассы направились в буфет. Есть не хотелось, особенно здесь, на фоне обшарпанных столов и грязного пола. Взяли по пиву. Долго сидели, молчали, янтарная жидкость лениво бултыхалась в стаканах, почти не убывая. Так молчат только мужчины перед долгой разлукой, сильные мужчины, что не умеют плакать и говорить "прощай".

– Куда посоветуешь ехать, – первым нарушил молчание Николай, подняв глаза от стола, который перед этим тщательно разглядывал, видимо, пытаясь обнаружить там все тайны мироздания.

– Не могу я ничего советовать. Твой путь – лишь твой, и ничей больше. Куда тебя приведет дорога, я попросту не знаю. Я могу лишь дать тебе список родовых магов, с которыми знаком. У них ты сможешь получить временное убежище и некоторые знания. Держи, – Смирнов протянул лист бумаги. В его ладони он смотрелся не очень, гораздо больше подошли бы сей могучей длани топор или меч.

– Спасибо, – Николай развернул бумагу, начал читать. – Япония? Исландия? Бразилия? Да ты что, всерьез полагаешь, что я туда попаду? И как я буду с ними разговаривать?

– Это не мое дело. Занесет, так занесет, нет, так нет. Список храни тщательно, за него и черные и белые отдадут многое. А об общении не беспокойся, они поймут тебя без слов. Ну, хоть английский-то ты знаешь?

– Учил, в школе, – смутился Николай.

– Печально, но не очень. Выучишь, и так быстро, что сам удивишься. Горловая чакра заработает полностью, и никаких проблем. А я ей чуток помогу, – под взглядом Смирнова Николай ощутил в горле жжение, невольно вскинул руку к подбородку. – Не бойся, плохо не будет, руку убери. Просто чуть-чуть стимулирую. Вообще, почаще слушай тело свое, чакры, что они тебе говорят. Тогда и таких отметин получать не будешь, – Смирнов указал на шишку, про которую Николай почти совершенно забыл.

– А, это, – улыбнулся он. – Ерунда. Особенно по сравнению с тем, что ты мне на память оставил, – порез на лбу закрылся коркой сразу, даже бег по лесу не разбередил рану. Чувствовалось, что там, под твердой поверхностью, быстро нарастает новая кожа, гладкая и молодая.

– Это тоже скоро пройдет, – ответная улыбка Смирнова получилась немного грустной. – Ну, все, мне пора. Коли будет на то воля богов, увидимся еще.

– Увидимся, – эхом отозвался Николай. Пожал протянутую руку, в какой уже раз удивившись ее огромности, и вот он уже один за столиком полупустого буфета.

Посидел еще немного, допил пиво. Мысли в голове крутились вялые, суматошные. Попробовал спланировать, что будет делать в Москве, но быстро надоело. Взял в киоске газету, и вскоре в зале ожидания стало одним пассажиром больше.