Освобожденная инопланетным воином

Она вздыхает.

— Я просто чувствую, что невозможно быть такой счастливой без последствий. Я знаю, что сейчас мы в основном находимся в состоянии войны, и есть так много внешних вещей, на которых нужно сосредоточиться, но я никогда не думала, что найду кого-то, кого буду любить так же сильно, как Терекса. Иногда я просыпаюсь, и то, как он смотрит на меня… Мне кажется, что я сплю, понимаешь?

Я подавляю зависть, которая обвивает моё сердце, врезаясь в него, как колючая проволока.

— Ты ждёшь, когда наступит черная полоса.

Элли кивает.

— Да, думаю так. У меня просто такое чувство, что всё пойдет ужасно неправильно.

Её глаза наполняются слезами, и я тянусь к её руке.

— Немного нервничать — это нормально.

Она качает головой.

— Я не немного нервничаю, Зои. Я почти уверена, что умру.

— Откуда такие мысли? — я хмурюсь. — Я скажу тебе то же самое, что сказала Неваде, когда она запаниковала. Женщины рожают уже тысячи лет.

— Человеческие женщины не рожали браксианских младенцев!

Я моргаю.

— Ты права. Но посмотри на Неваду и Данику. Разве они не помогли развеять некоторые из твоих страхов?

Она всхлипывает и вытирает слезу.

— Мони сказала, что Даника пришла немного раньше. Мой ребенок крупнее. Я не думаю, что переживу это.

Я смотрю на нее, ошеломленная.

— Давай немного проясним ситуацию. Мони сказала что-то, что заставило тебя волноваться? Откуда ты взяла такие мысли?

— Думаю, это было несколько недель назад. Я слышала разговор некоторых воинов. Они были убеждены, что Невада умрёт. Я никому не говорила, но почти не спала. Всё, о чем я могла думать, это бедный ребёнок без матери. А Ракиз… — её голос надломился.

— Что, чёрт возьми, могут знать браксианские воины о беременных человеческих женщинах?

Я сейчас в ярости. После комментариев Джозета в пещере и признания Тагиза о заявлениях его отца, я почти уверена, что знаю, откуда взялись эти слухи.

Элли — самая милая и добрая женщина, которую я знаю. Она никогда ни о ком не скажет плохого слова. И она заслужила своё долго и счастливо.

— Если я умру… Мне нужно, чтобы ты пообещала, что будешь рядом с Терексом и ребенком. Терекс пропадёт, Зои. Мне нужно, чтобы ты убедилась, что с ним будет всё в порядке.

— Элли. Ты не умрёшь.

Она смотрит на меня, её нижняя губа дрожит в ожидании, и я вздыхаю.

— Я клянусь. Но послушай, ты не можешь так думать.

— Ты будешь со мной, когда я буду рожать?

— Конечно. Если я справилась с родами Невады, я тем более справлюсь с тобой.

Меня вознаграждают тихим хихиканьем.

Я оставляю Элли с немного более счастливым видом, когда она смотрит, как дети племени играют в траве.

Ярость ослепляет меня, и моё тело внезапно словно загорается.

Достаточно. С меня хватит. Пришло время познакомиться с отцом Тагиза.

Глава 14

Тагиз

Я сижу в кради своих родителей, пока мой отец ходит вперёд назад, время от времени бросая на меня яростные взгляды.

— Я не понимаю, почему ты с Малис упорно откладываешь дату спаривания. Вы уже достаточно хорошо знаете друг друга.

— Дело не в том, насколько хорошо мы знаем друг друга, отец.

Он в ответ рычит.

— А как же твой долг перед семьёй, Тагиз?

Мне требуется всё самообладание, чтобы не вздрогнуть, и он прищуривается, почувствовав мою слабость.

Вот и всё. Я больше не буду притворяться, что я хочу маленькую целительницу, это уже не имеет значения.

— Ты!

Я так быстро поворачиваю голову, что услышал треск в шее, но не обращаю на него внимания, поскольку Зои шагает к нам, её лицо раскраснелось, руки сжаты в кулаки.

Я ожидал, что она придёт ко мне. Очевидно, это я разозлил целительницу.

Но нет, она направляется к моему отцу, и я никогда раньше не видел усмешки на её красивом лице. Её красивое лицо в синяках, благодаря злобным дохоллам, которые побили её вчера.

— И кто ты такая? — требует ответа мой отец.

Я вздыхаю. Мой отец уже знаком со всеми человеческими самками. Они были здесь уже достаточно долго, чтобы по лагерю прокатились слухи о каждой из них. Большинство воинов уже знают имена новых самок, прибывших на последнем корабле, и многие пытаются убедить их спариться с ними.

— Я женщина, которая помогла произвести на свет ребёнка королевы племени. Женщина, которая только что должна была утешать свою подругу, которая плакала и боялась родить из-за твоих грязных слухов.

В глазах отца мелькает удивление, но оно быстро сменяется ледяной яростью, с которой я хорошо знаком.

— Это не слухи, — отрезает он. — Человеческие самки слабые. Слишком слабые, чтобы спариваться с нашими воинами. — Он машет рукой в сторону того места, где я сижу, а Зои даже не смотрит на меня. Мой желудок сжимается.

— Позволь мне быть предельно откровенной, — тихо говорит она. — Если я когда-нибудь услышу, что ты снова распространяешь слухи о человеческих женщинах, умирающих при родах, я заставлю тебя заплатить. У нас и так хватает проблем на этой планете.

Он сужает глаза.

— Тот факт, что королева племени выжила, — не более чем удача. Думаешь, мы не видим разницы в размерах между браксианцами и людьми? Ты должна поблагодарить меня за подготовку твоих друзей к их судьбе.

Зои качает головой.

— Ты ничего о нас не знаешь, и вместо того, чтобы смущённо молчать от своего невежества, ты распространяешь его, как болезнь. У человеческих женщин в вагине больше силы, чем у тебя во всём теле, так что тебе нужно закрыть свой лживый рот, пока я не закрыла его за тебя.

Мне тяжело, я это понимаю, пока смотрю на сцену передо мной. Я борюсь с желанием подойти к Зои, схватить её за длинные волосы и прижаться к её губам. Отец сердито смотрит на неё, и я делаю шаг вперёд. Достаточно.

Зои бросает на меня обжигающий взгляд, предупреждая меня не вмешиваться, и я машу рукой, капитулируя, когда мой отец приподнимает губу в насмешке.

— Что может сделать со мной твоё слабое человеческое тело?

Зои улыбается.

— Знаешь, как я убила дохоллов в той пещере? Яд. Будь очень осторожен, не вынуждай меня.

Я уставился на неё. Я знаю, Зои никогда бы не отравила моего отца. Но он этого не знает.

— Ты смеешь мне угрожать?

Её улыбка становится шире.

— Это не угроза. Это грёбаное обещание. Женщинам в этом лагере и так хватает дел, не говоря уже о тупоголовых идиотах, распространяющих слухи.

Мой отец краснеет при этих словах, но крошечная вспышка уважения вспыхивает в его глазах, когда Зои разворачивается и уходит.

Было бы легче перестать дышать, чем не последовать за ней. Так что даже не пытаюсь.

— Тагиз, — шипит мой отец, но я притворяюсь, что не слышал его, когда иду мимо него, удерживая в поле зрения разъярённую самку, которая топает между кради, сердито бормоча себе что-то под нос.

Я преследую её, не обращая внимания на то, как она оглядывается на меня через плечо, давая понять, что мне не рады.

— Ты сделала моего отца своим врагом, маленькая целительница.

Её челюсть выдвинулась.

— Мне всё равно.

Я смеюсь, и она сердито уставилась на меня. Но я смеюсь не над ней. Я смеюсь над полнейшей нелепостью своих действий до этого момента.

Я смеюсь, не веря себе, что когда-нибудь смог бы отказаться от Зои.

Я следую за ней до её кради, и моё тело полностью расслабилось. У меня больше нет постоянного давления на грудь. Решение принято. Конечно, я не мог остаться в стороне от моей целительницы. Конечно, я не могу её оставить. Просить меня сделать это всё равно, что просить, чтобы солнце больше не светило.

Когда Зои похитили… моя кровь превратилась в лед. Я не мог представить, что никогда больше не увижу её. Всё, чего я хотел, это спрятать её в моём кради от всех, до конца наших дней. Вид синяка на её щеке до сих пор заставляет меня взреветь.

То, что я чувствую к ней… это инстинкт. Я становлюсь диким при мысли о том, что потеряю её — увижу, как она дарит свою улыбку кому-то другому и запомню на всю оставшуюся жизнь. Или, что ещё хуже, никогда больше не увидеть улыбку на её лице.

Зои поворачивается, как только мы добираемся до её кради. Она смотрит на меня, и я понимаю, что, должно быть, выгляжу сумасшедшим, когда откидываю голову назад, всё ещё посмеиваясь при мысли о том, что мог поддаться на требования отца и передать её. Я действительно думал, что смогу это сделать, и это была самая забавная мысль из всех. Потому что я бы сжёг этот мир ради Зои.

Так что теперь я должен проявить себя перед ней.

Я потеряю отца из-за этого, и моя мать, скорее всего, будет на его стороне. Его друзья и их семьи, вероятно, будут сторониться меня. Но если любовь моего отца зависит только от того, что я обязан делать то, чего он хочет, тогда это вовсе не любовь.

Слова Зои проносятся у меня в голове.

«Может быть, ты чувствуешь, что тебе нужно соответствовать идеалам Каликса, просто потому, что ты чувствуешь, что ты в долгу перед ним за то, что он принял тебя к себе в детстве. Но любой порядочный человек поступил бы точно так же».

Они бы так бы и поступили. Если бы мой отец любил меня, хотел бы он, чтобы я никогда не познал удовольствия от истинного спаривания?

Если я выберу то, что хочет мой отец, я разрушу четыре жизни. Малис, Герика, Зои — никто из них не хочет этого спаривания. А для меня мысль о том, что я больше никогда не прикоснусь к нежной коже Зои, никогда не поцелую её нежные губы, приводит в дикую ярость.

Хуже того, я позволил отцу отравить свои мысли. Я поверил ему, когда он сказал, что человеческие самки слабы. Абсурд. Моя маленькая целительница сильнее и умнее большинства воинов.

Я подхожу ближе, моя рука гладит Зои по щеке. Она закрывает глаза, и я провожу большим пальцем по её шее, наблюдая, как её кожа покрывается мурашками.

— Твоё тело знает, что ты принадлежишь мне, маленькая целительница.

— Тагиз, — говорит Зои, но нас прерывает Крониз, который бежит к нам.

— Рядом с нашей территорией были замечены дохоллы, — говорит он. — Ракиз приказывает всех собраться на защиту племени.

Я киваю, продолжая смотреть на лицо Зои.

— Мы продолжим позже, — говорю я. Она пожимает плечами, поворачивается и уходит в свой кради, и я в отчаянии скриплю зубами.

Во-первых, я позабочусь о том, чтобы этот лагерь стал безопасным. Тогда я верну свою маленькую целительницу.

Зои

Я поднимаю взгляд от еды. Я обедаю с группой новых женщин, пытаясь забыть странное выражение лица Тагиза перед тем, как он ушёл сражаться с дохаллами.

Я смотрю вдаль, мой желудок напрягается. Я наехала на Каликса на глазах у его сына, сделав из него врага. Если раньше я думала, что моя ситуация плоха, то угроза отравить отца Тагиза определенно не улучшила её.

Хотя я не могу заставить себя извиниться. Выражение ужаса в глазах Невады, когда Джозет выпалил, что она умрёт, и дрожащие руки Элли… роды и так достаточно устрашающи. Эти младенцы — только начальный этап жизни человеческих женщин на этой планете. И я не допущу, чтобы их беременность была испорчена ужасом смерти.

Но всё же… Наверное, мне не стоило называть Каликса тупоголовым идиотом. Даже если он идиот.

Теперь Тагиз где-то там, сражается с дохоллами.

Мой желудок сжимается, и я отталкиваю тарелку при этой мысли. Что, если его ранят? Или хуже?

— Зои?

Я моргаю. Мне не следовало приходить на обед, когда мои мысли так явно заняты другим.

— Извини. Я просто задумалась.

Одна из женщин смотрит на меня понимающим взглядом, её тёмно-зеленые глаза разглядывали меня. Маккайла, кажется так её зовут.

— Думаешь о Тагизе?

Я пожимаю плечами. Лагерь браксианцев слишком мал для меня, здесь не избежать сочувственных взглядов на лицах окружающих, когда Тагиз женится на Малис, дав понять, что чувства долга, которые он испытывает к отцу, куда важнее, чем все чувства, что он чувствует ко мне.

Атмосфера становится официальнее, когда появляется Клара, ставившая перед собой тарелку на траву. Мы сидим на поляне, где я разговаривала с Элли, и если бы мы не смотрели, как дети браксианцев сражаются друг с другом фальшивыми мечами, мы могли бы сидеть в любом парке на Земле.

— Привет, дамы, — говорит Клара, усевшись. Она высокая и стройная, с вьющимися светлыми волосами и с небольшим количеством веснушек, разбросанных по её носу и щекам. Она выглядит хрупкой, но недавно я видела, как она перекинула через плечо браксианского воина, пока тренировалась. Конечно, воин был подростком, но она поставила ногу ему на грудь и приподняла одну бровь, когда он сердито посмотрел на неё.

— Я тут подумала… — говорит Клара, и Ария смеётся.

— Что-то новенькое надумала? — хихикнула она, и я ухмыляюсь. У Арии длинные волосы бордового цвета, которые немного напоминают мне волосы Айви, но, в отличие от пожарной, Ария маленького роста, с кремовой кожей и тонкими чертами лица фарфоровой куклы. Ещё она весёлая, любит розыгрыши.

Она делает вид, что сжимает губы от сдерживания улыбки.

— Когда дохоллы разделились на более мелкие группы, они стали представлять не меньшую, а ещё большую угрозу. Они могут быть скрытными и передвигаться так, как они не смогли бы в большой группе. Вы только посмотрите, что они сделали с Зои и Невадой.

Другие женщины посмотрели на меня, и я изо всех сил стараюсь не скорчиться.

— Согласна, — говорю. — Дохоллы не имеют настоящей преданности друг к другу. Если такая группа сможет заполучить корабль, они, не моргнув глазом, оставят здесь остальных.

Клара кивает.

— Поэтому, если мы хотим убрать их всех сразу, мы должны заставить их всех появиться в одном и том же месте в одно и то же время.

— Логично, — говорю я. — Но дохоллы жестокие и умные. — Я провожу рукой по синяку на щеке и изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как мои ребра судорожно сжимаются при напоминании о том, насколько они жестоки. — Мы должны устроить такую ловушку, которую они не смогут проигнорировать.

Клара выдыхает, и мы все замолкаем. Она кивает головой, расправляя плечи.

— Думаю, нам нужно сказать им, что мы отдадим им корабль.

Все взрываются, заговорив одновременно. Клара поднимает руку, и я восхищаюсь тем, как она возвращает себе контроль.

— Мы позволили им бежать, мы устали от того, что нас преследуют, и мы хотим остаться здесь. После похищения Зои и Невады мы поняли, что дохоллы слишком опасны. Мы готовы отдать им корабль, если они уйдут и поклянутся никогда не возвращаться.

— Почему они должны поверить нам? — спрашивает Маккайла.

— Мы скажем им, что останемся с браксианцами. Мы не верим, что сможем запустить корабль. Кроме того, у нас все равно нет чипа.

Я жую губу.

— Слишком рискованно. Если мы заманим их близко к кораблю, нам придётся постараться уничтожить их всех. Если они выживут, то будут стрелять по нам. Не говоря уже о том, что корабль уже был повреждён в последнем бою. Что, если его снова заденут.

— А что, если у них есть чип? — Элоиза заговорила. — Всё, что им нужно сделать, это сесть на корабль, и они смогут его отнять у нас.

— У нас есть часть их двигателя, — говорит Ария.

Женщина, с которой я не была знакома, фыркает.

— Держу пари, они все равно пойдут на этот риск. Мы не знаем, как далеко их планета от Агрона. Если она близко, они могут успеть, даже если корабль будет повреждён.

Клара кивает, её глаза серьезны.

— Это рискованно, — говорит она. — И если вы сможете придумать другой способ заманить всех дохоллов в одно и то же место одновременно, я готова их выслушать. Но думаю, что это единственный вариант.

— Если мы сделаем это, нам придется найти способ уничтожить их всех одновременно, — говорит Ария.

— А как насчет взрывчатки, которую вы использовали в прошлый раз? — спрашивает Элоиза. — Стручки?

Я качаю головой.

— Если мы заманиваем бохоллов близко к кораблю, стручки — плохая идея. Последнее, что нам нужно, это по ошибке пробить огромную дыру в борту корабля.

Намётки плана начали выстраиваться в моей голове. Но если я решу прибегнуть к нему, это решение изменит меня. Навсегда.

— У меня есть идея, — говорю я. — Но сначала нам нужно посмотреть, возможно ли заманить дохоллов на корабль, и есть ли у нас достаточное количество материалов, чтобы их уничтожить. Позвольте мне поговорить сначала с Невадой и Ракизом.

Сегодня вечером весь лагерь будет праздновать прибытие их малышки. Даника представляет надежду для племени, которое редко видит младенцев женского пола. Алексис убедила Драгикса переместить старый корабль, из которого вытекало топливо в питьевую воду браксианцев, и, хотя она надеется, что это поможет с неравномерным соотношением рождаемости между мужчинами и женщинами, пока ещё слишком рано говорить об этом.

— Зои! О, слава богу!

Я вскакиваю на ноги, когда Элли выбегает на поляну.

— Что это такое? Ребёнок..?

— Нет, — говорит она. — Это Хьюекс.

Глава 15

Зои

Я бегу к кради целителей и обнаруживаю группу воинов, собравшихся снаружи. Я пробираюсь сквозь них, и знакомый голос рявкает на них, чтобы меня пропустили.

Тагиз хватает меня за локоть, таща сквозь толпу.

— Насколько всё плохо? — спрашиваю его.

Он избегает моего взгляда, и моё сердце замирает.

— О, боже.

С того момента, как меня спасли, Хьюекс часто меня сопровождал. Конечно, он сварливый и нетерпеливый, но он ещё и добрый. Когда я выздоравливала в кради целителей, он приносил мне перекус и рассказывал мне всё об Агроне, чтобы от любопытства я выздоравливала быстрее и сама посмотрела на Агрон.

Я сдерживаю всхлип, когда дохожу до Хьюекса. Он лежит на одной из кроватей, и Тагиз подходит к нему. Мони пытается втолкнуть его кишки обратно в его тело.

Они выпотрошили его.

Я подхожу ближе к Мони.

— Могу ли я помочь? — шепчу я.

Она кивает.

— Органы не пробиты, но я должна остановить кровотечение. Подай мне чистую ткань.

Я быстро мою руки, а затем хватаю ткань и перевязываю ими рану.

Боль должна быть невыносимой, но Хьюекс отталкивает тоник, который предлагает ему другой целитель.

— Мне нужно… сказать… тебе.

Выражение лица Тагиза ужасно. Двое мужчин были напарниками в течение многих лет. Тагиз однажды сказал мне, что Хьюекс научил его всему, что он знает. Что он думает о нём как о своём старшем брате.

Тагиз наклоняется.

— Только быстро. Выскажись и прими тоник. Тебе сейчас не стоит бодрствовать в таком состоянии.

— Некоторые из их палок до сих пор отлично работают, — выдыхает Хьюекс. — Они застали нашу группу врасплох. Мы были слишком самоуверенны после сражения с дохоллами, напавшими на нас, когда Неваду и Зои похитили. Их светящиеся палки парализовали нас. — Его челюсти напрягаются, и он отводит взгляд. — Они убили всех воинов, кроме меня. Из меня сделали предупреждение вам. «Подчинитесь или умрите».

Желчь поднимается, и мне кажется, что я не могу сделать глубокий вдох. Это никогда не закончится. Они будут продолжать строить коварные планы, продолжать атаковать нас, пока мы не дадим им то, чего они хотят.

Хьюекс наконец принимает обезболивающее, и Мони заканчивает накладывать швы. Мы все молчим, пока смотрим на него.

Я осталась, чтобы убедиться, что Мони больше ничего не нужно. Но у неё и других целителей, кажется, всё под контролем. Несмотря на то, что браксианцы быстро восстанавливаются после травм, я бы никому не пожелала таких ран, как у Хьюекса. Только не без лекарств.

Лекарства.

Я смотрю на Мони.

— Я пойду соберу кое-что.

Мони кивает, не сводя глаз с Хьюекса.

— Принеси ещё листьев ортара, пожалуйста.

Глаза Тагиза встречаются с моими.

— Хочешь, я пойду с тобой?

Я качаю головой.

— Останься с Хьюексом.

Он осматривает моё лицо, его челюсть сжимается от всего, что он увидел, но, наконец, кивает.

По дороге беру с собой Джозета и через несколько минут уже вдыхаю сладкий запах зелени. Мне сразу становится спокойнее.

Джозет внимательно наблюдает за мной. Он, кажется, понимает, что мне нужно побыть одной, и держится на расстоянии не ближе десяти футов, так что у меня создается иллюзия уединения.

Я устала.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу только прутья той клетки. Всё, что я слышу, — это насмешки вуальди, когда они обсуждали, проживу ли я достаточно долго, чтобы меня можно было бы продать.

Иногда мне снится, что я стою на сцене на той странной планете, и дохоллы делают ставки на меня. А потом, вскоре после этого, я спотыкаюсь и падаю, слушая хруст своих рёбер, когда один из них пнул меня, пока я лежала.

В последнее время мне снился другой сон. Невада и её бледное лицо с взглядом, направленным на дохоллов, сжатые челюсти. Я не могу перестать думать о необузданной решимости на её лице, когда она пыталась договориться со мной, чтобы я забрала её ребенка и сбежала. И то, как дохоллы увели нас прямо из-под носа у браксианцев.

Я почти уверена, что знаю, что увижу во сне сегодня ночью.

Хьюекс, беспомощно лежащий на земле, пока дохоллы насмехаются над ним и разрезают его на кусочки. Лежащие вокруг мертвые друзья.

Из-за нас.

Не поймите меня неправильно. Я не виню себя или других человеческих женщин. Нас забрали из наших домов, и мы делали всё возможное, чтобы выжить. Благодаря браксианцам, наше положение дел оказалось намного лучше, чем мы могли бы ожидать.

Но браксианцы просто жили своей жизнью до того, как появились мы. С тех пор, они всё время были сосредоточены только на нашей защите. Сражались в битвах и войнах, и шли навстречу новым угрозам.

Остальные женщины правы. С дохоллами нужно покончить.

Я знаю, что плохо выгляжу. Несколько минут назад Жозет хмуро зыркнул на меня, а Мони постоянно подмечает мои темные круги под глазами. Она снова предложила мне снотворное, но я боюсь застрять во сне, не в силах проснуться. Лучший сон, который у меня был на Агроне, был в объятиях Тагиза.

Но есть только одна вещь, которая действительно заставит меня снова почувствовать себя в безопасности.

Гибель всех оставшихся дохоллов.

Я обыскиваю лесную подстилку, пока не нахожу крошечные желтые грибы, которые искала. Я смотрю на них, колеблясь.

На ум приходят слова, которые я произнесла на выпускном.

«Я торжественно клянусь…»

Я наклоняюсь вперед и срываю три гриба, моё дыхание становится прерывистым.

«…честно выполнять свой врачебный долг».

Мох. Я нахожу тот вид, который мне нужен, ползая по одному из белых стволов деревьев, разбросанных тут и там в лесу. Он должен быть старым, и я жестом приглашаю Джозета, чтобы он приподнял меня и помог мне соскоблить немного тёмного мха возле одной из более толстых ветвей.

Мох отправился в мою корзинку.

«…я буду придерживаться глубочайшего уважения к человеческой жизни, начиная с момента зачатия…»

Мои руки слегка дрожат, но я справляюсь с эмоциями. Чтобы найти следующий ингредиент, требуется больше времени. Достаточно долго, чтобы я подумала, не начинает ли Джозет терять терпение, но когда я оглядываюсь через плечо, он стоял прислонившись к дереву и точил один из своих ножей.

Нашла. Цветок ярко-оранжевый. Но мне нужны корни, и я откапываю растение, пока не смогла отрезать небольшой кусочек.

«…даже под угрозой я не буду использовать свои знания против законов человечности…»

Я иду к поляне, где заметила белые цветы, которых раньше не видела, когда в последний раз была в этой части леса с Сариссой и Невадой. Теперь я знаю, как они действуют.

«…буду поддерживать честь и благородные традиции профессии врача…»

Теперь задрожали мои губы, но я напрягаю их, срывая несколько лепестков.

«…буду уважать доверенные мне тайны».

Последний ингредиент. Это растение похоже на земную белладонну, также известную как паслен смертоносный.

Он совершенно безопасен, когда его используют в одиночку. Только когда он будет объединён с другими ингредиентами в моей корзине, он окажет ожидаемый эффект.

На Земле я посвятила свою жизнь исцелению. Я серьезно относилась к своей клятве.

«Я торжественно клянусь посвятить свою жизнь служению человечеству».

Я моргаю, чтобы сдержать слезы, которые грозят хлынуть, когда срываю несколько листьев и встаю на ноги. Собранное в сочетании с ягодами марадосы, и получится то, что я хочу.

Меня больше нет на Земле. И я не позволю дохоллам отобрать у меня что-либо ещё.

Часть меня, маленькая, невинная часть меня, которая стояла на сцене со своими друзьями, произнося клятву… она свернулась калачиком и умерла.

Её заменила дикая женщина, которая сделает всё возможное, чтобы выжить. Даже если это означает предать всё, за что, как мне казалось, я боролась.

***

Тагиз

Я скриплю зубами, разочарование пробегает по моему телу. Я был вынужден покинуть Хьюекса для очередной встречи с отцом. Мони говорит, что воин, скорее всего, будет жить, но даже когда он встанет на ноги, какое-то время он будет терпеть боль.

И вместо того, чтобы поддержать друга, который был рядом со мной всё время, я снова слушаю разглагольствования отца о долге.

Я смотрю на Малис, её лицо бледное и осунувшееся. Она выглядит как тень себя прежней, и я начинаю чувствовать то же самое. Ожидания наших родителей высасывают из нас жизнь и жизненные силы.

Достаточно.

Мой отец разглагольствует с двумя золотыми браслетами в руках. Судя по всему, отец Малис нашёл их под подушкой Малис. Герик теряет терпение.

— Отец, — перебиваю я, и он прекращает ходить взад-вперед, хмуро глядя на меня. Отец Малис бездельничает в кресле в другом конце кради, его глаза темны.

— Теперь ты знаешь, что мы с Малис не собираемся спариваться, — говорю я. Я смотрю на Малис, и её рот открывается, в глазах светится надежда.

— Не будь идиотом, — огрызается отец, и я вздыхаю.

— Я соединюсь с Зои, — говорю я, вставая на ноги. Его рот открывается, когда моя мать задыхается от шока.

— Тагиз, — бормочет она, и я качаю головой.

— Твой план причиняет столько боли, — говорю я. — Разве ты этого не видишь? Мы с Малис никогда не захотим спариваться. Ты действительно хочешь, чтобы мы были несчастны вместе?

Отец смотрит на меня, и на его челюсти дёргается мускул.

— Вы всегда знали, что мы ожидаем этого от вас. И теперь ты решил отказаться от всех наших планов ради человека?

Я прищуриваю на него глаза.

— Будь осторожен, — предупреждаю я его. — Я не потерплю, чтобы ты говорил о ней с неуважением.

Он недоверчиво шипит.

— После всего, что мы для тебя сделали, ты бросил такое нам в лицо? Ты был никем — просто очередным сиротой, когда мы тебя взяли. Мы сделали тебя воином.

Я смотрю на него. Чувство вины разрывает меня, но я подавляю его. Зои стоит того, я вынесу гнев моего отца. Она стоит всего.

— Я сделал себя воином. Вы дали мне возможности, за которые я благодарен. Но это я тренировался часами каждый день. Это я постоянно покидал этот лагерь, чтобы охотиться и сражаться. Ты действительно хочешь, чтобы я был обязан вам до конца жизни?

— Ты собираешься нас опозорить? Обесчестить Малис?

Малис качает головой, обретя голос, который постоянно молчал с тех пор, как нам сказали, что мы станем парой.

— В выборе любви нет ничего постыдного, — говорит она.

— Любовь? — мой отец плюется от ярости. Позади него встаёт на ноги отец Малис, его лицо горит холодной яростью.

— Да, — говорит Малис дрожащими губами. — Я люблю Герика, а Тагиз любит Зои. Почему ты хочешь, чтобы мы разрушали свои жизни?

— Дело не в вас, — отрезает отец Малис. — Это спаривание предназначено для создания самых сильных родословных, чтобы продолжать оставаться рядом с королём племени.

— Я уже близок к королю племени, — говорю я. — И я могу сказать с полной уверенностью, если бы Ракиз действительно знал о ваших планах и почему вы это затеваете, никому из наших семей никогда не доверили бы снова встать так близко к власти.

— Может, ты и близок к королю племени, но как насчет моей дочери?

Губы Малис дрожат.

— Отец…

Отец поднимает руку.

— Это нелепо. Мы ждали уже достаточно долго.

Я смеюсь.

— То, что вы хотите, не произойдёт. Я предлагаю вам двигаться дальше. — Я смотрю на своего отца, отодвигая всех остальных на задний план. — Я всегда буду благодарен за то, что ты сделал в тот день. Ты мог убить меня, правда, хотя я не думаю, что твоя честь позволила бы тебе это сделать. Но я не вступлю в брак без любви только для того, чтобы ты был счастлив. И Малис тоже.

Мой отец бледнеет, а мать смотрит на меня так, словно больше не узнаёт меня. Моё сердце сжимается. Я знал, что потеряю отца, но я надеялся…

Я всё равно не передумаю.

— Знаешь, что сказала мне Зои, когда недавно увидела меня с Малис? — спрашиваю я, и мой отец усмехается.

— Не произноси это имя в моём кради.

Я игнорирую его. Её слова снова и снова эхом отзывались в моей голове с того дня, как она их произнесла, и я запомнил их наизусть.

— «Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — говорю я, не сводя глаз с лица отца. — Делай всё, что заставляет тебя чувствовать себя хорошо, Тагиз. Живи так, как хочешь, и этого мне будет достаточно». — Я горько смеюсь. — Ты знаешь, что это такое, отец? Это называется безусловная любовь. Желать, чтобы кто-то был счастлив больше, чем он был рядом. Пожелание счастья, даже если это означает, что он не будет рядом с тобой. Настоящая любовь не сопровождается угрозами и договорами. Это вовсе не значит, что ты обязан прожить свою жизнь только согласно планам других, чтобы заслужить их любовь.

— Ты посмел меня поучать?

Я пожимаю плечами.

— Я считаю, что ты, должно быть, никогда не знал настоящей любви, если это единственная мысль, возникшая в ответ на мои слова. И если это правда, то я сожалею. Мы уходим.

Я беру руку Малис в свою, не обращая внимания на то, как бушуют её родители, и в последний раз встречаюсь глазами с мамой. Она бледна, её губы дрожат, но она слегка кивает мне.

Малис вытирает лицо, высоко поднимая голову. А потом мы оба выходим из кради моего отца и направляемся к тем, кого любим.

Глава 16

Тагиз

Несмотря на нападение, Ракиз выглядит счастливее, чем я когда-либо его видел. Ранее он посетил Хьюекса, который настоял на том, чтобы это празднование всё же состоялось.

— Он сказал хватать счастье обеими руками всякий раз, когда оно приходит, — сказал мне Ракиз. — Вот чем я и занимаюсь. — Он хлопнул меня по плечу. — Я предлагаю тебе сделать то же самое.

Его нос всё ещё распух от столкновения с моим кулаком, а моя щека покрыта синяками и подсохшими корками.

Теперь Ракиз сидит рядом с Невадой во главе своего стола, одним пальцем поглаживая крошечную щеку дочери и шепча что-то на ухо своей паре. Невада смеётся над всем, что он говорит, забрав у него ребенка, когда она начала капризничать.

Весь лагерь вышел, чтобы отпраздновать рождение дочери короля племени. Я осматриваю поляну, отмечая, насколько больше теперь кажется наше племя, с новыми человеческими самками, а также с временно присоединившимся Дексаром и нескольких его воинов.

Катай подкрадывается к Ракизу, хлопает его по спине, пока тот смотрит на Данику. Он перевёл взгляд на Алексис, в его глазах засветилось обещание, и она улыбнулась ему в ответ, многозначительно поднимая брови.

Кто-то начинает играть музыку, и Бет тянется к Зариксу, который стал покачиваться вместе с ней в центре поляны. К ним присоединяются ещё несколько пар, и я киваю отцу, пока он сидит за своим столом.

— Как думаешь, смогут ли человеческие самки использовать космический корабль? — спрашивает Джозет.

Я поворачиваюсь к нему, и он протягивает мне чашку. Его взгляд прикован к одной из новых человеческих самок, и его глаза горят вызовом, когда она встречается с ним взглядом и быстро отводит взгляд.

— Тагиз, Джозет, — зовет Невада.

Щеки Джозета краснеют, когда мы приближаемся к нашей королеве племени. Он уже готов сбежать, когда Невада поднимает бровь.

— Прошу прощения за свои слова в пещере, — говорит он, и она фыркает.

— Ты не первый мужчина, который паникует во время родов, и не последний. Ты защитил нас, и это всё, что мне было нужно на тот момент. — Она отрывает ткань свёртка в руках. — Можешь подержать её, если хочешь.

Джозет тут же прячет руки за спину, качая головой, и Невада смеётся над ним.

— Тагиз?

Я прочищаю горло, беря ребенка, чувствуя, что Ракиз пристально наблюдает за мной. Она лёгкая. Такая лёгкая, что почти ничего не весит. Но малышка настоящая красавица, её крошечная ручка сжимает мой палец.

Подходит Зои, ухмыляясь Неваде.

— Ты выглядишь счастливой. — Она наклоняется над моей рукой, воркуя с Даникой, которая изучает её лицо.

— Ты прекрасно выглядишь, — шепчу я Зои. Её платье новое, и синий цвет идеально подходит к её глазам. Её волосы собраны на голове, длинные пряди опали частично, как будто она недавно лежала на шкурах.

Она улыбается мне, но не смотрит в глаза, и она быстро отводит взгляд. Я предлагаю ей ребенка, и она, не колеблясь, прижимает к себе крошечный свёрток, покачиваясь в такт музыке. Она обнюхивает голову Даники.

— Боже, этот детский запах похож на наркотик, — бормочет она, и Невада смеётся.

— Ты ведешь себя с ней естественно, — говорит она, и Зои улыбается, всё ещё покачиваясь, глядя на Данику сверху вниз.

Я поражён ударом первобытной похоти. Необходимость убедиться, что, когда Зои будет прижимать к себе своего ребенка, этот ребенок от меня. Ракиз встречает мой взгляд, на его лице полуулыбка, как будто он прочёл мои мысли.

Глаза Зои встречаются с моими над головой ребенка, и я едва сдерживаюсь, чтобы не пленить её рот, не заявить права на неё перед всем моим племенем. Однако прямо сейчас на нас смотрит слишком много глаз, и мне нужно слишком много ей сказать.

Она отводит взгляд, её плечи напряжены, и мне хочется отвести её в сторону, чтобы она меня выслушала. Но я подожду, когда она будет готова.

Подходит Чарли, выглядящая потерянной без Драгикса рядом с ней.

— Как дела? — спрашивает её Невада, похлопывая по сиденью рядом с собой.

Чарли наклоняется и целует Данику в макушку, прежде чем рухнуть в кресло.

— Драгикс должен вернуться завтра. Проклятое время. Клянусь, разлука с ним — худшее из чувств.

Зои усмехается.

— Ну, это не удивительно. Вы, ребята, были практически сплавились, прежде чем он позволил тебе вернуться сюда.

Чарли кивает.

— Вы уже что-нибудь слышали от Вивиан и Сариссы?

— Неа. Хотя другие женщины, кажется, возлагают на них все свои надежды. И вовсе нет никакого давления. — Невада смеётся.

— Кстати о… Мне нужно поговорить с вами завтра, — шепчет Зои Неваде, и королева племени приподнимает бровь.

— Мы можем поговорить об этом сейчас.

— Всё нормально. Тебе следует насладиться этой ночью, прежде чем мы поговорим о планах мести.

Невада хлопает в ладоши.

— О, это я люблю больше всего. Говори скорее.

Зои рассмеялась, медленно опускаясь на стул рядом с Чарли, и я понимаю, что ребенок заснул у неё на руках. Нежность расцветает в моей груди при виде этого зрелища, и я ставлю стул рядом с ней.

Зои игнорирует меня, но я доволен тем, что просто нахожусь поблизости.

— Я придумала кое-что, что сможет помочь против дохоллов, — говорит она.

— Что же? — спрашивает Невада. Рядом с ней Ракиз наклоняется вперед, очевидно, тоже заинтересованный в этом разговоре.

— Яд. Тот, который должен уравнять правила игры, учитывая, что у них всё ещё есть эти электрические палки.

Невада поднимает брови, и у меня чешется рука от желания взять Зои за руку. Судя по выражению её лица, моя нежная маленькая целительница уже расстроена мыслью о том, что заберёт ещё больше жизней дохоллов.

— Какой яд?

Зои пожимает плечами.

— Смертельный. Сейчас, я не уверена, как лучше всего использовать его, поэтому я хотела обговорить это с вами. Его можно использовать, чтобы отравить их источник питья, или мы можем погрузить в него наконечники стрел, если заманим дохоллов на корабль. Возможно, мы даже сможем использовать его для отравления воздуха, если сможем застать их где-нибудь в помещении. Я не совсем уверена.

Ракиз кивает.

— Это хорошие новости. В этой битве нам нужно любое оружие, какое только возможно. Спасибо, Зои.

Моя маленькая целительница кивает, на её щеках появляется легкий румянец, но затем она побледнела.

Я наклонился, шепча ей на ухо.

— Мне надо поговорить с тобой.

Её взгляд находит мой, а затем она перевела взгляд через поляну, туда, где за нами наблюдает мой отец.

Я загораживаю своим телом моего отца.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, — прошептал ей.

Она оглядывается на моих родителей. Её подбородок выдается вперёд, и я почти что, зарылся рукой в её волосы и опрокинул на стол на глазах у всех. Ничто меня так не возбуждает, как вид упрямой маленькой целительницы.

— Это плохая идея, — говорит Зои.

— Оставь моего отца на меня, маленькая целительница.

Она качает головой.

— Думаю, что ты не понял меня, Тагиз. Я всё закончила.

Она осторожно передаёт ребенка обратно Неваде и уходит, забрав с собой моё сердце.

***

Зои

Следующий день я провожу в кради целителей, где ухаживаю за несколькими пациентами под бдительным оком Мони. Двое воинов ранены в результате стычек на границе территории Ракиза. Небольшая группа дохоллов атаковала без предупреждения. К счастью, их оружие не работало, и они явно недооценили, насколько хорошо обучены воины Ракиза. Они больше не станут атаковать браксианцев так.

У меня болит сердце за друзей Хьюекса, которых сейчас хоронят. Лицо Ракиза было суровым, когда он прокрался в кради целителей ранее, переговорить с Хьюексом. Воин пришёл в сознание на достаточно долгое время, чтобы что-то пробормотать королю племени, а затем Мони прогнала Ракиза, приказав Хьюексу выпить ещё её тоника.

Я осмотрела плечо воина, очистила рану, а затем покрыла её антисептической пастой, которую предпочитает Мони.

— Так лучше?

Он кивает.

— Спасибо.

Было приятно рассказать Неваде и Ракизу о яде, который я создала. Я больше не чувствую себя жертвой. Я сражаюсь, и я делаю это по-своему.

Я никогда не буду на передовой, да и не хочу. Я довольна спасением жизней в кради целителей. Но после того, что дохоллы сделали с нами, я должна сыграть свою роль в их падении.

Ракиз согласился предоставить мне мой собственный кради, где я смогу смешивать свои яды. Он сказал, что поставит поблизости охрану, чтобы никто не любопытничал. И Мони сказала, что будет использовать свои знания, чтобы помочь мне улучшить то, что я уже создала. Она не удивилась, когда я рассказала ей, над чем работаю. Она просто ещё раз сказала мне, что в лесу Сенекс растут одни из самых смертоносных растений.

День проходит быстро, и я сосредотачиваюсь на смешивании новых тоников и бальзамов, присмотром за Хьюексом и на занятии собой.

Да, я погружаюсь в работу. И да, я делаю это отчасти потому, что боюсь, что если я этого не сделаю, то в конечном итоге найду Тагиза, упаду на колени и буду умолять его выбрать меня.

Жизнь больше не пестрит цветами. Теперь она черно-белая, серая и грустная. И я не знаю, что с этим поделать.

Я так глубоко задумалась, что только когда Айви и Чарли встали прямо передо мной, я поняла, что они пытались привлечь мое внимание.

— Извините. — Я краснею. — Я хожу, как во сне.

— Всё в порядке, — бормочет Айви. — Ты хочешь поговорить об этом?

— Может быть позже. Что вы задумали?

— Мы тусовались с Маккайлой и Кларой. Знаешь, они чертовски взбудоражились от твоего яда. Это круто, Зои. — Айви с любопытством оглядывает кради целителей, и я улыбаюсь.

— Мы должны узнать, сработает ли это, прежде чем мы наконец отпразднуем победу. — Чарли толкает меня локтем. — Если нет, ты найдешь что-нибудь другое. Но яд — хороший выход. Дохоллы вооружены этими дурацкими палками. И даже если они не работают всё время, и всё равно они дают им огромное преимущество.

Я киваю, мои мысли возвращаются к Хьюексу. Сегодня ему уже лучше, но, вероятно, пройдёт ещё некоторое время, прежде чем он сможет встать на ноги.

— Ты права. Просто… я действительно хочу убедиться, что мы сможем отправить всех, кто захочет улететь, на этом корабле, понимаешь?

Чарли наклоняет голову.

— Да, понимаю. Я тоже этого хочу. Но я также знаю, что иногда все думают, что где-то трава обязательно зеленее. А потом понимаешь, что это вовсе не трава. Это фальшивое дерьмо, которое они раскатывают, чтобы спрятать под ним сухую грязь.

Я ухмыляюсь.

— Видимо, у тебя пунктик. Мне нравится трава здесь, она прекрасна. Но другие женщины не были здесь так долго, как мы. Помните, когда мы впервые приземлились? Всё, что мы хотели, это вернуться домой.

Айви кивает.

— Не только это, но похоже, что на космическом корабле им было ещё хуже. По-видимому, одна из женщин была убита. Я не виню их за желание отомстить. Мне просто интересно, насколько вероятно, что они смогут его запустить в космос.

Я помыла руки и вешаю фартук, машу на прощание Мони, которая осматривает Хьюекса по другую сторону кради.

Солнце уже высоко в небе, когда я пошла на тренировочную арену, а Чарли и Айви всё время пути сплетничали.

Айви издаёт волчий свист, когда мы приближаемся к арене, и я не могу не рассмеяться. Врекс в настоящее время сражается с Терексом. Оба без рубашек, размахивают мечами. Врекс что-то говорит, чтобы рассмешить Терекса, и Айви вздыхает, её глаза смягчаются, когда она смотрит на Врекса.

— Что за мужчина. Сегодня утром он принёс мне завтрак в постель. Он чувствует себя виноватой за то, что мы не в нашей хижине в лесу.

Солнце исчезает, и мы все смотрим вверх.

— Драгикс летит, — бормочет Айви.

— Это Тагиз на спине? — спрашивает Чарли.

Дракон ревёт, и я затыкаю уши руками.

— Какого черта?

Он приземляется не дальше, чем в десяти футах от нас, с глухим стуком, сотрясающим землю, когда он снова ревёт.

Я встречаюсь взглядом с Тагизом, и он спрыгивает со спины Драгикса, откатываясь от явно разъяренного дракона.

— Кто нассал в его ботинки? — отрезает Айви.

Драгикс двигается, и мы с Айви отскакиваем назад, когда он протягивает одну лапу и притянул Чарли к себе. Её глаза расширяются от удивления, и он опускает голову ей на живот. Мы все молчим, пока он вдыхает через нос.

Ракиз приближается, и Драгикс наклоняет голову, предупреждающе выпуская струю огня. Ракиз хмуро смотрит на него, замирая на месте, держа руку на мече.

— Драгикс, — шепчет Чарли. Затем она поднимает брови. — Ты серьезно чувствуешь этот запах? — Дракон не спускает глаз с её живота, и я понимаю.

— Оооо. — Я ухмыляюсь. Чарли смотрит на нас, её щеки пылают. — Да. Кто-то только что узнал, что он станет папой.

Рот Айви открывается, когда она уставилась на меня. Чарли начинает мягко говорить с Драгиксом, призывая его перекинуться. Раздается ещё одно рычание, и я чуть ли не вскидываю руки от всего этого драматизма.

Но это последнее рычание исходило не от Драгикса.

Мой пушистый зверёк прыгнул прямо передо мной, и сейчас он скалит зубы на Драгикса, словно вызывая дракона на дуэль.

— Я думала, мы договорились, что ты останешься в кради. — Я вздыхаю. Айви наклоняет ко мне голову, будто не может поверить в то, что слышит, а с другой стороны тренировочной арены Тагиз подходит к Ракизу, и их взгляды сконцентрированы на моей карье.

О-о.

Голова Драгикса вытянулась из-за спины Чарли, и один золотой глаз посмотрел на карью.

Меховой комочек смотрел в ответ, всё ещё скалив зубы, и из его горла доносилось низкое рычание.

— Держу пари, это самец, — бормочет Айви. — Просто подожди. Один из них точно помочится вокруг и пометит свою территорию.

Я пожимаю плечами.

— Это самец. Его зовут Гарри.

Она бросает на меня взгляд, который предполагает, что я, возможно, полностью сошла с ума.

И правда. Потому что, ну какое дикое инопланетное животное звалось бы Гарри?

— Я всегда хотела собаку, — оправдываюсь я. — И я хотела назвать его Гарри. Кроме того, ему нравится его имя. Не так ли, дорогой?

Гарри качает головой, издавая рычание, очень похожее на одобрение.

— Кто ты такая и что ты сделала с Зои?

Я пожимаю плечами.

— Ладно, Гарри. Ты большой, плохой, храбрый мальчик, но даже ты не ровня дракону.

Карья игнорирует меня, всё ещё сосредоточенно глядя на Драгикса. Драгикс превращается в мужчину, и это сводит карью с ума. Он теряет рассудок, рыча на дракона, словно вызывая того на бой.

Драгикс несколько секунд смотрит на Гарри, и карья проигрывает состязание за господство, которое, как он думал, он мог выиграть. И Гарри падает на живот, покорно склонив голову.

Драгикс снова обращает внимание на Чарли. На другой стороне тренировочной арены Ракиз приказывает своим людям держаться подальше от дракона.

Драгикс пристально смотрит на Чарли, и я могу сказать, что они ведут один из своих жутких молчаливых разговоров. Она хмурится, и он кивает, поглаживая рукой её плоский живот.

Он поворачивается к Ракизу.

— Я прошу прощения. Запах нашего малыша обрушился на меня, и всё, что я мог видеть, это то, что Чарли была окружена воинами.

Ракиз кивает.

— Я понимаю, — говорит он. — Это… трудное время для самцов.

Мой рот открывается. Айви фыркает, и Чарли кивает головой.

— Прости, — ласково говорит она. — Я, наверное, ослышалась. Ты только что сказал, что это трудное время для самцов?

Я ухмыляюсь. У Чарли вспыльчивый характер. Вспыльчивость, которую Драгикс любит, судя по выражению его лица.

— Ты более уязвима, когда вынашиваешь ребенка, — осторожно говорит он. — Инстинкт… чтобы защитить тебя.

— Ага. Я больше не могу чувствовать запах готовящегося мяса без желания блевать. Но, пожалуйста, расскажи мне больше о том, как тебе тяжело.

Драгикс ухмыляется ей, затем поднимает её на руки. Он явно в восторге от этой новости, и, услышав об истории его семьи с браксианцами, я могу понять, почему он на короткое время потерял рассудок.

К счастью, он, кажется, восстановил контроль, потому что несёт Чарли к кради, его голая задница изгибается при каждом шаге.

— Вау, — говорит Айви, пока мы наблюдаем, как он уходит.

Я вздыхаю.

— И не говори…

— Айви, — грохочет низкий голос, и мы обе подпрыгиваем, когда появляется Врекс. Он выглядит не впечатлённым восхищением Айви подтянутой задницей Драгикса, и она визжит, когда он перебрасывает её через плечо, прежде чем также двинуться к своему кради, пока она подвывает от смеха.

— Зои. — Я снова подпрыгиваю, когда из ниоткуда появляется Тагиз.

— Боже, предупреждай о приходе, — бормочу я, всё ещё глядя вслед Чарли и Айви, зависть впивается когтями в моё сердце.

— Это могли быть мы, — говорит он, следя за моим взглядом.

Я открываю рот, не зная, что именно сказать, и Тагиз зарывается рукой в мои волосы.

Его поцелуй собственнический. Он явно метит свою территорию на всеобщем обозрении. Я хмурюсь, собираясь поделиться с ним своими мыслями, но его губы нежны, лаская мои, и я смягчаюсь в его объятиях.

Он отстраняется.

— Я даю тебе личное пространство, маленькая целительница. Но скоро я устану позволять тебе убегать от меня. Скоро я заставлю тебя выслушать то, что я хочу сказать.

Я прищуриваюсь, глядя на него, всё еще желая узнать, как он ускользнул из лагеря, без моего ведома, и куда, чёрт возьми, он летал с Драгиксом.

Но он поворачивается и уходит.

Глава 17

Тагиз

Раннее утро, солнце едва взошло на небе. Ветер прохладный, солнце тёплое, а кровь моя горячая.

Зои тренируется с Кронизом. Я не знаю, как это произошло, но я подозреваю, что это Хьюекс виноват. Я слышал, как она умоляла его научить её драться, и мои руки сжимались от того факта, что она никогда не просила об этом меня.

Почему она не спросила у меня? Она думает, что я считаю её слабой. Я действительно думал, что она слабее, чем браксианская самка, но за последние дни Зои доказала, что я заблуждаюсь.

Крониз говорит что-то, что рассмешило её, протягивая ей один из тренировочных мечей.

Она откидывает голову назад, обнажая гладкую бледную кожу на шее, и мое веко дёргается.

Он улыбается ей, и я скрежещу зубами.

Он жестом предлагает ей придвинуться к нему поближе, и моя рука тянется к мечу.

Моя рука сжимает рукоять меча, когда Крониз подходит ещё ближе к Зои, показывая ей, как увернуться, когда он размахивает своим тренировочным мечом. Это я должен учить её защищаться. Я встану между ней и любым, кто посмеет причинить ей боль до конца наших жизней.

Мне хочется зарычать от ярости, когда я смотрю за их тренировкой.

Хьюекс должен мне всё объяснить. Он знает, как я отношусь к маленькой целительнице.

Я должен уйти, прежде чем сделаю что-то, о чём пожалею, и в ярости бросаюсь к кради целителей.

Хьюекс проснулся, хотя его глаза сонные.

— Ты назначил Крониза ответственным за боевую подготовку Зои? — рычу я.

Он пожимает плечами, морщась от этого движения, и вид его боли сдерживает мою ярость. Едва-едва.

— Он был должен мне услугу.

Я скалю на него зубы, и он мягко смотрит на меня в ответ.

— Насколько я слышал, ты скоро станешь спаренным самцом, — говорит он. — Зои тренировалась с Кронизом уже много раз, каждое утро. Ты просто был не в курсе.

— Мы почти братья. И ты предаёшь меня вот так?

Он закатывает глаза — я никогда не видел, чтобы он делал это раньше, — и становится ясно, что он много проводил времени с Зои. От этой мысли у меня затряслись руки.

— Ты должен привыкнуть к мысли о ней с другими самцами. Хотя вряд ли тебе придётся это увидеть лично.

Я не стал его исправлять. Я ещё не рассказал ему, что дал понять отцу, что не стану спариваться с Малис.

— Что ты имеешь в виду?

Он хмуро смотрит на потолок кради.

— Я слышал, как Мони разговаривала с одним из других целителей. Зои обучает одну из младших самок, чтобы она заняла здесь её место. — Он обводит вокруг себя кради целителей. — Она решила, что когда корабль починят, она покинет Агрон.

Моё сердце заколотилось в груди, и мои кулаки сжались, от их пустоты, когда они должны держать мою целительницу.

— О чём ты говоришь?

Подходит Мони с чашкой в руке.

— Хватит, — шепчет она. — Хьюекс должен отдохнуть, если хочешь, чтобы он вылечился.

Его глаза уже закрываются, и я едва сдерживаю желание встряхнуть его и потребовать, чтобы он рассказал мне больше.

Я чувствую, словно парю над своим телом, когда выскальзываю из кради целителей.

И чуть не врезался в мою мать.

Мой рот открывается, когда я протягиваю руку, чтобы поддержать её. Она моргает, глядя на меня.

— Я думала, ты можешь оказаться здесь, — бормочет она. — Я искала тебя.

— Ты здесь, чтобы официально отречься от меня? — мой голос хриплый, и я хотел бы взять свои слова обратно, когда она вздрагивает.

— Я… я понимаю, почему ты так думаешь, Тагиз. Но нет. Я бы хотела поговорить с тобой.

Часть меня хочет отказать ей.

— Отец послал тебя, чтобы убедить меня передумать насчет спаривания с Малис?

— Нет. Он не знает, что я здесь. — Я хмурюсь при этом, и она одаривает меня тонкой, обнадёживающей улыбкой. — Пожалуйста, Тагиз.

Я оглядываюсь, замечая любопытные взгляды, наблюдавшие за нами. Я не хочу везти её в свой кради, так как он слишком близко к кради моих родителей. Кроме того, он полон воспоминаний о Зои. Воспоминаниями, которыми я не хочу делиться с мамой.

Если я вообще могу называть её мамой.

Её руки дрожат, и я вздыхаю.

— Я знаю тихое место.

Я отвожу её к ручью, к моему любимому месту, где мы с Зоей были вместе. Мне кажется, что с того дня прошли годы, и я хмуро смотрю на воду, прежде чем жестом предложить маме сесть на большой плоский камень.

Её глаза становятся мечтательными, когда она смотрит в воду, и на мгновение единственные звуки исходят от ветра, свистящего в деревьях, и воды, журчащей по гладким камням.

— Чего ты хочешь, матушка?

Она поворачивает голову, и я напрягаюсь, когда увидел её глаза блестевшие от слез.

— Я должна была быть для тебя лучшей матерью, — бормочет она.

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я потерпела неудачу как мать. Моя работа заключалась в том, чтобы защитить тебя, чтобы ты чувствовал себя в безопасности. Вместо этого я заставила тебя почувствовать, что ты должен заслужить нашу любовь.

— Отец ясно дал понять, какие у меня задачи, когда сказал, что возьмёт меня как своего.

Она покачала головой, и слеза скатилась по её щеке.

— Твой отец никогда не говорил тебе правды. Я увидела тебя в тот день. Я заглянула в кради, куда он тебя посадил, и увидела, что ты сидишь там, такой одинокий. Ты был слишком маленьким, слишком худым, но плечи были расправлены, голова поднята. Я поняла, что ты станешь свирепым воином. Но что более важно, я знала, что ты мой.

— Ты…

Она кивает.

— К тому времени твой отец был близок к тому, чтобы отказаться от мыслей о собственных детях. Он был в ярости на меня.

Я скриплю зубами, думая о словах Зои.

— Возможно, это его тело не позволяло тебе иметь ребенка, — говорю я, и её рот открывается.

— Как… хотя это уже неважно.

Я вздыхаю.

— Так почему же он предложил мне сделку?

Она поворачивает голову, смахивая очередную слезу с лица, и смотрит в воду, как будто она содержит все ответы вселенной.

— Я была лучшей подругой королевы племени, — бормочет она. — Даже тогда принудительные вязки не допускались. Мои родители назвали наш брак «договоренностью», но было ясно, что мы с твоим отцом подчинимся, иначе нас заклеймят как бесчестных.

Я скриплю зубами.

— А король племени знал?

— Нет. Но знала его пара. Когда я сказала ей, что недовольна своим браком и по какой причине, она пришла в ярость. — Она улыбнулась. — Она сказала мне, что если я захочу уйти, если я захочу перейти в другое племя, я получу её полную поддержку.

У меня отвисла челюсть. Сама мысль о таком немыслима. Отец стал бы посмешищем.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Когда я увидела тебя, я не увидела воина. Я не увидела способ встать рядом с королём или королевой племени. Я увидела своего сына. Я увидела мальчика, которого буду воспитывать как родного. И я сказала это твоему отцу. Я сказала ему, что ты наш сын, и если он не примет тебя как нашего, я приму предложение королевы племени.

В моей груди начинает разливаться тепло.

— Должно быть, он был в ярости.

Она кивает.

— Да. Но он также увидел, как ты сражался. Он восхитился твоей храбростью и умением обращаться с мечом уже тогда. Он сказал мне, что мы примем тебя, и ты будешь расти как наш сын при определённых условиях.

— Я буду тренироваться до тех пор, пока не попаду в ближайшее окружение Ракиза и не спарюсь с женщиной, которую он выберет.

— Да.

Я нахмурился, отвернувшись, но рука моей матери остановила моё движение.

Я хмурюсь.

— Почему ты рассказала мне всё это?

— Потому что ты мой сын, — шепчет она. — Ты стал моим с того момента, как я увидела тебя. Я люблю тебя больше, чем я могла себе представить. И когда я услышала, как ты защищаешь свою любовь к своей самке, я поняла, как сильно я причинила тебе боль своими действиями.

Она всхлипывает, и я не могу сдержаться. Я тяну её в свои объятия. Я так давно не обнимал маму, что забыл, какая она маленькая. Она кажется тонкокостной и хрупкой, и эта мысль вызывает у меня приступ паники.

— Матушка…

— Мне нужно, чтобы ты знал, Тагиз. Я люблю тебя так сильно, что иногда по ночам я смотрела на крышу нашего кради и думала о том, что могу тебя потерять. Мне приснилось, что твой настоящий отец всё ещё жив, и он придёт забрать тебя у меня, и мне придётся притворяться, что я счастлива за тебя. Каждый раз, когда ты уходил на охоту, я целыми днями лежала в своих мехах, просто умоляя богов вернуть тебя ко мне. Я согласилась с планами твоего отца, потому что это была наша сделка. У него появится сын, который будет соответствовать его планам на будущее, а у меня будешь ты.

Я уставился на неё, ошеломлённый. Всё это время я думал, что оба моих родителя считали меня не более чем инструментом, который они могли использовать, чтобы держать их в благосклонности катая.

— Я… тоже люблю тебя, мама.

Она кладёт голову мне на грудь и заплакала.

Я прижал её к себе, глядя на воду. Теперь я ещё больше злюсь на отца за то, как он обращался с моей мамой. Но какая-то маленькая сломанная часть меня начала заживать. Один из моих родителей любит меня. Она настолько сломлена, что замочила мою рубашку своими слезами.

— Всё будет хорошо, — бормочу я. Проходит некоторое время, прежде чем она смогла поднять голову, вытирая влажное лицо. — Я прощаю тебя, — говорю я, и её глаза снова наполняются слезами.

Я смеюсь.

— Больше никаких слез, мама. Что бы ни случилось между мной и Каликсом, это не имеет к нам никакого отношения, понятно?

Её глаза слегка расширяются, когда я произнёс имя отца. Но, насколько мне известно, он больше не мой отец, пока не извинится перед Зои и не попросит у моей матери прощения за то, как он с ней обращался.

— Где Зои, Тагиз?

Я вздыхаю, и все испытания выливаются из меня. Что она больше не говорит со мной, даже едва взглянет на меня. Как я разрушил лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Мама слушает, а потом улыбается.

— Я никогда не говорила тебе, но я была влюблена в другого воина, когда женилась на твоём отце.

Мой рот открылся.

— Что?

Она кивает, и лицо её печально, хотя глаза её наконец-то высохли.

— Он был любовью всей моей жизни, и в тот день, когда я соединилась с Каликсом, он навсегда покинул племя. Я говорю тебе это, потому что хочу, чтобы ты знал: я понимаю, что значит любить кого-то так, как ты любишь Зои. И я знаю, что она тоже любит тебя. Может показаться, что вся надежда потеряна, но настоящая любовь… она никогда не умирает.

Я смотрю на неё, всё ещё свыкаясь с новой информацией, и она одаривает меня улыбкой, которая озаряет её лицо.

— Иди и завоюй свою женщину, любовь моя. Я не могу дождаться, чтобы познакомиться с ней должным образом.

Глава 18

Зои

Я дрожу, собирая в лесу нужные мне вещи. Жозет стоит на страже, но после нападения, этот лес кишит браксианскими воинами.

Я думала, что делаю как лучше. Но я почти не спала прошлой ночью. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я словно возвращалась на ту планету рабов. Треск моих рёбер снова и снова звучал в моих ушах. Затем сны сменились, пока я не увидела, как Тагиз обвивает запястья Малис браслетами пар, и всё, чего я хотела, это убежать оттуда куда глаза глядят.

В конце концов, я отказалась спать.

Большинство браксианских воинов просто кивали мне, когда я появлялась в лесу, чтобы собрать ингредиенты, которые просила Мони. Согласно приказу Ракиза, они постоянно меняют дислокацию, но дохоллов в этом районе больше не видели.

Я не сомневаюсь, что они что-то замышляют.

Как и мы, они, вероятно, хотят вернуться домой, на свою планету. Домой, к своим семьям. Меня на мгновение начало тошнить, когда перед глазами мелькнули убитые мной дохоллы, и я споткнулась. Я оглядываюсь через плечо, но Джозет точит свой меч, его мысли явно где-то в другом месте.

«Нет, Зои. Дохоллы купили тебя. Они обращались с тобой как с товаром и чуть не убили».

Логически я знаю, что сделала то, что сделал бы любой в той же ситуации. Мне нужно было защитить беременную женщину, и если бы дохоллы очнулись, они, вероятно, убили бы меня.

Но это не меняет того факта, что я отобрала три жизни.

Я прикусываю нижнюю губу, пока она почти не за кровоточила, и оглядываюсь через плечо на Жозета.

В последние несколько раз, когда я брала Жозета с собой в лес, он буквально трясся от напряжения, готовый к нападению. Но теперь мы, как правило, сталкиваемся с таким количеством других охранников в этой области, что он постепенно расслабляется. Слава богу, потому что чем больше он напрягался, тем больше я нервничала.

Почти все дни я бываю у Невады и обнимаю её великолепную маленькую дочь. У неё крошечные пальчики на ногах и тень зелено-голубой чешуи на её пухлых детских плечиках.

Интересно, будут ли у моих детей и детей Тагиза одинаковые чешуйки?

«Нет, Зои, мы больше не думаем о нём».

Он до сих пор не сказал мне, что делал с Драгиксом. Кажется, он дал мне время, хотя я постоянно замечаю, что он наблюдает за мной, с обещаниями в глазах. Он не приближается к Малис, которая ходила по лагерю со своим браксианским мужчиной.

Но я всё ещё не доверяю ему.

Мама как-то рассказывала мне, как мой отец клялся, что бросит жену. Как только она набиралась смелости порвать с ним отношения, он заверял её, что ему нужно ещё немного времени. Он удерживал её долгие годы.

Я не думаю, что Тагиз чем-то похож на моего отца. Но он благородный человек, который чувствует себя обязанным Каликсу. И я не могу конкурировать с честью браксианцев.

Джозет открывает рот, когда я приближаюсь с полной корзиной. Внутри корзины крошечная деревянная шкатулка, тщательно вырезанная. Под гладкой крышкой шкатулка разделена на секции, что позволяет мне хранить травы и растения отдельно.

Несколько дней назад я нашла её под подушкой. Продуманный и добрый подарок, который показывает, насколько хорошо Тагиз меня знает.

И моё сердце обливается болью чуть дольше, каждый раз, когда я смотрю на неё. Если бы я была умна, я бы вернула её.

Но не я.

Джозет затыкает рот, увидев выражение моего лица, и молча последовал за мной обратно в кради целителей, где проведал Хьюекса, а затем оставил нас обоих, бормоча прощание.

Я приступаю к работе и погружаюсь в измельчение, резку и смешивание, когда врывается Тагиз со свирепым выражением лица.

Моё сердце подскакивает к горлу, когда я жадно впиваюсь в него. Небольшая часть меня испытывает облегчение, видя, что он, кажется, спит так же, как и я, с тёмными кругами под глазами.

Глаза, которые становятся яркими, когда они сужаются на мне.

Он бросается вперёд, не обращая внимания на то, как все в кради замолкают, когда он хватает меня за локоть, притягивая к задней части кради.

— Не уходи, — говорит он. — Пожалуйста, Зои.

Я смотрю на него широко открытыми глазами.

— О чем ты говоришь?

— Хьюекс сказал мне, что ты уйдешь, как только корабль починят. Просто дай мне один шанс, маленькая целительница.

Я ничего подобного не говорила и едва контролировала свои глаза, которые хотели метнуться в направлении Хьюекса. Ворчливый воин явно решил немного подбодрить своего друга.

Небольшая часть меня наслаждается выражением отчаяния на лице Тагиза. После того, как я так долго тосковала по нему, я должна признать, что не самое худшее испытать обратное. Но я просто не думаю, что смогу доверить ему своё сердце.

— Тагиз…

— Я знаю, что не заслуживаю тебя. Но я могу сделать тебя счастливой, маленькая целительница. Я могу дать тебе ту любовь, которую ты заслуживаешь. Ты никогда не найдёшь такой любви с другим самцом. Клянусь.

Моё сердце колотится в груди, и я открываю рот, чтобы хотя бы сказать ему, что не собираюсь уходить… прямо сейчас.

Он зажимает рукой мой рот, и я рычу на него.

— Не решай сейчас. — Его глаза безумны. — Дай мне немного времени, чтобы доказать тебе, как сильно ты мне нужна. И какой счастливой я могу сделать тебя.

Он ушёл до того, как я успеваю ответить, и я в замешательстве смотрела ему вслед. Хьюекс перекатывается на бок, и я приподнимаю бровь, глядя на него.

— Что именно ты ему сказал?

— Мелкому нужно было понять, что ты не собираешься ждать его вечно.

Я вздыхаю

— С каких это пор тебя волнует наша любовная жизнь?

— Поскольку мне надоело слушать лагерные сплетни. «Спарятся», «не спарятся», «должны» — это утомительно.

— Утомительно. Ага. И сколько ты поставил на то, что мы будем вместе? — Он нахмурился на меня в обиде.

Я приподнимаю одну бровь в ожидании.

— Десять кредитов, — бормочет он. — Но только потому, что я знаю, что вы скоро спаритесь. Легко понять, что вам суждено быть вместе.

Я сглатываю внезапно возникший ком в горле.

— Ой, Хьюекс. Я никогда не думала, что ты такой романтик.

Он бросает на меня взгляд, который кричит, что я первоклассная идиотка, и закрывает глаза.

Остаток дня я провожу, смешивая неправильные ингредиенты, постоянно портя мази и тоники, переделывая работу снова и снова.

Я так рассеяна, что едва могу работать, а крохотная, зарождающаяся надежда чуть ли не хуже депрессии, которая преследует меня уже несколько дней.

Я фыркаю.

— Ты жалкая, — шепчу я, яростно растирая пасту, пока она не стала ближе к жидкости, чем к гладкой мази, которой она должна была стать.

— Что это было, дитя?

Я подпрыгиваю, понимая, что рядом работает Мони. Я даже не заметила, что я была не одна на рабочем месте.

— Ничего.

Мони смотрит на меня.

— Знаешь, иногда страх перед повторением истории может вселить страх перед риском. Ты можешь потерять больше, чем когда-либо могла бы представить, если боишься рисковать своим сердцем.

Я моргаю, чтобы сдержать слезы.

— Я не хочу об этом говорить.

Она наклонила голову в ожидании, и я наконец вздыхаю, отталкивая мазь.

— Моя любовь к Тагизу причиняет боль, Мони. Я всегда думала, что любовь нежна. Но эта любовь жестока и подла. Она окутана ревностью, и это заставляет меня чувствовать себя ничтожной.

— Это любовь заставляет тебя чувствовать ничтожность? Или это твои мысли о любви?

Я нахмурилась. У Мони есть способность переворачивать мои мысли и заставлять зазвучать их как мудрость. Я естественно попалась на крючок.

Она улыбнулась мне, будто прочла мои мысли.

— Неужели ты лишишь себя любви из-за того, что она не даёт то, чего ты ожидала? Потому что она не идеальна? Проведешь ли ты свою жизнь, жалея, что не боролась немного усерднее?

Слёзы наворачиваются, и Мони взяла меня за руку и отвела в тихое место в задней части кради.

Она цокает, вытирая мои щёки.

— Иди отдохни, Зои. Ты выглядишь устало.

Я вздыхаю. Если Мони сказала — уволена, значит уволена. Киваю, собираю свою аптечку, которую пополнила необходимыми вещами, и выхожу из кради. Хотя я не иду отдыхать. Я жажду наказания, потому направляюсь к тренировочной арене, отчаянно желая увидеть воина, который заставляет моё сердце биться, как барабан, даже когда он делает мне больно.

Я смотрю, как он тренируется, стараясь оставаться вне его поля зрения. В какой-то момент он, кажется, чувствует, что я наблюдаю за ним, потому что его голова бешено вертится, его глаза исследуют толпу, собравшуюся вокруг тренировочной арены. Но я склоняю голову, пока Терекс снова не переводит его внимание на себя. А я поспешила обратно к своему кради, где я свернулась в своих мехах с Гарри.

Тагиз

Моя рука начала жечь, когда я сорвал яркие цветы в большой букет. Я хмурюсь, но пожимаю плечами и беру ещё несколько. Всё болит, когда дело касается моей маленькой целительницы. Почему цветы, которые я собираю для неё, должны быть иными?

Сорвать цветы предложила Бет. Она сказала, что на Земле самцы дарят своим самкам цветы по особым случаям. Она важно покивала и также посоветовала мне, что это отличный вариант, для кобелей, которых держат во френд-зоне.

Что бы это ни значило.

Я понимаю, почему Зои нравится быть здесь, в одиночестве в лесу. Я хочу покончить с угрозой, которую представляют дохоллы, чтобы она снова могла свободно собирать свои растения и травы в одиночку.

Хотя, если я смогу убедить её стать моей, возможно, она позволит мне иногда ходить с ней.

Я нашёл Зои в кради целителей. Я улыбаюсь ей, преподнеся цветы, но моя улыбка исчезает, когда Мони начала задыхаться от шока.

Зои тоже не улыбается.

— О, Тагиз. Что ты наделал?

Это не та реакция, которую я ожидал.

— Эти цветы для тебя. Они и близко не соответствуют твоей красоте, но цвет напоминает мне твои глаза.

Она прикусила губу и, как ни странно, выглядела не довольной. Она выглядит… обеспокоенной. Я неправильно понял Бет? Этот ритуал совершают не так?

— Ладно, Ромео, — наконец вздыхает она, беря большую миску. — Мне нужно, чтобы ты бросил сюда цветы.

Я подчиняюсь, нахмурив брови. Тут я понимаю, что моя рука всё ещё горит.

Зои вздыхает.

— Мони, ты можешь…

— Да, дитя.

Мони суетится, когда Зои жестом просит меня протянуть руку. Они поливают её водой, и руки Зои нежно исследуют её.

Жжение усиливается, на моей коже появляются красные волдыри.

— Этот цветок ядовит, — говорит Зои, глядя на меня из-под густых ресниц. Моё сердце замирает, когда я смотрю на её красивое лицо. Я выбрал не тот цветок, но боль стоит того, чтобы снова быть так близко к ней. Я хочу захватить её губы своими, притянуть её к себе и…

— Кхм. — Мони снова вышла вперёд, протягивая Зои бальзам, который она смешала. Я морщу нос от зловония, и Зои смеётся музыкальным смехом.

— Да, — говорит она. — Воняет. Но это единственное, что облегчит боль.

Она осторожно намазывает жирную мазь на мою ладонь.

— Боюсь, её нужно перевязать. Разве ты не заметил, что она заболела?

Я пожимаю плечами.

— Цветы напомнили мне твои глаза, — снова сказал я.

Она вздыхает.

— Я удивлена, что ты не знал о яде в цветах. Вы, ребята, всегда охотитесь в лесу. — Её глаза сужаются, и я киваю.

— Мы знаем, какие ягоды нельзя есть, какие орехи лучше оставить в покое и какие фрукты могут вызвать у нас проблемы с желудком. Большинство воинов не обращают внимания на растения и цветы.

Её губы дергаются.

— Ты не сможешь использовать эту руку в течение нескольких дней.

Это не рука для владения мечом. Я всё ещё смогу защищать тебя.

Крошечный румянец целует её щеки, и я наблюдаю, очарованный цветом её нежной кожи.

— Тагиз… тебе не следует заниматься такими вещами. Мы уже порвали.

— Порвали? — Я хмурюсь. — Ничего не порвано, маленькая целительница.

Она снова вздыхает.

— Да, мы порвали.

— Этим вечером Малис и Герик должны спариться.

Её глаза встречаются с моими, на лице отобразился шок.

— Тагиз…

Зои

После того, как Тагиз обжёг руку цветком ксури, он, кажется, обрёл ещё больше решимости поговорить со мной. Малис действительно спарилась со своим воином и сияет от счастья, прогуливаясь по лагерю.

Тагиз каждый день оставляет мне подарки. Красивый камень, который, как он знает, мне понравится. Новый ошейник для Гарри. Острый нож взамен тупому, который я оставила в лесу. Крошечные, идеально вырезанные миски и коробочки для моих трав и цветов.

Люди начинают говорить, заключая пари, что он оставит для меня дальше. Не один воин предлагал мне «избавить его от страданий», а несколько из новеньких женщин предложили, если я не хочу его, они его заберут себе.

Они перестали предлагать это, когда я мимоходом упомянула, насколько хорошо я разбираюсь в ядах.

Я бы не стала их травить, конечно. Но стало известно, что я балансирую на грани безумия, и после этого большинство женщин занялись своими делами.

Только не мои друзья. Нет, они делают свои собственные ставки на нашу ситуацию и дают мне непрошенные советы со всех сторон.

Невада сказала мне заставить его ползать у моих ног. Элли посоветовала мне попросить у него прощения. Бет предложила мне хотя бы выговориться, и Айви сказала, что если ей нужно будет что-нибудь, она сделает что-нибудь, что бы попало в вечерние новости на Земле.

Тагиз также дал понять, что любой мужчина, который пойдет со мной в лес, встретится с ним на тренировочной арене.

Я позволяю ему идти со мной. Каждый день он спрашивает, поговорю ли я с ним.

Каждый день я говорю ему нет.

Меня убивает то, что я делаю это с ним. С нами. Но я потеряла себя, и теперь я снова нахожу себя.

С тех пор, как я приземлилась на Агроне, я была жертвой, пациенткой, целителем, убийцей, а теперь, кажется, и специалистом по ядам.

И всё это время я была влюблена в Тагиза, что едва могла видеть всё ясно. Не то чтобы мне нравилось видеть, как Тагиз умоляет меня обратить на него внимание; дело в том, что я пытаюсь понять, кто я — с ним и без него.

Но держаться подальше от него убивает меня, и слова Мони снова и снова звучат в моей голове.

«Неужели ты лишишь себя любви из-за того, что она не даёт то, чего ты ожидала? Потому что она не идеальна? Проведешь ли ты свою жизнь, жалея, что не боролась немного усерднее?»

Я знаю лучше, чем большинство людей, насколько коротка жизнь. Я была так близка к смерти, что иногда до сих пор просыпаюсь и чуть ли не кричу, когда уже не было больно сделать полный вдох.

Мама не хотела бы, чтобы я упустила любовь из-за страха. Конечно, она никогда не захотела бы, чтобы я стала второй в очереди, но в глубине души она была человеком, который яростно верил в любовь.

Где бы она ни была, я уверена, она призывает меня победить свой страх и схватиться за любовь обеими руками.

Что я и собираюсь сделать.

Глава 19

Зои

Удивительно, но именно к Малис я обратилась за помощью в реализации моего плана. Она обняла меня, тараторя со скоростью ста километров в секунду, и в итоге мы проболтали с ней часы, как будто дружили с ней уже много лет.

— Я так рада, что ты решилась, Зои. Я знаю, что это тяжело после всего, что произошло, но я никогда не видела, чтобы кто-то любил кого-то так, как Тагиз любит тебя.

Я моргаю, сдерживая слёзы, и она улыбается мне.

— Трудно, не так ли? Быть достаточно храброй, чтобы совершить прыжок. Но как человек, который наконец-то прыгнул… это того стоит. И я обещаю, Тагиз будет впереди и обязательно поймает тебя.

Тагиза нет на тренировочной арене, когда я начала искать его. Он оказался в кради целителей, где Мони меняла повязку на его руке, и моё сердце затрепетало в груди при воспоминании о цветах, которые он мне принес.

— Как он? — спрашиваю я, подходя, и Тагиз вытягивает свободную руку, притягивая меня ближе. Я позволяю, и он выглядит удивленно, хотя удивление быстро сменяется чисто мужским удовлетворением, когда моя грудь внезапно оказалась на уровне его глаз.

— Никаких необратимых повреждений, — говорит Мони. — Ещё три дня проходит с повязкой, и тогда её можно будет снять. А может этот воин наконец научится не срывать ядовитые цветы, а?

В моем животе трепещут бабочки, и я выдыхаю.

— Могу я поговорить с тобой?

Его улыбка исчезла, и его взгляд пробегает по моему лицу. Я ненавижу, что сама взрастила неуверенность в его глазах.

Он кивает, отпуская мою руку и поднимаясь на ноги. Судя по положению его плеч, я почти уверена, что он думает, что я собираюсь попросить его оставить меня в покое.

— Отведёшь меня к ручью?

Он ещё больше напрягся, и я вздыхаю. Бьюсь об заклад, он не хочет портить своё любимое место воспоминаниями о том, как я сказала ему, что все кончено.

— Пожалуйста?

Он кивает, но не смотрит мне в глаза, ведя меня к ручью. Я игнорирую шёпот, пока мы идём по лагерю, а потом вытираю потные руки о платье, а вода проносится перед нами по камням.

— Тагиз…

— Я знаю, что ты собираешься сказать, Зои, и понимаю. Ты заслуживаешь лучшего, чем то, как я обращался с тобой. Ракиз предложил мне должность посланника к другим племенам, сражавшимся вместе с нами в последней битве. Я больше не буду тебя беспокоить.

Подожди. Что?

В груди бушует паника. Я такая дура. Я ждала слишком долго, и теперь я потеряла его.

— Всё в порядке, целительница. Жаль только, что мне потребовалось так много времени, чтобы увидеть то, что было перед моим лицом. Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо знал, и я буду ждать тебя… даже если ты никогда не выберешь меня, я буду ждать.

Я моргаю.

— Тагиз…

— Я оставлю…

— Тагиз!

Я перебиваю его, а он нахмурился. Я надеялась сделать это более романтично, но мысль о том, что он уйдёт…

Нет.

Я засунула руку в карман и вытащила золотые браслеты. Малис помогла мне сделать их, и мне показалось странным то, что она могла поучаствовать в их дизайне.

Тагиз смотрит на меня, и я сглатываю ком в горле.

— Ты всё ещё хочешь меня?

Он шагает ко мне, заключая меня в свои объятия.

— Скажи мне, что ты серьезно, маленькая целительница.

Я киваю.

— Мне жаль, что мне понадобилось так много времени, чтобы понять. В моём прошлом было много дерьма, из-за которого мне было трудно довериться тебе. Но я доверилась. Имею в виду, я доверилась тебе. Я доверяю тебе больше, чем кому-либо, кого я когда-либо встречала. Ты помог мне жить — во всех смыслах. Ты дал мне то, ради чего можно жить, и я была так напугана, так чертовски напугана, что могу потерять тебя, что закрылась. Я едва могла смотреть на тебя, потому что мысль о том, что ты будешь с другой, даже если ты этого сам не хочешь…

Слёзы покатились по моему лицу, и Тагиз вытирает каждую из них со свирепым выражением лица.

— Я бы ждал тебя всю жизнь, маленькая целительница. Я бы подождал до последнего вздоха, если бы знал, что твоё лицо будет последним, что я увижу.

Я икаю, всхлипывая, и он улыбается мне сверху вниз. Затем он обхватывает меня своими сильными руками, окружая своим цитрусово-древесным ароматом. Я прижимаюсь ближе, и что-то в моей груди расслабляется.

— Боже, — мне удаётся вдохнуть. А потом я просто стою там, окружённая им, а он наклоняется и кладёт подбородок мне на голову, закрывая собой всю вселенную.

Он даёт мне несколько мгновений, прежде чем отступить и поднять меня так, что я оказываюсь в его руках

Я кричу, когда мои ноги отрываются от земли.

— Что ты делаешь?

— Отнесу тебя обратно в мой кради, прежде чем ты передумаешь.

Я смеюсь.

— Я не передумаю, глупый. Опусти меня.

Я гляжу на его лицо, и его нижняя губа чуть-чуть выпячивается от моего требования, поэтому он уходит от ручья к кради со мной на руках.

Я хочу укусить его.

— Теперь ты моя, — говорит он. — Значит, ты живёшь со мной.

— Вау, кто-то превращается в пещерного человека.

Он останавливается и смотрит на меня сверху вниз.

— Ты сказала, что ты моя.

Я поднимаю одну руку, проводя ею по его щеке.

— Да.

— Хорошо.

Он продолжает идти.

Мне удаётся блокировать любопытные взгляды на задних задворках сознания, потому что я чертовски очарована смесью решимости и отчетливого желания на его лице.

Через пару минут он входит в свой кради и шагает прямо к мехам, где мы впервые занимались любовью.

Моё сердце бьётся так сильно, что я слышу его в ушах. Я задыхаюсь с каждым новым вздохом и тянусь к нему, отчаянно пытаясь почувствовать его внутри себя.

Он целует меня, и я наслаждаюсь его вкусом.

Его язык касается моего, его рука обхватывает мою голову, удерживая меня на месте для него. Я поднимаю руки, чтобы притянуть его ещё ближе, и он хватает меня за запястья одной рукой.

Я протестующе стону, и он хихикает в мой рот, медленно отстраняется. Его глаза такие тёмные, какими я их никогда не видела, и полны триумфа.

Он поднимает мои руки над головой, пока я не хватаюсь за подушку над собой.

— Держись и не отпускай.

Я дуюсь, желая сорвать с него одежду, а он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу.

— Ты мне доверяешь?

— Ты знаешь, что да.

— Тогда держи руки на месте.

Мне требуется всё самообладание, чтобы не шевелить руками, когда он начинает раздеваться. И я издала звук, когда он начал медленно стягивать моё платье с моего тела. Я поднимаю руки, просто чтобы посмотреть, что он будет делать, и он тут же опускает их обратно.

— В следующий раз я их свяжу, — предупреждает он.

Мы оба моргаем от стона, который вырывается из моего горла при этой мысли.

Он откидывает голову назад и смеётся. Через несколько мгновений он наматывает какой-то материал на мои запястья и привязывает к чему-то над моей головой. Руки достаточно свободны, чтобы я смогла убежать, если понадобится, но взгляд Тагиза…

Я никогда не была более влажной.

Он издаёт рычание, когда заканчивает снимать с меня платье, его рот тут же исследует мою грудь. Одна рука находит мою сердцевину, и он встречается со мной взглядом, когда я краснею.

— Ты идеальна.

Он не теряет времени даром, опуская голову вниз, пока его губы не прикоснулись к моему клитору, а мои бёдра не сжались. Он ласкает меня, дразня меня, пока я не стала молить его о большем, а затем он вводит в меня один большой палец, скользя языком вокруг моего клитора, как будто никогда не насытится.

Мне хочется зарыться руками в его волосы и притянуть ближе, и я кручу бёдрами, но совершенно бессильна.

Эта мысль заставляет меня взорваться, его имя срывается с моих губ, когда оргазм разрывает моё тело.

Я всё ещё дрожу от пульсаций, когда он скользит внутри меня, не останавливаясь, и не погрузится глубоко, и я не наполнилась им. Он покрывает поцелуями моё лицо, а затем двигается, двигая бедрами и потирая мой клитор с каждым толчком.

Я теряю счет времени, сосредоточившись только на ощущении его глубоко внутри меня, поднимающего меня всё выше и выше. Его взгляд встречается с моим, и у меня сжимается горло. Я собираюсь смотреть в эти глаза каждый день до конца своей жизни.

Он снова поцеловал меня, крутит бёдрами, и я выдыхаю проклятия.

— О боже, о боже, о боже, — повторяю я, уже почти готовая снова кончить. Он смеётся, но звук приглушён, и я откидываю голову назад, сжимая его. Я дрожу от лучшего оргазма в своей жизни, когда он опустошает себя внутри меня, пряча голову мне в плечо, пока я пытаюсь отдышаться.

Эпилог

Зои

Я поднимаю взгляд от своего рабочего стола, когда кто-то зовёт меня по имени.

— Элли! Как ты?

Она улыбается мне.

— Погрязла в мыслях?

Я смеюсь, продолжая смешивать мазь, над которой работала.

— Позже у меня встреча с Невадой и Ракизом. Просто подумала о том, что делать с дохоллами. Сегодня было ещё одно нападение. Странно, но сейчас они не приближаются к кораблю. Может быть, он слишком хорошо охраняется, и они надеются, что если достаточно рассердят Ракиза и Дексара, они его сами отдадут.

Элли фыркнула.

— Если они так думают, то они совсем не изучили браксианцев. Ого, ты стал таким большим.

Я поднимаю взгляд от миски, которую помешиваю, хмурясь. К счастью, она разговаривает не со мной. А с Гарри, который сейчас свернулся калачиком под моим рабочим столом. Несколько дней назад он последовал за мной в кради целителей и теперь, очевидно, решил, что это его место. Мони неодобрительно покачала головой, но пробормотала, что пока он держится подальше от пациентов, он может «охранять своего человека».

Судя по всему, карья — одни из самых чистых животных на Агроне.

— Да, это просто безумие, так быстро он растёт. Можешь погладить его, если хочешь.

Элли закусывает губу, глядя на карью, который открывает один глаз, из его горла вырывается тихое рычание, как будто он приказывает ей подойти. Наконец, она гладит его пушистую голову, смеясь, когда он трётся ею о её руку, ища больше ласки.

— Ребята, вы скоро уезжаете, да? — Элли выглядит грустной, и я толкаю её локтем.

— Ненадолго. Мы сбегаем туда и обратно.

Я настояла на том, чтобы Тагиз занял пост посланника при одном условии — я смогу поехать с ним. Итак, через несколько дней мы встретимся с Хаксом и его воинами и посмотрим, кто ещё вступит с нами в союз против дохоллов. Но самое классное в этой поездке? Наконец-то мы отправляемся в лес Сенекс, чтобы я смогла собрать травы, растения, цветы и грибы, которые там растут.

— Я буду скучать по тебе. Но сейчас мне нужно, чтобы ты пошла со мной, — говорит Элли.

Я поднимаю одну бровь, но она уже молча спросила разрешения у Мони, которая кивнула. Моё сердце перевернулось в груди.

— Что-то случилось? Тагиз?

— Нет, нет, ничего подобного. Просто пойдём со мной и не задавай никаких вопросов.

— Боже. Звучит, как очередная авантюра. Ладно, пошли.

Гарри встаёт и следует за нами, пока мы покидаем кради целителей. На улице уже темнеет, дни становятся короче. Скоро у нас будет первая зима на Агроне.

Я так погружена в свои мысли, что мне требуется мгновение, чтобы понять, куда меня ведёт Элли.

— Ты тоже знаешь об этом месте?

Она кивает.

— Я прокрадываюсь сюда, когда никто не видит. — Мы проходим через последнюю группу деревьев перед ручьем, и я выдыхаю от шока.

— Свечи. И цветы. Повсюду.

Невада и Бет улыбаются мне, когда я прохожу мимо них, и, кроме Вивиан, все мои человеческие друзья втиснуты в это крошечное пространство. Ракиз кивает мне, его дочь на руках, и моё сердце ещё сильнее забилось, когда я встречаюсь взглядом с мамой Тагиза.

Она улыбается мне, и я моргаю, сбитая с толку. Она наклоняется вперёд, обнимая меня, когда я приблизилась к ней.

— Тагиз так много рассказывал мне о тебе, — бормочет она. — Не могу дождаться, когда ты станешь дочерью, Зои.

Всё, что я могу сделать, это смотреть на неё, и ее улыбка стала шире, когда она отступила. Она кивает в сторону ручья, и я поворачиваюсь туда, где меня ждет Тагиз.

Он нервничает.

У меня до сих пор есть наши брачные браслеты в нашем кради. Мы ждали, когда Вивиан вернётся и угроза дохоллов не будет окончательно устранена. И что происходит?

Я практически бегу к Тагизу, и толпа взрывается смехом, когда он поднимает меня на руки и кружит. Гарри толкает Тагиза боком, требуя внимания, пока тот не погладил его по голове, после чего карья потеряла интерес и уходит прочь.

— Что происходит? — спрашиваю я, и Тагиз одаривает меня кривой ухмылкой, которую я так люблю.

А потом он опускается на одно колено.

Твою-то мать

Он тянется к моей левой руке, и я так ошеломлена, что всё, что я могу сделать, это смотреть на него, когда он протянул блестящее золотое кольцо.

— Зои, я люблю тебя больше, чем когда-либо думал. Мне не терпится соединиться с тобой на пути моего народа. Но я хочу большего. Я хочу всё. Я хочу стать твоим мужем.

Он слегка спотыкается на английском слове, и слёзы наворачиваются на мои глаза.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Здесь он сказал чётче, и слёзы катились по моему лицу с новой силой.

— Я хочу быть привязанным к тебе во всех смыслах, в том числе и в отношениях по правилам твоего народа. Ты выйдешь за меня?

Сейчас я уже рыдаю, но издаю сдавленный звук, который он явно принимает за согласие, потому что надевает сверкающее золотое кольцо на мой безымянный палец.

Он поднимается на ноги, захватывая в плен мои губы, и вокруг нас раздались возгласы поздравлений с аплодисментами.

— Где… как… что?

Его глаза смеются надо мной.

— Я разговаривал с твоими человеческими подругами. Я убедил Драгикса отвезти меня на рынок Арикса, чтобы я смог купить кольцо.

Я в шоке уставилась на него.

— Это было еще до того, как мы снова воссоединились.

Он кивает.

— Я знал, что хочу от тебя всего, Зои. Я бы ждал столько, сколько бы потребовалось.

— Как мне так повезло? — шепчу я, а он только рассмеялся.

Гарри возвращается, толкая нас головой, пока мы не уделяем ему внимание, которого, по его мнению, он заслуживает. Через несколько мгновений нас окружают наши друзья, наша семья, которые поздравляют нас.

Я не знаю, что ждёт нас на Агроне. У нас назревает очередная война и враги за каждым углом. Но что бы ни случилось, я встречу это вместе с Тагизом.

И он стоит всего.

Конец