Освобожденная инопланетным воином

— Вот и всё, готово, — напевает Зои карье. — Ты был таким хорошим мальчиком.

— Что мы будем делать теперь?

— Нам нужно дождаться, пока его нога заживёт, прежде чем выпустить его обратно в дикую природу. Может быть, мы могли бы устроить для него небольшую огороженную площадку рядом с лесом.

Карья обнюхивает мою пустую руку и уходит, когда понимает, что у меня закончилась еда. Я напрягаюсь, когда он идёт к Зои, но существо сворачивается калачиком у неё на коленях, закрывая глаза, когда она начала нежно гладить его пушистые ушки.

Я вздыхаю. Почему-то я не удивлён, что моя маленькая целительница приручила карью.

— Мы поговорим об этом позже.

Зои хмуро смотрит на меня, но оглядывается на спящую карью и, очевидно, решает, что не хочет её беспокоить, потому что осторожно кладет её на меха, берёт меня за руку и выводит из своего кради.

— Теперь твоя очередь есть, — говорю я, и она закатывает глаза.

— Разве ты не был со мной, когда я обедала? Я это выдумала?

— Ты не ела мяса, маленькая целительница.

Она хмурится.

— Почему я не удивлена, что ты это заметил? Честно говоря, я больше не голодна, Тагиз. Но мне не помешает прогуляться, а потом я узнаю, не нужна ли Мони помощь.

Она переплетает свою руку с моей, и я улыбаюсь ей.

— Если ты уверена, что не голодна, я хочу тебе кое-что показать, — говорю я. Я веду её через лагерь и за ташив Ракиза. Наш лагерь находится недалеко от реки, и Айви с Врексом провели брачную церемонию на небольшой полянке поблизости. Но за той поляной, сквозь деревья, в реку впадает ручей, и там тихо, спокойно.

— Вау, — говорит она, когда мы приходим. — Здесь красиво.

Я притягиваю её ещё ближе, вдыхая её запах.

— Я приходил сюда, когда был мальчиком. Тогда наше племя переезжало гораздо чаще, но всякий раз, когда мы разбивали лагерь в этом районе, я сидел на одном из этих плоских камней и часами смотрел на воду. Просто думал обо всём.

Зои улыбается мне, и я поддаюсь своим побуждениям, положил руку на её щёку и накрываю её рот своим. Она стонет, её тело смягчается, и мне требуется всё самообладание, чтобы отстраниться.

— Ты такая красивая, маленькая целительница, — бормочу я, зачесывая ей волосы за ухо.

Её щеки розовеют, и я улыбаюсь, когда она прочищает горло, поворачиваясь к воде. Зои полна решимости притвориться, что я ей не интересен.

— О чем ты думал здесь? — она спрашивает.

— Об обычных вещах, о которых думают молодые самцы. Стать свирепым воином. Женских постелях. Защита короля.

Она разражается смехом, как я и предполагал, и этот звук вызывает улыбку на моих губах. Она сказала, что хочет встретиться с Мони, поэтому я провожу её обратно к ташиву Ракиза, ведя её долгим путем к кради целителей, и к моему собственному кради.

— Куда мы идем?

— У меня есть кое-что для тебя, маленькая целительница.

Её глаза расширяются, и её рука сжимает мою руку.

— Что?

Я изучаю её лицо. Моя Зои любит сюрпризы. Пока она выздоравливала, я приносил ей фрукты, сладкие пирожные и маленькие безделушки, пряча их за спиной, пока она пыталась догадаться, что я мог от неё скрыть. Как бы она ни устала в тот день, её глаза загорались.

Тогда было всё намного проще. Мой отец ещё не начал угрожать Зои, ещё не начал его непрекращающееся нытье, чтобы я спарился с Малис. У меня было… время, чтобы провести его с моей маленькой целительницей.

— Тагиз?

Я возвращаюсь к настоящему.

— Тебе нужно набраться терпения, — говорю я ей, наслаждаясь её игривым выражением лица. Я вырезал для неё кое-что, что облегчит ей жизнь, когда она будет собирать свои странные травы и цветы.

Я веду её к своему кради, замерев, увидев Герика, идущего к нам с яростным выражением лица.

Глава 7

Тагиз

Я отталкиваю Зои назад, когда приближается Герик. В обычные дни, этот самец спокойный и миролюбивый, но, судя по выражению ярости в его глазах, он совсем отчаялся.

— Ты веришь, что сможешь спариться с моей самкой? — рычит он, хлопая ладонями по моей груди.

Зои задыхается позади меня, и я скрежещу зубами, пытаясь не обращать внимания на любопытные глаза, которые начинают поворачиваться в нашу сторону.

— Осторожнее, Герик, — бормочу я.

Он горько смеется.

— Или ты бросишь мне вызов, чтобы встретиться со мной на тренировочной арене? Думаешь, будет хуже, чем украсть у меня мою пару?

Зои издает тихий горловой звук и пытается пройти мимо меня. Я хватаю её за запястье, прижимая к себе, и она рычит проклятия себе под нос.

— Ты же знаешь, что я не хочу спариваться с Малис, — говорю я, набираясь терпения.

Он фыркает, переводя взгляд на Зои. Его глаза светлеют, и он бьёт меня в то место, где, как он знает, причинит наибольший вред.

— Тогда почему твой отец объявил, что ты и Малис поженитесь в следующее полнолуние?

Я чувствую, как Зои вздрагивает. Она реагирует так, как будто её ударили, и я тут же отвожу взгляд от Герика, который рычит, оскорбленный.

— Это неправда, — говорю я ей. Она отказывается смотреть на меня, и я в отчаянии скрежещу зубами, ничего не желая, кроме как ударить кулаком по лицу Герика.

Он усмехается.

— Твой отец не стал бы лгать.

Моя челюсть сжимается, а зубы скрежещут. Конечно, мой отец бы солгал. Он сделал бы всё, что сочтёт нужным, лишь бы принудить меня к этому.

Я открываю рот, но Зои пользуется моментом моей невнимательности и ловко высвобождает запястье из моей руки. Кто научил её этому движению? Она уходит прежде, чем я успеваю вернуть её к себе, и Герик тихонько смеётся над тем, что видит на моем лице.

Я иду за Зои, и передо мной встаёт Герик. Я борюсь со своим гневом, но я уже близок к краю.

— Раньше у нас никогда не было проблем, — огрызаюсь я. — Несмотря на всё, что запланировали мои и ее родители. Но если ты когда-нибудь снова встанешь между мной и этой самкой, я тебя убью.

Я протискиваюсь мимо него, уклоняясь от любопытных членов племени, и спешу за Зои. Она почти бежит, явно отчаянно пытаясь удрать от меня, и это заставляет что-то дикое внутри меня обратить на её реакцию внимание.

Я буду следовать за ней до скончания века.

— Зои.

Она оглядывается на меня через плечо и прищуривается, когда видит, что я иду за ней.

— Что ты хочешь?

— Тебя.

Её глаза слегка расширяются, но в ответ только горький смех.

— Нет, не хочешь. На самом деле, нет.

Не хочу? Я смотрю на неё, ошеломлённый, и она фыркает, отворачиваясь, чтобы уйти.

Я догоняю её, следуя вплотную, пока она возвращается к своему кради. Однако сейчас мы проходим рядом с моим кради, и на этот раз я не позволю ей убежать от меня.

Зои ускоряет шаг, пытаясь не обращать на меня внимания, но по тому, как она потирает затылок, я могу сказать, что она знает, что я всё ещё позади неё.

Я останавливаю её возле своего кради, и её нос морщится, когда она хмурится на меня.

— Почему ты преследуешь меня, Тагиз?

Она всё ещё в ярости, и её пылающие голубые глаза, раскрасневшееся лицо и сжатые кулаки заставляют меня сжаться изнутри.

Я перестаю с этим бороться.

Я зарываюсь рукой в её волосы, притягивая её ближе и целую. На вкус она как солнечный свет, а её вздох удивления — музыка для моей души. Она немедленно смягчается по отношению ко мне, её тело прекрасно понимает, во что её разум отказывается верить.

Она. Моя.

Я поднимаю её на руки, и она стонет у меня в руках. Я держу свой рот прижатым к её губам, когда вхожу в свой кради и опускаю её на меха.

Это сложно, но мне удается отстраниться на достаточное количество времени, чтобы отыскать пуговицы на её платье.

— Разве ты не должен планировать свой брак с Малис? — рычит она.

— Упрямая, — хихикаю я, и она напрягается. На мгновение мне кажется, что она может оттолкнуть меня, и я наклоняюсь, прижимаясь губами к мягкой коже её шеи, и вдыхаю её аромат.

Я вздрагиваю, и её руки поднимаются, скользя в мои волосы, когда она прижимает меня к себе.

Я хочу сорвать с неё платье и отметить каждый дюйм её тела своим. Я хочу сокрушить её, развратить, научить её, принимать меня, что она всегда будет моей.

Но я смягчаю свои прикосновения, отрываясь от неё, чтобы помочь ей снять платье.

Зои была создана для наслаждения.

У неё широко раскрытые глаза, когда она смотрит на меня, замешательство и беспомощная похоть написаны на её лице.

Она обнажена, и я не могу не смотреть на неё. Она краснеет, и даже её грудь становится розовой.

— Тагиз, — бормочет она, пытаясь прикрыть грудь от моего жадного взгляда.

Я ловлю её руки.

— Ты такая красивая.

Я нарушаю все правила ради неё. Я знаю, что нам обоим будет худо, но я не могу уйти.

Мы заслужили это.

Я облизываю и покусываю её груди, пока её руки снова не притягивают меня к себе. Я люблю это. Мне нравится, как она подгоняет меня, требуя от меня большего.

Я отдам ей всё, что у меня есть, и этого всё равно будет недостаточно.

Я прижимаюсь к ней, беря её сосок в рот, и она задыхается, её руки тянутся к моей спине, когда она раздвигает для меня ноги.

Я целую её живот, отчаянно желая ощутить её вкус.

— Позже, — выдыхает она, призывая меня подняться. — Ты нужен мне внутри меня. Сейчас.

Я хмурюсь, глядя на неё, но она снова выпячивает подбородок, и это так мило, что я смеюсь.

— Позже я буду лизать тебя, пока ты не закричишь, — обещаю я ей.

Я хочу, чтобы она так краснела всю оставшуюся жизнь.

Но её мягкое хихиканье и томные стоны мог услышать какой-нибудь другой самец. Мой глаз дёргается при этой мысли, и она хмурится.

— В чём дело?

Я прижимаюсь к ней, и она подталкивает меня. Она горячая и мокрая, и я замираю.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Она приподнимает бёдра, и я ругаюсь, мои руки падают на неё, удерживая её на месте.

— Пытаюсь не сорваться, маленькая целительница.

Она посылает мне злую улыбку.

— Вперед, продолжай.

Я качаю головой и борюсь за контроль. Затем я погружаюсь в неё, изучая её лицо, когда её глаза закрываются.

Я представлял этот момент тысячу раз. Но моё воображение не могло приблизиться к ощущению её подо мной, её грудей, прижатых к моей груди, её головы, запрокинутой назад, когда стон вырвался из её горла.

Я отстраняюсь, а затем снова толкаюсь, и она извивается подо мной, выгибая спину и стонет. Я даю ей то, что ей нужно, двигая бёдрами и прижимаясь к ней. Она обвивает ногами мою талию, и я борюсь, чтобы не кончить.

Я снова делаю паузу, и она дерзко подмигивает мне. Шалунья пытается заставить меня потерять контроль.

Я ускоряю темп, моя рука поднимается, чтобы поиграть с её грудью. Сосок мягкий и твердый, упирается в мою ладонь. Я глажу его, а затем делаю это снова, пока она становится всё более влажной.

— Хмм, — бормочу я, наклоняясь, чтобы взять её сосок в рот. Из-за разницы нашего роста, мне приходится перестать толкаться, и это хорошо, потому что она издаёт низкий стон, от которого я почти теряю контроль.

— Тагиз, — вздыхает она, и я снова погружаюсь в неё. Её ногти впиваются в мои руки, оставляя следы, которые, я бы хотел, чтобы они остались навсегда. Тогда бы все знали, что она моя. Что я её.

Я никогда не хочу вставать с этих мехов.

Она дрожит подо мной, у неё перехватывает дыхание, и я толкаюсь глубже. Я попал в точку, из-за которой она вскрикнула, но, кажется, это хороший вскрик, потому что она сжимается вокруг меня. Так что я делаю это снова. И опять.

— Боже мой, Тагиз, — стонет она, и я прижимаюсь к её маленькому бутону с каждым толчком, пока она не задыхается, её голова мотается из стороны в сторону, когда она сжимает ноги вокруг моей талии.

Мои яйца напрягаются, а член набухает, давление предупреждает меня как раз вовремя. Я двигаю большим пальцем на её жемчужине, почти теряя её из-за ощущения, что она широко открыта для меня. Я глажу её, и она сухо всхлипывает.

Она сжимает меня, как кулак, у неё перехватывает дыхание, и я вижу звёзды, когда мы обнимаемся, крепко прижимаясь друг к другу.

Она задыхается, её глаза закрываются, и я ничего не могу поделать. Я целую каждый дюйм её лица.

Она улыбается, её глаза всё ещё закрыты, и я отстраняюсь, притягивая её на руки.

Это было и лучшее, и худшее, что я мог сделать.

Зои

Я просыпаюсь от урчания живота.

Тагиз всё ещё обнимает меня. Должно быть, я проспала полдня.

Я поворачиваюсь и смотрю выше. Тагиз не спит, явно глубоко задумавшись, рассматривая крышу своего кради, нахмурив брови.

— Привет, — говорю я слегка хриплым голосом.

Он улыбается мне, затем поднимает меня, пока я не оказываюсь в воздухе, паря над ним. Его сила невероятна. Он тянет меня вниз, пока не дотянулся до моих губ, и я погружаюсь в его поцелуй.

— О чем задумалась, маленькая целительница?

Я жую губу.

— Я думаю о твоём отце. Что за связь с Малис, и почему он думает, что может управлять твоей жизнью?

Тагиз закрывает глаза.

— Каликс… всё сложнее, чем ты думаешь.

— Я относительно умна, — замечаю я. — Объясни мне.

Он вздыхает.

— Семья моего отца долгое время была зациклена на родословной. Сражаться рядом с королём племени доверяют самым сильным и смелым, и быть в его ближайшем окружении — большая честь. Он был одним из королевских гвардейцев, как и его отец до него и его отец, на протяжении веков.

Я киваю.

— А теперь и ты.

— Да. Но… мой отец — не мой… настоящий отец.

У меня отвисает рот. При всей его одержимости родословными, Каликс даже не настоящий отец Тагиза?

— Как это произошло?

— Моё племя было маленьким, но свирепым. Наш катай был одержим расширением нашей территории, и его советники убедили его, что он сможет захватить это племя.

— Я предполагаю, что всё прошло не так хорошо.

Он качает головой, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб, и я прижимаюсь ближе к нему.

— Нет. Мой отец умер в первый же день боев, оставив меня одного. Моя мать умерла от болезни тремя наступлениями раньше.

Моя грудь болит за ребёнка, которым, должно быть, был Тагиз. Оставшись в полном одиночестве в том месте, где гарантированно прошла кровавая баня.

Он откашливается.

— Катай вложил мне в руку меч и приказал занять место моего отца.

— Сколько тебе было лет?

— Я встретил семь лет.

Я в шоке поднимаю голову.

— Ты был совсем ребенком. Зачем он это сделал?

Тагиз пожимает плечами.

— Мой отец ушёл, погиб в бою, и становилось очевидным, что у нас нет реальных шансов против этого племени. Если мы бы успешно отступили, я стал бы ещё одним ртом, за кормление которого он будет отвечать. Я предполагаю, он хотел, чтобы его враги позаботились об этой проблеме.

От ярости мои руки трясутся, и я сжимаю их в кулак, представляя крошечного Тагиза, сжимающего свой меч, с широко раскрытыми глазами, напуганными осознанием того, что он вот-вот умрёт.

— Вот сукин сын.

Тагиз смеётся, поднимая мой кулак и раскрывая мою ладонь, чтобы поцеловать её.

— Я едва смог поднять меч, который он дал мне, когда отправил меня на передовую. Каликс появился из ниоткуда, и я напал на него. Я знал, что умру, но мой отец хотел бы, чтобы я умер достойной смертью с мечом в руке.

Моё сердце стучит, как барабан.

— Что случилось?

Он смеётся.

— Каликс отбил мой меч, стукнул меня по голове и толкнул к одному из своих людей. Меня посадили в ташив катая. Я слышал звуки битвы, лязг мечей, грохот умирающих воинов. Но самое яркое моё воспоминание — это вкус мяса, которым меня кормили слуги. Я на тот момент, не ел уже три дня.

Я смотрю на его лицо, и он улыбается мне полуулыбкой, но его глаза полны боли. Его племя бросило его. Его отец погиб за короля своего племени, а ублюдок не стал защищать даже семилетнего ребенка.

Тагиз вздыхает, поглаживая меня по волосам.

— Ракизу разрешили посмотреть часть боя. Когда он вернулся и нашёл меня в ташиве своего отца, он сердито посмотрел на меня и сказал, что его отец собирается повесить меня в пример всем другим племенам, которые подумают напасть.

— Ой-ой.

Он смеётся.

— Я поверил ему. Поэтому я решил, что если мне суждено умереть, я заберу с собой будущего короля племени.

Я улыбаюсь.

— Естественно.

— Каликс зашёл и обнаружил, что мы катаемся по полу, каждый с ножом у горла другого. Он поднял нас обоих за рубашки и отхлестал так, что я помню до сих пор. Потом он предложил мне выбор. Он снабдит меня трёхдневным пайком с мечом и позволит мне покинуть племя. Или я мог остаться и вырасти, как его сын.

Меня это смутило.

— Ты сказал, что он был одержим… родословной?

— Да. Но он и его пара пытались завести собственного ребенка в течение четырёх оборотов. Его самка была выбрана его отцом из-за исключительных воинов в её роду, и мой отец начал понимать, что она бесплодна.

Мои зубы были сжаты, когда я села. Конечно, Каликс, возможно, спас Тагиза от верной смерти, но чем больше я о нём узнаю, тем меньше он мне нравится. Кроме того, готова поспорить на последнюю резинку для волос, которую я спрятала под мехом, что Каликс не усыновил бы Тагиза, если бы у него были собственные дети.

— Ты знаешь, что не только женщины ответственны за беременность. Твой отец может быть стерильным.

Он хмурится.

— Стерильным, — говорит он по-английски, и я понимаю, что на браксианском нет перевода.

Кто бы сомневался.

Я объясняю концепцию, хихикая над недоверчивым выражением его лица.

— Ты уверена?

Я киваю и смотрю на него.

— Я уверена.

— Хм. — Он долго думает об этом. — Мой отец не знает об этом.

— Я счастлива объяснить ему эту ситуацию, — ласково говорю я, и он смеётся, обнимая меня за плечи и притягивая обратно к себе.

— Итак, — говорю я. — Каликс предложил тебе выбор.

— Да. Он сказал, что был впечатлен храбростью, которую я проявил, когда попытался напасть на него. Он знал мужчин старше меня, которые не могли поднять меч, которым я замахнулся на него. Он объяснил, что его семья имеет давнюю традицию служить королю. Если бы он воспитал меня как своего сына, от меня ожидали бы, что я буду тренироваться усерднее, чем я когда-либо мог себе представить, и защищать будущего короля племени ценой своей жизни.

Я улыбаюсь при мысли, что Ракиз и Тагиз насмехаются друг над другом, когда Каликс произносит это заявление.

— Держу пари, тебе понравилось, как это звучит.

Он смеётся.

— Я не собирался отказываться от лучшего предложения, которое когда-либо слышал. Предложение, которое включало в себя присоединение к одному из самых больших и могущественных браксианских племён на Агроне. Ракиз запротестовал, но Каликс сказал ему, что будет счастлив сообщить отцу о том, как Ракиз пытался убить одного из своих «заключенных», прежде чем его допросили.

— Значит, тебя воспитывали как сына Каликса.

Он кивает, и я глажу пальцем по одной из его грудных мышц, обдумывая всё, что он мне сказал.

Тагиз может думать, что он всем обязан Каликсу, но я вижу этого парня таким, какой он есть. Мастер-манипулятор, который заботится только о себе и о том, кем, по его мнению, должен быть Тагиз.

Он взял испуганного сироту и воспитал его, чтобы он верил, что у него есть только один вариант в жизни. Он вырастил его с верой в то, что он в долгу перед Каликсом, потому что он спас его от бойни на поле боя.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Как ты думаешь, кто-нибудь из других воинов в этом лагере убил бы тебя в тот день?

Он долго молчит.

— Нет. Честь — значит всё в этом племени, и в убийстве ребенка нет чести.

— Но ты не знал этого тогда.

— Нет. В моём племени мы сражались и убивали всех.

— Значит, ты автоматически чувствовал себя обязанным Каликсу за спасение твоей жизни.

Он напрягается.

— Он действительно спас мне жизнь. Ему не нужно было принимать меня как своего, Зои.

— Я знаю. Но как ты думаешь, отец Ракиза действительно позволил бы тебе покинуть его племя только с едой и мечом?

— Нет. Но тогда я этого не знал.

— Точно.

— О чём ты?

Я тщательно подбираю слова. Как бы я ни ненавидела Каликса, он всё ещё отец Тагиза.

— Я говорю, что, может быть, ты чувствуешь, что тебе нужно соответствовать идеалам Каликса, просто потому, что ты чувствуешь, что ты в долгу перед ним за то, что он принял тебя к себе в детстве. Но любой порядочный человек поступил бы точно так же.

Он обдумал это.

— Ты рассказала неплохой вариант сложившейся ситуации, но это ничего не меняет. Я единственный сын своего отца. Сын, которого он выбрал. Без него и моей матери я был бы очередным лагерным сиротой, возможно, отданным родителям, которые не следили бы за моим обучением. Родителям, которые не позаботились о том, чтобы я стал сильным воином.

Я киваю, делая вид, что я приняла его ответ. Но я ничего не отпущу на тормозах. Я не сомневаюсь, что Каликс любит своего сына. Как он мог его не полюбить? Но, предложив этому напуганному, одинокому семилетнему ребенку выбор в обмен на то, что он его воспитает, он дал понять, что дом, который он ему предложил, завязан на условиях. Делай, как сказал Каликс, живи так, как он хочет, и у Тагиза будет дом.

Тагиз целует меня в лоб. Потом мою щеку. Затем он нежно касается моих губ своими, прежде чем спуститься вниз по моей шее, заставляя меня извиваться от желания, когда его тёплое дыхание щекочет раковину моего уха.

Я вздрагиваю от этого, и он издает низкий смех, когда я выгибаюсь, мои руки тянутся к нему в попытке притянуть его ближе.

Он берёт оба моих запястья одной рукой, удерживая их между нами.

— Моя очередь, — бормочет он. Он наклоняется, и его губы требуют большего, пока его язык завоёвывает мой рот. Я снова пытаюсь поднять руки, но он мягко сжимает мои запястья, давая понять, что он главный.

Его глаза темнеют, когда он медленно отстраняется, и я облизываю губы. Он издает грубое проклятье, прежде чем снова поцеловать.

Внезапно он откидывает меха, его взгляд снова впивается в моё обнажённое тело.

Мои щеки горят, а он продолжает целовать, спускаясь вниз, останавливаясь, чтобы прикоснуться носом к моей груди, его язык скользит по каждому соску, пока они оба не напрягаются и не начинают болеть, отчаянно желая большего.

— Тагиз, — стону я, и он облизывает нижнюю часть живота, прямо над лобковой костью, а затем обдувает мою кожу прохладным воздухом.

Мои бедра сжимаются.

Его рука, наконец, отпускает мои запястья, и я сжимаю в кулак меха под собой, пока он переводит своё внимание дальше на юг.

Его рука сжимает меня так, будто он владеет мной, из его горла вырывается низкий рык, когда его пальцы скользят по моей мокроте, заставляя меня умолять.

— Тагиз, пожалуйста.

— Ты торопила меня прошлой ночью, маленькая целительница. Я был похож на неопытного воина, когда я потерялся в чудесах твоего тела. Теперь я могу изучить тебя как следует.

Я стону, когда он щипает мой клитор.

— Исследуй меня позже.

Он смеётся. А потом он устраивается между моих бедер, вдыхая мой запах, а мои щёки горят из-за этого. Он раздвигает мои бёдра шире, и его язык погружается в меня, заставляя меня вскрикнуть от внезапного удовольствия.

Я прижимаюсь к нему, и его руки поднимаются вверх, держа мои бедра. Он даёт понять, что всё контролирует, а я просто должна следовать за ним.

И Боже, это так сексуально.

Его язык скользит твердыми кругами по моему клитору, и я закрываю глаза, когда он вводит в меня большой палец.

— Открой глаза, — шепчет он мне. — Смотри, кто заставляет тебя чувствовать себя так, целительница.

Я приоткрываю глаза, и он вознаграждает меня ещё одной лаской, когда ещё один палец присоединяется к первому, и он поворачивает их под углом, пока не щелкнет по моей точке G.

У меня перехватывает дыхание, и я испускаю долгий стон, когда он станет проводит зубами по моему клитору, одновременно погружая в меня свои пальцы.

Я задыхаюсь.

Он ещё шире раздвигает мои бедра, двигаясь вверх по моему телу, его челюсть сжата. Я чувствую его твердость и пульсацию у себя на животе, и я мгновенно отчаянно нуждаюсь в том, чтобы он снова был внутри меня.

Он поднимает одну из моих ног, пока она не оказывается почти над его плечом, и я кричу, когда он скользит прямо в меня, не останавливаясь, пока его яйца не прижимаются ко мне. Он кажется таким большим, наполняет меня так, что я не знаю, где кончаюсь я и начинается он.

Он, не колеблясь, мгновенно входит в меня, его лобковая кость ударяет мой клитор с каждым толчком. Он слишком велик в этой позе, мои бёдра подняты так, чтобы он мог поразить все точки внутри меня, которые раньше ему не попадались. Его пальцы сжимают мой сосок, когда он втирается в мой клитор. Меня начинает трясти.

— О, боже…

Он снова смеётся, но по его сжатой челюсти видно, что он едва держит себя в руках.

Я хочу увидеть, как он потеряет контроль.

Я встречаю его толчки, и он прижимается сильнее, почти в отместку. Он сжимает мои волосы, и лёгкой боли достаточно, чтобы сойти с ума, когда он врезается в мою точку G, в то же время врезаясь в мой клитор.

Я кончаю так сильно, что вижу звезды, и я даже не могу говорить, поскольку он продолжает толкаться, немедленно отправляя меня обратно в нирвану.

Он издает протяжное низкое рычание, замирая, когда изливается в меня. Он зарывается головой мне в шею, и я поднимаю руки, цепляясь за него, наслаждаясь тяжестью его тела поверх моего. Он осторожен, чтобы не раздавить меня, и после долгой паузы переворачивается, пока я не оказываюсь растянувшейся на его груди.

— Вау, — это всё, что я могу сказать.

Его рука собственнически обхватывает мою задницу, и мы некоторое время молча лежим, дремля. Затем он стонет.

— Я должен идти, — бормочет он. — У меня встреча с Ракизом на закате.

Со вздохом я смотрю, как он натягивает штаны.

Я чувствую себя более отдохнувшей, чем за последние несколько недель, и впервые за долгое время, которое я могу вспомнить, осознаю, что не видела снов.

Я всё ещё уставшая, но очевидно, что ключ к хорошему сну лежит в объятиях Тагиза.

Я фыркаю на это, и Тагиз смотрит на меня. Мне вдруг становится неловко.

— Кто мы, Тагиз?

Он тянется к своей рубашке, и когда он натягивает её, мой взгляд останавливается на его груди. Я перевожу своё внимание на его лицо, замечая, как он нерешительно смотрит на меня.

Ничего не изменилось, понимаю я. Даже увидев, какие мы вместе, он всё равно собирается согласиться с планами отца и провести остаток жизни с женщиной, которую считает просто другом.

— Мы можем обсудить это позже? Прости, Зои, но я должен идти.

Я киваю, мои мысли проносятся, когда он наклоняется и целует меня в лоб.

Я была идиоткой. Но хватит. Здесь мне есть на чем сосредоточиться, среди докхоллов, корабля и новоприбывших человеческих женщин. Если Тагиз не считает меня достойной, чтобы пойти против его отца, то я ничего не могу с этим поделать или сказать, чтобы заставить его думать по-другому.

Глава 8

Зои

Я смотрю на карью, пока он доедает свой последний завтрак.

Я немного беспокоюсь, что он окажется слишком домашним. По словам Ракиза, карью иногда приручают браксианские воины. Как только они решат взять еду из рук, они будут верны им до конца своих дней.

— Прости, что забрала тебя из твоего дома, — шепчу я меховому комку, пока он нюхает мои туфли. — Сегодня ты вернёшься в дикую природу. Туда, где твоё место.

Малыш карьи игнорирует меня, явно не впечатлённый. Хотя он, кажется, знает, что что-то не так. Обычно он скачет на месте, когда я показываю ему самодельный поводок, который Тагиз сделал для него. Сегодня он поворачивается и прячет голову под мягкими мехами своей кроватки.

Как и все на этой планете, карья выздоравливал удивительно быстро. Он также растёт с невероятной скоростью. Он больше не размером с джека рассела. Вместо этого он напоминает мне бордер-колли моего соседа.

— Если ты не вернешься в свой настоящий дом в ближайшее время, ты разучишься жить там.

Я стягиваю с него меха и привязываю поводок к ошейнику. Мне очень не хотелось его надевать, но даже я видела в нём необходимость, учитывая, сколько детей живёт в этом лагере.

— Хорошо, приятель. — Я стараюсь говорить весело и возбужденно, но сердце болит. Я буду скучать по своему слюнявому будильнику.

Я выхожу из своего кради и направляюсь к лесу, где я его нашла. Тагиз предложил встретиться со мной, чтобы помочь мне попрощаться, и хотя мы сейчас находимся в странных отношениях, я приняла его предложение.

Прошло восемь дней с тех пор, как я заснула в его объятиях. Тагиз охотился шесть дней, и у нас не было возможности поговорить.

Насколько я знаю, ничего не изменилось. Тагиз по-прежнему считает своим долгом жениться на той, кого выбрал для него отец. И всякий раз, когда я думаю об этом, в моей груди вспыхивает ярость. Ярость как на отца Тагиза за то, что его сын чувствует себя в долгу перед ним, так и на Тагиза за то, что он не пожелал сказать своему отцу отвалить от него.

Я пытаюсь дать ему пространство и время, но, честно говоря, меня тошнит от долгих ночей, лежать и пялиться на крышу моего кради. Я устала гадать, выберет ли когда-нибудь Тагиз меня. И я боюсь, что то, что я чувствую к нему, скоро сменится разочарованием.

Моя мать ожидала от меня большего. Она воспитывала меня, чтобы я знала себе цену, чтобы не жить такой же жизнью, как она. В глубине души я верю, что Тагиз может быть для меня единственным. Но это не значит, что я буду ждать вечно.

Он наклоняет голову, когда мы встречаемся, как будто был удивлён, увидеть меня. Вскоре после восхода солнца лагерь начинает просыпаться. Однако я хотела сделать это пораньше, чтобы попрощаться с маленьким меховым комочком наедине.

Тагиз прислоняется к ограде лагеря, выглядя расслабленным. Но я вижу напряжение в его плечах и морщинки вокруг глаз.

Я вздрагиваю, понимая, что смотрю на Тагиза с хмурым лицом. Карья демонстративно скалит зубы на Тагиза с рычанием, затем встряхивает всем телом и тянет меня вперед, пока не смогла обнюхать сапоги Тагиза.

Тагиз наклоняется и проводит рукой по пушистым ушкам комочка.

«Нет, Зои. Перестань думать о том, как эти руки ощущались на твоём теле».

— Хорошо, — бормочу я. — Давай покончим с этим.

Тагиз кивает, его глаза полны сочувствия. Он идёт в ногу со мной, и мы оба молча направляемся к тому месту, где я нашла карью.

— Ты много времени провёл в лесу Сейнекс? — спрашиваю я, и Тагиз посмотрел на меня.

— Да. Меня отправили туда с Хьюексом. Мы выследили вуальди и разобрали их ловушки.

— Что лес из себя представляет?

Мони говорит о лесе Сейнекс с некоторым почтением. В нём растут вещи, которые невозможно найти больше нигде.

— Он интересный. Ты не вспомнишь, но мы ехали через лес, когда привезли тебя обратно в лагерь.

Его рот искривляется при воспоминании.

— Деревья выглядят иначе, совсем отличаются от этих. — Он кивает на лес, расстилающийся перед нами. — Они белые, как кости, с редкими листьями. В этом лесу происходят вещи, которые невозможно объяснить. Это опасное место. — Он смотрит мне в лицо и улыбается. — И ты хочешь пойти туда.

Я энергично киваю.

— Мони упомянула несколько вещей, которые нам нужно пополнить, и… я просто хочу его увидеть. Для моих собственных экспериментов.

— Я отвезу тебя.

Я прикусываю губу. Во всяком случае, я должна стараться проводить меньше времени с Тагизом, так как нельзя доверять моему предательскому сердцу, чтобы оно не начало трепетать в моей груди каждый раз, когда он смотрит на меня.

Кажется, он ждёт ответа, поэтому я киваю, и он хмурится на мой ответ, открывая рот.

Карья рычит.

Я смотрю на него и понимаю, что он рычит на лес, дёргая поводок. Я опускаюсь на колени и отвязываю поводок от его ошейника.

— Вау… — Тагиз делает шаг вперед, ловя меня, когда карья проталкивается мимо меня, и я чуть не падаю. Меховой комочек мчится в лес, и я бегу ему вслед.

— Не за что.

— Боже мой. Что, если карья пытается сразиться с более крупным и сильным животным?

Я бегу за ним, не обращая внимания на ветки, вцепляющиеся мне в лицо и волосы, и бегу на рычащие звуки. Тагиз грубо ругается позади меня, следуя за мной, и я останавливаюсь как вкопанная, когда вижу, что карья рычит на… дерево.

— Ты когда-нибудь слышал о карье, который выл? — бормочу я. Карья наклоняет голову, рыча ещё громче, и Тагиз обходит меня стороной.

— Следы, — говорит он, осматривая дерево.

Вот тогда я увидела.

Кто-то прошёл мимо этого дерева, царапая кору. Рядом с ним, на земле, перевернутый камень, вмятина всё еще видна на земле, влажная сторона камня направлена к небу.

Карья снова рычит. Он щёлкает зубами к дереву, затем смотрит на меня. Я моргаю. Он даже умнее, чем я думала.

— Как будто он пытается нам что-то сказать.

— Карьи умны, — говорит Тагиз, приседая возле дерева и исследуя грязь.

— Что думаешь? — спрашиваю я, и он хмурится, его глаза сосредоточены на следах.

— Что-то было здесь. Что-то, что не пахнет браксианцами или людьми, если судить по реакции карьи. — Я оглядываюсь на лагерь.

— Они наблюдали за нами.

Он кивает.

— Скорее всего, это дохоллы.

Я становлюсь на колени и чешу карью за ушами.

— Ты такой умный, — воркую я. Я наклоняюсь и расстёгиваю кожаный ремешок, который мы использовали в качестве ошейника, и моё сердце немного разрывается.

— Пора тебе идти и воссоединиться с миром, малыш.

Он кладёт одну лапу мне на колено, прижимаясь ближе. Я провожу пальцем по его носу, не обращая внимания на то, как затуманиваются мои глаза, когда я встаю на ноги.

Тагиз ждёт и тут же обнимает меня за плечи.

— Скорее всего, ты спасла ему жизнь, — бормочет он. — У тебя большое сердце, маленькая целительница.

Я пытаюсь улыбнуться, не обращая внимания на слезу, скатывающуюся по моей щеке.

— Давай покончим с этим.

Я отказываюсь оглядываться назад, когда мы направляемся к лагерю. Карья — дикое животное. Я забрала его из дикой природы, чтобы спасти ему жизнь, но он всё ещё может жить в лесу, где он сможет бегать свободно и охотиться.

Мы проходим примерно полпути до лагеря, прежде чем Тагиз вздыхает. Он решил дать мне побыть одной и притворился, что я не плачу, когда я незаметно вытирала слёзы с лица, но внезапно остановился, поворачиваясь к лесу.

— Что ты… о.

— Карья идёт за нами.

— Ты не можешь вернуться с нами, — говорю я. — Твоё место в лесу.

Он игнорирует меня, подбегая ближе.

Тагиз снова вздыхает.

— Мы продолжим прогулку. Ему может стать скучно и что-то в лесу привлечёт его внимание.

Но он не скучает. И вот, наконец, я стою у ворот лагеря и смотрю на карью, которая невинно смотрит на меня. Тагиз прикрывает рот рукой, и я сердито смотрю на него.

— Это не смешно, — шиплю я.

Он поддается своей ухмылке.

— Я не удивлен, что ты приручила ещё одного самца, маленькая целительница. Я только удивлён, что ты этого не предвидела.

Я вздыхаю.

— Что мы будем делать?

— Карья обычно приручаются терпеливыми воинами в течение многих месяцев или лет. Но этот явно решил, что ты вожак его стаи.

Я снова вздыхаю, разглядывая мохнатое существо, которое бросает на меня взгляд «чего мы здесь торчим».

— На самом деле я не вожак, — говорю ему.

Он рычит на меня, затем проходит мимо меня, направляясь обратно в лагерь.

Губы Тагиза дёргаются, и я сердито смотрю на него. Он пытается подавить улыбку, в конце концов запрокидывая голову от смеха.

«Мне не нужно было видеть, как красиво ты выглядишь, когда смеёшься. Нет, мне вообще не нужно было это видеть, ну спасибо огромное».

Я не обращаю внимания на то, как болят мои руки от потребности прикоснуться к нему, но, похоже, его это не беспокоит. Он притягивает меня ближе и накрывает мой рот, его язык проходит мимо моих губ… и вся моя защита потеряна.

Я почти задыхаюсь, когда он отстраняется.

— У меня было плохое утро, — бормочет он. — Всего несколько мгновений с тобой, и мой день изменился. Вот как ты действуешь на всех, кто тебя знает, маленькая целительница. Даже твой малыш карьи не застрахован от этого.

Я сдаюсь, позволяя моему телу расслабиться, когда я вдыхаю его мужской запах. Мы стоим у лагерных ворот, где нас может увидеть любой, включая его отца, но сейчас я не могу заставить себя волноваться.

— Ну, — наконец говорю я. — Думаю, теперь надо дать ему имя.

***

Я обедаю в одном из моих любимых мест на улице, рядом с ташивом Невады, когда замечаю Бет, идущую по небольшой поляне. Я машу ей, и она меняет курс, плюхается рядом со мной и угощается моими фруктами.

— Что ты всё ещё здесь делаешь? — спрашиваю. — Не то, чтобы тусоваться здесь плохо, конечно же.

Она улыбается.

— Мы останемся, пока не решим эту небольшую проблему с дохоллами. Зариксу и Дексару нравится идея объединить нашу оборону с Ракизом.

Я прикусываю нижнюю губу, внезапно подавившись.

— Алексис должно быть ненавидит это. Она постоянно в разлуке от своего племени. И у тебя уроки танцев…

— Всё нормально. Всё-таки чрезвычайная ситуация. Но ты права. Это уже длится достаточно долго. Нам нужен какой-то план, чтобы устранить эту угрозу раз и навсегда.

Несколько минут мы сидим в дружеской тишине, обе жуём, наблюдая, как члены племени занимаются своими делами.

— Как дела, Зои? — Бет нарушает тишину. — Ты выглядишь… грустной.

Мало того, что Бет прекрасна неземной красотой и грациозна от природы — даже с лёгкой хромотой, — она ещё и одна из самых добрых женщин, которых я знаю.

— Я в порядке. — Я улыбаюсь ей, но её брови хмурятся, говоря мне, что она видит мою чушь насквозь.

— Что-то произошло.

Я прочищаю горло, и слова вырываются прежде, чем я осознаю, что говорю их.

— Я спала с Тагизом. Много раз.

Её глаза расширяются, а затем она ухмыляется, но улыбка исчезает, когда она изучает моё лицо.

— Кажется, ты не очень довольна таким развитием событий, — бормочет она.

Я смеюсь, но у меня словно перехватывает горло, и звук больше похож на всхлип.

— Эй. — Она наклоняется ближе, обнимая меня за плечи. — Расскажи мне, что происходит. Я отличный слушатель, клянусь.

Всё выплескивается наружу. Как семья Тагиза ожидает, что он женится на ком-то другом. Как я пыталась держаться от него подальше, и как от его взгляда, моё сердце бьётся так сильно, что кажется, будто оно вылетит из груди.

Я вытираю слёзы с лица.

— Знаешь, каково это встречать Рождество в другой день, когда ты ребёнок? Знать, что ты не можешь отпраздновать настоящий праздник, потому что твой отец со своей настоящей семьей? Любовница и внебрачный ребёнок не получат двадцать пятое декабря — никогда. И даже не двадцать шестое. Они получают праздник двадцать седьмого или двадцать восьмого.

Ещё одна слеза скатывается по моей щеке, и Бет хватает меня за руку. Я всхлипнула.

— Почему ты плачешь?

Она вытирает лицо, сгорбившись.

— Ничего не могу поделать, — бормочет она. — Я разваливаюсь, когда мои друзья страдают.

Я улыбаюсь.

— Ты немного эмпат. — Я вздыхаю. — Моя мама была женщиной на стороне. Я не понимала этого, пока мне не исполнилось восемь или девять лет. Я услышала, как она разговаривает с моим отцом. Возможно, он любил мою мать. Может быть, даже любил меня. Но он никогда не собирался бросать свою жену. Никогда. К тому времени, как я стала подростком, мама наконец приняла такое положение дел, и я ненавидела его больше всего на свете.

— Не могу представить, как тебе было тяжело, — бормочет Бет. — Общалась ли ты с ним во взрослом возрасте?

Я качаю головой.

— Его жена захотела переехать в Калифорнию, когда я была подростком. Так они и сделали. Внезапно он исчез, и мне пришлось звонить в 911, когда моя мать проглотила пузырек с таблетками. Я должна была наблюдать, как она сломалась и восстанавливалась от этого. Ты знаешь, что она никогда не брала ни цента из его денег? Он ей, как минимум алименты должен. Но она была слишком горда, и вместо этого она работала на трёх работах и умерла по дороге на ночную смену в дрянной забегаловке у автостопа.

— Думаешь, то, что происходит между тобой и Тагизом, похоже на отношения твоих мамы с папой?

— Не называй его так, — рявкаю я и тут же жалею об этом. Я обнимаю Бет за плечи. — Прости.

— Нет, я понимаю. Я бы тоже не хотела считать такого человека своим отцом.

Я вздыхаю.

— Я наблюдала за ней, пока росла. Я видела, как несчастна она была, тоскуя по другому. Как она притворялась, что 25 декабря был просто обычным днём. Однажды я так разозлилась, что открыла все подарки под ёлкой на рождество. В настоящее рождество. Она плакала три часа.

При этом воспоминании, вина разгрызает мою грудь глубоко внутри.

— Ты была маленькой, — голос Бет был нежным.

— Ага. И он праздновал Рождество со своей настоящей семьей. Ты знаешь, что у меня есть три брата и сестра, которых я никогда не видела? — Я издала резкий смешок. — Думаю, я, наверное, теперь никогда не встречусь с ними.

— Ты знаешь, что я скажу, — бормочет Бет.

— Знаю. Мне нужно поговорить с Тагизом. Он разобьёт мне сердце, я знаю.

Челюсть Бет выпячивается, а глаза становятся стальными. Она может быть нежной и доброй, но она также и воин.

— Знаешь, я счастливее, чем когда-либо думала, что смогу стать. У меня есть друг и любовник, который заставляет меня смеяться до тех пор, пока у меня не начинает болеть живот, хотя он заставляет меня в отчаянии рвать на себе волосы — иногда в течение нескольких минут. Но я могу сказать вот что: если бы я когда-нибудь подумала, что Зарикс будет с другой женщиной, даже если бы он хотел быть со мной, я бы убежала так быстро, что у него закружилась бы голова.

Я киваю, сплетая пальцы на коленях.

— Я не должна была спать с ним. Я была слаба.

Бет вздыхает.

— Ты влюблена. Это другое. — Она смеётся над выражением моего лица. — Редко можно найти двух людей, которые подходят друг другу так же хорошо, как ты и Тагиз. Но он причиняет тебе боль, Зои. Ты должна рассказать ему всё, что рассказала мне. Тогда, он поймёт.

— Я хочу, чтобы он выбрал меня, Бет. Но если он этого не сделает, я не собираюсь торчать тут и смотреть, как он спаривается с кем-то ещё.

Она кивает.

— Я бы тоже не стала. Как сказала бы Невада: на хрен такое дерьмо не сдалось.

Я расхохоталась, когда она подняла меня на ноги, помогая собрать остатки обеда.

— Я уберу это, — говорит она. — Тебе нужно поговорить со своим мужчиной.

Глава 9

Зои

Я улыбаюсь Гарри, карье. Да, я назвала его. Да, я знаю, что это глупо. Он не домашнее животное. Он дикое животное. Но мне нужно было его как-то назвать.

— Ты больше не хромаешь. Каждое ли существо на этой планете лечится быстрее, чем мы, бедные людишки?

Он вытягивается, вставая на задние лапы и лижет мою щеку, а я смеюсь.

— Ты голодный?

Он, кажется, ещё больше оживляется при этом, и я встаю на ноги. Пойду принесу ему еды, а потом пойду найду Тагиза. После моего разговора с Бет я знаю, что мне нужно выложить все свои карты на стол.

Я закусываю губу, вытирая потные ладони о платье. Я не знаю, как ему объяснить, что мне нужно, чтобы он наконец сделал выбор. Мне нужно, чтобы он выбрал меня. Но если он этого не сделает, я не буду стоять поблизости, чтобы видеть их вместе. Я видела, что это сделало с моей матерью, стоящей на втором месте.

Я ценю себя.

Я так задумалась, что прошла мимо продуктового кради. Я поворачиваюсь, чтобы пойти назад, но моё сердце замирает в груди.

Тагиз прижимает Малис к себе, пока она что-то шепчет ему. Я мгновение смотрю на них, и моя грудь сжимается от того, как хорошо они смотрятся вместе. В отличие от меня, её голова на уровне его подбородка, а я рядом с ним такая маленькая, что, наверное, похожа на ребёнка.

Комок подкатил к горлу. Их ситуация никак не сдвинулась. Тагиз этого не сказал, но ясно, что его отец заставит его выбирать между семьей и мной.

Если бы у меня был шанс вернуть маму, я бы ухватилась за него. Так, как же я могу ждать, что Тагиз откажется от своей семьи ради меня?

Я пытаюсь сморгнуть слёзы, но они уже капают по моему лицу. Я видимо издала какой-то звук, потому что Тагиз смотрит вверх с удивлением на лице.

— Маленькая целительница… — я вытираю влажное лицо, и слова льются изо рта почти до того, как я их осознаю.

— Прости, Тагиз. Но я больше не могу так.

Малис отступает от него, двигаясь ко мне, её лицо обеспокоено.

— Ты же знаешь, что это не то, на что было похоже, Зои.

Я киваю, и слёзы катятся по моему лицу.

— Я знаю. Но я устала чувствовать себя третьей лишней. Я знаю, что вы попали в ужасную ситуацию, и мне очень жаль, правда. Но я больше не могу смотреть на это. И мысль о том, что ты спаришься с другой? — мой голос срывается, и лицо Тагиза каменеет.

— Не делай этого, маленькая целительница. Не оставляй меня.

Почему-то это разбивает мне сердце, и мне хочется дать ему пощечину.

— Как я могу оставить тебя, Тагиз? Я никогда не была с тобой по-настоящему.

Это поразило меня тогда. Я люблю Тагиза. Он добрый, верный и сильный. У него мягкое сердце, скрытое в его невероятной сильной груди. Он был первым мужчиной, который заставил меня почувствовать, что меня увидели по-настоящему. Первый, кто заставил меня почувствовать себя особенной.

Но я люблю себя больше.

Он открывает рот, и я отступаю назад.

— Всё нормально. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Делай всё, что заставляет тебя чувствовать себя хорошо, Тагиз. Живи так, как хочешь, и этого мне будет достаточно.

— Зои…

Я поднимаю руку.

— Если ты заботишься обо мне, не следуй за мной.

***

Я смотрю сквозь прутья клетки, дышу прерывисто. Я вздрагиваю от холода, но пот на моём лице говорит о другом.

Высокая температура.

Думаю, этого следовало ожидать. Невылеченные трещины или сломанные ребра затрудняют дыхание. Без обезболивающих невозможность сделать полный вдох приводит к коллапсу дальних отделов легких.

А это приводит к пневмонии.

Иронично. Если бы мои рёбра пробили лёгкое, по крайней мере, моя смерть могла прийти побыстрее.

Теперь всё, на что я могу надеюсь, так это увидеть небо в последний раз перед смертью.

Даже если это не то голубое небо, под которым я родилась.

Затем появился Тагиз, его руки были нежными, когда он взял меня на руки. Его взгляд мягкий, и он убрал спутанные волосы от моего лица.

— Ты со мной, — говорит он.

Но тут появилась Малис. И они обнимают друг друга, выглядящие так идеально вместе, что кусок моего сердца тут же отламывается, падая к моим ногам с глухим стуком.

***

Я резко просыпаюсь, закрывая лицо руками.

Что-то… лижет меня.

Я плакала. Маленький пушистый комочек слизывал мои слёзы, положив одну лапу мне на грудь.

— Ты пытался разбудить меня? — бормочу я.

Он рычит на меня, но это не угрожающее рычание. Он скорее ругает меня, а я смеюсь.

Я сажусь, вытирая слезы и слюни пушистика с лица.

— Это моё воображение, или ты стал ещё больше? Я знаю, что это заложено в генах, ради выживания в новой среде, но это уже слишком.

Карья-мамы не склонны долго оставаться рядом и присматривать за своими детьми, поэтому малыши вынуждены адаптироваться к новому миру.

Я знаю, каково это — внезапно оказаться в полном одиночестве в новом мире без всякого предупреждения.

Я чищу его пушистые маленькие ушки, и он позволяет это, звук, похожий на мурлыканье, вырывается из его горла. Я улыбаюсь. Думаю, мне нельзя позволять ему бегать по лагерю, пока он не обучен. Но он ненавидит маленький загон, который я устроила для него возле леса, и он плакал, пока я не спасла его, вернув в свой кради. Я думала, что он предпочёл бы находиться ближе к дикой природе, но, может быть, он ненавидел его.

Я понимаю его.

Я выкатываюсь из постели, одеваюсь и нахожу немного еды для малыша, тайком отвожу его на одну из полян возле моего кради, чтобы он мог заняться своими делами возле большого белого дерева.

— Милый, — бормочу я, приседая рядом с ним, и он облизывает мою руку. Кажется, он вполне доволен тем, что спит большую часть дня, но, по словам некоторых воинов, карья скоро вызовет хаос.

Я оглядываюсь, стараясь держаться подальше от Тагиза. Когда дело доходит до него, я чувствую слабость. Последнее, что мне нужно, это снова увидеть боль в его глазах, когда он посмотрит на меня. Если я не буду работать над возведением стены вокруг своего сердца, я вернусь к тому, с чего начала.

Я отношу карью к себе в кради, и он уютно укладывается в маленькую кроватку, которую я для него соорудила. Затем я направилась на тренировочную арену, чтобы узнать, сможет ли кто-нибудь из воинов пойти со мной в лес.

Я улыбаюсь самому сварливому воину лагеря.

— Ты вернулся!

Хьюекс не то чтобы ухмыляется мне в ответ, но его хмурый взгляд немного смягчается, когда он кивает.

— Дай угадаю, — говорит он. — Тебе нужно найти немного коры и веток.

Я смеюсь.

— Побольше уважения к моему делу.

Он фыркает, и я стараюсь не смотреть на тренировочную арену. Я только что увидела знакомую пару широких плеч и тут же отвернулась. Не думаю, что смогу смириться с тем, что Тагиз выглядит расслабленным и счастливым, в то время как я чувствую, что моё сердце вырвали из груди.

— Я не могу пойти с тобой сегодня — у меня встреча с Ракизом. Но Крониз только что закончил тренировку.

Он зовёт другого воина, и я мгновенно чувствую на себе взгляд Тагиза. Я не спускаю глаз с лица Крониза, отказываясь поддаться желанию посмотреть на человека, причинившего мне столько боли.

Оказывается, грусть и ярость — две стороны одной медали.

Крониз ухмыляется, кивая, когда Хьюекс объясняет, что не может торчать со мной. Я смотрю на Хьюекса. Он пытается свести меня с Кронизом? Крониз, кажется, понимает, что я не хочу болтать, поэтому я сразу перехожу к делу, как только мы оказываемся в лесу. Я забыла свою корзину, поэтому вытаскиваю из кармана носовой платок и ищу крошечные зеленые ягоды.

Не в первый раз, я благодарна, что нас спасли браксианцы. Если бы нас оставили одних, голодающих на этой планете, мы, вероятно, ели бы всё, что попадалось под руку, и умерли бы через несколько часов.

Я нахожу ярко-зеленые ягоды марадозы, рассматривая их на пригодность. Всего несколько таких ягод могут означать верную смерть.

Я вздрагиваю при этой мысли, заворачиваю их в носовой платок и осторожно кладу в карман.

— Зои?

Я поворачиваюсь.

— О, привет, Невада. Что ты здесь делаешь?

Она пожимает плечами, и я замечаю двух воинов, идущих за ней. Ракиз не рискует своей беременной королевой. Они останавливаются и разговаривают с Кронизом, а я наклоняюсь в поисках листьев, из которых мы сделаем ортар.

— Я хотела прогуляться. Могу я помочь тебе?

— Конечно. Помоги мне нарвать несколько темно-зеленых листьев отсюда. Чем больше лист, тем лучше.

Она кивает, приступая к работе, но морщится, потирая спину, и я прищуриваюсь, глядя на неё.

— Ты в порядке?

Невада закатывает глаза.

— Я в порядке. Боль в спине, кажется, идёт рука об руку с беременностью. Чудо жизни не так уж и чудесно с моей точки зрения. — Я смеюсь, и она меняет тему. — Как у тебя дела со всем, Зо? Всё ещё пьешь тот ужасный тоник?

Я рассматриваю её лицо. У неё хороший цвет, и она больше не морщится. Медсестра во мне хочет надавить на неё из-за боли, но если я что-то и знаю о Неваде, так это то, что она ненавидит, когда люди суетятся из-за неё.

— Наконец-то я покончила с ним. Знаешь, Мони напоминает мне одну из старших медсестер, с которыми я когда-то работала. Её девизом было «не навреди, но не твори всякое дерьмо».

Невада улыбается мне.

— Мони страшна. Я убеждена, что она, по крайней мере, немного, экстрасенс.

Мои глаза расширяются, когда она рассказывает мне о своём друге Джеке и о том, как Мони передала от него сообщение. Словно из могилы.

— Вау.

Невада кивает.

— Ага.

— Каково это, быть беременной здесь? — спрашиваю я, внезапно заинтересовавшись.

Невада наклоняет голову, снова морщась.

— Знаешь, я никогда не думала, что у меня будут дети. — Она отводит взгляд, выглядя такой уязвимой, какой я её никогда не видела.

— Моя мама была пьяницей, а отца я никогда не знала. Мой брат свалил, как только смог. Я понятия не имею, как выглядит здоровая семья, Зо. Что, если я облажаюсь с ребёнком? Я даже не знаю, есть ли у меня настоящий материнский инстинкт.

Я не привыкла к таким разговорам с Невадой. Она одна из самых уверенных в себе людей, которых я когда-либо встречала. Но я понимаю. Родить ребенка на чужой планете посреди войны? Должно быть, это очень тяжело. Рожать, не понимая, как выглядит нормальная семья? Ещё труднее.

Я тщательно подбираю слова.

— Знаешь, я недавно думала об этом. Моя мама умерла, когда мне было девятнадцать. До этого в основном были только мы вдвоем. Я думаю, что каждый родитель задаётся вопросом, облажаются ли они со своим ребёнком. Но что бы ни происходило в моей жизни, я знала, что моя мама всегда на моей стороне. Я знала, что если дерьмо попадет на вентилятор, я смогу позвонить ей, и какая бы у меня ни была проблема, мы решим её вместе.

Я моргаю, чтобы сдержать слёзы, и Невада выпрямляется, её лицо выражает сочувствие, когда она вытирает глаза.

— Проклятые гормоны, — бормочет она, и я смеюсь с ней.

— Я думаю, что это лучшее, что ты можешь дать ребенку, Невада. Знание того, что ты будешь с ним, несмотря ни на что. Что он никогда не будет один и, когда ты ему понадобишься, ты будешь рядом с ним, сражаясь вместе, плечом к плечу. И если я что-то и знаю об обалденной женщине, которая спасла меня от вуальди, так это то, что она станет всем для своего ребенка. Со всем остальным разберешься со временем.

Не знаю, кто больше потрясен — я или Крониз, — когда Невада заключает меня в свои объятия. В Неваде много всего, но она не любитель обнимашек. Рот Крониза открывается, когда я встречаюсь с ним взглядом через плечо Невады, и воины рядом с ним выглядят такими же потрясёнными.

Я чувствую, как дрожь пробегает по Неваде, и отстраняюсь, когда она вздрагивает.

— Нам нужно вернуть тебя в лагерь, — бормочу я. Я начинаю беспокоиться, что её боли в спине могут быть на самом деле схватками.

Она кивает, её лицо внезапно бледнеет, и мы обе поворачиваемся к охранникам.

Я кричу, прыгая перед Невадой, когда поляна становится полем боя.

Глава 10

Тагиз

Она бросила меня.

И я не могу винить её.

Самка, которой я одержим. Самка, которая мне нужна, никогда не примет меньшее от своего мужчины, только его всего. Зои может быть нежной и доброй, но она также и сильная. У неё огненный стержень.

Я приближаюсь к Ракизу, отчаянно пытаясь заменить боль в груди другой болью.

Наши мечи лежат на земле, мы будем сражаться на кулаках. Другие воины больше не делают вид, что тренируются, вместо этого они делают ставки на исход нашего боя.

Я подгибаюсь под кулак Ракиза, но тут же у меня перехватывает дыхание, когда его вторая рука врезается мне в живот. Я уже видел это движение.

— Ты тренировался с Врексом.

Ракиз ухмыляется мне, его зубы окровавлены, благодаря моему удару локтем по его лицу.

— Убийца Агрона может многому научить нас в бою.

Я улыбаюсь, прорываясь вперёд, пытаясь сделать ложный выпад кулаком в корпус. Он уворачивается, но моя нога уже поднята, моя ступня врезается ему в рёбра.

Ракиз рычит, но в его глазах читается уважение.

— Ты тоже тренировался.

— Дексар может ещё многому меня научить.

Рычание превращается в хмурый взгляд, и я почти смеюсь. Два короля племени когда-то были союзниками поневоле, а теперь стали друзьями. Но эта дружба по-прежнему пересекается с конкуренцией и гордыней.

Я вырос, тренируясь с Ракизом. К настоящему времени мы точно знаем, наши удары, что делает каждый последующий бой труднее.

Я злюсь на отца, на себя, на весь мир. Бой с Ракизом — это именно то, что мне нужно. Я хочу быть в синяках и истекать кровью, пока моя внешность не совпадет с моим внутренним состоянием.

Я её потерял.

Моя маленькая целительница отказалась от меня. Женщина, которая никогда ни в чём не отказывала, даже раненому карье, решила, что я зря старался.

Потому что я причинил ей боль. И она знает, что я, скорее всего, причиню ей ещё большую боль.

Моя голова откидывается назад, когда кулак Ракиза врезается мне в щёку.

Мир становится серым, и глаза Ракиза больше не забавляются, когда я наконец встречаюсь с ними снова.

— Если ты не можешь сосредоточиться во время боя, выбери другой путь отвлечься.

Ярость бурлит в моей крови. Я знаю, что Ракиз подстрекает меня, но ярость лучше, чем отчаяние и сожаление.

Я рычу, почувствовав, как под его костяшками, моя щека взорвалась от боли. Я делаю ложный выпад правым кулаком, затем разворачиваюсь, вонзая колено ему в живот, когда он уклоняется вправо.

Он наклоняется ровно настолько, чтобы с сумел ударить его локтем по затылку. Окружающие нас воины улюлюкают, подбадривая нас обоих криками.

Браксианцы больше всего любят смотреть за хорошим боем.

Ракиз падает на колени, но тут же вскакивает на ноги.

— Ты сражаешься, как одержимый, — отмечает он. — Я должен сам догадаться, почему?

Я игнорирую его. Ракиз отлично справляется с уничтожением защиты противника — как физически, так и морально.

— Ааа, — говорит он, когда я не отвечаю. — Это из-за человеки-целителя.

Он улыбается, когда говорит это, и моя кровь запылала от ярости. Я рычу, бросаясь на него, и его глаза такие же жесткие, как и улыбка, играющая на его губах.

Моя вина. Боль и грусть в глазах Зои — это всё моя вина.

— Ракиз!

Мы оба поворачиваемся, когда прибегает Бет с бледным лицом. Ракиз хмурится, глядя на неё, и она не обращает внимания на воинов, которые ворчат, недовольные прерыванием нашей схватки.

— Я только что была в кради целителей. Мони говорит, что Зои так и не вернулась, когда пошла собирать растения в лесу. — Бет колеблется мгновение, а затем сжимает челюсти. — Невада пошла ей навстречу.

Лицо Ракиза теряет все краски, а затем становится темно-красным, всё его тело дрожит от ярости. Я тянусь за своим мечом и бегу к лесу, даже не осознавая, что двигаюсь. Позади меня Ракиз выкрикивает приказы своим людям, и лагерь начинает действовать.

Зои.

Мысль, что она в опасности, толкает меня вперёд, и я достигаю леса, выкрикивая её имя. Некоторые из человеческих самок уже здесь со своими супругами, все они держатся рядом с ними, их взгляды суровы, мечи в руках.

Терекс подходит ближе, и я оглядываюсь назад, на его беременную пару.

— Ты должен отвезти её обратно в лагерь.

— Она не уйдет, пока мы не узнаем, что случилось с её друзьями, и я не заставлю её.

Я хмурюсь, и он качает головой.

— Ты всё ещё не понимаешь этих человеческих самок.

Я игнорирую его выпад, и мы расходимся в поисках улик. Ракиз идёт со мной в ногу, его лицо застыло в маске ярости.

Мы почти спотыкаемся о тела.

Я падаю на колени, тряся Крониза, пока Ракиз и его люди проверяют охрану Невады. Кажется, он дышит, и я хмурюсь. Я не вижу ни крови, ни шишки на его голове, ни причины, по которой он оказался без сознания.

За нами трескается ветка, и вперёд выходит Элли с серым лицом. Терекс держит её за локоть, и кажется, что только его сила удерживает её на ногах.

— Проверь, нет ли красной метки, — бормочет она. — Какого-то… ожога.

Крониз стонет, когда я срезаю с него рубашку и нахожу у него на груди красную отметину. Я понял. Такое остаётся от палочного оружия, которое дохоллы использовали в битве против нас.

— У них Невада. Моя беременная пара.

Глаза Ракиза встречаются с моими, ясное опустошение.

Айви запыхалась, когда добежала до нас.

— Они обе умные. Невада может быть беременна, но она всё ещё тренируется. Я бы поставила на неё в любой день против какого-нибудь ублюдка дохоллов. А Зои…

Я встречаюсь с ней взглядом, и она ободряюще кивает мне.

— У неё есть сила, Тагиз. Мы найдем их обеих.

Ракиз встаёт и начинает отдавать приказы. Крониз снова стонет, наконец открывая глаза.

Он хмурится, явно сбитый с толку, и я борюсь, чтобы не зарычать на него за то, что он позволил похитить Зои.

— Дохоллы, — говорит он, и я киваю.

— Скажи мне, что произошло.

— Они появились из ниоткуда. Один из них должен был умереть. Я ранил его. Проверьте, в каком направлении он направлялся. Ищите кровавый след.

— Сколько их было?

— Пятеро. Сейчас, наверное, уже четверо. Они хотели захватить Неваду.

Я рычу.

— Они хотят использовать её, чтобы шантажировать Ракиза, чтобы тот отдал им корабль.

Крониз кивает.

— Мне жаль. Они напали без предупреждения. Они, должно быть, планировали это в течении некоторого времени. Но нет оправдания нашему провалу.

Появляется Мони с осунувшимся лицом, когда она начинает проверять других воинов.

Я встаю.

— Мы нашли, — кричат Врекс и Айви, привлекая моё внимание к свежим каплям крови, разбросанным по упавшему дереву, а Ракиз находит крошечный тупой нож на земле в противоположном направлении. Врекс наклоняется ближе, стараясь говорить тише.

— Айви говорит, что у нее сложилось впечатление, что дохоллы не привыкли находиться на улице. Они попались в наши ловушки во время боя и не умеют заметать собственные следы.

Мони подходит ближе к Ракизу и что-то бормочет ему. Он держит нож, и я осматриваю рукоять.

Это нож Зои.

Ей предстояло решить: взять с собой нож и надеяться использовать его или оставить знак, чтобы мы их нашли.

Она доверяет нам спасение их жизней. Даже после того, как мы позволили их похитить.

На мгновение моё горло сжимается так, что я не могу говорить, и мой голос становится хриплым, когда я пытаюсь взять себя в руки.

— Нам нужно разделиться.

Врекс кивает.

— Айви и я пойдем с Ракизом на восток. Вы берёте несколько воинов и идёте на запад. Мы разделим всех остальных, кого сможем выделить, и отправим их осмотреть местность на тот случай, если следы были попыткой отвлечь нас.

Я не раздумывая указываю на Жозета, Макила и Греза. Кронизу удалось подняться на ноги, и хотя его шаг не ровный, он настаивает на том, чтобы присоединиться к нам.

— Мы будем двигаться быстро, — говорю я.

Он кивает.

— Я буду идти в ногу.

Не спорю, просто двигаюсь в сторону востока. Мы находим новые следы, и я содрогаюсь при мысли о том, что Зои отдана на милость тем, у кого нет никаких ценностей.

Я убью их всех.

***

Зои

Я почти уверена, что у Невады начались роды. Она наклонилась, держась за дерево и задыхалась, когда один из дохоллов, насмехаясь над ней, схватил её за руку, пытаясь заставить двигаться.

Она ударяет кулаком, и он поднимает свою палку. Это зрелище заставляет моё сердце остановится, а во рту моментально пересохло. Он угрожающе машет им, и Невада игнорирует его со стоном.

Он рычит, указывая на неё палкой, и рука Невады дергается быстрее, чем я могла себе представить. Она вырывает палку из его руки и вонзает ему в голову. Остальные дохоллы немедленно наступают на неё, и я вклиниваюсь между ними и Невадой. Они не побьют беременную женщину в моём присутствии.

— Уйди с дороги, Зои.

Я игнорирую её. Краем глаза я вижу искру голубого света от оружия в её руке, когда она продвигается к дохоллу, но свет быстро меркнет.

Невада горько смеётся.

— Я предполагаю, что вам, ребята, нужен корабль, чтобы зарядить эти штуки. После битвы мы заметили, что те, что мы забрали у вас, больше не работают, как прежде.

Зарычал один из Дохоллов.

— Скоро мы вернём наш корабль, и ты будешь в нашей клетке, твоё отродье продадим в рабство, человеческая шлюха.

О нет, он этого не сделает.

Невада уворачивается от меня, и на этот раз она бросает оружие как копье, попадая дохоллу прямо в лицо.

Кровь течёт рекой из его плоского носа, и он издает звук, очень похожий на визг. Невада фыркает, а затем стонет, явно борясь с очередной схваткой.

Один из других дохоллов подходит ближе, и я набрасываюсь, целясь ему в яйца, когда он хватает меня за волосы. Он слишком быстр и трясёт меня, моя голова разрывается от боли, когда Невада снова хватается за дерево, тяжело дыша.

— Возможно, я и не смогу убить тебя, пока мы не получим наш корабль, но я могу убить эту человечку, чтобы преподать тебе урок.

Я вздрагиваю, мои глаза горят, когда он тянет меня за волосы. Невада кивает, выпрямляясь, и её глаза полны решимости, когда она встречается со мной взглядом.

— Ладно.

После этого мы идём молча, окруженные дохоллами. Неваде приходится останавливаться несколько раз, и я считаю секунды между её схватками, чувствуя, как кровь отливает от моего лица.

Три минуты.

Три проклятых минуты.

— Быстрее.

Я сердито смотрю на дохолла, и он выглядит не впечатлённым моим взглядом. Когда Невада снова начинает идти, она смотрит на меня, и я вижу понимание на её лице.

У неё появится ребёнок уже сегодня. Её схватки кажутся слишком сильными для Брэкстона-Хикса, но я не узнаю, пока не осмотрю её.

Мои руки начинают трястись. Я и раньше помогала принимать роды, но никогда не в одиночку. Я не акушер и даже не врач, и у меня нет ни одного из инструментов, которые мне понадобятся, чтобы провести Неваду через это.

«Пожалуйста, Боже, пусть это не будет правдой. Ты забрал мою маму, когда мне было девятнадцать. Ты позволил меня похитить инопланетянам и чуть не убить. Ты должен мне».

Останавливаемся у пещеры. К настоящему времени Невада уже вся мокрая от пота. Судя по внешнему виду пещеры, эти дохоллы запланировали это давно. С одной стороны куча мехов, рядом свалка из плохо вырезанной посуды. Дальше на грязном полу стоит большая деревянная миска, вероятно, вырезанная из упавшего дерева. Она наполнена водой, и мне вдруг ужасно захотелось пить.

Дохоллы подталкивают нас к задней части пещеры, ближе к воде, но я не осмеливаюсь дотянуться до неё. Бьюсь об заклад, они убьют меня, прежде чем позволят дать Неваде немного воды.

Мы сидим спиной к стене пещеры, и Невада закрывает глаза, костяшки пальцев белеют, когда она сжимает кулаки. Дохоллы толпятся у входа в пещеру, вероятно, строя новые планы, чтобы разрушить нашу жизнь.

— Послушай меня, — выдыхает она после схватки, и я наклоняюсь ближе. — Если это правда, и у меня появится малыш, тебе придется забрать его и бежать.

Я уставилась на неё, и она протягивает руку, зарываясь рукой под моё платье, и притягивает меня к себе ближе, глаза её безумны.

— Я отвлеку их. Ты сделаешь всё возможное, чтобы доставить моего ребенка к Ракизу. Обещай мне, Зои.

— Нет. Вы оба попадёте к нему.

Она скалит на меня зубы.

— Я спасла тебе жизнь, сучка. Спаси моего ребенка.

Я улыбаюсь, когда протягиваю руку и убираю волосы с её лица.

— А ты беспокоилась о своём материнском инстинкте. Послушай меня. Слушай. Я позабочусь, чтобы ты выбралась отсюда. Если я не смогу, я вытащу ребёнка и вернусь за тобой. Так что, если до этого дойдет, я утащу отсюда твою задницу с твоим новорожденным малышом на себе, не делай пока никаких глупостей.

Мы всего в нескольких милях от лагеря. Эти ребята не планируют нас долго скрывать. Они хотят поставить под угрозу безопасность Невады и получить контроль над Ракизом. Не похоже, что они могут отправить записку о выкупе. Им нужно иметь возможность отправить кого-то обратно для переговоров.

И по яростным голосам в передней части пещеры они решают, кем будет тот несчастный парень прямо сейчас.

Кронизу удалось выпотрошить одного из дохоллов, когда они атаковали. Раненый дохолл некоторое время плёлся за нами, прежде чем он не смог больше двигаться, и его друзья решили использовать его кровь в качестве отвлечения внимания, поведя нас в противоположном направлении, прежде чем мы развернулись назад.

Я знаю браксианцев, и когда они найдут тупой нож, который я уронила, они сразу же направятся в этом направлении. Мы с Невадой старались, не привлекая внимания, разрушить окружающий нас лес, как только могли, когда шли по нему. Каждый раз, когда она прислонялась к дереву, сжимая зубы, она старалась оставить это дерево с чуть меньшим количеством коры. И я шаркала ботинками по каждому упавшему дереву, пинала листья и опрокидывала камни.

Я тоже знаю Тагиза. И даже несмотря на всё, что произошло между нами, я знаю, что он придёт за нами.

— Может быть, мне не стоило ронять нож, — бормочу я Неваде. — Он был слишком тупым, чтобы от него было много пользы, но, возможно, мне стоило его сохранить.

Невада качает головой.

— После того, как они поменяли пути, нам нужно было оставить какой-то знак. У меня к бедру привязан нож, — шепчет она. — Но это всё, что у меня есть. Нам нужно застать их врасплох.

Я почти смеюсь. Конечно, у Невады под платьем спрятано оружие.

— Хорошо, — говорю я, судорожно выдыхая, пока мои мысли скачут. — Их осталось всего четверо. Этот парень явно самый маленький из их группы, и, похоже, его отправляют обратно на переговоры с Ракизом. Остаются трое.

Три вооруженных дохоллов против роженицы и меня.

Круто.

Я осматриваю дохоллов, ища любые признаки слабости, пока они спорят. После того, как Крониз вонзил свой меч в живот того дохолла, один из охранников Невады сумел ранить другого дохолла. Тот поддерживает свою руку, так как левая висит вся красная от крови.

У дохолла, который кажется был лидером, самые длинные рога, и они растут на его лбу, сверкая на солнце. Он передаёт кусок ткани однорукому, и дохолл наматывает её на плечо, завязывая зубами.

Третий дохолл смотрит на нас и сердито пялится на меня, когда мы встречаемся взглядами. Его нос определённо сломан, и должно быть ему очень больно, потому что он вздрагивает каждый раз, когда говорит.

Карма — та ещё сучка.

Глава 11

Зои

Дохолл, которого послали на переговоры с Ракизом, не вернулся.

Прошло несколько часов, и я начала паниковать. Вскоре после того, как Невада стала королевой племени, она научила часть воинов, как выслеживать цель в дикой местности, не используя свой нос, на который они раньше полагались, когда охотились на вуальди. Но никаких намёков на браксианцев нет, и я не знаю, как они могли пропустить наши следы.

Невада скривилась от боли, задыхаясь от очередной схватки.

Она встречается со мной взглядом, как только всё заканчивается.

— У меня только что отошли воды.

— Хорошо. — У меня пересыхает во рту. — Мы справимся с этим, Невада. Всё будет хорошо.

Она игнорирует меня, её глаза блуждают по пещере.

— Я была так взволнована, когда узнала, что беременна, — бормочет она. — Я испугалась, конечно. Но я представила себе день, когда я рожу, как Ракиз увидит рождение своего ребенка. Как мы всегда будем защищать нашего ребенка вместе.

Дохоллы начинают спорить, перешёптываясь между собой. Они смотрят на меня, и один из них хмурится, указывая двум другим последовать за ним поближе к выходу из пещеры.

Мне надо кое-что сделать. У меня есть план, но он сработает только в том случае, если дохоллы решат попить.

Это мой последний шанс, который у меня есть, поэтому я должна сделать так, чтобы он обязательно сработал.

Я роюсь в складках платья, обхватываю пальцами тряпку с ягодами в кармане.

Они пожалеют, что похитили нас из нашего дома, ещё как пожалеют.

Длиннорогий указывает на что-то снаружи, и я знаю, что другого шанса у меня может и не быть.

Мой желудок сворачивается от страха, но я бросаюсь вперед, выжимая ягоды и процеживая зеленый сок через носовой платок.

Я смотрю на воду, изо всех сил сжимая её.

«Не навреди».

Сжимаю сильнее, успокаиваясь, когда сок начинает растворяться. Я провожу платком по воде, растворяя больше сока.

«Но не позволяй творить всякое дерьмо».

Я мчусь обратно к Неваде. Однорукий оглядывается на нас, и я изо всех сил стараюсь выглядеть невинно. Он нахмурился, и я старательно избегаю смотреть на ведро с водой.

— Слушай, — бормочу я Неваде, когда её схватки закончились. — Сомневаюсь, что они предложат нам воду, но если предложат, не пей, ладно? Постарайся даже не прикасаться к ней.

Её глаза расширяются, губы дрожат от намёка на улыбку, прежде чем она снова напрягается и тянется к моей руке.

— Ты коварная сучка, — выдыхает она. — Я знала, что это в тебе есть.

Я выдавливаю крошечную улыбку.

— Хочешь, я тебя осмотрю?

Она смотрит на дохоллов.

— Нам нужно узнать, насколько я раскрылась, да?

— Ещё не время, — говорю я ей. — Но я, вероятно, должна буду проверить вскоре.

Она прислоняется головой к стене пещеры.

— Ракиз придёт за нами, — бормочет она, закрывая глаза. — Он придёт.

Тагиз

Я рублю дохоллов. Где-то позади меня, в глубине леса, яростно ревёт Ракиз.

Дохоллы атаковали нас без предупреждения. Когда мы потребовали сообщить, где Невада и Зои, они посмотрели на нас ничего непонимающими взглядами. Очевидно, дохоллы, которым удалось выжить в битве, разделились на фракции.

К сожалению, эта атака мешает нам найти наших самок.

Один из дохоллов подлетает близко, его палка светится голубым. Я уклоняюсь, но он вступает в контакт. Всё мое тело сотрясается, руки немеют, и я роняю меч.

Он ухмыляется, бросаясь на меня, его палка высоко поднята.

Его ухмылка превращается в страх, когда синий свет исчез. Я всё ещё не могу поднять свой меч, поэтому я набрасываюсь, роняя его. Мои движения неуклюжи, когда я оправляюсь от удара его оружия, но мне повезло, моё колено попало ему в челюсть.

Разочарование пробегает по моему телу, когда другой дохолл встаёт на его место. Я рычу, когда мои руки наконец начали покалывать, и на этот раз мне удается схватить меч с земли, и моментально обезглавить существо одним движением.

Земля содрогается, в ушах звенит, когда следующий рёв Ракиза сопровождается чем-то гораздо более опасным.

Драгикс.

Чарли лежит на его спине, в руке у неё длинный нож. Дракон налетает, стреляя огнём в дохоллов по краю атакующей нас группы.

Они превращаются в пепел.

Драгикс накренился, разрезая небо, поворачиваясь для нового налёта.

Дохоллы с криками разбегаются. Я не гонюсь за ними. Вместо этого я пытаюсь понять, в каком направлении шли Зои и Невада. Нападение, вероятно, сильно затруднило нам их поиск, поскольку дохоллы стёрли все следы.

Я скриплю зубами.

Крониз подходит ко мне. Его цвет лица стало немного лучше, но он едва может смотреть мне в глаза, и я знаю, что он полон стыда за свою провал.

— Никаких сообщений о дохоллах в этом районе не поступало, — говорю я ему. — Наши часовые потерпели неудачу. Наши воины потерпели неудачу…

— И я потерпел неудачу.

Мои руки сжимаются, когда я думаю о карье, который предупредил нас о запахе, который ему не понравился в лесу. Я планировал поговорить об этом с Ракизом, но пока не находил на это времени.

Потому что я был слишком занят выяснением того, как уйти из возможного спаривания с Малис.

— Мы все потерпели неудачу, — выдавливаю я.

— Ты работал с имеющейся у тебя информацией, — говорит Жозет, подходя к нам. — У тебя не было возможности узнать, что ты должен был быть ближе к женщинам.

Челюсти Крониза сжимаются.

— Я подвёл их. Но я не подведу их снова.

Я осматриваю местность, пока Драгикс летит в направлении Ракиза.

Прибывает Хьюекс, запыхавшийся после боя вместе с группой Ракиза.

— К северо-востоку отсюда есть небольшая пещера, — бормочет он, закрывая глаза, и я знаю, что он рисует в голове карту этой области. Мало кто знает такие пути. Хьюекс провёл большую часть своей жизни вдали от лагеря.

— Пещера? — Я пытаюсь представить её расположение, и он кивком открывает глаза.

— Раньше там была территория вуальди. Ни один браксианец не решился бы пойти туда, если бы они специально не охотились на каких-нибудь оставшихся вуальди.

Мышцы живота сжимаются.

— Если дохоллы забрали самок в пещеру, любой вуальди, который всё ещё считает, что это их территория, также может напасть.

— К западу есть ещё одна пещера, — говорит он. — Это логово карьи.

Я напрягаюсь. Карья в дикой природе будет сражаться с любым, кто попытается захватить его территорию. Если он взрослый, нам нужно быть начеку.

— Что ещё?

Он снова закрывает глаза.

— Если мы продолжим движение на север, мы направимся Большой воде.

Я не верю, что дохоллы могут путешествовать по воде, но я помню, как часовой сказал Ракизу, что их видели разговаривающими с зинтами. Могло ли это похищение быть частью какого-то более крупного плана?

Я смотрю на Жозета.

— Отправь одного из младших воинов обратно к Ракизу. Скажи ему, что мы отправимся на север.

***

Зои

Я наблюдаю с полуопущенными веками, как дохолл со сломанным носом берёт чашку с водой.

Ягоды марадоза горькие на вкус, но дохолл, кажется, ничего не заметил, глотая воду и наполняя свою чашку ещё.

Я жую губу. Может быть, я не выжала достаточно сока в воду?

Я ничего не могу с этим поделать — у меня больше нет ягод, чтобы добавить.

Однорукий следует за ним в пещеру, бормоча что-то о дохолле, который ушёл ранее. Он до сих пор не вернулся, и кажется, что их планы теперь рушатся.

«Вот что вы получите, ублюдки».

Невада сжимает мою руку, и моё сердце сжимается от боли и страха на её лице. Роды — самое уязвимое время в жизни женщины, и если воины не найдут нас в ближайшее время, Невада будет рожать в пещере.

Однорукий следует примеру своего друга, выпивая чашку воды. Он больше не берёт, и я прикусываю губу. У меня было всего несколько ягод, а воды было много. Мне нужно, чтобы они хотя бы упали без сознания, хотя, честно говоря, я бы не сильно расстроилась, если бы они упали замертво.

Невада снова стонет.

— Молчи, — говорит однорукий.

Я уставилась на него.

— Она рожает, идиот.

Я поворачиваюсь к Неваде и не вижу его приближающегося кулака. Он врезается в мою голову, и перед моими глазами появляется фейерверк.

— Зои, — выдыхает Невада, и я на мгновение борюсь с болью, пронзающей мой мозг.

— Я в порядке.

Дохолл насмехается надо мной, возвращается к выходу из пещеры и садится в ожидании.

Длиннорогий явно в ярости, расхаживает взад и вперёд перед входом в пещеру, бросая на Неваду и меня яростные взгляды. Если бы мы ему были не нужны, я не сомневаюсь, что мы были бы уже мертвы.

«Где ты, Тагиз?»

Я не позволяю себе представлять худшее. Возможно была какое-то крупное нападение, а Тагиз лежит где-то мертвый.

— Где, чёрт побери, Ракиз? — рычит Невада. — Я надеру ему задницу, когда увижу его в следующий раз.

Я тихо смеюсь, и дохолл с разбитым носом сердито смотрит на меня с того места, где он стоит, прислонившись к стене пещеры.

Его глаза, кажется расфокусированы. Он моргает, и моё сердце замирает в груди, когда ему требуется секунда, чтобы снова открыть глаза.

Невада издаёт вопль, и длиннорогий злобно заходит в пещеру.

В этот момент поломанный нос падает на землю.

— Зои, — выдыхает Невада, сгорбившись. — Залезь мне под платье и дай мне мой нож. Прикрой моё тело, чтобы они не видели.

Длиннорогий встал перед своим другом, расталкивая того ногой. Однорукий шагает к нему и спотыкается, его брови хмурятся в замешательстве.

Я задираю платье Невады, ища рукой рукоять ножа. Я хватаю его, передавая ей, и однорукий падает на колени.

Длиннорогий прищуривается, глядя на своего друга, который теряет сознание, и мои руки начинают дрожать, когда он качает головой, глядя на нас.

— Что вы сделали? — рычит он.

Он подходит к нам, хватает меня за платье и поднимает на колени. С потрясающим чувством понимания друг друга, я протягиваю руку назад, когда Невада вкладывает рукоять ножа в мою руку.

Длиннорогий трясёт меня, и я задыхаюсь. Он поднимает кулак, и я дико размахиваю рукой.

Эффект неожиданности на моей стороне.

Кровь брызжет мне в лицо, когда я перерезаю ему глотку ножом. Может, я и не очень разбираюсь в самообороне, но я чертовски хорошо знаю, где у человека находится сонная артерия. И похоже, что у дохоллов есть артерия в похожем месте.

Он отпускает меня, булькая и хватаясь за горло. Это выглядело мерзко, и меня начало мутить, когда он упал на землю.

— Чёрт возьми, Зо. Напомни мне никогда не злить тебя.

Я сглатываю желчь. Я никогда раньше никого не убивала. Не знаю, мертвы ли остальные дохоллы, но я встаю на ноги, всё ещё сжимая нож в руке.

Невада молчит, когда я приближаюсь к однорукому. Я колеблюсь, моё сердце колотится. Если он в сознании, это может быть последним моим движением.

Невада стонет, звук больше похож на всхлип, и чувство защитницы принимает решение за меня.

Я наклоняюсь и перерезаю ему горло.

Поломанный нос уже мертв, его рот покрыт пеной. Я перешагиваю через него, мои движения механические, тело онемело. Я в шоке?

Невада встаёт на ноги, прислоняется к стене пещеры и раскачивается из стороны в сторону. Я отхожу подальше от пещеры, запрокидываю голову и кричу так громко, как только могу.

Я продолжаю, пока не охрипла, и Невада одобрительно кивает.

— Ты не боишься прихода новых дохоллов? — спрашиваю я.

— Мы достаточно близко к лагерю, так что, если нас ищут браксианцы, наверняка кто-нибудь услышит. Кроме того, если дохоллы доберутся сюда первыми, ты можешь угостить их водичкой.

Я прищуриваюсь.

— Ха-ха.

Она ухмыляется, а затем закрывает глаза, стонет. Я поглаживаю её поясницу, и она опирается на мои руки.

— Это помогает, — говорит она.

— Мне нужно тебя осмотреть. Я не прикоснусь к тебе, пока не вымою руки, но мне нужно посмотреть, что происходит. Хорошо?

Она кивает, и я помогаю ей снова сесть у стены пещеры.

Невада устроила своё кровавое шоу. И уже через несколько минут ей уже неинтересно разговаривать между схватками. Я снова выхожу на улицу и снова кричу.

Моя голова запрокинута, нож сжат в руке, и я яростно кричу в небо, когда Тагиз и Хьюекс прорываются сквозь деревья, а за ними группа воинов.

Я смотрю на Тагиза и заливаюсь слезами.

Он хватает меня, притягивая к себе. Позади него Хьюекс проверяет дохоллов, переводя взгляд с дохоллов на нож в моей руке, и его глаза слегка расширяются.

Огромные руки Тагиза обхватывают моё лицо, и вдруг я задыхаюсь, потерявшись в его губах.

Его губы горячие и твёрдые, и одна из его рук скользит по моей спине, притягивая меня ещё ближе. Я наклоняю голову вбок, и он облизывает мой рот, на этот раз не сдерживаясь.

Я наслаждаюсь этим.

Тончайший стон вырывается из моего горла, и этот звук чистого желания вырывает меня из оцепенения.

Я отталкиваюсь от Тагиза, дрожа.

— Где Ракиз?

Он открывает рот, его глаза темнеют, когда он начинает что-то объяснять о другом нападении, но Невада зовет меня по имени.

Я оглядываюсь на пещеру.

— Мы не можем переместить её без мишуа. Пошлите кого-нибудь за Ракизом.

Тагиз кивает и поворачивается к одному из воинов.

— Беги, — говорит он, и парень бежит в ту сторону, откуда они пришли.

— Я боюсь, что их станет больше.

— У нас Крониз и несколько других воинов охраняют периметр.

Меня охватывает облегчение.

— Хорошо. Мне нужно, чтобы вы, ребята, вскипятили воды, — говорю я Тагизу.

Он смотрит на Жозета, который смотрит на пещеру с ужасом на лице, когда Невада стонет от боли.

Я локтем толкаю Жозета.

— Вода. Сейчас же.

Он приступает к работе, собирая дрова для костра, а я возвращаюсь в пещеру.

Невада открывает глаза, щурясь на Тагиза.

— Ракиз? — спрашивает.

— Он идёт, — говорю я. — Всё будет хорошо.

Я смотрю на Тагиза.

— Скажи мне, что они привезут с собой целителя.

— Мони была с Ракизом. Мы все разделились во время атаки. Прибыл Драгикс и разобрался с дохоллами, с которыми мы сражались, и, когда мы ушли, она возвращалась к Ракизу.

Невада встаёт на четвереньки, из её горла вырывается протяжный стон. Лицо Тагиза бледнеет.

Джозет подходит. Ему удалось найти ещё одну миску из печальной коллекции посуды в углу. Дохоллы, должно быть, пробыли здесь по крайней мере несколько дней. Может быть дольше.

Из чаши поднимается пар, и я улыбаюсь ему.

— Помести её прямо сюда, пожалуйста. Мне нужна верёвка, нож, которым в последнее время никого не убивали, и самая чистая и тёплая рубашка, которая у нас есть.

Ребята приступили к работе, тихо переговариваясь между собой, а я поворачиваюсь к Неваде, которая сейчас находится в своём маленьком мирке, сражаясь с болью.

Я рассматриваю её, и моя грудь наполняется ужасом, хотя мне удается говорить легко и уверенно.

— Хорошо, Невада. Вскоре у тебя, вероятно, появится желание тужиться. Подожди, пока ты не сможешь ничего делать, кроме как толкать, и тогда ты отдашь все силы, что у тебя остались.

Она кивает, и я беру чистую воду, давая несколько глотков ей. Я отрываю рукав от платья и умываю её лицо.

Когда я смотрю на воинов, у Джозета дикие глаза, а Тагиз всё еще выглядит бледным. У них нет проблем с убийством любых существ, которые угрожают нам, но вид роженицы ошеломил их и заставил замолчать.

Джозет прерывает эту тишину, когда Невада издаёт звук такой агонии, что моё сердце сжимается от сочувствия.

— Ракиз должен быть здесь.

— Ну, это не так. Передай мне эту рубашку.

— Она не может умереть без него.

Я повернула голову так быстро, что удивляюсь, как я не свернула себе шею.

— Прошу прощения?

Невада смотрит на него, её лицо суровое от усталости, когда она приходит в себя после последней схватки.

— Думаешь, я умру?

— Ребёнок… — его голос затихает, когда он переводит взгляд с Невады на меня. Затем он, кажется, набирается откуда-то смелости, потому что его челюсть сжимается.

— Размер ребёнка. Человеческие самки не могут родить сами.

Не думаю, что когда-либо раньше видела такой страх в глазах Невады, и это зрелище заставляет меня задрожать от ярости, когда я встаю на ноги.

— Убирайся.

— Но…

Я указываю на вход.

— Стой там, охраняй нас и больше ни слова не говори.

Я прищуриваюсь, глядя на Тагиза, когда Невада издает звук, напоминающий мне звук раненого животного.

За ним следует мужской рёв.

— Невада!

О, слава богу. Ракиз вбегает в пещеру, его глаза безумны, когда он тянется к своей паре. У Невады очередная схватка, и она отбрасывает его руки, когда он пытается обхватить её лицо.

— Дай ей минутку, — бормочу я. — Где Мони?

— Нам пришлось отправить целителей обратно, когда на нас напали. Она сейчас в пути.

Невада тянется к руке Ракиза, тяжело дыша.

— Я знала, что ты придёшь. Знала, что ты справишься. Если я умру, ты должен рассказать ребёнку всё обо мне. Научи его быть смелым и сильным, но умеющим просить о помощи, когда он будет в ней нуждаться. Расскажи ему о семье и дружбе, и скажи, что его мама любила его больше всего на свете.

Лицо Ракиза бледнеет.

— Ты не умираешь.

Его глаза безумны, когда встречаются с моими.

— Скажи ей, что она не умирает.

Я вскидываю руки в воздух.

— Ради бога, хватит драматизма, — говорю я, сохраняя лёгкость в голосе. — Женщины рожали младенцев — даже самых огромных младенцев — на протяжении тысячелетий.

Невада игнорирует это.

— Обещай.

— Обещаю, — говорит он, и затем его глаза снова встречаются с моими, и у меня сжимается грудь при виде короля нашего племени, находящегося в диком ужасе.

Глава 12

Тагиз

— Мне нужно тужиться, — говорит Невада.

— Давай, — отвечает Зои спокойным голосом. Но я знаю маленькую целительницу лучше, чем кто-либо. Я изучал её выражения лица, язык её тела, наклон её головы, всё, с того момента, как я впервые увидел её.

Она не спокойна. Нисколько.

Она ополаскивает руки в воде, вытирая их снова и снова.

Невада хватается за Ракиза, отталкивает его, а затем снова притягивает к себе, плача.

— Ты сделал это со мной, ублюдок. Если я умру, я буду преследовать тебя вечно.

Ракиз наклоняется и целует её в лоб.

— Я бы приветствовал твое присутствие любым возможным способом, карья, но ты не умрёшь. Ты не сможешь оставить нашего ребёнка без матери.

Я подхожу ближе к выходу из пещеры, пытаясь дать им больше уединения, но не могу не восхищаться тем, как моя целительница берёт на себя управление. Она направляет Ракиза, пока он не сел за спину Невады.

В какой-то момент Зои смотрит на меня и заказывает ещё воды, и я передаю инструкции Жозету, который сразу же начинает действовать, его плечи всё ещё сгорблены от стыда.

Неваду громко рвёт, и Зои заявляет, что это «совершенно нормально», осторожно вытирая ей рот.

Джозет прибывает с большим количеством воды.

— Я видел Мони сквозь деревья, — говорит он.

— О, слава богу, — бормочет Зои, продолжая помогать ей тужиться, глядя на Неваду.

— Не оставляй меня, — стонет Невада.

— Не оставлю. Я обещаю.

Невада выкрикивает проклятия, и Ракиз вздрагивает. Его глаза на мгновение встречаются с моими, и я вижу сожаление.

Он знает, что это было ошибкой.

Зои повышает голос, привлекая внимание Невады.

— Невада, закрой рот. Если ты будешь кричать, вся энергия уйдёт не из той дыры.

Неваде удаётся подавить смех.

— Я тебя ненавижу.

— Знаю. Головка почти вышла. Тужься.

— Я не могу этого сделать, — пыхтит Невада.

— Посмотри на меня. На меня. Осталось несколько схваток, и ты познакомишься со своим малышом. Ты можешь сделать это. Клянусь.

Невада качает головой, но затем издаёт крик, наполненный такой болью, что я инстинктивно придвигаюсь ближе, желая сделать что-нибудь… что-нибудь, чтобы помочь.

— Что тебе нужно? — спрашиваю Зои.

Она смотрит на меня, сочувственно морщась и пробурчав что-то о «кольце огня».

— Больше воды.

Я начинаю действовать, выйдя из пещеры, и только вернувшись, я понимаю, что рядом с ней всё ещё стоят две полные миски с водой. Зои явно просто пытается занять нас чем-то.

Глаза Ракиза встречаются с моими, и я знаю, что он чувствует себя ещё более бесполезным, чем я.

Зои смотрит на меня.

— Мне нужен этот острый нож. Вскипяти его в воде и принеси мне.

Я делаю, как она говорит, и как только я возвращаюсь, вбегает Мони.

Она становится на колени рядом с Зои между ног Невады, одобрительно кивая всему, что видит.

Зои смотрит на меня.

— Держи нож и не позволяй ничему коснуться лезвия.

Я киваю, подходя к Ракизу. Отсюда я вижу лицо Зои, её брови сосредоточенно нахмурены.

— Головка вышла, Невада, — говорит она низким, ободряющим голосом. — Я вижу красивую шевелюру. Сейчас пошли плечи. Ещё один толчок, и твой малыш будет с нами.

Я смотрю на лицо Невады. Я не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то выглядел таким измученным.

Ракиз гладит её по волосам.

— Ты сможешь это сделать, карья. Давай познакомимся с нашим малышом.

Ещё один вой, и Мони с Зои начинают действовать. Через несколько мгновений Зои держит крошечное существо, один из её пальцев нежно поглаживает его нос. Она берёт рубашку Жозета и энергично растирает ею спинку ребёнка, пока тот не издаёт вопль, который заставляет всех облегченно улыбнуться.

Глаза Зои влажные, когда она улыбается Неваде.

— У вас девочка.

Ракиз берёт у меня нож, разрезая что-то длинное и свернутое, от чего у меня скручивается желудок. Затем ребенка кладут на грудь Невады, Ракиз сияет, его глаза горят чистым счастьем, когда он целует их обеих.

Зои ополаскивает руки.

— Ты отлично справилась. Осталась только плацента. Осталось совсем немного, и мы сможем убраться отсюда к чертям собачьим.

Невада смеётся, и кажется, что она светится изнутри, когда нежно гладит головку дочери.

— Спасибо, тётя Зои.

Теперь, когда кажется, что худшее позади, я присоединяюсь к Жозету снаружи, и мы оба наблюдаем, как воины подводят мишуа ко входу в пещеру, одна из них с тележкой, прикрепленной для Невады с ребенком.

Хьюекс приближается оттуда, где он высматривал дохоллов, которые могли посметь приблизиться.

Солнце начинает садиться, когда Невада наконец погружается в телегу. Ракиз всё ещё улыбается своей семье, и я пытаюсь не обращать внимания на то, как сжимается моя грудь, когда я переключаю своё внимание с него на Зои.

Она идёт к нам, и она не выглядит счастливой.

— О-о, — говорит Джозет.

Зои хмуро смотрит на него, подходя к нам.

— Что это, черт возьми, было?

Он смотрит в землю.

— Мне жаль.

— Да тебе должно быть жаль. В каком мире ты живёшь, где может посчитать отличной идеей предположить, что беременная женщина умрёт, пока та женщина рожает перед тобой и без отца её ребенка?

Он молчит, а она качает головой, явно раздраженная.

— Откуда у тебя вообще такие мысли?

Я прочищаю горло.

— Он слышал это от моего отца.

Она фыркает.

— А что знает Каликс?

— Браксийцы рожают крупных детей. Человеческие самки маленьких.

— Маленьких и крепких, — огрызается она.

Мы с Жозетом киваем, и Зои вскидывает руки.

— Мы поговорим об этом позже, — обещает она, удаляясь.

Пока я наблюдаю, как моя маленькая целительница командует окружающими воинами вдвое больше неё, я становлюсь твёрже, как камень.

Но так было всегда. С того момента, как я увидел её, сжавшуюся в той клетке, я словно узнал другую половину своей души. Её глаза были прищурены, когда она посмотрела на меня, как будто просила меня подойти, усталость и боль были отчетливо видны на её лице. Я знал, глядя на крошечную самку, которая была так близка к тому, чтобы сломаться, но все ещё боролась… Я знаю, что она моя.

Я пока отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на подготовке охраны Невады и ребенка.

Невада сидит в телеге, а Ракиз приказывает всем занять свои позиции. Теперь он напряжен, его брови нахмурены, когда он сердито осматривается вокруг, и легко понять, почему.

Если дохоллы планируют ещё одно нападение, сейчас самое подходящее время для этого.

Зои

Мы все на грани, гадая совершат ли на нас нападение, но, к счастью, дорога обратно в лагерь проходит без происшествий.

Когда мы проходим, земля усеяна обгоревшими телами дохоллов на одной поляне, и ветер доносит до нас дым. В какой-то момент из глубины леса доносится сотрясающий землю рёв, и Невада улыбается своей дочери.

— Дядя Драгикс недоволен, — шепчет она.

Я смеюсь.

Я навсегда запомню весь ужас пути от нашего лагеря до той пещеры, но мне кажется, что нам потребовалось всего несколько мгновений, чтобы вернуться обратно, пока я сидела в повозке с Невадой.

Её дочь всё ещё лежит, прижавшись к коже груди мамы, и обе они обернуты кучей воинских рубашек, чтобы согреть.

Как только мы возвращаемся в лагерь, он взрывается ликованием, со всех сторон раздаются аплодисменты, когда повозка катится по крадису.

Невада улыбается, а грудь Ракиза надувается от гордости. Он осторожно берёт Неваду на руки и несёт её и ребёнка в ташив. Мони следует за ними, чтобы провести последний осмотр Невады и убедиться, что ребёнок взялся за грудь, и я вздрагиваю, когда Тагиз берёт меня за локоть.

Я моргаю. Я всё ещё стою снаружи, глядя на ташив, мой разум находится в сотне миль от меня.

Тагиз на мгновение отпускает меня и обращается к одному из слуг, который смотрит на меня и, кивая, убегает. Он возвращается ко мне, убирая мои волосы с лица.

— Тебе нужно отдохнуть, — хрипло говорит он.

Я киваю. Я так устала, что чувствую, будто хожу во сне, последствия выброса адреналина сильно ударили по мне.

— Позволь мне просто проверить состояние Невады. Я хочу убедиться, что ей ничего не нужно.

Он кивает и ждёт у двери. Невада улыбается мне со своей кровати. Арана стоит рядом с ванной, наблюдая за наполнением ванны, и улыбается Неваде.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю.

— Полностью влюблена, — бормочет она.

Ребёнок издает тихий писк, и я наклоняюсь.

— Она хорошо зацепилась?

— Да, слава богу. А Мони сказала, что мне даже швы не нужны. Что касается родов в пещере, я заявляю, что они прошли успешно.

Я вздыхаю.

— Давай никогда больше так не делать.

Она смеется.

— Спасибо, Зои. Я знаю, что говорила это раньше, но без тебя я бы не справилась.

— О, ты бы справилась. — Я улыбаюсь. — Ты, наверное, убила бы всех этих дохоллов, пока рожала эту прекрасную малышку.

Она улыбается мне, и я наклоняюсь погладить мягкую головку её дочери.

В другой комнате Ракиз отдаёт приказы, шагая взад и вперёд, разговаривая с группой воинов.

— Ты хочешь подержать её? — предлагает Невада.

Я протягиваю руки.

— Давай.

Теперь, когда она вся вымыта, и я не несу ответственности за её появление на свет, я могу просто наслаждаться объятиями.

— Боже, она такая маленькая.

Невада ухмыляется.

— Она не почувствовала, что всё выходит из-под контроля. Моя киска никогда не будет прежней.

— Бедная твоя мамочка, — бормочу я ребенку. — Это цена, которую мы, женщины, платим за чудо.

Я возвращаю своё внимание к Неваде.

— Ты знаешь, как ты назовешь её?

Взгляд Невады полон любви, когда я глажу мягкую щёку её дочери, вдыхая запах новорожденной.

— Мы всё ещё думаем об этом.

Ракиз входит в комнату, его взгляд сразу же падает на лицо Невады, а затем на его дочь.

— Я дам вам отдохнуть, — говорю я. — Дай мне знать, если тебе будет нужно что-нибудь. Я уверена, что весь лагерь будет умолять тебя присмотреть за малышкой, но я первая в очереди.

Ракиз улыбается мне, забирая ребёнка из моих рук. Он держит свою дочь так, как будто всю свою жизнь делал это, и она была такой крошечной в его огромной руке. Другой рукой он обнимает меня, и видно, что у него кружится голова от счастья.

— Спасибо, — шепчет он, и я улыбаюсь ему.

— Пожалуйста.

Я выхожу в тёмную ночь, воздух холодит мою кожу. Удивительно, но Тагиз всё ещё ждет, прислонившись к ташиву и глядя на звезды.

— Ты была невероятна сегодня, маленькая целительница, — говорит он, встречая мои глаза.

— Это была командная работа.

— Я видел, что ты сделала с дохоллами, — говорит он. — Как?

— Я их отравила, — бормочу я. Это то, с чем мне нужно разобраться. Я не жалею об этом, но я медсестра. Я привыкла спасать жизни, а не забирать их.

Глаза Тагиза слегка расширяются, прежде чем в них вспыхивает гордость.

— Ты защитила себя и королеву племени, — говорит он. Он кладёт одну руку мне на поясницу, пока ведёт меня к кради.

— Спасибо, что пришёл за нами.

Он хмурится.

— Возможно, я не смогу дать тебе то, что тебе нужно, но я всегда приду за тобой, маленькая целительница.

«Перестань называть меня так, — я почти умоляю. — Перестань давать мне прозвища и заставлять меня желать того, чего я не могу иметь».

Мои глаза горят. Я просто устала. Как только я хорошо высплюсь, я снова смогу функционировать.

Когда мы подходим к моему кради, я поворачиваюсь к нему, глядя ему в глаза. У него твёрдая челюсть, а глаза… они выглядят… грустными.

Да, мне тоже грустно.

Тагиз поднимает руку, и на мгновение мне кажется, что он готов меня поцеловать. Вместо этого он проводит пальцем по моей челюсти, глядя мне в глаза.

— Спокойной ночи, Зои, — говорит он, поворачивается и уходит.

Я разворачиваюсь, приближаясь к своему кради, и замираю, обнаружив, что моя ванна полна чистой воды, пар всё ещё поднимается в воздух.

Он попросил кого-то наполнить мою ванну.

Я снимаю с себя одежду, проскальзываю в ванну и на мгновение окунаю всю голову под воду.

Если какие-то капли воды, скатывающиеся по моему лицу, на вкус и солёные, то это никого не касается.

Глава 13

Зои

Я чувствую себя опустошенной, когда просыпаюсь от того, что меховой комочек лижет мне лицо. Хотя я не знаю, могу ли я называть его меховым комком теперь, когда он так быстро растёт.

— Знаешь, этот метод пробуждения груб и бесполезен.

Он открывает рот, обнажая ряд острых зубов, и я закатываю глаза.

— Ты не можешь запугать меня. Я дружу с драконом.

Карья выходит из моего кради. Я была обеспокоена этим, пока не поговорила об этом с Тагизом, и он сказал, что однажды прирученная карья не охотится рядом с домом. Судя по всему, людям в этом лагере будет безопаснее, если рядом будет карья, поскольку теперь он будет защищать то, что считает своей территорией, ценой своей жизни.

Я отпустила карью в лес. Теперь, когда он больше не хромает и его ребра больше не торчат, я не беспокоюсь о том, что он станет добычей более крупного животного. Он пошел искать себе завтрак и вернётся в мой кради, чтобы поспать, когда закончит.

Я не проснулась вовремя на тренировку с Кронизом, но что-то мне подсказывает, что он дал мне отгул после всего, что произошло вчера. Тем не менее, я хочу убедиться, что он знает, что я готова к следующему занятию, поэтому я направляюсь на тренировочную арену, чтобы узнать, там ли он.

— О. — Он улыбается, когда видит меня. — Сегодня утром твоё имя у всех на устах. Я могу обучать тебя завтра, хотя, судя по тому, что я слышал о твоих действиях в той пещере, я не уверен, что тебе это ещё нужно. — Он подмигивает мне, и я краснею.

— Я просто сделала то, что сумела, — бормочу я, и его лицо становится серьёзным.

— С моей точки зрения, похоже, что ты использовала свои особые навыки и сильные стороны, чтобы спастись. Не все сражения выигрываются на поле боя. Есть причина, по которой стратегия также важна.

Я открываю рот, не зная, что сказать. Поднимается ветер, и мы оба обращаем внимание на небо, когда тень загораживает солнце.

Чарли слетает со спины дракона, как только приземляется, и она бежит ко мне, обнимая.

— Я слышала, что произошло, — говорит она. Позади неё Драгикс принимает свою человеческую форму, хотя он, скорее всего, огрызнётся на меня, если услышит, что я так к нему отношусь. Драгикс много чего может, но он никогда не станет человеком.

Я отвожу взгляд, когда дракон внезапно оказывается обнажённым и идёт к нам через тренировочную арену, как будто ему всё равно.

Чарли отстраняется, глядя на меня.

— Да, это настоящее сумасшествие, — признаюсь я. — Никто не ожидал этого. Мы ожидали, что дохоллы начнут массированную атаку, как в прошлый раз. Но похоже, что они разбились на более мелкие группы, а это значит, что они, вероятно, ещё более опасны

Чарли вздыхает.

— Драгикс охотился на них. Они умные, но вчера он, должно быть, уничтожил целую сотню.

Драгикс подходит к нам и обнимает Чарли. Чистая преданность сияет в его золотых глазах, когда он смотрит на неё, а затем кивает мне.

— Я поговорю с Ракизом, — говорит он.

— Я захватила твои штаны. — Чарли держит сумку, которую она сжимает в кулаке. Драгикс хмурится, но берёт её и уходит.

— Он не самый большой любитель одежды, — бормочет Чарли.

— С таким телом я его не виню. — Я хлопаю ладонью по губам. — Извини.

Она откидывает голову назад, рассмеявшись.

— Детка, ты права и ещё как!

Я улыбаюсь ей.

— Что вы, ребята, вообще здесь делаете? Я думала, вы зависаете на своей горе.

— Мы там были. Но со всем происходящим Драгикс начинает нервничать, что меня похитят. Он представляет главную угрозу для всех, кого он посчитает своим врагом на этой планете, и если дохоллы достаточно его изучили, они поймут, что всё, что им нужно сделать, чтобы заставить его подчиниться, — это схватить меня — точно так же, как они пытались это сделать с Ракизом. Так что я останусь здесь, пока Драгикс оправится на охоту.

— Ну, не могу сказать, что я разочарована тем, что ты рядом. Бет и Алексис тоже останутся ненадолго.

Чарли с улыбкой кивает и берёт меня за руку. Но выражение её лица говорит, что её мысли явно где-то в другом месте, и я прищуриваюсь, глядя на нее.

— В чём дело?

— Ни в чем.

Я наклоняю голову, и она оглядывается вокруг, прежде чем у неё вырывается глубокий вздох.

— Я почти уверена, что беременна.

Я подпрыгиваю, обвивая её руками.

— Боже мой. Я так рада за вас!

Её улыбка маленькая, и я замираю.

— Это хорошо же, верно?

— О, да. Конечно. Я имею в виду, я никогда не думала, что у меня будут дети, но ещё я никогда не думала, что встречу кого-то вроде Драгикса. И он последний в своём роде. Я знаю, что ему нравится мысль создать семью.

— Итак, что тогда не так?

— Я ещё не сказала Драгиксу.

— Ладно. Но почему?

Она улыбается.

— Он ни за что не оставит меня, чтобы охотиться на дохоллов. Ещё так рано. Это моя первая пропущенная менструация, и мы обе знаем, что может случиться. Я не хочу отвлекать его, пока не узнаю наверняка.

Я киваю.

— Я понимаю. Я думаю, ты должна сказать ему в ближайшее время.

— Скажу. Я просто хочу быть уверена. Я не хочу обманывать его надежды. И нет смысла отвлекать его от планов мести, если я не уверена. В любом случае, спасибо, что выслушала.

— В любой момент.

— Так, а теперь я хочу услышать делали. Я всё знаю о родах Невады и её пещерной малышке, так я называю её, пока Невада не ударит меня, — говорит она, и я смеюсь. — Но что именно произошло с Вивиан и Сариссой?

Я ввожу её в курс дела, и её рот открывается, когда мы подходим к Неваде и ташиву Ракиза.

— Твою-то мать. Значит, они просто остались там? — Она хмурится. — Мне это не нравится.

— Мне тоже. Я хочу, чтобы мы все были вместе. — Я киваю в сторону группы человеческих женщин, приземлившихся вместе с последним кораблем. Они идут к тренировочной арене.

— Было трудно объяснить всё тем девушкам. Похоже, именно Сарисса держала всех вместе на этом корабле.

— Боже. Логично же, я знаю, что это имеет смысл, но…

— Ага. Ты бы видела тот рынок. Я понятия не имела, что на Агроне есть люди, торгующие с другими планетами. Это действительно может быть нашей возможностью выбраться отсюда.

Чарли наклоняет голову, её взгляд прикован к моему лицу.

— И ты уверена, что хочешь воспользоваться такой возможностью?

Я вздыхаю.

— Я не знаю. Но я хочу, чтобы эта возможность существовала. Для других женщин хотя бы, не для меня. И я не могу отрицать, что скучаю по своей жизни на Земле.

— А Тагиз?

— Ну…

— Вы две собираетесь стоять возле моего дома и сплетничать весь день? Или ты собираешься зайти и увидеть мою дочь? — Невада стоит в дверях, уперев руки в бока.

Чарли разражается смехом.

— Я давала тебе шанс уделить немного времени себе.

Невада закатывает глаза.

— Я королева племени, чтоб её. На себя времени нет всегда. Я приняла это, когда вступила на эту сцену. Заходите.

Мы следуем за Невадой в её ташив и обнаруживаем, что она совершенно права. Ракиз серьёзно разговаривает с Драгисом, Тагизом и Терексом в главной комнате, их голоса приглушены.

Взгляд Тагиза находит мой взгляд, когда я вхожу, и он сканирует моё тело тёплыми глазами. Я киваю ему, делая вид, что моё сердце не разбивается каждый раз, когда я вижу его.

Драгикс что-то говорит Тагизу, привлекая его внимание, пока мы следуем за Невадой обратно в её спальню.

Элли сидит возле кровати, с ребёнком на руках. Она улыбается нам, когда мы входим.

— Разве она не очаровательна? — её голос приглушен, и Чарли практически спотыкается о её ноги, когда она подпрыгивает к ребёнку.

— Вааах. Хорошая работа, мамочка.

Невада улыбается, сидя на краю своей кровати.

— Без Зои я бы не справилась. — Её улыбка превращается в ухмылку, когда она смотрит на меня. — Может, тебе стоит подумать о карьере лагерной акушерки.

Я вздрагиваю от этой мысли.

— Нет, спасибо. Я оставлю это дело Мони. Дайте мне лучше ампутировать руку вместо полностью раскрытой шейкой матки в любой день.

Другие женщины смеются, и ребёнок открывает глаза, тихий плач срывается с её губ.

— Кто-то голоден, — говорит Невада, протягивая руки. Она задирает рубашку, прижимая ребенка к груди, и она тут же замолкает.

— Ты много спала прошлой ночью? — спрашиваю Неваду.

— Неа. Ракиз скоро всех выгонит, чтобы я могла вздремнуть. Он вводит новое правило — никаких собраний в нашем ташиве. Вместо этого он собирается использовать кради, пока мы выясняем, как будет выглядеть наш новый график сна.

Чарли плюхается на кровать рядом с Невадой, а я прислоняюсь к стене.

— Ты уже дала ей имя? — спрашивает Чарли.

— Ага. — Невада усмехается. — Знакомьтесь, Даника. Так звали мою бабушку. Я никогда не встречала её, но это означает «утренняя звезда». После всего, через что мы прошли, это показалось уместным.

Элли смахивает слезу и улыбается им обеим.

— Красиво, Невада.

Я киваю.

— Мне очень нравится.

Ракиз просовывает голову в дверь.

— Они сейчас уйдут, карья.

Чарли встает на ноги.

— Мы дадим тебе немного отдохнуть.

Чарли оставляет нас у ташива, протараторив что-то о разговоре с Блэр — одной из новых женщин. Видимо, они чем-то связаны, и у них, кажется, много общего.

Элли колеблется, пока мы наблюдаем, как Чарли уходит. Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать, и снова закрывает его.

— Что такое, Элли?

— Всё нормально. У тебя так много дел. Я знаю, что у тебя… ещё и проблемы с Тагизом. Я могу подождать ещё несколько дней.

Лицо бледное, руки трясутся.

Я хмурюсь.

— В чём дело? Что-то с ребенком?

Элли забеременела до Невады, так что я предполагаю, что она родит со дня на день.

Что-то явно произошло, потому что Элли закусила губу, и её глаза наполнились слезами.

— Ну вот, — говорю я. — Ты должна рассказать мне, что происходит.

Я веду Элли на небольшую полянку, где любят играть дети. Мы садимся, и я сосредотачиваю всё своё внимание на ней.

Лицо Элли такое бледное, что я оглядываю поляну, пытаясь понять, где Терекс. Обычно он рядом, не желая оставлять её в последнее время, из-за того, что происходит. Большую часть дня она наблюдает, как он тренируется, а потом они проводят остаток дня, практически склеившись.

Судя по тому, как она смотрит в землю, это не тот разговор, который она хотела, чтобы Терекс услышал.

— Хорошо, — говорю я. — Рассказывай.

— Я знаю, что веду себя глупо, но я в ужасе, Зои.

— Боишься родов?