Остров надежды

2. Хозяин острова

То, что рассказала Софи, вызвало у меня недоумение. Даже на миг показалось, что она психически не здорова. Но поразмыслив, я все же решил пока не звонить Гринвуду, и заняться её делом.

Я возвращался в свой домик через заросли, когда услышал дикий визг тормозов. И сквозь поредевшую листву, заметил, как на дороге из элегантного кабриолета «Aston Martin DB4» цвета морской волны выскочил тощий светловолосый парень, одетый в темно-синий костюм с золотыми галунами. Бросился открывать капот, из-под которого валили клубы пара. И допустил ту же ошибку, что делают почти все водители: открыл пробку радиатора, не дождавшись пока упадёт давление. Струя кипятка, отрикошетив о капот, обожгла руки и лицо. Он взвыл от боли. Отскочив в сторону, начал дуть на ладони. Хлопнула дверца и на дороге возникла платиновая блондинка, «буферам» которой позавидовала бы любая порнозвезда.

Спустившись вниз, я подошёл к парочке, предложив помощь.

Блондинка медленно повернула перекошенное злобой лицо, готовая высказать всё, что думает о человеке, который посмел вмешаться. Но вдруг расплылась в такой елейной улыбке, что меня едва не стошнило. Вблизи она выглядела старше. Несмотря на безупречно гладкую кожу лица, над которой явно потрудилось множество лучших пластических хирургов, возраст уже оставил следы на шее в виде морщинок и родимых пятен. Одета была в платье с голубыми разводами на тонких бретельках, под которым угадывались мускулистые ноги танцовщицы.

— Мотор перегрелся, — прохныкал парень.

— Да, я понял, — спокойно бросил я, подходя к машине.

Пока возился с радиатором, дамочка, отойдя чуть поодаль, не стесняясь, изучала меня. Когда поднял голову, заметил, что её интерес ко мне заметно возрос. Она сняла очки, засунув их между двух «арбузов», выпирающих из короткого, обтягивающего лифа. Сделала она это напрасно: щедро нанесённая тушь начала расплываться, оставляя грязные разводы вокруг глаз.

— Ну что можно сделать? — подал голос шофёр, робко заглядывая мне через плечо.

— Долить есть чем? — спросил я.

Парень отрицательно помотал головой. Завинтив пробку радиатора, я включил двигатель. Шланги остывшего радиатора остались холодным, а стрелка указателя нехотя доползла до середины шкалы и скакнула в «красную» зону.

— Наверняка, в термостате клапан заклинило, — объяснил я. — Можно выдрать. Если инструменты есть…

Я подошёл к открытому багажнику, пошарил там. Вытащил гаечный ключ. Постучав по термостату, вновь завёл мотор: теперь стрелка значительно дольше висела в середине шкалы, прежде чем показала перегрев.

— Вы можете что-нибудь сделать? — голос блондинки звучал так томно и расслабленно, словно её абсолютно не волновало, будет она торчать здесь на солнцепёке и дальше или нет.

— Печку можно включить. И так ехать. Миль пять-семь протянет.

Её огромные от раскисшей туши глаза стали похожи на блюдца, сквозь белую кожу фарфоровой куклы проступили красные пятна.

— Вы серьёзно? Вы представляете, какая сейчас температура воздуха?

— Здесь нет печки, — пробормотал водила. — Не предусмотрена.

Значит, это не туристы, а жители, для которых специально изготовили и доставили шикарную машину. Хотя это было понятно с самого начала. Зачем туристам тачка на острове, который можно пешком обойти за день?

— Далеко ехать? — спросил я.

— Ну, — шофёр замялся, явно опасаясь, что его отправят за помощью. — Миль пять.

Решиться на опасный эксперимент мне стоило большого труда. Я мог загубить «движок» шикарной машины. Но возможности познакомиться ближе с явно небедными жителями острова, упускать не хотелось.

Закрыв капот и багажник, я сел за руль, рядом приземлился несчастный шофёр, дамочка устроилась на заднем сиденье. Вытащив пудреницу в золотистом корпусе, начала прихорашиваться.

Со стороны выбранный мною способ передвижения выглядел совершенно по-идиотски. Я начинал движение, и как только стрелка приближалась к «красной зоне», сбрасывал газ. Тачка катилась накатом, давая мотору остыть. Малейшая ошибка могла привести к катастрофе. Для меня, конечно. Потому что я хорошо представлял, сколько будет стоить ремонт «движка» у коллекционной модели «Астон Мартин».

Когда на пригорке показался обветшалый особняк в неоколониальном стиле, украшенным колоннадой у входа, я вздохнул с облегчением. Перед нами автоматически открылись чугунные ворота, и машина заскрипела шинами по усыпанному щебнем просторному, но абсолютно пустому двору. Лишь рядом с входом росло несколько чахлых кипарисов.

По ступенькам высокого крыльца спускался полноватый немолодой мужчина в гавайской рубашке, и в шортах, из-под которых были видны мощные волосатые ноги. Судя по выражению лица, он издалека наблюдал за нами и всеми силами пытался скрыть изумление.

— Барбара, дорогая, что случилось? Почему ты не позвонила? — спросил он, и я сразу понял, что это — муж. Мысленно отругал себя за ошибку. Поначалу я решил, что муж блондинки должен быть обязательно надменным британским лордом.

— У нас сломалась машина, — капризно выпятив губу, она ткнула его в щёку полными губами. — А телефон не работал.

— Сломалась? — похоже, за машину он испугался сильнее, чем за собственную жену. — А как же вы ехали? — вырвалось у него.

Он перевёл глаза на меня.

— Не сломалась, мотор перегрелся, — объяснил я, хлопнув дверью. — По-видимому, термостат вышел из строя.

— Да, дорогой, а этот молодой человек нам помог, — оторвавшись от мужа, объяснила она.

— Очень приятно, Гарольд Крамер, — он протянул мне руку.

— Роберт Ривера.

— Рад познакомиться. Зайдём в дом, выпьем что-нибудь. Не возражаете?

Я вернулся в свой домик я ближе к обеду, переоделся и зашёл в кафе у пляжа, где мы договорились с Софи встречаться. На этот раз она не пришла, и, пообедав, я направился к ней в гости. Она жила в домике с остроконечной крышей из стеблей сахарного тростника. Расположенным в ряду таких же, рядом с озером. Пройдя по скрипящему под ногами выбеленному солнцем деревянному настилу, я подошёл к двери и постучал.

— Входи! — услышал я.

В нос ударил запах разогретого солнцем дерева. Внутри умещалась только деревянная кровать, низкий диван с полотняной обивкой и белая каплеобразной формы ванна.

После обеда становилось нестерпимо жарко и душно, солнце посылало на землю убийственные лучи, словно пытаясь свести счёты с людьми за дармовое использование своей энергии. Не спасала ни густая тень деревьев, ни близость моря, ни порывы ветра, обжигающего лёгкие, как в пустыне. И поразился, увидев Софи на кровати, укутанную в пашминовую, из тонкой шерсти козы, шаль кремового цвета. Рядом на столике стоял высокий стакан с соком, плоская ваза с бананами, виноградом и плодами манго, которые я принёс вчера. Кажется, она даже не прикоснулась к ним. Её болезненный вид обеспокоил меня: волосы растрепались и потускнели, кожа землистого оттенка, черты лица заострились, губы обметало белым.

— Софи, что случилось? Ты плохо выглядишь, — бросил я, присаживаясь на диван.

— Все в порядке, — глухо ответила она, взяв стакан с соком, пригубила и закашлялась. — Что тебе удалось узнать?

— Узнать? — я вздохнул, расслабленно раскинул руки по спинке дивана. — Ну. Познакомился с семейством Крамер. Двухэтажный особняк с видом на деньги, старинная мебель в чехлах, статуи из мрамора, гипса, бронзовые торшеры, картины в помпезных рамах, коллекционные машины, вертолёт, моторная яхта. В общем: отравление собственным баблом. Супруга, похоже, бывшая шлюха или танцовщица экзотических танцев. Один хрен.

— Крамер — хозяин острова. Ему здесь почти все принадлежит. Тростниковые поля, пальмы и рудники, — её голос звучал слабо и надтреснуто, как у старухи, казалось, любое слово даётся с трудом. — Почти весь доход от туризма.

Она высвободила из-под шали бледную, покрытую гусиной кожей руку, подтянула край.

— Ну да. У него отличная библиотека по истории острова, — продолжил я, с напряжением рассматривая её. — Мне там удалось кое-что найти. Правда, пока немного… Софи, давай я позову врача. Мне совсем не нравится твой вид.

— У меня это бывает, — тихо ответила она, в горле что-то пискнуло. — Скоро пройдёт. Рассказывай дальше. Если хочешь выпить: в холодильнике пиво.

— Нет, не хочу. Не возражаешь, я закурю? — вытащил пачку и отошёл к широкому во всю стену окну, за которым раскинулась мерцающая блеском аквамарина гладь озера.

Постучав сигаретой о коробку, задумался. Перед мысленным взором непроизвольно вспыхнул разговор с отцом Софи. Его тоже сильно знобило, и одет он был в плотный твидовый костюм. Может быть, это наследственное заболевание?

— Что-то ещё удалось? — она вяло отщипнула виноградинку и положила в рот, будто пыталась убедить в том, что не больна.

— Софи, давай прогуляемся сейчас. Подышишь свежим воздухом.

— Ты так заботишься обо мне, словно я твоя жена, — она улыбнулась, но так слабо, как будто отблеск уходящего за горизонт солнца вспыхнул и погас.

— Ну, боюсь потерять выгодного клиента, — я пытался шутить. — Завтра с утра хотел зайти в церквушку к отцу Бенджамину. Познакомился с ним у Крамера. Преподобный — летописец этого острова. Сказал, что у него есть старинная книга, которую он перевёл. Там много информации. Пойдёшь со мной?

— Нет, Роберт, — она прилегла, свернувшись калачиком. — Мне не хочется туда идти. Укрой меня, пожалуйста.

Загасив едва начатую сигарету в пепельнице, я подошёл к ней. Взял с дивана плед, бережно закрыл. Она подложила под щёку ладонь и смежила веки. Её бледное лицо в обрамленье казавшихся в полутьме тёмными волос походило на кукольное. Жалость сжала холодными пальцами сердце.

Я вышел из домика, осторожно закрыв дверь. Прижался затылком к нагретой поверхности и сжал виски в ладонях. Тревога не отпускала. Нет, идти к преподобному надо прямо сейчас.

К молитвенному дому адвентистов седьмого дня вела широкая тропа, пролегающая между частокола воздушных корней баньянов, высоких кокосовых пальм и хлебных деревьев. Красно-коричневую землю усыпали пожухлые листья пальм и папоротников, сгнивших ветвей.

На фоне тёмно-синего без единого облачка неба показалось длинное приземистое здание из серого камня под остроконечной крышей. Тонкие колонны украшали фасад. В глубине стрельчатого входа над массивной деревянной дверью висел знак адвентистов: два языка золотистого пламени.

Хорошо смазанные петли едва слышно скрипнули, дверь отворилась, пропустив внутрь и на миг показалось, что я оказался в раю. После душного, пропитанного тяжёлыми запахами моря и цветущих растений июльского полдня, мягко окутал свежий прохладный воздух. Захотелось рассмеяться, отогнать тревогу, сковавшую сердце.

Молитвенный зал разделяла на две половины дорожка тёмно-зелёного цвета, которая заканчивалась у дощатого помоста. На фоне белого полотнища с эмблемой адвентистов: золотого круга из трёх ангелов, выделялась плотная фигура отца Бенджамина, стоящего за кафедрой. Квадратное бледное лицо в обрамлении рыжеватых с проседью на висках волос. Взгляд близко посаженных к носу глаз, выражал решимость и отрешённость одновременно. Глубокая складка между седых бровей. Высокий лоб мыслителя расчертили неровные морщины. Насколько я понял, преподобный имел большое влияние на горожан, поэтому не удивился, что на обычной проповеди столько народа. Хотя, явно сюда заглядывали и туристы, спасаясь от немилосердной жары.

Две плоские лампы на тонких шнурах давали мягкий приглушённый свет. Скромную обстановку оживлял старинный орган по правую руку от кафедры.

Тихо, не привлекая внимания, я осторожно присел на последнем ряду, положив руки на спинку скамьи перед собой.

Густой баритон преподобного отца Бенджамина негромко, но отчётливо заполнял пространство, достигая не только ушей верующих, но словно проникая сквозь потолок, сходящихся под прямым углом деревянных панелей, отправлялся к Богу. Хотя я давно перестал верить в некую высшую силу. Привык всегда и везде надеяться только на себя. Но, не удержавшись, заслушался слов преподобного. Давно обратил внимание, что проповедники мелких конфессий умеют удивительно красноречиво и убедительно говорить.

Проповедь закончилась, прихожане начали расходиться, а я остался ждать, пока отец Бенджамин подойдёт ко мне. Мне хотелось, чтобы он сделал это сам. Мы договорились встретиться только завтра утром, и я лихорадочно обдумывал, как объяснить преподобному, почему пришёл раньше.

— Рад видеть вас, сын мой, — прозвучал рядом низкий голос. — Что-то случилось?

— Не терпится увидеть книгу, о которой вы говорили, — по ироничной усмешке, проскользнувшей по лицу отца Бенджамин, понял, что он не поверил.

— Хорошо, идемте.

Квартира отца Бенджамина располагалась в левом крыле дома адвентистов. В глаза сразу бросились массивные, до потолка стеллажи, занимающие полностью две стены, сходящиеся под углом. На полках просматривались ровные ряды увесистых томиков в кожаных переплётах и золотым тиснением.

— Завидую вам, такая роскошная коллекция, — всматриваясь в названия, сказал я. — Наверно, такие книги раньше даже в руках не держал.

— На самом деле, здесь не так много редкостей, — преподобный улыбнулся. — Впрочем, попадаются вещи, которыми я могу гордиться, — он взял с полки сильно потрёпанный томик в тёмных разводах на грязно-оранжевом переплёте.

— Библия?

— Да. Первый перевод на английский язык, сделанный Уильямом Тиндейлом. Издание 1566 года. Не буду вас мучить. Подождите меня здесь, сейчас принесу вам то, что вы жаждете увидеть.

Он не стал доставать книгу со стеллажа, а лишь пошарил рукой внутри полки. На моих изумлённых глазах с лёгким скрипом отошла часть стенки, и преподобный шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась, полностью замаскировав вход. Представить не мог, что здесь есть потайная комната. Воображение нарисовало уходящую вниз винтовую лестницу со стёртыми временем щербатыми каменными ступенями, и скользкими от плесени перилами.

Я устало расположился на диване. Положив под спину подушку, начал бездумно разглядывать комнату. Довольно скромно, под стать служителю культа, но уютно. Ощущалось явное влияние британского стиля. Оформление в мягких жемчужно-коричневых тонах. Мебель с отделкой «под старину» украшена изящной резьбой. На тонком паласе диван и два кресла с полотняной обивкой, низкий комод. Гравюры и пара гобеленов на стенах, отделанных выцветшими обоями в едва различимые розочки. На полке декоративного камина небольшие часы в полированном деревянном корпусе с римскими цифрами и отливающим золотистым блеском стрелками.

Преподобный долго не возвращался, и я решил посмотреть гравюры. Сюжет одной из них совсем не вязался с жилищем священника: прекрасная нагая девушка с венком в волосах, взлетающая из языков пламени словно птица-феникс. И вспомнил фигурку, которую купил на базаре пару дней назад. На заднем фоне гравюры просматривался горный хребет и вырубленные из скалы фигуры. Я задумался, подошёл к окну, разглядывая горную гряду, чей силуэт выделялся на тёмно-синем атласе неба.

— Да, Роберт, верно, вы подметили, — я вздрогнул, услышав за спиной низкий голос отца Бенджамина. — Именно эти горы изображены на гравюре.

— Значит, храм находится где-то там, в этих горах?

— Возможно. Вот книга, о которой я вам говорил у Крамера. А это мой перевод. Смотрите.

Он выложил на низкий столик передо мной раскрытый фолиант и аккуратную пачку листов.

— Понятно. Это статуя богини вулканов, которая находится в этом храме? — я ткнул пальцем в рисунок. — А где конкретно может быть храм, вы знаете, святой отец?

Он взял из комода трубку и табакерку. Присев в кресло, напротив дивана, медленно набил табаком и поджёг длинной спичкой.

— Скажите, Роберт, — выпустив ароматный дым, он бросил на меня испытующий взгляд, от которого мурашки пробежали по спине. — А зачем вам вообще понадобился этот храм?

— Я же говорил, мы с женой — археологи, интересуемся полинезийской мифологией, в частности всем, что связано с Таити. На этом острове живут потомки таитян. Они исповедовали этот культ. А храм — один из интереснейших объектов, дошедших до наших дней.

Он коротко рассмеялся, едва заметно. Но в глубине тёмных глаз, глубоко запрятанных под седыми бровями, осталась ирония. Он не верил мне, я это понимал.

— Извините Роберт, из вас — археолог, как из меня балерина. Что вы смотрите так удивлено? Археологи работают по большей части на свежем воздухе. Они загорелые, у них обветренные лица, крепкие грубые руки. В мозолях.

— Разве я не загорелый?

— Вы провели на острове неделю и просто обгорели. Судя по всему, вы в основном сидите в офисе, выезжаете куда-то на собственном легковом автомобиле. И ничего тяжелее ручки в руках не держали. И Софи вам не жена.

— Если мы не носим колец, не значит, что мы не женаты.

— Я спокойно смотрю на сожительство, не освящённое Церковью. Но даже если бы вы носили кольца, все равно вы не женаты.

— Почему? — я откинулся на спинку дивана, пытаясь держаться уверенно.

— Софи приехала на этот остров задолго до вас. Под именем Люси Холден. Она искала этот храм. Потом явились вы и стали искать её, но уже как Софи Гринвуд.

— Она к вам тоже обращалась?

— Нет. Ко мне она не приходила. Ни разу. На вас я обратил внимание сразу. Американцы редко бывают на этом острове. Для них тут не хватает размаха.

— А как вы определили, что я — американец, а не британец? Моё произношение? Но я могу быть шотландцем, или немцем.

— У вас ирландские корни. Темно-рыжие волосы, голубые глаза. Гармоничное лицо: подбородок уравновешивает верхнюю часть лица, — преподобный обвёл трубкой овал в воздухе, разделив его на три равные части. — Но вы ведёте себя, как американец.

— Нахально? — я усмехнулся.

— Нет. Я бы сказал: слишком раскованно и свободно.

— Вам бы, преподобный, снять сутану и начать работать сыщиком. У вас здорово получается.

— Не сердитесь, Роберт. Я просто хочу вас предупредить, что это дело очень опасное. Почему вы не выдержали и пришли раньше, чем мы договорились?

— Хочу убраться с этого острова, как можно быстрее. Иначе умру от скуки.

— Нет, это не ответ. Будьте откровенны со мной. Хотите что-нибудь выпить? Я принесу вам. Скотч?

— Да, со льдом.

Вернувшись к дивану, я плюхнулся на податливую поверхность, которая приятно обволокла тело. И вновь стал вчитываться в текст, напечатанный на машинке. Но мысли разбежались, как тараканы по углам, когда ночью включаешь свет на кухне. Отец Бенджамин оказался совсем не так прост, как казалось вначале. Его активная помощь наводила на мысль, что он заинтересован в расследовании не меньше моего. Но почему он так настойчиво расспрашивал о Софи? И сказал, что она не приходила к нему? Мне Софи сказала, что разговаривала с отцом Бенджамином.

— Так вот, Роберт, — отец Бенджамин вернувшись, поставил на столик бутылку со скотчем и стаканчик. — Выпейте. У меня сложилось впечатление, что вы решили помочь этой молодой женщине исключительно, потому что она вам понравилась. Нет?

— Нет, — я выпил скотч залпом, ощущая, как по пищеводу разлилось приятное тепло, и напряжение начало спадать. — Я работаю на Софи. Она ищет храм, а я выполняю заказ. Больше ничего.

— Понятно. Но это не объясняет того факта, что вы так торопились прийти ко мне. Хотя у Крамера не высказали никакого нетерпения.

— Хорошо, преподобный. Буду откровенен. Софи в последнее время стала чувствовать себя плохо. Мне кажется, это самовнушение. Она слишком хочет увидеть это место. Увидит: ей станет легче.

— Жалость? Или влюблённость? В любом случае, Роберт. Вы должны быть начеку.

— Святой отец, но ведь вы знаете, где этот чёртов храм находится! — я с силой хлопнул ладонью по столу, так что разлетелись листы. — Просто из упрямства не хотите сказать!

— Не выражайтесь так, сын мой. Вы в храме божьем, — в голосе отца Бенджамина сквозила нескрываемая ирония, а не осуждение. — Нет, не знаю. Где-то в горах. Не представляю, как его можно найти. Только, если облететь остров сверху.

— Но у Крамера есть вертолёт, — вспомнил я. — Если он предоставит мне его…

— У него есть вертолёт, но нет пилота. У него вообще много есть такого, чем он не в состоянии воспользоваться. Например, его жена.