Остров колдуна

— Так вы же не боги, — напомнил ему Сиптах. — А вот о смертных я совсем забыл. Я наивно полагал, что Дракон отблагодарит меня. Однако любой дар Уничтожителя Равновесия подобен проклятию. Но об этом я узнал значительно позже.

Когда Черный Дракон, покинул нашу Реальность, ко мне явился тот, кого он сковал.

— Глупец, — промолвил он. — Что ты наделал! Теперь мой брат будет разрушать мир за миром, сея повсюду Хаос, а противостоять ему будет некому.

Помня о том, что отныне эта крепость неприступна для других, я крикнул:

— Пошел прочь, презренный! Я — бог, и никто не смеет указывать мне.

— Ты сеешь зло, и за это будешь наказан. Мои стражи не смогут проникнуть в твой замок, но и ты не сможешь покинуть его.

— Какие стражи? — крикнул я. — Мне не страшны никакие стражи!

— Силой им служит первооснова этого мира, а потому они не исчезнут под гнетом времени. А когда пройдет вечность и твоя цитадель падет вместе с этим миром, они придут за тобой.

— Я посмеялся над незадачливым врагом, и тут появились стражи. Словно в насмешку, они были созданы в виде змей.

Питоны принялись рваться в замок, но это оказалось им не под силу. Тогда я снова восторжествовал, надеясь, что со временем найду на них управу. Ведь я стал богом, и впереди у меня была вечность.

Так, наслаждаясь своим могуществом, я стал создавать здесь роскошные залы и сокровищницы. И тут-то я понял, о чем попросить забыл.

— О чем? — спросил Рамон.

— О даре давать жизнь. Я не мог создать ни одного живого существа. Ведь в моем замке больше никого не оставалось. А выйти отсюда я уже не мог.

— Но отчего? — поразился стигиец. — Ведь ты стал богом!

— Да оттого, что Дракон посмеялся надо мною! Все созданное моим именем было на деле иллюзией.

— Что?! — вскрикнул ошарашенный Рамон.

— То, — передразнил его Сиптах. — Я попросил неуязвимую защиту от других богов, и Разрушитель дал ее мне. Но и моя сила не простирается за стены этой башни. А Стражи не позволяли мне высунуть носа за стены.

— Но почему же тогда ты оказался в аду? — удивился Рамон. — Сидел бы себе здесь и сидел… Воду и пищу-то создавать ты мог? Уж они-то не иллюзия!

— Они — нет. Еда настоящая, хотя и появляется только в пределах башни. А почему я оказался в Черной Вселенной, куда меня утащил один из стражей? Все очень просто. Я совсем забыл о пятом элементе этого мира, из которого был создан последний страж. Четверых-то я видел, это были Огонь, Вода, Земля и Воздух. А вот пятым оказался Дух. О нем я позабыл…

Решив разузнать, что творится на острове, я извлек из тела свою душу и пустил ее странствовать. Тут-то я и попался…

Отсюда нет выхода. И теперь мы застряли здесь навеки!..

Стигиец застонал, а потом завыл. Только сейчас он понял, в какую ловушку попался. Быть погребенным заживо в этом каменном мешке!.. Конечно, он мог создать себе роскошные покои, но что в них толку, коли он не сможет больше глотнуть чистого воздуха, узреть солнце и звезды?..

Самый страшный сон Рамона стал явью.

Конан пришел в себя от боли. Это была не та привычная боль от похмелья, что случается после веселых пирушек с друзьями. Но и эта боль была варвару не внове. Слишком часто за свою жизнь он получал по голове. Но от прочих людей его отличало то, что он всегда оправлялся от травм, какими бы тяжелыми они ни были.

Мысленно киммериец ощупал все свое тело и, не обнаружив переломов, открыл глаза. Яркий ослепительный свет резанул по глазам, и Конан тут же смежил веки. Однако вновь впасть в забытье ему не дали.

— Ну что, очухался?

Конан чуть не подпрыгнул от столь пренебрежительного отношения к себе, но тут он узнал голос Рана Риорды.

— А, это ты, — протянул варвар.

— А ты кого ждал? Своего Крома? Так тебе к нему еще пока рановато.

Делать было нечего, и киммериец открыл глаза. Все его чувства говорили о том, что тут ему может грозить опасность, но, пересилив себя, северянин спокойно уселся на полу и стал осматриваться.

Прямо перед ним стоял черный каменный трон, на котором восседала серебряная статуя. Она изображала крепкого, в меру высокого воина с чуть раскосыми глазами. Его хищное лицо ухмылялось, а глаза смотрели на Конана. Варвара поразило столь изящное изображение, и он даже подался вперед, чтобы получше рассмотреть детали.

— Да-а, — протянул он. Конану не раз доводилось лицезреть произведения искусства, но это на самом деле поразило его. Казалось, воин вот-вот оживет и поднимется со своего постамента.

— Где сейчас остальные? — поинтересовался он у духа Небесной Секиры. — Кто-нибудь выжил?

— Нет. Все мертвы, — спокойно ответил призрак. — А вот ты заинтересовал местного хозяина.

«Началось!» — подумал киммериец, который вечно влипал в разные истории.

— И чем же это я ему глянулся? Рожа ему моя понравилась?

— Вряд ли. Скорее, его заинтересовало то, что в твоих руках оказалась я!

Произнося это, дух даже раздулся от гордости.

— И что же такого в тебе замечательного? Призрак аж поперхнулся.

— Как ты можешь говорить такое, потомок Гидаллы! Да разве может хоть какое-нибудь оружие сравниться со мной?

Спорить не имело смысла. Небесная Секира и вправду была лучшим, что держал в своих руках Конан. А ведь через его руки прошло много оружия, и магического в том числе.

— Так значит, он любитель подраться, — глубокомысленно произнес Конан. — В противном случае его бы не интересовали секиры…

Это верно, — отозвался незнакомый металлический голос. — Только вот возможность такая выпадает редко.

Конан посмотрел на трон и выругался. Статуя была живой.

— Чтоб тебя, — пробормотал он, припомнив, как уже однажды встречался со стальным демоном.

Это было в те времена, когда Конан был атаманом Козаков, что обитали на реке Запорожка. В тот раз варвар отправил демона в Черную Бездну лишь благодаря кинжалу из небесного метала. Теперь же у него была целая секира-Уж как-нибудь управлюсь, решил про себя киммериец, разглядывая металлического воина. А вслух поинтересовался:

— И как мне тебя звать-величать? Серебряный воин усмехнулся:

— Приятная вежливость. Чаще всего те, кто попадают сюда, завидев меня, бьются в конвульсиях от ужаса.

— Не дождешься, мысленно пообещал Конан.

— Зови меня Страж, — немного подумав, отозвалась статуя. — В этом есть некая насмешка.

— Какая? — осведомился Конан, хотя это ему было неинтересно. Просто он пытался отвлечь хозяина разговором и выведать по возможности его слабые стороны.

Большая часть всех этих ублюдков, называемых магами, именно так и погибали. Вместо того чтобы убить своего противника не раздумывая, они принимались молоть языком, а затем вечно удивлялись, когда их голова вдруг оказывалась на полу. Вот и этот, кто бы он там ни был, тоже может попасться на старую удочку.

Серебряный человек ответил:

— Когда-то тот, кто ныне является узником, тоже был стражем. Но теперь он оказался заперт в собственной темнице.

— Да, забавно, — согласился варвар. — Но кто этот узник и что он сотворил?

Страж был не прочь поговорить, чего Конан и добивался.

— Почему бы и не рассказать о себе? — медленно произнес серебряный человек. — Ведь твоя история доставила мне массу удовольствия!

— Моя история? Но я не рассказывал тебе никаких историй!

Конан догадался, о чем говорит этот незнакомец. Тот наверняка покопался в его голове, пока варвар был без сознания. Так оно и оказалось.

— История твоей жизни. Очень красочно, должен признаться.

«Твоя голова, отделенная от тела, будет выглядеть не менее красочно», — мысленно пообещал Конан.

— Как ты знаешь, — начала статуя, — этот мир — не единственный. Во Вселенной, имеются и другие миры. А также и боги. Но сутью некоторых богов — таких, как ваши, — является эта планета. С ее концом настанет и их конец. Но имеются и другие боги, те, кто живет меж звезд. Некоторые из них стоят на стороне Порядка, другие — на стороне Хаоса, третьи е равнодушно взирают на их вековечную борьбу, ничего ни предпринимая.

И вот среди них издревле существовали два брата. Два антипода. Один на стороне Хаоса, другой — Порядка. Но оба они не могут существовать друг без друга. Первый назывался Уничтожитель Равновесия, а второй — его Хранитель.

Эти два брата странствуют по Вселенной, вечно воюя друг с другом. Один сеет зло, другой противоборствует ему. И надо было такому случиться, что именно на этой планете Хранитель смог пересилить своего брата. А так как он не мог уничтожить его, не уничтожив при этом себя и этот мир вместе с собою, то Хранитель пленил своего антипода. Сам он при этом вынужден был стать стражем, дабы его брат не смог вырваться на свободу. Так продолжалось тысячелетия, пока на этот остров не прибыл молодой маг по имени Сиптах.

Уничтожитель посулами уговорил его начать войну с Хранителем, и тот, отдающий все свои силы на сдерживание брата, вынужден был отвлечься.

— Тут-то Уничтожитель и вырвался, — предположил Конан.

— Да. Но при этом он сковал Хранителя Равновесия в его же темнице, а на страже поставил меня. Боги и колдуны не имеют надо мной власти, ибо Уничтожитель позаботился о том, чтобы их власть была бессильной против меня. Но вот все изменилось.

Впервые за все эти тысячелетия в мою обитель явился тот, кто тоже сотворен из звездного метала, как и я, и наделен душой. Только от себе подобного я могу погибнуть. Таково условие моего могущества.

— Как это так? — удивленно спросил Конан. — Ты же неуязвим!

— Неуязвимых не бывает. Таков смысл Равновесия. Если ты воин, то не можешь быть магом, если маг, то не воин. И так далее. Равновесие в том и заключается, что всегда оставляет лазейку для невозможного.

Мой создатель выбрал это условие, надеясь, что никто в этом мире не сможет создать ничего подобного мне.

— А Рорта тебе и не подобна, — отозвался Конан.

— По сути, а не по внешнему виду.

— Так значит теперь, чтобы выбраться отсюда, нам с Рортой придется сразиться с тобой?

— Верно. Только вряд ли это можно будет назвать сражением.

— Почему же? — возмутился варвар.

— Да потому, что мне нет равных в этом мире!

Конан увидел нечеловеческую надменность в стальных глазах.

— Так уж и нет?

Вопрос остался без ответа. Вместо этого Страж поднялся со своего места и взмахнул рукой. По мановению его длани повсюду зажглись огни и высветили помещение круглой формы.

Конан встал с пола и почувствовал, что все его тело саднит от маленьких и незначительных ран. К тому же он чертовски устал после битвы.

— В свое время, — прохрипел над ухом призрак, — ты пробудил меня ото сна и дал силы, не пожалев своей крови. Теперь моя очередь.

Поток небывалой мощи хлынул в тело киммерийца, вымывая при этом всю усталость. Конан почувствовал себя лет на десять моложе. Так-то лучше, подумал он, вставая напротив своего соперника.

Варвар отсалютовал противнику секирой, но тот остался неподвижен. Страж вперил свой взгляд в Конана, и киммериец принял вызов. Двое людей, застыв друг напротив друга, начали свой поединок. Блестящие глаза серебряного воина старались подавить волю варвара, а заодно и его рассудок. Но Конан не привык отступать перед кем бы то ни было. К тому же на его стороне был бессмертный дух Небесной Секиры.

Великий Кузнец не зря вложил в свое творение частичку души. Воля и сила Древнего Бога оказались сильнее творения Дракона Иномирья.

Страж не выдержал и атаковал, выказав тем самым свою слабость. Однако предстояло еще победить его в поединке на мечах.

Один из клинков серебряного воина метнулся вперед в выпаде, а другой обрушился сверху, грозя расколоть пополам череп.

Конан, не ожидавший подобной скорости, не успел даже среагировать. Зато успела Рана Риорда. Она парировала оба удара.

Очнувшийся Конан наконец сделал шаг влево, уходя с линии атаки, и нанес встречный удар. Длинная рукоять Рорты позволяла держать стража на дальней дистанции, где его клинки были бесполезны.

Но серебряный воин и впрямь был отменным бойцом. Он не растерялся, а стал кружить вокруг варвара, ожидая подходящего момента для атаки. И такой момент выдался довольно скоро. Страж, отклонив острие Небесной Секиры, поднырнул в выпаде под ее острие. Отточенная сталь вонзилась Конану в ногу, и киммериец был вынужден отступить на шаг, а затем и еще на один. Зато теперь он снова мог держать противника на расстоянии. Рана обильно кровоточила, и варвар понял, что его противнику надо только запастись терпением. Остальное довершит слабость человека.

— Надо атаковать! — заклекотал призрак.

Конан и сам знал об этом. Но как? Страж движется неправдоподобно быстро! А киммериец уже еле шевелил поврежденной ногой.

Ответ пришел сам собой. Если это его последний бой, то он просто обязан прихватить эту тварь с собой на Серые Равнины. А раз так, то и нечего себя жалеть!

Конан оперся на ногу, и боль отдалась во всем теле. Он рыкнул и сделал шаг вперед.

Рана Риорда в крепких руках северянина замелькала с такой скоростью, что на этот раз отступать был вынужден Страж. В его надменных глазах мелькнуло недоумение, а затем и страх.

Это было то самое чувство, которое уж если прокрадывается в душу, то вскоре завладевает и телом…

Так оно и случилось. Серебряный человек, во второй раз потеряв выдержку, снова стал атаковать, стараясь поразить соперника нахрапом. Но разве мог он, тысячелетия просидевший тут в одиночестве, сравниться с тем, кто привык рисковать своей жизнью ежесекундно?

Сколько раз, ведомый прихотливыми тропами судьбы, Конан сталкивался с теми, кто был сильнее и могущественнее его. И где все они? Отправились в те преисподние, которые были уготовлены им их богами. И все потому, что тряслись за свою шкуру.

Варвар намеренно открылся, и Страж не упустил подобной возможности. Метнувшись вперед, он уже было воткнул клинок в крепкое тело киммерийца, но тут острый шип вонзился ему в висок.

— Кровь! — завопила Рана Риорда, поглощая жизненные флюиды серебряного человека. А тот стал таять на глазах.

— Ну, вот и все, — произнес Конан. — Теперь можно заняться местными подвалами. Наверняка там найдется немало интересного.

Северянина прервал мощный толчок, от которого он полетел на пол. Боль пронзила ногу, и Конан понял, что она сломана.

— Ядра Ханумана! — выругался он, крепко стискивая зубы. Из колена торчал белесый обломок кости.

— Скорее, потомок Гидаллы, — проскрежетала Рана Риорда, наконец насытившись. — Надо убираться отсюда.

— Ну уж, нет. Клянусь кишками Нергала, местные сокровища по праву принадлежат мне!

— Мертвецам сокровища ни к чему!

Конан знал, что призрак прав, но его раздирала злость. Столько пройти, чтобы остаться с носом…

— Проклятье, они мои! И ты, поможешь мне, ржавая железяка!

В этот момент с потолка стали падать огромные глыбы гранита, а колонны угрожающе зашатались.

— Хватайся, потомок Гидаллы! — пророкотала секира, чье древко висело в воздухе прямо перед киммерийцем.

Конан ухватился за топорище обеими руками, и они взмыли вверх. Острие секиры раскалилось докрасна, и из навершия Рана Риорды вырвалось пламя. Верхняя часть пирамиды исчезла в огне, и они оказались на свободе. Конан посмотрел вниз.

— Уф, успели…

А там творилось нечто невообразимое. Остров вместе с пирамидой исчез под водой, а сама она забурлила, будто кипяток.

Стены кратера стали рушиться, и из глубин бездонного озера появилось нечто. Это была огромная чешуйчатая голова, занявшая весь кратер.

— Кром! — выпалил Конан. — Отправили в преисподнюю одну тварь, так другая следом прет!..

Он вскинул вверх Небесную Секиру, намереваясь обрушить ее на чудище, как только то окажется в пределах досягаемости.

— Спасибо вам, храбрые воины, — послышался в голове киммерийца мелодичный голос.

Конан покрутил головой и только потом понял, что это говорит дракон.

— Кто ты? — спросил он.

— Хранитель Равновесия.

Конан всмотрелся получше и понял, что именно так и должен выглядеть тот, кто борется со злом. Сильный, могущественный, вызывающий трепет, но не обезображенный уродством, что присуще расе злобных драконов.

— Что я могу сделать для вас?

Материализовавшийся Дух Рана Риорды слегка поклонился, чего было трудно ожидать. Призрак вечно требовал крови и по сути своей был злобен.

— Благодарю тебя, Хранитель. Но все, что мне нужно, у меня уже есть. Свобода от сна и служение роду Южного Ветра — вот моя суть.

— Да, я вижу. Страшен путь твой. Он кровав и долог, но не бесконечен. Однажды ты получишь свободу от, оков стали, и тогда сможешь вознестись к звездам. А за тобой потянутся потомки Южного Ветра. Из слуги колена своего ты превратишься в их пастыря…

Призрак улыбнулся:

— Большего мне и не надо.

— А чего желаешь ты, славный воин Киммерии?

Конан ответил, не колеблясь:

— Сокровищ. Много, много сокровищ. И еще, пожалуй, я хочу стать королем!

— Все это у тебя будет. Но действительно ли, ты желаешь получить это от меня? Разве что-то стоящее дается даром?

Варвар задумчиво покачал головой.

— Пожалуй, нет. Я сам могу себе все это добыть. Так даже интереснее. Но золото-то я заслужил!

— Здесь его нет, и никогда не было, — ответил Дракон. — Но ты добыл нечто большее, нежели золото, славный воин Киммерии. Ты дал надежду обитателям тех миров, где бесчинствует мой брат. А сокровища… что ж, я могу отправить тебя туда, где они есть. Закрой глаза.

Конан выполнил это и почувствовал, как мир содрогнулся.

До него донесся тихий голос Хранителя:

— Прощай, Конан. Не держи на меня зла, еcли я обманул твои ожидания. Зла и так слишком много в этом мире. А все твои желания когда-нибудь сбудутся. Надо только очень-очень захотеть… А теперь ты забудешь обо мне и обо всем, что с тобой произошло. Мир еще не готов к такому знанию.

— Прощай, Хранитель, — прошептал Конан…И открыл глаза.

— Кром! Рорта, да нас завалило в этом крысятнике!

Рамон в бешенстве крушил мозаичный барельеф секирой Торна.

— Бежать, бежать, бежать отсюда, — лихорадочно шипел он.

Но бежать было некуда. Проклятые змеи сторожили их, точно цепные псы.

— Сиптах, — прохрипел стигиец, делая стену прозрачной. И — о, чудо! Змей во дворе не было.

Рамон тут же бросился к воротам и отворил их.

— Ступай, посмотри, где они, — велел он Сиптаху, запертому в новом теле.

Тот был вынужден подчиниться, хотя и не хотел этого делать.

— Их нет! — победоносно закричал колдун и бросился бежать.

Опомнившись, Рамон ринулся за ним, но в этот миг увидел летящего дракона. Стигиец успел остановиться, прежде чем дракон заметил его.

Пускай пропадает, весело подумал Рамон. Он уже понял, что это и есть тот самый Хранитель Равновесия. А раз так, значит, ему нужен Сиптах. Вот пусть и забирает его. А он переждет в безопасности, а уж после покинет цитадель. Рамон помнил о том, что эта башня не подвластна другим богам. А значит, и Хранителю…

Хранитель выбрался из гигантской пещеры, в которой провел бесконечно долгие годы, и расправил крылья. После стольких лет заточения он с наслаждением оторвался от земли и завис в воздухе. Конечно, он мог в мгновение ока достичь башни мага, но дракон не спешил. Медленно, но тем не менее уверенно набирая скорость, он с наслаждением оглядывался по сторонам. Вот он увидел башню и какого-то человека, который выскочил из нее. Присмотревшись получше, Хранитель узнал мерзкого мага. Только на этот раз он сменил личину. Впрочем, Хранитель и сам менял их довольно часто. Он вспомнил о Стражах, которые исчезли после его освобождения, но тут же подумал, что так даже лучше. Пора им вновь встретится лицом к лицу!

Дракон взмахнул гигантскими крыльями и приземлился прямо перед человеком.

Сиптах пружинящей походкой бежал к морю, ничего не видя от счастья.

Он уже успел оценить добротность своего нового тела, а потому стремился убраться от Рамона как можно дальше. Ведь магия стигийца действовала лишь в пределах замка. А значит, сейчас Сиптах был неподконтролен ему. Правда, Рамон все еще оставался колдуном и мог поймать его в магические сети. Вот потому Сиптах и бежал. Он знал, что стигийцу вовек его не достать, если он уберется на порядочное расстояние-Порыв ветра сбил «варвара» с ног, и, подняв голову, Сиптах увидел того, кого он боялся больше всего на свете.

Перед ним возвышался Хранитель.

— Ну, вот мы и встретились, — пророкотал Дракон.

От страха Сиптах окаменел. Хоть он и заполучил тело Торна, сущность-то оставалось его собственной. А древний колдун не умел, подобно северянину, броситься на врага очертя голову.

— А-а-а, — застонал он, закрывая голову руками. Взгляд Хранителя пронзил его.

— Вижу, ты совсем не изменился, — прогрохотал Дракон.

Внезапно ему открылось будущее Сиптаха, и он решил не убивать его.

…Дракон взмыл вверх и закружил над башней.

Он не мог проникнуть в нее взором — все-таки магия его брата была сильна — но и не хотел оставлять ее вот так, открытой для поругания.

— Именем своим и властью своей, я запечатываю эту башню навеки. Отныне только чистый духом и помыслами сможет проникнуть в нее и беспрепятственно выйти.

Дракон издал ужасный рев и стал удаляться. Ткань мироздания разошлась и поглотила Хранителя.

Рамон провел рукой по лбу, стирая с лица обильную испарину!

— Повезло…

Уверенной походкой он направился к воротам, положив на них руку и молвил:

— Сиптах!

Дверь не шелохнулась.

— Сиптах! Сиптах!

Результат был все тем же. Рамон начал биться о дерево, но лишь сильно ушиб себе плечо.

Он бросился вверх по лестнице и, уставившись в окно, увидел, как Сиптах уверенно спускается к морю. И чем дальше он уходил от своей цитадели, тем меньше магии оставалось в его имени.

Вскорости каменная кладка башни обрела свой естественный цвет, и сделать ее снова прозрачной Рамон уже не смог.

— Будь ты проклят! — закричал он, но только эхо вторило ему, носясь птицей по пустынной башне.

Рамон устало сел в кресло Сиптаха, где раньше обреталась мумия колдуна, и устало закрыл глаза.

…Через много лет, снова попав на этот остров, Конан снимет амулет Сиптаха с груди совершенно другого человека, к тому времен, уже обратившегося в мумию, но так и не узнает его. Ему и в голову не придет, что это — тот самый стигиец, что украл вместе с галерой и его месть.

Когда Сиптах раскрыл глаза, Хранителя уже нигде не было. Не веря своему счастью, колдун огляделся, но дракон и правду исчез.

— Идиот! — захохотал бывший волшебник. — Ты и впрямь идиот! — крикнул он в небеса. — Привык всех щадить… А вот я ни за что тебя не пощадил бы.

Он уверенно вскочил на ноги и побежал к морю. Еще никогда в жизни Сиптах не чувствовал такой мощи и уверенности в себе. Это тело действительно было совершенным. Сильное, ловкое, в самом расцвете сил…

Сзади раздался мягкий шелест, и он обернулся. Что-то огромное и тяжелое навалилось на него и перекусило пополам.

— О, нет, — прошептал колдун, теряя сознание.

До чего же нелепо умирать от рук своего же творения! Много-много лет назад Сиптах сам создал Охотника. И теперь один из его потомков, а может, и он сам, нашел себе новую жертву. Сознание покинуло человека, а Охотник, расправив крылья, взлетел на башню.

Отныне он стал ее единоличным хозяином.

Боль улетучилась так же внезапно, как и появилась. Сиптах раскрыл глаза и обомлел. Перед ним растянулся длинный стол, за котором веселились варвары. Во главе стола восседал хмурый рыжеволосый великан. Это был Имир.

— О, Сет, — простонал колдун, поняв, в какой переплет он попал.

Имир заревел и обрушил кулак на стол:

— Не смей упоминать этого червя в моем доме! В Валгалле живут сыновья Нордхейма! А ты кто такой?

Сиптах задрожал, как осиновый лист. Оказавшись в теле асира, он, естественно, попал и в его загробный мир.

— Ты посмел занять тело одного из моих сынов?! Ты заплатишь за это!

— Платить? Но как? Имир захохотал.

— Очень просто. — Он положил руку на плечо одного из воинов. — Позабавь нас, Атли.

Гигант поднялся с места, и посмотрев в его глаза, колдун содрогнулся. В них пылал неистовый огонь безумия.

Непонятно как, в руках Атли появилась шипастая булава, и он с быстротой молнии опустил ее на голову мага.

Сиптах даже успел услышать треск расколотой кости, а затем его голову пронзила дикая боль. Он рухнул на пол, чувствуя, как заливает его своею кровью и мозгами. Казалось, боль будет длиться вечно, и когда колдун должен был уже уйти во тьму, началось его возвращение, которое оказалось еще более болезненным.

Сращиваемые кости трещали, то и дело задевая обломками мозг. И как только все закончилось, Сиптах услышал чей-то голос:

— Спорим, я разрублю этого хорька пополам!

— Ладно, ладно, Сард. Все и так тебе верят. Лучше посади его на кол. Или четвертуй… То-то забавно будет посмотреть, как он поскачет по полу без конечностей… Давно у нас не было такой славной забавы!

— Кром! Рорта, да нас завалило в этом крысятнике!

Конан посмотрел на казну Файона и фыркнул.

— Стоило ли стараться ради этого? Ну, ладно…

— Стены мне не преграда, потомок Гидаллы, — проскрежетала секира.

— Да уж, видел! — захохотал варвар. Он поднял топор и обрушил его на завал. Расколовшийся каменный блок отлетел в сторону, освобождая проход, и Конан обомлел. Прямо за стеной находилось сокровищница, полная золота.

— Ха! Похоже, что старый сетов выкормыш не знал об этом месте! Кстати, а где он?

— В желудке Шапшума, — хотел ответить призрак, но вспомнил, что Хранитель стер из памяти киммерийца все, что случилось за эту седмицу.

— Ну, и Нергал с ним. Пошли, поторопим жирного ублюдка. Пускай перетащит все наверх.

Выбравшись из завала, варвар громко заревел.:

— Шапшум! Тащи сюда свою задницу. Ну, живо!

Алые глаза кутуба с трудом сосредоточили взгляд на Конане.

— Ты… Но как… Ты?

«Вот ведь идиот, — подумал киммериец. — Уже успел меня позабыть!»

— Я, я, — раздраженно ответил он. — Иди таскать золото.

Удивленный кутуб медленно поднялся, но спорить не решился.

— Да смотри, не вырони ни монетки, — приободрил его варвар.

Ранним утром недалеко от Асгалуна с неба упал огромный человек. Он устало встал на четвереньки, и с его шеи спрыгнул другой.

Спрыгнувший отвязал со спины кутуба, пять здоровенных сундуков.

— Ну-ка, Шапшум, быстро их закопай, — велел он волосатому гиганту.

— Ага, — кивнул тот и принялся за работу.

— Ну, все. Свободен, — произнес северянин, когда людоед закончил.

Кутуб взлетел в небо и пропал.

— Итак, Рорта, — произнес Конан, любовно гладя древко секиры. — Пора и нам в путь. В этом городишке вполне можно набрать неплохую команду. Золота нам хватит на покупку вполне сносного корыта. А затем — в путь по волнам!.. Пора расшевелить этих псов.

И северянин направился в сторону города.

«Ну уж, нет, — подумал Шапшум, набирая высоту. — Ноги моей больше не будет на этой земле!»

Он миновал руины Файона и быстро полетел дальше.

Мчась в сторону Иранистана, кутуб заметил медленно двигающийся караван и рухнул вниз. Добыча! О, он любил свежую добычу!..

Йасаб был доволен. Даже маленькую неудачу с Аммамунм-Пха он умудрился превратить в победу. Теперь назойливого жреца более не существовало в этом мире. И Зебаха, скорее всего, — тоже. Его должен был отравить верный Йасабу человек… которого потом, в свою очередь, тоже убьют.

Шемит довольно улыбнулся, ощущая удовольствие оттого, что он предусмотрел абсолютно все.

Не предусмотрел Йасаб только одного. Кутуба, пролетавшего в небе. Кутуба, который рухнул на их маленький караван и вмиг разметал его охрану…

Шемит даже не успел выхватить свой ятаган, когда рычащее чудовище оторвало ему голову.

ORC: Vodevil (Мельник Юрий)

WWW.CIMMERIA.RU