Оставить след

Глава 14

Остаток дня и вечер я бездельничал, бродил по зданию, пытаясь заглянуть за каждую дверь, гулял по двору и просто лежал на кровати, глядя в потолок. В одиннадцать часов, когда я уже собирался завалиться спать, ко мне пришла Настя.

— Не помешаю?

— Ты никогда мне не помешаешь, входи.

— Я тут пирожные принесла, заварные, будешь?

— Ты ещё спрашиваешь, конечно, буду, кто ж от такой вкуснятины откажется!

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, а что плохо выгляжу?

— Ну, как тебе сказать, сейчас уже намного лучше чем, — она замолчала.

— Забудь, это был рабочий момент, всего-то немного в аут ушёл.

— Немного?! Ты считаешь это было немного? Да тут все полдня стояли на ушах стояли!

— Насть, честно, не хочу это обсуждать.

— А что если в следующий раз этот, как ты сказал, рабочий момент закончится не так хорошо?

— Меня отстранили, так что следующего раза может уже и не быть вообще.

— Как отстранили, почему?

— У меня выявили расстройство психики, говорят типа «синдром солдата», если более доступно объяснить. Что это и с чем едят, тоже вкратце объяснили, так что пока я от этого не избавлюсь, меня к креслу даже близко не подпустят. Я теперь консультант! — слово консультант я произнёс словно президентом назвался.

— А может это к лучшему? Рисковать не придётся.

— А я и ничем не рисковал, тело ведь в этом времени остается, и сознание в любом случае назад вернётся, — сказал я и задумался. — А что если сознание не вернётся? Предположим, что оно может потеряться где-то по дороге обратно? Я, то есть моё тело, станет просто телом? Такой вариант я как-то упустил из вида.

Не знаю, возможно, Настя по выражению моего лица догадалась, о чём я думаю или уже знала, что такой вариант тоже имеет место быть. Взглянув на меня, она почему-то отвела взгляд.

— На завтра назначен очередной сеанс, дед говорит, что теперь время нахождения в другом времени будет ограничено двадцатью четырьмя часами. Сутки ведь намного проще выдержать, находясь в кресле, человека можно будет не кормить и не поить через зонд.

— За одни сутки можно вообще ничего не узнать, тебя может выбросить куда-то в лес или на дорогу, по которой до ближайшего города ещё нужно попробовать добраться живым.

— Это понятно, но тем не менее, дед так решил и своего решения не изменит, по крайней мере в ближайшее время. Твой рекорд в пять суток вообще, наверное, никто побить не сможет. Карпенко только четыре часа смог в прошлом продержаться.

— Серьезно? Я почему-то думал что три дня это норма, Михалыч вроде бы мне именно столько времени отвёл в первый раз.

— Он сильно рисковал тогда, ведь если бы мы не получили нормального результата, лабораторию закрыли бы.

— Что значит нормального результата, ты это, о чём вообще?

— Ты смог доказать, что ты был в прошлом, а Карпенко нет. Его рассказ можно было принять как выдуманный, ведь никаких доказательств нет. Та твоя золотая монета, которую удалось найти именно там, где ты указал, стала веским доказательством.

— То есть я тогда, сам того не понимая, правильно поступил оставив именно такой след в прошлом?

— Да.

— Но ведь оставив след в прошлом, он может и не сохраниться до нашего времени. Так произошло, когда я оказался в каменном веке. Ту пещеру найти сейчас просто не реально!

— Тут ты прав, но теперь это уже не настолько важно, одного такого подтверждения вполне достаточно.

— Ну, это пока достаточно, пройдет полгода, и подтвердить снова потребуют, а то вдруг мы спонсора просто за нос водим.

— Всю информацию, включая запись работы компьютеров, мы отправляем наверх. Там её проверяют, анализируют и делают выводы. Показания работы твоего организма за всё время нахождения там, тоже отправляем, только я не понимаю зачем.

— Если требуют, значит надо и вообще, мы чай с пирожными будем пить или ты меня дальше будешь вопросами пытать?

На следующее утро меня вызвали в лабораторию, Михалыч сказал, что я должен присутствовать во время перемещения сознания нового исследователя. Я, честно говоря, планировал домой уехать, но по просьбе Михалыча остался, к тому же ехать домой сейчас было не с кем, мне транспорт не выделили. Настя пообещала, что после сама меня отвезёт домой и передаст из рук в руки бабушке. У меня после такого заявления сложилось впечатление, что моя любимая бабушка и Настя постоянно на связи друг с другом, одним словом спелись у меня за спиной. Уж слишком Настя стала много знать о моих привычках, увлечениях и предпочтениях в еде. Именно такие пирожные она явно не просто так принесла, бабка, скорее всего и выдала эту секретную информацию.

В лаборатории стоял монотонный гул от работающей аппаратуры и тихих голосов. Все были заняты делом, только я как неприкаянный бродил по огромному помещению, снова рассматривая всё то, что тут находилось.

— Руками не трогать! — громко сказал Гена, увидев, как я рассматриваю шкаф с большим количеством всевозможных переключателей и предохранителей.

— Даже в мыслях не было! — я на всякий случай отошел, чтобы не злить нашего главного электрика.

— Федор, что у нас? — послышался голос Михалыча.

— Ноль Дмитрий Михайлович, никаких нитей даже близко не видно.

— Почему?

— Я понятия не имею, вчера несколько было, правда, в не нашей досягаемости, но были.

— Сделай что-нибудь!

— А что я могу сделать, если их нет. Тут нам только ждать остаётся.

— Ладно, когда хоть что-то изменится, дай знать, — сказал Михалыч, явно расстроившись отсутствию нитей времени. Я эти нити не считал нитями времени, хоть они и переносили в другое время. Все эти тонкие энергетические волокна, видимые только аппаратуре, скорее были жизненными нитями или нитями судеб. Каждая такая ниточка это чья-то жизнь, зафиксированная во времени и в неё мы грубо вламывались, чтобы увидеть прошлое. Таких нитей судеб во временном подпространстве должно нахожиться триллионы штук, но нам попадались всего лишь единичные экземпляры, словно их кто-то умышленно подбрасывал.

Находясь чуть в стороне от кресла путешественника, думал о том, что и у меня должна быть такая же нить. Что будет, если кто-то также как я нагло займёт моё тело пусть и на некоторое время? Мне недавно было сказано, что такую технологию пытаются разработать и в других странах. Если у наших конкурентов появились определённые успехи в этом деле, не из-за их ли действий нити пропали? Если конкуренты дошли до такого же уровня, так сказать странного симбиоза, возможны ли будут двойные попадания? От таких умозаключений у меня по спине пробежал холодок.

— Дмитрий Михайлович разрешите задать пару вопросов, желательно наедине? — спросил я, подойдя к деду, сидевшему перед большим монитором с какими-то графиками.

— Наедине? — удивился он, но тем не менее предложил выйти из лаборатории.

— Что случилось?

— Меня тут одна мысль посетила, хотел прояснить, так сказать, ради самоуспокоения, — сказал я и рассказал всё, до чего додумался.

— Маловероятно что сразу два сознания попадут в одно тело и в одно и тоже время, так что не стоит даже развивать эту тему. Самое опасное из того что может произойти, это, если твоя психика не выдержит. Когда я предложил тебе путешествия во времени, я ведь не просто так спросил тебя о том, насколько ты психически устойчив. В прошлом, с тем телом, которое ты там займёшь, может произойти всё что угодно. Если честно, я бы сам не отказался попасть в прошлое, но моё старое сердце не позволяет. Полученный болевой шок я элементарно могу не пережить. У тебя был только этот вопрос или еще есть?

— Да, в общем-то, больше вопросов нет, есть просьба. Можете как-то на наших докторов надавить, чтобы они сняли с меня ограничения? Я здоров и чувствую себя прекрасно. Что касается того психического расстройства, которое ваш «псих» у меня нашёл, оно было однодневным. Не каждый же день видишь, как ради тебя кто-то жизнь отдаёт. Да, я не знал этих людей, но сам факт их смерти ради меня оказался мощным ударом по психике. Сейчас я от этого всего отошёл и готов снова отправиться в прошлое.

— А если тело снова окажется женское?

— Да, плевать, переживу как-нибудь, тут главное, чтобы оно ненадолго в мои руки попало. Я это образно говорю, разумеется, — пояснил я, чтобы он не подумал ничего другого.

— Хорошо, завтра попробую переубедить Харитоновича, но без гарантии что получится. Его прислал полковник Грачёв, поэтому я тут мало что могу.

Полдня я просидел в лаборатории на стуле, ожидая, когда в расставленные Фёдором сети попадётся очередная нить времени. До обеда, как говориться, даже поклёвки не было и в итоге Михалыч решил сделать небольшой перерыв.

— Война — войной, а обед по расписанию! — заявил Гена и отключил питание всей лаборатории кроме компьютеров. Поиск нитей продолжится в автоматическом режиме и если что-то появится на горизонте, Федору об этом станет известно моментально.

— Лёх, ну, серьёзно, ты там хоть эту девку то вдоволь успел потрогать? — спросил Гена шепотом, когда подошёл ко мне.

— Да, успокойся ты, всё я успел, можешь считать, что оторвался по полной! — сказал я, чтобы он наконец-то от меня отстал.

— Молодец! Эх, мне бы на твоём месте оказаться, я бы там — УХХХ! — чего он там ух, он не успел сказать, к нам Настя подошла.

— Ты обедать, где будешь, с нами или у себя в комнате?

— У себя, хочу в спокойной обстановке жевать, без приколов в свой адрес, — тихо сказал я, показав глазами на Гену.

Сразу после обеда решил в лабораторию не ходить, я просто так сидеть могу своей комнате. Через два часа не выдержал одиночества и всё-таки отправился в лабораторию, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Если там снова ничего не поймали, поеду домой самостоятельно, не дожидаясь, когда меня Настя отвезёт.

Приоткрыв дверь в лабораторию, просунул туда голову, решив, что так меня не заметят и я смогу потом тихо свалить домой. Плану было не суждено воплотиться в жизнь, Михалыч словно ждал моего появления.

— Заходи Алексей, у нас тут есть определенный прогресс, Фёдор поймал наконец-то хоть что-то, — сказал дед, неторопливо просматривая показания аппаратуры. — Фёдор, что у тебя?

— Пока норма, держится хорошо, до завершения работы тестовой программы осталось семь минут.

Я сразу же поспешил к креслу, хотелось посмотреть со стороны, как происходит сам момент перемещения сознания. Мой дублёр уже сидел в кресле и на его тело Михалыч закреплял последние датчики. Борис стоял рядом, глядя на свой монитор с какими-то явно медицинскими показаниями. Настя суетилась возле пары этажерок с аппаратурой. Короче говоря, все были при деле, только я сейчас стоял в стороне, стараясь никому не мешать даже словом.

— Всё, можем начинать отсчёт, — услышал я голос Фёдора.

— Борис, что у тебя? — спросил Михалыч, не глядя на него.

— Пока без отклонений, пульс немного высоковат, но это вполне объяснимо, в первый раз всё-таки.

Вскоре начался обратный отсчёт и, мне казалось, что все даже дышать перестали. Я внимательно наблюдал за своим дублером, который сейчас замер словно его заморозили.

Через несколько секунд в полной тишине лаборатории, раздался просто душераздирающий вопль.

— АААА! НЕЕЕТ! — Антон задергался, пытаясь порвать прочные удерживающие его в кресле ремни.

— Возврат сознания, нить пока удерживается, — послышался спокойный голос Фёдора.

— Что случилось? — одновременно спросили Михалыч и Борис.

— АААА! — снова закричал Антон, продолжая попытки освободиться.

— Смотри на меня, с тобой всё в полном порядке, это реакция твоего сознания, — пытался докричаться до Антона Борис, но тот его не слышал и продолжал пытаться встать с кресла. — На меня смотри! — Борис повысил голос, но это ни к чему не привело.

— Вколи ему, что ты там обычно держишь наготове, — сказал Михалыч Борису и посмотрел на меня. Я делал вид, что просто наблюдаю и никакого участия в процессе успокоения Антона принимать не собираюсь. Через несколько секунд после укола какого-то сильного успокоительного препарата Антон перестал кричать и стал похож на сильно пьяного человека. Он перестал пытаться встать с кресла, зато стал что-то говорить, вот только его никто не понимал.

— На сегодня он больше не пилот, — сказал Борис Михалычу, при этом махнув на пациента в кресле рукой. — Можете сворачиваться, второй попытки уже не будет.

— Подсунули, хрен пойми кого, а ещё хотят, чтобы был результат, — сказал Михалыч скорее самому себе, так как мы все были не причастны к выбору нового исследователя истории. — Алексей, а ты как себя чувствуешь? — неожиданно спросил он меня.

— Нормально, а что? — ответил я, прекрасно поняв к чему такой вопрос. Это понял, не только я, но и Борис с Настей, так как они находились рядом.

— Михалыч ему же запрещено, с меня потом шкуру живьём снимут, если я его допущу, — сказал Борис, стаскивая с кресла практически отключившегося Антона.

— А у нас что есть ещё один исследователь? Напомню, что их у нас только двое, точнее один, у этого психика оказалась нестабильной.

— Михалыч, ты как хочешь, но я в этом не участвую, — заявил Борис.

— Алексей, рискнёшь?

— Без проблем, но только одно условие, максимум сутки.

— Всю ответственность я беру на себя, — заявил Михалыч, глядя на Бориса, — тебя тут вообще не было если что. Ты только главное далеко от двери лаборатории не уходи, погуляй по коридору или книжку почитай в моём кабинете, — намекнул Михалыч Борису.

— Ладно, сделаю вид, что спал у вас в кабинете, — ответил ему наш реаниматолог, пояснив, где его нужно искать, если что-то случится. Через пару минут наш спаситель ушел, прихватив с собой еле передвигавшего ноги Антона. Того после инъекции чего-то сильнодействующего успокоило так словно он литр водки выпил, даже петь пытался.

— Фёдор, что у тебя? — спросил Михалыч после того, как из лаборатории вышел Борис.

— Пока нормально держится, думаю, в свободном захвате ещё минут пятнадцать гарантировано.

— Лёша, мы успеем или как?

— Успеем, — ответил я и стал быстро избавляться от одежды. — Домой потом с комфортом меня отвезёте, новый год же на носу, — напомнил я, запрыгивая на кресло.

За десять минут Михалыч вместе с Настей успели закрепить на мне около пятидесяти датчиков, после чего Фёдор начал обратный отсчёт. Я был спокоен как никогда до этого, — у меня опыт, а это девяносто процентов успеха, — пришла в голову мысль, перед тем как сознание покинуло родное тело.