Особое мнение

Игра в скорлупку

Как только снаружи донесся шум, О’Киф моментально проснулся, отшвырнул в сторону одеяло, соскользнул с койки, сорвал со стены лучевой пистолет и мощным ударом ноги разнес вдребезги коробочку коротковолновой тревожной сигнализации. По всему лагерю завыли сирены общей тревоги. Выбежав за порог, О’Киф невольно зажмурился, ослепленный лучами вспыхнувших всюду прожекторов.

– Где?! – визгливо выкрикнул Фишер, выбежавший наружу вслед за О’Кифом в одной пижаме, протирая заспанные глаза.

– Вон там, справа!

Отскочив в сторону, О’Киф уступил дорогу расчету артиллеристов, выкативших из подземного хранилища массивную крупнокалиберную пушку. Среди людей в пижамах замелькали фигуры солдат. Справа тянулись вдаль черные хляби, царство туманов, буйной растительности, папоротников и мясистых луковиц, утопавших в полужидкой слизи, основной составляющей поверхности Бетельгейзе II. В непроглядной тьме над трясиной, точно призраки, порхали фосфорические пятнышки болотных огней.

– Я так полагаю, – заговорил Горстоковски, – подобрались они к нам вдоль дороги, но не по ней самой. Там, по обочинам, с каждой стороны, где болото засыпано, есть отмостка футов пятидесяти в ширину. Потому наши радары их и не засекли.

Огромный механический «жук» полз вперед, вгрызаясь в болото, утюжа раскаленным брюхом жидкую грязь и оставляя за собой твердую, дымящуюся полосу дорожного полотна. Стебли, подгнившие корни растений, опавшие листья – все это машина всасывала внутрь и сжигала без остатка.

– Что вам удалось заметить? – спросил Портбейн О’Кифа.

– Ничего. Я спал как убитый. Но поднятый ими шум меня разбудил.

– Что они затевали?

– Готовились пустить в мой дом нервнопаралитический газ. Однако во сне я услышал, как они разматывают скатки газовых шлангов, как свинчивают колпачки с баллонов… но, вот ей-богу, выбежал из дому еще до того, как им удалось до конца затянуть резьбу штуцеров!

– Как-как? Газовая атака?! – Подбежавший к компании Дэниэлс поспешно схватился за противогазную сумку на поясе. – Не стойте столбами, надевайте скорее маски!

– Нет, пустить газ они не успели, – заверил его Зильберман. – О’Киф вовремя поднял тревогу, и им пришлось отступить в болота.

– Вы уверены? – усомнился Дэниэлс.

– Вокруг ведь не пахнет ничем необычным?

– Не пахнет, – признал Дэниэлс. – Однако те, что без запаха, и есть самые смертоносные: вы даже не заметите отравления, пока не свалитесь с ног!

Рассудив так, он решительно натянул противогаз: береженого, как известно, бог бережет.

Возле ровных шеренг домиков, озаряемых мечущимися из стороны в сторону лучами прожекторов, появились несколько стройных, большеглазых женщин. Следом за ними наружу с опаской выглянули детишки.

Зильберман с Горстоковски отошли в тень огромной крупнокалиберной пушки.

– Любопытно, – заговорил Горстоковски. – Третья газовая атака за месяц. Плюс две попытки установить на территории лагеря дистанционные мины. Определенно, интенсивность атак возрастает.

– Согласно вашим подсчетам?

– Ну, знаете ли, я и без сводок прекрасно вижу, что положение день ото дня все серьезнее! – Настороженно оглядевшись вокруг, Горстоковски ухватил Зильбермана за локоть и притянул поближе к себе. – Как по-вашему, почему радары не засекли их, хотя должны реагировать на все, вплоть до залетных гремучих нетопырей?

– Но если они, согласно вашим предположениям, прошли по отмостке…

– Про отмостку я сказал нарочно, чтоб глаза их пособнику отвести! Кто-то играет им на руку, потому и радары молчат!

– То есть… кто-то из нас?!

Но Горстоковски умолк, замер, пристально глядя на Фишера сквозь дымку ночного тумана. Фишер, с опаской приблизившись к обочине дороги, к границе между твердой поверхностью и опаленной, жирной от копоти болотной хлябью, встал на колени и принялся рыться в трясине.

– Что он там делает? – встревоженно спросил Горстоковски.

– Отыскал что-то, видимо, – равнодушно откликнулся Зильберман. – А что? Ему ведь и положено окрестности изучать.

– Глядите в оба, – предупредил Горстоковски. – Вернувшись, он наверняка сделает вид, будто ничего особенного не произошло.

Вскоре Фишер, отирая грязь с рук, быстрым шагом направился к лагерю.

Горстоковски, шагнув навстречу, преградил ему путь.

– Что вы там нашли?

– Я? – Фишер удивленно моргнул. – Ровным счетом ничего.

– Да ну? Зачем же вы, стоя на четвереньках, копались в трясине?

– Я… мне показалось, будто там блестит что-то металлическое, вот и все.

Горстоковски напружинился, подобрался, охваченный небывалым восторгом. Он прав, во всем прав!

– Не лгите! – рявкнул он во весь голос. – Сознавайтесь, что вы там нашли?

– Я думал, это газовый шланг, – пробормотал Фишер, – а оказалось, корень. Всего-навсего толстый, блестящий от сырости корень.

Вокруг воцарилась напряженная тишина.

– Обыскать его, – велел Портбейн.

Двое солдат ухватили Фишера под локти, а Зильберман с Дэниэлсом проворно обыскали его.

Кобура с пистолетом, нож, сигнальный свисток, автоматический тестер, счетчик Гейгера, пластинка импульсного ключа, индивидуальная аптечка, удостоверение личности… Больше при Фишере не обнаружилось ничего.

Разочарованные, солдаты разжали руки, и Фишер, насупившись, принялся собирать имущество.

– Действительно, он ничего не нашел, – констатировал Портбейн. – Простите, Фишер. Сами понимаете: осторожность превыше всего. Пока они прячутся там, в болотах, строя коварные планы, нам нельзя терять бдительность ни на минуту.

Зильберман с Горстоковски, переглянувшись, незаметно отошли в сторону.

– Кажется, я понимаю, в чем дело, – негромко сказал Зильберман.

– Еще бы, – хищно пригнувшись, откликнулся Горстоковски. – Все ясно как день: он что-то спрятал. Думаю, перекопав тот участок болота, где он рылся, мы обнаружим кое-что интересное. Я давно понял: здесь, в лагере, есть их пособник. Шпион терран.

– Терран?! – Зильберман вздрогнул от неожиданности. – По-вашему, нас атакуют терране?

– Именно. Кто же еще?

На лице Зильбермана отразилось нешуточное недоумение.

– А мне казалось, мы бьемся с кем-то другим.

– С кем, например?! – в ярости зарычал Горстоковски.

Зильберман покачал головой:

– Не знаю… не задумывался. Больше думал о том, как с ними бороться, а их считал просто некоей… чуждой расой.

– А эти терранские человекоподобные обезьяны для нас, на ваш взгляд, свои?! – вызывающе осведомился Горстоковски.

К началу еженедельного Организационного Совещания девять предводителей лагеря собрались в укрепленном подземном бункере конференц-зала. Осмотрев, обыскав и, наконец, впустив внутрь последнего из вождей, вооруженная охрана накрепко заперла за ним двери.

Не без опаски усевшись в глубокое кресло, председательствующий, Домграф-Швах, опустил руку на стопку бумаг с Еженедельной сводкой, а другой рукой взялся за тумблер механизма, мгновенно катапультирующего его из зала в особый бункер – на случай внезапного нападения. Портбейн по обыкновению принялся осматривать стены, каждое кресло, каждый стол в поисках электронных ушей и глаз. Дэниэлс замер на своем месте, не сводя взгляда со счетчика Гейгера. Зильберман вовсе явился на совещание с ног до головы облаченным в хитроумный, негромко жужжащий, опутанный проводами бронекостюм из металла и пластика.

– Что это на вас за латы, скажите на милость? – раздраженно осведомился Домграф-Швах. – Снимите немедленно, чтоб все мы могли вас видеть!

– Вот уж дудки! – приглушенно зарычал Зильберман из затейливой скорлупы бронекостюма. – С этого дня ни на минуту его не сниму. Прошлой ночью в меня пытались воткнуть иглу, зараженную болезнетворными бактериями!

Услышав это, Лануар, задремавший в кресле, вмиг оживился, вскочил и поспешил к Зильберману.

– Иглу, зараженную бактериями? А позвольте спросить…

– Не подходите! – завопил Зильберман. – Еще хоть шаг, и получите разряд тока!

– Вспомните покушение, о котором я докладывал на прошлой неделе! – возбужденно затараторил Лануар. – Попытку отравления запасов воды солями тяжелых металлов! Мне сразу же стало очевидно: далее в ход пойдут болезнетворные бактерии либо фильтрующиеся вирусы, которых нам не заметить, пока эпидемия не разгорится всерьез!

Выдернув из кармана медицинскую склянку, он вытряхнул на ладонь солидную горсть белых капсул и одну за другой отправил их в рот.

Не довольствуясь общей системой обороны, предусмотренной Организационным Планированием, каждый из девятерых позаботился о самозащите на свой манер, каждый снарядился согласно личному опыту. Единственным, кто не держал на виду каких-либо защитных средств, оказался Тейт. Изрядно бледный, он держался начеку, но ничего особенного не предпринимал. Взглянув на него, Домграф-Швах сделал зарубку в памяти: Тейт слишком, слишком уверен в себе. Надо думать, почему-то не опасается нападения… но почему?

– Хватит пустой болтовни, – сказал Домграф-Швах вслух. – Пора начинать.

Председательствующим его выбрали при помощи рулетки: такая система исключала возможность какой-либо подрывной деятельности. В изолированной, автономной колонии из шестидесяти мужчин и полусотни женщин без случайных методов выбора не обойтись.

– Дэниэлс, зачитайте Еженедельную сводку, – распорядился Домграф-Швах.

– Зачем? – без обиняков возразил Портбейн. – Мы же сами ее составляли и прекрасно помним, что в ней сказано.

– Затем же, зачем и всегда, – осадил его Зильберман. – Дабы убедиться, что в нее никто не внес искажений.

– Зачитайте резюме, и довольно! – выкрикнул Горстоковски. – Я в этом подземелье ни минуты лишней задерживаться не хочу!

– Боитесь, как бы кто-нибудь выход не завалил? – съязвил Дэниэлс. – Так есть еще полдюжины аварийных! Вам ли не знать – вы же сами настояли на их сооружении!

– Читайте резюме! Хватит болтать! – потребовал Лануар.

Дэниэлс, звучно откашлявшись, придвинул Сводку к себе.

– Итак, в течение минувших семи суток против нас было совершено общим счетом одиннадцать явных актов враждебности. Самым масштабным из них оказалась диверсия, завершившаяся разрушением нового арочного моста класса А. Подточенные опоры, разбавленная пластиковая смесь, служившая основным строительным материалом, и в результате все сооружение рухнуло под тяжестью первого же каравана грузовиков.

– Об этом нам всем известно, – мрачно заметил Портбейн.

– Наши потери – шесть человеческих жизней и значительное количество оборудования. Вооруженные силы прочесывали район целый день, но диверсантам удалось скрыться. Вскоре после данной диверсии было выявлено отравление источников питьевой воды солями тяжелых металлов. Вследствие этого водяные скважины пришлось засыпать и пробурить новые. С тех пор вся поступающая в наши жилища вода пропускается через системы фильтрации и подвергается химическому анализу.

– А я лично ее еще и кипячу, – с чувством добавил Лануар.

– Все до единого признают, что частота и жестокость диверсий день ото дня возрастает, – продолжал Дэниэлс, взмахом руки указав на стену, увешанную картами и диаграммами. – Если б не взрывоустойчивое силовое поле и постоянно работающая сеть наведения, минувшей ночью нас захватили бы врасплох. Главный вопрос на сегодняшний день таков: кто за всем этим стоит?

– Как кто? Терране, – откликнулся Горстоковски.

– Какие, к черту, терране?! – с досадой крякнув, возразил Тейт. – Что обезьяноподобным делать так далеко от Терры?

– Нас же сюда занесло, не так ли? – парировал Лануар. – А мы некогда тоже были терранами.

– Ничего подобного! – в возмущении заорал Фишер. – Жили на Терре, да, однако мы – отнюдь не терране! Мы с вами, друзья, – мутанты, новая, высшая раса!

– Тогда кто же наши враги? – саркастически хмыкнув, спросил Горстоковски.

– Другая группа спасшихся после крушения корабля, – ответил Тейт.

– А откуда вам это известно? – с нескрываемым подозрением протянул Зильберман. – Вы их хоть раз видели?

– Вспомните: ни одной из спасательных шлюпок мы так и не нашли. Почему? Должно быть, они на них улетели.

– У уцелевших, отрезанных от всего и вся, не оказалось бы ни снаряжения, ни оружия, ни машин, явно имеющихся у врага, – заметил О’Киф. – Мало этого, враг прекрасно обучен и дисциплинирован. За пять лет нам не удалось ни победить их, ни даже убить хотя бы одного. Следовательно, враг очень и очень силен.

– А победить их мы до сих пор и не пробовали, – напомнил Фишер. – Мы все это время только оборонялись.

За столом воцарилась напряженная тишина.

– Вы о корабле? – уточнил Горстоковски.

– Именно. Вскоре его поднимут из болота, – отвечал Тейт, – и вот тогда мы сумеем показать им нечто… нечто запоминающееся, причем надолго.

– Боже правый! – скривившись от отвращения, воскликнул Лануар. – Корабль – это же груда никчемного хлама: метеорит разбил его вдребезги! Ну, извлечем мы его из трясины, и что с того? Без капремонта он ни на что не годится, а удастся ли починить его – еще вопрос!

– Отремонтировать то, что сумели построить человекоподобные обезьяны, нам вполне по плечу, – заверил его Портбейн. – Станков, инструментов и материалов у нас хватает.

– Вдобавок мы наконец-то отыскали рубку управления, – напомнил О’Киф. – Отказываться от подъема я лично причин не вижу.

Лануар тут же переменился в лице.

– Ладно, давайте поднимем его. Возражения сняты.

– Да? Из каких это соображений?! – взволнованно выкрикнул Дэниэлс. – Уж не пытаетесь ли вы одурачить нас, а?

– Точно! Он что-то задумал! – в ярости поддержал его Фишер. – Не слушайте его! Пускай эта треклятая штука там, на дне, и гниет!

– Поздно, – возразил О’Киф. – Подъемные работы ведутся уже не одну неделю.

– А вы с ним, стало быть, в сговоре! – взвизгнул Дэниэлс. – Вокруг пальца решили нас обвести!

Поднятый электромагнитными захватами из трясины и установленный на твердую площадку, выжженную «жуками» поблизости, корабль оказался промокшей насквозь, проржавевшей грудой искореженного металла. Из всех пробоин, из всех щелей струями хлынула жидкая грязь.

Те же «жуки» проложили прямой твердый путь к рубке управления. Под удерживаемый захватами в воздухе корпус подвели прочные балки из армированного пластика. В лучах полуденного солнца обросшая спутанной гривой водорослей стальная сфера, не видевшая дневного света целых пять лет, казалась головой исполинского древнего чудища.

– Давайте, – в нетерпении скомандовал Домграф-Швах. – Взгляните, что там.

Портбейн с Лануаром, ступив на спекшуюся твердь, подошли к рубке управления, опущенной на стапель из балок, и влезли внутрь. Зловещие желтые лучи ручных фонарей заплясали по сырым, курящимся испарениями переборкам, озарили проржавевшие приборные доски. В глубоких лужах на палубе извивались, корчась в конвульсиях, иссиня-серые болотные угри. Смятая метеоритным ударом невероятной силы, рубка являла собой крайне печальное зрелище.

Лануар, шедший первым, раздраженно махнул рукой Портбейну:

– Теперь ступайте-ка вперед вы. Вы у нас инженер, вам и карты в руки.

Пристроив фонарь на верхушке покатой груды проржавевшего металла, Портбейн, увязая по колено в раскисшем мусоре, зашлепал к разбитой приборной доске. Ну и месиво… что не оплавлено, то искорежено! Присев на корточки, он принялся одну за другой отдирать и отшвыривать в сторону изъязвленные ржавчиной секции кожуха.

Тем временем Лануар, распахнув дверцу кладовой, извлек изнутри груду аудио- и видеопленок в увесистых металлических ящиках. Поспешно сдернув с одного крышку, он подставил пленку под мерцающий луч фонаря.

– Бортжурнал! Теперь я уж точно смогу доказать: кроме нас, на борту не было ни души!

В исковерканный дверной проем заглянул О’Киф.

– Как продвигается?

Протиснувшись мимо, Лануар спустился на стапель, положил под ноги охапку коробок с пленками и вернулся назад, в сырость и полумрак рубки.

– Ну? Что там с управлением? – спросил он.

– Странно как-то все это, – пробормотал Портбейн.

– В чем дело? Разбито вдребезги?

– Внутри уйма кабелей и реле. Множество датчиков, контуров и прерывателей. А снаружи – ни одной клавиши, ни одного тумблера, чтобы управлять всем этим богатством.

Лануар со всех ног поспешил к нему.

– Как же так? Должны быть!

– А вот поди ж ты! Для ремонта необходимо снять все эти пластины, практически демонтировать оборудование, иначе даже внутрь не заглянуть. Сесть за приборную доску и управлять кораблем невозможно. Снаружи только гладкий, ровный, наглухо закупоренный защитный кожух.

– Возможно, это вовсе не рубка управления? – предположил Фишер.

Портбейн поднял повыше охапку обугленной проволоки.

– Вот управляющий механизм, в этом сомнений нет. Только полностью автоматический. Автономный. Наподобие робота.

Собравшиеся в рубке озадаченно переглянулись.

– Выходит, мы были пленниками на борту корабля! – в изумлении выдохнул Тейт.

– Чьими пленниками? – растерянно осведомился Фишер.

– Ясно, чьими! Терран! – объявил Лануар.

– Ничего не пойму, – глухо пробормотал Фишер. – Полет задуман и осуществлен нами и только нами, не так ли? Мы вырвались с Ганимеда, бежали…

Портбейн поднялся и повернулся к Лануару:

– Давайте займемся пленками. Поглядим, что сказано там.

Дэниэлс, хлопнув по клавише, остановил считыватель видеопленок и включил свет.

– Что ж, сами видите, – со вздохом сказал он. – Санитарно-медицинское судно. Без экипажа. Управлялось дистанционно, наводящим лучом с одного из спутников Юпитера. Луч вывел корабль из Солнечной системы, привел сюда, здесь из-за сбоя в электромеханике шальной метеорит пробил защитное силовое поле, и наш корабль… потерпел крушение.

– А если б не потерпел? – робко спросил Домграф-Шванк.

– Тогда нас отвезли бы в главную клинику, на Фомальгаут IV.

– Прокрутите-ка последнюю пленку еще раз, – попросил Тейт.

Динамик громкоговорителя в стене разразился шипением, а затем ровно, прекрасно поставленным голосом заговорил:

– Работая с данными пациентами, необходимо учитывать разницу между параноидным и паранойяльным синдромом, не говоря об отличии того и другого от прочих психических расстройств. Основная структура личности параноика остается неизменной. Вне пределов собственных бредовых идей он мыслит вполне логично, рационально, порой даже отличается незаурядным умом. Параноик способен к поддержанию разговора, к обсуждению себя самого – одним словом, связь с реальностью не утратил ни в коей мере.

От прочих психотиков параноик отличается стабильной ориентацией на окружающий мир, а от так называемого нормального психотипа – набором бредовых идей, ложных посылок, лежащих в основе сложной системы взглядов, в рамках себя самой вполне логичной и непротиворечивой.

Дэниэлс, вздрогнув, приостановил запись.

– Эти пленки, – пояснил он, – предназначались для персонала клиники на Фомальгауте IV. Их заперли в кладовой рубки управления, а саму рубку наглухо изолировали от остальных корабельных помещений. Никто из нас войти туда не мог.

– Мышление параноика предельно ригидно, – ровно, спокойно продолжил терранский доктор. – Не поддающиеся опровержению извне, бредовые идеи управляют всей его жизнью. В его систему взглядов логически вплетается все, что ни происходит вокруг – любые события, встречи, явления, случайные замечания и так далее. Согласно данной системе взглядов, сам он – персона чрезвычайной важности и недюжинного таланта, а весь мир, объединившийся против него, строит ему всевозможные козни на каждом шагу. Дабы расстроить планы злоумышленников, уберечься от гибели, параноик готов на все. Неизменно записывает на видеопленку любые столкновения с представителями власти, постоянно переезжает с места на место, а в завершающих, наиболее опасных стадиях может даже дойти до…

Зильберман в ярости хлопнул по клавише выключения, и голос умолк. В зале вновь сделалось тихо. Девятеро глав лагеря замерли.

– То есть, мы – шайка шизиков, – нарушив молчание, подытожил Тейт. – Партия психов, потерпевших крушение. Сбитых случайным метеоритом и…

– К чему этот самообман?! – зарычал Горстоковски. – «Случайным»! Случайности здесь ни при чем!

Фишер визгливо, истерически захихикал.

– Вот-вот! Паранойя в чистом виде! Господи боже, все эти нападения – галлюцинации! Плод нашей собственной мнительности!

– И чему же верить? – вздохнул Лануар, рассеянно ткнув пальцем в стопку катушек с пленкой. – Выходит, никаких врагов нет?

– Мы защищаемся от их нападок вот уже пять с лишним лет! – парировал Портбейн. – Вам этого мало?

– А вы хоть одного из них видели? – лукаво осведомился Фишер.

– Против нас лучшие оперативники всей галактики. Терранские ударные подразделения и военная разведка. Люди, прекрасно обученные искусству диверсий и маскировки. Так они и покажутся вам на глаза!

– Как ни крути, а мост наш они угробили, – напомнил О’Киф. – Действительно, никто из нас их ни разу не видел, но мост-то рухнул, и это, черт возьми, факт!

– А может быть, с мостом просто строители напортачили, вот он и рухнул сам по себе, – возразил Фишер.

– «Само по себе» ничто на свете не рушится! Всему происходящему есть причина!

– А что, собственно, происходит? – задумчиво протянул Тейт.

– К примеру, еженедельные газовые атаки, – отрезал Портбейн. – И соли тяжелых металлов в водяных скважинах, не считая всего остального.

– И о бактериях, о бактериях не забудьте! – добавил Дэниэлс.

– Вполне возможно, всего этого в действительности не существует, – объявил Лануар, – вот только как это доказать? Как проверить, если все мы психически нездоровы?

– Вообще-то нас здесь более сотни, и нападениям подвергаются все, – заметил Домграф-Швах. – Вам этого мало?

– Представьте себе! Вспомните, сколько мифов, овладевших умами целого общества, считались непреложными фактами и передавались из поколения в поколение. Боги, малый народец, ведьмы… Общая вера во что бы то ни было еще не воплощает ее объект в действительность. К примеру, терране многие сотни лет верили, будто Земля плоская!

– Если все на свете линейки длиной в фут вдруг вырастут до тринадцати дюймов в длину, кто это сможет заметить? – поддержал Лануара Фишер. – Для этого хотя бы одна должна сохранить прежнюю длину, остаться неизменной, двенадцатидюймовой. Константой. Мы с вами – все равно что охапка неточных, тринадцатидюймовых линеек, а для сравнения нужен хотя бы один человек, не подверженный паранойе.

– А может быть, все это – тоже часть их замысла, – предположил Зильберман. – Трудно ли им собрать из чего попало фальшивую рубку управления и подсунуть туда эти пленки?

– По сути, задача ничем не отличается от попытки экспериментально проверить любое субъективное верование, – заявил Портбейн. – Каково главное свойство научного эксперимента?

– Повторяемость, разумеется, – без запинки ответил Фишер. – Послушайте, вам не кажется, что мы в заколдованном круге? Пытаемся измерить сами себя. Возьмите любую линейку – хоть двенадцати, хоть тринадцати дюймов в длину – измерить ее ею же самой невозможно. Измерительного инструмента, позволяющего проверить его собственную точность, в природе нет. Нет!

– Ошибаетесь, – спокойно откликнулся Портбейн. – Берусь подготовить и провести вполне состоятельный, объективный эксперимент.

– Подобный эксперимент невозможен! – взволнованно воскликнул Тейт.

– А вот и возможен, черт побери. И я проведу его не позже, чем через неделю.

– Газы! – крикнул один из солдат.

Со всех сторон тревожно завыли сирены. Женщины и дети судорожно потянулись к противогазным сумкам. Из подземных хранилищ с рокотом выкатились на позиции крупнокалиберные орудия. «Жуки» принялись выжигать вдоль границы болота твердую полосу. Лучи прожекторов заметались из стороны в сторону, выхватывая из непроглядного мрака пышные ветви папоротников.

Портбейн, щелкнув клапаном стального баллона, махнул рукой поджидавшим в сторонке рабочим. Рабочие быстро покатили баллон к лагерю, прочь от бескрайней хляби и обгорелой травы.

– Порядок, – выдохнул Портбейн. – Тащите вниз!

Вскоре рабочие установили баллон на место, и тогда он вошел в подземный зал совещаний сам.

– По всему судя, – пояснил Портбейн, – внутри пары цианистоводородной кислоты. Образец, взятый на месте газовой атаки.

– Без толку это все, – проворчал Фишер. – Нас атакуют, а мы стоим тут, как…

Портбейн кивнул рабочим, и те принялись устанавливать испытательное оборудование.

– Итак, перед нами два образца, осадки двух разных газов, отчетливо, крупно обозначенные литерами A и B. Один – осадок паров из баллона, наполненного на месте атаки. Другой образец – осадок проб воздуха, взятых здесь, в этом зале.

– Но что, если мы признаем отрицательными результаты анализа обоих? – встревожился Зильберман. – В таком случае ваш эксперимент пойдет прахом.

– Тогда проведем его заново. Еще раз, еще… и если спустя пару месяцев не получим иных результатов, гипотезу о нападениях можно считать опровергнутой.

– Но ведь мы можем счесть результаты анализа обоих и положительными, – растерянно заметил Тейт.

– В таком случае мы, считайте, уже мертвецы. Сочтем оба образца опасными для жизни – значит, гипотеза паранойи верна. Подтверждена и доказана.

Домграф-Швах, поразмыслив, неохотно кивнул.

– Да, один из образцов – контрольный. Если мы придем к выводу, будто получить контрольный образец, не содержащий паров цианистоводородной кислоты, невозможно, то…

– А что, ловко придумано, черт побери, – признал О’Киф. – Получается, вы опираетесь лишь на один несомненный факт – на само наше существование. Уж в нем-то усомниться, по-моему, трудновато!

– Вот вам все возможные варианты, – подытожил Портбейн. – Оба образца опасны – значит, мы психи. Оба безвредны – значит, тревога оказалась ложной либо нападавших в действительности не существует. Один опасен, другой безвреден – значит, враг существует, да еще как, а мы пребываем в абсолютно здравом уме. Только…

Сделав паузу, Портбейн обвел взглядом предводителей лагеря.

– Только для этого нам всем нужно согласиться на том, какой из образцов каков.

– А наши ответы будут фиксироваться тайно? – спросил Тейт.

– Ответы зафиксирует и сведет в таблицу «механический глаз». Машина. И никакой анонимности.

Собравшиеся умолкли.

– Давайте, я попробую, – нарушил молчание Фишер.

Шагнув вперед, он склонился над фотоколориметром, внимательно изучил оба образца, раз-другой поменял их местами, а затем решительно потянулся к пробойнику для перфокарт.

Домграф-Швах приподнял брови.

– Вы уверены? Действительно видите, какой из образцов опасен для жизни?

– Вижу.

Выбив на перфокарте полученный результат, Фишер отошел в сторону.

– А теперь я! – в нетерпении воскликнул Тейт, устремившись к прибору. – Давайте покончим со всем этим поскорее!

Один за другим собравшиеся анализировали образцы, фиксировали результаты анализа и, отойдя к остальным, замирали в тревожном ожидании.

– Порядок, – наконец сказал Портбейн, – остался только я.

Возле прибора он надолго не задержался – едва взглянув на образцы, записал результат и отодвинул фотоколориметр.

– Давайте итоги, – велел он техникам, дежурившим у считывателя.

Не прошло и минуты, как на экране вспыхнули строки таблицы:

– Будь я проклят, – негромко проговорил Зильберман. – Как же все просто, а? Поздравляю, друзья. Мы – параноики.

– Дурень, – заорал Тейт, уставившись на Горстоковски, – какой еще B, когда A! Как вы, дьявол вас побери, могли перепутать?

– Что значит «A»? B, это же ясно как день! – в ярости обрушился на него Домграф-Швах. – Образец A абсолютно бесцветен!

О’Киф протолкался к Портбейну.

– Ну, так который? Который из них опасен? – спросил он.

– Не знаю, в том-то и суть, – признался Портбейн. – Похоже, дело запуталось…

Видеофон на столе отчаянно зажужжал. Домграф-Швах щелкнул клавишей, и на экране возникло лицо одного из солдат, связиста.

– Отбой тревоги, сэр. Нападавших мы отогнали.

Домграф-Швах саркастически улыбнулся.

– Поймали хоть одного?

– Никак нет, сэр. Нападавшие скрылись в болотах, но, по-моему, парочку мы уложили. Завтра прочешем местность, попробуем отыскать тела.

– Думаете, найдете?

– Э-э… да, трясина обычно трупы заглатывает, не поморщившись, но может, на этот раз…

– Ладно, ладно, если этот случай станет исключением, сообщите, – оборвал его Домграф-Швах и дал отбой.

– И что дальше? – ледяным тоном осведомился Дэниэлс.

– Продолжать работу над кораблем бессмысленно, – заговорил О’Киф. – К чему зря тратить время на бомбежки безлюдных болот?

– А я предлагаю продолжить ремонт корабля, – возразил Тейт.

– Зачем? – удивился О’Киф.

– Чтобы долететь до Фомальгаута и сдаться администрации клиники.

Зильберман, уставился на Тейта, не веря своим ушам.

– Сдаться? Вот еще новости! Почему бы нам просто не остаться здесь? Кому от нас какой вред?

– Пока никому, это верно. Но в будущем, спустя сотни лет…

– Ну, знаете ли, до тех времен нам не дожить.

– Нам, собравшимся в этом зале – конечно, но как насчет наших потомков?

– А ведь он прав, – признал Лануар. – Со временем наши потомки заселят всю эту звездную систему. Рано или поздно их корабли выйдут на просторы галактики, и…

Попытка улыбнуться ему не удалась: губы отказывались повиноваться наотрез.

– В тех пленках, – продолжал он, – объяснено, насколько параноики упорны и дотошны. Как фанатично цепляются за бредовые идеи. Если наши потомки доберутся до терранских владений, драки не миновать и мы вполне можем одержать победу – хотя бы на одной одержимости. На неспособности и нежелании свернуть с выбранного пути.

– На фанатизме, – прошептал Дэниэлс.

– Но от остальных эту информацию придется держать в секрете, – сказал О’Киф.

– Совершенно верно, – поддержал его Фишер. – Пусть лучше по-прежнему думают, будто корабль предназначен для бомбового удара по врагу, иначе тут такой ад начнется – куда там взрыву водородной бомбы!

Подавленные, обескураженные, собравшиеся по одному двинулись к наглухо запертой двери.

– Минутку, – вспомнил Домграф-Швах. – Те двое техников!

С этими словами он устремился назад. Несколько глав лагеря вышли в коридор, остальные направились к креслам следом за ним…

Тут-то все и началось.

Первым выстрелил Зильберман. Фишер пронзительно вскрикнул, но тут же умолк: добрая половина его туловища исчезла, превратившись в вихрь невесомого радиоактивного пепла. Зильберман, припав на колено, выпалил в Тейта, но тот, отскочив в коридор, тоже выхватил из кобуры лучевой пистолет. Тем временем Дэниэлс отпрянул вбок, и луч, выпущенный в него Лануаром, хлестнул по первому ряду кресел.

Укрывшись в облаке дыма, Лануар бесшумно двинулся вдоль стены. Впереди показался темный силуэт. Лануар вскинул оружие, выстрелил, однако противник, рухнув набок, выстрелил в ответ. Лануар, пошатнувшись, осел на пол, будто сдувшийся воздушный шарик, и Зильберман поспешил дальше.

Домграф-Швах, щурясь от едкого дыма, лихорадочно ощупывал стол в поисках спасительного тумблера. Увы, едва он отыскал и дернул шпенек на себя, выстрел Портбейна угодил ему прямо в лоб. Лишившееся верхушки черепа мертвое тело замерло у стола, а спустя еще долю секунды затейливый механизм, спрятанный под столом, увлек его прочь, к «спасению».

– Сюда! – заорал Портбейн, перекрикивая шипение тепловых лучей. – Эй, Тейт, за мной!

Испепеляющие лучи полетели в него со всех сторон. Охваченная огнем половина зала с грохотом рухнула, осыпалась на пол грудой раскаленного щебня. Схватив Тейта за руку, Портбейн со всех ног бросился к одному из аварийных выходов. Остальные, лихорадочно паля им вслед, устремились в погоню.

Ощупью отыскав заклинившую на полпути дверь, Горстоковски протиснулся в коридор и выстрелил по двум силуэтам, маячащим впереди. Один из бегущих споткнулся, однако второй ухватил его за плечо и поволок дальше. Прицел Дэниэлса оказался куда вернее. Как только Тейт с Портбейном выбрались на поверхность, один из лучей Дэниэлса настиг того, кто выше ростом.

Пробежав по инерции еще несколько шагов, Портбейн беззвучно врезался в пластиковую стену ближайшего дома, мрачно черневшего на фоне ночного неба, и сполз на землю.

– Где они? – прохрипел Зильберман, выглянув из дверного проема.

Луч, пущенный Лануаром, отсек ему руку едва ли не по плечо. Обуглившаяся культя устрашающе почернела.

– Одного я уложил.

Держась настороже, не опуская оружия, Дэниэлс с О’Кифом подошли к неподвижному телу вплотную.

– Ага, Портбейн готов. Осталось покончить с Тейтом. Трое из четверых… что ж, недурно за такой-то короткий срок.

– Тейт дьявольски хитер, – с трудом переводя дух, предупредил Зильберман. – По-моему, он подозревал… чуял неладное.

Сощурившись, он обвел взглядом ночной лагерь. К месту перестрелки спешили солдаты, вернувшиеся с болот после отбоя газовой тревоги. Следом за ними катили передвижные осветительные установки. Вдали завывали сирены.

– В какую сторону он направился? – спросил Дэниэлс.

– Туда, к болотам.

О’Киф с осторожностью двинулся вперед, вдоль узкой улочки. Остальные, не торопясь, последовали за ним.

– Ведь это вы первым их раскусили, – сказал Горстоковски Зильберману. – А я поначалу принял их эксперимент за чистую монету и только под конец догадался, что нас водят за нос. Что они в сговоре.

– Столкнуться с четверыми я не ожидал, – признался Зильберман. – Знал, что, по крайней мере, один терранский шпион среди нас имеется, но чтобы Лануар…

– А я давно понял, что Лануар на жалованье у терран, – сухо отрезал О’Киф. – И результатам эксперимента не удивился ничуть. Ложь выдала их с головой.

Зильберман взмахом руки подозвал к себе группу солдат.

– Разыщите Тейта и приведите сюда. Он прячется где-то у границ лагеря.

Ошеломленные солдаты, негромко переговариваясь, рысцой устремились к болоту. Со всех сторон ожили, залились резким звоном тревожные зуммеры. Вокруг засуетились, забегали люди, повыскакивавшие из домов. Не прошло и минуты, а лагерь уже кипел, бурлил жизнью, словно растревоженный муравейник.

– Иными словами, – задумчиво проговорил Дэниэлс, – в действительности все четверо увидели то же самое, что и мы. Обнаружили, что образец B смертельно опасен, однако на перфокартах указали A.

– Да, поскольку знали, что мы-то укажем B: ведь B и был «положительным» образцом с места атаки, – ответил О’Киф. – От них требовался всего-навсего обратный, ложный ответ. Таким образом, результаты якобы подтвердили бы гипотезу о паранойе, выдвинутую Лануаром, ради чего Портбейн и затеял весь этот эксперимент. Они все продумали заранее, причем давным-давно. Наряду с прочим!

– Вот именно! А пленки откопал кто? Лануар! – взволнованно воскликнул Дэниэлс. – После того как на пару с Фишером подсунул их в рубку разбившегося корабля! А Портбейн с их помощью выудил у нас согласие на свой, так сказать, «эксперимент»!

– Но чего они думали этим добиться? – внезапно спросил Зильберман. – Зачем старались внушить нам, будто мы – параноики?

– Ну, это же очевидно, – с усмешкой ответил О’Киф. – Затем, чтоб мы согласились сдаться. Естественно, обезьяноподобные с Терры пытаются задушить высшую расу, идущую им на смену, в зародыше… однако мы, разумеется, не сдадимся! Да, хитроумия этой четверке было не занимать – даже меня едва не убедили. Увидев, что результаты разделились, пять против четырех, я на минутку усомнился в себе, но тут же понял, в чем состоит их замысел.

Горстоковски деловито осмотрел лучевой пистолет.

– Эх, изловить бы поскорей Тейта да вытянуть из него всю подноготную! Все их коварные планы во всех подробностях, черт побери, и чтобы черным по белому!..

– Вы что же, все еще сомневаетесь? – осведомился Дэниэлс.

– Нет, разумеется! Однако очень хотел бы выслушать признание из его собственных уст.

– По-моему, Тейта мы с вами больше не увидим, – заметил О’Киф. – Должно быть, он уже добрался до терранских позиций. Сидит небось в кают-компании большого межзвездного военного транспорта, докладывает обо всем терранским генералам в золотых погонах… Ручаюсь чем угодно: вот мы стоим тут, а они уже выкатывают на позиции тяжелую артиллерию и отдают приказы ударным группам!

– И верно, давайте-ка займемся делом, – резко сказал Дэниэлс. – Починим корабль, загрузим его водородными бомбами, а после того, как уничтожим их местные базы, сами к ним в гости наведаемся. Парочка рейдов в Солнечную систему навеки отучит их совать сюда нос.

Горстоковски хищно осклабился.

– Ох и жаркое же будет дело – мы одни против целой галактики! Но я думаю, справимся. Любой из нас стоит целого миллиона терранских обезьян!

Тейт, весь дрожа, вжался в густую, спутанную траву. Росистые черные стебли ночных растений покачивались над головой, льнули к телу, в вонючей болотной жиже кишмя кишели ядовитые сороконожки.

Уходя от погони, Тейт перемазался с головы до ног, одежду изорвал в клочья и вдобавок обронил где-то лучевой пистолет. Правое плечо ныло так, что не шевельнуть рукой – видимо, кость сломана… но боли он, ошарашенный происшедшим, почти не замечал. Улегшись ничком в клейкую жирную грязь, Тейт сомкнул веки.

Долго он здесь не протянет, это как пить дать. Болота не щадят никого.

Собрав последние силы, Тейт вяло прихлопнул сороконожку, забравшуюся к нему на затылок. Ползучая тварь конвульсивно задергалась, скорчилась в предсмертной судороге, но, даже раздавленная, еще долгое время сучила лапками.

Неподвижное тело защекотали, чертя на спине затейливую паутину, щупики шилохвостой улитки. Беззвучно ахнув под тяжестью слизня, всей тушей навалившегося на него, Тейт встрепенулся, заворочался, и тут издали донеслись первые отголоски привычного шума. В лагере закипела работа. Не рановато ли? Однако, сообразив в чем дело, Тейт бессильно обмяк и задрожал, охваченный ужасом.

В лагере полным ходом, стремительно набирая обороты, шла первая стадия подготовки к полномасштабной кампании против Земли.