Особняк №13. Чумовая семейка

Глава 3 Оконные игры

Оттилия проснулась рано. Теперь она точно знала две вещи. Во-первых, она не проспала школу: просто наступил второй день каникул. Во-вторых, то, что она видела ночью, ей не приснилось, и в этом следовало непременно разобраться.

Не обязательно быть очень храброй, чтобы понимать: среди бела дня на твоей же собственной улице тебя вряд ли поджидают серьёзные опасности. Оттилия быстро оделась, наскоро позавтракала кукурузными хлопьями, почистила зубы, взяла ведёрко с мелками и вышла из дома, делая вид, будто не замышляет ровным счётом ничего необычного. Просто ждёт подружку, с которой договорилась немного порисовать.

Оттилия украдкой посмотрела на дом номер тринадцать. На противоположной стороне улицы тротуар был шире и больше подходил для рисования, а главное – для наблюдения за Страхманами. Насвистывая как ни в чём не бывало девочка перешла дорогу, присела на корточки и принялась расцвечивать асфальт солнышками, облаками, цветами и птицами. Творчество так увлекло её, что она забыла о своей настоящей цели и не сразу заметила две пары глаз, разглядывавшие её со второго этажа тринадцатого дома. Наконец она бросила осторожный взгляд в ту сторону и увидела двоих детей, мальчика и девочку. Они протёрли на запылённом стекле два кружка и, прижавшись к нему носами, наблюдали за Оттилией. Она выпрямилась, нерешительно подняла руку и помахала. Ребята ответили ей так же несмело. Она с облегчением вздохнула: эти двое казались совсем не опасными и не страшными, по крайней мере сейчас, при свете дня. Оттилия указала на свои рисунки и подняла голубой мелок, вопросительно улыбнувшись.

– Хотите тоже? – произнесла она чётко, чтобы они могли прочесть её слова по губам.

Дети, по-видимому, растерялись. Вместо ответа мальчик начертил что-то пальцем на грязном стекле. Это была весёлая рожица. Оттилия улыбнулась и нарисовала такую же мордашку жёлтым мелком на асфальте. Подняв глаза, она увидела на лицах ребят широкие улыбки. Сестра мальчика изобразила на окне луну и звёзды – эту картинку Оттилия тоже повторила.

Тротуар становился всё пестрее и пестрее, а места на стекле, возле которого стояли дети, скоро совсем не осталось. Тогда они переместились к другому, и игра продолжилась: мальчик и девочка рисовали пальцами, а Оттилия, едва поспевавшая за ними, – мелками. Как весело!

Через час все окна дома номер тринадцать были исчерчены. Асфальт в тупике тоже. Сегодня он как никогда напоминал радугу.

На следующий день Оттилия наделала целую корзинку бумажных самолётиков и один за другим отправила их ребятам, которые, как и накануне, стояли у окна второго этажа тринадцатого дома. Первые несколько сложенных листков ударились о стекло и упали, прежде чем девочка, стоявшая за ним, догадалась открыть раму.

Оттилия обрадовалась: теперь дети Страхманов стали к ней ближе, и она могла получше их рассмотреть. Она увидела, что у сестры взлохмаченные стриженые волосы, а на брате странная шапочка и он мило улыбается. Он ловил самолётики и снова отправлял их летать по переулку.

Так прошла целая неделя. Оттилия придумывала игры, в которые соседские ребята могли играть с ней, не выходя из дома, потому что поняла: на улицу их не пускают. «Мы к этому ещё не готовы», – сказала в первый день какая-то женщина – наверное, мама.

Оттилия решила ждать, когда они будут готовы. До тех пор можно было коротать время за оконными играми. Изобретательности ей было не занимать.

Кроме прочего, они играли в рыбалку. Оттилия смастерила из картона и разбросала по палисаднику множество весёлых рыбок, а девочка и мальчик с удовольствием ловили их, высовывая из окна второго этажа палочку с верёвкой и крючком.

Новая соседка научила Страхманов таким играм, как бык на горе, «Кайзер, сколько шагов мне можно сделать?»[4] или «Рыбак, какой флаг сегодня поднят?»[5]. Для этого ей самой пришлось сначала прочитать правила в интернете. Быстро бегать или передвигаться смешными шагами пока что могла только она одна.

Больше всего Оттилии понравилось играть с мячом. Вообще-то она обращалась с ним довольно неумело, но иногда ей всё же удавалось забросить его в открытое окно, а потом поймать.

На следующий день она взяла вместо мячика разноцветные воздушные шары. Если ветер уносил один из них, ребята любовались тем, как по небу плывёт яркое пятнышко.

Каждый раз, когда в тупике показывался кто-нибудь кроме Оттилии, Страхманы прятались. Прерванная игра возобновлялась лишь после того, как незнакомый человек скрывался из виду.

Третий ребёнок вообще никогда не выглядывал в окно, а ведь в первый день, разговаривая с новыми соседями через щель для писем, Оттилия слышала голос ещё одной девочки. Не менее удивительным было и то, что мячик, залетев в дом номер тринадцать, иногда возвращался на улицу из окна, за которым никто не стоял.

Один раз во время игры с маленькими Страхманами Оттилия заметила за их спинами фигуру повыше. Наверное, это был отец ребят. Увидев, что они подружились с соседкой, он как-то по-детски ей помахал, захлопал в ладоши и даже запрыгал на месте. Оттилия никогда раньше не видела, чтобы взрослые так выражали радостное волнение. Это показалось ей очень забавным.

За ужином она с гордостью рассказала родителям, что у неё появились новые знакомые, с которыми она играет как нормальный ребёнок.

Ночами Оттилия часто просыпалась и наблюдала за человеком, который приезжал на велосипеде и водил Страхманов по улице или сидел в их доме до рассвета.

На второй неделе каникул мальчик и девочка из тринадцатого дома неожиданно предстали перед своей дружелюбной соседкой. Вышли на улицу среди бела дня. До этого она видела их только в окне, теперь же они впервые показались ей целиком.

Она медленно приблизилась. Ребята оказались чуть повыше её. Мальчик, если не обращать внимания на его странную шапочку, выглядел вполне обыкновенно: зелёные кеды, пуловер с изображением черепа, лицо, усыпанное светлыми веснушками. Он сразу же понравился Оттилии.

На его сестре была меховая жилетка. Буйная чёрная шевелюра слегка отливала сиреневым. Мальчик застенчиво поднял руку и хрипловато сказал:

– Привет!

– Хм… Н-да… – произнесла девочка. – Вот мы какие.

Оттилия так привыкла к оконным играм, во время которых стена дома отделяла её от новых приятелей, что теперь растерянно закусила губу. Только через несколько секунд ей вспомнился вопрос, который люди первым делом задают друг другу, когда знакомятся. По-настоящему.

– Как вас зовут? – спросила Оттилия, дружелюбно улыбнувшись.

– Я Му, – представился мальчик.

– Му? Никогда не слышала такого имени. Это уменьшительное?

Он задумался и, переглянувшись с сестрой, неестественно усмехнулся:

– Ясное дело – уменьшительное. Где это видано, чтобы кого-нибудь звали просто Му!

Оттилия, осмелев, продолжала допытываться:

– Ну и какое же у тебя полное имя?

– Э-э… – замялся мальчик.

Сестра пришла ему на помощь.

– Муника!

– Муника? – фыркнула Оттилия. – Может, Моника? Только это имя не мальчишечье. Так зовут одну мою пожилую тётушку.

– Мы приехали издалека. Там, откуда мы родом, всё немного по-другому. Там Муника – совершенно нормальное имя, – ответил мальчик и посмотрел на сестру: – Правда, Вольфи?

– Наинормальнейшее, – засмеялась она. – Нормальное-пренормальное.

– Понятно. А ты, значит, Вольфи. Это тоже уменьшительное? От чего?

Девочка в меховом жилете закатила глаза, как будто вопрос показался ей глупым.

– От Вольфганга – от чего же ещё?

Оттилия сжала губы, чтобы не рассмеяться, и, назвав себя, протянула руку. Му решился пожать её, сообразив, что от него этого ждут. Но он был явно озадачен.

– А твоё имя? Оно уменьшительное от чего? – спросила Вольфи.

Оттилия тихонько хмыкнула:

– Ни от чего. Оно ведь длинное. Чтобы такое имя было уменьшительным, полное должно быть в два-три раза длиннее: например, Оттилиенеттелина.

– Но тебя не зовут Оттилиенеттелина? – уточнил Му.

– Нет, это я просто для примера придумала. Уменьшительные от Оттилии – Отти, Оттиляйн, Тили или что-то в этом роде.

– Чтотовэтомроде – оригинальное имя, – серьёзно заметила Вольфи.

Оттилия застонала.

– Откуда же вы приехали? С той стороны Луны?

– Было бы хорошо, – мечтательно произнесла Вольфи, и её взгляд затуманился. – Луну я люблю-у-у…

Брат толкнул её в бок.

– А сколько вам лет? – спросила Оттилия.

– Десять, – в один голос сказали девочка и мальчик.

– Я хотела, чтобы мне было десять, – прошипела Вольфи сквозь зубы.

– Мы уже всё обсудили, – шёпотом ответил Му и, посмотрев на новую знакомую, пояснил: – Мы тройняшки.

Оттилия не выдержала и расхохоталась:

– Какие же вы сме…

Она не договорила: Му вдруг зажал ей рот, а Вольфи обхватила её поперёк туловища, да так крепко, что она удивилась, откуда в хрупкой девочке столько силы. Брат и сестра вдвоём оттащили беспомощно трепыхающуюся соседку в кусты. Не отнимая ладони от её рта, Му испуганно прошептал:

– Тихо! Мы тебе ничего не сделаем. Просто слушай внимательно: когда я уберу руку, ни в коем случае не договаривай то предложение, которое начала. Понятно?

Оттилия кивнула, хотя не понимала ровным счётом ничего.

– Лучше пока вообще не говори. Ни словечка – слышишь? Мы тебе всё объясним.

– Ничего мы ей объяснять не будем. Это запрещено правилом номер триста семьдесят четыре.

– Но, если мы ей ничего не объясним, она пошлёт нас к чёртовой бабушке, а ты же знаешь, какая бабушка у чёрта.

Вольфи кивнула, шмыгнула носом и, глубоко вздохнув, сказала:

– Хорошо. Думаю, ей можно доверять.

Му медленно убрал руку. Оттилия открыла рот и, сделав несколько глотков воздуха, хотела что-то сказать, но Вольфи предостерегающе подняла указательный палец.

– Ни слова! – прошептала она так, что испуганная Оттилия едва отважилась кивнуть.

– Итак, – продолжила девочка в меховом жилете. – О чём бы мы тебе ни рассказали, ты никому не должна это передавать. И не кричи. И ещё есть несколько слов, которые ни в коем случае – слышишь? – ни в коем случае нельзя произносить. Ты поняла, Оттилиенеттелина?

Оттилия снова нерешительно кивнула. Её глаза были широко раскрыты. Она и её странные соседи сидели на корточках за кустами, а с улицы доносился смех Моны, Лизы и Моны-Лизы. Проще всего сейчас было бы громко позвать на помощь, но что-то остановило Оттилию.

Как только Моны и Лизы прошли мимо, Вольфи прошептала брату:

– Сними шапку.

Когда Му выполнил просьбу сестры, Оттилия ахнула. Из головы мальчика торчали маленькие… Что же это было? Деревянные палочки? Нет, рожки! Не как у чёрта, а скорее как у косули. Оттилия подняла руку и осторожно потрогала их. Му не отстранился. Она молча посмотрела ему в глаза. У неё на языке вертелось множество вопросов, но задать их она не решалась.

Сделав глубокий вдох, Му начал рассказывать:

– Город, из которого мы приехали, называется «Туман». Он окутан таким густым туманом, что нормальные люди не могут туда попасть. Там есть Школа фата-морганы[6], где Институт не таких, как все, проводит опыты.

– Не таких, как все? – прошептала Оттилия, едва отваживаясь дышать.

– Мы используем это выражение, говоря о себе. Почти все другие слова, которыми нас называют, произносить нельзя.

– Почему?

– Потому что ворона на крыше закричит и в светло-сером списке появится тёмно-серая точка, – пояснила Вольфи.

Оттилия опять посмотрела на рожки Му.

– Я дилльдапп, – сказал он. – Такие, как я, носят в себе частичку какого-нибудь животного. Мне, например, от оленя достались не только рога, но ещё и половина сердца. Вторая половина чувствует по-человечески. Я нахожусь между двух миров и ни одному из них полностью не принадлежу. Поэтому меня и мне подобных выбрали для участия в программе.

– В школе мы изучаем нормальный мир и благодаря этому можем жить среди обычных людей, – продолжила Вольфи.

– После окончания учёбы нас собирают в семьи и выпускают из Тумана. Мы живём в таких городах, как этот, до тех пор… – Му сглотнул. Его голос задрожал. – До тех пор, пока в светло-сером списке не наберётся семьдесят семь тёмно-серых точек.

– И что же происходит тогда? – хрипло спросила Оттилия.

– Тогда нас навсегда забирают из вашего мира. Куда – никому не известно. Поэтому надо делать всё возможное, чтобы шпион, приставленный к нам Институтом не таких, как все, не начал каркать. Никогда!

Оттилия перевела взгляд на Вольфи.

– Если Му – дилльдапп, то кто тогда ты?

Девочка в меховом жилете широко улыбнулась, показав острые клычки. В этот момент её глаза сверкнули ярко-жёлтым.

– Я вервольфик[7]! – ответила она и, не удержавшись, тихонько зарычала: – Р-р-р!

Оттилия испуганно вздрогнула.

– Не бойся, это она просто играет, – сказал Му с чувством облегчения в голосе – как человек, для которого самое сложное и неприятное уже позади. – Ну а вот, – весело произнёс он, указав на воздух рядом с собой, – наша сестрёнка Шмыг. Она дух. Поэтому её не видно.

Оттилия склонила голову набок, снова решив, что ребята просто разыгрывают её. Она почти попалась на их удочку, но шутка зашла слишком далеко. Рога мальчика наверняка приклеены, а клыки девочки куплены в магазине карнавальных костюмов. Сейчас эта парочка от души посмеётся над ней – простодушной Оттилией Шмидт.

– Дух, говорите? – повторила она, скрестив руки на груди.

– Она не верит нам, Му, – огорчённо сказала Вольфи.

– Тогда давай докажем ей, что не врём, – предложил мальчик и повернулся к невидимой сестре: – Шмыг, задержи дыхание, пожалуйста.

Оттилия заметила в воздухе какое-то мерцание, и постепенно перед ней возникла бледная фигура маленькой девочки с надутыми щёчками и вытаращенными глазками. Продержавшись так несколько секунд, малышка выдохнула и исчезла.

Это зрелище настолько поразило Оттилию, что она тоже ненадолго перестала дышать. Потом посмотрела на Му и на Вольфи, которые с надеждой улыбались ей, вскочила и с криком побежала прочь.

В эту секунду ворона, сидевшая на крыше тринадцатого дома, разинула клюв и зловеще каркнула. Где-то далеко, в городе под названием «Туман», в безрадостно сером здании Института не таких, как все, в цементно-сером кабинете мужчина в мышино-сером костюме поставил тёмно-серую точку на светло-сером листке.