Особенности современной артефакторики

Глава 10

В субботу после завтрака радостная Луиза упорхнула с другими ребятами на станцию, а небольшому студенческому городку предстояло первое испытание за десять лет — выдержать нашествие юмнетов. Галдящие, смеющиеся ребята заполонили улицы, подставляли лица теплому искусственному солнышку, ели мороженое, громко переживали из-за того, что достопримечательности подводной Юмны нельзя сфотографировать. Адам с друзьями как-то незаметно отделил меня от других артефакторов, и я отлично провела день в компании бойцов.

Конечно, среди прочего разговаривали и о магистре Фойербахе. Обсуждать с бойцами то, что их декан беззастенчиво нападал на Робина и назначил мне отрицательные баллы, я не стала, зато узнала кое-что об этом и других преподавателях.

Адам, Свен и Тобиас не были знакомы со своим деканом до поступления в школу, только слышали рассказы о нем. По моим представлениям, лучше всего магистра Фойербаха характеризовало слово «спецназовец». Один из лучших бойцов Юмны, хорошо тренированный дуэлянт и отличный командный игрок после окончания школы служил в горячих точках. В том числе и в Румынии пятнадцать лет назад. Там располагалась база, на которой создавались зелья, вызвавшие массовые отравления, а задача магического спецназа заключалась в том, чтобы проникнуть туда, задержать разработчиков, обезопаcить улики и не дать уничтожить документы.

Как объяснил Адам, базу охраняли в основном оборотни, опасные в обоих обличьях. По видению о бое, в котором участвовал Ахто, я знала, на что способен почти неуязвимый для атакующих заклинаний оборотень, а Свен добавил красок. Он же сказал, что спецназовцев подставили. Они угодили в ловушку, в настоящую мясорубку. Магистр Фойербах чудом выжил, был очень сильно ранен и шрам на лице получил тогда же. Свести его не получалось никак, потому что оборотни перед боем обработали когти каким-то едким составом.

— Это была последняя операция, в которой он участвовал. Потом преподавал тут, в Юмне, а когда ее закрыли, обучал магов-телохранителей, — подытожил Свен.

— Маги-телохранители? — насторожилась я.

Соня тоже заинтересованно подалась вперед. Свен отвел глаза, в тот же миг стало ясно, что он проболтался.

— Конечно, — спокойно, будто оплошность приятеля ничего не значила, ответил Адам. — Это востребованные специалисты. У многих политиков телохранители именно маги. Речь идет о тех волшебниках, которые закончили школу десять и больше лет назад. Но без постоянной практики знания растрачиваются, а для боевого мага это может закончиться фатально.

Я кивнула и предпочла не заострять внимание на двуличии политиков, приберегавших магию только для себя.

— Наверное, в других странах так же, — предположила Соня.

— Разумеется, — согласился Адам. — Корея и Китай даже особенно не скрывают.

- Οни вообще всегда шли по своему пути. Не удивлюсь, если у них и школа была закрыта только на бумаге, — хмыкнул Тобиас.

— Вполне возможно. Οтказ от обучения магов — ослабление позиций собственной страны, — со знанием дела кивнул сын известного политика. — Пока мы простаивали, наши потенциальные противники не теряли времени даром.

Слова Адама опять прозвучали если не слоганом, то частью заготовленной речи. Он это заметил, с обаятельной улыбкой честно признался, что часто слышал, как отец разговаривал с соратниками, боровшимися за открытие школ. Понятное дело, хорошо сформулированные фразы в какой-то момент стали естественными. Слова о потенциальных противниках меня, как ни странно, не обеспокоили. Интуиция подсказывала, что вовсе не возможная угроза с востока повлияла на политиков. Я почему-то была уверена, что школы открыли по другой причине. Но прямо об этом никто не говорил, да и вообще разговор превратился в обсуждение долгожданной кинопремьеры.

Мы бродили по подводному городку, в котором не только были все необходимые магазины, но жили и семьи преподавателей. Нашелся даже небольшой детский сад, пока пустующий, но все же он существовал. Αдам, самый осведомленный о том, как организовывалась работа школы, рассказал, что магистры остаются дежурить по ночам поочередно, а в обычные дни уходят в город.

Οчень гуманная практика, на мой взгляд. Выдерживать нас всех двадцать четыре часа в сутки полный учебный год — испытание для психики, сравнимое с пытками. И без того ограниченное пространство и отсутствие связи с внешним миром уже расшатывали нервную систему.

Вечером счастливчики, вернувшиеся с поверхности, делились интернетными новостями, напевали песни, обсуждали клипы, которые успели посмотреть. После ужина народ долго не уходил из зала, все факультеты перемешались. Все же идея провести жеребьевку была очень здравой. Так не только факультеты-команды сплотились, но и юмнеты вообще знакомились друг с другом, общались вне занятий.

В гостиной артефакторов я забралась в полюбившееся кресло на втором этаже. Рядом Кора увлеченно делала из холодного фарфора гребень с веточкой сирени, Луиза раскрашивала мандалу. На третьем этаже оживленно играли в клуедо. Кевин, истосковавшийся за несколько дней по музыке, устроился внизу на диване с гитарой и нотами. Инструмент ему дали из местной коллекции, а ноты нашлись в библиотеке. Приятный перебор струн напоминал мелодии времен ренессанса, которые я слышала на уроках истории в школе. Наверное, из-за музыки и специфического аромата пожелтевших страниц очень старой книги об аурах происходящее казалось нереальным.

Я старалась не зевать и, отвлекшись от книги, перегруженной вышедшими из употребления словами, наблюдала за Робином. Парень что-то рисовал карандашом в альбоме, отмерял линейкой и явно считал. Выглядел он сосредоточенным и серьезным, очень хотелось спросить, чем Робин так занят.

В какой-то момент парень вдруг оказался рядом и, глядя мне в глаза, безмолвно протянул альбом. На белоснежной cтранице сиял бирюзой незнакомый цветок, ниже было изображение другого растения, точнее его корневища с красными пузыриками. Под картинками шла длиннющая формула, дуги и ударения показывали, с какой интонацией ее следует произносить.

Я подняла глаза на Робина, но его рядом не было. Он, как и раньше, сидел на другом балконе и что-то чертил. Недоуменно нахмурившись, перевела взгляд на часы — полночь. Очевидно, я уснула, вот и примерещилось не пойми что.

— Глаза слипаются, — отметив страницу пестрой закладкой, я потянулась, пожелала девочкам спокойной ночи и побрела к себе.

Внизу встретилась c Робином, который тоже шел спать. Парень придержал мне дверь, и я отважилась спросить, что же он рисовал весь вечер.

— Шкатулку, — смущенно ответил Робин, а мне показалось, ему понравился мой интерес.

— Шкатулку?

- Αга. У сестры скоро день рождения, я вырежу ей из дерева шкатулку. Вот, смотри, — он открыл альбом, таким же, как в видении, жестом протянул мне.

На листе была изображена явно передняя стенка. Длина, высота в миллиметрах, расчет прорезей по бокам и снизу, узор с цветами и длинноногими феями вроде Динь-Динь.

— Это прорезная резьба, знаешь, ажурная такая, сквозная.

Я кивнула, Робин воодушевленно продолжил:

— Под этой светлой частью еще темная пластинка будет из вишневого дерева. Так рисунок контрастней получится, а из шкатулки не выпадет ничего.

— Думаю, это будет очень красиво. Ты отлично все продумал, — похвалила я.

— На всех сторонах разные узоры будут, — пригласив посмотреть и на другие листы, пояснил Робин. — И сделаю так, чтоб не нужно было шурупов. Сестре под ленты и прочее для хэндмэйда, нельзя, чтоб порвалось что-нибудь. За счет прорезей, — он указал на детали на чертеже, — шкатулка будет просто собираться без дополнительного крепежа.

— Красивый, продуманный и оригинальный подарок, — рассматривая выдержанные в одном стиле изящные рисунки, отметила я. — Она наверняка обрадуется.

— Надеюсь, — он улыбнулся и похвастался: — браслеты, которые я ей сделал, носит с удовольствием. Я вот посчитал теперь все, сколько чего понадобится, завтра маме напишу, она закажет. К следующим выходным должны прийти материалы.

— Ты поэтому хотел поменяться на вторые выходные? Чтобы успеть сделать подарок? — предположила я.

Робин кивнул. Не сразу, будто раздумывал. Поэтому его «да» я не поверила.

Воскресенье прошло слишком быстро. В компании Коры, Луизы, Кевина и Робина я бродила по замку и его землям. В этот раз мы спустились к самым пастбищам, расположенным на нижней террасе, и дошли до купола. На лекции директор сказал, что за пастбищами единственное место в Юмне, где к куполу можно прикоснуться.

Я, задрав голову, рассматривала поблескивающий металлом цветок сакуры и не могла отделаться от ощущения, что именно эту часть купола удерживала Рона в моем сне. Очень похожим на видение казался мне распустившийся на опорной ветке волшебства цветок.

Купол был удивительно теплым на ощупь. Я прикасалась ладонью к гладкой поверхности, про себя повторяла услышанное во сне заклинание. Может, и глупо, но так я ощущала себя частью чего-то совершенно необычного, прекрасного и величественного.

Домашние задания, которых было ещё немного, переделали быстро. Впятером работалось хорошо. Мы с Робином вдвоем отдельно позанимались французским, пока девочки и Кевин проговаривали урок итальянского. Оказалось, его преподавала магистр Крессен, а испанский читал магистр Донарт. Видимо, пока нагрузка у учителей не была большой, школа решила по возможности обходится без дополнительных преподавателей.

На сдвоенном занятии по лечебной магии мы изучали простейшее диагностическое заклинание. Практиковаться на сокурсниках было не этично, поэтому каждому выдали именного белоснежного кролика. Ангорские пушистики, никак не реагировавшие на наши потуги сотворить чары, безмятежно грызли сладкую морковь, позволяли себя гладить и с удовольствием подставляли спинки под расчески. Выбор длинношерстной породы кроликов оказался не случайным.

— Пока школу не открыли окончательно, заводить овец нецелесообразно, — пояснил магистр Донарт. — Кролики менее требовательны, многофункциональны, потому что их можно использовать на занятиях. Их шерсть так же подходит для зачарования, как и овечья. Вы взрослые люди и, разумеется, понимаете, что обслуживание подводного города и школы обходится дороже снабжения обычных учебных заведений. На занятиях по алхимии и артефакторике, например, используются дорогие ингредиенты и заготовки. Чем старше юмнеты, тем сложней зелья и чары, тем дороже обходятся материалы.

Логичный довод, о котором я раньше не задумывалась. Раз о дополнительной оплате речь не заходила ни разу, получается, правительство назначило дотации Юмне. Почему же вдруг возникла такая заинтересованность в магах?

Я уже хотела спросить об этом прямо, но не стала перебивать декана целителей.

— Руководство школы всегда считало экономию на учебных материалах или снабжении порочной практикой, которая непременно приведет к снижению уровня образования. Поэтому вполне логично, что школа старается зарабатывать там, где это возможно. Зелья, которые удались студентам и соответствуют стандартам, идут на продажу. Артефакты и растения — тоже. Даже те же кролики послужат Юмне, — указав на ближайшее животное, подчеркнул магистр Донарт. — Каждого из них нужно не реже двух раз в неделю вычесывать. раньше пух пряли и зачаровывали старшеклассники-артефакторы. Опять же на продажу. Сейчас этим займется магистр Клиом, вы, к сожалению, пока можете помочь лишь уходом за своим животным.

О, как экономно и разумно, оказывается, все устроено! Если подумать, действительно ужасно расточительно выливать удачные зелья, на которые ушли редкие ингредиенты. И артефакты могут приносить пользу, а не лежать мертвым грузом. Так можно обойтись без всяких дотаций и не требовать от родителей доплату за обучение.