Основание. Пятый пояс

Глава 1

— Ни. За. Что, — с ненавистью, через невыносимую боль выдохнул Дарагал. Ощерившись окровавленными зубами, добавил. — Орден. Должен. Исчезнуть.

И в который раз потерял сознание, заставив Седого и Красноволосого выругаться.

— Так, вы ничего не добьётесь, — снова попытался я охладить их пыл.

К удивлению, на этот раз Красноволосый кивнул:

— Да, старший брат Дарагал, как был лучшим, так им и остаётся.

— Жаль только, что он из надежды Ордена стал его убийцей, — буркнул Седой.

— Громко сказано. Мы ещё живы, и у нас новая надежда.

Взгляды всех орденцев скрестились на мне. Опять.

Я, теряя терпение, в который раз напомнил им всем:

— Мы слишком долго закрыты здесь. Это слишком подозрительно.

— Отговоримся спорами о будущем, — отмахнулся Седой.

— К тому же за нами наблюдает Вартол, глава здешней фракции. Я, конечно, заключил с ним контракт, по сути, о ненападении, и больше он не должен посылать ко мне убийц, но вот напасть сам, тем более на Орден, который…

— Убийц? — перебил меня Красноволосый. — Больше не посылать? Да что он о себе возомнил?

Мне как-то неожиданно вспомнились битвы в городе Ян и развалины на месте когда-то полных жизни домов. Только повторения подобного мне не хватало. Поэтому я процедил:

— Довольно! Я говорю — пора выходить. Самое главное — что нам делать с Морщ… — осёкшись, поправился, — с Дарагалом и его людьми?

— Вот это было хорошо, молодой господин, вот это прозвучало почти так твёрдо, как и положено молодому магистру, — похвалил меня Седой.

Через миг он упёрся взглядом в Красноволосого, быстро, короткими фразами ведя разговор.

— Проблема.

— Согласен.

— Оглашать нельзя.

— Ограничить кругом комтуров.

— Замена?

— Другого способа не вижу. Ты брал на этот случай что-то из особых запасов?

Они оба поворачивают голову налево, но говорит Седой:

— Брат Шаугат, у тебя остались сомнения?

Тот, леденея лицом, качает головой, затем, словно этого было мало, шепчет:

— Не осталось.

— В молодости, я помню, ты одно время служил в том же отделении, что и брат Галум.

— Ты хочешь, чтобы я притворился Дарагалом, — не спрашивает, а лишь утверждает Шаугат. — Из-за моих навыков и стихии.

Это тот, кого звал на помощь Дарагал, и кто мешался Седому.

А вот Седой вопрос задаёт:

— Сумеешь? Помнишь ещё? Сделаешь?

— Помню, сумею, сделаю, — Шаугат сжимает губы в тонкую линию и делает несколько шагов вперёд.

Остановившись над телом потерявшего сознание Морщинистого Шаугат с десяток вдохов глядит на него, а затем требовательно протягивает руку в сторону Седого. Тот тут же вкладывает ему в пальцы маску. Свою, купленную на аукционе, если меня не подводят глаза. Следом — несколько артефактов, которые я вижу впервые.

Седой и Красноволосый молчат, молчат и остальные комтуры, молчу и я, лишь наблюдая за происходящим.

Шаугат прикладывает маску к лицу, накидывает на шею один артефакт, другой крепит на грудь, третий, выглядящий как пояс с бляхой, затягивает на талии, бросает на живот Морщинистого подозрительно знакомый небольшой шар, а затем медленно поднимает перед собой руки.

Через десяток вдохов я вижу, как он окутывается серой пеленой силы, а затем начинает меняться: становится чуть выше, чуть шире в плечах, меняется его одеяние, а затем меняется лицо и волосы. Пятьдесят вдохов и над бессознательным Морщинистым стоит почти его полная копия. Замена, да?

В сравнении с произошедшим, моя маска, любая из моих масок — полное дерьмо джейра. Хороши запасы у Ордена. Что-то я даже на аукционе не слышал, чтобы продавали артефакты, меняющие одежду, а тем более, делающие идущего выше ростом.

Шаугат наклонился к своему оригиналу, поднял с его груди чёрный шар размером с яблоко и спрятал его в рукав.

Седой довольно кивнул:

— Идеально, брат. Будь немногословен, коротко сообщи людям Дарагала, что ты выбрал служение новому нанимателю и…

— Нет! — громко и торопливо вмешался я.

На мне снова скрестились взгляды комтуров. И Зеленорукого с Пересмешником.

— Почему нет, молодой магистр? — спросил Седой.

— Ты привёл слишком много людей, Седой, — я покачал головой. — Слишком много. Я подстраховался, прикрыл эту слабую часть твоего плана, собрал сторонних людей, чтобы для наблюдающего со стороны новая семья не выглядела…

— Прошу прощения, что перебиваю, молодой магистр, — заговорил Красноволосый, — но вы не только это уже говорили, но и этим едва не вовлекли нас в ещё большую беду, чем та, от которой спасали.

— Что?

Седой тяжело вздохнул, покосился на Красноволосого и сказал:

— Регистрация, молодой магистр, регистрация семьи Сломанного Клинка. Я пришёл туда оплатить создание новой семьи, а её уже создали.

— Да, — кивнул я. — И ты сразу понял, что я уже был там и что нужно просто перейти ко мне.

— Я понял, что нужно спешить к вам, молодой магистр, а вот что понял имперский чиновник?

До меня доходит. Я рассчитывал, что туда придёт Седой и пара человек…

Сглотнув, уточняю:

— Вы что, вот такой толпой припёрлись к Имперской Пагоде? — бледнея, спрашиваю ещё более важное. — Он вас узнал? Узнал кто вы?

Седой корчит такое лицо, что сразу становится ясно — у него нет ответа. Но через миг он хотя бы немного меня успокаивает:

— Я пришёл туда один, но вот все остальные ждали на портальной площади, слонялись, делая вид, что не задержатся, но…

Я стискиваю зубы. Мне тот чиновник не показался настолько глупым, чтобы не связать две столь очевидные вещи: появление толпы у портала и появление того, кто хочет заплатить за основание семьи, семьи, которую уже основали.

Цежу сквозь зубы:

— Вопрос времени, когда последнему попрошайке станет ясно — кто вы такие. Во всех городах, через которые вы прошли. Значит, всё ещё хуже, чем я думал. Значит, две трети из вас должны уйти. Немедленно.

— Уйти? — охнул кто-то из комтуров, моих новых подчинённых, чьих имён я ещё даже не выучил.

— Уйти, — повторил я, продолжая глядеть только на Седого, Красноволосого и Лжедарагала. — Напоказ, громко, так, чтобы ни у кого из наблюдающих за этим представлением не возникло и мысли о том, что это ложь. Не сойдитесь со мной в награде, кричите о наглости молокососа, злитесь на меня и мою жадность, на то, что я хочу не только мясо из котла утащить, но выпить весь суп и умыкнуть сам котёл в придачу.

Лжеморщинистый, Седой и Красноволосый переглянулись. Через вдох на лицо Красноволосого вылезла ухмылка, и он сказал:

— Я с таким отлично справлюсь. Раз уж кричал перед обсуждением, то и продолжить сумею. Брату Шаугату и говорить особо не придётся, а затем мы кружком приведём людей к Лабиринту.

Седой покачал головой:

— Здешнее Поле Битвы слишком оживлённое, мы сумеем обмануть здесь, но такой отряд, хоть на земле, хоть в небе заметят.

— Хорошо, сделаю очень большой круг, — уступает Красноволосый. — Уведу порталом людей на земли семьи Краут, оттуда сквозь Поля Битв пройду к вам. Помню, ты хвалился, что доказал слияние двух Полей Битв и отыскал проход из одного в другое. Поделишься же картой?

— Поделюсь, но по-хорошему ушедшие должны пропасть на несколько месяцев. И не так, что про них рассказывают, как об упорно следующих через Поле Битвы к какой-то цели. Три сотни человек — это не двое, которые проскользнут невидимками.

— Пусть отсидятся возле Зала Стражи, — предложил я. Спохватился. — Или это опасно, потому что туда могут прийти Эрзум? Тогда пусть свернут в другую сторону, к поместью. Там, конечно, пустые развалины, но есть зал библиотеки с крышей, есть подвал с той странной штукой. Несколько месяцев можно отсидеться. Теперь, когда Ян мертвы, вряд ли кто сунется туда в ближайшие годы.

— Не уверен, — мотнул головой Седой. — Возможно, напротив, новые хозяева начнут обшаривать то, куда не доходили руки у прежних.

— Что за Ян, что за Зал Стражей, что там с Эрзум и что за странная штука? — задал вопросы Красноволосый.

Я отмахнулся:

— Неважно. Неопасная. Штука и штука, каменный прямоугольник, на котором какой-то Древний забавлялся с фигурками големов и построил игрушечное поместье и город. Мы теряем время. Нужно выходить.

Красноволосый моргнул, закрывая глаза, и замер так. Не открывая глаз, спросил:

— Аранви, это что, шутка?

Тот, не отводя от меня взгляда, качнул головой из стороны в сторону:

— Я сам первый раз слышу, но уверен — не шутка.

Красноволосый распахнул глаза:

— Да ладно?!

Седой ещё вдох глядел на меня, затем повернулся к Красноволосому:

— Я дам карту, всё объясню. Такую добычу упускать нельзя. Если туда сунутся Эрзум, то им же хуже, а у тебя появится возможность пощипать их. Но нас здесь останется слишком мало. Это тоже опасно, какой бы там договор ни заключил наш молодой магистр без нас. Если…

Я несколько вдохов переводил взгляд с одного на другого, а затем не выдержал и рявкнул:

— Время!

Седой и Красноволосый замолчали, переглянулись и кивнули:

— Хорошо, молодой магистр.

Развернулись, раздавая указания:

— Оттаскиваем обломки от входа.

— Достаньте несколько артефактов, пусть впитывают повышенный фон, нужно хоть чуть скрыть следы драки.

— Годий, возьми Дарагала, уложи его у дальней стены и прикрой формацией маскировки.

— Я?

— У тебя появились проблемы со слухом?

Этот самый Годий сглотнул, вскочил с колен:

— Нет-нет, Аранви, сейчас.

Седой тут же потерял к нему интерес, повернулся к следующему комтуру:

— Алкай, возьми кольцо Дарагала, возможно, в нём отыщется что-то важное о том, как он держал связь с кланом Вилор.

Красноволосый, отбрасывая в сторону здоровенный кусок бывшего пола, добавил:

— Осмотрите друг друга, приведите себя в порядок, снаружи ничего не должны заподозрить. Помните, мы не знаем возможности местных, избегайте лишнего в мыслеречи, — быстро ткнул пальцем. — Ты и ты остаётесь с Аранви. Ты и ты недовольны и уходите вместе со мной, ты тоже поддержишь мои крики, будешь ещё одним недовольным, но уходишь с братом Шаугатом, будешь его поддерживать.

Я вмешался:

— Нет-нет. И Годий, и, — не зная имени, тоже ткнул пальцем, — этот должны остаться со мной. Они же не зря рвались первыми заключить со мной контракт.

— Хорошо, молодой магистр, — процедил Красноволосый, взгляд, которым он проводил Годия, нёсшего беспамятного Дарагала, был полон гнева.

Вспомнив, я добавил в печать Морщинистого Сон. Без ограничения по времени.

Ах, если бы можно было это самое время добавить себе или заморозить вокруг себя.

Обсуждение контрактов и числа старейшин — малость, что должна была занять несколько десятков вдохов — длилась уже как бы не три малых палочки. Там снаружи — Дарая и Логар, там сотня Мечей, там две сотни тех, кто откликнулся на мой призыв, там орденцы, там морланцы, там глава Вартол в небе и там же где-то ничего не понимающий Озман, которому мне нужно будет много рассказать, а о ещё большем- умолчать.

Я обернулся и встретил злой, недовольный взгляд Зеленорукого. Вздохнул.

— Хочешь что-то спросить?

Тот молчал, продолжал глядеть на меня.

— Я ведь просил не идти со мной? — в ответ снова тишина. — Я ведь предупреждал, что здесь ты узнаешь много того, что тебе знать не нужно?

Зеленорукий, наконец, разлепил губы:

— Ну что вы, младший господин калек, долговых слуг и орденцев, не стоит беспокоиться об одном калеке. Переживёт.

— И на самом деле переживёшь. Если выживешь, — буркнул Пересмешник, над которым я тоже ведь не так давно стёр лишнее. — Ты же должен быть счастлив, нет? Не просто молодой господин, который, возможно, из какой-то там шестизвёздной фракции. Глава — магистр фракции, что когда-то была сильнейшей в Империи. Не хочешь уссаться от радости?

— Рот закрой, — процедил Зеленорукий.

— Это может приказать мне только молодой господин калек, слуг и орденцев, но не ты. Кто ты, вообще, такой? Калека на лечении или равный мне слуга?

Взгляд Зеленорукого на миг потемнел, а затем он задрал подбородок и спросил:

— Младший господин, помнится, вы говорили, что места главы стражи, казначея и пара других занята, но для меня одно найдётся. Теперь я вижу, кем заняты все эти места, но не могу не спросить — а точно что-то осталось? Сколько из комтуров сейчас останутся с тобой и кому из них мне передать детей?

Я себя ощутил так, словно набил полный рот незрелой мушмулы — скулы аж свело.

Вот только этим мне сейчас не хватало заниматься: расспрашивать, кто из комтуров возьмёт на себя детей. Я вообще не видел среди орденцев детей и не уверен, что в изгнании и забвении Орден сохранил такую вещь, как Школу.

К тому же мне очень не хотелось терять Зеленорукого, а он в прямом смысле давал мне подсказку, как извиниться.

Поэтому я склонил голову и повёл рукой:

— Зеленорукий, дети как были твоими, так твоими и останутся. Сломанному Клинку нужно думать о будущем, и дети должны этим будущим стать. Так что можешь считать себя главой Школы юных идущих к Небу.

Зеленорукий помедлил, но затем всё же кивнул:

— Я услышал, молодой господин.

Наши взгляды снова встретились, и я добавил:

— Но Указ верности Сломанному Клинку над тобой останется.

— П-ф! — презрительно фыркнул Пересмешник. — Не срослось, старик? — над ним самим в этот миг мигнула печать, и он торопливо поправился. — Обмануть моего господина?

Зеленорукий скосил в его сторону глаза и спокойно ответил:

— В отличие от тебя я и не пытался. Это не первый Указ верности в моей жизни. Таковы правила фракций.

— Ублюдочные правила.

— Не нравятся? Напомню, что мы теперь с тобой, вроде как, в Сломанном Мече, а у них эти правила не действуют на верхушку.

— Клинке, старик, что ты раз за разом используешь это слово? Сломанный Клинок, ты же не орденец, чтобы так глупо попадаться.

— Всё ты понял, Травер, всё ты понял.

Я вмешался в их спор:

— Всё в силе. Год. Через год вы будете свободны и сами решите, продолжать быть со мной или уйти, поклявшись молчать. Это касается всех, — я поймал взгляд Пересмешника, — и тебя тоже.

— Молодой магистр, — окликнул меня Седой. — Мы закончили. Снимаем формации, держите.

Я принял медальон магистра, благодарно кивнул, убирая его в кольцо, и коротко напомнил этим двоим:

— Молчим, храним тайну о том, что здесь произошло, — толкнул мысль, чтобы не кричать через весь зал. — Илдур, будь особенно осторожен с тем, кому и что ты говоришь, как и сколько открываешь правды. Одна ошибка и наш Орден уничтожат.

Рывком пересёк зал, замер в половине шага от пелены формации. Через вдох за спиной стояли они оба. Как мы вошли сюда, так и выйдем.

— Одежда! — прошипел над ухом Пересмешник, с невероятной лёгкостью в который раз нарушая мой приказ. С привычным запозданием добавив. — Господин.

Я торопливо отряхнулся, расправил складки, уводя их по поясу за спину, окинул себя восприятием: не пострадал ли халат, когда меня отшвырнуло? Вроде всё в порядке. Кивнул:

— Готов.

Пелена тут же спала, и я сделал последний шаг, толкнул дверь. Тишина во дворе. Я торопливо отправил вперёд восприятие.

О-у…

Нас явно устали ждать. И устали гадать, что там происходит внутри. У всех Мечей в руках оружие. Половина из них уставились на орденцев, половина торчит на стенах, напряжённо вглядываясь в стражу города.

Сама стража косит глазами на зависших в воздухе хозяев, те сверху глазеют на происходящее и молчат, во всяком случае вслух. Зато за всех, вместе взятых, галдят те, кто, вроде как, основа моей семьи — голодранцы, проходимцы и наёмники, собранные в соседних поместьях. На них, кстати, Мечам тоже приходится отвлекаться и чуть ли не пинками мешать перелезть в наш двор. Безумцы какие-то.

А в самом дворе орденцы Небесного Меча явно готовятся. Неясно только, к чему. То ли дорого продать свою жизнь, то ли вломиться в здание на помощь своим старшим. У них не только оружие в руках, но и выстроились они недвусмысленным порядком. Если они не готовятся применить формации или составные техники, то я не их магистр и не их молодой магистр.

Замерев перед лестницей, что вела вниз, от дверей, обвёл взглядом всех. И наёмников, и Мечей, и орденцев, и даже главу Вартола, безошибочно найдя его фигуру в небе.

Напоказ заложил руки за спину и медленно спустился вниз. Следом за мной вышли и три четверти Властелинов. Главное, что орденцы видели трёх своих лидеров, с остальным разберёмся. Хотя, если среди орденцев есть умные и наблюдательные, то… У них могут появиться вопросы.

Но это не мои проблемы. У меня теперь почти десяток верных комтуров, которые должны всё это решить.

Вперёд шагнул Красноволосый, громко сообщив:

— Мы узнали несколько вещей, которые сильно изменили наши намерения. Обычно мы с братом Дарагалом редко сходимся во мнении, но сейчас мы с ним, — Красноволосый повёл рукой, указывая на шагнувшего к нему Шаугата под маскировкой — решили, что нам не по пути с Аранви. Места старейшин, которые мы требовали, дорого обойдутся нам в семье Сломанного Клинка. Мы не готовы платить такую цену.

Орденцы, как бы они ни были дисциплинированы, как бы ни были готовы, пусть даже к битве, переглянулись, зашептались мыслеречью.

Да, всё сильно поменялось в сравнении с тем, о чём мы договорились перед заключением контрактов.

Я бы сказал, что всё сильно поменялось даже в сравнении с тем, что буквально только что обещал Красноволосый. Это что, крик? Это возмущение моей жадностью? Это рассказы о том, как много я требовал за вход в семью Сломанного Клинка?

А слова Красноволосого продолжали греметь над двором:

— У них будет свой путь, у нас будет свой. Здесь и сейчас не то место, чтобы под десятками и сотнями чужих глаз и ушей делиться подобным и обсуждать наши разногласия и наш раскол.

Седой тоже шагнул вперёд, становясь слева от Красноволосого, тоже повёл рукой:

— Те, кто вместе со мной прошли этот долгий путь, чтобы присоединиться к семье Сломанного Клинка — на эту сторону двора. Следующие за Илдуром и Дарагалом на — эту сторону. Наши пути расходятся!

Что Седой, что Красноволосый буквально блистали, показывая умение говорить правду и при этом лгать. Уверен, даже вывесь я над Красноволосым Истину в два или даже три цвета, она не нашла бы, за что наказать его. Расплывчивая правда, которая — ложь, но при этом — правда.

Двадцать вдохов — и орденцы разбились на два неравных отряда, выстроились друг напротив друга, прощаясь и торопясь сказать что-то важное.

Красноволосый развернулся ко мне, чуть склонился в приветствии идущих.

— Младший Ирал, наш разговор был очень познавателен, я благодарен вам за то, что вы открыли мне на многое глаза, — взгляд его при этом вильнул в сторону, на тех двух комтуров, которых я освободил от чужих Указов. — Но я вынужден расстаться с вами.

Я, не особо стараясь говорить громко, уверенный, что уши людей Морлан достаточно чуткие, ответил:

— Мне жаль, что так вышло, но таковы мои условия, и на меньшее я не согласен. Раз так выходит, что наши пути расходятся, — я замолчал, поднял ладонь левой руки выше, так чтобы все видели, и достал из кольца свиток контракта. Медленно сжал его в ладонях и порвал надвое. — Я знаю, что те, кем вы были раньше, больше всего ценят свободу. Вы свободны, раз в итоге мы не сошлись. Вручаю вам этот несостоявшийся контракт и лишь прошу, чтобы ничего из того, что вы узнали о семье Сломанного Клинка под той формацией, не узнали другие. Даже самые близкие и верные.

Седой едва слышно даже мне буркнул:

— Ох, перестарался с красивым жестом, — уже громче добавил. — Сплошные траты, молодой глава. Свиток-то недешёвый, а наша семья небогата, особенно после того, как этот даже мебель в гневе побил.

Красноволосый нахмурился, а спину мне кольнуло Прозрением. На миг, словно этот холод стали мне лишь почудился. Но я знал — не почудился. Красноволосый всё верно понял и проверил, действительно ли я снял с него Указ. Да, действительно снял. Если он решит не возвращаться ко мне, то так тому и быть.

Красноволосый шагнул ближе, принял из моих рук половины свитка контракта.

— Я буду помнить о вашем жесте, молодой глава семьи Сломанного Клинка и о вашей просьбе. Все ваши тайны умрут вместе со мной и…