Оружие Танита (ЛП)

Глава четвёртая

Он – единственный в группе, кто мог видеть звёзды.

Они были скрыты за темнотой чёрных облаков, что заполнили небо над вторичным куполом, но он, и только он мог засечь их изливающийся свет.

Сержант Дохон Домор был ласково прозван однополчанами Пучеглазом Домором. Он ослеп в бою на Меназоиде годы назад, как теперь ему казалось. Домор стал спокойно относиться к использованию выпуклой аугметической оптики грубо заменившей его глаза.

Пучеглаз Домор. Пучеглаз был маленькой амфибией с выпученными глазами, обитавшей в лесных водоёмах Танита. Он поправил себя: вымершей амфибией. Прозвище приклеилось.

Домор испытал свою гарнитуру последний раз, но не было ничего кроме шума статики. Они были за пределом действия средств связи, и их главные вокс-наборы оба упали вниз вместе с десантным судном, всё ещё закреплённые за вокс-офицерами Лиглисом и Гоххо.

Он аккуратно прошёлся по ненадёжному изгибу купола, чтобы присоединиться к команде. Его аугметические глаза прожужжали и подстроились, чтобы уменьшить блеск света от труб фабрики впереди. Кончики дымовых труб казались ярко-жёлтыми, сами трубы – оранжевыми. Фигуры людей были красными тенями, и ночь за ними остывала очертаниями синего, фиолетового и чёрного.

- Есть что? – спросил сержант Халлер.

- Нет, - ответил Домор.

Его конечности начинали болеть от холода, и он чувствовал пульсацию в свежих синяках. Форма танитцев и парусина их противогазов стали жёсткими от изморози.

С Бонином во главе и Вадимом на фланге выжившие из десантного судна 2K осторожно взбирались на леса суперструктуры, окружавшей газовую фабрику Сиренхольма. Парящие клубы горячего, влажного воздуха окутали танитцев, их обледенелая одежда оттаяла и они резко вспотели. Солдаты чувствовали рокот массивных турбин под ногами, сотрясавших крышу. Талая вода и конденсат стекали с каждой поверхности.

Лучи их ламп нервно подёргивались взад-вперёд. Казалось довольно вероятным, что враг расставил посты вокруг места доступа на крышу здесь.

Коммандер Джагди снова была на ногах. Фейнер, санитар, сделал ей укол дексагидрина и закрепил её сломанную правую руку в жёсткой шине повязкой через грудь. Джагди несла свой остроносый автоматический пистолет в левой руке.

Они продвигались под сочившейся конденсатом балкой по внушительному решётчатому выхлопному отверстию, выбрасывавшему пар в холод ночи. Янтарный жар светился далеко внизу в шахте. Энергочувствительное зрение Домора вновь подстроилось.

- А, фес! - вздрогнул Нен.

Края вентиляционного отверстия и все балки вокруг были усеяны блестящими, корчившимися моллюсками, каждый размером с палец орка. Они поворачивались к свету, мясистые пасти подёргивались и истекали вязкой слизью. Они были повсюду, тысячи их. Арилла смахнула одного со своего рукава, и он оставил полосу слизи, быстро затвердевшую, как клей. Жирный слизняк произвёл отвратительный смачный звук, когда шлёпнулся о крышу.

- Термоворы, – сказала Джагди, неглубоко и прерывисто дыша. – Паразиты. Кучкуются возле теплообменников, питаются бактериями в паре.

- Прелестно, - сказал Майло, растоптав одного, и тут же пожалел об этом.

- Они безвредны, рядовой, - сказала лётчица. – Просто следи за кожекрылами.

- Кожекрылами?

- Следующее звено пищевой цепочки. Мутанты от загрязнения. Они питаются личинками.

Майло подумал над этим.

- И кто питается кожекрылами?

- Акулы Скальда. Но мы можем их не опасаться. Обычно они не подходят близко к городам. Они небесные охотники.

Майло не был уверен в том, чем была акула. Ну, он, по правде говоря, толком и не знал, чем был Скальд, но он осознал нажим, который Джагди сделала на каждом слове.

Бонин остановился, чтобы свериться с картой, совещаясь с сержантами и капралом Макеллером, танитским разведчиком, прикомандированным к отряду Халлера.

- Сюда, - сказал Бонин, и Макеллер согласился. Подразделение проследовало за разведчиками под группами истекающих конденсатом мачтовых кранов, выраставших из оболочки купола в морозную ночь. Навигационные огни мигали на верхушках мачт, и на маслянистых, высоких колоннах вытяжных труб. Слизняки извивались вокруг них, следуя за их светом, источая слизь и пуская блестящие сопливые пузыри вокруг рыл.

Бонин остановился перед возвышающимся выхлопным отверстием, и воспользовался кинжалом, чтобы счистить грозди термоворов. Вместе с Макеллером он смог отломить решётку отверстия и отбросил её в сторону.

Бонин вгляделся внутрь.

- Узко, но мы справимся. Размотайте верёвки.

- Нет, - сказал Вадим.

- Что?

- Дайте взглянуть на эту карту, - сказал Вадим.

Он повернул тонкий лист бумаги, протянутый ему затянутями в перчатки руками Бонина.

- Это выхлопное отверстие для горячих газов.

- И?

- И мы покойники, если будем спускаться здесь.

- Как ты это разведал? – спросил Макеллер.

Вадим поднял взгляд так, что Бонин и Макеллер смогли увидеть его глаза за линзами противогаза.

- Это пятидесятиметровый вертикальный спуск. Учитывая нашу численность и наши помехи – он глянул на Джагди – спуск здесь займёт более двух часов.

- И?

- Не знаю, как часто они отводят газы, но никто из нас не хотел бы оказаться на полпути, когда газы пойдут. Они сварят нас. Одежду, броню, плоть… всё обжарят до костей.

- Какого феса ты так много знаешь? – спросил Макеллер.

- Он был кровельщиком в Вервуне, - быстро сказал Майло. – Он знает об этих штуках.

- Я немного работал на нагревательных системах. На вокс-мачтах и сенсорах в основном, но и на нагревательных тоже. Гляньте, какой стала решётка, которую вы отбросили. Жалюзи скрутились… наружу. Это выхлопное отверстие.

Бонин выглядел искренне впечатлённым.

- Ты знаешь этот хлам, верно? Хорошо. Ты сам вызвался.

Вадим заглянул в карту снова, прервавшись, чтобы вытереть конденсат с линз противогаза.

- Здесь… здесь. Большие воздухозаборники. Воздухозаборные трубы для охладительных спиралей. Это более долгий спуск, и нам стоит остерегаться вентиляторов в проходах и тяги.

- Что значит тяги? – спросил Домор.

- Если они синхронизируют вентиляторы для усиленного охлаждения, нас может затянуть как в аэродинамической трубе.

Внезапный взрыв и рёв жара. Выхлопное отверстие, которое осматривали Бонин и Макеллер, внезапно изрыгнуло плотное облако сверхперегретого газового пламени и сажи. Похоже, оно забавно подчеркнуло ценность совета Вадима.

Бонин понаблюдал за кольцом выброшенного газового пламени, дрожавшим в небе.

- Я убеждён, - сказал он. – Последуем плану Вадима.

Всюду поперёк вторичного купола светились щиты, блокируя их внутри и загоняя во внешние пределы купола. Тревожный вокс-сигнал от Фазалура в третичном куполе подтвердил, что у них творилось то же самое.

И затем сигнал резко оборвался.

Не было ничего от урдешцев из первичного купола, кроме приглушенной панической мешанины.

- Построиться в боевой порядок и выдвинуться! – приказал Гаунт, разворачивая свой отряд. Он воксировал ушедшим вперёд Корбеку и Брэю, проинструктировав их обойти с фланга вдоль края щитового блока и соединиться с ним.

- Не могу поймать сигнал, - сказал Белтайн.

Гаунт не был удивлён. Щит очень сильно искажал вокс-передачи. Взводы, ведомые Варлом, Коли и Обелом были отрезаны от основных сил, глубоко в сердце удерживаемого врагом купола.

Перемещая своих людей вниз по широкой лестнице и поперёк рядов разграбленных аэродромных ангаров, Гаунт пытался вникнуть во вражескую тактику. Часть её казалась ослепляющее очевидной: позволить имперским силам занять плацдарм в периметре купола, и затем лишить их возможности продвинуться. Вопрос был в том… что дальше?

У него не было возможности долго искать разгадку.

Кровавый Пакт выжидал. Они вообще не отступили. Они скрылись в фальшполах и за настенными панелями.

Теперь, когда вторгшиеся имперцы были прижаты, они выскочили из своих засад, врываясь в гущу растерянных гвардейских подразделений.

Гвардейских подразделений, у которых больше не оставалось никакого пространства для манёвра.

Солдат рядом с полковником Колмом Корбеком повернулся заговорить, и упал, замолкнув навеки, так как трассирующий разряд испарил его голову. Прерывистый дождь лазерного огня посыпался на подразделение Корбека с позиций на балконах на всём протяжении промежуточного этажа, через который он продвигался.

- Залечь! Залечь и укрыться! Отстреливайтесь! – взревел Корбек.

Он увидел трёх спустившихся бойцов и в ужасе наблюдал, как пол из металлочерепицы кругом проламывался и испещрялся в тысячах мест под градом вражеских выстрелов.

Корбек прополз за опрокинутой багажной тележкой, которая тряслась и дёргалась от попаданий в неё. Он вытащил свой лаз-пистолет и выстрелил через ячейку тележки в размытые фигуры на галерее вверху.

Рядовой Оррин был рядом с ним, стреляя одиночными из своего лазгана.

- Оррин?

- Последний магазин, сэр, - ответил Оррин. Корбек выпустил ещё несколько выстрелов из своего пистолета, и, вытащив оставшийся магазин и своей разгрузки с боеприпасами, передал его Оррину.

- Используй на славу, парень, - сказал он.

Корбек был довольно уверен, что ни у кого из его людей не оставалось ни единого магазина третьего размера после начального штурма. Снаряжённые, они могли бы справиться. Они бы удержались.

Но опустошёнными… это был вопрос нескольких минут, пока их окончательно не завалят.

Он уже мог видеть двух или трёх лучших из своего отряда – Циски, Бевла, Роскила, Укулира – пригнувшихся в укрытии, с опущенными головами, неспособными сопротивляться.

Они остались без боеприпасов.

Корбек взмолился всем сердцем, чтобы кто-то, облечённый властью… Орнофф, Ван Войтц, быть может, сам Макарот, покарал балбесов из Муниторума - тех, кто из-за отсутствующей подписи на ярлыке бросил их на произвол судьбы.

Корбек прополз вперёд к краю тележки. Кто-то звал медика, и санитар Мунни метнулся сквозь огненный дождь, чтобы добраться до него с санитарной сумкой в руке.

Корбек выстрелил из лаз-пистолета по галерее наверху. У него было шесть магазинов второго размера для пистолета, который остался его единственным оружием после того, как он отдал последний магазин для лазгана Оррину. На складах дирижабля пистолетных магазинов второго размера было в избытке. Но немногие из его бойцов были вооружены пистолетами.

Он видел Удира, стреляющего во врага из стаб-револьвера. Трофейное оружие, подобранное на одном из прошлых полей сражений. Он надеялся, что Удир был не единственным в его отряде, кто взял трофейное оружие с собой, да еще и в рабочем состоянии.

Раздались залпы серьёзной силы слева от него. Сурч и Лоелл смогли установить лёгкое орудие поддержки 30 калибра на станок и открыть огонь. Взрывы их трассеров прошлись вдоль верхних уровней, и несколько расчленённых красных фигур обрушились вниз в шахту вместе с кусками кладки.

Извещённый о нехватке стандартных магазинов для лазганов перед высадкой, Корбек мудро наказал рядовым Коуну и Ирвину нагрузиться дополнительными ящиками с патронами 30 калибра для оружия поддержки. Наконец, его молот ожил.

Лучи ужасающей силы, ослепляюще белые и апокалиптические, обрушились со стороны столпившихся врагов. «Установленное на треноге плазменное оружие», – догадался Корбек. Он увидел двоих своих людей, обращённых в клочья пепла этим оружием.

Корбек ещё дважды выстрелили из пистолета и затем побежал, бравируя под шквалом не разбиравшего своих и чужих огня, обратно к мраморной галерее, где Мьюрил засела со взводным разведчиком Маквеннером.

- Наверху! – проорал Корбек, рухнув рядом с ними.

- Где? – спросила Мьюрил, поворачивая свой лонг-лаз.

Мьюрил, вервунка с героическими достижениями в ходе Зойканской войны, была избранным снайпером Корбека. Роун как-то спросил Корбека, почему он лично отобрал Мьюрил во второй взвод. Роун, похоже, проявлял неподобающий интерес к бойцам-женщинам в эти дни. Корбек рассмеялся и сказал ему, что Мьюрил очаровательно сексуально смеется и у нее рыжие волосы, напоминающие ему о девчонке, которую он, фесов дурак, оставил в графстве Прайз.

Оба факта были правдой, но настоящей причиной было то, что Корбек верил – у Мьюрил был глаз стрелка, лучший после Чокнутого Ларкина; если ей вручить хорошо обслуживаемый лазган и обеспечить устойчивый боковой ветер – она подстрелит что угодно, где угодно, ясно и точно.

- Сними это фесово тяжелое оружие! – подогнал её Корбек.

- Я вижу его… гак!

Она убрала оружие от плеча.

- Что? – спросил Корбек.

- Гаковы залпы из него… такие яркие… почти ослепляют меня через прицел каждым выстрелом. Отвинчу прицельные фоторецепторы…

Корбек в ужасе наблюдал, как Мьюрил спокойно отсоединила громоздкий энерго-прицел от своего оружия и прицелилась снова, невооружённым глазом, опустив ствол на порог.

- Ты никогда не сделаешь это… - прошептал он.

- Как бы вы, танитцы, сказали - смотри на меня, фес…

Мьюрил выстрелила.

Корбек увидел брызги пыли и обломки камня, хлынувшие из галереи наверху.

- Да, да, хорошо, - прорычала Мьюрил. – Я просто пристреливалась.

Плазменное оружие выстрелило снова, прожигая сквозную дыру в нижней галерее и отправляя рядового Литца на тот свет сожжённым дотла.

- Я вижу тебя, - сказала Мьюрил, и выстрелила вновь.

«Горячий выстрел» испарил голову одного из стрелков Кровавого Пакта, и он скрылся из виду. Другой воин в железной маске подбежал, чтобы занять место у пушки; заряжающий крикнул, но Мьюрил уже использовала своё первое попадание как мерку, и стреляла опять. Раз, другой…

Третий выстрел попал в громоздкий энергоблок оружия, и целая секция верхней галереи взорвалась в воронке энергии. Пол этажа прогорел, и тридцать или больше воинов Кровавого Пакта разбились насмерть в лавине вздувшегося камня.

- Я могу тебя поцеловать, - пробормотал Корбек.

- Позже, - ответила Мьюрил, добавив «сэр», которое потонуло в её грязном, торжествующем смехе.

Оставив её подстраивать прицел, Корбек и Маквеннер побежали к верхней площадке лестницы, где звено с автопушкой 30 калибра не жалело сил, чтобы сдержать прилив штурмующих солдат Кровавого Пакта, устремившихся на них. Лестницы были устланы телами, частями тел и внутренностями.

Лоелла ударило и опрокинуло шальным выстрелом, но Коун рванулся к приёмнику боеприпасов.

30-й калибр дрожал, ствол с воздушным охлаждением раскалился докрасна.

Затем его заклинило.

- О фес, - запнулся Корбек.

Солдаты Кровавого Пакта были повсюду.

- Серебряный кинжал! Серебряный кинжал! – приказал Корбек, и выстрелил в ближайшего вражеского солдата, одновременно доставая свой кинжал. Бойцы его отряда пробивались, у кого был заряд – стреляли, у кого не осталось – использовали лазганы как копья, вставив кинжалы в пазы для штыков.

Была короткая, жестокая борьба на лестницах. Корбек наносил удары и стрелял, в определённый момент оказавшись с железной маской Кровавого Пакта на кинжале, с лезвием в глазной прорези.

Он видел упавшего Циски, пытающегося удержать распоротое брюхо. Он видел Маквеннера на полпути вверх по лестнице, выпустившего несколько последних выстрелов, каждый из которых убил врага. Он видел Удира, выбивавшего мозги из солдата Хаоса своим стаб-револьвером, поскольку истратил последние патроны.

Струя пламени рванулась вверх по лестнице, поглощая вражеских солдат, спускавшихся на них. Фурриан, огнемётчик Корбека, продвигался с нажимом, изливая всполохи огня в гущу кричащих врагов, отгоняя их назад.

- Давай, Фурриан! Давай, парень! – взревел Корбек.

Фурриан вырос в том же лесном городе, что и Бростин, и разделял его нездоровый энтузиазм к открытому огню. Баки на его спине кашляли и плевались жидким прометиумом, который в сопле горелки в его руках воспламенялся цветками раскалённого пламени.

«Теперь мы обернём это, – думал Корбек, – теперь-то, фес, мы обернём это!»

Лаз-разряд попал Фурриану в голову. Он крутнулся и упал, огнемёт разбрызгал слабые струйки пламени по полу.

Другой лаз-разряд попал в баки на спине Фурриана.

Взрывная волна огня опрокинула Корбека. Удир кричал – его одежда вспыхнула, и он бросился с лестницы ярко горящей кометой размахивающих конечностей. Оррин потерял в огне лицо, но не жизнь. Он катался по полу, вопя и визжа безгубым ртом, попёрхиваясь расплавленным жиром из его собственной кожи.

Бойцы Кровавого Пакта валили. Их встретили Маквеннер, Коун и Серч, единственные устоявшие на верхней площадке лестницы после взрыва. Корбек поднялся, задыхаясь, и увидел нечто, что останется у него в памяти до конца его дней: самый героический пример последней битвы, какой он когда-либо видел.

Маквеннер остался без боеприпасов, и у Коуна не было ничего, кроме танитского клинка.

Серч стрелял из лазпистолета, и прикрепил свой кинжал к короткой палке.

Маквеннер рванул свой лазган, и обезглавил первого врага перед собой штыком, лаз-разряды пролетели по обе стороны от него. Он крутанул оружие и сбил солдата Хаоса прикладом, прежде чем вонзить лезвие в живот другого.

Коун вскрыл туловище солдата Кровавого Пакта разрезом сверху вниз, и воткнул свой кинжал в глазную прорезь следующего железного гротеска. Вражеские солдаты всё прибывали к ним.

Серч дважды выстрелил, затем ударил другого рукояткой пистолета, когда кончился боезапас. Он впечатал железную маску в лицо её хозяина ударом тупого конца своего самодельного копья, и затем развернул его, чтобы отсечь правую руку очередного врага в маске.

Кинжал выпал из руки Корбека, когда боец Кровавого Пакта с коротким мечом едва не отсёк его руку. Корбек упал, изрыгая проклятия, и схватил барабанный магазин рядом с орудием 30-го калибра. Он использовал его, чтобы забить насмерть мечника, прежде чем отключиться поперёк него.

Серч убил ещё четверых и ранил пятерых, прежде чем лаз-разряд попал ему в колено, опрокидывая и ставя под удар вражеского приклада.

Маквеннер… Маквеннер был ужасен. Он использовал свой лазган как боевой шест, вращая его и одинаково разя как прикладом, так и лезвием. Избранные Урлока Гора падали от него во все стороны, изрезанные, побитые или получившие пинка его тяжёлыми ботинками. Длинноногий и высокий, Маквеннер лягался, словно мул и двигался как танцор. Маколл как-то сказал Корбеку, что Маквеннер обучался колоул, предположительно утерянному боевому искусству лесных воинов Танита. Корбек не верил этому. Лесные воины были мифом, даже по суеверным танистким меркам.

Но теперь, видя Маквеннера в деле, он был склонен поверить. Маквеннер был так быстр, непоколебим и прям. Каждый удар рассчитан. Каждый поворот, каждый выпад, каждый контрудар, каждый тычок. Лесные воины из древних преданий Танита сражались в давние феодальные времена, используя лишь копья, увенчанные заточенными с одной стороны серебряными клинками. Они объединили Танит и свергли династию Хулоч, проложив путь к современным демократическим городам-государствам Танита.

Маквеннер виделся Корбеку персонажем из сказок у камина из его детства. Нальшины, лесные воины, бойцы из легенд, мастера колоул.

Неудивительно, что Маколл особенно восхищался Маквеннером.

Но даже он, даже нальшин, не мог удерживать штурм вечно.

Корбек дёрнулся ему на помощь, паля наугад из своего лазпистолета.

Он упал на полпути наверх по ступеням.

Затем яркие, слепящие лучи лазерного огня врезались в наваливающегося врага сверху лестницы.

Взвод сержанта Брэя нашёл их, продвигаясь вдоль более высокого уровня, чтобы напасть на Кровавый Пакт с тыла.

Двадцать пять силачей из отделения Брэя быстро вырезали врага и расчистили верхнюю галерею.

Сам Брэй бегом спустился по ступеням, задержавшись только для того, чтобы добить пару задыхавшихся в конвульсиях смертельно раненых солдат Кровавого Пакта, и присоединился к Корбеку.

- Как раз вовремя, я думаю, - улыбнулся Брэй.

- Ага, - задыхаясь, сказал Корбек. Полковник вскарабкался по лестнице и помог измотанному, едва дышавшему Маквеннеру встать на ноги.

- Храбрый парень, - сказал ему Корбек. – Храбрый, храбрый парень…

Маквеннер слишком выдохся, чтобы ответить.

Поддерживая Маквеннера, Корбек обернулся к Брэю.

- Приготовиться, - сказал он. Теперь он мог слышать стук барабанов и ритуальные выкрики врага, перегруппировывавшегося в галереях и залах вокруг них.

- Выдвигайте свой взвод на позиции. Подберите как можно больше рабочего оружия и пригодных боеприпасов у погибших врагов. Это только начало.

- Мог ли ты предположить, - прошептал Варл, доставая лхо-палочку из маленького деревянного портсигара и беря её в губы, - что мы будем настолько хороши?

Коли пожал плечами.

- Что ты имеешь в виду?

Варл сжал губами лхо-палочку, но не прикурил её. Он не был настолько тупым. Это была просто расслабляющая вещь, которой он пытался перебить жгучее желание закурить прямо тут.

- Итак, мы уверенно пёрли вперёд, не так ли? Прямо в сердце врага, прокладывая путь. И глянь, где это нас застало.

Коли знал, что сержант-танитец имел в виду. Теперь они, по всей видимости, были отрезаны от основных сил. Последние несколько передач, полученных от Гаунта, говорили о щитах или чём-то в этом роде. Теперь не было слышно ничего, кроме зловещего шипения вокса. Три взвода под командованием Варла, Коли и Обела, в количестве примерно семидесяти человек, были глубоко во вторичном куполе и совершенно без поддержки.

Они осторожно продвигались, квартал за кварталом, по заброшенным жилищам рабочих, местам, вероятно, разграбленным и оставленным, когда Кровавый Пакт только взял Сиренхольм.

Небольшие, трагические свидетельства того, что это когда-то был имперский город, валялись повсюду: исполненная по обету аквила из домашней часовни, выброшенная и растоптанная на улице; две пустые бутылки из-под эля, насаженные на невысокую стену; детский игрушечный лазган, вырезанный из моноволокна, вывешенные на бельевую верёвку между жилыми блоками вещи, провисевшие так долго, что вновь загрязнились.

На краю стены одной из террас жилого блока была большая металлическая доска объявлений, где некогда гордо демонстрировались портреты передовиков производства за прошедший месяц, вместе с именами прославившихся рабочих. Слова «Вторая смена южной фабрики Сиренхольма» были выведены на золотом листе сверху, под ними флаг Фэнтина и девиз: «Наше богатство – возлюбленному Императору». Кто-то приставил лазган к знаку, продырявив его несколько раз, прежде чем прибегнуть к огнемёту, который выжег большую часть изображённого.

Коли с грустью посмотрел на него. Он сам, и жилая зона, в которой он был, напомнили ему о дешёвом жилом блоке, в котором он жил с семьёй в улье Вервун. Он проработал в семнадцатой шахте более десятка лет. Порой, ночью, ему снился запах железной руды, грохот буров. Порой ему снились лица его коллег, Труга, Вереаса, Лор Динда. Доска почёта передовиков в выработке продукции тоже была в их жилом блоке. Имя Коли появлялось на ней не раз.

Рабочие, жившие здесь, работали на Сиренхольмской газовой фабрике. Коли задумался, куда они ушли, как много из них всё ещё живы. Кровавый Пакт вырезал обитателей куполов Сиренхольма, или дьяволы где-нибудь заперли бедняг?

Он оглянулся и посмотрел на улицу квартала. Она была разбита и разорена, и выглядела ещё более тусклой из-за грязно-жёлтого света, изливавшегося с балочной крыши. По крайней мере, после изматывающих смен в семнадцатой шахту он поднимался к солнечному свету и открытому пространству, к восходу или закату солнца за рукотворной горой улья Вервун.

Призраки бродили по улицам, проверяя жилые блоки на другой стороне. Варл настоял на покомнатной проверке, и это было целесообразно. Они не видели врага с тех пор, как впервые ворвались во внутренние зоны купола. Кровавый Пакт мог скрываться где угодно. Они не вступили в прямое столкновение, как ожидалось. Ни гака!

Обел стоял со звеном в начале улицы, разглядывая маленький рынок, обслуживавший жилые блоки рабочих. Магазинчики и лавки были заколочены или разграблены.

- Глянь на это, - сказал Обел, когда Коли приблизился. Он провёл его в разбитую лавку, некогда бывшую кассой.

Гербы Муниторума были изображены на стенах. Коли нахмурился, когда увидел их. Его мнение об Имперском Муниторуме было удручающе невысоким. Он не знал человека в их части роты, у кого сейчас оставалось более одной лазерной батареи.

Обел открыл ящик в латунной конторке кассира, возвышающейся механической кафедре, с разъёмами кабелей, демонстрировавших, что некогда она нуждалась в кибернетической связи с уполномоченным представителем для совершения операций. Зажимы были сломаны, и теперь ящик двигался свободно и расхлябано. Коли изумился, увидев, что его секции всё ещё были полны монет.

- Они разорили город и не украли деньги? – поразился Коли.

Обел взял одну монету из секции и показал её. Она была испорчена. Некто с кустарным инструментом, грозной силой и громадным излишком времени на руках, сокрушил монету и уничтожил голову Императора. На её месте была грубо выбитая руна. Она вызвала у него тошноту при одном лишь взгляде на неё.

Обел кинул монету обратно.

- Полагаю, это что-то да говорит о дисциплине среди этих ублюдков. Им важнее повсюду оставить следы своего пребывания, нежели обогатиться.

Коли передёрнуло. Каждая монета в лотке была той же. Это была необычайно мелкая деталь, но почему-то куда более ужасающая, нежели всё виденное им до сих пор разрушение и осквернение. Заклятый враг жаждал овладеть Империумом и заместить каждый малый его признак собственным изображением.

Снаружи Коли видел намалёванные рунами слова, которыми Кровавый Пакт исписал стены. Слова, непонятные ему, составленные из букв, ему не ведомых, в основном, но некоторые были написаны на низком готике. Имена. «Гор» и «Слэйт».

Урлок Гор, знал он, был полководцем, контролировавшим основные силы на этом театре военных действий, дьявол, что управлял преданностью Кровавого Пакта. Гаунт говорил о нём со смесью отвращения и уважения. После последнего поворота фортуны, что испытал Поход, одаренность Урлок Гора, как командира, стала очевидна.

Насчёт Слэйта он был не столь уверен. Командиры упоминали нескольких полевых командиров Гора, и Коли был довольно убеждён в том, что Слэйт был одним из них. Возможно, он был тем дьяволом, что стоял за войной здесь, на Фэнтине.

Варл закончил бродить, и присоединился к обоим.

- Что думаете, а? – спросил он их. Обел пожал плечами.

- Мы, должно быть, приближаемся к газовой фабрике, - ответил Коли. – Я говорю, нам надо продвинуться и занять её.

- Почему?

- Потому что мы сами по себе, и, по-видимому, пути назад нет. Если мы собираемся сделать что-то запоминающееся, я говорю – надо запомниться тем, что мы сделаем что-то, имеющее значение.

- Фабрика? – спросил Варл.

- Да, фабрика. Прикинь наихудший вариант. Мы, возможно, единственные выжившие, и если это так, то нас не должны выбить отсюда разом. Давай уязвим их тем, что мы остались. Захватим их главный источник энергии.

На дальней стороне рынка, Ларкин стремглав бежал через дверной проём очередного разорённого магазина, стараясь не наступить на разбитый стакан на полу. Он держал свой лонг-лаз наизготовку. Бэн и Холан, разведчики из отрядов Варла и Коли, продвигались вперёд со звеньями для зачистки западной стороны рынка, и они взяли снайперов с собой.

Ларкин оглянулся и увидел Брагга за собой в дверном проёме, прикрывавшего открытую линию улицы своей тяжёлой пушкой. Кайлл был рядом, взвалив на плечи магазины для оружия поддержки Брагга.

- Есть что, Ларкс? – шикнул Брагг.

Ларкин покачал головой. Он отступил с улицы, по которой в спешке прошли Феникс, Гаронд и Ункин, прикрывая друг друга, заходя в следующий ряд обрушенных помещений. Ларкин мог видеть Рилки и Нессу, его товарищей-снайперов, занявших позиции в хорошем укрытии за кучей сгнивших ящиков, охраняя северный подход к рыночному блоку.

Ларкин продвигался немного комфортнее с осознанием того, что Брагг и его огневая мощь прикрывают его. Его зоркие глаза внезапно уловили какое-то движение в магазине, который Ифван и Ноур полагали уже чистым.

- Со мной, Ещё Разок, - шикнул Ларкин. Как правило, Чокнутый Ларкин не бравировал. Он предпочитал залечь сзади, выбирая цели и предоставляя геройскую дребедень типам вроде Варла и Коли. Но он нервничал. Он хотел во что-нибудь выстрелить, прежде чем его щёлкнут, или прежде чем напряжение вызовет очередной убийственный приступ головной боли из потаенных уголков его мозга.

Он облизнул губы, глянул на Брагга, который уверительно кивнул на тяжёлый ствол своего 50-го калибра, и пнул старую деревянную дверь.

Ларкин повёл лазганом из стороны в сторону, заглядывая в сумрак.

Пыль взметнулась вверх в бледном свете, вливавшемся через дверь и дыры в ставнях.

- Гак на тебя, танитец. Ты меня чуть до инфаркта не довёл.

- Куу?

Рядовой Куу вырисовывался из теней в глубине магазина, его кошачьи глаза показались первыми.

- Какого феса ты там делаешь?

- Обустраиваю свои делишки. Почему ты не обустраиваешь свои, танитец?

Ларкин опустил своё оружие.

- Это – моё дело, - сказал он, стараясь звучать уверенно, несмотря на то, что Лайджа, фес его, Куу, заставлял его чувствовать себя как угодно, но только не так.

Куу засмеялся. Гримаса отвратительно исказила шрам, пересекавший его лицо.

- Ладно, здесь достаточно, чтобы поделиться.

- Достаточно чего?

Куу указал на маленький железный сейф, лежавший открытым на прилавке.

- Не могу поверить, что эти безмозглые оставили всё тут, а ты?

Ларкин глянул в сейф. Он был наполовину полон монет. Куу начал прикарманивать больше, и кинул пригоршню по грязному прилавку Ларкину.

Ларкин поднял одну. Она выглядела как имперская монета, но лица были испорчены. Гравировка была переделана на грубый знак, который ему не нравился.

- Возьми чуток, - сказал Куу.

- Не хочу ни одной.

Куу оглядел его, с отвратной ухмылкой на лице.

- Не собираешься ли ты помешать мне и так самоутвердиться за мой счет, - прошипел он.

- Я не…, - начал Ларкин.

- Мародёрство противоречит полковым уставам, - мягко сказал Брагг. Он смотрел через дверной проём за Ларкином.

- Гак меня, и здоровяк тоже.

- Заткнись, Куу, - сказал Брагг.

- В чём дело, здоровяк? Собираешься спустить на меня всех святых, как Ларкин?

- Положи монеты обратно, - сказал Брагг.

- Или что? У тебя и Чокнутого Ларкса нет ничего, чем бы вы смогли мне угрожать, что верно, то верно.

- Просто положи их назад, - сказал Брагг.

Куу не положил. Он оттолкнул Ларкина, и затем прошёл мимо Брагга на улицу. Сделав это, он задержался, оскалившись на массивного стрелка поддержки.

- Понадеемся, что мы не встретимся на занятиях скоро вновь, а, здоровяк?

- Что это значит? - спросил Брагг.

- Не хочу порезать тебя моей красящей палочкой снова, - сказал Куу.

Брагг и Ларкин наблюдали за его уходом.

- Что это было? – спросил Каилл, перешагивая. Брагг покачал головой.

- Этот парень, - Ларкин остановился. – Кому-то нужно преподать ему урок. Вот всё, что я скажу.