Оружие Кроноса

Глава 8

В давние времена боги имели своё государство, или, по крайней мере, какое-то его подобие. Там жили и обычные, трёхмерные, люди. Боги не любят что-либо делать сами, мы предпочитаем просто брать сделанное людьми. Так обстоит дело сейчас, и наверняка так же было и тогда.

Этих людей можно называть слугами, можно — рабами, но занимались они тем, до чего сами боги не снисходили. Убирать дерьмо неприятно даже при использовании дополнительных измерений, вот это почётное занятие людям и поручили. А ещё нужно было строить и ремонтировать дома, ухаживать за садами, и, самое главное, любить богов и богинь. В том самом смысле, который Ромуальдовна приписывала отношению Иешуа ко мне. Ведь все присутствующие знают, что богам приятнее заниматься любовью не с другими богами, а с трёхмерными людьми.

Трёхмерных нужно было держать в подчинении. Боги неуязвимы, так что их жизням ничего не угрожало. Но имущество — совсем другое дело. Так что на слуг накладывалось магическое заклятие покорности. Чем-то напоминает гипноз, который вы неудачно применили.

Ещё у богов было заклятие любви. Гораздо приятнее заниматься сексом с тем, кто тебя любит до безумия, чем с тем, кто это делает по принуждению. А вот заклятия смерти у них не было. Зачем оно? Любой бог легко убьёт любого человека голыми руками через дополнительные измерения. Это проще, чем составлять заклинание, и даже чем произносить его.

Жили они спокойно и размеренно много веков, и тут наступил продовольственный кризис. На то были какие-то причины, быть может, глобальная засуха, а может, летние морозы, они редко, но случаются. Потребовалось, чтобы боги ели поменьше. О, нет, не голодали. Просто не обжирались. Мелочь, казалось бы, но они к такому не привыкли.

Боги ввели режим строгой экономии. Все понимали, что это правильно, никто не возражал. Но, к сожалению, не возражать и исполнять — две большие разницы, как говорят в одном известном южном городе. Решение принято, а значительная часть богов продолжает обжираться. Такое поведение вело мир к катастрофе. С нарушителями серьёзно говорили, они признавали свою вину, обещали прекратить, и, как вы понимаете, не прекращали. А чего им бояться? Они же неуязвимые, никто и ничто не сможет их наказать.

Мир катился в пропасть, и тогда боги приняли беспрецедентное решение. На нарушителей наложили заклятие повиновения. Впервые в истории магию применили против богов. Увы, магия не помогла. Боги-нарушители смогли снять заклятие, и принялись за прежнее с удвоенной силой. Человечество вплотную приблизилось к роковой черте. Голод, эпидемии, войны — пройдёт ещё пара лет, и людей не останется.

Наверно, можно было заклятие усложнить, добавив запрет на самостоятельное его снятие. Но экспериментировать было некогда. Один из богов, имя которого в истории не сохранилось, разработал заклятие смерти, и вскоре некоторые нарушители были убиты, а остальные перестали нарушать. Лет этак через пять кризис миновал, и вновь вернулась эра изобилия, которая продлилась несколько веков.

Но смертельное заклятие никуда не делось, оно, как ружьё в первом акте пьесы, висело на стене, и рано или поздно должно было выстрелить. Так и случилось. Двое богов поссорились, и один другого убил. У убитого нашлись друзья, которые отправили убийцу на тот свет. Но и у убийцы тоже нашлись друзья. Подробности бойни неизвестны, кроме одной. Войну пережил только один бог, и звали его Кронос.

Так он и жил, будучи единственным богом. Но у него рождались дети, некоторые из них тоже становились богами. Многих Кронос убивал, оставлял только тех, кто никак не мог ему угрожать. Ему казалось, что он полностью контролирует ситуацию. Многие покойники перед своей насильственной смертью тоже так считали.

Всё то, что я сейчас рассказала, известно из Книги Кроноса. Разумеется, текст переполнен хвастовством, кое-что изложено заведомо неверно, ещё там масса ошибок переписчиков, что поделать, грамотных людей в те времена было раз, два, и обчёлся. Кроме того, книга написана на давно устаревшем языке. Яхве её видел и даже немного читал. Я эти события знаю с его слов, самой подержать книгу в руках не довелось.

Книги больше не существует, считается, что она сгорела в одном из пожаров Александрийской библиотеки. Но даже если её удастся отыскать в прошлом, в целости и сохранности, там не найти описания смертельного заклятия, которое мы называем оружием Кроноса. Его там нет, потому что никогда не было. Оно было совсем в другом месте.

На языке современной науки любое подобное заклятие есть разновидность НЛП, то есть, нейролептического программирования. Впрочем, может, я неправильно запомнила, и оно нейролингвистическое. Я не настаиваю. Главное, что оружие Кроноса, как и магия вообще — продукт никакой не мистики, а науки того времени.

Но вернёмся к самому Кроносу. Этот излишне самоуверенный бог убивал при помощи своего оружия всех, кто казался ему опасным. Или если считал, что богов слишком много. Короче говоря, среди его детей не было никого, кто смог бы его убить. Однако Кронос кое-чего не учёл. А именно, что у его детей-богов тоже рождались дети-боги, его внуки. Кронос о них даже и не знал.

Среди них был бог по имени Зевс. Уж не знаю, за что, но Кроноса он люто ненавидел. Наверно, имел для этого основательные причины. Под видом смертного Зевс стал слугой Кроноса, и ему удалось отыскать пергамент, на котором было записано заклятие. Нет, я не правильно сказала. Не само заклятие, а формула, по которой нужное заклятие конструируется. Кронос в таком деле не полагался на память, ведь он мог что-нибудь забыть или перепутать, и тем самым потерять своё оружие.

Конечно, не зашифровать формулу мог только полный идиот, а Кронос идиотом не был. Представьте себе чувства Зевса, раздобывшего формулу, можно сказать, всевластия, но без возможности ею воспользоваться. Однако Громовержец не растерялся. Кстати, тогда его ещё не называли Громовержцем. Так вот, Зевс поступил точно так же, как сейчас Саня. Он обратился к своему смертному дружку и попросил о помощи.

Тот дружок Зевса был философом-математиком пифагорейской школы. Пифагорейцы просто помешались на числах, и приписывали им какое-то мистическое значение. Сейчас считается, что всё это полная ерунда. Но некоторых выдающихся успехов они всё-таки достигли, значит, не так всё просто с этой пифагорейской мистикой, не стоит её огульно отвергать. Среди успехов можно назвать знаменитую теорему Пифагора, которую знают все, за возможным исключением присутствующих здесь двоих смертных. Были ещё несколько менее известных лемм и теорем, о которых знают специалисты. Ну, и, наконец, расшифровка меморандума Кроноса, о которой вообще никто не должен был знать.

Эту формулу Зевс опробовал сначала на смертных, с неизменным успехом, потом на самом Кроносе. Как вы понимаете, Кроноса не стало. Но остальным не полегчало. Теперь единственным обладателем смертельного оружия стал Зевс, а он был ничем не лучше убитого. Да, забыла упомянуть. Прикончив Кроноса, его внучок убил за компанию и несчастного пифагорейца, который считался его другом. Ничего личного, разумная предосторожность, не более. Чем больше народу знает тайну, тем выше вероятность, что рано или поздно она тайной перестанет быть.

Потом Зевс убил нескольких богов, а позже и сам помер. Его ненормальный сынок по имени Геракл объявил, что смерть отца — его работа, и теперь оружие Кроноса находится у него. Но Геракл — известный хвастун, его враньё о двенадцати подвигах уже заставляет осторожно относиться ко всему, что он говорит. К тому же Геракл явно не знал, что оружие Кроноса — это заклятье, потому что говорил, что оно лежит в надёжном месте. Как будто оно меч арбалет, или автомат Калашникова. В любом случае, больше он никого не убил, да и его самого уже очень много лет никто не видел.

Казалось бы, формула безвозвратно пропала. Но это не так. Уверена, что Геракл отца не убивал. Предполагать, что Зевс покончил с собой, глупо — не тот характер. Значит, его убил кто-то другой. Если бы убийцей был бог, он бы не стал этого скрывать. Ведь он неуязвим, а остальные для него — беззащитные жертвы. Но заклятие бездействует, следовательно, оно в руках смертных. Вот смертным есть смысл прятаться. Если узнаем, кто размахивает оружием Кроноса, убьём, не задумываясь. Заклятие побывало у пифагорейца. Зевс его прикончил, но тот мог передать расшифровку кому-то ещё, и за давностью лет уже не проследить, кому именно.

Но заклятие применялось смертными и позже, это несложно увидеть, если не забыть, что оно изначально было не смертельным, а подчиняющим. Под смерть его переделали потом. И ничего не мешало смертным тайно использовать его в своих речах и книгах. Например, был такой грек по имени Демосфен. Говорил он так, что никто не мог его понять. Да никто и не пытался, кому нужен этот мямля? И вдруг Демосфен стал великим оратором. Его восхищённо слушают огромные толпы, и никто из слушателей потом не способен объяснить, о чём шла речь. Считается, что Демосфен добился успеха, самоотверженно работая над собой. Бритва Оккама подсказывает выбрать более простое решение, а именно — то самое заклятие.

А ещё жил когда-то Гомер, нет, уважаемые смертные, не Симпсон, а просто Гомер. Написал две поэмы, которые дожили до наших дней. Если пересказать сюжет, получится пошлое и банальное повествование, абсолютно никому не интересное. Гомер считается великим поэтом, а его опусы — шедеврами мировой литературы. Почему так? Правильно, в текстах поэм рассыпаны заклятия. Жаль, что нам не под силу их оттуда выделить.

Есть основания считать, что заклятие знал и не менее великий Леонардо, известный под прозвищем да Винчи, которым при жизни не пользовался. Шекспир тоже наверняка знал, как заклинать своих читателей. История о Гамлете — всего лишь пересказ рукописи Самсона Грамматика, но сколько людей знают Самсона, а сколько — Шекспира? Возможно, были и другие. Политики, певцы, дикторы радио и телевидения, кто знает? Для нас важно, что этим заклятием владел великий английский поэт, лорд Байрон. И главное в его не литературном, а ином творчестве.

Я имею в виду, что Байрон, помимо стихов, сотворил дочь по имени Ада, в замужестве поначалу баронесса Кинг, а потом графиня Лавлейс. Это было одно и то же замужество, у англичан так иногда бывает, не станем вдаваться в подробности. Ада никогда не встречалась с отцом, но формулу заклятия от него получила. Эта женщина викторианской эпохи занималась математикой, что для британских леди тех лет было, мягко говоря, несвойственно. Она работала с мужчиной, неким Бэббиджем, а её муж не только не возражал, но и финансировал их работу. И ни одного скандала с именем графини Лавлейс не связано. Этого быть не могло, одно то, что аристократка занята наукой, да ещё и отдельно от мужа — уже скандал. Но — ничего подобного. Все воспринимали её экстравагантное поведение как должное.

Уже в двадцатом веке ЦРУ провело расследование всей её жизни. У них были рациональные причины, никак не связанные с мистикой. И они тоже ничего порочащего эту леди не нашли. На всех аристократок, включая королев, тонны компромата, а на графиню Лавлейс — ни словечка. Это можно объяснить только виртуозным использованием заклятия. Она овладела этой магией, как никто до неё, даже сам Кронос.

Ведь Ада Лавлейс была математиком, более того, её называют первым программистом в истории. Она наверняка умела составлять алгоритмы. Как пифагорейцы разобрались в зашифрованной формуле, так и английская леди-математик смогла не только понять заклятие, но и довести его до совершенства.

А дальше — провал. У четы Лавлейс было трое детей, возможно, она передала формулу кому-то из них. Но умерла она рано, в тридцать семь лет, дети к тому моменту ещё не подросли, так что уверенности нет. Не исключено даже, что она сама стала жертвой заклятия. Кто сейчас владеет формулой, неизвестно. Очень может быть, что она утрачена, и леди Лавлейс была последней. Но гарантии, конечно же, нет.

Вот, собственно, всё, что я собиралась вам рассказать. Если нет вопросов — очень хорошо, потому что отвечать я всё равно не буду. Спасибо за внимание. Сейчас я намерена вас покинуть. Дело в том, что вы все мне неприятны, разумеется, кроме Иешуа. В своём доме я вам этого сказать не могла, но теперь долг гостеприимства меня больше не сдерживает.

Как только Мария ушла, Сатана достал откуда-то очередную бутылку коньяка и пустил её по кругу. От спиртного не отказался даже Хесус, который обычно не пил ничего крепче вина. После рассказа Богородицы всем требовалась разрядка.

— Иосифович, ты знаешь её лучше нас всех. Скажи, она говорила правду? — поинтересовался Сатана. — Что-то в эту историю верится с очень большим трудом.

— Моя мать есть очень правдивая сеньора, — заявил Хесус.

— Да вот, понимаешь, братишка, что получается. Некий анонимный пифагореец расшифровал формулу заклятия, и благодаря его трудам Гомер блестяще написал две своих воистину бессмертных поэмы. Но есть одна закавыка. Пифагор жил позже Гомера, значит, и пифагорейцы — тоже.

— Но. Это есть не совсем так, как ты сказал, Эль Дьябло. Поэмы имел записать афинский тиран Писистрат. Он есть современник с Пифагором.

— Ну и имечко у этого, мать его, тирана, — отметил Жора. — Не хуже, чем у Манделы. Тоже, наверно, или жид, или негр. Но я вот что вам скажу. Зачем Хесус ломает язык, и свой, и русский? Говорите на том, который оба хорошо знаете. А то если вы по-русски ради нас, то зря. Мы всё едино в вашем базаре ни хрена не понимаем.

— Обсудили уже, — махнул рукой Сатана. — Не так и важно, спутала ли уважаемая Маша пифагорейцев с кем-то ещё, или заклятия попали в гомеровские поэмы позже. Главное, почтеннейшая публика, что заклятие утрачено, и найти его невозможно. По крайней мере, за разумное время, то есть, до того, как милейший Евгений Викторович перейдёт к активным действиям. А раз так, нам с Иосифовичем надлежит раскланяться перед собравшимися зрителями и уйти со сцены. Представление окончено, зрителям просьба покинуть зал. Сначала выходит партер, потом галёрка.

— Сатана, последнее время вы себя ведёте, как маленький капризный ребёнок, — заявила Ромуальдовна. — Не стыдно вам?

— У вас есть новые идеи, милейшая Ромуальдовна? Я вот не знаю, что ещё можно сделать. А вы?

— Давайте воспользуемся шулерским гномиком.

— Кто есть такой шулерский гномик? — осведомился Хесус.

— Не переживай, Иосифович, не ты, — успокоил его Сатана. — Я вас слушаю, милейшая Ромуальдовна. И он тоже, даже ещё внимательнее. Он с детства интересуется гномиками.

— Это есть неправда.

— Не слушаешь?

— Весь я есть внимание.

— Во как сказанул! Ромуальдовна, не пытайтесь выпить весь коньяк сразу. Бутылку у вас никто отберёт. Нам с Иосифовичем ещё долго предстоит ожидать, пока вы соизволите заговорить? А то мы можем не дождаться и уйти.

— Я уже решила задачку, — похвасталась женщина. — Вот, слушайте. Гномик берёт заклятие у той помешанной на математике графини, и куда-то его несёт. Нам надо определить, куда.

— Кто-нибудь имеет объяснить для непонимающего меня, откуда есть взявшийся тут гномик? — поинтересовался Хесус.

— Иосифович, слушай молча, пожалуйста, — попросил Сатана. — Не перебивай её. Я полчаса уговаривал эту благородную леди заговорить, а ты затыкаешь ей рот дурацкими вопросами.

— Гномик взял заклятие и понёс. Но это было в Англии, то есть, на острове. Гномы плавать не умеют, так что наш гномик там и остался. И тот, кому он отдал, написал книжку, в которой смысла нет, а народу нравится. И этот тип, он тоже в Англии. Он плавать умеет, но зачем ему куда-то плыть?

— Вы меня спрашиваете? — удивился Сатана. — Если да, то могу только сказать, что вы несёте чушь.

— Не чушь, а заклятие. И не я, а шулерский гномик. И не несёт, а уже отнёс.

— Кому отнёс?

— Сатана, нельзя же так! Всё должно делаться по порядку. Сначала…

— Что нельзя? — разозлился Сатана. — Имя его нельзя назвать?

— Я есть понявший, — внезапно заявил Хесус. — Эта мухер имеет блестевшую догадку.

— Что ты понявший? Почему ты понявший, а я — не понявший?

— Потому что, Эль Дьябло, ты есть глупый. Англия, заклятие смерти и ещё другие, тот, чьё имя нельзя называть, и вся такая чушь в книжке имеет хорошую распродажу.

— Погоди, Иосифович. Ты говоришь о книжке про очкастого малолетнего кретина, который внезапно оказался великим магом?

— Блестевшая идея мухер теперь есть дошедшая до Эль Дьябло. Ты имеешь долго соображать.

— Тормоз, короче, — пояснил присутствующим Жора.

— Георгий Борисович, не испытывайте моё терпение! Итак, Ромуальдовна, что у нас получается? Формула заклятия сейчас у авторши этого романа? Раз уж он разошёлся по всему миру такими огромными тиражами.

— Только я имею не понимать, откуда взявшийся тут гномик, который есть не умеющий плавать, — перебил Сатану Хесус.

— Не переживай, я тоже не понимаю. Уверен, что и уважаемая Ромуальдовна не понимает. Но идея — стоящая. Можешь считать, что гномик здесь играет роль иллюстрации, как неверные рассуждения могут привести к верному результату. Итак, почтенная и непочтенная публика, мы можем обоснованно предположить, что оружие Кроноса до сих пор действует, и знаем, с кем нужно поговорить, чтобы проверить, не ошиблись ли мы. Значит, дальнейший наш путь лежит в Великобританию. К сожалению, у нас вновь возникает проблема с документами. В паспортах моих уважаемых клевретов отсутствуют необходимые визы.

— А где их можно получить? — поинтересовался Жора.

— В британском посольстве или консульстве. Лучше всего, конечно, сделать это в Москве. Но тут есть одна закавыка. Британцы частенько отказывают в визе. И даже если не откажут, это может затянуться на пару месяцев.

— А дёрнуть паспорта из будущего? Как в прошлый раз?

— Вот же, милейший Георгий Борисович, привыкли вы к чудесам, стремитесь их использовать, где надо и где не надо. Как вы себе это представляете?

— Идём в посольство, просим визу.

— А их сотрудники разве что не обнюхают ваши паспорта, проверяя их подлинность. Это вам не пограничники в аэропорту, где идёт сплошной поток пассажиров, и всерьёз изучать паспорт у каждого просто нет возможности. Консульским работникам спешить некуда. И они будут приятно удивлены, увидев, что ваш паспорт выдан в недалёком, но всё-таки будущем.

— Так а мы потом попросим. Когда будущее станет прошлым. Через годик примерно.

— Не стану говорить о сложностях при таком глубоком погружении в будущее. Допустим, я этот вопрос решил. Но пограничник первым делом сверяет фото, а вторым — смотрит, не просрочена ли виза. Интересно, как он отреагирует на визу, которая просрочена в другую сторону.

— Эль Дьябло, зачем ты есть объясняющий смертному? Просто имей сказать «нет», — порекомендовал Хесус.

— Видишь ли, Иосифович, на самом деле я объясняющий не ему, а тебе. Этих трёхмерных надобно переправить в одно замечательное островное королевство, и ты можешь сделать им необходимые документы.

— Я имею сделать, если ты есть просящий.

— Братишка, я есть очень просящий. Мне на колени пред тобою пасть?

— Но.

Хесус пошевелил пальцами правой руки, и в ней оказались две тёмно-синих книжечки с жёлтым тиснением на обложке. Обе он сразу же передал Сатане. Тот раскрыл сперва один, потом другой, и скептически поинтересовался:

— Кроме Абрама и Сары, других имён не нашлось?

— Абрам и Сара есть кошерное имя.

— А фамилия? Ты что, издеваешься?

— Это есть кошерная фамилия для еврея.

— Ладно, что ж делать. Выбирать не приходится. Держите. Абрам Эйнштейн, — Сатана протянул паспорт Жоре. — Его драгоценная супруга Сара, тоже, соответственно, Эйнштейн. Кстати, Иосифович, разве Сара пишется с одним «эр»?

— Сары, Эль Дьябло, имеют бывать разные.

— Вот же хулиган этот Иосифович! Чует моё сердце, наплачемся мы с этими документами на паспортном контроле в Лондоне.

— А почему у меня такая некрасивая фотография? — обиженно поинтересовалась Ромуальдовна.

— Вас имели фотографировать в аэропорту, — пояснил Хесус.

— Короче, нечего на фотографию пенять, как говорится. Она — то же зеркало, — добавил Сатана.

— А я не понял, это что же такое получается? — возопил Жора. — Выходит, я теперь жид?

— Совершенно верно, Абрам Альбертович. Могу представить, насколько вам неприятно, но так нужно для дела. Смиритесь.

— Ну, подумайте сами, какой из меня Эйнштейн?

— Эйнштейн из вас, действительно, никакой. Но если хотите быть на него похожим, могу немедленно сделать вам обрезание. Это совсем не больно. Иосифович, подтверди, пожалуйста.

— Я есть уходящий, — сообщил Хесус. — Я имею необходимость попросить сделать эти паспорта.

— Да уж пусть сделают, — согласился Сатана. — Дабы не создавать темпоральных парадоксов. Абрам Альбертович, вас ещё что-то интересует?

— Раз мы летим в Англию, неужели трудно сделать английские паспорта?

— Легко. Моссад запросто изготовит любые документы. А вы сможете на контроле доказать, что вы англичанин? Вы что-нибудь знаете по-английски, кроме ай эм он дьюти тудэй?

— Знаю! Май нэйм из Джордж. Ай эм э пьюпил оф класс илевенс…

— Абрам Альбертович, вы хоть поняли, что сейчас сказали?

— Это по-английски! — уверенно заявил Жора.

— Ну, в некотором смысле, да. В какой-нибудь занюханной школе вполне сойдёт за английский. Но что это означает по-русски?

— Не знаю. Я просто заучил, и всё. А когда рассказал, мне училка «отлично» поставила.

— Понятно. Вы сказали, если перевести с вашего ломаного английского, что вы ученик одиннадцатого класса. Я представляю реакцию британского пограничника на такое заявление. Так что, уважаемый Абрам Альбертович, прощайтесь с Иосифовичем, а затем берите под ручку драгоценнейшую Сару Ромуальдовну, и мы все втроём чинно проследуем на выход.

Но с Хесусом попрощаться не удалось. Он незаметно куда-то исчез.

— Странно, — прокомментировал Сатана. — Не прощаясь, уходят англичане, к коим мы сейчас направляемся. А такие, как Иосифович, обычно прощаются, но не уходят. Шутка, конечно, несколько заезженная, но актуальности, как видим, отнюдь не утратившая.

По дороге в аэропорт пожилой водитель такси с увлечением что-то рассказывал пассажирам на венгерском языке, которого никто из них не понимал, даже Сатана. Но таксист, похоже, в слушателях не нуждался, он сам и говорил, и жестикулировал, и заливисто смеялся над собственными остротами. Время в дороге пролетело незаметно.

Израильтянин на паспортном контроле в аэропорту, разглядев на паспортах убывающих пассажиров какие-то невидимые простым смертным пометки, почтительно протянул «О, Моссад!», посмотрел на супругов с восхищением, отдал честь и на иврите пожелал им счастливого пути. Не владеющий ивритом Жора зачем-то ответил ему «Гитлер капут!». Пограничник на всякий случай засмеялся, хотя шутки не понял. Впрочем, Жора и не собирался с ним шутить.

Опасаясь разозлить Сатану, супруги вели себя вполне прилично, так что полёт прошёл без особых инцидентов. Правда, один раз Жора, желая развеять скуку, ущипнул за ягодицу проходящую мимо него стюардессу, но та, давно привычная к дурацким выходкам пассажиров первого класса, сделала вид, что не заметила, а Ромуальдовна взглянула на него так, что он больше не пытался творить ничего подобного.

Но на паспортном контроле в лондонском аэропорту поездка вдруг перестала быть увеселительной. Поначалу внимание пограничника привлекли новенькие паспорта двоих прибывших рейсом из Израиля пассажиров. Казалось (а может, и не казалось), что в них ещё не просохли чернила. Он глянул на дату выдачи документов, и увидел, что выданы они три года назад. Фамилия Эйнштейн его подозрение усилила. Попытки расспросить пассажиров успеха не имели — на все вопросы по-английски и на иврите они только застенчиво улыбались.

На помощь своим попавшим в несколько затруднительное положение клевретам ринулся Сатана. Он сообщил пограничнику, что эти двое — недавние репатрианты в Израиль из Таджикистана, говорят пока только по-русски, но если надо, он может побыть переводчиком. Пограничник от посторонней помощи отказался, а вместо этого вызвал своего коллегу, владеющего русским. Они отошли немного в сторону и тихо поговорили. Сатана ничего услышать не мог, но в перечень его многочисленных достоинств входило умение читать по губам.

— Вас сейчас будут допрашивать, — сообщил он супругам. — Англичане засекли, что у вас новые паспорта, а дата выдачи давняя.

— Пограничники никогда не смотрят на дату выдачи паспорта, — буркнул Жора. — Какой идиот мне такую хрень говорил?

— Заткнитесь и слушайте дальше. Вы говорите только по-русски, подозрительно, что прожив в Израиле три года, совсем не понимаете иврит. И Эйнштейн ему не нравится, уж не знаю, почему. А ещё у вас, по их мнению, рожи рязанские. И последнее. Они считают, что милейшая Ромуальдовна — проститутка. У пограничников намётанный взгляд. Один ещё может ошибиться, но двое из разных стран — это уже наводит на некоторые подозрения.

— И что теперь будет? — поинтересовалась женщина.

— Всё зависит от вас. Пройдёте паспортный контроль — продолжаем работу. Нет — вас депортируют обратно в Израиль. Там делайте, что хотите. Можете отбыть домой, а можете найти Хесуса и с его помощью вернуться в дело. Он живёт где-то в Южной Америке, но и в Израиле часто бывает. Он добрый, а вы ещё не постесняйтесь ему напомнить, что влипли из-за его хулиганского поступка.

— Как нам его отыскать?

— Ищущий, да обрящет! — глубокомысленно заявил Сатана. — И вообще, богоискательство — русская национальная забава. Удачи!

Сатана ушёл, а пограничник, говорящий по-русски, приблизился.

— Кто вы такие? — поинтересовался он.

— Мы — жиды! — исчерпывающе ответил Жора.

— Это вы тонко намекаете, что я антисемит? Ничего подобного, вы ошибаетесь. Ответьте на мои вопросы, и у вас не будет проблем. Для начала назовите ваше имя.

— Жора. То есть, Георгий. В смысле, Абрам Альбертович.

— Эйнштейн?

— Точно!

— А ваше? — обратился он к женщине.

— Сара Ромуальдовна Эйзенштейн.

— Именно Эйзенштейн?

— Конечно.

— А в паспорте написано «Эйнштейн».

— Я недавно замужем, ещё толком не запомнила фамилию мужа.

— Вашему паспорту три года. А вы ни языка своей страны не знаете, ни своё имя не помните.

— Разве три года — это много?

— А почему у вас рязанские рожи? И что это получается, если он Абрам Альбертович, то выходит, что его отец — сам Альберт Эйнштейн? И вы считаете, что я в это поверю?

Ромуальдовна живо представила себе депортацию в Израиль и безнадёжные поиски там Хесуса, который в это время наверняка пребывает в Боливии. В таких условиях приближающийся конец света казался просто мелкой досадной неприятностью. Женщина собралась с духом, набрала полную грудь воздуха и заговорила.

— И это что ж таки делается, люди добрые? — возопила она на весь аэропорт. — Слушай тётю Сару и таки делай, как она тебе скажет, потому что тётя Сара плохое никогда не советует! Пойди на базар и там купи себе арбуз. И поставь его себе заместо головы, потому что даже арбуз знает, что у папы Эйнштейна сын обязательно таки тоже будет с фамилией Эйнштейн, даже если на самом деле папа у него таки совсем другой! Ты спроси на площади, кто такой папа Абраши Эйнштейна, и тебе любой таки скажет, что Альберт Львович самый лучший гинеколог на весь город. Женщины плачут, когда Альберт Львович едет на пару неделек отдохнуть в Сочи, и все они едут туда за ним, потому что он таки лучший! И что бы сделал этот царь среди гинекологов, если бы узнал, что ты назовёшь его Абрашу рязанской рожей? Он бы сначала умер от возмущения, а потом бы сделал бесплатно аборт твоей маме, чтоб у неё не родилось такое недоразумение. И таки сделал бы аборт хорошо, потому что он лучший. Но Альберт Львович таки не знал, и вот теперь я слушаю, и эти слова делают меня совсем больной. Женщина не корова, нервы у неё есть, а все болезни таки от нервов! Вот если бы ты в детстве был хорошим еврейским мальчиком, ты бы сейчас купил себе жирную гусочку, и беременил бы таки мозги ей, а не мне и моему Абраше! Мы же с ним, на минуточку, приличные люди, а не с какой-нибудь там бердичевской помойки! Но если ты будешь меня злить, я стану такая, что это будет неслыханно, и таки сделаю тут, что всем станет неудобно!

— Вопросов больше не имею, — сообщил пограничник. — Добро пожаловать в Объединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии, мистер и миссис Эйнштейн!

Он вернул супругам паспорта и отдал честь. Несколько пассажиров с того же рейса зааплодировали.

— Нет, это явно не Рязань, — тихо сказал пограничник своему коллеге. — Это точно Тель-Авив, или, в крайнем случае, Одесса.

Багажа у супругов не было, поэтому таможню они не заинтересовали. Не сговариваясь, Жора и Ромуальдовна пошли, как они думали, к выходу из аэропорта. Женщина, довольная собой, улыбалась, а её муж шагал рядом с нахмуренным лицом, взглянув на которое легко представлялось, насколько тяжёлые мысли ворочаются у него в голове.

— Судя по выражению лица Абрама Альбертовича, вы ищете туалет, — предположил догнавший их Сатана.

— Нет, — возразила ему Ромуальдовна. — Мы идём на свежий воздух. Я перенервничала, и мне срочно надо покурить.

— Вы, уважаемые, направляетесь к камерам хранения. Выхода там нет. Но прежде, чем я укажу вам путь истинный, хотелось бы узнать, что наложило на физиономию уважаемого Абрама Альбертовича печать столь мрачных размышлений. Я, грешным делом, подумал, что причина заключается в непреодолимом желании срочно отправить естественные надобности, но вы это отрицаете, и у меня нет оснований вам не верить. Так всё-таки, милостивый государь, что вас повергло в пучину тягостных раздумий?

— Она говорила с ними, как самая настоящая жидовка, — печально сообщил Жора. — Может, она и есть жидовка.

— Браво, Абрам Альбертович! Вы блестяще применили на практике бритву Оккама! Но что вас в удивляет в полученном результате? Разумеется, гражданка Израиля Сара Ромуальдовна Эйнштейн — еврейка. Независимо от того, как она разговаривает. Если не верите, можете спросить любого антисемита, они охотно подтвердят. Неужели вы предполагали, что за столь красноречивыми паспортными данными скрывается индианка племени араваков?

— Паспорт — фальшивый! — заявил Жора.

— Вы покричите об этом погромче, здесь много и полицейских, и пограничников, и сотрудников иммиграционной службы. Уверяю вас, милейший, их очень заинтересует и сам факт, и подробности.

— Ничего не понял.

— Если покороче и попроще, то будьте любезны заткнуться, во избежание неприятностей. Хватит нам паспортного хулиганства Хесуса. Удивляюсь я ему. Мужику скоро две тысячи лет, а ведёт себя порой, право, как сущий ребёнок. А у вас, Сара Ромуальдовна, я бы хотел поинтересоваться, где вы научились разговаривать со столь характерным акцентом. Полагаю, Абрам Альбертович разделяет мой интерес.

— Да! — подтвердил Жора.

— Соседка у нас была, Розалия Исааковна. Вот точно так она и говорила.

— Не помню я таких соседок! — заявил Жора. — А память у меня хорошая!

— Со второго этажа! Она потом в Израиль уехала, но почему-то в Канаде оказалась.

— Ах, эта! Точно! Тогда всё в порядке, — успокоился Жора и нежно поцеловал жену в щёчку.

— Сатана, скажите, а у меня похоже получилось? — поинтересовалась Ромуальдовна.

— Как вам сказать, милейшая? Мягко говоря, не совсем. Слишком утрированно. Да и словом «таки» вы явно злоупотребляли. Плюс куча мелких ошибок. Но, если взглянуть с другой стороны, таможенников вы убедили, а большего от вас и не требовалось.

— Таможенников? Я думала, это пограничники.

— Какая нам разница? — небрежно махнул рукой Сатана. — Не будем терять времени. Идти нам вон к тому выходу, — он указал нужное направление.

— А куда потом? — задал вопрос Жора. — Может, в бар зайдём?

— Позже, уважаемые. Сейчас мы поедем в гостиницу, там с дороги примем душ, и раздобудем для вас новую одежду.

— Для маскировки?

— Нет. Ваша уже не свежая и, мягко говоря, несколько попахивает. Особенно ваши носки, Абрам Альбертович. В Израиле это ещё можно было как-то списать на непривычную вам жару, но англичане с их прохладным климатом наверняка обратят на вас пристальное внимание, а это последнее из того, что нам сейчас нужно.

Пройдя через вращающуюся дверь аэропорта, Ромуальдовна сразу же достала сигарету, но та непостижимым образом исчезла у неё из губ.

— В Британии помешаны на запрете курения, — пояснил Сатана. — Покурите чуть позже, в машине.

— Что, и на улице нельзя? — удивилась женщина.

— Я не знаю нюансов британского законодательства. Но если вы по незнанию что-нибудь нарушите, вам придётся повторно исполнять свой номер разговорного жанра, теперь уже в полицейском участке, или как он там у них называется. Причём былого успеха никто не гарантирует.

— Но посмотрите, вокруг же многие курят!

— Это вы потом полицейским расскажете. Может, они оценят убедительность ваших аргументов. И вообще, спорить просто не о чем. Вот наш автомобиль, — он кивнул в сторону роскошного белого лимузина. — Внутри него делайте, что хотите. В разумных рамках, естественно.

Шофёр предупредительно распахнул дверцу, и Сатана уселся на водительское место. Узнав шофёра, Жора неимоверно обрадовался.

— Привет, Бабай! — заорал он, крепко пожимая руку. — Вот уж не думал, что мне будет приятно видеть твою узкоглазую рожу, но ведь знакомый же человек! А то вокруг сплошняком чужие, считай, инопланетяне!

— Садитесь уже, знакомые, — улыбнулся Елубай. — Шайтан торопится.

Как только за Жорой закрылась дверца, лимузин тихонько заурчал и плавно тронулся с места.

— Мне страшно ехать с Сатаной за рулём, — заявила Ромуальдовна.

— Глупости. Вовсе не я управляю автомобилем, — возразил Сатана. — Машину ведёт уважаемый Елубай Нуртасович.

— Как это глупости? Я же видела, как вы садились за руль!

— Вас ввёл в заблуждение старинный британский обычай всё делать не так, как на континенте. Пусть многократно хуже, лишь бы иначе. Поэтому британцы всегда размещают автомобильный руль не с той стороны, и все поголовно ездят исключительно по встречной полосе.

— Странные они какие-то.

— Полностью разделяю вашу точку зрения, уважаемая Сара Ромуальдовна. Кстати, можете курить.

— Что-то перехотелось, — отказалась Ромуальдовна.

— Тяжко с вами, — вздохнул Сатана. — Вы такая непоследовательная. Удивляюсь, как вас терпит Абрам Альбертович.

— С трудом, — буркнул Жора.

— Что ж, это похвально, ибо любой труд почётен.

— Странные у них теперь имена, — отметил Елубай, не отрывая взгляда от дороги.

— За это они должны благодарить исключительно своего Господа Иисуса Христа, пребывавшего во время оформления паспортов для этой замечательной супружеской пары в озорном настроении. Кстати, их фамилия ныне — Эйнштейн.

— Да, у пророка Исы с юмором всё в порядке.

— Вот тут я с вами не согласен, милейший Елубай Нуртасович. Однако ближе к делу. Вы уже связались с моими людьми в Лондоне?

— Нет. Простите, Шайтан! В Москве был туман, и рейс задержали. Я только успел оформить прокат лимузина, как уже настала пора возвращаться в аэропорт, встречать вас.

— Ничего страшного, это не к спеху. Сейчас едем в гостиницу, там обновим гардероб этим грязнулям. Потом я сам разберусь со здешним филиалом моей организации.

— А что вы забыли в Англии? Если это не секрет, конечно. Я теряюсь в догадках.

— Хочу поговорить с одной более чем успешной писательницей. Есть предположение, что она знает кое-что, нужное мне.

— Та самая магия, которую боится Женя?

— Именно она. Только это не совсем магия, как выяснилось. Вот послушайте, что нам рассказала милейшая Богородица.

Сатана со всеми подробностями пересказал рассказ Марии, но каким-то таинственным образом у него это заняло очень немного времени.

— Много интересного рассказала вам Мариам, — прокомментировал Елубай. — Удивительно мне, если поверить, что её рассказ не санкционирован Аллахом.

— А мне удивительно, почему она, рассказав так много, не захотела пересказать беседу моего отца с милейшим Евгением Викторовичем. И при этом интересно, о чём же именно уважаемая Маша соизволила умолчать.

— А я не могу понять, зачем она строила глазки моему мужу! — сообщила Ромуальдовна.

— Я не заметил, чтобы Богородица это делала, — возразил Сатана. — Мне даже показалось, что не она приставала к милейшему Абраму Альбертовичу, а совсем наоборот.

— Наверно, так и было, — расстроилась женщина. — Кобель ты, Жора! Даже когда ты Абраша! Я ещё понимаю, когда ты на Вагиню полез, она, хотя бы, богиня любви! Но на Деву Марию? Она же уродина!

— Вы не справедливы к уважаемой Маше. Она очень даже красива, как на мой вкус. Пусть с Афродитой её не сравнить, титула «уродина» она вовсе не заслуживает. Ромуальдовна, полагаю, ваша оценка её внешности подсказана жгучей ревностью. И в любом случае, некрасивых женщин не бывает, бывает мало выпивки. В доме отца моего, как любит выражаться мой братишка, выпивки всегда достаточно. Так что удивляться тут нечему.

— Шайтан, а я вот не могу понять, что в этом списке делает Леонардо да Винчи, — вмешался в их разговор Елубай. — Разве он сочинял какую-то муть, которая захватывала читателя? Он, вроде, был художник и изобретатель, а не литератор.

— Я тоже не понял, — признался Сатана. — Но перебивать Богородицу дурацкими вопросами не стал. Решил, что в последнее время Леонардо постоянно вставляют в какие-то дикие списки. То общество иллюминатов, то орден тамплиеров, то в его работах находят какой-то сумасшедший шифр. В общем, он стал популярной фигурой. Это уже своеобразный штамп современных литературы и кинематографа. Но Леонардо нам помочь не в силах, ведь бедняга давно помер. А вот писательница, с которой я хочу поговорить, жива.

— Так нечестно, — обиженно заявил Жора. — Все болтают, один я сижу молча, как сыч. А я, может, тоже хочу что-то сказать.

— Скажите нам что-то, Абрам Альбертович, не держите это в себе, — разрешил Князь Тьмы. — Вы сами удивитесь, насколько вам станет легче.

— Вот вы, Сатана, меня всё время кретином выставляете, а ведь ещё неизвестно, кто тут больший кретин.

— Многообещающее начало. Интересно, какое же последует продолжение.

— Самое обычное. Вот вы хотите узнать смертельное заклятие у той бабы, что про волшебные палочки пишет. А как вы это сделаете?

— У меня в Британии есть очень влиятельные знакомые. Один звонок — и мне устроят встречу с этой дамочкой.

— Это понятно. Встретитесь вы с ней, попросите дать вам смертельное заклятие. Она вам его продиктует.

— Не сразу, конечно, но я умею заставлять смертных говорить.

— Я ж не спорю. Умеете. Она вам его с удовольствием прочитает. И что дальше?

— Запомню его, у меня память ничуть не хуже вашей. А потом произнесу его в присутствии нашего дорогого друга Евгения Викторовича. Занавес, конец операции. Вы редкостный зануда, Абрам Альбертович!

— Может, я и зануда, — Жора пришёл в настолько прекрасное расположение духа, что начал даже подхихикивать в разговоре. — Вот только занавес будет не здесь, Сатана, а совсем в другом месте!

— В каком же? Не томите нас, мистер Эйнштейн, пролейте свет истины на наши погрязшие во мраке разумы.

— Да не вопрос, — Жора уже почти катался от смеха на заднем сидении лимузина. — Сатана читает Женьке смертельное заклятие. Женька помирает? А почему?

— Потому, дурья твоя башка, что заклятие смертельно! — Князь Тьмы рассвирепел, хихиканье Жоры его неимоверно раздражало. — Кто его услышит, даёт дуба! Дошло, наконец?

— Нет, Сатана, Женька не помирает! Потому что некому будет прочитать ему заклятие.

— Я прочитаю! Неужели непонятно?

— Непонятно. Заклятие же смертельно?

— Да! Сколько раз тебе повторять?

— Вот! Баба читает Сатане смертельное заклятие. Сатана его слышит, и тут же даёт дуба. Запомнил он заклятие или нет, никого уже не волнует, — Жора ржал в голос, хлопая себя ладонями по коленям. — Ну, что, Сатана, кто из нас больший кретин? Подсказать? Тот, кто согласен добровольно слушать смертельное заклятие! Да чего там слушать! Пытками добиваться, чтобы при нём эту хрень прочитали! Во как!

Только через несколько минут Сатана пришёл в себя настолько, чтобы членораздельно выругаться, а затем с досадой сильно хлопнуть себя по лбу во всех доступных ему измерениях.

Елубай, подъехав к главному входу в гостиницу, вышел из лимузина и открыл дверцу для Сатаны, но тот сидел неподвижно и не проявлял ни малейшего желания покидать автомобиль. Елубай долго его уговаривал, но Князь Тьмы только внимательно смотрел на своего клеврета умными глазами, напоминающими собачьи, но больше никак не реагировал. Кого-нибудь другого непременно попытались бы извлечь наружу, применив силу, но со сверхъестественным существом эта попытка была заранее обречена на неудачу. Елубай уже собрался отогнать лимузин с упрямым пассажиром на стоянку, чтобы открыть проезд для других клиентов отеля, но тут Сатана неожиданно заговорил.

— Вот вы скажите мне, спасение мира — это сатанинское дело? — бесцветным голосом поинтересовался он.

Все трое его заверили, что таки да, сатанинское, и только после этого он нехотя выбрался из автомобиля и направился в отель. Елубай отдал ключи от машины гостиничному служащему, тот мгновенно сел за руль, и лимузин куда-то укатил.

Сатану в отеле отлично знали и высоко ценили как выгодного клиента, так что персонал вёл себя более чем предупредительно. Незамедлительно распахнулись двери трёх люксов, один из которых назывался королевским, затребованный ноутбук мгновенно принесли и подключили к интернету, а вскоре прибыли представители какого-то элитного бутика с бездонными чемоданами, набитыми одеждой непосредственно от знаменитых кутюрье.

Платили за всё с неисчерпаемой кредитной карточки, поскольку Сатана пребывал далеко не в лучшем настроении и желания лично творить чудеса не испытывал. Ромуальдовна была готова приобрести всю доставленную в номер женскую одежду, даже если та не совсем подходила по размеру, но в этом вопросе Князь Тьмы оказался избыточно строг и ограничил покупки одним комплектом на каждого.

В итоге Ромуальдовна щеголяла в синем платье из натурального шёлка, длиной чуть ниже колена, зато без бретелек и с глубоким декольте. Как лиф платья держался на груди его владелицы, оставалось загадкой. Ещё она на всякий случай обзавелась парой совершенно прозрачных чулок, но поскольку надевать их не собиралась, то о поясе напрочь забыла. Жора, помимо нижнего белья и нескольких пар носков (для этого элемента мужской одежды Сатана согласился сделать исключение), заказал джинсы и футболку, и получил их незамедлительно. Правда, к ковбоям и футболистам эта одежда никакого отношения не имела, но Жора в таких вопросах привередливым не был. Даже Елубай за компанию разжился атласным халатом до пят, разрисованным белыми цветочками на тёплом розовом фоне.

— В этом халате, уважаемый Елубай Нуртасович, вы неотличимо похожи на помпезного педераста, — отметил Сатана.

— Я рад, Шайтан, что вы потихоньку выходите из прострации. Мне уже можно докладывать о результатах поиска?

— Конечно. Неужели вы думаете, что мне интереснее смотреть, как милейшая Сара Ромуальдовна безуспешно пытается незаметно привлечь к себе внимание уважаемого Абрама Альбертовича своим очень дорогим платьем, которое совершенно не сочетается с её же обувью ни по цвету, ни по стилю?

— Можно было сказать то же самое, но тактичнее, — обиделась Ромуальдовна.

— Можно и тактичнее. Ваше вечернее, чтобы не сказать бальное, платье прекрасно гармонирует с повседневными, чтобы не сказать пляжными, босоножками. Это новое слово в британской моде, искренне жаль, что оно не будет услышано.

— Скотина! — Ромуальдовна обиделась ещё сильнее.

— Не злись на него, Сарочка, — попросил её Жора. — Он облажался со мной, у него плохое настроение, и он теперь типа отыгрывается, доставая мою жену. Типично сатанинская подлость. Всё у тебя нормально, милая. Надень чулочки, которые ты купила, и всё будет в самый раз.

— У меня пояса для них нет, — призналась Ромуальдовна. — Забыла купить.

— И кто вам после этого доктор? — поинтересовался Сатана. — Разве что незабвенный Альберт Львович. Хотя некоторым и гинеколог не поможет.

— Некоторые сейчас из воздуха тебе достанут пояс, — пообещал Жора.

— Шайтан, так мне докладывать, или смотреть на цирк, который вы затеяли? — напомнил о себе Елубай.

— Докладывайте, — махнул рукой Сатана.

Он ещё не завершил взмах, а в его руке уже появился пояс для чулок телесного цвета, обильно усыпанный мелкими стразами. У Ромуальдовны загорелись глаза, и она мгновенно выхватила интимный предмет дамской одежды у Сатаны. Но немедленно надевать чулки не стала, а села рядом с Жорой, держа пояс в руках.

— Короче, делайте, что хотите, а я докладываю, невзирая на все ваши выходки, — заявил Елубай. — Итак, начать следует с того, что против дамы, написавшей этот бестселлер, выдвигалось обвинение в плагиате, и…

— Нет, с этого начинать не следует, — возразил Сатана. — И продолжать с этого — тоже. Юридические аспекты ситуации нас совершенно не волнуют.

— Понятно. Исходим из того, что в книге есть магическая замануха.

— Заманухой вы называете заинтересовывающее заклятие?

— Да. Я счёл, что так короче и понятнее.

— Молодец! Продолжайте.

— Она написала первый роман серии, и разослала его по многим издательствам, в разных источниках указываются разные цифры, но всегда не меньше двадцати. Во всех, кроме одного, ей в публикации отказали. Отсюда следует, что или на тот момент заманухи в тексте ещё не было, или издатели отвергли текст, не читая его. Допросив работников этих издательств, мы узнаем, как оно было на самом деле.

— Ничего мы не узнаем. Ни одно издательство не захочет признать, что отвергает рукописи, не заглядывая в них. Это испортит им имидж. Тем более, при таком очевидном проколе.

— Хорошо. Дальше происходило следующее. Роман издали мизерным тиражом в пятьсот экземпляров. Здесь либо заманухи всё ещё не было, и издать книгу решили на общих основаниях, либо прочитал её только работник, влияние которого в издательстве далее полутысячного тиража не распространялось. Но когда книга попала к читателям, замануха в ней уже была.

— И какие выводы мы можем из этого сделать?

— Что поместить замануху в книгу могла или сама авторша, или редактор, немного изменивший текст в нужную сторону, или работник издательства, который написал аннотацию.

— Список не полон, — возразил Сатана. — Могло быть ещё и так. Авторша кому-то пожаловалась, что книгу печатать не хотят, и этот неизвестный нам кто-то посоветовал ей внести изменения. Вставить замануху, как вы, Елубай Нуртасович, изволили выразиться. Ведь нам доподлинно неизвестно, был ли текст, посланный в разные издательства, идентичным.

— Согласен с вами, Шайтан.

— А раз так, нам не установить, кто это сделал, и мы зря приехали в Британию. Если, конечно, не считать, что приобретение вами этого педерастического халата, а милейшей Ромуальдовной — изящных чулочков, окупает нашу поездку.

— Есть ещё кое-что.

— Добивайте старого чёрта, Елубай Нуртасович — тяжко вздохнул Сатана. — Не стесняйтесь, чего уж там.

— Эта дама не вписывается в перечень, который вам дала Мариам. То есть, Гомер, Шекспир, Байрон. Леонардо мы договорились не учитывать.

— И по какому же признаку она туда не вписывается?

— Они поэты, а она — писательница.

— Какая разница? — удивился Сатана. — Разве замануху нельзя вставить в прозу?

— Можно, конечно. Но мы же говорим о мировых бестселлерах. А раз так, они должны содержать замануху и при переводе на другие языки. Но перевод непременно убьёт любое заложенное в текст заклинание.

— Почему же этого не происходит, к примеру, с уважаемым мистером Шекспиром?

— Потому, что при переводе поэзии стараются передать не только смысл, но и ритм, и, по возможности, звучание стиха. Тут многое зависит от переводчика. Например, того же Вильяма нашего Шекспира отлично переводил Самуил Яковлевич Маршак…

— И тут жиды, — прокомментировал Жора. — Хоть бы уже Шекспира не трогали.

— Помолчал бы ты лучше, Абраша. Я их тоже не люблю, но если человек — мастер своего дела, надо это признавать, невзирая ни на что. Чайковский, например, был гомосексуалистом, но музыку писал отменную.

— До толерантного отношения к другим людям уважаемый Абрам Альбертович ещё не дорос, — отметил Сатана. — При этом развивать его духовно в нашу задачу не входит. Поэтому, Елубай Нуртасович, продолжайте, будьте любезны, изложение своей мысли, не отвлекаясь на присутствующего тут зоологического антисемита с израильским паспортом.

— Маршак, стало быть, переводил Шекспира отлично, ещё пара человек — неплохо, а вот в изложении остальных тексты барда ничем не превосходили опус того же Самсона Грамматика.

— Убедительно излагаете, милостивый государь. Значит, по-вашему, в стихах при переводе стараются сохранить звучание, а в прозе — нет. Отсюда следует вывод, что в сериале о малолетнем дебиле и волшебных палочках используется не тот приём, который мы именуем оружием Кроноса, а нечто иное, нам неинтересное. Я вас правильно понял?

— Да, Шайтан.

— А что по этому поводу скажут наши в прошлом русские, а ныне еврейские друзья?

— Я лучше пока помолчу, — заявила Ромуальдовна. — Может, за умную сойду.

— Непременно сойдёте. А вы, уважаемый? Вам есть что сказать?

— И скажу, — пообещал Жора. — Вы, я так понял, в армии не служили.

— Конечно, — подтвердил Сатана. — Разве можно себе представить Дьявола, который служит?

— Я много лет проработал в военно-промышленном комплексе, — сообщил Елубай. — Это то же самое.

— Нет, Бабай. Прости, ты мне друг, но истина дороже. Работа и служба — это совсем разные занятия. Так вот, вы оба, из-за того, что никогда не служили, не видите того, что у вас, я бы сказал, под носом. На кого, по-вашему, действует замануха?

— На всех, кто читает книгу, — ответил Елубай, Сатана же молчал, не желая попасть впросак, как в прошлый раз.

— А если это не замануха, а смертельное заклинание, то самое оружие Кроноса, кого оно убивает?

— Всех, кто его слышит. Я до сих пор не понял, при чём тут армия.

— Сейчас поймёшь, Бабай. Это у нас получается ОМП, то есть, оружие массового поражения. Представим заклинание как газовую гранату. Тот, кто её швыряет, рискует сам получить яд на свой геморрой. Поэтому любой солдат знает: применяешь отравляющие вещества — сперва нацепи противогаз. А теперь вопрос. Какой противогаз спасает от оружия Кроноса?

— Ты хочешь сказать, что тот, кто произносит заклинание, сам его слышит? А если заткнуть уши?

— Замануха в стихах что, действует, только если их вслух читать? А вот болт тебе навстречу, никогда не поверю!

— А если иммунитет какой-то к этой магии?

— Какой-то чего?

— Иммунитет. Устойчивость. Невосприимчивость. Понял?

— Понял. Чай, не дурак. А теперь смотри, что получается. Была у них там, в Эльдорадо, война. Как вы себе представляете битву, когда один бог подбегает к куче других богов, выкрикивает какую-то непонятную чушь, и все умирают? Это уже шахид какой-то получается, а не бог! Да и если бы были устойчивые, они бы и пережили бойню. А так выжил один Кронос, которого потом тем же заклинанием и прибили. Значит, не было никаких устойчивых. Говорю же, кто в армии не служил, в жизни ни хрена не понимает. У вас тут концы с концами не вяжутся, а вы и в ус не дуете!

— Мы кретины? — уточнил Сатана. — Вот скажите, уважаемый Абрам Альбертович, кто из нас двоих, по-вашему, больший кретин?

— Вы, конечно, — осклабился Жора. — Мы ведь уже выяснили.

— А что по этому поводу думает милейшая Сара Ромуальдовна? — елейный голос Сатаны не сулил ничего хорошего. — Поделитесь своим экспертным мнением, пожалуйста.

— Я согласна с мужем, — гордо заявила женщина.

— Похвально. А теперь скажите мне, пожалуйста, почему вы не надели чулки, хотя пояс для них я вам предоставил?

— Босоножки не носят на чулки, — категорически заявила Ромуальдовна. — Об этом даже Вагиня знает, хоть она и…

— Суккуб, в некоторой степени — подсказал Сатана.

— Точно! Сука — самое то для неё название!

— То есть, вам нужны туфли, да ещё и, желательно, в тон платью.

— Да, было бы совсем неплохо, — согласилась женщина.

Сатана непринуждённо достал из воздуха пару элегантных туфель синего цвета на очень высоком каблуке.

— Нравятся? — поинтересовался он.

Ромуальдовна молниеносным движением руки попыталась их схватить, но Сатана обладал превосходной реакцией, и схватить удалось лишь воздух.

— Не спешите, — попросил Князь Тьмы. — Эти туфельки — не подарок, а приз за правильный ответ на вопрос. Подчёркиваю: правильный! А теперь сам вопрос. Кто из нас двоих, я или ваш уважаемый супруг, больший кретин? Ромуальдовна, у вас есть минута на размышление, и она начинается прямо сейчас.

— Жора, миленький, я очень тебя люблю, — пылко заявила Ромуальдовна. — Но ты обязательно должен хотя бы попытаться меня понять…