Орион среди звезд

Глава 4

Люди – существа, ведущие дневной образ жизни. От этого никуда не деться. Мы привыкли спать в темноте и оставаться наиболее активными в дневные часы.

Скорписы, напротив, как гласила моя служебная инструкция, вели свое происхождение от кошачьих, а не от приматов, а посему были прямой противоположностью гуманоидам.

С этой точки зрения наша ночная высадка была вдвойне бессмысленной, но, как известно, даже высоким военным чинам свойственно порой ошибаться. Сейчас меня куда больше беспокоило пророческое высказывание сержанта Манфреда относительно возможного времени новой атаки.

Здравый смысл требовал от меня максимально ускорить строительство фортификационных сооружений, но строгие армейские инструкции предписывали прямо противоположное.

Главной целью всей операции было сооружение этой чертовой станции.

Кроме того, до завершения её строительства у нас не было иной возможности получить в свое распоряжение мощное оружие и чувствительные сенсоры, способные обеспечить безопасность базы, а, следовательно, и нашу собственную.

Пока же мы располагали всего двумя противоракетными лазерными установками, достаточно надежно защищавшими нас от ядерного удара противника, но, увы, малоэффективными в случае массированной атаки пехоты.

Впрочем, о том, что может произойти в том случае, если скорписы решат применить свои ядерные устройства, мне не хотелось даже и думать. Точка зрения на сей счет генералов из штаба армии мне была, естественно, неизвестна.

В конечном счете мне пришлось пойти на компромисс, и, разделив наш отряд на три примерно равные части, мы одновременно занялись сооружением станции и строительством оборонительного периметра, не забывая о безопасности и жизнеобеспечении самого лагеря.

Я осмотрел возводимые фортификационные сооружения и самым внимательным образом изучил окружавшую нас местность, стремясь извлечь максимум полезного из естественных особенностей природного ландшафта и по возможности облегчить тяжелый труд моих солдат.

Если бы я не был столь занят заботами по укреплению лагеря, возможно, я не забыл бы отдать должное неповторимой девственной красоте Лунги.

Дремучий лес вздымался вокруг нас во всей своей первозданной красе. Вековые деревья простирали к ясному небу свои могучие ветви. В воздухе стоял разноголосый гомон птиц. Порхали десятки разновидностей бабочек. Иногда показывались и млекопитающие, которые были, однако, настолько малы, что не тянули даже на лемуров, привлекших к себе столь пристальное внимание нашей разведки.

Меня одолевали куда более прозаические мысли. Несмотря на все старания, мне не удалось обнаружить в лесу никаких следов пребывания скорписов. На мягкой почве не сохранилось ни одного подозрительного следа. Правда, стволы значительной части деревьев серьезно пострадали от осколков, но, по всей вероятности, это обстоятельство явилось прямым следствием разрывов наших собственных ракет. Если судить только по тому, что мне удалось установить в результате продолжительного и тщательного осмотра местности, можно было смело заключить, что дневная атака была всего лишь плодом нашего больного воображения.

Но я нашел и нечто особенно заинтересовавшее меня.

Широкий овраг вел от русла расположенного неподалеку ручья прямо к центру нашего лагеря.

Естественный подход к самому сердцу проектируемой станции!

Целый батальон противника мог без особых помех зайти по оврагу к нам в тыл, не привлекая к себе внимания часовых.

Сделав для себя пометку выставить здесь дополнительный наряд, я вернулся в лагерь.

Результаты рекогносцировки не слишком удовлетворили меня. К моему глубокому сожалению, вопросов по-прежнему было больше, чем ответов.

Верно ли было мое предположение, что скорписы во время предыдущей разведки боем уже успели обнаружить расщелину? А если так, какое место она занимала в их будущих планах?

Как поведут они себя в том случае, если обнаружат, что этот участок нашей обороны остается практически незащищенным? Осмелятся ли они нанести здесь свой главный удар?

Как бы я сам поступил, окажись я на их месте?

Наконец, есть ли у меня шанс превратить овраг в естественную ловушку для неприятеля?

Мои лейтенанты отнеслись весьма скептически к предложенному мной плану.

– Вы предлагаете дать противнику возможность, не встречая сопротивления, подобраться практически вплотную к приемной камере? – переспросила лейтенант Ворл, не в силах скрыть своего недоумения. – Позволить ему фактически без боя свести на нет плоды всей нашей операции…

Мы сидели вчетвером на пластиковом полу моей палатки, словно вожди племени первобытных кочевников, обсуждающие планы очередного разбойничьего нападения на лагерь своих соседей.

Как это нередко случалось со мной за последнее время, я был буквально заворожен поразительным внешним сходством моих собеседников.

Одинаковые волосы песочного цвета, курносые носы, усыпанные веснушками, невинные голубые глаза. Даже их кожа имела общий легкий золотистый оттенок, свойственный некоторым расам старой доброй Земли.

Фреда и Ворл вполне могли сойти за сестер-двойняшек, а Куин с такой же легкостью мог претендовать на роль их старшего брата.

– У нас нет сил, чтобы организовать надежную оборону всего периметра, – устало повторил я. – Кроме того, как я уже говорил, нам необходимо ещё по меньшей мере шесть часов, чтобы отладить эту чертову станцию. Если же нам удастся заманить их в ловушку, у нас есть все шансы отбить их атаку и самим остаться в живых до начала работы передатчика.

– Что слышно о пополнении? – поинтересовался Куин.

Вместо ответа я повернулся к Ворл, отвечавшей за поддержание устойчивой связи со штабом находившейся на орбите эскадры.

– Никаких пополнений, – ответила она угрюмо. – Адмирал не пожелал и слушать о наших трудностях. Нам придется рассчитывать только на себя.

– Нам надо продержаться только до начала работы приемной камеры, – повторил я, наверное, в десятый раз. – Поступление тяжелого оружия снимет большинство наших проблем.

– Но даже ради этого допустить беспрепятственное проникновение противника к нам в тыл… Просто в голове не укладывается…

Ворл безнадежно развела руками.

– Я согласен с возражениями коллеги, – снова вступил в разговор Куин. – Извините, капитан, но ваш план – это открытый вызов всей нашей военной доктрине.

– Лейтенант Фреда, ваше мнение? – спросил я, начиная терять терпение.

Она только безнадежно покачала головой, но не произнесла ни слова.

– Все ясно, – резюмировал я. – Три голоса против одного. Мнение офицерского собрания достаточно очевидно. Тем не менее план вступает в силу. Таково мое окончательное решение.

К чести моих помощников, спорить они не стали.

Остаток дня мы потратили на укрепление наших оборонительных линий и минирование оврага. Дополнительно я распорядился установить несколько автоматических систем на подходе к лощине, дабы создать у противника впечатление, что это хотя и наиболее уязвимая, но далеко не беззащитная точка нашей обороны. Мне требовалось завлечь их в ловушку до того, как они догадаются о моем замысле. В самом конце оврага, не дальше чем в пятидесяти метрах от приемной камеры, заняла оборону ударная команда во главе с сержантом Манфредом. Даже в худшем случае, если бы противнику, вопреки всем принятым мной мерам предосторожности, все же удалось прорваться к центру лагеря, Манфреду не составило бы особого труда продержаться до подхода подкрепления…

Работы по сбору и отладке приемной камеры продолжались вплоть до наступления темноты.

Обстановка обязывала меня принять дополнительные меры безопасности, что в свою очередь требовало дополнительного количества людей, которых и без того не хватало. Помимо того, у меня не было ни малейшего желания облегчать скорписам их задачу дополнительным освещением территории лагеря. И так все преимущества ночного боя оставались на стороне нашего противника.

По крайней мере, к исходу светового дня оба наших противоракетных лазера находились в состоянии боевой готовности, и, если бы скорписы отважились нанести ядерный удар, мы были готовы к его отражению. Во всяком случае, я на это очень надеялся.

Ожидание всегда было для меня одним из наиболее тяжелых испытаний, но на этот раз действительность превзошла все мои самые мрачные предположения.

Ночь была совершенно безлунной, а низкая облачность лишала нас даже лучиков света немногочисленных звезд. Воздух в буквальном смысле гудел от туч безжалостных кровососущих насекомых, заглушая порой даже пронзительные крики ночных птиц. Время от времени со стороны леса доносился жуткий рев неведомых тварей, вынуждая меня лишний раз помянуть недобрым словом излишне оптимистические выводы нашей разведки.

Чтобы хоть как-то убить время, я направил свой визор в сторону источника звука, но, по обыкновению, не обнаружил ничего заслуживающего внимания. Но зато стоило мне вернуть прибор в исходное положение, как непосредственно впереди себя я заметил неясные очертания нескольких крупных фигур, медленно продвигавшихся в сторону передовой линии нашей обороны.

Скорписы уже вышли на исходный рубеж и выжидают только удобного момента, чтобы одновременно атаковать нас сразу с нескольких сторон, мелькнуло у меня в голове.

Что же произойдет, если они все-таки попытаются использовать ядерное оружие? – задал я себе вопрос, мучивший меня в течение целого дня.

Ракетный удар, даже нанесенный с близкого расстояния, вряд ли способен разрушить защитный экран приемной камеры, а наши скафандры способны надежно защитить нас от воздействия ударной волны и проникающей радиации.

Однако если скорписам придет в голову использовать тактические ядерные мины, им ничего не стоит за сравнительно короткое время уничтожить всех защитников станции, а затем без помех демонтировать саму установку.

В этом случае наше положение представлялось практически безнадежным.

Сами мы не имели ядерного оружия. Задача, поставленная перед нашим отрядом, не включала в себя атаку базы противника. Эта честь отводилась отрядам второго эшелона вторжения.

Мне оставалось только надеяться, что сведения скорписов о возможностях нашей обороны были столь же приблизительны, как и оценки наших спецслужб относительно их атакующего потенциала…

Между тем возрастающая активность противника становилась все более очевидной. Прямо пропорционально ей росла и моя собственная нервозность.

Разумеется, в нашем арсенале имелись противоракетные лазерные установки, способные в течение микросекунды уничтожить в воздухе боеголовки противника, но их способность зафиксировать залп ракет, сделанный из-под прикрытия густого леса, представлялась более чем сомнительной. Еще меньше надежды было у меня на их способность обезвредить ядерные мины, выпущенные прямой наводкой.

Мои размышления прервал чудовищный взрыв, потрясший всю округу.

Скорписы пошли в атаку.

Сенсоры моего визора, не предназначенные для подобных перегрузок, автоматически отключились.

Как я и опасался, скорписы дали залп из своих ядерных гранатометов, выпустив снаряды по плоской траектории, пролегавшей всего в нескольких метрах от поверхности земли. Наши противоракетные установки оказались малоэффективными в этих условиях, и большая часть ракет достигла цели.

Доклады поступали один за другим.

Скорписы атаковали нас с трех сторон, невзирая на наш ответный огонь. Пришло и мое время принять непосредственное участие в сражении.

Скорписы выскочили из леса, стреляя на бегу из ручных гранатометов и сопровождая свое продвижение дикими гортанными криками. Я поднял свое ружье и открыл ответный огонь.

Наконец-то мне удалось воочию увидеть наших противников. Они оказались здоровенными ребятами, ростом под три метра каждый, с соответствующей мускулатурой и злобно поблескивавшими в темноте кошачьими глазами.

Прижавшись к земле, я включил дистанционное управление и перенес огонь лазеров на наступающие цепи противника. Эффект превзошел все ожидания. Наткнувшись на заградительную стену тепловых лучей, атака мгновенно захлебнулась.

За своих солдат я не опасался, все они были достаточно опытными вояками, чтобы в этих условиях рисковать высунуть нос из укрытия.

Пришло время пустить в ход наши собственные гранатометы.

Шрапнель накрыла залегшие цепи противника, но не смогла заставить его отступить. Неся тяжелые потери, скорписы тем не менее медленно, но верно продвигались вперед.

Миниатюрный датчик на моем запястье подал сигнал тревоги. Приподняв голову, я обнаружил, что пришли в действие наши автоматы, установленные на дне оврага.

Мой расчет оказался верным. Массированная атака на наши позиции оказалась на деле всего лишь отвлекающим маневром. Ударные силы скорписов, используя естественное прикрытие, продвигались к центру нашего лагеря.

Вне всякого сомнения, их общая численность на планете значительно превышала не в меру скромные оценки нашей разведки. Во всяком случае, они не считались с потерями ради достижения единственной поставленной перед собой задачи – уничтожения приемной камеры.

Впрочем, и для нас ущерб, нанесенный их минами, был весьма существенным, а поэтому и особенно опасным. В отличие от скорписов, у меня каждый солдат был на счету.

Над лесом взметнулось пламя пожара. Земля сотрясалась от взрывов ракет. Тепловые лучи пронзали воздух во всех направлениях. Со всех сторон слышались проклятия и стоны раненых.

Направление главного удара атакующих все отчетливее смещалось в сторону оврага. Скорписам сравнительно легко удалось преодолеть первый заслон, и теперь они быстро продвигались к тому месту, где поджидал их Манфред со своими ребятами.

Момент для нанесения ответного удара был самым подходящим. Не колеблясь ни секунды, я привел в действие дистанционное управление минного поля. В мгновение ока весь овраг превратился в огнедышащий кратер вулкана. К ночному небу взметнулись тучи земли вместе с обезображенными останками тел скорписов.

На несколько секунд после взрыва установилась абсолютная тишина. Это ощущение было настолько неожиданным, что у меня заломило в ушах.

«Они снова пошли в атаку!» – услышал я в наушниках взволнованный голос лейтенанта Ворл.

И действительно, вопреки всякой логике, скорписы начали новое наступление. Двигаясь ползком, дабы избежать прицельных ударов теплового луча, они неумолимо, как морской прилив, сужали свое полукольцо вокруг небольшого клочка обетованной земли, где располагался наш лагерь.

– Всем отойти на вторую линию обороны, – приказал я. – Усилить по возможности интенсивность огня.

В течение какого-то времени мы продолжали пятиться, уступая противнику одну позицию за другой. Численность скорписов не убывала. Можно было подумать, что нас атаковало подразделение в несколько тысяч солдат. Груды тел окружали наши окопы, но скорписы упрямо лезли вперед. Мое ружье так раскалилось от непрерывной стрельбы, что мне пришлось отложить его в сторону и взяться за лазерный пистолет.

– А вы смочите его, – посоветовал мне солдат, занимавший позицию рядом со мной. Я с недоумением уставился на него.

– Смочите его, сэр, – повторил он и тут же наглядно продемонстрировал мне буквальное значение своих слов.

Став на колени, насколько позволял непрекращающийся обстрел, он приспустил штаны и, прошу прощения, помочился на ствол и затвор своего ружья, после чего, нисколько не смущаясь моего присутствия, возобновил огонь.

– Испытанное средство, сэр, – заметил он, не прекращая стрельбы. – К сожалению, доступное только мужчинам. Женщина на моем месте давно бы лежала с простреленной головой.

Утешив себя тем, что цель иногда оправдывает средства, я последовал его примеру и на личном опыте смог убедиться, что порой практическая смекалка солдат намного эффективнее премудростей, преподаваемых в военных академиях.

К этому времени мы отступили уже практически к центру нашего лагеря. Цель скорписов была совершенно очевидна. Они сражались ради нашего тотального уничтожения и были готовы пожертвовать для достижения этой цели своим последним солдатом.

Наступил кульминационный момент сражения. В очередной раз сомкнув свои ряды, мы заняли круговую оборону вокруг приемной камеры. Лазерные установки серьезно пострадали от нескольких попаданий вражеских ракет, но продолжали вести ответный огонь, хотя далеко не с прежней интенсивностью. Зато защитные экраны самой камеры практически не пострадали.

Воспользовавшись небольшой передышкой, я созвал своих лейтенантов. Мы расположились в воронке, образованной взрывом ракеты. Наше положение становилось все более серьезным, хотя при благоприятном стечении обстоятельств мы, пожалуй, могли бы продержаться ещё несколько часов.

– Необходимо немедленно сообщить адмиралу о нашем положении, – приказал я лейтенанту Ворл.

Она молча достала свой радиопередатчик и принялась вызывать штаб эскадры.

– Приемная камера практически не пострадала, – продолжал я, – но, к сожалению, это единственное, чем мы можем похвастаться. Нам нельзя отступать и дальше. Скорписы и так способны забросать нас ручными гранатами фактически в любой момент.

– Защитные экраны ещё способны обеспечить безопасность камеры, – заметил Куин.

– Камеры, но не нас, – проворчала Фреда.

– До рассвета чуть больше часа, – стоял на своем Куин. – Если верить донесениям разведки, скорписы не будут наступать в течение дня.

– Вот именно, если верить, – усмехнулась Фреда. – Парни из штаба уже успели выдать нам столько вранья, что остается только удивляться, как нам удалось до сих пор остаться в живых.

– Важно только то, что пока нам это удалось, – улыбнулся я. – Ворл, как у тебя дела?

– Сожалею, сэр, но мне никак не удается связаться со штабом. На всех каналах сильные помехи.

– Искусственные?

– Вполне возможно. Обычно в ночное время связь достаточно устойчива. Если только наше оборудование не вышло из строя.

– Только этого нам ещё не хватало, – проворчал я. – Продолжайте попытки связаться со штабом. Сейчас связь необходима нам как никогда.

Мое негодование прервал новый залп ракет, но, судя по тому, что от сержантов не поступало никаких донесений, на этот раз скорписы решили ограничиться обычной артподготовкой.

– А сколько времени мы сможем продержаться без помощи флота? – поинтересовался Куин.

Неплохой вопрос, если бы я знал, как на него ответить.

За меня это отважилась сделать Фреда.

– Ровно столько, сколько мы способны.

– У вас есть предложение? – остановил я готовую начаться перепалку.

Куин бросил на меня осторожный взгляд.

– Моральный дух наших солдат весьма высок, сэр. Потери противника не идут ни в какое сравнение с нашими. Но подобная ситуация не может сохраняться вечно. Если мы будем продолжать только обороняться, то по мере роста наших потерь моральный дух будет падать. Особенно если, вопреки всем прогнозам, скорписы решатся продолжать наступление в течение дня.

– Конкретно что вы предлагаете?

– Я думаю, что нам следует контратаковать их, сэр. Моральный фактор в сражении значит не меньше, чем любой другой. Пока преимущество на нашей стороне. Воспользуемся же им. На мой взгляд, это единственный наш шанс.

– У нас больше шансов остаться в живых, перейдя к глухой обороне, – возразила Фреда. – Потери атакующих обычно на порядок выше, чем у обороняющихся, а у нас и без того уже ощущается нехватка солдат.

– Наконец, у нас нет ни малейшего представления об истинной численности противника, – поддержала подругу Ворл. – Судя по их поведению, их может быть и несколько тысяч.

– В том-то все и дело, – вздохнул я. – Оставим на время донесения разведки и подытожим наши собственные наблюдения. Ясно одно, пока численный перевес на стороне нашего противника.

Очередной взрыв ракет, всего в нескольких метрах от нашего укрытия, положил конец дискуссии.

«Они поднялись в новую атаку, сэр!» – прозвучал в моих ушах вопль одного из сержантов.

Итак, скорписы все решили за нас.

Один за другим мы выбрались из воронки и направились к нашим солдатам или, точнее, к тому, что осталось от них.

Скорписы шли сплошной цепью. Наши пули и тепловые лучи косили их как траву. Они умирали сотнями, но продолжали идти вперед.

На этот раз им удалось вплотную приблизиться к нашим позициям. Схватка перешла в рукопашную. Отбросив в сторону бесполезное ружье, я схватился за нож. Скинув с себя шелуху цивилизации, я снова преобразился в Ориона, примитивного воина и охотника, сражающегося с дикарями в долине Арарата.

Все смешалось вокруг меня. Кровавый туман застилал мне глаза, но я продолжал без устали наносить удар за ударом, поражая обступивших меня врагов. Их было много, очень много, и они были значительно крупнее и сильнее меня, но на моей стороне было безусловное превосходство в скорости.

Их тонкие скафандры, предназначенные главным образом для отражения теплового луча, не являлись препятствием для моего ножа.

Я резал их, как овец, лишь изредка прибегая к помощи лазерного пистолета.

И скорписы не выдержали. Побежали.

Им не удалось уйти очень далеко. В обращении с лазерным пистолетом я был так же хорош, как и в умении действовать ножом.

Последний из скорписов, поняв свою обреченность, попытался схватить меня за горло. Но ему не помогла и его нечеловеческая сила. Выстрелом в упор я снес ему голову.

Сражение было окончено. Убивать было больше некого. Те скорписы, кому повезло остаться в живых, успели укрыться в чаще леса.

Я стоял, с ног до головы покрытый кровью, в окружении груды тел своих врагов. Тонкая струйка крови все ещё продолжала стекать с лезвия моего ножа.

Постепенно вокруг меня собралась горстка моих солдат, ухитрившихся уцелеть в последней отчаянной схватке.

Они молча, с выражением ужаса, смешанного с восхищением, смотрели на меня.

Кем я представлялся им в этот момент?

Чудовищем?

Или героем?