Ориэлла

Глава 14. ПРИЗРАКИ СМЕРТИ

Заседания Совета Трех проводились в Зале Гильдии, величественном круглом здании неподалеку от Главного Пассажа. Решения, от которых зависела жизнь города, принимались за маленьким золоченым столиком в центре огромного круглого зала, а для желающих поглазеть на эту процедуру существовала обширная галерея, однако обычно там сидели лишь несколько праздных зевак. Нарвиш, городской летописец, тщательно записывал все происходящее.

Но на этот раз все зрительские места были заняты, ведь предмет обсуждения касался каждого горожанина, будь то мужчина, женщина или ребенок. Верховный Маг намеревался поднять канализационный налог. Прежде это была мизерная сумма, которую каждый гражданин Нексиса платил Волшебному Народу за то, что тот поддерживал в порядке канализацию, делавшую жизнь города столь здоровой и приятной. С помощью магии вода бежала по трубам, выводя все нечистоты в реку, и никто не возражал, чтобы уделять за эти удобства малую толику своего дохода Волшебному Народу. Однако новые требования Миафана были прямо-таки разорительными, особенно для больших семей, и недовольство горожан Советом вообще и Верховным Магом в частности росло как на дрожжах.

Ваннор уже явился и в одиночестве сидел за золоченым столом. По всему было видно, что чувствует он себя весьма неуютно.

Когда Форрал занял свое место, глава Купеческой Гильдии наклонился поближе и сразу взял быка за рога:

— Не обижайся, Форрал, но не секрет, что из-за Ориэллы у тебя в Совете чрезвычайно щекотливое положение. Конечно, ты всегда делал все возможное, но послушай — ты хорошо обдумал это дело с канализацией? Налог непомерно высок, а выжимать его придется тебе. И куда денутся те, кто не сможет платить? А что если вообще все откажутся платить — настроения сейчас такие, что это вполне возможно. Если новый закон пройдет, мы окажемся по уши в дерьме, и не только в переносном смысле!

Форрал невольно усмехнулся.

— Неплохо сказано, Ваннор.

— Сам знаю, — с улыбкой ответил упрямый купец, и Форрал пожалел, что его отношения с Ориэллой мешают ему вступить в открытый спор с Верховным, но Ваннор заслуживал поддержки, и воин не мог отказать себе в удовольствии помочь ему на этот раз.

Наконец явился Миафан в сопровождении подобострастной маленькой жабы, Нарвиша. При виде городского летописца губы Форрала сжались — это беззубое ископаемое уже попортило ему немало крови. Ходили слухи, что Нарвиш берет взятки у Миафана, и Форрал точно знал, что протокол их последней встречи был намеренно искажен в пользу Владыки, — то есть ничего, что могло бы быть доказано, но измененный кое-где порядок слов да парочка вставленных не к месту выражений успешно придали определенную двусмысленность отчету о ясном и открытом обсуждении вопроса. «Ну ничего, сегодня это не пройдет», — мрачно подумал Форрал. Публичное обсуждение должно было завершиться простым голосованием, и теперь, когда Ориэлла решила покинуть Волшебный Народ, Форрал больше не собирался плясать под дудку Миафана. «Верховного ждет большой сюрприз», — злорадно подумал воин.

Прения заняли все три отведенные на них часа, и удивление зрителей росло с каждой минутой. За всю бытность Миафана Верховным Магом такого еще не было. Он всегда обеспечивал себе по крайней мере одного сторонника в Совете, и, как правило, добивался своего, сметая с пути всякое противодействие. Но на этот раз все было иначе. Через некоторое время Ваннор уже не пытался скрыть улыбку, и двое смертных последовательно громили все убедительные на первый взгляд доводы Владыки. Форрал ликовал, наблюдая, как лицо Миафана становится все мрачнее и мрачнее.

Прозвенел колокол, положив конец всякому дальнейшему обсуждению. Пора было голосовать. Нарвиш, в продолжение всей дискуссии ерзавший от беспокойства, поднялся на ноги и обратился к собранию.

— Верховный Маг Миафан представил Совету предложение поднять налог на канализацию до десяти серебряных монет, — провозгласил он. — Пусть встанут те, кто за принятие этого предложения.

Наступила гробовая тишина. Поднялся один Верховный и тут же повернулся к Форралу, ожидая, что тот тоже встанет. С подчеркнутым безразличием воин откинулся на стуле и положил ногу в сапоге на золоченый столик Совета, По залу пронесся дружный вздох, и самодовольное выражение на лице Владыки сменилось яростью. Нарвиш в полнейшей растерянности затравленно озирался, словно ища пути к бегству.

— Э.., это все? — проскрипел он.

— Валяй дальше, приятель, — пророкотал Ваннор. Глаза его блестели: купец получал огромное удовольствие от происходящего. Маленький серенький летописец опасливо покосился на кипящего Архимага.

— Э.., а кто против?

Форрал не спеша убрал ногу со стола и встал рядом с Ваннором. Зал разразился оглушительными рукоплесканиями. С перекошенным лицом Верховный Маг открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Форрал встретил его взгляд с ледяным презрением. Миафан повернулся на каблуках и вылетел из зала. Впервые в жизни он потерпел столь сокрушительное поражение…

Взбешенный Миафан мерил шагами комнату. Этот Форрал зашел слишком далеко! Как он осмелился встать заодно с этим выскочкой Ваннором, в безумстве своем тщась показать превосходство смертных подонков над величайшим из магов! Миафан понимал, что власть над городом уплывает из рук, и все его грандиозные планы на грани срыва. Ну что ж, с него довольно. К чертям Ориэллу — сегодня Форрал подписал свой смертный приговор!

Миафан нахмурился, вспомнив кое-что еще. Наверняка это связано с предательством Форрала. С тех пор, как прошлой ночью он выгнал Д'Арвана, тот словно испарился.

Где же он мог быть? Шпионы Миафана обшарили весь город, и теперь Верховный Маг терялся в догадках, верно ли он поступил, поддавшись на уговоры Элизеф и Браггара избавиться от Д'Арвана, который, как они уверяли, мешал успехам своего брата. «Лучше иметь одного нормального мага, преданного нам, — говорили они, — чем двух бесполезных». Но теперь Миафана грызли сомнения. Тот, в ком течет кровь магов, всегда остается потенциальным обладателем силы, которая может внезапно пробудиться, и Миафана беспокоило, что Д'Арван исчез из сферы его влияния. Вдруг он затеял какую-нибудь интригу вместе с Форралом и — Миафан поморщился — с Ориэллой? И что Элизеф с Браггаром подразумевали под словами «преданный нам»? Преданный Владыке или исключительно им? Миафан угодил в классическую ловушку для тех, кто всю свою жизнь проводит в интригах: он был убежден, что другие, в свою очередь, строят ему козни.

Элизеф и Браггар казались верными, но он не мог полностью доверять им, и уж, конечно, не до такой степени, чтобы рассказать им об этом. Миафан погладил отполированный край золотого кубка, стоящего на столе. Это сокровище очень пригодится, если они решатся выступить против него. Исследования Финбарра снабдили его необходимыми сведениями. В кубке действительно таилась сила Чаши, и, подобно всем орудиям Грамари, Высшей Магии, она могла быть использована во зло или Во благо. Миафан улыбнулся. Кодекс магов — утешение для простаков. Здесь, у него под рукой, лежит оружие настолько могущественное…

Его размышления прервал тихий стук в дверь. Выругавшись, он поспешно прикрыл кубок цветастым покрывалом.

— Входите! — крикнул он. Это была Мериэль. Она низко поклонилась.

— Прошу прощения, повелитель. Мне необходимо срочно с тобой поговорить.

— Зачем же так официально, Мериэль? — с подкупающей теплотой спросил Миафан. Доказательств, что целительница против него, нет, и ему может пригодиться любая поддержка. — Проходи, садись. Позволь предложить тебе немного вина.

Мериэль выглядела очень обеспокоенной. Губы ее дрожали, глаза бегали. Она села, взяла предложенный кубок и, прежде чем Верховный Маг успел опуститься в кресло, выпалила:

— Ориэлла беременна!

Миафан как был, так и замер в полусидячем положении. Казалось, в комнате потемнело и повеяло холодом.

— Ты уверена? — прошептал он.

— Уверена, — отозвалась Мериэль. — У магов меняется аура, как только ребенок зачат. Волшебницы обнаруживают это позже, чем смертные женщины, так как приучены подавлять циклы, которые в противном случае предупредили бы нас, но целитель видит это сразу. Ориэлла сейчас уже на третьем месяце, но вряд ли о чем-нибудь догадывается, потому что не ожидала этого. Но скоро — очень скоро — она все поймет.

Миафан тяжело опустился на стул.

— О боги, — прошептал он. — Боги, только не это! Мериэль, ожидавшая бурного взрыва, в замешательстве уставилась на него и судорожно вздохнула.

— Как ты мог допустить такое! — накинулась она на Верховного. — Да еще со смертным!

— Замолчи, — рявкнул Миафан, уже не слушая ее. Он вспоминал другой день: много лет назад, когда перед ним рыдала голубоглазая смертная дева. Она сообщила ему ту же новость. И, с еще большим ужасом, он вспомнил, что совсем недавно произнес грозное заклинание… Его Ориэлла, с чудовищным отродьем этого проклятого смертного во чреве! И в создании этого чудовища он сам участвовал наравне с ними…

— Владыка? — Целительница настойчиво дергала его за рукав.

— Черт тебя возьми, Мериэль, убирайся.., нет, постой! — Он железной хваткой сжал ее запястье. — Ты можешь избавить ее от этого ребенка? Так, чтобы сама она ничего не знала?

— Что? — Мериэль потрясение уставилась на него. — О чем ты говоришь?

— Слушай, — Миафан наклонился ближе. — Ты говоришь, Ориэлла не подозревает о своей беременности. Мы должны покончить с ребенком, Мериэль! Тебе, как целительнице, это будет несложно. Но если Ориэлла узнает, она никогда этого не допустит, у нее достаточно сил, чтобы нам помешать. Так что нужно действовать быстро.

Я сейчас позову ее и наложу заклятие глубокого сна, а ты тем временем избавишься от ребенка. Когда она проснется, все будет кончено. Мы скажем, что она заболела — мол, снова перенапряглась, и… — Он встретился взглядом с целительницей. — А потом я навсегда разделаюсь с этим треклятым Смертным. Нельзя допустить, чтобы это случилось снова!

Целительница в ужасе глядела на него.

— Но… — Она не знала, что сказать. — Ты не должен был.., я имею в виду, я…

— Мериэль! — рявкнул Верховный. — Ты можешь это сделать или нет?

С видимым усилием целительница взяла себя в руки.

— Думаю, что да, — подавленно прошептала она.

— Вот и прекрасно. — Миафан улыбнулся. — Моя дорогая Мериэль, ты заслужила награду! Я доволен тобой. Но ты уверена, что никто ничего не подозревает? Финбарр? Другие?

— Неужели я сказала бы Финбарру! — скривилась Мериэль. — В этом он нам не помощник. Он просто без ума от этой шлюхи! — Ее глаза сердито вспыхнули.

Миафан прищурился. Стало быть, она ревнует к Ориэлле? Надо запомнить это, чтобы использовать в будущем.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я сейчас же за ней пошлю.

— Да пропади все пропадом! — Ориэлла отчаянно рванула расческу, прочно застрявшую в ее спутанных волосах.

— Ox! — Она со всего размаху обрушила кулак на стол. Хрупкое зеркало задрожало.

— Госпожа, позволь мне, — Анвар торопливо подошел к ней и ловко высвободил расческу. Пока Ориэлла потирала голову, юноша принес ей бокал вина и убрал расческу с глаз долой, чтобы предотвратить новую вспышку. Непонятно почему, но в последнее время его госпожа все чаще и чаще бывала не в настроении.

Ориэлла сделала добрый глоток вина и улыбнулась.

— Спасибо, Анвар. Не знаю, что бы я без тебя делала, — она беспокойно потерла лоб. — Не знаю, что со мной творится в последние дни. Но тебе лучше вернуть мне расческу, а то я никогда не поспею на встречу с Форралом.

— Может быть, у меня получится, госпожа? — предложил Анвар. — Когда-то я расчесывал мамины волосы… — Он вздрогнул: это воспоминание причинило ему боль, и поспешно продолжал, — в общем, она всегда говорила, что у меня это неплохо выходит.

— Попробуй, — согласилась Ориэлла, удивляясь, что он упомянул о своем прошлом: она давно уже отказалась от мысли разговорить его на эту тему.

Прежде чем взять расческу, Анвар бережно распутал пальцами все узлы. Ему нравилось касаться длинных толстых локонов волшебницы, струящихся под руками подобно тяжелому шелку. Вскоре напряженные плечи Ориэллы начали постепенно расслабляться.

— Это чудесно, — вздохнула она. — Да благословят тебя боги, Анвар. Не пойму, как им удалось запутаться — ведь я их так тщательно заплела. С этими чертовыми тренировками по верховой езде с ума сойдешь! Я была на коне, без коня и даже под конем целый день — и это не считая того, сколько раз я падала или меня сшибали!

— Неужели сражение верхом так отличается от обычного, госпожа? — спросил Анвар. В последнее время Ориэлла начала учить его азам фехтования, и он горел желанием добиться успехов.

Девушка кивнула.

— Еще как отличается, — сказала она. — Во-первых, ты на большой, тяжелой лошади и, значит, теряешь в маневренности, так что приходится рассчитывать скорее на силу, чем на ловкость. Кроме того, существуют различные приемы боя, в зависимости от того, пешие или конные твои противники. Пешие обычно норовят нырнуть под лошадь и вспороть ей брюхо, ведь конь сам по себе тоже отличное оружие — боевые скакуны так же лихо натренированы сражаться, как и их всадники… — Она смущенно улыбнулась. — Прости, Анвар, я тебе совсем голову заморочила. Просто сейчас Паррик заставляет меня есть, спать и дышать на коне.

Анвар улыбнулся ее отражению в зеркале, радуясь дружеской связи, которая установилась между ними.

— Заплести их опять? — спросил он.

— А ты и это умеешь? — поразилась Ориэлла. — Боги, Анвар, неужели твоим талантам нет конца? — Она рассмеялась. — Надеюсь, ты понимаешь, что только что изобрел себе новую работу? У меня уже руки отваливаются от всех этих причесок и расчесок!

— С превеликим удовольствием, госпожа! — сказал Анвар и с удивлением понял, что это правда.

— Спасибо тебе, Анвар. Огромное спасибо! Но не сегодня. Мы ужинаем с Ваннором, и мне, пожалуй, лучше выглядеть как женщина, а не как воин. — Она надела на заново расчесанные волосы тоненькую золотую сетку, чтобы удержать на месте свои непокорные кудри, и поднялась, разглаживая изумрудно-зеленую юбку. — Ну, — сказала она. — Мне пора. Увидимся позже, Анвар. — В дверь постучали, и Ориэлла досадливо поморщилась:

— О проклятие! Кого это там несет?

Анвар отправился открывать. Это был гонец с приказом волшебнице Ориэлле явиться к Верховному Магу. Анвар нахмурился, передавая ей сообщение.

— Гром и молния! Я опоздаю! Он не сказал, в чем там дело?

— Увы, госпожа, — покачал головой Анвар. Ориэлла тяжело вздохнула, и за ее невозмутимым видом Анвар уловил страх. — Госпожа, если хочешь, я пойду к Верховному и скажу, что ты уже ушла?

— Благодарю, но лучше мне пойти самой. Ты можешь попасть под горячую руку! Я еще вернусь за плащом. Надеюсь, это не очень надолго.

Ориэлла ушла, и Анвар занялся уборкой. Он прибрал одежду, которую девушка сбросила, вернувшись из гарнизона. Ее кожаные доспехи, ножны и сапоги он завернул в узел вместе с плащом, который когда-то принадлежал Форралу, и оставил у двери, возле меча, прислоненного к стене. «Надо будет их почистить, — подумал он. — Все провоняло лошадьми». Потом юноша спустил воду из ванны, развел огонь и приготовил к возвращению госпожи новую флягу вина. Покончив с делами, Анвар потянулся к гитаре, чтобы поиграть в одиночестве пару часов, как вдруг заметил забытый жезл госпожи, закатившийся под кровать.

Жезл был необходим любому магу: он служил для концентрации сил. Каждый маг, достигнув определенного уровня мастерства, делал жезл из одного из традиционных магических деревьев — из ветви или из корня, кому как нравилось, — и наделял его своей личной силой. Ориэлла очень долго медлила с этим, зная, что не сильна в резьбе, и Анвар, обрадовавшись возможности сделать ей ответный подарок, отправился в лес к югу от реки и отыскал изогнутый корень бука, любимого дерева Ориэллы. Он заботливо вырезал жезл, используя унаследованное от деда мастерство и следуя естественным изгибам дерева. Получились две Змеи Высшей Магии — Змея Мощи и Змея Мудрости, — которые, изгибаясь, свивались друг с другом по всей длине жезла, от кончика до верхушки. Это была самая прекрасная вещица, которую он когда-либо делал в своей жизни, даже до того, как ее оживила магия. Ориэлла была просто очарована, и ее радость служила высшей наградой Анвару. Юноша наклонился, чтобы поднять жезл — и тут же выронил его, словно обжегшись. Когда его пальцы коснулись дерева, он ощутил приступ ужаса, словно услышал безнадежный и отчаянный зов госпожи. Юноша снова осторожно коснулся жезла, но на этот раз ничего не почувствовал. Анвар повертел жезл в руках и нахмурился.

Что случилось с Ориэллой? Она ушла уже давным-давно! Неужели что-то стряслось? Неужели она смогла обратиться к нему через вещь, которую он сделал, а она наделила своей силой? В голове вспыхнула знакомая резкая боль, но Анвар отказался идти на попятный, вспомнив проблеск страха, мелькнувший в глазах госпожи, когда ее вызвал Миафан. Как бы Анвар ни трепетал перед Владыкой, он знал, что ему придется пойти к нему и самому выяснить, что происходит с его госпожой.

Когда юноша поднялся на верхний этаж, ноги его были, как ватные. Всю дорогу Анвар безуспешно пытался убедить себя, что все это ему почудилось. Дверь в покои Миафана была слегка приоткрыта, и Анвар уже поднял руку, чтобы постучать, когда услышал внутри голоса. Владыка.., и Мериэль? А где же Ориэлла? Юноша замер с поднятой рукой, ошеломленный услышанным.

— Это бесполезно, Миафан, — голос Мериэль звучал напряженно. — Даже под твоими заклинаниями она инстинктивно борется, чтобы защитить ребенка.

— Чума на твою голову! Неужели ты ничего не можешь сделать?

— Ну… Можно испробовать еще одно снадобье. Оно подействует на ее мозг и сделает послушной нашим командам. Может, нам удастся заставить ее саму избавиться от ребенка.

— Оно с тобой?

— Конечно, — зло ответила Мериэль. — Однако нам надо поторопиться. Оно подействует только через час, и если нас в это время застанут…

— Не беспокойся! Элизеф и ее компания, без сомнения, заняты очередной интригой, а Финбарр, как ты знаешь, никогда не вылезает из Архивов. Давай, Мериэль! Ребенок Форрала не должен пережить эту ночь.

Анвар приглушенно вскрикнул, вжавшись к холодную кладку, потрясенный услышанным. Младенца Ориэллы уничтожают так же, как и ребенка Сары, и по той же причине… Сначала его ребенок, теперь — Форрала… Форрал! Повернувшись, Анвар на цыпочках побежал вниз. Достигнув первого поворота, он понесся по винтовой лестнице с головокружительной скоростью. Юноша заткнул жезл за пояс, и, оказавшись внизу, бросился по залитому факельным светом двору к конюшням.

— Лошадь, быстро! — крикнул он ошеломленным стражникам. — Спешное поручение госпожи Ориэллы!

К тому времени все уже знали, что Анвар доверенный слуга волшебницы, и не посмели его задержать. Юноша схватил уздечку, накинул ее на ближайшее животное, и, не дожидаясь седла, вскочил на лошадь и рванулся прочь, пригнувшись перед дверью. Он вихрем пронесся через ворота, стражники тем временем зажигали сигнальный фонарь, чтобы предупредить привратника у нижних ворот.

В бешеной скачке через город Анвар безжалостно расшвыривал в стороны прохожих и достиг гарнизона, преследуемый несколькими вооруженными стражниками, что бросились в погоню за нарушителем спокойствия. Охрана попыталась преградить ему дорогу, и Анвар чуть не разорвал лошади рот, на полном скаку соскочив с перепуганного животного. Юноша кинул поводья изумленным воинам.

— Командир Форрал! — задыхаясь крикнул он. — Быстро, где он? — К счастью, одним из стражников оказался Паррик.

— Он у себя, но… — он уже говорил с пустым местом. Плечом отодвинув кавалериста в сторону, Анвар бросился через плац к комнатам офицеров. Городской патруль ошеломленно уставился на Паррика, но тот только пожал плечами.

Анвар бешено забарабанил в дверь и чуть не угодил кулаком в лицо Форралу, когда тот ее открыл.

— Анвар, гром и молния…

Анвар ввалился в комнату, даже не заметив сидящего у огня Ваннора. Вцепившись Форралу в рубаху, юноша на одном дыхании выпалил всю историю и в ужасе отшатнулся: лицо воина сделалось абсолютно белым, глаза загорелись безумием.

— Миафан! — нечеловеческим голосом взвыл Форрал, и, схватив меч, вылетел из комнаты. Ваннор с Анваром оторопело переглянулись и, не сговариваясь, выскочили следом.

Пока они искали лошадей и прокладывали себе путь по запруженным народом улицам города, Форрал успел порядком их опередить. Пугающим свидетельством этого служила привратницкая на мысу: страж ворот утопал в луже собственной крови. На верхнем дворе картина резни была еще страшнее — мертвые слуги и охранники валялись на залитых кровью каменных плитах. У входа в башню бил копытом боевой конь Форрала. Уши его были прижаты к голове, а бока судорожно вздымались. Анвар с Ваннором взлетели по лестнице и в оцепенении замерли у дверей Миафана. В покоях Верховного Мага царил ад.

Ориэлла металась в липком мучительном кошмаре, из последних сил сопротивляясь чему-то темному и безликому, невыразимо злобному и опасному — чему-то, что пыталось завладеть самим ее существом. Она боролась отчаянно, зная, что постепенно слабеет, чувствуя, как медленно тает ее воля под напором черного ужаса, который нес голос, требующий подчиниться ему. Внезапно другой голос выкрикнул имя Миафана. Форрал! Ориэлла уцепилась за этот голос — живую нить, ведущую на поверхность — к выходу…

Она открыла глаза и увидела залитые светом роскошные покои Миафана, съежившуюся в углу Мериэль и забрызганного кровью Форрала, сжимающего окровавленный меч. Воин бросился на Верховного, но тот юркнул за стол и сорвал покрывало, под которым что-то было… Какой-то древний кубок. Визгливым голосом Миафан начал выкрикивать заклинания на древнем, пропитанном ненавистью языке. Послышался зловещий гул, и призрак, вызванный темной магией, возник в комнате.

— Миафан, нет! — закричала Ориэлла, пытаясь стряхнуть с себя дурман и подняться с кушетки, а Форрал тем временем неумолимо шел вперед, и глаза его были страшными. В отчаянии девушка послала мысленную мольбу о помощи Финбарру, единственному магу, которому она доверяла.

Воздух потемнел, и во мраке наружные края кубка засветились мертвенно-бледным светом, напоминавшим плесень, а внутри него разверзлась черная бездонная яма. Повеяло замогильным холодом, по комнате разнеслись запахи гнили и тления. Что-то шевельнулось в этой зловонной глубине, и тень, подобная густому черному дыму, перевалилась через край. Единственный красный глаз неподвижно горел внутри этого потустороннего облака. Призрак ширился и разрастался. Форрал отшатнулся, когда на него упал смертоносный свет, исходивший от кубка. Леденящая волна нечеловеческой злобы заполнила комнату, и воин рухнул на колени. Жуткое существо медленно поплыло к нему. Форрал страшно закричал, его лицо исказилось…

— Миафан, нет! — Тот повернулся на крик и увидел, что Ориэлла пытается встать, не в силах оторвать глаз от твари, которую он призвал. Потом девушка повернулась прямо к нему, и выражение безграничного отчаяния на ее лице поразило Владыку в самое сердце. — Убери его! — кричала она. — Пожалуйста, Миафан, помилуй Форрала! Я сделаю все — клянусь! Умоляю тебя, убери его!

На мгновение Верховный Маг заколебался. Он уже был в страшном долгу перед Ориэллой за убийство ее отца, и по-своему, эгоистично, но все же любил ее. Он заручился ее словом, а пощадив Форрала, конечно же, завоюет ее сердце! Миафан повернулся, искренне намереваясь вернуть призрака назад, но увидев воина, загнанного в угол, он мгновенно со всей остротой вспомнил сегодняшнее унижение. Этот ублюдок был любовником Ориэллы! Он хватал своими лапами ее тело, наполнил ее лоно своим семенем, и теперь она носит его чудовищное отродье. Довольно! Волна жгучей ревности захлестнула разум Владыки, и единственная возможность свернуть с пути зла была навсегда потеряна для него.

Миафан снова повернулся к твари, и его лицо превратилось в страшную маску ненависти.

— Взять его! — взвизгнул он.

Форрал прижался к стене, застывшими глазами глядя на приближающийся призрак. Он был бесстрашен перед лицом любого живого врага, но это оказалось выше его сил. Девушку прошиб холодный пот. Ориэлла никогда не видела ничего подобного, и ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не сломаться и не побежать в панике от этого воплощения зла, грозившего уничтожить ее возлюбленного.

Больше всего эта тварь была похожа на ожившую грозовую тучу — дымный призрак корчился и извивался, клубясь и перетекая в постоянном мельтешений злобных, ухмыляющихся харь, и смотреть на него было пыткой для глаз и рассудка, но не смотреть было тоже невозможно. У Ориэллы раскалывалась голова. Жуткую тварь окружал мерцающий ореол холодной злобы, который обволакивал все живое, высасывая тепло и волю, и Ориэлла вдруг осознала, что медлить больше нельзя.

С небывалой силой, порожденной отчаянием, она вскочила на ноги и бросилась через всю комнату. Загородив воина своим телом, девушка лихорадочно выставила перед собой магический щит, но тварь продолжала приближаться, медленно и неотвратимо, и Ориэлла сдавленно вскрикнула, когда призрак коснулся щита — и прошел прямо сквозь него, словно его и не было! Усилием воли задушив страх, она попятилась к Форралу и выхватила меч из его неподвижных пальцев.

Клинок зазвенел, вспыхнув ярким светом, когда Ориэлла наполнила его магией Огня. Она шагнула вперед и мощным взмахом рассекла бестию прямо посередине. Клинок не встретил ни малейшего сопротивления, словно она рубила дым, а призрак разразился леденящим душу хохотом, и две половины без всяких усилий опять соединились. Ориэлла застыла в ужасе, глядя на черное и безжизненное лезвие. Выронив меч, она, спотыкаясь, отступила назад, чувствуя, как все ее тело немеет от всепроникающего холода. Чудовищное порождение тьмы, приближаясь, казалось, вырастало, заполняя собой всю комнату. Перелетев над беспомощной девушкой, призрак обрушился на воина, накрыв его густой черной тенью. Форрал издал последний хриплый крик — он хотел выкрикнуть имя своей любимой, — и черная туча поглотила его. Наступила тишина. Тварь медленно поднялась.

Форрал лежал, бледный и неподвижный, такой, каким представлялся Ориэлле давным-давно в ее ужасном видении.

— Форрал! — пронзительно крикнула она, голосом, полным гнева и отчаяния, и, не думая об опасности, грозившей ей самой, кинулась к нему. Но было уже слишком поздно.

Жизнь покинула тело Форрала. Его дыхание остановилось, а большое, щедрое и любящее сердце перестало биться навсегда.

Анвар оказался у двери как раз в тот момент, когда упал Форрал. Юноша видел, как ослепленная горем Ориэлла кинулась к его телу и, всхлипывая, пыталась найти в нем последнюю искорку жизни, за которую можно было бы уцепиться. Черное призрачное чудовище, жадно раскрыв пасть, устремилось на девушку.

— Нет, — вскричал Миафан. — Не ее, дурак!

Но тварь не обратила на него никакого внимания. Подкрепленная жизненной силой своей жертвы, она вырвалась из-под контроля своего хозяина. С нечленораздельным криком Анвар ринулся вперед, но дорогу ему преградила долговязая фигура Финбарра, вооруженного своим жезлом. Оказавшись лицом к лицу с призраком, маг поднял жезл и сильным звенящим голосом выкрикнул несколько слов.

Вспыхнул магический свет, и призрак неожиданно окутался туманной голубой аурой. Словно замороженный, он повис всего в нескольких дюймах от Ориэллы. Заклинание Финбарра вывело его за пределы времени. Миафан вздрогнул и, грязно выругавшись, забормотал свое заклинание. Новые страшные тени, одна за другой, начали подниматься над краем кубка, а Финбарр сковывал каждого призрака, как только тот появлялся. Потное лицо архивариуса исказилось от напряжения.

— Нихилим! — закричал он. — Призраки Смерти из Чаши! Анвар уведи ее отсюда!

Мериэль визжала в своем углу.

Анвару не надо было повторять дважды. Он рванулся к Ориэлле, нырнув под застывшее чудовище, нависшее над ней. Девушка неистово вцепилась в Форрала, и глаза ее были круглыми и безумными.

— Ориэлла, пойдем, — Анвар дергал ее за руку. — Пожалуйста, ты ему уже ничем не можешь помочь!

Ориэлла повернула к нему залитое слезами лицо, и взгляд ее вдруг посветлел, словно она только что узнала Анвара. Девушка вытерла рукавом слезы и, кивнув, повернулась к Форралу и нежно коснулась его лица на прощание.

— Я не прощаюсь, любовь моя, — прошептала она. — Мы еще встретимся. — Всхлипнув, она оторвалась от мертвого тела и, тяжело опираясь на руку Анвара, спотыкаясь, побрела к двери.

Финбарр все еще сражался с бесконечным потоком призраков, но уже едва держался на ногах. В дверях застыл Ваннор, парализованный страхом, лицо его было смертельно бледным. Анвар передал ему Ориэллу.

— Выведи ее во двор, — крикнул он. — Торопись! Сам он рванулся вперед, в покои волшебницы, схватил узел с ее воинской одеждой и меч — на большее не было времени — и нагнал своих друзей у выхода. Волшебница двигалась как сомнамбула. Анвар подсадил ее на одну из лошадей, Ваннор вскочил на другую, Анвар передал ему узел, потом сам вскочил в седло позади Ориэллы и схватил поводья.

— Ко мне! — крикнул Ваннор и, пришпорив лошадь, поскакал к воротам, в спешке топча тела стражников.

Едва они миновали привратницкую, из башни донесся пронзительный вопль Мериэль. Ориэлла на мгновение застыла и тут же вскрикнула, содрогнувшись, будто от удара.

— Финбарр мертв, — произнесла она слабым невыразительным голосом, словно горе ее достигло такого предела, когда ничто уже не может тронуть человека. Оглянувшись, Анвар увидел, как зловещие черные призраки выплывают из верхних окон башни и направляются к городу.

Анвар, Ориэлла и Ваннор с грохотом пронеслись по перешейку, и, повернув направо, помчались по освещенной фонарями дороге, ни разу не замедлив свое слепое бегство, пока не достигли крепких резных дверей ванноровского особняка. Оттолкнув опешившего слугу, который вышел открыть дверь, купец провел их прямо в свой кабинет, и, кинув на пол узел, жестом предложил Анвару уложить волшебницу на диван. Потом, налив всем троим крепкого вина, он бессильно рухнул в кресло.

— О боги, — выдохнул он. — Что же нам делать? — Достав из кармана платок, купец вытер лоб. — Ясно, — продолжал он со спокойствием человека, пережившего глубокое потрясение, — что Миафан безумен. Он нарушил Кодекс магов, освободил этих ужасных тварей и напустил их на город. Он всегда жаждал власти — и теперь он получит ее, уж не сомневайтесь. А потом займется нами — в особенности Ориэллой. Тебе нужно срочно увезти ее отсюда, приятель. Вопрос только, куда? Может, на север, к матери?

Ориэлла неподвижно сидела на диване рядом с Анваром и глядела в пустоту. Лицо ее было серым, а пальцы, сжимавшие нетронутую чашу с вином, побелели.

— Госпожа, — тихонько позвал Анвар. Обняв ее за плечи, он помог ей поднести чашу к губам и заставил выпить. С первым глотком огненной жидкости по телу девушки пробежала дрожь, и ужасное напряжение, сковавшее ее, слегка ослабло.

— Форрал, — с тоской прошептала она. Глаза ее вновь стали осмысленными, но Анвар с трудом перенес этот потерянный, полный боли взгляд. Девушка отвернулась и дрожащими руками протянула чашу Ваннору. Тот снова наполнил кубок, и она одним глотком осушила его.

— Анвар, что случилось? — спросила Ориэлла. — Я помню, Верховный вызвал меня… Но почему ты и.., и Форрал были там?

Дрожащим от волнения голосом Анвар вкратце рассказал ей о том, что произошло. Девушка отчаянно затрясла головой.

— Ребенок? — изумленно вскрикнула она. — Какой ребенок? Я не.., этого не может быть! — На мгновение ее взор затуманился, и Анвар догадался, что она прислушивается к себе, проверяет его слова своим чувством целительницы. — О боги мои, — прошептала она. — Солнцеворот! Это, должно быть, случилось на Солнцеворот. Мы пили той ночью.., были так счастливы. Но неужели я могла быть так беспечна — это невозможно! — Ее глаза вдруг вспыхнули ужасным гневом. — Мериэль! — прорычала она. — Мериэль предала меня! Это единственный ответ! Клянусь всем святым, она мне еще за это заплатит!

Вскочив на ноги, волшебница повернулась к Ваннору, и на лице ее читалась мрачная решимость.

— Скачи, пожалуйста, на север, Ваннор, — сказала она. — Надо предупредить мою мать, что Верховный Маг оказался предателем и отщепенцем. Нам еще понадобится ее помощь. По пути собирай всех, кто нас поддержит. Я отправлюсь на юг, в форты на холмах, поднимать армию. Клянусь, что отныне я не буду знать отдыха, пока Миафан не заплатит сполна за сегодняшнюю ночь!

— Что! — Бледный и потрясенный Ваннор тоже вскочил на ноги. — Ради мести ты хочешь нарушить Кодекс? Неужели ты не помнишь горьких уроков Катаклизма? Ты не имеешь права снова обрушить на мир этот ужас!

Волшебница не дрогнув встретила его взгляд.

— У меня нет выбора, — твердо сказала она. — Миафан уже нарушил Кодекс. Финбарр сказал, что эти.., твари — Нихилим, призраки Смерти, а это может означать только одно: Миафан владеет легендарной Чашей, и обратил ее силу во зло. Если его не остановить, он скоро приберет к рукам весь мир.

Ваннор сел на место.

— Как же ты надеешься победить, если он владеет таким мощным оружием?

— Не знаю, — призналась Ориэлла. — Но я должна попытаться остановить его или умереть.

Ваннор видел, что ее не переубедить, да и времени на споры не оставалось: опасность была слишком близка. Анвар знал, что ему придется сопровождать Ориэллу, и хотя был испуган, отступать не собирался. Кто знает, что может предпринять волшебница в своем горе? И едва ли она думает сейчас о своем будущем ребенке. Кто-то должен позаботиться о ней, и это самое малое, чем он может загладить свою вину.

У юноши было немного времени, чтобы поразмыслить, и теперь он чувствовал себя виноватым в гибели Форрала.

Если бы прежде, чем кинуться за воином, он немного подумал о последствиях, Форрал был бы жив, да и Финбарр тоже. И Миафан бы не выпустил на волю свою свору призраков. Правда, Ориэлла потеряла бы ребенка, но у нее остался бы Форрал, а Анвар знал, что, как бы ни труден был выбор, Ориэлла избрала бы любовь. Сейчас ее горе отступило перед необходимостью действовать, но рано или поздно она тоже поймет, кто именно виноват во всем. Юноша вздрогнул при мысли о том, что она может с ним сделать. Но он заслужил любую кару. Анвар горестно закрыл глаза. Неужели ему суждено быть проклятием самых дорогих ему людей? Сначала мать, потом Сара, а теперь Форрад и Ориэлла. Он бы с радостью отдал свою жизнь за жизнь воина, и был уверен, что Ориэлла чувствует то же самое.

Волшебница с Ваннором спешно разрабатывали план. Ваннор располагал своей личной охраной и мог попытаться разыскать в городе Паррика и собрать добровольцев, чтобы дать отпор Верховному Магу. Анвар поразился мужеству купца. К своему стыду, он был просто счастлив, что ему не придется выйти на улицы, полные призраков. Им с Ориэллой предстояло взять маленькую лодочку Ваннора — легкое прогулочное суденышко — и бежать вниз по реке, в порт. Волшебница решила, что до южных фортов быстрее всего добраться морем, и Ваннор снабдил ее золотом, чтобы оплатить проезд на корабле. Неожиданная просьба купца вернула Анвара к действительности.

— Когда поедешь, возьмешь с собой Сару, ладно? Там она будет в большей безопасности, чем со мной.

Ориэлла нахмурилась.

— Ваннор, это невозможно, — прямо сказала она. — Хотя Форрал, — голос ее задрожал при упоминании его имени, — хотя он многому научил меня, это будет мое первое большое путешествие, и ее присутствие только усилит угрозу для нас обеих. Подумай, с тобой ей будет лучше.

— Ориэлла, пожалуйста, — умолял Ваннор. — Я знаю, Сара не создана для трудностей, но если она останется здесь, то почти наверняка погибнет!

Ориэлла вздохнула.

— Ну что ж, хорошо, Ваннор. Я слишком многим обязана тебе — очень многим, но помни, там ее никто баловать не станет. Ваннор просиял.

— Спасибо тебе. Я сейчас же приведу ее.

Услышав, что произошло, Сара впала в истерику. Она яростно набросилась на Ваннора, обвиняя его в беспросветной глупости. Зачем он с самого начала влез в это дело? Разгневал Верховного Мага и разрушил их жизнь! Купец не знал, куда деться от смущения, а губы Ориэллы презрительно подергивались. Анвар молча стоял поодаль, но сердце его бешено колотилось: он снова упивался красотой девушки. Хотя Сара подчеркнуто не замечала его, от взгляда юноши не укрылось, как побледнело ее лицо, едва она увидела своего бывшего любовника, и мучительные воспоминания о том, как она отреклась от него в последний раз, с новой силой нахлынули на Анвара. Он гадал, ненавидит ли она его или просто боится, что Ваннор узнает тайну ее прошлого? В общем-то, было очевидно, что если в этом браке и существует любовь, то только со стороны Ваннора. Неужели Сару выдали замуж насильно, и теперь она пленница этой золотой клетки? Тогда ее отношение к купцу, которого Анвар знал как очень доброго человека, становится понятным. И если девушка ненавидит Ваннора, то что она ответит на предложение путешествовать в обществе своего бывшего любовника, который сначала стал отцом ее неродившегося ребенка, а потом бросил ее?

Но Ваннор так и не успел упомянуть об Анваре. Едва купцу удалось вставить слово об их планах касательно Сары, она тут же без всяких причин отказалась.

— Еще чего! — огрызнулась она, топнув ножкой. — Я не собираюсь скитаться по свету, как последний бродяга, да еще вместе с этой. — Она бросила уничтожающий взгляд на Ориэллу. — Я ни в чем не виновата, и Верховный Маг не может гневаться на меня. Я не по своей воле шла замуж за дурака.., и преступника!

— Ваннор вздрогнул, как от удара, а Ориэлла выругалась и, подняв руку, шагнула вперед. Анвар бросился к ней, уверенный, что волшебница собирается ударить девушку, но та просто положила ладонь Саре на лоб и сказала:

— Спи!

Сара рухнула на пол.

— Не обеспокойся! — Ориэлла поймала встревоженный взгляд Ваннора, когда тот опустился на колени возле жены. — Просто ее надо на время успокоить. Пусть кто-нибудь отнесет ее в лодку. Мы и так уже потеряли кучу времени.

— С ней все в порядке? — спросил купец.

— Еще бы. Даже лучше, чем она заслуживает, — сердито отозвалась волшебница. — Она всего лишь спит. Но предупреждаю тебя, Ваннор — в следующий раз, когда ее понесет, я действительно ее ударю — и с превеликим удовольствием!

Усиливающийся ветер гнал по небу разодранные лохмотья облаков, порывистый, мерцающий свет бледного полумесяца временами освещал голые темные ветки деревьев. На берегу возле пристани кое-где еще лежал снег. Река стремительно неслась к морю, и беспокойные волны жадно лизали деревянные бока хрупкого суденышка. Пока один из телохранителей Ваннора держал прикрытый тряпицей фонарь, другой — вывел лодочку из-под навеса, и купец заботливо уложил на скамейку тепло укутанную спящую жену, сунув ей под голову внушительный узел с ее вещами.

Анвар поежился. Ваннор дал ему теплый плащ, но ночь стояла морозная, да и пережитое потрясение в конце концов дало себя знать, и юношу била дрожь. Ориэлла стояла рядом, кутаясь в старый плащ Форрала, и ее осунувшееся лицо было неподвижно, словно высеченное из камня. Анвар знал, что только непреклонная воля, свойственная магам, не дает девушке упасть, и боялся за свою госпожу.

Ваннор в последний раз посмотрел на Сару, поцеловал ее на прощание, потом повернулся к Ориэлле и порывисто обнял ее.

— Да хранят тебя боги, — сказал он глухим голосом, не стыдясь бегущих по щекам слез.

— И тебя, дорогой Ваннор, — всхлипнула Ориэлла. — Береги себя! — мягко добавила она и, вытерев глаза, натянула на голову капюшон и забралась в лодку, осторожно придерживая меч, висевший на боку. Она заткнула за пояс волшебный жезл и взялась за шест, готовясь отчалить. Ваннор подошел к Анвару и горячо пожал ему руку.

— Позаботься о них, приятель, — сказал он. — Позаботься о них обеих.

Анвар, не в силах говорить, только кивнул. Он сел в лодку и взялся за весла. Ориэлла оттолкнулась шестом, и лодку подхватило быстрое течение темной реки. Они набрали скорость, и фигура Ваннора стала быстро уменьшаться, пока совсем не исчезла из виду.