Ориэлла

Глава 1. ФЕЯ ОЗЕРА

— Эй, малышка!

Ориэлла вздрогнула, и голубой огненный шарик скатился у нее с ладони и затерялся в сухой траве. Она торопливо затопала ножками по ломким стеблям, в панике забыв о заклинании уничтожения. Прятаться было уже поздно, а мать запретила ей заходить так далеко одной. Девочка повернулась, чтобы убежать, но, заметив на поляне какое-то незнакомое существо, остановилась.

Ориэлла никогда еще не видела мужчин. Высокий и широкоплечий незнакомец был в тяжелом плаще и с головы до ног затянут в коричневую кожу, а на поясе у него висел огромный меч. Густая каштановая щетина на подбородке выглядела особенно необычно я к сочетания с карими глазами напоминала Ориэлле ее верных друзей — зверюшек.

Протянув руку, мужчина шагнул вперед, но девочка поспешно отступила, и на ладони у нее начал расти новый огненный шарик. Незнакомец внимательно посмотрел на девочку и опустился на корточки. Теперь, когда он был почти одного роста с Ориэллой, человек казался уже не таким страшным, и девочка почувствовала себя уверенней. В конце концов, эта земля принадлежит ее матери.

— Кто ты? — строго спросила она.

— Меня зовут Форрал, я — воин и бродяга. К вашим услугам, маленькая госпожа. — Он с серьезным видом склонил голову, пытаясь изобразить поклон, что в его положении — на корточках — было весьма нелегко сделать.

— Да, но кто ты такой? — настаивала Ориэлла, по-прежнему стараясь держаться на безопасном расстоянии. — Что тебе нужно? Здесь запретное место, и звери должны были задержать тебя!

— Не беспокойся, — улыбнулся Форрал. — Я не трогаю зверей, а звери не трогают меня. По-моему, это справедливо.

Невзирая на предупреждения матери, Ориэлла чувствовала расположение к незнакомцу, и, кроме того, ей нравилась его улыбка. Может быть, стоит предупредить его, что мать сильно разгневается, если узнает, что он вторгся в ее владения?

— Послушай, — начала она, но Форрал перебил:

— Не могла бы ты проводить меня к фее Озера?

— К кому-кому?

Форрал сделал руками неопределенный жест:

— Ну, знаешь, к волшебнице Эйлин. Ведь ты, если не ошибаюсь, Ориэлла, ее дочь? Ты очень похожа на Джеранта. От изумления Ориэлла открыла рот:

— Ты знал моего отца?

По лицу Форрала пробежала тень:

— Конечно, знал, — мягко ответил он. — И отца, и мать. Джерант сделал меня человеком. Я был тогда сиротой, примерно твоих лет. Он нашел меня и отдал в военную школу при гарнизоне Нексиса, и с тех пор всегда оставался моим другом. — Форрал вздохнул. — Я был далеко отсюда, когда умер твой отец. До нас не дошли вести о.., несчастье. Едва я вернулся, как услышал… — на мгновение у него пропал голос. — И вот я здесь, чтобы предложить свои услуги твоей матери.

— Она их не примет, — непроизвольно воскликнула Ориэлла и тут же сообразила, как бестактны ее слова. Этот человек прошел такой долгий путь! И к тому же он ей уже понравился. За все свои девять лет Ориэлла не видела никого, кроме матери, а у той вечно не хватало времени — она была целиком поглощена Великой Задачей. Друзьями девочки были одни лишь лесные зверюшки, и жизнь ее протекала весьма одиноко.

— У мамы никогда не бывает гостей, — поспешно объяснила Ориэлла, чтобы не обидеть своего нового друга. — Она так занята, что даже меня едва замечает.

Форрал оглядел ее с головы до ног, и, будь Ориэлла воспитана как нормальный ребенок, она бы наверняка смутилась, вспомнив о своих драных серых лохмотьях, растрепанных рыжих волосах, перепачканном лице и грязных голых коленках. Но она лишь спокойно посмотрела на него в ответ.

— И кто же, в таком случае, приглядывает за тобой? — помолчав, спросил Форрал.

— Никто, — пожала плечами Ориэлла. Воин нахмурился:

— Я вижу, самое время кому-то им заняться. Кстати говоря, разве тебе разрешают это делать? — он кивнул на огненный шарик, по-прежнему танцующий на ее ладони, и Ориэлла поспешно спрятала руки за спину, жалея, что не может с такой же легкостью скрыть и свое смущение.

— Ну.., не совсем, — созналась она, — но ведь это особый случай. — Она закусила губу. — И ты ничего не скажешь маме, правда?

Казалось, Форрал задумался.

— Ну что ж, не скажу. — но только на этот раз, — сказал он и строго прибавил:

— И больше так не делай, слышишь? Это очень опасно. И не воображай, что я не видел, чем ты тут занималась, когда я появился, а ведь тогда никакого особого случая не было, правда? — Ориэлла залилась краской, а Форрал улыбнулся. — Ну что ж, малышка, пойдем? Мне нужно поговорить с твоей матерью.

— Она не очень-то тебе обрадуется, — предупредила Ориэлла, но так и не смогла понять, поверил ли он ей.

Они спускались по лесистому склону. Форрал вел в поводу усталого коня, а худенькая нескладная девчонка ехала на своем косматом неоседланном пони. Неяркий осенний свет проникал сквозь скрюченные голые ветви и скользил по шуршащим под ногами золотистым листьям. Неожиданно деревья кончились, и девочка остановилась. На ее лице появилось мрачное и упрямое выражение.

— Да хранят нас боги! — Не веря своим глазам, Форрал уставился на пустыню, лежащую у его ног. Весть о несчастье потрясла его, но он и понятия не имел о размерах катастрофы. За гребнем, насколько хватало глаз, простирался огромный пустынный кратер — немое свидетельство печальной участи старого друга. Форрал отвел глаза. Джерант, блистательный порывистый Джерант, основной претендент на титул Верховного Мага!

Упрямый и заносчивый, как и все в его роду, высокий рыжеволосый Джерант с резким характером, заразительным смехом, неиссякаемыми мечтами погиб на этом самом месте!

«Джерант тоже был мечтателем», — печально подумал Форрал.

Восемь лет назад Джерант предпринял дерзкую попытку воспользоваться древним и малопонятным заклинанием Драконьего Народа, чтобы мгновенно перенестись из одного мира в другой, — и вот плачевный результат. Поговаривали, что Джерант вплотную подошел к той опасной черте, за которой лежит гибель всего мира, и неудивительно, если имя его на поколения, в поколение будут проклинать и маги» и смертные. Впрочем, сам Форрал считал, что его друг слишком поздно осознал опасность происходящего и пожертвовал жизнью, чтобы уменьшить последствия катастрофы. Но даже несмотря на это, глубокий кратер у них под ногами был не меньше пяти лиг в диаметре и представлял собой застывшее море расплавленного камня, а почва вокруг была похожа на осколки черного стекла. В центре воронки острые глаза воина различили отблески солнца на поверхности воды.

Форрал не знал, сколько времени он простоял, созерцая разрушения, оставленные Джерантом. Очнувшись от размышлений, он почувствовал на себе пристальный взгляд Ориэллы.

— Мама еще не добралась сюда, — тихим, ровным голосом проговорила она. — Я же говорила тебе, она очень занята, и впереди еще много работы.

Форрал почувствовал острую жалость к девочке, растущей без всякого присмотра в этой унылой глуши. Неужели слухи о том, что после гибели своего возлюбленного супруга Эйлин потеряла рассудок, — правда? Владеющая магией Земли, она, как говорили, покорилась навязчивой идее вернуть к жизни земли, превратившиеся в пепел в результате трагической ошибки Джеранта. Присутствие ребенка заставило воина собраться и напустить на себя бодрый вид, и все же на душе у него было тяжело, когда они спускались по стенкам кратера.

Лошадь Форрала добиралась до дна воронки с трудом, но пони уверенно находил дорогу. Он и его всадница, казалось, составляли одно целое, и, судя по всему, привыкли спускаться по скользким, растрескавшимся стенкам гигантской чащи. Стекловидная поверхность застывшей лавы отбрасывала острые блики и излучала тепла, словно гигантская печка. «Летом, должно быть, здесь невыносимо жарко», — подумал Форрал-Кое-где в глубоких трещинах собралась вода, но единственным признаком жизни были только случайные птицы, проносящиеся над головой.

— Каким был мой отец? — неожиданно нарушила молчание Ориэлла, н Форрал почувствовал наивную мольбу, стоящую за этими словами.

— Разве мать ничего тебе не рассказывала?

— Нет, — ответила девочка. — Она не хочет о нем говорить. Она сказала, что он сам во всем виноват. — Ориэлла обвела вокруг рукой, и голос ее задрожал:

— Она сказала, что он поступил плохо, и наш долг — исправить это.

Форрал пожал плечами. Да что же, черт возьми, случилось с Эйлин? Взвалить на маленького ребенка такое бремя!

— Чепуха! — уверенно ответил он. — Джерант был хорошим, добрым человеком и настоящим другом. Он сделал это не нарочно, малышка — просто несчастный случай. Каждый может ошибиться, и те слушай того, кто скажет тебе что-нибудь другое.

Ее лицо просветлело.

— Как жаль, что я совсем не помню его, — задумчиво сказала девочка. — Ты расскажешь мне об отце, пока мы едем?

— Охотно.

Примерно за две лиги до центра кратера уклон почти исчез, земля стала ровной. Вскоре на камнях появился тонкий слой почвы, на котором пробивались крохотные упорные растеньица. Когда впереди показалось озеро, они уже ехали по упругому торфу, заросшему маргаритками, а потом миновали заросли боярышника, черники и бузины, сгибающиеся под тяжестью спелых ягод, среди которых вовсю распевали птицы.

Вдоль травянистого берега росли стройные деревья, и на некоторых до сих пор висели яблоки и груши. Форрал поразился, как много успела сделать Эйлин за восемь коротких лет. Жаль только, что она не уделяет такого же внимания своей дочери.

Озеро оказалось большим и круглым. Его питали ручейки, стекающие по стенкам кратера. В центре озера поднимался островок, созданный, очевидно, руками человека или мага. Он соединялся с берегом узким деревянным мостиком, а на острове стояла башня, парящая над озером подобно солнечному копью. У Форрала захватило дух. Первый этаж, весь утопающий в зелени, был сложен из темного камня, а над ним высилась ажурная сверкающая надстройка из чистого хрусталя, оканчивающаяся стройным стеклянным шпилем, на котором, подобно упавшей звезде, мерцал крохотный огонек, — О боги, это восхитительно! — выдохнул Форрал, но Ориэлла лишь безразлично пожала плечами:

— Мы здесь живем, — она спешилась и отпустила пони, на прощанье дружески хлопнув его по спине. Узнав, что его конь найдет неподалеку неплохое пастбище, Форрал последовал ее примеру и, оставив седло под деревом, вслед за девочкой взошел на мост.

Белая песчаная дорожка вела мимо аккуратных рядов поздних овощей, радующих глаз сочетанием всевозможных оттенков зеленого цвета, мимо клумб с пылающими осенними цветами. Жители расставленных среди них ульев, озабоченно гудя, собирали последние в этом году дары уходящей осени. Шагая за Ориэллой, Форрал подумал, что Эйлин неплохо устроилась в этой глуши, хотя так и не мог взять в толк, откуда она берет зерно, ткани и многое другое, чего не может дать истощенная почва долины.

Войдя в башню, они попали прямо на кухню, которая, судя по всему, служила и гостиной. Темные каменные стены придавали комнате несколько пещерный вид, однако толстопузая железная печка в углу и два мягких стула возле нее компенсировали это впечатление, создавая вполне домашнюю обстановку. Пол украшали яркие половички, сшитые из шерстяных Лоскутков, а посередине стоял большой деревянный стол, под которым прятались две скамейки. Большую часть помещения занимали полки и шкафы, расставленные вдоль стен. Две двери вели в соседние комнаты. Ориэлла указала на правую:

— Это моя комната. А «она» спит наверху, там, где ее растения. На верхние этажи вела изящная винтовая лестница. У нижних ступенек Ориэлла заколебалась и пропустила Форрала вперед. Тонкие металлические ступени гулко звенели под сапогами, пока он карабкался наверх, размышляя о причинах неожиданного испуга девочки.

Поднявшись по лестнице, Форрал оглянулся и заметил, что за архитектурной роскошью скрывался вполне практический расчет: стеклянные комнаты были заполнены стеллажами, на которых стояли ящички с землей. В них, под теплыми лучами, проникающими сквозь хрустальные стены, росла молодая рассада, а крохотный фонтанчик, бьющий неизвестно откуда, обеспечивал необходимую влажность. Форрал чувствовал, что тут не обошлось без волшебства, и готов был поклясться, что всходы действительно растут прямо у него на глазах. Наконец в одной из комнат он отыскал фею, но волшебница даже не подняла головы.

— Уходи, Ориэлла, — пробормотала она. — Я же просила не беспокоить меня, когда я работаю.

Форрал был крайне удивлен, увидев, что Эйлин постарела. Маги, как и смертные, могли погибнуть от болезни или несчастного случая, но вообще-то жили столько, сколько хотели, умирая лишь тогда, когда сами решали покинуть сей мир, а до тех пор сохраняли свои тела в том возрасте, который им больше нравился. Форрал помнил Эйлин хрупкой молоденькой женщиной, а теперь у нее в волосах мелькали серебристые пряди, и на лбу появились морщины. Глубокие горькие складки залегли в уголках рта, и в своем поношенном, выцветшем платье она выглядела бледной, жалкой и худой.

— Здравствуй, Эйлин, это я — Форрал, — произнес он, стараясь не выдать разочарования. Сделав шаг вперед, он протянул руки, чтобы обнять ее. Лицо волшебницы исказила ярость, и Форрал, вздрогнув, поспешно отпрянул.

— Убирайся отсюда! — рявкнула Эйлин и, метнувшись к дочери, ударила ее по лицу. — Как ты смела привести его сюда?! Ориэлла спряталась за спину Форрала и прошептала:

— Это не я.

Чувствуя закипающий гнев, воин повернулся и обнял девочку:

— С тобой все в порядке?

Закусив губу, Ориэлла кивнула. На ее щеке пылало ужасное красное пятно, и, заметив слезы, стоящие в глазах у девочки, Форрал порывисто обнял ее.

— Спускайся вниз и жди меня у моста, — мягко сказал он. Ориэлла убежала, а Форрал вновь повернулся к Эйлин и холодно проговорил:

— Ты поступаешь не слишком хорошо, Эйлин.

— Нет такого слова — хорошо, Форрал! Мне стало это ясно, когда погиб Джерант, а гадкая девчонка могла бы сказать тебе, что я никого никогда не принимаю!

— Она говорила, но я пропустил это мимо ушей. Может быть, теперь ты хочешь ударить и меня? — он с трудом сдерживал злость.

Эйлин не выдержала его взгляда и отвернулась.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Что тебе здесь нужно?

— Я пришел, потому что услышал о смерти Джеранта. Жаль, что я ничего не знал раньше, — тогда бы ты не превратилась в желчную старуху.

— Как ты смеешь?!

— На правду не обижаются, Эйлин. Впрочем, я просто хотел предложить тебе свою помощь, и мое предложение по-прежнему в силе.

Эйлин гордо прошествовала в дальний угол комнаты, но движения ее были чересчур резкими от ярости.

— Будь ты проклят, смертный, непостоянный и ненадежный, как и весь твой дурацкий род! Где ты был со своей помощью восемь лет назад, когда я действительно в ней нуждалась? Джерант верил тебе, и вместе мы смогли бы отговорить его от этого безумия! Но тебя ведь потянуло бродяжничать — посмотреть мир! Ну что ж, я надеюсь, это удовольствие возместит тебе потерю друга. Ты опоздал, Форрал! Убирайся отсюда и не смей больше возвращаться.

Даже Форрал, закаленный воин, съежился под тяжестью этих горьких упреков. Рана, нанесенная гибелью друга, еще не затянулась, и он очень остро воспринимал обвинения Эйлин, тем более что в них была доля истины. Может, действительно ему лучше уйти… Но тут Форрал вспомнил о ребенке.

— Нет! — Он расправил плечи. — Я не уйду. Эйлин. Судя по всему, тебе нелегко тут одной, да и Ориэлле нужен кто-то, кто станет заботиться о ней. Придется тебе привыкнуть к моему обществу, тем более что ты все равно ничего не можешь с этим поделать.

— Неужели? — Волшебница резко обернулась, и Форрал заметил у нее в руках волшебный жезл. В следующее мгновение пол выскользнул у него из-под ног, раздался страшный рев, перед глазами мелькнули осколки радуги, и Форрал вскрикнул от неожиданной боли, пронзившей все его тело. А потом откуда ни возьмись появилась земля, на которую он и рухнул.

С трудом открыв глаза, Форрал обнаружил, что лежит на гладком торфяном ковре по другую сторону моста. Посмотрев поверх спокойного озера на башню, он дал волю языку, но тут послышался топот босых ног по деревянному настилу, и воин увидел склонившуюся над ним Ориэллу.

— Значит, она тебя вышвырнула? — Лицо ее казалось обеспокоенным, но ничуть не удивленным. Форрал сел и застонал.

— Что это было?

— Заклинание переноса, — ответила девочка, гордая тем, что знает нужное слово. — Она так всю землю в долину перенесла!

— Вот как, заклинание переноса? — нахмурился Форрал и рассеянно провел рукой по своим вьющимся каштановым волосам. — Послушай, а далеко она может зашвырнуть меня этим своим заклинанием?

Ориэлла пожала плечами:

— По-моему, это предел, ведь ты тяжелее, чем мешки с землей. А что?

— Просто хотел убедиться, что она не забросит меня на край долины. Не очень-то приятный способ уехать отсюда.

— Наверное, она надеется, что дальше ты поедешь верхом, — сказала Ориэлла с таким серьезным видом, что Форрал расхохотался.

— Бьюсь об заклад, надеется! Ну что ж, устроим ей сюрприз. Ориэлла, не поможешь ли мне разбить лагерь? Девочка просияла;

— Значит, ты остаешься?!

— Чтобы избавиться от меня, малышка, требуется что-нибудь посерьезнее, чем парочка дешевых фокусов! Конечно же, я остаюсь!

Это был самый счастливый день в жизни Ориэллы. Они разбили лагерь в березовой рощице, чуть левее моста. Девочка весьма обеспокоилась по поводу выбора места, считая, что чем дальше будет оно от материнских глаз, тем лучше, но Форрал только рассмеялся:

— Именно это мне и нужно, детка. Представь себе: каждый день она выглядывает из окна, а я тут как тут. Я буду у нее как заноза в боку, и рано или поздно она сдастся и забудет об этой чепухе!

Ориэлла считала, что лагерь выглядит потрясающе, и ей самой хотелось здесь поселиться. Выбрав два крепких дерева, Форрал натянул между ними веревку и, размотав кусок парусины, притороченный к седлу, повесил его на веревку так, чтобы оба конца лежали на земле, а потом раздвинул их в разные стороны и придавил увесистыми камнями. Получилось некое подобие палатки.

— Ветер будет продувать ее насквозь, — забеспокоилась Ориэлла, но он только пожал плечами:

— Ничего, бывало и похуже.

Но когда девочка сообщила, что ему не удастся набрать в Долине дров, потому что ее мать наложила на деревья охранные заклятия, а сама приносит топливо для очага из окрестных лесов, Форрал буквально остолбенел. Он долго не мог поверить, но, в конце концов сдался, хотя и с большой неохотой.

— Пока я еще могу обойтись без огня, но лучше бы ей поторопиться и прийти в себя до начала снегопадов, — проворчал он.

Спустились сумерки, и мать позвала Ориэллу домой. Разумеется, тут же начались неприятности. Эйлин с поджатыми губами долго разглядывала лагерь, а потом запретила дочери заговаривать с Форралом и даже близко подходить к его палатке. Но, вспомнив веселое неповиновение воина, Ориэлла расхрабрилась:

— Все равно я буду с ним разговаривать, и ты не сможешь мне помешать! — заявила она.

Лицо Эйлин потемнело от гнева, и она с изумлением воззрилась на Дочь. Но порка только укрепила решимость девочки, и когда наказание закончилось, она снова повернулась к матери:

— Я тебя ненавижу, — заявила Ориэлла сквозь слезы, — и, что бы ты ни делала, я все равно буду видеться с Форралом! Глаза волшебницы зловеще загорелись;

— И не надейся! Он здесь долго не пробудет!

— Нет, пробудет! Он обещал!

— Ничего, я об этом позабочусь, — мрачно посулила Эйлин. На следующее утро Ориэлла пораньше выбралась из башни и поспешила к мосту, неся в тряпице хлеб и козий сыр на завтрак Форралу. Козы принадлежали ее матери и паслись на берегу озера. Добравшись до березовой рощицы, она так и застыла, не веря собственным глазам: лагерь исчез, а на его месте вздымались густые заросли гибкой лозы, поднявшиеся за одну ночь. Без сомнения, это была работа ее матери!

— Форрал! — в отчаянии звала Ориэлла, теребя жесткие стебли. — Форрал!

В ответ из чащи донесся хруст ветвей вперемежку с обильной бранью. Форрал выбирался наружу почти все утро. Когда же он наконец появился, весь зеленый и перепачканный, лоза начала опадать сама собой и через несколько минут обратилась в пыль. Форрал посмотрел на девочку.

— Это будет посложнее, чем я думал, — заметил он.

На следующее утро лоза опять была тут как тут, и Ориэлле пришлось стянуть на кухне топор. Еще через день на этом месте оказались заросли ежевики с длиннющими шипами. Форрал предложил Ориэлле собрать ягоды, прежде чем они исчезнут, и, прорубив себе дорогу, с успехом позавтракал ежевикой. Постепенно это стало превращаться в игру, и Ориэлла была в восторге от своего нового друга. За последние несколько дней она улыбалась и хохотала больше, чем за всю свою жизнь. Девочка познакомила воина со своими лесными друзьями. Пугливые птицы, робкие олени и свирепые дикие кошки — все радостно льнули к ней, и она пересказывала Форралу их нехитрые радости и тревоги. И все же Ориэлла огорчилась, узнав, что сам он не может поговорить с ними — ей казалось, что каждый это умеет.

Зато доблестный воин умел делать много других вещей и служил неиссякаемым источником новых игр и бесконечных историй о своих похождениях, а кроме того, о принцессах, драконах и героях. Но для Ориэллы существовал только один герой — Форрал, и она восхищалась им. Она не рассказала ему о порке, чтобы не вызвать лишних неприятностей, но, к счастью. Эйлин больше не запрещала дочери играть с Форралом. Правда, вместо этого она стала давать девочке кучу всяких утомительных поручений, чтобы лишить ее свободного времени, но с помощью Форрала они выполнялись вдвое быстрее. Впрочем, Ориэлла предпочитала больше не спорить с матерью и ограничивалась тем, что таскала для Форрала продукты, стоило только Эйлин на минутку отвернуться.

И все же фея не сдавалась. На четвертый день палатка оказалась окруженной стеной жгучей крапивы. Когда Форрал выбрался наружу, он выглядел таким мрачным, что Ориэлла, протягивая ему листья щавеля, даже испугалась, что он все-таки решит уйти. Но воин только натер листьями распухшую физиономию и рассерженно поглядел на башню.

— Ничего, посмотрим, кто кого, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Рано или поздно у нее иссякнет воображение.

Но на смену осени пришли первые морозы, а все продолжалось по-старому. Эйлин прекрасно владела магией Земли и решила любым способом выжить непрошеного гостя. Однажды ночью уровень озера неожиданно поднялся и палатку едва не смыло водой. В другой раз, днем, вернувшись с прогулки, они с Ориэллой обнаружили, что козы сжевали все одеяла и кое-какие другие пожитки. Потом Эйлин наслала птиц, которые чуть не заклевали Форрала, но Ориэлла строго выбранила их и тут же положила этому конец. С муравьями справиться было гораздо труднее, и пришлось целый день перетряхивать всю одежду и постель.

Как-то серым морозным утром Ориэлла, по обыкновению, вышла из дома, прихватив к завтраку фляжку маминого ежевичного вина. «Это его слегка подбодрит», — подумала она. Девочка была уже на другой стороне моста, когда от лагеря донесся леденящий душу крик. Ориэлла со всех ног бросилась к палатке и опасливо заглянула внутрь. Там она увидела Форрала, застывшего от ужаса и покрытого сотнями лениво извивающихся змей, которые так густо переплелись друг с другом, что нельзя было понять, где начинается одна и кончается другая. Совершенно непроизвольно маленькая волшебница пожалела несчастных тварей: уже стояли холода, и змеям полагалось спокойно спать в своих норах. Ничего удивительного, что они так жмутся к единственному источнику тепла — человеческому телу, подумала девочка и тут же одернула себя: воин — ее друг и ему нужна помощь. Ориэлла вздохнула и мысленно обратилась к змеям:

— Кыш, — строго сказала она и повторила это вслух, чтобы Форрал услышал и успокоился. Змеи с величайшей неохотой расплели свой клубок и друг за другом выскользнули из палатки.

Лицо Форрала было белым как мел, а когда он утирал со лба холодный пот, его рука тряслась как осиновый лист. Девочка протянула ему флягу, и тот одним глотком осушил ее. Вдруг Ориэлла сердито нахмурилась.

— Ну это уж слишком! — заявила она, и Форрал вздрогнул от неожиданности.

— Как у нее только совести хватает? Бедные змеи!

— Бедные змеи? — ошеломленно переспросил Форрал.

— Они же погибнут! — нетерпеливо объяснила девочка, — Для них уже слишком холодно. Не знаю, о чем она думает! Форрал уставился на нее, не веря собственным ушам:

— Бедные змеи?

Ориэлла выбралась из-под навеса. Змеи ждали снаружи; от холода они стали чрезвычайно медлительными и явно надеялись, что им разрешат снова нырнуть внутрь.

— Им нельзя здесь оставаться, — решительно сказала Ориэлла.

— Надеюсь, ты не собираешься вернуть их в палатку? Девочка нахмурилась, лихорадочно соображая, и вдруг у нее возникла замечательная идея.

— Я знаю! — И она снова послала змеям мысленный приказ. Форрал стоял рядом и наблюдал, как последняя змея пересекает мост.

— Куда это они?

— Ориэлла обернулась к нему. На лице ее светилась широкая улыбка.

— Как ты думаешь, где сейчас самое теплое место в округе? Сообразив, к чему она клонит, воин тоже расплылся в улыбке.

— Ты ужасный ребенок! — пророкотал он сквозь смех и, подхватив девочку на руки, сжал ее в своих медвежьих объятиях.

Они уже почти покончили с завтраком, когда Эйлин обнаружила, что ее хрустальные оранжереи превратились в террариум, и над гладью озера пронесся яростный вопль. Ориэлла посмотрела на Форрала.

— Кажется, у меня снова будут неприятности, — усмехнулась она, — но дело того стоит. По крайней мере, маме придется отправить бедняжек по домам.

Но наступающая зима была самым верным союзником Эйлин. Через несколько дней Ориэлла проснулась от холода и увидела, что окно подернуто толстым слоем изморози, и нельзя даже выглянуть наружу.

— Форрал! — воскликнула девочка и, схватив с кровати одеяла, стрелой вылетела из комнаты, даже не потрудившись надеть свои единственные туфли. Снаружи было белым-бело, а воздух такой холодный, что у нее перехватило дыхание.

Девочка бросилась к палатке.

Ей пришлось очень долго будить Форрала, а когда он наконец открыл глаза, зубы у него стучали от холода, а губы были совершенно синие. Ориэлла помогла ему сесть, завернула в одеяла и принялась растирать лицо и руки. Потом, сложив ладони ковшиком, она сосредоточилась и приготовилась сотворить огненный шарик.

— Я же сказал тебе не делать этого! Слова прозвучали с такой резкостью, что Ориэлла обиделась. Огонек над ее ладонями потух, а на глазах выступили слезы.

— Я просто хотела помочь, — проговорила она дрожащими губами.

Форрал положил руки ей на плечи:

— Я знаю, милая. Прости. Я просто беспокоюсь. Если твоя мать не передумает… Я не могу зимовать без горячей еды и огня, только на хлебе, сыре и меде. Ты же понимаешь это, правда? Вероятнее всего, мне и в самом деле придется уйти…

Этого Ориэлла вынести не могла. Она бросилась ему на грудь и, всхлипывая, прошептала:

— Возьми меня с собой! Форрал вздохнул.

— Не могу, девочка. У тебя есть мать, а закон сурово карает похитителей детей. Ты же не хочешь, чтобы я провел остаток жизни в тюрьме, а?

— Тогда я сама убегу! Все равно я здесь с ней не останусь! Форрал только крепче обнял малышку и встревоженно сказал:

— Не нужно этого делать, ладно? Всякое может случиться. Подождем еще несколько дней, а там посмотрим, хорошо? Может быть, все изменится.

На следующий день немного потеплело, и Ориэлла слегка успокоилась. Она оставила Форралу свои одеяла, сказав, что у нее есть другие, и утешала себя тем, что сделала это ради друга. Не такая уж большая жертва — подрожать от холода пару ночей, если это поможет удержать Форрала. Большего она была не в состоянии сделать, разве что без конца приставать к матери с уговорами, от которых та злилась еще сильнее. Зима вступала в свои права, и с каждый днем настроение Ориэллы становилось все мрачнее.

А потом однажды под вечер выпал снег, и когда после ужина Ориэлла выглянула в окно, и сад, и озеро уже скрыла метель. Девочка не могла есть, зная, что где-то там, снаружи, замерзает Форрал, у которого нет даже горячего ужина, чтобы хоть капельку согреться. Испугавшись за друга, она снова начала просить и умолять мать смягчиться, но, как и следовало ожидать, та вконец рассвирепела и заперла дочь в ее комнате. Ориэлла колотила в дверь, пока не разбила руки в кровь, и кричала, пока не охрипла. Наконец она в изнеможении рухнула на кровать и, не переставая плакать, провалилась в тяжелый сон.

Когда она проснулась, была уже глубокая ночь. Горло горело, глаза опухли от слез, но кровь на руках уже засохла. Сколько же она проспала? Ориэлла прильнула к стеклу, но пурга усилилась, и она не видела ничего, кроме летящего снега. Девочка всхлипнула. Форрал умрет там, а она опять останется одна со своей жестокой матерью, которая его убила. Мысль об этом была невыносима, и ей тоже захотелось умереть. По крайней мере они с Форралом будут вместе. Сначала такое решение испугало Ориэллу, но чем больше она размышляла, тем разумнее оно ей казалось. Мать все равно не будет по ней скучать… И Ориэлла решилась окончательно. Она пойдет и отыщет Форрала, а потом они вместе умрут!

Оконная задвижка замерзла и не хотела открываться. Ориэлла замолотила по ней башмаком, бормоча излюбленные проклятья Форрала, но все впустую. Неожиданно ей пришло в голову, что, раз она собирается умереть, то комната ей больше не понадобится. Девочка схватила стул и с оглушительным звоном высадила окно. Осколок стекла рассек ей кожу на лбу, в комнату с воем ворвался снег и колючий ветер. Моля богов, чтобы мать ничего не услышала, Ориэлла стерла со лба заливавшую глаза кровь, и, положив подушку на острые осколки стекла, застрявшие в раме, протиснулась наружу.

Под окном намело огромный сугроб, и девочка, вскрикнув провалилась чуть ли не с головой. Было ужасно холодно, а кота? она выбралась из сугроба, ветер злобно швырнул ей в лицо снежный ком, едва не сбив с ног. Но дальше снег был не таким глубоким, и девочка, хотя и с невероятным трудом, все же могла потихоньку двигаться вперед. Ноги ее постепенно немели от мороза. Наконец ей удалось добраться до моста. Она скользила, падала и снова поднималась, шатаясь под порывами ветра, который мгновенно заметал следы у нее за спиной.

Ориэлла в замешательстве остановилась. Где же роща? Она давным-давно должна была до нее добраться. Снег покрывал все густой непроницаемой пеленой, но все же Ориэлла была уверена, что выбрала верное направление. «Я просто устала, когда перебиралась через мост, вот и иду так долго», — подумала она и содрогнулась, вспомнив, как брела по узенькому скользкому настилу, цепляясь окоченевшими пальцами за обледеневшие перила, в постоянном страхе, что очередной порыв ветра столкнет ее в озеро.

Ее руки и ноги потеряли чувствительность, а каждое движение давалось с трудом, и девочку охватил внезапный ужас. Она уже не была уверена, что действительно хочет умереть, но зато очень хотела быть рядом с Форралом. Ориэлла заплакала, но слезы тут же замерзли у нее на щеках.

— Чертова дура! — прикрикнула она на себя. — Давай, иди вперед, иначе ты никогда его не отыщешь!

Собравшись с силами, Ориэлла упрямо двинулась в слепящую темноту.

Было так холодно, что Форрал даже перестал дрожать. Плохой признак. Палатку сдуло бурей, но в последний момент ему удалось ухватиться за край парусины. Укрывшись с подветренной стороны большого дерева, он закутался в одеяла и подумал, не вломиться ли ему в башню?

Впрочем, Форрал знал, что это бесполезно. Эйлин просто-напросто снова его вышвырнет. Если она до сих пор не сменила гаев на милость, с какой стати ей делать это сейчас?

— Форрал, ты дурак! — пробормотал он, понимая, что это конец. — Ты выбрал самый глупый способ умереть! — уже засыпая, он вдруг подумал, что не успел попрощаться с Ориэллой, и эта мысль придала ему сил. Застонав, Форрал ухватился за нижнюю ветку и попытался встать. Но что это? Сквозь снежные вихри пробилось слабое призрачное сияние — кто-то направлялся к нему с фонарем.

Фигура приблизилась, и Форрал узнал Эйлин. Ее мокрые волосы свисали длинными, похожими на змей, космами, черный плащ хлопал за спиной, а сияние, которое воин поначалу принял за фонарь, оказалось голубовато-белым светом бледного холодного шара магического огня, пылавшего на конце ее жезла.

— Форрал, она пропала! Ориэлла пропала! — Эйлин в отчаянии вцепилась в него, но воин, не в силах сосредоточиться, лишь непонимающе уставился на волшебницу. Чертыхнувшись, Эйлин достала флягу, и, откупорив ее, разжала Форралу зубы и влила ему в рот несколько капель. Настойка обожгла горло, и воин судорожно вздохнул. Снадобье оказалось чудодейственным, и через несколько минут он почувствовал боль в руках и ногах и снова обрел способность двигаться. Его сознание прояснилось.

— Что ты сказала? Где Ориэлла?

— Я же говорю, она исчезла! Я заперла ее в комнате, а она разбила окно! Повсюду кровь, ее нигде нет, а на дворе пурга, и…

— Это все ты, чертова ведьма! — Форрал отвесил ей пощечину, чтобы прекратить истерику, и с удовольствием отметил, как скорчилась от боли волшебница. Воин испытывал огромное желание придушить ее, но сперва нужно было найти девочку. — Пойдем! — крикнул он, и устремился вперед, в метель, предоставив Эйлин догонять его. Рассудок подсказывал, что им никогда не найти Ориэллу в этой слепящей круговерти — уже слишком поздно, — но Форрал тут же отбросил эту мысль: она причиняла слишком сильную боль. . — Форрал, постой! — крикнула Эйлин, но воин не обратил на нее никакого внимания. Мгновение — и он исчез в бушующей вьюге. Волшебница отчаянно выругалась.

— О болван! — пробормотала она. — Горячая голова, безмозглый смертный! Теперь пропали оба!

С минуту Эйлин стояла неподвижно под леденящими порывами дикого ветра, скованная сознанием вины. Джерант собственными руками убил бы ее, если бы узнал, какому риску она подвергла его дочь и его друга!

Форрал был прав — это она во всем виновата! Если бы она разрешила ему остаться в башне, ничего бы не случилось. Эйлин сконцентрировалась и призвала друзей Ориэллы — животных, способных выдержать такую метель и найти ребенка, но тут же вспомнила, что Форрал не понимает их. Воину требуется более надежный проводник, и Эйлин знала, где его можно найти, но риск будет ужасным!

Смертные давным-давно перестали верить в Фаэри. Только Волшебному Народу была известна правда, заключенная в легендах о сказочных существах, что повелевали силами Древней магии. В незапамятные времена, опасаясь непредсказуемости и лукавства Фаэри, маги навечно изгнали их в таинственный Запредельный мир. Фаэри не мог вернуться в этот мир, если только его не призовет кто-нибудь из магов, но за это приходилось дорого расплачиваться. Эйлин вцепилась дрожащими пальцами в свой жезл и, понимая, что это единственный шанс спасти воина и Ориэллу, произнесла слова, которые должны были призвать Владыку Фаэри.

Спотыкаясь, Форрал наугад брел сквозь пургу. Он валился с ног от холода и истощения и чувствовал себя так, словно очутился в каком-то бесконечном кошмаре. Действие снадобья постепенно ослабевало, и его ноющие ноги цепенели от холода. Он часто оступался и падал, и всякий раз ему казалось, что он уже не поднимется. Но Форрал не собирался сдаваться.

— Ты не солдат, а тряпка! — ругал он сам себя, чтобы заглушить гнездящийся в груди страх, который жег его сильнее любого мороза. — Ты же нужен Ориэлле! Шагай, черт тебя возьми! Клянусь всеми богами, даже если это конец, ты будешь искать ее до последнего дыхания!

На какое-то время он выбрался из леса, но теперь снова брел среди деревьев, пошатываясь, словно пьяный, на своих непослушных ногах. Идти здесь было гораздо легче: стволы защищали от ветра, а за ветки можно было держаться. Неожиданно впереди замаячил мерцающий огненный шар.

— Эйлин! — закричал Форрал, как ему показалось, очень громко. Будь проклята эта сумасшедшая — неужели она не слышит его?

— Эйлин! — Но волшебница не останавливалась, и Форрал, боясь потерять ее, с проклятиями потащился вслед за магическим сиянием. Неожиданно деревья расступились, а за ними, едва различимые в снежных вихрях, поблескивали два огонька — один возле другого.

— Форрал! — донесся до него голос феи. Воин побрел к ней, но поскользнулся и в очередной раз упал. Когда он выбрался из сугроба, то обнаружил, что над ним склонилась Эйлин, а два огонька непостижимым образом снова превратились в один. Сделав несколько глотков из фляжки, Форрал почувствовал себя гораздо лучше.

— Хвала богам, — пробормотал он. — А то у меня уже в глазах двоилось. Ты нашла ее?

— Нет, но я знаю, что она рядом. Ты можешь идти? Форрал кивнул.

— Ориэлла! — отчаянно крикнул он, пытаясь перекричать вой ветра. Но нет — это был не ветер! Сквозь метель до него отчетливо донесся волчий вой, торжествующий и жуткий, и Форрал окаменел от ужаса.

— пет — прошептал он.

Эйлин вцепилась ему в плечо, и лицо ее озарила радость:

— Они нашли его!

Форрал содрогнулся. Да она и впрямь сумасшедшая? Неужели она настолько ненавидит своего ребенка?! Не помня себя от злости, он занес кулак.

— Нет, Форрал, нет? — вскрикнула Эйлин. — Это волки Ориэллы — ее друзья. Я позвала их, и они нашли ее!

Пораженный, Форрал опустил руку. Снова послышался волчий вой.

— Надо спешить, — сказала Эйлин.

Не спуская глаз с окружавших его огромных серых теней, Форрал поднял безвольное тельце и озябшими руками нащупал пульс.

— Она жива! — Он готов был рыдать от радости, но понимал, что сейчас не время распускать нюни. — Мы должны поторопиться. Ты сможешь найти дорогу?

— Я всегда могу найти свой дом, — огрызнулась волшебница. Она брела рядом, опираясь на свой сияющий жезл, а за ней по пятам трусили гибкие косматые твари. Только что они жались к девочке, пытаясь согреть ее теплом своих тел, а теперь не сводили глаз с неподвижной фигурки на руках у Форрала. — Когда воин со своей ношей добрался до башни, волки решительно последовали за ним в комнату. Они не путались под ногами, а только сидели и смотрели, как Эйлин снимает с девочки промокшую одежду. Она уложила дочь на импровизированное ложе у печки и укутала ее всеми одеялами и пледами, какие только нашлись в доме. Потом бросилась ставить воду, а Форрал сидел рядом с девочкой, беспомощно откидывая с ее лба непослушные кудри.

— Сделай же что-нибудь! — со злостью сказал он.

— Уже делаю! — Эйлин взгромоздила на плиту тяжеленную кастрюлю, и расплескавшаяся вода зашипела на раскаленной печи. Закрыв лицо руками» фея расплакалась.

— Слишком поздно! — жестко заметил Форрал. — Как только она поправится, — если, конечно, поправится, — я заберу ее отсюда, а ты можешь делать, что угодно!

— Нет! — Эйлин отняла руки от лица и затравленно посмотрела на него. — Только не это! Я запрещаю тебе! Ориэлла — моя дочь!

— Какай разница, если ты о ней не заботишься? Ребенку нужна любовь, Эйлин!

— Я люблю ее, болван! Воин покачал головой.

— Я не верю тебе. Эйлин. Пока ты еще ничем не доказала свою любовь.

Его слова больно укололи волшебницу.

— Да что ты об этом знаешь, смертный? — возразила она и вспомнила свою встречу с грозным Владыкой Фаэри, который согласился найти Форрала и привести его к Ориэлле — но не даром.

— Помни, — сказал он, — отныне ты у меня в долгу. Мы еще встретимся, фея, и тогда я потребую вернуть долг.

Эйлин боялась даже подумать, о чем он может попросить, но Фаэри спас ее, и в безумии своем она не успела погубить собственную дочь. «Думай что хочешь, Форрал, — решила она, — но любовь бывает разная, и есть много способов доказать ее».

Форрал смотрел, как волшебница дрожащими руками готовит отвар из трав, ягод и соцветий, что охапками висели по стенам кухни.

Когда они влили несколько глотков Ориэлле в горло, девочка задышала ровнее, и лицо у нее слегка порозовело. Форрал глубоко вздохнул и лишь теперь почувствовал, что и сам он замерз и насквозь промок.

— Эта штука не помешала бы и нам, — заметил он. Эйлин присела рядом и протянула ему дымящуюся кружку. Какое-то время она отрешенно смотрела на ребенка, потом вдруг заговорила:

— Я должна извиниться перед тобой, Форрал. Я вела себя как эгоистичная дура!

— Да, довольно глупо, — мягко согласился воин и взял ее за руку. — Я знаю, это было ужасно, правда?

— Ты даже не представляешь, — покачала она головой. — Знаешь, я предупреждала его, умоляла… Я — маг Земли, и понимала, что это безумие, но Джерант всегда был таким упрямым…

— Не такая уж редкость среди магов, — вставил Форрал.

— Как ты смеешь судить меня, смертный?! — тут же взвилась Эйлин, и он понял, что слова его попали в цель. — После катастрофы смертные жаждали мести, — продолжала она, все еще рассерженно глядя на Форрала. — Здесь ведь до этого жили люди. — Эйлин вздрогнула. — Мы с Ориэллой были тогда в Нексисе, и то едва спаслись. Я решила не только исправить то, что сделал Джерант, но и стереть всякую память о нем. Но когда Ориэлла подросла, она стала очень похожа на него. У нее уже сейчас этот ястребиный профиль, и глаза становятся из зеленых серыми, когда она сердится, прямо как у него. Когда она вырастет, то будет вылитый отец. Я смотрю на нее, а вижу Джеранта… О боги, Форрал, это невыносимо! Я ненавижу его!

— Мне кажется, ты говоришь так, потому что он покинул тебя, — осторожно заметил Форрал. — Ты по-прежнему любишь его, Эйлин.

— Если бы он любил меня, то не оставил бы одну, — ее голос дрогнул. — Мне так не хватает его!

— Так поплачь о нем. Эйлин. Уже пора. Форрал обнял ее, и она разрыдалась.

— Ты знаешь, — проговорил он, когда Эйлин успокоилась, — Джерант не исчез бесследно. Он оставил здесь частицу себя, — и воин указал на ребенка.

— Я знаю, — резко ответила Эйлин.

— И это мучительно для тебя, да? Я понимаю. Эйлин, но девочка тут ни при чем. Эйлин вздохнула.

— Когда ты пришел, я почувствовала себя виноватой. Поэтому-то и решила избавиться от тебя. Ты, простой смертный, заставил меня понять, что я — угроза для собственной дочери! Но разве я могу что-то изменить, когда… — она покачала головой. — Форрал, ты останешься и будешь приглядывать за ней, ведь правда? Ориэлла заслуживает большего, чем я могу ей дать. И она любит тебя.

— Я тоже люблю ее. Конечно же, я останусь! Ведь об этом мы и говорили с самого начала, помнишь? Просто потребовалось много времени, чтобы вбить это в твою упрямую голову. Но все-таки это не освобождает тебя от ответственности. Эйлин. Ты ее мать, и я надеюсь, что ты и сделаешь первый шаг.

Эйлин кивнула.

— Я попробую, обещаю тебе! — Она легко вскочила на ноги. — Спасибо, Форрал. Я сварю ей теплого бульона, когда она проснется. Она ведь еще не ужинала…

Форрал одобряюще улыбнулся:

— Видишь, совсем нетрудно быть заботливой, Эйлин, если захотеть.

Ориэлла открыла глаза, и ей показалось, что она все еще спит. Сначала был кошмарный сон: она потерялась среди снегов, потом ее нашли волки, а теперь ей снится Форрал, сидящий на кухне рядом с матерью. Ну да, конечно же, это сон: ведь Эйлин никогда еще так не улыбалась ей!

— Как ты себя чувствуешь, малышка? — на лице Форрала появилась довольная улыбка.

— Форрал? — Голос ее был тих, как дуновение ветерка.

— Все в порядке, я с тобой. Давай-ка подкрепись немного, — обняв девочку, он приподнял ее и заставил сделать несколько глотков теплого бульона. — Ну, как, лучше?

— Я замерзла и у меня все болит.

— Неудивительно. Вот что значит убегать в метель! Ты упрямый ребенок! — голос его стал слегка грубоватым.

— Прости, — Ориэлла с беспокойством посмотрела на мать. — Это был особый случай.

— По-моему, я уже где-то это слышал? — улыбнулся Форрал. — Ну что ж, юная волшебница, у меня есть для тебя новости. С сегодняшнего дня я буду присматривать за тобой, так что постарайся вести себя как следует!

Глаза Ориэллы медленно расширились, и она недоверчиво посмотрела на мать.

— Это правда?

Эйлин кивнула.

— Я сама попросила Форрала остаться. Он сумеет позаботиться о тебе лучше, чем я.

— Спасибо! — просияла Ориэлла и потянулась, чтобы обнять мать. Эйлин замерла, а потом осторожно поцеловала дочь. Форрал улыбнулся.