Орел и грифон

Пролог

Над Тисой плясала метель - не холодная и снежная, как бывает зимой, но живая, трепещущая, непрестанно бьющая множеством крыльев. Белесые создания с длинными хвостами в, казалось бы, бесцельном хаотическом танце, роились над водной гладью, на которой, словно отражая бурление жизни в ночном небе, неподвижно застыли белые цветы водяных лилий. Вся река цвела и воздух над ней тоже распускался множеством летающих "цветов" - поденок, собравшихся в свой первый и последний полет, чтобы отдать собственную жизнь на алтарь нового потомства. Завораживающее действо рождения новой жизни из смерти раскинулось сегодня по Тисе в ее нижнем течении, также как и по всем ее притокам, включая и эту маленькую лесистую страну речек, болот и небольших озер, поросших папоротником и водяными лилиями. Множество всяческих тварей - птиц, рыб, жаб, летучих мышей, - питались нынче с этой живой вьюги. Но, несмотря на все сборище охотников поживиться легкой добычей, мельтешащей над рекой "метели" все никак не убывало - и изящные насекомые продолжали кружиться в неутомимом танце любви и смерти.

Стаи поденок сегодня вились и над рекой Егричкой, что незадолго до впадения в Тису, растекалась меж топких болот, поросших высоким тростником. Из-за обилия обитавших здесь лягушек и жаб, поселившиеся в Потисье славяне именовали это место Жабаль и старались без лишней нужды не появляться в топком болотистом краю, о котором, с некоторых пор, стали ходить недобрые слухи. Сегодня этих слухов станет намного больше - об этом собиралась позаботиться молодая женщина, что неподвижно стояла на небольшом островке, затерянном в глубине болот. Ее стройное тело облегал причудливый наряд из звериных шкур, а светлые волосы прикрывала высокая рогатая шапка, украшенная перьями сорок и козодоев. На высокой груди одеяние распахивалось, обнажая соблазнительные белые полушария, меж которых, на серебряной цепочке висело изображение трехлапой жабы, выточенной из черного янтаря, а чуть ниже его - зеркальце-толи в серебряной оправе. Красивое лицо, с точенными аристократическими чертами, покрывал толстый слой белил, с кругами сажи вокруг светло-серых глаз и черным маслянистым блеском на полных губах. В руках женщина держала расписанный черным и красным бисером кожаный кошель, а с широкого пояса, увешанного изображениями лягушек из черной меди, свисал тонкий нож, с острым, как игла, лезвием. Рядом с ножом свисал и большой бубен, обтянутый черной кожей, также с вытесненным на ней изображением трехлапой жабы. Позади женщины угадывались поросшие мхом развалины некоего святилища, заброшенного и забытого еще с доримских времен, но никто, кроме Неды, супруги аварского владыки Эрнака и главной шаманки каганата, не знал каким богам поклонялись тут в седой древности и что за жуткие обряды вершились в их честь.

За спиной женщины послышались неспешные шаги и, обернувшись, Неда увидела двух мужчин в доспехах вареной кожи, с аварскими саблями и короткими булавами на поясах. Они вели, точнее тащили за собой третьего - грязного, в оборванной одежде, со связанными за спиной руками. Его пленители выглядели как обычные аварские полукровки - скуластые, смуглые с раскосыми зелеными глазами и темно-каштановыми волосами, - однако сам пленник был явным славянином с его курносым простоватым лицом и темно-русыми волосами. Серые глаза с вызовом уставились на колдунью.

-Кем бы ты не была, ты не заставишь меня кричать, бесовское отродье! Клянусь Перуном, сын князя северцев никогда не склонится перед аварской ведьмой и ни за что не станет просить о поща...

Не дослушав, Неда сделала нетерпеливый жест и двое ее подручных, раскачав пленника, швырнули его в болото. Взбурлила вода, в которой забился утопляемый, поднялись и лопнули огромные пузыри, после чего все снова стихло - лишь белые лилии покачивались на воде, да лягушки завопили еще сильнее. Молодая шаманка усмехнулась, обнажив белые, специально подточенные зубы: жертва духам болот по древнему обряду ее предков по отцу оказалась вполне уместной и здесь. Теперь ей предстояло свершить основное действо, ради которого она и явилась сюда.

Несколько лет минуло с тех пор, как совсем еще юную княжну, дочь короля Тюрингии Германфреда и его второй жены Ярославы, отдали замуж за аварского кагана Эрнака. Неожиданно для нее самой молодой степняк понравился девушке, но ее чувство оказалось безответным - Эрнак предпочел Неде ее мать, к тому времени уже овдовевшую королеву. Ярослава стала старшей женой и главной советницей кагана, тогда как Неда была вынуждена довольствоваться унизительной ролью одной из младших жен. Именно тогда она, отчасти по принуждению, отчасти из мести и отчаяния, стала ученицей, рабыней и наложницей сестры Эрнака - черной шаманки Оуюн, жрицы Хар-Мекле, Великой Черной Лягушки Держащей Землю. Однако унизительное рабство не прошло бесследно для славянской княжны - множество древних секретов, зловещих тайн, привнесенных аварами из окутанного тьмой Востока, стали доступны Неде. С ее помощью Оуюн убила ставшую ей соперницей Ярославу, но и сама погибла от рук вероломной ученицы, перерезавшей горло сестре кагана, пока та лежала в священном трансе. Так Неда стала старшей женой Эрнака и служительницей Хар-Мекле, человеком, которого и в самом каганате и много где за его пределами боялись даже больше чем самого владыку аваров. Сегодняшним действом Неда собиралась в очередной раз подтвердить свою репутацию, а заодно - нанести страшный удар по врагам каганата.

На островке уже полыхал костер и Неда, шепча заклинания, бросала в огонь горсти сушеных трав и связок грибов из мешочка на поясе. По болоту расползался густой дым и в нем поденки, все так же бешено плясавшие над водой, казались диковинно искаженными, приобретавшими пугающие очертания. Движения шаманки под действием колдовского дурмана становились все быстрее и резче – вот, сорвав с пояса бубен, она пустилась в пляс, выкрикивая песнопения, бывшие древними еще в те времена, когда аварские орды впервые вторглись в Паннонию.

Сээг! Сээг! Сээг!

Услышь меня, о Хозяйка Земли и Воды,

Черная Лягушка,

Не-Имеющая-Сердца-И- Печени,

Посреди гнойного моря восседающая,

Мать многоголовых мангусов,

Будь ко мне благосклонна в эту ночь.

Как Хар-Меклэ, Лягушка-Бык,

Держишь ты земную твердь.

Так и ты будь мне опорой и придай сил.

И исполни мое прошение!

Сээг! Сээг! Сээг!

Крики становились все более жуткими, слова - все менее разборчивыми, превращаясь в подобие утробного лягушачьего кваканья - и все громче разносился отовсюду ответный зов. Множество лягушек и жаб выпрыгивали из воды, забираясь на цветы лилий, на землю и поваленные бревна, пока все болото не покрылось сплошным блестящим, шевелящимся ковром. Жадные языки беспрестанно стреляли, схватывая с воздуха мельтешащих поденок, снова и снова набивая ими ненасытные утробы. Очень скоро лягушкам присоединялись рыбы, что выпрыгивали из воды, хватая поденок прямо на лету, затем тритоны, ящерицы, ночные птицы и летучие мыши. Даже хищные стебли пузырчатки, которой обильно поросла водная гладь, то и дело улавливали в свои хитроумные ловушки отчаянно пляшущих насекомых. Словно весь Жабаль вдруг превратился в непрестанно движущуюся, хватающую, жующую, сглатывающую и вновь хватающую оргию всеобщего пожирания.

Неда, прервав свой пляс, рухнула на колени рядом с большим плоским камнем, оставшимся от развалин старого здания. Из мешочка на поясе она достала восковую фигурку, изображавшую крепко сложенного мужчину с массивным носом и широкими плечами. К его макушке крепились человеческие волосы, явно настоящие - черные и слегка вьющиеся. Одеждой же ему служил клочок красной материи, обвернутый вокруг туловища. Неда бережно уложила фигурку на камень, после чего молниеносно, словно хватающая цапля, выдернула из воды огромную жабу - тварь настолько обожралась поденками, что уже не могла двигаться, - и положила ее поверх воскового изображения. В следующий миг Неда сорвала с пояса нож и пронзила им жабу и фигурку. Алая кровь, брызнувшая во все стороны, залила и камень и руки шаманки.

- Поденки-однодневки, год на дне, день на свету, смерть на ночь, - хрипло зашептала Неда, - как вы, в один день рождаясь и умираете, так и орды врагов моих да сгинут безвозвратно, на дне реки, в утробе Хар-Мекле. Кровь к земле, жаба к дождю, поденка к смерти. Восстань из глубин земных о Черная Жаба, Земледержица, сотряси мир от недр земных до сводов небесных, открой путь всем водам мира. Распахни ненасытную пасть свою, о Мать всех матерей, и поглоти врага моего, как дети твои пожирают поденок. И да будет слава ворога моего столь же мимолетна, как и жизнь однодневки.

Она говорила все громче - и в ночном небе, доселе безоблачном, неведомо откуда собирались темные тучи, закрывая собой Луну. Огромные облака клубились, принимая причудливые очертания, постепенно обретая форму уродливой жабьей морды, расплывшейся в глумливой усмешке. Лягушачье кваканье стало просто оглушительным, когда Неда перевернула камень, сбрасывая в воду мертвую жабу вместе с человеческой фигуркой и накрывая их сверху плитой. В тот же миг в небе прогремел гром, ярко блеснула извилистая молния и на Жабаль упали первые капли дождя.