Орбита смерти (Ян Крашко) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 2)

- Ну что, будешь говорить? - негромко спросил он.

Мартон уставился в пол.

- Хорошо, знчит, не будешь. У меня есть к тебе предложение, адвокат. Тебе, случаем, не хочется отлить?

Лицо Мартона сделалось пепельным. Он хотел было что-то сказать, но раздумал.

- Как хочешь...

Ханна дал знак Джонсу, и тот завел перепуганного адвоката в туалет. Ханна забросил туда же портсигар и закрыл дверь на ключ.

Какое-то время внутри была тишина, нарушаемая лишь отзвуком текущей где-то воды. Потом послышался какой-то шум, всплеск и звук спускаемой из бачка воды. Чуть позже они услыхали голос Мартона:

- Выпустите меня! Что вы творите? Ведь через секунду... Оно не хочет помещаться в дырке.

Голос умолк.

Ханна ждал.

- Выпустите меня! Там газ! Я все расскажу, только быстрее! Господи! Уже начинается... - он замолк, а потом закашлялся каким-то странным кашлем, с неестественными всхлипами и стонами.

Хэттон сделал глубокий вздох, закрыл рот носовым платком и подскочил к двери. Он хотел открыть ее, но это ему не удалось. Джонс помог ему. Он дернул за ручку, и та, лопнув, осталась у него в руке. Тогда он ударил ногой в замок, и двери распахнулись настежь. Оба инстинктивно закрыли глаза и отскочили назад, давясь и кашляя.

Весь небольшой объем кабинки был заполнен плотным, желтым дымом небовалой концентрации. Когда они открыли все окна, чтобы вызвать хоть какой-нибудь сквозняк, газ нехотя покинул туалет и медленно пополз в сторону камер. Боулер быстро надел на Пульверино наручники и хотел уж было вытаскивать его на улицу, но заметил две подозрительные машины с людьми внутри. Поэтому он тут же развернулся и, толкая Капо перед собой, побежал к заднему выходу, ведущему в тупиковый дворик. Там они были в безопасности. Вскоре к ним присоединились Ханна, Хэттон и Мур.

Все ощущали неприятный запах и першение в горле. Оказалось, что Хэттон еще успел ухватить из холодильника банку пива. Всем хватило по глотку.

- Эрик, ты закрыл двери? - спросил Ханна, с трудом хватая воздух.

Боулер как раз допивал булькающие на дне остатки "Хайнекена". Жестом руки он дал понять, что закрыл.

- Видишь, мистер начальник, - Джонс поглядел на Пульверино, - что вытворяют твои ребята? Чуть-чуть, и нам бы хана. И тебе тоже.

Пульверино молчал.

Хэттон попросил Ханну отойти в сторонку.

- Слушай, Ричард, давай заберем его и будем рвать когти. Во-первых, Хэттон говорил быстро и по делу, - черт его знает, какую гадость они нам подложили, и как долго она будет держаться в помещении. Во-вторых, если они уж решились на такую подлянку, можешь быть уверен, что еще сегодня или завтра у нас тут будет целый взвод вооруженных до зубов гангстеров, которые не остановятся ни перед чем. Видно, дело это для них воняет как не знаю что, и нас трахнут здесь, не обращая внимания на последствия. Что ты на это?

- Буквально.

- Что буквально?

- Буквально воняет. Ты что, не слышишь?

В кабинке туалета, среди ядовитого тумана на полу лежал Эрвин Мартон. Он погиб, вдохнув несколько литров быстродействующего боевого газа, производимого "Арми Кемикал Лтд".

"Нью Йорк, 14 апреля, 16.00

Вернуться в здание комиссариата они рискнули возвратиться только через несколько часов. Окна были все еще открытыми и на удивление целыми, хотя поднялся резкий, северный ветер. И все-таки повсюду была слышна отвратительная вонь гниющего мяса. пришлось снова отступить во внутренний дворик и здесь обсудить план действий.

План был совершенно простым и единственно возможным. На Коули Лейн в Бронксе у Ханны был небольшой домик, унаследованный им после покойной жены. В домике было шесть комнат, и его окружал небольшой садик с оградой, местами поросший низенькими розовыми кустами. Холодильник был всегда полон, так как Ханна никогда не мог предвидеть, когда в следующий раз очутится в Нью Йорке и потому держал, на всякий случай, небольшой запасец еды и пива. Итак, достаточно было добраться до Бронкса и забаррикадироваться в доме, никого не допуская к двери. Вроде бы и просто, но, чтобы добраться до Бронкса, следовало пересечь южный Гарлем, потом проехать по мосту Триборо над притоком Ист-ривер, а затем проехать еще пять миль по Коули Лейн. Воистину полоса препятствий.

Возле комиссариата, на противоположной стороне улицы. стояли две автомашины. Сидящие в них люди не были похожи на случайных проезжих, которых на Девяностую улицу привело желание осмотреть город. Совсем наоборот. Хэттон давал голову на отсечение, что знает водителя форда, припарковавшегося ближе всего. Это был Ганс Мюллер, немец по происхождению, работающий теперь на Семейство Гарсии. Чаще всего Мюллер занимался только мокрыми делами, так что его присутствие здесь не обещало спокойной поездки по улицам Нью Йорка. Помимо него имелось еще шесть человек. Если и они представляли профессии, родственные занятию Мюллера, на легкий переезд расчитывать было нельзя.

Ханна располагал только одним автомобилем. Если предположить, что Мюллер не повредил машину, в то время как сами они находились во внутреннем дворике или, что значительно хуже, не подложил в нее взрывчатку, крайслер гарантировал довольно-таки быструю езду.

Движение на Девяностой Улице нарастало. Приближалось пополуденное время пик. Правда, все эти непрерывно движущиеся машины давали какую-то защиту, но если бы они застряли в пробке у моста Триборо, никто бы им не позавидовал. Опасными могли стать и улицы Гарлема. Безлюдные, с редким движением, они прямо-таки призывали к беззаконию. Однако, никакого другого пути не было.

Ханна верил в способности Боулера. Тот, прежде чем стать акробатом, принимал участие в нескольких автогонках. Машину он водил уверенно и жестко, не слишком придерживаясь правил движения. Теперь же ему прийдется постараться на все сто. Тот знал об этом и слегка нервничал. Если он подведет, то не будет даже возможности извиниться.

В 16.15 они проверили оружие, и Боулер первым направился в коридор. Перед выходными дверями они задержались. Боулер открыл их и не спеша вышел на улицу. Он встал у подножия каменной лестницы, потянулся и спокойно направился к машине. Крайслер стоял у бровки, там, где его вчера и оставили. Боулер внимательно присмотрелся к крышке капота. На черной краске лежал толстый, непотревоженный слой пыли, никаких других следов видно не было. Он открыл дверцы и уселся за рулем. Потом сунул ключ в замок зажигания, перекрестился и нажал на стартер. Двигатель завелся срвазу же, в его негромком, монотонном шуме не чувствовалось ничего необычного.

В тот миг, когда Боулер заводил двигатель, Ханна бормотал про себя молитву. Но ничего не произошло. Боулер не взлетел в воздух, а торчащие на противоположной стороне типы пока что не выявляли желания вмешиваться.

По тротуару шли ничего не подозревающие пешеходы. Как только группка возвращающихся с работы чиновников очутилась перед дверью в комиссариат, Ханна распахнул двери настежь и, заслоняя Пульверино собственным телом, быстренько повел его к машине. За ним поспешили Мур и Хэттон, сжимая спрятанное под пиджаками оружие.

И в этот самый миг форды тронулись с места. Первый из них мигнул указателем поворота, пытаясь перебраться на другую сторону улицы через плотный поток машин. Боулер ждать не стал. Как только в крайслере захлопнулись двери, а Ханна крикнул "Вперед!", он выжал газ на всю катушку и рванул вперед, используя мощность всех ста пятидесяти механических лошадей двигателя. Сила инерции отбросила Пульверино назад; Мур, ожидая рывка, заранее схватился за ручку, а Хэттон с Ханной поглубже вжались в сиденья. Они пристегнули ремни безопасности, включили сирену и помчались вверх по улице.

Ганс Мюллер извергал ругательства, пытаясь втиснуться между мчащимися навстречу машинами. В конце концов он он нажал на клаксон, замигал фарами и, не обращая внимания на протесты водителей, втиснулся на полосу, по которой убегал полицейский крайслер. Он услыхал пронзительный скрежет металла о металл, затем громкий удар об асфальт и догадался, что потерял бампер, зацепившись о какую-то объезжаемую им машину. На мостовой тут же началась куча мала. Поврежденная машина неожиданно остановилась, преграждая путь второму форду, который безуспешно пытался выбраться из ловушки. Таким образом Мюллер остался только с тремя своими людьми. Теперь они гнались за крайслером по средине свободной от машин полосы, пробитой сиреной Ханны.

Внезапно перед крайслером появился какой-то автомобиль, мешая проехать. Боулер надавил на клаксон, дернул рулем вправо и, поцеловав боковую дверку бентли, опередил его.

- Они сидят у нас на хвосте, - буркнул Хэттон. - Хорошо еще, что второй потерялся.

Боулер нажал на газ. Стрелка спидометра подобралась к шестидесяти милям в час, помялась-помялась и поползла дальше. Автомобили отскакивали от них в стороны, и крайслер летел по Девяностой Стрит, направляясь к южному Гарлему.

- Мы отрываемся, - заметил Ханна, глянув назад. - Еще немножко, и они уже нас не достанут.

Боулер глянул в боковое зеркальце. Форд немного отстал, но и самаа улица заканчивалась грандиозным перекрестком, где, несмотря на сирену, им тоже приходилось сбросить скорость.

- Осторжно, держитесь! - бросил он и резко свернул влево, въезжая на разделительную полосу.

Крайслер подскочил на бровке разделительной полосы, всеми четырьмя колесами упал на соседнюю полосу и с рычанием движка помчался назад. Они въехали в первый же перекресток по правой стороне, переворачивая по пути газетный киоск и помчались в Гарлем по параллельной Девяностой улице.

Только они не знали Мюллера. Тот предугадал ход Боулера и через мгновение сам повторил его маневр. Крайслер уже исчезал за поворотом, когда форд, визжа покрышками, нагнал их, летя по средине правой полосы.

- Черт, Ганс, поосторожней, сейчас будет поворот! - закричал один из парней Мюллера, судорожно хватаясь за спинку сидения.

- Заткнись! - рявкнул Мюллер, ударив по тормозам.

Форд забросило задом, машина левым боком грохнула в знак запрета обгона, затем выровнялась и очутилась в двух сотнях ярдов за крайслером.

Оба автомобиля мчались по сухому, грязному асфальту Гарлема.

- Они за нами, - предупредил Ханна. - Придави его, Эрик.

- Оставь, он знает, что делает, - успокаивал его Джонс.

Сейчас они ехали по улице, выводящей прямо на мост Триборо. Вой сирены сделался совершенно невыносимым. Автомобили уступали им дорогу, но Мюллер, умело используя это, приклеился к ним в хвост.

- На пол его, Томас! - крикнул Ханна, когда перед ними открылась полоса одностороннего движения длиной в несколько километров, а вдали замаячили стальные конструкции моста.

Хэттон столкнул Пульверино на пол и придавил коленом.

- Они что, собираются стрелять? - спросил он, перекрикивая шум.

Мужчина, сидящий рядом с Мюллером, открыл боковое окно и высунул руку с пистолетом.

- По колесам! Пали по покрышкам! - орал Мюллер. - Нам надо достать их перед мостом!

Люди Ханны осели на своих сидениях. Один только Боулер склонился чуть ниже, зорко всматриваясь вперед.

Треск разлетающегося заднего стекла и град осколков.

- Черт! - ругнулся Ханна. - Джон, а ну попугай их немножко. Мне уже надоели эти цацки!

Мур поднял пистолет и всадил пять пуль в радиатор форда. Стрелять ему было удобно, так как заднего стекла уже не существовало. Только форд продолжал свой путь, хотя рука с оружием и убралась вовнутрь.

- Осторожней! Эта цистерна нас не видит! Осторожно! - бросил Хэттон, глядя, как громадное авточудище надвигается по средине мостовой прямо на них.

Будто видение из преисподней цистерна вынырнула буквально в десятке метров перед ними. Ее водитель, то ли пьяный, то ли слепой, гнал свою машину сумасшедшими зигзагами, развернув ее против движения. Боулер вывернул вправо, въезжая на тротуар. Изо всех сил он усмирял непослушный руль, и ему удалось удержать машину. Безумная цистерна разминулась с ними буквально на пару дюймов.

Увидав гигантскую массу буквально в десятке ярдов перед капотом, Мюллер глянул на спидометр. Шестьдесят пять миль в час. Ведомый инстинктом опытного водителя, он вывернул форд вправо, передними колесами въехал на бетон поребрика и последним сознательным движением вырвал ключ зажигания. Если цистерна будет пустой, еще могло случиться чудо.

Его сидящий сзади подельник громко, по-звериному, взвыл. Массой в двадцать тонн нефти Шелл сорвавшееся с привязи чудовище ударило в бок форда, разрывая металл корпуса и сминая тела трех людей. Разбитая машина пробила стенку цистерны емкостью в двадцать тысяч литров, и поток маслянистой жидкости прорвался наружу, покрывая мостовую сантиметровой толщины пленкой. Толкая перед собой разможженный скелет автомобиля, цистерна врезалась в кирпичную стену пустого дома и тут же взорвалась.

Чуда не произошло...

В 17.00 Ханна со своими людьми добрался на Коули Лейн. Там они забаррикадировались и сообщили Кейну о перемене адреса.

"Нью Йорк, 15 апреля, 8.00 утра

Кейн обладал в столице многочисленными связями и временами говаривал, что тайны политиков для него не тайны, и что именно благодаря этому он и удерживается на поверхности. Ханна никогда не проверял, не привирает ли сорокалетний Кейн. Но одно никаких сомнений не вызывало - до сих пор пока еще Кейн никому не проигрывал.

В восемь утра Нил Кейн появился на Коули Лейн перед домом Ханны. Он прибыл не один. Его сопровождали целых четыре полицейские машины, до краев забитые сотрудниками полиции штата, а также машина для перевозки заключенных с пуленепробиваемыми окнами.

- Держи свой чертов ордер, и чтоб ты сдох, - сказал Кейн вместо приветствия. - Парень, вечно ты меня суешь во всякие неприятности. - Он подал Ханне листок ордера. - Ты хоть знаешь, какую змеиную кучу разворошил? Ладно, лучше и не говорить. Главное, что дело сделано. Ты все еще настаиваешь на том, чтобы ехать с ним? - спросил он, глядя на Пульверино.

Ханна кивнул. Самый важный этап был пройден - Капо был арестован, а всем остальным займется Кейн. Ему он доверял. Суд состоится. Теперь же ему хотелось закончить свою часть операции, так как его никак не оставляло неприятное чувство, будто может случиться какая-нибудь неприятность, о которой он не подумал, которую не предусмотрел.

Ханна просмотрел ордер, затем подошел к Пульверино и попросил его встать. После этого он прочитал ему документ, прибавив соответствующие формальности. Представление близилось к концу. Теперь их ожидал путь в Ринебек, 55 миль, которые они пролетят на полицейском вертолете, а в самом конце надо было проводить арестованого в специально приготовленную для того камеру.

- После некоторых событий я не доверяю полиции, Нил, - улыбаясь, объяснил Ханна. - Хорошо, что ты взял с собой самых доверенных. Да, я поеду с ним.

Кейн поглядел на людей Ханны.

- Твоя великолепная четверка снова вместе, так? Кстати, тебе привет от старого Реджинальда.

- От Прайса? Шутишь? Я думал, что он на ФБР уже не работает.

- Все не так паршиво. У Прайса имеются свои недостатки, но к нему только надо умело подобрать ключик. Я не уверен, но мне кажется, что настолько высоко мистер Пульверино еще не прыгнул...

Стоящий рядом Капо отвел глаза.

- Ну ладно... - сказал Кейн. - Можно ехать.

В 8.15 от дома Ханны отъехала кавалькада из пяти автомобилей. Хэттон сковал себя наручниками с Пульверино и держал сверху снятый с предохранителя автомат. Ханна и Кейн ехали в первом полицейском автомобиле, опережающем арестантскую машину, Боулер с Джонсом во втором, а Мур занял место рядом с водителем тюремного микроавтобуса. Две остальные машины пробивали для них дорогу.

Во время переезда на Манхеттен не произошло абсолютно ничего. За ними никто не следил, они не застряли в тоннеле Линкольна и довольно быстро очутились перед башнями Мирового Торгового Центра.

Как Кейн и говорил, оба здания были окружены полицией. Тюремный микроавтобус спустился в подземный гараж и остановился у самых дверей скоростного лифта. Хэттон, Боулер, Мур и Джонс быстренько проверили кабину, после чего Боулер отправился наверх сам, чтобы удостовериться, все ли в порядке. Через четыре минуты он вернулся в целости и здравии. После этого они завели Пульверино в кабину и вшестером отправились на крышу небоскреба. Там, в Даунтаун Гелипорт, откуда открывался фантастический вид на весь Нью Йорк, их уже ждал вертолет.

Даунтаун Гелипорт оказывает городу неоценимые услуги. Здесь помещается база воздушных такси, откуда любой жаждающий сильных впечатлений турист всего за тридцать долларов может совершить незабываемый полет над гигантским городом. Сейчас же закрытую для обычных посетителей посадочную площадку окружили полицейские, а помимо вертолета, на котором предстояло лететь Пульверино, стояли всего лишь две гражданские машины без обслуги.

Пилот открыл стеклянную дверь, и все заняли места. Кейн еще поглядел на отдаленный Бэттери Парк и тоже полез в вертолет. На квадрате крыши остался лишь Ханна и полицейские из ограждения.

Непонятно почему Ханна вдруг почувствовал нарастающее нервное напряжение. Такое случалось с ним редко, и он никогда не мог выстоять против подобного необычного, напряженного ощущения. Он повел взглядом по каменным лицам стоящих воле барьеров заграждения полицейских, пожал плечами и схватился за поручни лестницы, ведущей в вертолет.

Застонала гидравлика... Лопасти винта начали вращаться, сначала медленно, а потом все быстрее, сопровождаемые олушительным грохотом главного распредвала. Пилот покрепче взялся за рычаг управления и повернулся назад, чтобы проверить, все ли пассажиры удобно расселись.

- Подождите, подождите, мой плащ! - крикнул вдруг Ханна, пробуя выдернуть полу из-за плексигласовой дверки. - Погодите! - повторил он погромче, помогая себе жестами, так как пилот явно не понял ни слова из-за наполняющего кабину грохота. Но тот заметил прищемленный плащ, и шум сделался чуть поменьше.

Ханна открыл двери, освободил плащ из ловушки и поглядел на землю. Знакомая напряженность усилилась, и он почувствовал - надо что-то сделать. Не успел он обдумать это, как уже, вопреки здравому рассудку и всяческой логике, спрыгнул на бетон и дал знак пилоту выключить двигатель. После этого он прикурил сигарету и подошел окружающему крышу ограждению.

Полицейские уже оставили свой пост, и на Даунтаун Гелипорт никого не было. Затянувшись дымом, Ханна глядел на Либерти Айленд и Статую Свободы.

- Что с тобой, Ричард? - услыхал он голос Кейна.

В порт входил какой-то сухогруз, который тащили за собой два маленьких буксира. На этой высоте царила почти идеальная тишина.

- Меняем планы, - ответил он. - Только не спрашивай почему, Нил. но мы полетим вот на чем. - Ханна указал на гражданский вертолет, обозначенный "NY 43". - Пересадка, о'кей?

Кейн только кивнул. Вопросы сейчас будут не к месту. По крайней мере, сейчас. Он вернулся в полицейский вертолет и выругался.

- Шеф передумал, джентльмены, пересаживаемся на такси. И побыстрее, нас ожидают в Ринебек.

Пилоту для осмотра понадобилось несколько минут, и вот лопасти винта сдвинулись с места. Они неспешно оторвались от площадки и поднялись на шестьдесят ярдов вверх. Рычаг управления, наклоненный "от себя" толкнул корпус вертолета вперед. Прозрачный нос повернулся вокруг оси, и вот они уже на курсе.

- В чем дело, Ричард? - спросил Мур, приблизив губы к самому уху Ханны.

Тот не отвечал и смотрел вниз. Посадочная площадка удалялась с каждой секундой все быстрее и быстрее. Но в какой-то миг он заметил, как из оставленного ими полицейского вертолета вдруг поползли клубы черного, смолистого дыма. Потом ударило желтое пламя, мгновенно охватившее корпус, похожий на тело стрекозы, и подбирающийся к хвосту. А потом был краткий, но мощный взрыв, и почерневшие обломки засыпали крышу Мирового Торгового Центра.

Пульверино потерял сознание.

В Государственную тюрьму Ринебек они прибыли в 10.15. опоздав всего лишь на четверть часа.

"Ч А С Т Ь I I

"Вашингтон, 10 июля, 16.00

С апреля, когда он был здесь в последний раз, Даунтаун Хиллз изменились так, что невозможно было и узнать. Все здесь покрылось цветами, зазеленели листьями кустов и невысоких деревьев. В воздухе носился аромат средины лета.

Эта девушка в течение трех месяцев не выходила из памяти. Ее наклонившаяся над картиной фигурка, запах случайным ветерком брошенных волос, которые он откидывал со своего лица. разговоры ни о чем, обед... Три месяца тому назад он посадил Пульверино в тюремную камеру и думал, что в навале дел забудет...

Тогда они прилетели в Ринебек в четверть одиннадцатого и сразу же закрыли Капо в камере номер 27. По предварительному приказу прокурора директор тюрьмы освободил весь второй этаж, запрещая входить туда всем тем, у кого не было личного согласия Ханны или Кейна. В камере номер 27 рядом с Пульверино днем и ночью дежурил Хэттон, на сей раз уже имеющий официальное согласие ФБР на временное сотрудничество с Бюро. Он не спускал глаз с арестанта, даже когда тот вел переговоры с адвокатами. Подаваемая Пульверино еда химически проверялась в лаборатории, чтобы избегнуть попыток отравления. Каждый день в семь часов утра Хэттон звонил Кейну или Ханне, чтобы проинформировать их о ситуации. Пульверино запретили любые посещения и контакты за исключением неизбежных визитов юристов. День процесса первоначально был назначен на девятое июля, но потом срок был передвинут на двадцать восьмое. Якобы по процедурным причинам. До этого срока Пульверино обязан был пребывать в изоляции, его же старания выйти из тюрьмы под залог, благодаря Кейну, закончились ничем.

Теннисные туфли не производили ни малейшего шороха, когда он ступал по мягкому песку. А потом он услыхал ту же самую песенку.

Она сидела, как и в прошлый раз, на маленьком стульчике возле мольберта и рисовала. Он глядел на нее. На девушке была белая блузка, голубые шорты, на ногах пробковые сандалии. Рассыпанные по спине светлые волосы, которыми играл ветерок, в лучах солнца отсвечивали медовым блеском. Огромные глаза следили за движениями кисти, ни на миг не оторвавшись от картины.

Он стоял и буквально пялился на нее. Двойная порция шотландского виски, которую он выпил в машине, давала ему иллюзорное чувство безопасности. Пульверино, текущие дела, мафия казались ему нематериальными будто неприятный сон. Сейчас они вообще исчезли где-то вдалеке, а была только эта девушка у мольберта.

- Привет, Ричард, - заметила его Шейла. - Какая встреча! Рада видеть тебя. А ты что, не хочешь поздороваться со мной?

Тогда он вышел на полянку и сделал к ней несколько шагов.

- Я соскучился по тебе, Шейла, - тихо и неуклюже выдавил он из себя. Почему же ты не позвонила? Я ждал.

Девушка покраснела и повернулась к своему рисунку.

- Нравится? - спросила она с улыбкой.

- Красиво.

Она сняла акварель с мольберта.

- Держи, это тебе подарок. На память обо мне.

Он взял листок жесткого картона в руку и не знал, что и сказать.

- Тебе не нравится?

- Очень красиво, честное слово.

- Ты даже спасибо не сказал. Что с тобой? Ну, поблагодари меня.

- Спасибо, Шейла. Большое спасибо.

- Не так, глупышка, поцелуй меня.

Она стояла, выпрямившись, со слегка раскрытыми губами. Целовалась она очень нежно, и это ну никак не походило на дружеское чмокание в щечку.

После двадцатиминутной поездки в автомобиле они очутились в ее квартире.

- Присаживайся и чувствуй себя как дома, - сказала она, когда они вошли в гостиную. - Сейчас я сделаю тебе выпить. Секундочку, и я вернусь.

Ее не было больше, чем секунду, и Ханна с сигаретой в руках прохаживался по гостиной. Когда же она вернулась, он понял, почему ее не было целых десять минут. Сейчас на ней было простое, белое платьице. Десять баллов за великолепный вкус.

Еще она принесла поднос с сендвичами и парой бутылок. После этого она присела за стол и улыбнулась.

- Ну, чего ты ждешь? Выпей и съешь чего-нибудь. Если же будет мало, в холодильнике всего полно.

Он налил себе большой бокал виски и стал размышлять, как ему удастся вернуться домой после такого количества спиртного. Она же пила какой-то сок и приглядывалась к Ханне.

- А знаешь, Ричард, ты даже не сказал мне, где работаешь.

- Ты тоже, - отрезал он, думая, что на этом их милой встрече прийдет конец. Редко кто любит полицейских.

- Господи, тут никакой тайны нет. Я эксперт Пентагона по вопросам безопасности космических полетов.

Ханна даже подавился своим бутербродом.

- Кто, кто? - хрипло прошептал он, судорожно проглотив кусочек ветчины. - Я был уверен, что там работают исключительно мужчины.

Она рассмеялась.

- Ты неправильно меня понял, я не бегаю с пистолетом по стартовой площадке. Я получила специальность физика и астрофизика, а потом в NASA освободилась должность в технадзоре. Пока что я ничего интересного не делаю. Нечто вроде практики. Я уже прошла через все отделы, а в настоящее время по уши торчу как раз в Секции Безопасности. Говорят, что у меня даже получается, - не без гордости добавила она. - Четырнадцатого у нас старт, слыхал?

Ханна кивнул.

- Завидую, - сказал он. - Мне всегда хотелось стать астронавтом. Пока что мне это не грозит.

- Смеешься. Лучше возьми еще один сэндвич, - пододвинула она поднос. А ты, чем занимаешься ты?

- Ну, как бы это тебе... - начал было он, нервно разыскивая зажигалку. - Ну, я работаю, то есть...

- Ты полицейский, Ричард, - совершенно неожиданно сказала Шейла, и в ее словах не было вопросительной интонации - чистое утверждение.

Он застыл на полуслове.

- Ты удивился? - глядела она ему прямо в глаза. - Ведь об этом писали все газеты. У меня имеются все твои фотографии. "Ханна из ФБР и Капо Тутти Капи Пульверино". Ведь ты же знаменит, Ричард. Теперь ты уже знаешь, почему я захотела, чтобы ты меня поцеловал.

- Это... Это потому? - неуклюже пробормотал он.

Шейла фыркнула смешком.

- Боже, и это неустрашимый борец против преступного мира. Скажи мне, неужели все, которые обычно геройствуют под пулеметным обстрелом, ведут себя по отношению к женщинам так робко?

- Не знаю.

- Я тебя очень люблю, Ричард, честное слово. И после той нашей встречи мне тебя сильно не хватало. Хорошо, что ты есть, - очень серьезно сказала она.

Около семи вечера они поехали пообедать к Андреасу. Это был маленький греческий ресторанчик, в стены которого были встроены аквариумы с экзотическими рыбками. Плюс плюшевые кресла, свечи и приятный полумрак небольшого зала.

Андреас, толстый, веселый хозяин, обслуживал их столик лично. Он сразу же заявил, что прекрасно знает, что им понравится, а потом, не задавая ни единого вопроса начал с изумительного фасолевого супа. Потом подал жаркое из черепахового мяса и спаржу. Закончили они десертом - крепчайшим кофе и двумя рюмочками коньяка.

Они ели и болтали. Впоследствии Ханна не мог вспомнить, о чем. Он помнил лишь то, что Шейла была превосходной слушательницей, и что во время обеда за столом ни на мгновение не было тихо.

В одиннадцать вечера он отвез ее домой.

- Очень жаль, что ты уже уходишь, - сказал он у самых дверей ее квартиры.

Шейла молчала.

- Позвонишь? - спросил он.

- Позвоню, Ричард.

Ханна крепко поцеловал ее в губы и повернулся, чтобы спуститься по лестнице.

- Ричард! - позвала она.

- Что?

- Останься со мной. А на завтрак я сделаю тебе обалденные гренки. Любишь?

"Нью Йорк, 12 июля, 11.00 утра

Хватило трех месяцев, чтобы американская Коза Ностра начала ощущать первые серьезные признаки внутреннего разложения. Синдикат, лишенный доступа к документации, к центральной картотеке, без поддержки центральной кассы, поколебался в нерушимых до сего времени основах. Отдельные Семейства все чаще ввязывались в локальные конфликты, так как теперь не существовало третейского судьи, которому до сих пор давали на рассмотрение свои точки зрения.

Дон Ферриано не обладал титулом Капо Тутти Капи, а тем самым не имел и власти. У мафии имеются священные, сохраненные на протяжении веков принципы, а они говорили, что лишь получивший благословение от уходящего предводителя может управлять организацией. Несмотря на течение времени и ХХ век на дворе, "друзья наших друзей" сохранили верность традициям. И Ферриано прекрасно понимал сложившуюся ситуацию. Его Семейство в Неваде не было достаточно могущественным, чтобы преодолеть анархию силой. Даже если бы ему удалось объединиться с другими, они и так оставались бы в меньшинстве. Дело в том, что большинство, ослепленное иллюзией безнаказанности, предпочитало действовать по собственному разумению. Все это Ферриано видел как на ладони и имел неопровержимые доказательства этого. Зал, где по его призыву собрался очередной съезд, зиял пустотой. Прибыли лишь немногие.

- Несчастье пало на наши Семейства, - говорил он, сидя за председательским столом. - Уже не слышен голос совести, люди не отдают себе отчета и не желают мобилизовать сил ради единства. Вы отлично понимаете, что структуры трещат, что ежеминутно начинаются братоубийственные войны меж теми, кто еще не так давно были вернейшими друзьями. На предыдущей встрече мы приняли определенные обязательства. Только ничего из них не вышло. Почему, дон Гарсия?

Глава нью-йоркской семьи поднялся с места и повел взглядом по залу.

- Я подчинился требованиям Совета, дон Ферриано. Поверьте, моей вины в этом нет. Все наши попытки закончились ничем, и в данный момент проникнуть к дону Пульверино у нас нет ни малейшего шанса. Уж слишком хорошо его охраняет Ханна со своими дружками. Сам я пожертвовал самыми лучшими людьми, а некоторые из них уже никогда не вернутся к своим женам и детям, закончил он.

Дон Ферриано кивнул.

- Мы верим тебе, дон Гарсия. Меня тоже встретила почти что неудача. Вот если бы у меня имелся доступ к нашим спискам... Единственное, что мне удалось, это оттянуть судебный процесс по делу дона Пульверино. Беда лишь отдалилась, но не исчезла. Если судебное разбирательство все же случится, дон Пульверино не пощадит никого. Как это не прискорбно, он в своем решении тверд.

Зал молчал.

- Нам остается одно, друзья, - продолжил Ферриано. - Если все попытки дона Гарсии оказались безрезультатными, то всякие другие начинания, направленные на ликвидацию дона Пульверино будут бессмысленными. Я верю Гарсии, он самый лучший из нас всех. Не удалось, что же. А теперь я задам вам, тем немногим и предусмотрительным, один вопрос. Что мы можем сделать, чтобы избегнуть разгрома? Ответьте мне, и, возможно, мы найдем какой-то выход.

Никто выступать не собирался.

- Дон Каппучини? - спросил Ферриано.

Тот печально покачал головой.

- А ты, дон Марко?

Сталлоне повторил жест Каппучини.

- Выходит, никто не хочет говорить... Этого я и ожидал, друзья, и не имею права обвинять вас, так как и сам до недавнего времени понятия не имел, что же делать.

- Не означает ли это, дон Ферриано, что теперь ты знаешь? - спросил Гарсия.

Ферриано большими глотками выпил стакан воды.

- Синдикат, - начал он, поставив стакан на место, - очутился перед лицом смертельной опасности. Впервые в истории мы находимся в ситуации, когда удары могут настичь нас с двух сторон: со стороны людей, которым мы платим, но которые вдруг почувствовали себя в безопасности своей анонимности, и со стороны нашего Капо Тутти Капи, что само по себе является беспримерным несчастьем. В такой ситуации мафия должна защищаться. А чтобы защищаться, она должна решиться на самые крайние меры.

"Вашингтон, 13 июля, 8.00 утра

Ханна проснулся с чудовищной головной болью. Утреннее похмелье вообще ужасная штука, тем более, когда перед тобой целый день беготни, бессмысленных разговоров и собраний.

Вчера он встретил знакомых, Кардов, и они пригласили его к себе, отметить рождение их первого ребенка. Там он упился до чертиков и, плохо соображая что-либо, очутился у себя в квартире где-то около двух часов ночи. К тому же, он понятия не имел, что происходит с Шейлой. Она звонила пару дней назад, а потом исчезла даже не попрощавшись.

На кухне он заварил себе кофе и закурил; докурив сигарету до половины, с отвращением выбросил ее. Вот кофе был в самый раз. Ханна просидел на кухне добрых пятнадцать минут, затем с трудом поднялся и направился за утренней почтой.

В ящике было несколько писем, целая куча счетов, которые он сразу же закинул в ящик, чтобы тут же забыть о них, и серый конверт без обратного адреса. Ханна поискал штемпель, но его не было, как не было и марки. Он прошел в комнату и положил посылку на стол. Затем разрезал ножницами бумагу, заглянул вовнутрь. Внутри была магнитофонная кассета, и больше ничего. Тогда Ханна включил свой переносной "Филлипс", сунул туда кассету и нажал кнопку воспроизведения.

А через несколько минут, абсолютно трезвый, Ханна поднял телефонную трубку.

- Нил, извини за то что бужу... Что, уже проснулся? Хорошо. Послушай, сегодня ко мне пришла странная посылка. Ни о чем не спрашивай... Нет, Нил, ничего конкретного я сказать не могу. Ты должен немедленно связаться с советником президента по вопросам национальной безопасности... Нет, я не сошел с ума... Это не шутка. В восемь утра не до шуток... Да, я хочу с ним встретиться. Как можно быстрее. И обязательно сегодня... Хоть на голову встань, но устрой мне эту встречу. Черт подери, вы же знакомы. Еще несколько дней назад ты дудлил с ним коньяк... Что? Да, как можно скорее. Передай ему, что это связано с "Атлантисом"... Да, да, с "Атлантисом". Пока.

"...Друзья мои, я не займу много вашего времени. Изложу все кратко и прошу, чтобы вы меня внимательно выслушали. Вы прекрасно знаете, что такое космический шаттл (непонятный шорох голосов). Да, да... Так вот, из сорока полетов, запланированных до конца 1989 года, две трети - это военные миссии, и грузовые отсеки будут заполнены оборудованием Пентагона. Кстати, Пентагон уже сформировал собственную базу в Вандерберге, в Калифорнии, и собирается высылать оттуда в пространство орбитальные станции, трасса которых, проходящая над полюсами, позволит расширить разведывательную деятельность. В течение ближайших двух лет шаттлы будут составлять основную базу развития военного могущества Америки. Как все вы хорошо знаете, США уже имеют на орбите лазерное оружие. В космос уже выведено и то, что Пентагон окрестил "камикадзе". Это определенного рода спутник, который самостоятельно сближается с чужими объектами и взрывается. Но, как указывают специалисты, не может быть такого, чтобы шаттлы вступали непосредственно в сражения. Их можно сравнить с установщиками мин, выносящими в космическое пространство различного рода вооружение. В этом и состоит их роль и задание (какие-то трески, шорохи, передвижения стульев). Четырнадцатого июля, друзья мои, то есть уже послезавтра, для Пентагона наступит великий день. Благодаря нашим людям, мы обладаем очень ценной и сверхсекретной информацией, которая никогда не должна была стать публичным достоянием. Четырнадцатого июля с мыса Канаверал взлетит "Атлантис". Официально - это научная миссия, но мы знаем, что это не так. Дело в том, что в грузовых отсеках находится весьма ценный для Министерства Обороны груз. Подробности мне неизвестны, но наша приятельница Джей сейчас нам их представит.

- То, что я скажу (трески, едва слышимый женский голос), должно остаться между нами. В противном случае, нам не удастся ничего добиться. Так вот, там находится корпус спутника (треск и шумы...), вооруженного ядерными боеголовками. Этот спутник является частью программы, зашифрованной как "Рубиновый Чирок", и он может, в зависимости от орбиты, стать как защитным, так и наступательным оружием. "Атлантис" поместит спутник на орбите защиты, то есть стационарной, и возвратится на землю. Ядерный заряд может быть выпущен по сигналу шаттла или наземной базы. Пентагон сейчас имеет только четыре экипажа, способные провести эту миссию. Два экипажа в Калифорнии, а два во Флориде. Всего восемь человек, которые прошли специальную подготовку. Не будем забывать, что для программы "Рубиновый Чирок" это первый шаг. Остальные астронавты должны будут разместить в космосе ряд объектов, способных поражать наземные цели... (Шумы, треск: перемена голоса на мужской).

- Как я уже говорил, мы долго размышляли, чем мы, собственно, располагаем. Есть ли в наших руках что-нибудь такое, что заставило бы правительство выдать нам дона Пульверино? Так вот, нет, пока что нет (трески, снова женский голос).

- Среди этих восьми астронавтов имеется наш человек. Его отец должен нам большие деньги. Срок отдачи давным-давно прошел, и сын сделает все, что мы решим. Это безвольный и мягкий тип. Но если он нам откажет, хотя я в этом сомневаюсь, мы можем заняться его женой и ребенком. Это в крайнем случае. Остается еще вопрос второго астронавта, но не думаю, чтобы появились какие-то сложности... Он ни о чем не будет знать, а уже на орбите наш человек заставит его подчиниться. Так что ничего не делается на хип-хап, все приготовлено. Так вот, мы собираемся... (перерыв в записи, трески, шумы)... Да, наша крайняя мера - это захват "Атлантиса" (конец записи).

Ханна выключил магнитофон и поглядел на Малькольма. Советник президента Соединенных Штатов по вопросам национальной безопасности дрожащими руками прикуривал сигарету, время от времени поглядывая то на Ханну, то на Кейна.

Было уже 10 часов утра. Нил Кейн и вправду знал Малькольма, вот почему ему удалось устроить эту встречу за пару часов. Малькольм до сих пор никогда не встречался с Кейном по делам службы. Встревоженный звонком адвоката, он нарушил свое рабочее расписание и сейчас принимал их в своем кабинете, расположенном в западном крыле Белого Дома.

- И что это значит? - спросил он, помолчав. - Кейн, ради Бога, ответь! Какая-то шутка? Если это шутка, Кейн, то не самого лучшего качества.

Прокурор кивнул головой в сторону Ханны, и тот подробно рассказал Малькольму историю Пульверино.

- Господи Боже!!! - Малькольм поднялся со своего места, подошел к стоящему в углу мини-бару и налил три рюмки. - Даже не верится... Не могу поверить, что банда обычных преступников осмелится на... Люди! Да ведь они же все ненормальные! - побагровев лицом, взорвался он. - Как это можно...

- Мафия - это не группа обычных преступников, Ник. И к ним нельзя относиться несерьезно, - перебил его Кейн.

- А откуда вы знаете, мистер Ханна, что это не шутка? Глупейший прикол кого-нибудь из ваших коллег. Ну, Ханна, отвечайте!

Ханна поудобней устроился в кресле. Утреннее похмелье никак не уходило, и сейчас он ужасно хотел выпить стакан холодной воды.

- Во-первых, никто не знал деталей операции "Атлантис". Пресса говорит исключительно об очередной научной миссии. Во-вторых, данная информация, если она истинна, означала бы, что люди Коза Ностры имеют доступ к самым секретным планам Пентагона. А я не предполагаю, чтобы Пентагон посвящал в свои сверхсекреты лишь бы-кого. В-третьих, я веду отдел С-3 ФБР, и мне кажется, что работаю неплохо. Так вот, представьте себе, что я узнал на этой пленке один голос. Голос человека, с которым не раз имел дело.

- Чей же? - нервно спросил Малькольм.

Ханна вытащил из пачки сигарету, прикурил и затянулся дымом.

- Голос Френка Ферриано.

Малькольм одним глотком выпил коньяк и уселся за столом.

- Того самого Ферриано, который...

- Да, того самого Ферриано, который когда-то устроил резню в Лас Вегасе, - закончил за него Ханна. - Зачит вы помните, так? Повидимому, его избрали временным заместителем Пульверино. Видите ли, Коза Ностра распадается, разлазится по швам, и пока их Капо сидит в Ринебек, они не успокоятся. Вот почему Френк Ферриано и разработал этот план. План воистину дьявольский.

- А другие люди? Вы их узнали?

- Кассета записана непрофессионально. Какая-то женщина... - Он замялся. - Ее почти что не слышно. Скорее всего микрофон был у кого-то под одеждой... Но в голосе Ферииано я абсолютно уверен.

- Но почему кассету подбросили именно вам? Не понимаю.

- Это как раз просто. О деле Пульверино писала пресса. Так, еще одна сенсация. Но там же было мое имя, фотографии и так далее. Мне кажется, что кто-то из них предал.

- Из прессы?

- Нет, я возвращаюсь к кассете. Похоже, что запись была сделана во время заседания или встречи. Кто-то из них предал, понятия не имею, кто и зачем. Впрочем, у них имеются свои счеты. Простите, можно ли стакан холодной воды? - попросил он, с трудом глотая слюну.

- И что ты теперь будешь делать, Малькольм? - отозвался Кейн.

Советник президента подал Ханне бутылку тоника.

- Боже, что за галиматья... Что я буду делать? - Он очнулся. - Как это что? Немедленно сообщу президенту.

"Вашингтон, 13 июля, 12.00 дня

Семь месяцев президентства Норберта Диллона прошло довольно-таки безболезненно. Наверняка это было заслугой наследника Бейкера, как считало большинство американцев, совершенно не знающее о закулисных счетах и расстановках сил. Диллону в значительной степени удалось вернуть доверие избирателей к Белому Дому, хотя его окружала та же самая старая Бейкеровская команда с Хьюгзом, Фоллом и Хардингом, а за всеми следил невидимый Меллон.

После смерти Бейкера из загашника вытащили его грязные делишки и бросили на откуп прессе, которая буквально захлебывалась подробностями покушений на африканских лидеров, аферами взяточников, подкупами и шантажами. Всю вину свалили на покойного президента, в результате чего Норберт Диллон появился на политическом небосводе Соединенных Штатов чистеньким как слеза. Он был глубоко верующим президентом, и народ в него верил тоже.

Диллон провозглашал, что жить и управлять следует по-божески. Он органически не терпел критики и слушал, если уже приходилось выслушивать, только Меллона. Но об этом ник-то не знал.

После двухчасов ожидания Ханна и Кейн очутились в Овальном Кабинете, рабочем кабинете президента Соединенных Штатов Америки. Там они встретили ряд лиц, созванных на чрезвычайное заседание. Ник Малькольм представил всех. Диллона ожидали: Реджинальд Прайс, директор ФБР; генерал Шинен из Пентагона; Брайян Хетчер, директор НАСА, и Альберт Конн, директор ЦРУ. Помимо Прайса Ханна никого лично не знал. Кейн находился в значительно лучшей ситуации. С Конном он играл в гольф, с Хетчером переписывался, а сын Шинена пару лет тому назад проходил практику в его адвокатской конторе в Вашингтоне.

Ровно в 12.00 в кабинет вошел Диллон. Пожав руки прибывшим, он уселся за большим, резным письменным столом. На почетном месте справа от него стоял флаг США, а слева - президентский штандарт.

Ник Малькольм включил магнитофон. Через несколько минут кассету выключили. По желанию Диллона запись прослушали еще раз, а потом и в третий раз. После четвертого прослушивания магнитофон выключили, и в кабинете повисла мертвая тишина.

- Господа, - начал президент, - подробности этого дела мне известны, и я считаю, что мы не можем им пренебрегать. Я предлагаю отменить старт и по возможности перенести его до выяснения всех обстоятельств. Мы не можем позволить, чтобы вся администрация выставила себя в смешном виде в самом начале правления. Нет, исключено, абсолютно исключено. Прайс, вам поручается исследовать данную проблему и представить нам результаты.

Генерал Шинен поднялся со своего места.

- Мистер президент, - заявил он, - мне кажется, что мы обязаны сделать все, чтобы избежать поспешных решений.

- Я не слишком понял, что вы имеете в виду. генерал. Ведь это же первый за всю историю Соединенных Штатов атомный шантаж.

- Все так, мистер президент, но отмена полета будет означать потерю пяти миллиардов долларов, поскольку отзыв первого старта искалечит всю остальную часть проекта "Рубиновый Чирок". Я не смею давать вам советы, но общественное мнение может выразить резкий протест против такого разбрасывания деньгами. Выборы...

- Господин генерал, - перебил его Диллон, - уж позвольте вопросами выборов заняться мне самому. Сейчас же для этого ни время и ни место. Я остаюсь при собственном мнении, но мне хотелось бы выслушать и вас.

- Можно? - поднял руку Конн. - Мне кажется, что мы не должны излишне поддаваться эмоциям. Признаюсь честно, сначала меня перспектива похищения перепугала. У меня не могло уместиться в голове, чтобы кто-нибудь предпринял такое рискованную операцию. Но я считаю, господин президент, что генерал Шинен прав. Полет обязан состояться согласно плана. Я разделяю ваши опасения и считаю, что нам следовало бы создать нечто вроде штаба, главной задачей которого станет дополнительное обеспечение миссии.

- Согласен с вами на все сто, - чуть ли не зааплодировал Шинен. Следует разобраться. Старт назначен на завтра, на 12.00. Двадцать четыре часа при всех возможностях ЦРУ и ФБР вполне хватит.

- Не надо нас переоценивать, господин генерал, - отозвался Прайс. Одной только техникой всего не добъешься. Двадцать четыре часа это вовсе не так уж и много.

- Лично я за то, чтобы пытаться, даже если времени у нас мало, - Конн поудобней устроился в своем кресле. - Уж лучше это, чем ничего не делать.

- А вы что думаете? - обратился Диллон к Ханне.

- Господин президент, я все-таки не могу отказаться от мысли, что эти люди способны на похищение. Я знаю их уже не первый день и несколько лет работаю над их способами действия и мышления. Сейчас они способны пойти на крайность. Времена меняются. Это когда-то шантаж велся более примитивными методами, потому что и влияние их организации не поднималось так высоко, как сейчас. Но теперь... Что ж, я остаюсь при своем мнении. Господин президент, полет следует отложить.

Диллон молча покачал головой.

- Директор Хетчер? - спросил он.

На столе президента тихо зазвонил телефон. Диллон поднял трубку.

- Да, проведите пожалуйста, - сказал он и отключил аппарат. - Это кто-то от вас, - обратился он к генералу.

- Она предупредила, что чуть-чуть опоздает. Главное, что она уже в курсе дела, - ответил Шинен.

- Входите, - сказал Диллон, когда в дверь постучали.

Ханна сидел лицом к входу, поэтому ему даже не понадобилось поворачивать головы, чтобы увидать, как в кабинет бесшумно вскользнула прелестная девушка с волосами цвета меда. Это была Шейла Пикард.

- Господа, - Шинен поднялся. - Миссис Шейла Пикард, наш эксперт по вопросам безопасности.

Шейла поздоровалась сначала с президентом, а затем и со всеми остальными собравшимися. Подойдя к Ханне, она улыбнулась и легонько пожала ему руку.

- Ну, директор, как считаете вы? - продолжил Диллон.

Хетчер не видел иного решения, как в отмене полета.

- Если позволите... Спасение возможно, - раздался в тишине голос Шейлы.

Все обернулись к ней.

- Согласно планов Агентства по Исследованиям и Проектированию Обороны, одобренных господином президентом, подготовка к завтрашнему старту происходят как на мысе Канаверал, так и на пентагоновсккой базе Ванденберг. А может просто поменять базы?

- Не понял, - Диллон напряженно поглядел на девушку. - Поясните, пожалуйста.

- Правильно! Она права! - воскликнул Шинен. - Господин президент, во время нашей апрельской встречи я представил вам рапорт. Вы помните? Действительно, в любой момент старт может быть перенесен из Флориды в Калифорнию. И здесь, и там у нас имеются дублированные экипажи, способные выполнить задание. На мысе Канаверал и в Вандерберг на платформах стоят идентичные шаттлы с идентичным оборудованием по "Рубиновому Чирку". Они знают, что "Атлантис" будет стартовать на Флориде. Когда мы сменим базы, проблема перестанет существовать!

- А если их люди имеются на обеих базах? - спросил Прайс.

- Насколько я помню, на кассете шла речь только об одном человеке, вмешался Конн. - Не думаю, чтобы они шантажировали двоих.

- Если так, то нельзя ли сменить всех астронавтов? Все бы и устроилось. Поменяйте их, и дело с концом, - предложил Диллон.

- Исключено, господин президент, - покачал головой Шинен. - Пока что мы располагаем только этой восьмеркой. На наших базах имеются два первых экипажа по два человека и два дублирующие, тоже по два. Мы делаем только первые шаги с "Рубиновым Чирком", а обслуживание аппаратуры, которая управляет ядерными снарядами подобного типа, дело непростое. Лететь может только эта восьмерка, и никто другой.

В кабинете стало тихо.

- Насколько я понимаю, генерал, - начал Прайс, - мы должны рисковать...

- Да, да, пора подвести черту, господа, нечего терять время, - прервал его президент. - У нас имеется восемь человек, среди которых один от мафии. Из того, что вы говорите, я делаю вывод, что полет должен состояться только завтра, правильно? Так... Было высказано предложение, чтобы место старта перенести в Калифорнию. Как утверждает генерал Шинен, это вполне возможно.

- Так точно. Мне кажется, господин директор, - Шинен обратился к Прайсу, - что особого риска в этом нет. Могу гарантировать, что их человек, предполагая, что данная кассета не просто чей-то идиотский розыгрыш, находится среди четверки с мыса Канаверал. Кроме нас никто не знает о возможности смены баз, следовательно, он должен находиться там, раз все талдычат о старте с Флориды. Абсолютно все, господин директор. Господа, но ведь "Атлантис" и вправду должен стартовать с мыса Канаверал! Мало того, пока господин президент не сделает соответствующих распоряжений, шаттл взлетит именно оттуда! С мыса Канаверал на Флориде! Ну, так где же их человек, если не там?

Диллон что-то записал в блокнот,

- Хорошо. Я согласен. Переносим старт на базу Ванденберг, резюмировал он. - Мистер Ханна, вы берете на себя руководство спецгруппой, которая обеспечит безопасность "Атлантиса". Я даю вам все полномочия. Вы не имеете права делать, не посоветовавшись со мной, только одного: вам не разрешается отмена всей миссии. Это буду решать только я один. Мисс Пикард будет сотрудничать с вами со стороны Пентагона. Я даю в ваше распоряжение самолет. Сейчас вам следует отправиться на Флориду и в Вандерберг, чтобы исследовать ситуацию на месте. Секретарь по вопросам безопасности сообщит персоналу баз о вашем прибытии. Вопросы?

- Да, господин президент, один. Если я выясню, что старт с базы Вандерберг по каким-то причинам нежелателен, можем ли мы переиграть на Флориду? Каким временем будем мы тогда располагать?

- Это не имеет значения, мистер Ханна, - выручил Диллона Хетчер. - Вам будет достаточно сообщить об этом в Центр Управления Полетами в Хьюстоне, а они уже устроят все остальное.

- В таком случае, господин президент, - продолжил Ханна, - мне бы хотелось, если это, конечно же, возможно, ввести мыс Канаверал в заблуждение. Пусть они продолжают считать, будто старт произойдет у них. Если бы мы сообщили им сейчас о перемене планов, у мафии была бы какая-то надежда на захват Вандерберг. Так что пусть до самого конца они будут считать, будто все идет по их плану. Хорошо бы было, если бы экипаж "Атлантиса" в Вандерберге узнал обо всем только перед самым стартом. Это выполнимо?

- По-моему, мистер Ханна, вы пересаливаете, но я согласен. Директор, продолжайте отсчет на обеих базах и ни о чем на мыс Канаверал не сообщайте. Когда шаттл взлетит с базы в Вандерберг, я займусь прессой. Нужно же будет им что-то сказать. Что-нибудь еще?

Но никто вопросов не задавал.

- Ну что же, джентльмены, проблема решена. Старт с базы Вандерберг, в 9.00 западноамериканского времени.

"Хьюстон, 13 июля, 12 часов дня

Рой Уайт наблюдал за работающими людьми. Через несколько минут он должен был заступить на самое важное за всю свою жизнь дежурство. Он знал об этом и с трудом подавлял нервное напряжение.

Главный зал Центра Управления Космическими Полетами находился под тридцатиметровым слоем земли, полностью отделенный от мира внешних помех. Уайт стоял на галерее, окружающей все помещение на высоте семи метров и отделенной от рабочих мест толстым стеклом. Сейчас он глядел на сорок рабочих столов, за которыми находились специалисты экстра-класса, заданием которых являлось слежение за безаварийной деятельностью даже самых малых механических систем и электронных схем шаттла, управление полетом в космическом пространстве, спуск "Атлантиса" на землю и поддержка непрерывной связи между станциями-ретрансляторами.

Галерея, где находился сейчас Уайт, была ярко освещена скрытыми под низким потолком молочно-белыми электролампами. В зале все было по-другому. Поскольку здесь не было окон, днем и ночью он был погружен в бледно-зелоном, фосфорецирующем отсвете экранов и мониторов и освещался лишь четырьмя десятками малюсеньких лампочек у рабочих мест. Здесь вечно царил полумрак.

Поперек всего помещения и вдоль стен было размещено самое новейшее оборудование, которым располагала современная техника. Несколько компьютеров самого последнего поколения, приемно-передающая аппаратура, бесчисленное количество датчиков и самые чувствительные радары вели непрестанное дежурство. Контролеры, как правило, работали в рубашках с короткими рукавами, поскольку, вне зависимости от времени года, в помещении поддерживалась постоянная температура +26,5 оС. Один градус в одну или другую сторону - и тончайшее оборудование испортилось бы.

Весь зал был заполнен слабым, монотонным шуршанием электрических токов. Оно давало чувство спокойствия. Правда, спокойствие это было лишь кажущимся. Сорок человек было разделено на три группы, обозначенные шифрами А-1, А-2 и А-3. Первая группа переживала сейчас самый тяжкий период. За двадцать четыре часа до старта "Атлантиса" члены группы А-1 напряженно всматривались в мониторы, на которые непрерывным потоком изливались цифры и символы. Каждая буковка, каждое число несли ценнейшую информацию. Если бы, к примеру, на экране третьего поста вместо 4537+ загорелось бы 4536+. на пульте главного контролера и на пульте третьего поста тихим жужжанием прозвучал бы сигнал аварии гидравлической системы подъемника "Атлантиса". Тогда следовало бы прервать отсчет и ликвидировать неисправность, поскольку в таком случае миссия не имела бы никакого смысла. Группа А-1 дублировала и координировала деятельность стартовых групп на Мысе Канаверал и в Вандерберг. Там тоже на своих постах сидели люди, отвечающие за непрерывность подготовки к старту. Вся информация передавалась в Хьюстон, и здесь, именно в этом зале делались окончательные выводы. Сегодня у группы А-1 было особенно важное и нетипичное задание. Во время предыдущих полетов вся деятельность концентрировалась на одном стартовом комплексе. Поскольку пентагоновский Центр Управления Полетами в Колорадо Спрингс еще не функционировал, Хьюстон проводил одновременный отсчет как для Мыса Канаваерал, так и для Вандерберга. Подобная работа требовала необыкновенного распределения внимания и нервов.

На стене главного зала были помещены четыре экрана. Первый должен был показать старт "Атлантиса". Телекамера в Вандерберг захватывала весь образ орбитального комплекса и ракеты-носителя и передавала его сюда. На втором экране, когда шаттл уже выйдет на орбиту, появятся лица астронавтов и интерьер космического челнока. Система телевизионной связи пока что еще не действовала. Третий экран представлял собой развернутую карту мира, на фоне которой отображалась запланированная траектория полета. Светящаяся точечка "Атлантиса" поползет вдоль одной из линий. На карту также было нанесено месторасположение пятидесяти трех станций слежения, рассеянных по всему земному шару. Проверка связи между ними и Хьюстоном являлось первейшей задачей группы А-3.

Группа же А-2 - это орбитальная команда. В тот момент, когда шаттл выйдет туда, куда выйти обязан, А-2 перехватит над ним контроль и будет следить за миссией с помощью тех самых пятидесяти трех станций слежения, благодаря которым и возможна связь с космосом. Связь между Хьюстоном и "Атлантисом" будет установлена лишь тогда, когда космический корабль войдет в зону действия одной или нескольких баз в Мадриде, Дакаре, Габаронэ в Ботсване, в Сантьяго, в Кито, в Оррорал Велли или же австралийском Йарраджеди, не считая пары десятков баз на территории США.

Контролеры из группы А-3 пока что не испытывали такого напряжения, как их коллеги из А-1. Они начнут свою работу только лишь через тридцать четыре с половиной часа. Благодаря им "Атлантис" должен приземлиться на землю. Группа А-3 это еще и Группа Посадки.

Рой Уайт прижался лицом к стеклу. Он испытывал внутреннее напряжение, хотя любой ценой пытался удержать нервы на поводу. Если бы кто-либо, хорошо знавший Уайта, не виделся бы с ним в течение прошедших двух недель, сейчас бы его шокировала перемена, произошедшая в его поведении за это время. Добродушие и вечно хорошее настроение внезапно сменилось задумчивостью и мрачностью. Уайту было сорок лет. Сейчас же он выглядел на все пятьдесят.

Правда, перемена эта не ушла от внимания его подчиненных. Кейт Бенти, заместитель Уайта, все чаще заставал шефа задумчивым, как бы одеревяневшим и не в настроении. Бенти подумывал, не стоит ли поговорить об этом. Всем было известно, что год назад Уайт попал в какие-то неприятности с деньгами, из которых безуспешно пытался выпутаться. Всем было известно, что его жена - это чудовищная гетера, и только работа в Центре давала Уайту возможность сбегать из дома. Потому-то никто и не слишком удивлялся, что в последнее время Уайт проводит долгие часы в пустых помещениях.

Рой Уайт спустился вниз и занял место за своим пультом. Он глянул на часы. Пора начинать. Теперь, когда он уже решился, нервное напряжение несколько спало. Все будет так, как он запланировал. Он начнет первый акт драмы. Актерами будут люди, которыми он руководил. Но не только они одни. Уайт не мог предугадать, что его представление охватит Америку и распространится на весь земной шар. А площадкой для игры станет "Атлантис", Белый Дом и Центр в Хьюстоне. Время начала - через двадцать четыре часа.

Кем же был режиссер этого спектакля? Сам Рой Уайт был всего лишь главным контролером Центра Управления Полетами NASA и Пентагона.

"Вашингтон, 13 июля, 15-00

- Если ты не отменишь этот долбаный старт, и тебе, и мне будет конец. Только на тебя мне наплевать, понимаешь, Диллон? Меня беспокоит только собственная шкура.

Слова эти были сказаны Эндрю Меллоном в Голубом Салоне, где президенты Соединенных Штатов обычно принимали своих личных гостей. Визит Эндрю Меллона трудно было назвать частным. Он все еще имел портфель министра финансов и в качестве такового говорил от имени службы. Хотя причина его визита была весьма далека от фискальных проблем, Диллону пришлось со всем вниманием прислушаться к словам человека, благодаря которому он и устроился в Белом Доме.

У Эндрю Меллона были все причины для беспокойства и волнений. Уже много лет он соперничал с Коза Нострой в деле влияния на американский бизнес. Поначалу он не чувствовал угрозы, но когда его начали выпирать из тех или иных предприятий, под его ногами стала гореть земля. Тогда Меллон собрал необходимые фонды и начал долларовую войну со своими конкурентами.

Проблема же состояла в том, что, насколько легко было ему конкурировать с китами финансового бизнеса, настолько чаще пришлось встречаться с трудностями выявления конкретного противника среди людей, представляющих дона Карло Гамбино. Они буквально размывались, терялись в тумане бюрократии, делали невозможными любые начинания путем хитроумных заговоров на бирже и Уолл Стрит. Но Эндрю Меллон, которого поддерживало несколько других промышленников, не сдавался. Пока что еще он не был в проигрыше.

Когда нью-йоркская полиция арестовала Пульверино, Меллон был в экстазе. Перед ним открывалась возможность окончательной победы. Только по одному ему известным каналам он поддержал ничего о том не подозревавшего Нила Кейна, который в связи с этим относительно быстро добился ордера на арест. Меллон даже был готов установить специальную премию для Ханны, но воздержался и сконцентрировал все свое внимание на рыночных операциях. Он хорошо знал, что у мафии сейчас уже нет прежней пробивной силы, что она обязательно поддастся, что в Потомаке много воды утечет, прежде чем синдикат вновь сплотит свои ряды. А к этому времени Меллон опять захватит отобранные у него фирмы.

Потому-то, узнав об угрозе миссии "Атлантиса", о шантаже, с помощью которого ненавистный враг пытается овладеть доступом к своей документации, он не мог сдержаться.

- Ради Бога, Эндрю, успокойся. Ведь ты же говоришь с президентом, как мог пробовал утихомирить его Диллон.

Меллона будто в воздух подкинуло.

- Да кто ты такой? Никто! Несчастная кукла, Диллон, марионетка! А я дергаю за шнурки, понял? Неужели до тебя не доходит, что ты сидишь здесь благодаря мне? Вспомни-ка Бейкера. Ну, вспомнил? - он развернулся на месте и двинулся вдоль стола. - И Бога сюда не припутывай. Я сам верующий и Бога держу для себя самого. Раз уж ты такой набожный, то почему, когда я предложил тебе пост президента, ты согласился на все? В том числе, и на смерть Бейкера.

Диллон молчал. До сих пор вопрос о Бейкере они ни разу не затрагивали. Он и сам о нем не вспоминал или же, по крайней мере, старался не вспоминать. Но Диллон чувствовал, что раньше или позже прийдется встать с Меллоном лицом к лицу и вынести унижение. И сейчас этот момент как раз наступил.

- Мы договаривались, - уже несколько спокойнее продолжал свой монолог Меллон, - что я не буду вмешиваться в твою политику до тех пор, пока ты не будешь вести ее против меня. Мне от тебя ничего не надо, Диллон, и по сути я поступаю честно. Я американец, а твоя обязанность заботиться о гражданах США. В том числе, Диллон, и обо мне. А ты что творишь? Ты же меня просто убиваешь!

- Не надо преувеличивать, Эндрю. Пока что ничего не произошло. Я приказал все проверить и гарантирую, что это фальшивая тревога.

- Слушай, Диллон, этих людей я знаю. Они пролезут туда, куда только не надо. А ты к этому спокойно присматриваешься, вместо того, чтобы действовать. Действовать, Норберт, а не сидеть в уютном кабинетике, поглядывая сквозь пальцы на самое сложное.

Диллон собрал в себе всю храбрость и заявил:

- Я не могу отменить этот старт, иначе Пентагон потеряет большие деньги. Если же он их потеряет, мне конец еще до выборов. Я уже не вспоминаю о неприятностях с Министерством Обороны. Эндрю, ведь ты тоже тогда проиграешь.

- О Пентагоне можешь не беспокоиться. Не забывай, что в "Рубиновый Чирок" вложены и мои собственные деньги. И деньги крупные, Норберт. Но если "Атлантис" взлетит, тогда я могу потерять значительно больше. Понимаешь? Чтобы выигрывать, надо уметь и проиграть.

- Но ведь выборы...

- Выборы оставь мне, - сказал Меллон, подходя ближе. Диллон заметил на его старческом лице глубокие морщины. - Парень, я открою для тебя неограниченный счет на твою кампанию, дам тебе самых лучших спецов по рекламе, сделаю из тебя национального героя. Ты же должен только слушать и выполнять приказания. Норберт, я не бросаю слов на ветер, и доказательства тому у тебя имеются. Разве я не обещал тебе Овальный Кабинет? Обещал. И где ты теперь сидишь?

- Послушай, Эндрю. - Диллон поднялся с места, поскольку уже не мог выносить вида Меллона. - Я не могу отменить собственного решения. Пойми и меня. Я согласился на старт в присутствии влиятельных людей. Мало того, я отдал подробные инструкции. ФБР уже начало следствие, кассета находится в лаборатории. Они проанализируют каждую мелочь и, скорее всего, что-нибудь да найдут. Пойми, ради Бога, я не могу отменить теперь старт "Атлантиса". А кроме того, говорю еще раз, все это похоже на дурацкую шутку. Да, на дурацкую шутку.

Диллон с трудом мог владеть собственным голосом. Впервые он чувствовал, насколько ненавидит Меллона. Тоже мне, обжегшись на молоке, дует теперь на воду... Нужно было думать гораздо раньше. Теперь приходится платить. За что? За то, что хотел управлять страной? За бесчестность? Он понял, что платит за себя самого, за собственную слабость.

Меллон застегнул пиджак и приготовился выйти.

- Так что послушай, Диллон, - бросил он уже от самой двери. - Сегодня ты впервые отказал мне. Я не придерживаюсь принципа, что Бог любит троицу. Запомни, не придерживаюсь и не признаю. Если Пульверино окажется на свободе, ты потеряешь все. Не только Белый Дом, Норберт, но все. Подумай над моими словами. Ты потеряешь все.

Диллон уселся за стол и тупо уставился себе под ноги.

"База Вандерберг, 13 июля, 12-00

Оба шаттла, и тот, что находился на Мысе Канаверал, и здешний, в Вандерберге, до краев были заполнены частями пятидесяти трех основных систем: гидравлической, электрической, связи, внутренней циркуляции воды, регенерации атмосферы, навигационной и других. Каждая из этих систем состояла, в среднем, из трехсот двадцати подсистем, каждая же из подсистем содержала тысячи составных элементов. Все вместе - миллионы цепей, каждую из которых нужно было в сотый раз перед стартом проверить, пятьсот шестьдесят километров кабелей, протестированных сантиметр за сантиметром; две тысячи пятьсот переключателей, окружающих астронавтов со всех сторон, включая и потолок; магнитофоны, телевизионные камеры, топливные баки, вентили, антенны, нагреватели, радиаторы, насосы, комплекс противопожарных огнтушителей, вентиляторы и, наконец, четыре бортовых компьютера, подпорядоченных К-4.

Компьютер, названный К-4, выдавал окончательные данные. При этом он выполнял 325000 операций в секунду. Если бы какая-нибудь из четырех других ЭВМ совершила в расчетах пусть самую малую ошибку или же проявила хоть малейший признак аварии, К-4 мог отключить ее, принимая на себя и ее функции. К-4 обеспечивал к тому же полнейшую сыгранность всего комплекса. Иногда, во время предыдущих стартов, несколько раз приходилось отменять отсчет, поскольку самые чувствительные инструменты отказывались действовать слаженно. Допустимое время запаздывания реакции составляло сорок миллисекунд, а машины отвечали только через шестьдесят. Только К-4 снизил порог запаздывания до требуемого лимита и никогда не допускал его превышения.

От носа до кормы весь "Атлантис" был напичкан микрофонами, датчиками напряжений материалов, датчиками, реагирующими на температуру, шум, давление, вибрации и всяческие силы, действующие на корпус во время отдельных фаз полета. Каждый шаттл страховался 45 тысячами сенсоров и тремя сотнями "черных ящиков".

В кабине "челнока" было три уровня: верхний, на котором концентрировалась большая часть управляющих и контролирующих ход полета устройств; средний - где размещались спальное отделение, кухня и технические устройства; и нижний с климатизационным оборудованием. Последнее поддерживало неизменными состав воздуха, температуру и давление на космическом корабле. Астронавты дышали смесью 21% кислорода и 79% азота, температура колебалась в пределах от 16 до 22 оС, а давление соответствовало земному.

В шестидесятые и семидесятые годы возвращающиеся из космоса аппараты имели треугольную форму. Перед тем как войти в плотные слои атмосферы, аппарат поворачивался к земле закругленной нижней частью, и она поглощала все тепло, рождающееся в результате трения. Защитный материал выгорал, зато астронавты не испытывали теплового перегрева. Затем капсулы падали в океан на парашютах, а находящиеся там корабли вылавливали их. Такие аппараты для последующих стартов применяться уже не могли.

Защитный слой, который применялся в шестидесятых-семидесятых годах, увеличил бы вес шаттла втрое. Более того, вся внешняя оболочка корабля каждый раз должна была бы меняться. Поскольку NASA планировала как минимум стократно использовать каждый "челнок" без всяческих капитальных ремонтов, единственным выходом стала совершенно новая концепция теплозащиты.

Инженеры выдвинули идею применения плиток чистого кремния, имеющего различную плотность. Они выдерживали бы температуры порядка 1648 оС, и если бы во время полета какая-нибудь из них отпала, ее легко можно было бы заменить.

Идея прошла, и 70% поверхности "Атлантиса" было покрыто такими плитками. Каждая из них своей формой и толщиной была тщательно приспособлена к тому отрезку корпуса, который она защищала. Следовательно, ее положение не могло быть изменено. Каждая плитка имела свой каталожный и регистрационный номер, каждую из них приклеивали вручную, а затем тестировали сопротивляемость на отрыв. Одна такая плитка стоила шестьсот долларов.

И на Мысе Канаверал, и на базе в Вандерберг уже приступили к рутинной предстартовой деятельности. Стрелки контрольных часов начали свою безумную гонку, отсчитывая часы, минуты и секунды до того мгновения, когда космические "челноки" оторвутся от бетонных платформ. Группы людей, контролирующих ходом подготовки, следили за мониторами; сто двадцать минут назад было закончено заполнение основного бака жидким топливом; были проверены соединения и синхронизация твердотопливных движителей.

Сесил Робинсон и Роберт Криппен еще не знали, что полетят именно они. Пока что они были спокойны и держали себя в руках. Тысячи часов, проведенных на тренажерах, и два полета в космос делали их ветеранами. Именно они составляли первый экипаж "Атлантиса" на военно-воздушной базе в Вандерберг, Калифорния. В дублирующем экипаже очутились Аллан МакДовер и Джеймс Лоуэ. Все четверо сейчас отдыхали в гостинице, построенной в пяти милях от стартового комплекса номер 34, на котором через двадцать один час должен был произойти учебный, как они сами считали, старт.

По времени Западного Побережья в настоящий момент был полдень. В Вашингтоне стрелки часов показывали 15.00.

"Флорида, Мыс Канаверал, 13 июля, 18.00

Мыс Канаверал является частью Флориды, но это не то место, и ранее никогда не был таким местом, откуда домой отправляют отпускные открытки. Мыс Канаверал никогда не сравнится с Майями Бич, Палм Бич или хотя бы с Ки Вест. Мыс Канаверал - это Кокоа Бич.

Несколько лет тому назад Кокоа Бич оккупировали отдыхающие, которые не могли позволить себе пошиковать в солнечном, но дорогом Майями. С тех далеких времен здесь остались маленькие, будто картонные домики с верандочками и металлическими фрамугами, быстро ржавеющими в просоленном воздухе.

Сам пляж имеет триста футов ширины во время прилива и тверд будто застывший цемент. Море вымыло весь песок, оставляя красную глину, на которой жители ближайших городков Кокоа и Титусвилль иногда устраивают автогонки.

Кокоа и Титусвилль отделены от океана двумя речками и островом. Эти речки - это Банана Ривер и Индиэн Ривер. А остров называется Мерритт Айленд. К западу от него располагается уже историческая полоса испытательных комплексов американских баллистических ракет, которые доставлялись сюда с ближайшей военно-воздушной базы Патрик, расположенной в нескольких милях от Кокоа Бич. Отсюда же полетели в космос первые американские спутники и астронавты.

В 1973 году штаб-квартира Мыс Канаверал перебралась на Мерритт Айленд. С этого же года все полеты в космос тоже происходили с острова Мерритт.

Космический Центр Кеннеди расположен посреди острова, в пяти милях от Вехикл Эссембли Билдинг, строения, напоминающего громадный ангар высотой в сто шестьдесят метров. Здесь ракеты монтируют и оборудуют всем необходимым снаряжением. Отсюда же в вертикальном положении их перевозят на стартовые платформы.

Когда самолет заходил на посадку, Ханна смотрел как раз на это здание. Его не переставала удивлять возможность такого быстрого перемещения с места на место. Всего несколько часов тому назад он был в Вашингтоне, сейчас же на авиабазе США на Флориде. Потом он подумал о Шейле.

Девушка сидела рядом и, казалось, была погружена в мечтах. Глаза ее были закрыты, но она не спала. Как только самолет коснулся полосы, она подняла голову и погладила своей рукой Ханну по щеке. Тот улыбнулся ей.

Согласно приказа Норберта Диллона через несколько минут они обязаны были очутиться в Центре Управления на Мысе Канаверал и допросить четверку астронавтов, среди которых мог быть человек мафии. Ханне было приказано его найти.

Возле посадочной полосы их ожидал военный вездеход с двумя гражданскими и сержантом за рулем. Гражданские представились. Джо Арч был директором Космического Центра им. Кеннеди, а Сильвестр Сталлоне начальником Стартовой Группы. Им тоже не сообщали об изменении в программе, потому они отрапортовали о готовности "Атлантиса" к старту. Понятно, что Вашингтон предупредил их о визите из ФБР, но конкретные причины неожиданных подозрений в отношении астронавтов представлены не были. Тем не менее, перед гостями никто ничего скрывать не собирался, и сейчас им предложили провести осмотр Центра.

Ханна отказался. Он поговорил с пилотом самолета, приказал ему заправиться топливом, а затем вместе с Шейлой уселся в вездеход.

- Куда поедем? - неуверенно спросил Арч.

- В ангар "S", - распорядилась Шейла.

Шейла Пикард прекрасно ориентировалась на территории Мерритт Айленд. В качестве представителя Пентагона она провела здесь несколько месяцев. Неплохо знала Арча. Джо не был плохим человеком, но неизвестно почему как огня боялся полиции. Каждый раз, когда надо было входить в контакт с властями, Арч вел себя будто малое дитя: отвечал дрожащим голосом, терял уверенность, сбивался с сути и уклонялся от прямого взгляда. Машина двинулась быстро, направляясь в сторону ворот. Охранники отдали салют и подняли шлагбаум. Теперь они очутились на океанском берегу.

Двадцать километров, отделяющих аэропорт от Космического Центра им. Кеннеди они преодолели за четверть часа. За мостом, пересекавшим Банана Ривер, дорога сворачивала на юг и вела прямо к Центру.

Ангар "S" был рядом, за оградой из сетки. Готовящиеся к старту астронавты проводили здесь последние дни перед полетом. Здесь были четыре помещения для тренировок, две барокамеры, столовая, спальни, несколько врачебных кабинетов и помещение, называемое "Камерой Готовности", служащее своего рода гардеробом, где астронавты надевали скафандры, перед тем как занять место в кабине корабля.

Как только они прошли в здание, Джо Арч тут же по требованию Ханны собрал чрезвычайное заседание. Ханна и Шейла Пикард знали биографии всех четырех астронавтов. Документы, взятые из реестров ФБР и данные NASA содержали тщательнейшую информацию о профессиональной карьере и личной жизни каждого из них. Эти материалы были получены через час после встречи в Белом Доме от директора Прайса с приказом внимательного ознакомления.

Основной экипаж "Атлантиса" на Мысе Канаверал составляли Элвин Браун и Джон Налти. Элвин Браун был военным летчиком-испытателем и в космосе был уже два раза; в том числе и во время миссии "Челленджера" в 1984 году, совместно с Робинсоном и Стадли. Его документы были чисты как слеза: стаж на базе пилотов-испытателей в Джексонвилле, перевод на базу авиации Военно-Морских Сил Патуксент Ривер, где он прошел переподготовку, перевод на базу Мурок и вступление в отряд астронавтов, снова интенсивная подготовка и старт "Челленджера". Элвин Браун был женат, двое детей. Его отец уже умер.

Джон Налти родился в Хемлине, Западная Вирджиния, поначалу был летчиком-испытателем на базе Райт Филдз в Дейтоне, где налетал 8000 часов на экспериментальных моделях боевых машин. Затем его перевели в Мурок в пустыне Махаве, где включили в отряд будущих астронавтов. Там он встретился с Элвином Брауном, с которым быстро подружился. Он принимал участие в миссии "Челленджера" в качестве второго пилота и штурмана. Он тоже был женат, четверо детей. Родители Налти все еще проживали в Хемлине.

В столовой встретились: врач экипажа "Атлантиса", занимающийся астронавтами психолог, начальник службы подготовки и Джо Арч. Сильвестр Сталлоне присутствовать не мог, так как его вызвали по делу.

- Прошу мне ответить, - обратился Ханна к собравшимся, - имеются ли у астронавты возможности сбежать из шаттла уже после старта? - спросил он, желая выявить возможность эвакуации шантажируемого члена экипажа. - Я вот что имею в виду, может ли он в случае, скажем, - тут он помялся, - аварии, выбраться наружу и в безопасности вернуться на землю?

Начальник службы поготовки удивленно глянул на Ханну.

- Не знаю, зачем вам нужны подобного рода сведения, но что же... Да, теоретически это возможно. Если авария произойдет еще на стартовой платформе, астронавты могут спуститься вниз по специальному проходу и спрятаться в бункере. Если повреждение сделает невозможным полет на высоте до 30480 метров, астронавты спасаются путем катапультирования из кабины с помощью парашютов. Если же опасность возникнет выше данного уровня, можно попытаться направить "Атлантис" так, чтобы он приземлился здесь, в Космическом Центре Кеннеди. Вы же должны были проезжать мимо нашей посадочной площадки, так? Она имеет достаточную длину, 4572 метра.

- Да, но может ли сбежать один, я подчеркиваю - один астронавт? Прошу не удивляться данному вопросам, уверяю вас, они не лишены смысла.

Начальник службы подготовки покачал головой.

- Нет, такое невозможно. В любом случае необходима помощь другого человека.

- Понятно. Господин доктор, вы же психолог, так? Скажите мне, не изменилось ли за последние несколько дней психологическое состояние обеих астронавтов?

Врач задумался.

- Нет. Я уверен, что не менялось. Мы обследуем их каждый день, я даже подружился с ними и наверняка должен был бы что-либо заметить.

- Меня интересуют Браун и Налти.

- Ну, разве что Налти... Во время последних тестов он немного нервничал. Но перед стартом это обычное явление.

- Он сильно нервничал? Вы считаете, что у него была предстартовая лихорадка? - спросила Шейла.

- Видимо так, я тоже предположил подобное.

- Не связывался ли Налти в последнее время с кем-нибудь, не имеющим отношения к Центру? - продолжала девушка.

- Понятия не имею.

Джо Арч выпрямился на своем стуле.

- Лично - нет, во всяком случае, в последние несколько дней. Нет, это исключено, - сообщил он. - Но ведь существуют телефоны, и он всегда мог, если бы захотел того, позвонить. Мы им этого не запрещаем.

- А к вам может позвонить кто угодно? - вмешался в разговор Ханна.

- Нет, конечно же нет. Этот номер в справочнике не значится. Помимо того. если бы кто-то, не имеюший на то разрешения, попросил бы к телефону кого-нибудь из астронавтоа, связисты бы просто не соединили бы его.

- Не понял. Связисты реагируют только лишь на определенные имена?

- Вот именно, - подтвердил Арч. - Звонить могут только ближайшие родственники и никто другой.

- Тогда проверьте, пожалуйста, кому звонили в последнее время. Это возможно, мистер директор?

Джо Арч вышел из столовой.

Ханна поблагодарил собравшихся, и они с Шейлой остались одни.

- Ричард, не нравится мне Налти, - начала Шейла. - Не знаю почему, но...

- Ну?..

- Нервы, еще живой отец... Он не имел права нервничать. Ведь в космос он уже летал. Знаешь, с ним надо спокойно, не на хип-хап.

Ханна перелистывал документы дублеров основного экипажа.

Херберт Даск, 43 года, место рождения Техас. Летал на истребителях Военно-Морского флота, c NASA сотрудничает уже пять лет. 6000 часов в воздухе, 544 часа в космосе, 1300 часов подготовки в тренажерах "Скайлеб". К полету подготовлен великолепно. Родители живут неподалеку от Хьюстона. Женат, двое детей в возрасте десяти и двенадцати лет.

Томас Скотт, 42 года, летчик-испытатель в Дейтоне, 6000 часов налета, 250 часов в космосе, 1300 часов работы на тренажерах. Уже четыре года является пилотом Пентагона. Женат, трое детей в возрасте от двух до пятнадцати лет. Отец с матерью проживают в Нью Йорке.

- Есть что-нибудь? - спросила девушка.

- Ничего, Шейла. Ничего я тут не вижу, - и глянул на часы. - Черт, времени у нас все меньше... И у всех у них есть родители, отцы...

В комнату вошел Джо Арч с распечаткой телефонных разговоров в руках. Телефонисты зарегистрировали несколько звонков за пределы Центра. В сам же Центр звонил только один человек: отец Налти. Разговор длился пятнадцать минут. Налти-старший звонил из Вашингтона.

- Пригласите его сюда, мистер директор. Да, Джона Налти.

Сам Налти был несколько сбит с толку.

- Видите ли, - объяснялся он, - четыре дня назад был мой день рождения. Так что тут странного, что мой отец позвонил мне? Он очень любит меня и весьма обеспокоен, что я должен лететь. Ведь это же нормально, правда? Мой отец очень одинок, поскольку моей жене он не слишком нравится, а мать, - тут он помялся, - мать его совершенно не уважает. Их брак не сложился. У отца были неприятности...

- Какого рода? - спросила Шейла.

- Не знаю, он мне не говорил. Похоже, что-то с деньгами. Но у кого их сейчас нет? Да и какое вообще это имеет отношение? Я вообще ничего не понимаю. Почему ФБР вмешивается в дела Пентагона? Что у меня общего с...

- Спасибо, мистер Налти. Можете идти, - сказал Ханна.

Когда Налти вышел, Шейла прикурила сигарету и передала пачку Ханне.

- Слушай, Ричард, давай сменим экипажи. Он мне решительно не нравится. А все остальные чисты.

- Кто?

- Даск и Скотт. Вот погляди, - подсунула она распечатку, - им никто не звонил, никто с ними не связывался. Кто мог бы передать им приказы мафии и соответствующим образом заставить? Ведь такое за три минуты не сделаешь. Опять же, их досье чисты, все в полном порядке. Что скажешь?

- Милое мое дитя, ведь они и так не полетят.

- А ты что, знаешь, как у нас получится в Вандерберге? Гарантируешь, что там все будет в порядке? Что с того, если старт будет в Калифорнии? А если они что-то напартачат? Ричард, у нас нет времени.

Ханна задумался. Девушка была права. Им нужно было спешить. А вот Налти? В принципе, Налти совершенно не показался ему подозрительным. Обычные нервы. Но правда... Если в Вандерберге что-нибудь случится...

- Ладно, меняем их на Даска и Скотта. На всякий случай.

"Вандерберг, 14 июля, 1.00 ночи

До старта осталось восемь часов. Здесь, в Калифорнии был час ночи. На мысе Канаверал, во Флориде - четыре часа утра.

Они летели в направлении Аэропорта Санта Мария и должны были приземлиться через десять минут. Санта Мария находится в четырнадцати милях от базы Вандерберг. От аэропорта на базу ведет широкая асфальтовая дорога, проходящая через ближние городки Лэмпа и Серф. Сама же база будто клином вонзилась в долину между Пойнт Аргуэлло и Пуриссима Пойнт над самым океаном.

Поскольку на юге вздымаются горы Санта Яэз, а с северо-востока базу окружает горная цепь Сан Рафаэль, погода здесь ни в чем не напоминает о солнечной Калифорнии. В долине собственный микроклимат, где летом в течение дня жара достигает 45 оС, а ночью температура может упасть почти до нуля. Растительность здесь крайне бедная и карликовая; дожди выпадают редко. Но если они выпадают, то многочисленные впадины заполняются грязной жижей, в которой гнездятся мириады комаров.

До 1974 года база Вандерберг ничем не отличалась от других военно-воздушных баз США. Здесь проводились тренировочные полеты боевых самолетов, здесь же расположилась Пятая Дивизия ВВС. В 1974 году, согласно расписания Пентагоновских работ, здесь было начато строительство Центра космических полетов. Работы продолжались до 1978 года, после чего Конгресс срезал финансирование. Перерыв продолжался до 1980 года, а уже в 1984 году Пентагон вывел отсюда на полярную орбиту свой первый телекоммуникационный спутник. Отсюда же, в конце того же года, стартовал "Вояджер-4", первый шаттл американского Министерства Обороны, управляемый и контролируемый собственным Центром Управления Полетами в Колорадо Спрингс.

- Дохлый номер, Шейла, - всматриваясь в иллюминатор, сказал Ханна. - К кому мне следует прицепиться? Налти? Я знаю...

- Если придерживаться присланной тебе кассеты, все сходится. Мафия шантажирует отца Налти, отец звонит сыну, тот, опасаясь за него и собственных детей, решает взяться за это задание. Только следует проверить еще несколько моментов. Где проживает Налти-старший?

- В Хемлине.

- Вот именно, в Хемлине. Ты должен дать знать Прайсу.

Ханна повернулся к ней.

- Ричард, я люблю тебя.

После последней встречи в квартире Шейлы у них не было времени даже на поцелуй. А помимо всего, было нечто, чего Ханна даже не мог толком определить, но подсознательно ассоциировал с девушкой. Это нечто занимало его, не давало возможности расслабиться; оно никак не согласовывалось со всем остальным, а если как-то и укладывалось в общую картину, то несколько странно и неуклюже. Уже несколько раз ему казалось, что он близок понимания того, что его так беспокоит, только все кончалось ничем.

Ханна восхищался Шейлой. Девушка держалась очень стойко и, несмотря всего лишь на пару часов сна в самолете, уставшей не выглядела. Он обнял ее одной рукой и прижал к себе.

Сам он чувствовал себя чертовски усталым, ему срочно было необходимо отдохнуть. Какое ему дело до этого долбаного "Атлантиса"? Похищение космического челнока! Да это же кошмарный сон дешевого фантаста... Если бы у него было побольше данных, конкретных мелочей, тогда, возможно, все бы пошло легче. Кассета, правда, была тщательнейшим образом исследована, ее аутентичность подтвердили самые лучшие специалисты ФБР, так и что с того? Это ничего не дает.

Внезапно он дернулся всем телом. Кассета... Что-то, имеющее отношение к записанному на ней... И вообще, почему кассета...

- Ричард, о чем ты думаешь? Поцелуй меня.

Только что пришедшая мысль исчезла будто солнечный зайчик.

В 01.30 они очутились в спальном корпусе базы Вандерберг, где их уже ждали Робинсон, Криппен, МакДовер, Лоуэ и полковник Джордж Пейдж, директор Стартовой Группы. Пейдж был единственным человеком на базе, которому Вашингтон и NASA дали знать об изменении программы "Атлантис". Помимо него об этом не знал никто. Астронавтов, хотя это было и рискованно, должны были поставить перед свершившимся фактом за час до старта.

В самолете Ханна перелистал их досье. Как он и ожидал, ничего особо интересного найти не удалось. Криппен был известным астронавтом. Вместе с Юнгом он в 1981 году совершил первый в истории полет на знаменитой "Колумбии". Больше после того случая он в космосе не был. Зато он делился своим опытом с коллегами и с огромным удовольствием испытывал сверхскоростные Т-38. Женат, взрослый сын, отца уже нет.

Робинсон провел 9600 часов в воздухе и 108 часов на "Вояджере-4" и на "Челленджере". Он должен был лететь и на "Колумбии", но Юнг его опередил. Его отец проживал в Неваде и занимался двумя детьми сына. Жена недавно кончила архитектурный факультет и в настоящее время пребывала в Мексике.

МакДовер и Лоуэ с самого рождения составляли неразлучную парочку. Вместе выросли, вместе пошли в армию, вместе были приняты в авиацию. После многих лет подготовки на нескольких базах они очутились в отряде астронавтов. Три года назад Вандерберг принял их, и они вместе с Робинсоном провели полет на "Вояджере-4". МакДовер был старым холостяком, а Лоуэ в 1985 году женился. Их родители проживали в Колорадо Спригс, там же, где размещался Пентагоновский Mission Control...

Ханна стал рядом с Шейлой и глядел на этих людей. Он был знаком с их биографиями. Пользуясь картотекой ФБР, он мог сообщить им, когда они сняли свою первую девушку, и как ее звали, хотя сами они наверняка уже об этом забыли. Он задавал себе вопрос, что ему тут делать. Сами по себе биографии ни о чем не решали. В голове каждого из них могла родиться мысль о легком заработке. Возможно, не таком уж и легком, но обязательно громадном. Могли они самым обычным образом и опасаться за свои семьи, за себя самих. Сегодняшний день был для них еще одним днем тренинга. О полете ник-то из них пока что ничего не знал. Но ведь узнают - за час до времени 00.00. Даст ли этот час - всего лишь шестьдесят минут, который они проведут взаперти, в герметично закрытой кабине на высоте восемнадцатиэтажного дома - какой-либо шанс мафии?

- Не спи, Ричард, - услыхал он рядом шепот Шейлы. - Они ждут.

Ханна задал четверым астронавтам несколько вопросов, поговорил с полковником, проверил список телефонных разговоров и ничего нового не выяснил. Когда Пейдж значительно поглядел на часы, Ханна извинился перед всеми и пожелал успеха во время испытаний.

В 3.00 автомобиль отвез Ханну и Шейлу Пикард в Санта Мария. Пилот не спал и сразу же запустил двигатель. В Вашингтон они возвращались практически ни с чем.

"Атлантис" должен был взлететь через семь часов.

"Вандерберг, Мыс Канаверал, 14 июля,

"5.00 западноамериканского времени

За четыре часа до старта, то есть в пять часов утра по западноамериканскому времени или же в восемь по времени Флориды, астронавты пребывали в "камере Готовности". На базе в Вандерберг Робинсон и Криппен беседовали с врачом и полковником Пэйджем. Кроме них здесь же находилось четыре человека из обслуживающего персонала. Дублеры первого экипажа, Алан МакДовер и Джеймс Лоуэ, одевались рядом.

В это же время на Мысе Канаверал к старту готовились Томас Скотт и Херберт Даск. Элвин Браун и Джон Налти, переименованные в дублирующий экипаж, сидели на лавках уже одетые в скафандры.

Врачи проводили последние обследования: пульс, температура, глаза. К телам астронавтов было прикреплено по восемь датчиков, записывающих реакции организма на перегрузки и вакуум. Техники помогли им надеть тяжелые скафандры, которые участники полета снимут уже на орбите, чтобы одеть их вновь на время посадки. Были проверены соединения скафандров с LDU, небольшим ящичком, содержащим в себе необходимые во время взлета и посадки системы, обеспечивающие свободу дыхания, жидкостный обмен и сбор выделений организма. Астронавтам были поданы шлемы. На голову их оденут перед самым входом на борт "Атлантиса".

В 06.00 западного времени, или же в 09.00 восточноамериканского времени, астронавты вышли из "Камеры Готовности" к выходу, где их уже ждали специальные полугрузовые машины. На базе в Вандерберг Криппен, Робинсон, МакДовер и Лоуэ уселись в переделанный джип, а на Мысе Канаверал Скотт, Даск, Браун и Налти заняли места в открытом "форде". Автомобили отправились ровно через четыре минуты.

Из ангара "S" форд отправился в направлении "Комплекса 39". С этого же места шесть лет назад стартовала и "Колумбия". Через двадцать минут они проехали мимо Vehicle Assambly Building, и теперь им осталось пять миль ровной, бетонной трассы. На ее конце в утреннем тумане маячила башня обслуживания шаттла.

Военный джип, везущий астронавтов в Калифорнии ехал несколько медленнее. Стартовый комплекс 34, откуда должен был произойти запуск, был отдален от Центра Управления стартом всего лишь на три мили.

Ровно в 6.30 джип остановился перед бетонным блоком платформы. Дублирующий экипаж с места не тронулся, Криппен и Робинсон с трудом вышли из машины и направились к лестнице, ведущей прямо под громадину шаттла. Криппен глянул наверх. В 24 метрах выше находилась кабина.

В 9.30 восточноамериканского времени оба экипажа с Мыса Канаверал тоже прибыли к махине "Атлантиса". Томас Скотт и Херберт Даск пожали руку Налти и Брауну, салютовали Арчу, после чего встали на платформе застекленной шахты лифта, которая должна была поднять их к орбитальному комплексу. Техник включил ток, и кабинка поползла вдоль стальных прутьев.

В 10.00 восточноамериканского времени оба экипажа очутились в кабинах. Привязанные ремнями к креслам, в необычной позиции - лицом к небу, Скотт, Даск, Криппен и Робинсон ожидали герметизации "Атлантиса". Обслуживающий персонал комплекса закрыл двери, тихий свист сообщил всем, что насосы уже вытолкнули воздух наружу, и что начала действовать система климатизации. Даск на Мысе Канаверал и Криппен в Калифорнии включили бортовые часы. Согласно списка предстартовых действий, который они держали в руках, началась активация отдельных блоков. На пультах управления и контроля загорелись сотни цветных огоньков.

Спустя пять минут полковник Пэйдж на Мысе Канаверал и Сильвестр Сталлоне, шефы стартовых групп, скрытые в бетонных бункерах, расположенных в пяти милях от ракетных комплексов нажали на распредщитах красную кнопку с обозначением "С". Каждый из них поправил микрофон, и в эфир пошли первые предстартовые команды.

Начался окончательный отсчет.

"Хьюстон, 14 июля, 10.05 утра

В 10.05 Рой Уайт находился на посту Главного Контролера. Он все время поглядывал на свои часы, хотя на стене висело восемь хронометров, показвающих время в различных часовых поясах земного шара.

В тот момент, когда база Вандерберг и Мыс Канаверал установили радиосвязь с "Атлантисами", на его пульте загорелись две лампочки, подтверждающие контакт с обоими шаттлами. Рой Уайт прижал микрофон к губам и сказал:

- Центр Управления Хьюстон, Центр Управления Хьюстон вызывает Вандерберг. Как меня слышите?

Динамики тихо пискнули, как бы готовясь к тяжелой работе, и в зале раздался голос Криппена:

- "Атлантис" отвечает Центру Управления. Слышу вас хорошо.

Процедура окончательного отсчета должна была закончиться за 60 минут до старта. Группа А-1 в Хьюстоне дублировала все действия обеих баз и за час до зажигания двигателей должна была взять на себя действия Пэйджа и Сталлоне.

Группа А-2 уже в восьмой раз устанавливала связь со станциями слежения. Сигналы были четкими, но как бы приглушенными. Кейт Бенти обратил внимание Уайта на это обстоятельство, но тот лишь кивнул, давая понять, что через момент проверит связь лично.

Экран, обозначенный "Space" уже пять минут показывал интерьер калифорнийского "Атлантиса". Криппен и Робинсон не обращали внимания на обьективы телекамер, нацеленные прямо в их лица. Всматриваясь в твердые картонные листки последовательности рутинных проверочных процедур, они были поглощены своей работой. Глава группы А-1 монотонно повторял короткие команды Пэйджа с базы Вандерберг, который поочередно подтверждал штатную работу отдельных систем корабля. Отсчет продолжался.

Рой Уайт знал, что "Атлантис" будет взлетать в Калифорнии. Он был обязан знать об этом, так что Пентагон первому сообщил ему об этом. В 10.15 Рой Уайт покинул свое место, подошел к руководителю группы А-1, который сейчас обслуживал базу в Вандерберг и дал знак, чтобы тот передал микрофон заместителю.

- Что случилось, Рой? - спросил у него руководитель А-1.

- Бери Канаверал на себя.

- Зачем? Ведь там всего лишь тренировка. Рой, ведь ты сам так говорил.

- Я хочу, чтобы ты взял Канаверал на себя, понял? А Калифорнию возьмет на себя Боб.

Смена произошла быстро и незаметно.

Рой Уайт в сотый раз поглядел на часы и вернулся на свое место.

"Вашингтон, 14 июля, 10.00 утра

К Вашингтону подходили с запада, и Ханна апатично поглядывал на белые облака под ними. До старта оставалось еще два часа.

"Полнейший провал, - размышлял он. - У нас нет никаких шансов найти человека, в существовании которого у нас даже нет уверенности".

Усталость и разочарованность все сильнее и сильнее охватывали его. Ханна протер глаза и случайно толкнул Шейлу. Та проснулась.

- Хей, и как там на борту? - спросила она, поправляя блузку.

- Мрачно. У меня только черные мысли.

Шейла закурила, потом достала из сумки термос с кофе. Пили молча.

В 10.10 Шейла Пикард вылила чашку полуостывшего кофе себе на колени. Прежде чем Ханна успел отреагировать, она схватилась с места и побежала в кабину к летчикам.

- Через сколько времени мы будем в Вашингтоне? - спросила она у пилота.

- Что-то случилось? - Тот услыхал в ее голосе волнение.

- Через сколько времени мы будем на месте? - настойчиво повторила девушка.

На пороге появился Ханна.

- Через час, мисс Пикард, - ответил пилот.

- Шейла, что происходит? - Ханна взял Шейлу за руку.

Девушка даже не обратила на него внимания. Она глянула на часы.

- А нельзя ли побыстрее? Поймите. это очень важно.

- Мне нечего тут понимать. Надо, так надо. Попытаюсь, только больше чем пару десятков минут мы не выиграем, - ответил пилот, берясь за рычаг дросселя.

Двигатель увеличил обороты.

- Ты можешь сказать, что, черт побери, произошло? - Ханна с трудом держал себя в руках. - Ты не обожглась? - спросил он, машинально отряхивая ей юбку.

- Перестань, Ричард, не сейчас. Вы можете соединить меня с Вашингтоном? - Шейла уселась в пустое кресло второго пилота. - Мне говорили, что это возможно.

- Да, мисс Пикард. Этот самолет принадлежит Белому Дому, - ответил летчик, как будто это объясняло все, что надо.

Девушка надела на голову шлемофон и нажала на указанную ей клавишу. Через мгновение в динамике отозвался телефонный узел Белого Дома.

- Немедленно соедините меня с штаб-квартирой ЦРУ в Ленгли, - сказала Шейла, глядя на Ханну.

Затем она представилась и потребовала немедленно приготовить досье на восемь человек: Алвина Брауна, Джона Налти, Томаса Скотта, Херберта Даска, Сесила Робинсона, Херберта Криппена, Алана МакДовера и Джеймса Лоуэ. В аэропорту она будет через сорок минут. Ей нужен автомобиль и самое быстрое средство транспорта в Ленгли. Over and out.

Ханна не верил своим ушам.

- Ты себя хорошо чувствуешь? - спросил он, когда они уже уселись в креслах возле самой кабины пилотов. - Что это на тебя, черт подери, напало?

- Не знаю, Ричард, возможно именно что напало. Знаешь, когда мы сидели у окна, мне в голову пришла одна идея.

- Весьма неожиданно.

- Абсолютно неожиданно. Мы совершили самую основную и непростительную ошибку... - Она замолчала.

- Продолжай.

- Прайс передал нам документы ФБР. Они лежат в твоем дипломате. А чем занимается ФБР? Ты же обязан это знать.

- Федеральными преступлениями.

- Вот именно. Внутренними, которые никогда не переходили границы Штатов. У ФБР имеются картотеки на тех лиц, которые каким-то образом нарушили закон или в чем-то заинтересовали власти, чтобы их внесли в картотеки, так ведь? Но ФБР совершенно не касается их деятельность за границами страны?

- Не глупи, Шейла. Уже несколько лет ЦРУ и ФБР обмениваются информацией и знают друг о друге все. То же самое - и о своих клиентах. Все это чушь.

- Слушай, неужели ты такой дурак, чтобы верить в то, что ЦРУ не держит чего-то у себя в заначке? Можно подумать, что они такие откровенные? А ну-ка вспомни скандалы с Джонсоном и Никсоном. Ну?! Ведь и сам ты, черт возьми, оттуда деранул.

- А ты считаешь, что ЦРУ тут же откроет свои сейфы и выложит тебе все тайны, которые не раскрыла перед ФБР, так что ли?

- Так, потому что эти люди вовсе не страшны. Ты сам говорил, что Кон хотел забрать дело "Атлантиса" у Прайса. Как ты считаешь, неужели он будет недоволен, если это его агентство выйдет на след? Это же старые игры, Ричард. Все знают, что Прайс с Конном соперничают. Или это не так?

Ханна кивнул. Нервы у него были напряжены до последнего. В словах Шейлы было много правды. Черт, это он завалил дело, не подумав о досье ЦРУ.

Они договорились, что прямо из аэропорта девушка отправится в Ленгли, отдаленное от Вашингтона на двадцать минут пути. По прикидкам она должна была там очутиться в 11.30, за полчаса до старта шаттла. Ханна же должен был немедленно отправиться в Белый Дом, встретиться там с Малькольмом и ждать в его кабинете известий от Шейлы. А потом они уже окончательно решат, что же делать дальше.

Часы в кабине показывали 10.30. В Калифорнии было половина восьмого утра. Через полчаса на базе в Вандерберг и на Мысе Канаверал закончится проверка готовности. До старта останется всего лишь час.

А вдали, за облаками лежал Вашингтон.

"Вандерберг, 14 июля, 8.00 утра

В 8.00 полковник Пэйдж нажал клавишу "OVER", закончив тестирование последней цепи "Атлантиса". Орбитальный комплекс, мощные ускорители и три основные двигателя шаттла были готовы к старту.

На Мысе Канаверал Сильвестр Сталлоне сделал то же самое, после чего оба заявили безаварийный "отсчет" в Центр Управления в Хьюстон.

В 8.02 западноамериканского времени Джордж Пэйдж объявил в микрофон:

- "Атлантис", это Центр Управления базы Вандерберг. Ребята, у меня для вас сюрприз. Через 58 минут вас здесь уже не будет, так что слушайте внимательно.

- "Атлантис" вызывает Центр, - прозвучал веселый голос Криппена. - Вы что, нас взорвете?

- Только без глупостей. Слушайте, Пентагон передумал. Мыс Канаверал останется на стартовой площадке, а под вами заиграют все двигатели, ясно? Старт ровно в 9.00 согласно расписаний тренировок. Только на сей раз это уже будет не тренинг. Ребята, инструкции вам известны, так что действуйте согласно них. Знаю, что "Рубинового Чирка" вы не спартачите. Как меня поняли?

Криппен с Робинсоном приняли новость спокойно. Они подтвердили прием и продолжали всматриваться в циферблат бортового хронометра. На нем было 8.04.

В 11.03 Сильвестр Сталлоне с Мыса Канаверал принял из Хьюстона приказ об отмене старта. Слова Роя Уайта были для него священны, поэтому он даже не спрашивал о причинах. Сталлоне должен был продолжать отсчет до момента 00.00 и только после этого сообщить известие астронавтам.

На залитом солнцем Мысе Канаверал собрались толпы зрителей. Пресса, радио, телевидение, тысячи зевак всматривались в удаленное на шесть миль пятнышко ракеты с шаттлом. Вся эта публика собралась в основном на отрезке морского берега, отделявшего Банана Ривер от океана, поближе к Кокоа Бич. Вооруженные подзорными трубами, телескопами, биноклями, фото- и кинокамерами они праздновали очередное достижение американской технической мысли.

Никто из них не знал, да и откуда, что "Атлантис" не полетит.

На базе в Вандерберг раздался монотонный голос, отсчитывающий последние 57 минут, отделяющие астронавтов от того момента, когда они оторвутся от земли: 3420, 3419, 3418...

Калифорнийский пляж был пуст. Сюда публика не прибыла, ведь старт должен был произойти только на Флориде...

"Вашингтон, 14 июля, 11.20 утра

- Пожалуйста, сообщите об этом президенту, если надо - потревожьте, на мою личную ответственность!

Ник Малькольм, советник президента США по вопросам национальной безопасности, глянул в глаза стоящего перед ним Ханны. Взгляд полицейского не обещал ничего хорошего. Малькольм взял трубку.

В вашингтонский "Нэйшнл Айрпорт" они прибыли в 11.10. Их ждали две автомашины. Шейла Пикард отправилась в Ленгли, а Ханна через десять минут был уже возле Белого Дома.

В нескольких словах он отчитался перед Малькольмом. Того визит Ханны изрядно удивил.

- Так почему вы самостоятельно не изменили места старта вновь на Флориду? Господин президент, насколько мне помнится, дал вам все полномочия за исключением полной отмены миссии, разве не так? Раз мисс Пикард утверждает...

- Раз вы ничего не поняли, прийдется повторить еще раз. Я не могу брать на себя такой большой ответственности, - объяснял все больше и больше нервничающий Ханна. - На Мысе Канаверал находится подозреваемый нами человек. Его фамилия Налти, и в настоящее время он член дублирующего экипажа. Мистер Малькольм, этот экипаж не полетит, но я не могу ручаться головой и за Скотта с Даском из Вандерберг. В настоящее время мисс Пикард проверяет их данные в ЦРУ. Данные, касающиеся их всех, понимаете? За несколько часов мы пролетели весь континент из конца в конец, проводя по пути дурацкие, ничего нового не приносящие исследования. К тому же у нас не было достаточно времени. Так как я мог в подобной ситуации решать? Сообщите президенту, что, несмотря на все наши мероприятия, "Атлантису" может грозить опасность. Мы подождем здесь. Пускай решает он сам.

- Мистер президент сейчас завтракает.

Ханна сжал кулаки и сделал шаг вперед.

- Пожалуйста, сообщите президенту. Прервите его завтрак, ответственность беру на себя.

Ник Малькольм положил трубку.

- Мистер президент через минуту будет в Овальном кабинете. Если бы у вас произошли непредвиденные трудности, он в вашем распоряжении. Будьте добры, мистер Ханна, присядьте.

Ханна буквально упал на стул и поглядел на часы. Почти половина двенадцатого. Через полчаса старт. Где же Шейла? Почему она не звонит?

- Не надо волноваться. Не думаю, чтобы ваша коллега напала в ЦРУ на какой-то след, - сказал Малькольм. - Заверяю вас, все эти люди были хорошо проверены. Может кофе?

Ханна отказался.

Телефон зазвонил в 11.40. Малькольм снял трубку, и его лицо посерело.

- Это вас, - подал он трубку через стол.

- Ричард, - услыхал Ханна далекий голос Шейлы. - Слушай, Ричард, у тебя двадцать минут на то, чтобы снова переменить место старта. Только не перебивай, я уже докладываю. Налти здесь полностью чист, зато имеется чертов Робинсон. Ричард, Робинсон! Его отец, Генри, в 1967 году заелся с итальянской мафией. Тогда он жил в Палермо, в самой колыбели Коза Ностры. У него были вклады в нефтеперерабатывающих предприятиях, и он обанкротился. Те дали ему в долг огромные деньги, около двадцати миллионов. Какую-то часть он выплатил, но потом смылся с семьей в Штаты. Его там нашли, и вот с 1970 года он прислуживает им во всем, чем только им угодно. Уже столько лет, но все в рамках кредита. Сейчас он проживает в Неваде. И знаешь что? Мы не проверили писем, Ричард, банальных писем! Черт побери, скорее всего, с ним договаривались по почте. А знаешь, где сейчас находится жена нашего астронавта? В Мексике! Ты же сам говорил, что Мексика процветает. Им даже не пришлось его шантажировать. Он сам мог подсказать им выход. Ричард, у тебя 19 минут. Переноси старт на Флориду, и пускай твои люди займутся базой Вандерберг. С Криппеном все в порядке. Я еду к тебе домой. Действуй. Только спокойно, не на хип-хап.

Ханна бросил трубку и глянул на часы. Без восемнадцати двенадцать.

- Все-таки она что-то обнаружила, - шепнул Малькольм. - Что будем делать?

- Наконец-то стало посветлее, правда? Повторная перемена, мистер Малькольм.

Они сообщили Диллону, что разыскиваемый ими человек находится на борту "Атлантиса". При этом было решено вернуться к первоначальной концепции "Рубинового Чирка" и перенести старт опять на Мыс Канаверал. Президент лично перезвонил в Хьюстон и во все заинтересованные центры.

В кабине калифорнийского шаттла Робинсон и Криппен глядели в синее небо. Их часы показывали 08.44 западноамериканского времени. Оставалось только 16 минут.

"Хьюстон, 14 июля, 11.40

Четырьмя минутами ранее Рой Уайт нервно стирал пот с лица. Первый контрольный экран все еще демонстрировал серьезные лица Робинсона и Криппена; второй - общий силуэт "Атлантиса" на базе Вандерберг. Тот же самый монотонный голос бубнил из динамиков: 2160, 2159, 2158, 2157... 2157 секунд до старта.

Начальник группы А-1 перешучивался с флоридским экипажем, который уже знал, что не полетит. Он спрашивал, не хотелось бы им, чтобы блокирующая система в момент зажигания не сработала. Тогда бы на орбиту вышли два "Атлантиса". Могло бы получиться весело.

1195, 1194, 1193... Рой Уайт беспокойно поглядывал на голубой телефонный аппарат на своем рабочем месте. Снабженный несколькими кнопками он обеспечивал немедленную и прямую связь с Белым Домом, Мысом Канаверал и базой Вандерберг. Телефон молчал.

1192, 1191, 1190... Уайт полез рукой под пульт и коснулся клавиш магнитофона. Все находилось на месте.

Точно за 900 секунд до старта, в 11.45 восточноамериканского времени, возле голубого телефонного аппарата Главного Контролера Центра Управления в Хьюстоне замерцала лампочка и тихо зажужжал сигнал. Уайт поднял трубку. Через несколько секунд, с явным облегчением на лице, он закончил беседу. Включив громкоговорящую систему зала, он объявил:

- Всем внимание! Смена варианта В1 на Ф2, смена варианта В1 на Ф2. Выполняйте, пожалуйста!

Это означало: "Джентльмены, снова Флорида".

"Вашингтон, 14 июля, 11.48 дня

- Назад! Назад, говорю! Гони на всю катушку! - крикнул он, вцепившись в плечо ничего не понимавшего водителя.

Автомобиль дернулся, скрежетнул тормозами и повернулся на сто восемьдесят градусов, затем двигатель рыкнул полным газом и вновь помчался в сторону Пенсильвания Авеню.

Ханна вышел из Белого Дома всего несколько минут назад. Он сел в ожидавшую его машину, которая должна была отвезти его на квартиру, где он договорился встретиться с Шейлой Пи-кард. Автомобиль тронулся с места.

Все, вопрос был окончательно решен. Оставался только Робинсон, но им займется кто-нибудь другой. Ханна собирался позвонить Дэниэлу Броксу и Прайсу. Первого он хотел еще раз поблагодарить за Пульверино, а перед стариком Реджинальдом отчитаться.

Ханне очень хотелось побыстрее встретиться с девушкой. В течение последних несколько часов на ухаживания и любовь времени не было, но теперь ему вдруг вспомнился вечер у нее на квартире, и он почувствовал неодолимое желание коснуться ее груди.

Потом Ханна очнулся. Подумал, что уже стареет. Спокойно, Ханна, не так шустро, возьми себя в руки. Как это она только что сказала? "Только спокойно, не на хип-хап..." Вот именно, Ханна, не на хип-хап.

В человеческом мозгу иногда случаются странные вещи. Какой-нибудь содержащий информацию поток электронов может кружить часами, днями, месяцами, а то и годами по закоулкам серого вещества, и никоим образом не дает себя проконтролировать или осмыслить. А потом, чаще всего, когда информация уже никому не нужна, она вдруг попадает в центр управления личности, вызывая совершеннейшее замешательство среди ровнехонько уложенных и каталогизированных данных. Именно это и случилось с Ханной. Совершенно неожиданно он понял, что мучало его в течение нескольких дней, и до него дошло, что из-за него операция "Атлантис" провалилась.

Это самое "хип-хап", весьма редкое в обычном языке, было ему известно. Чем реже выражение, тем сильнее оно запоминается. Оно попало и в память Ханны, но затем эта информация побрела туда, откуда он не мог ее извлечь, несмотря на всяческие старания.

Ему вспомнилась кассета с записью совещания Синдиката. "Да, да, летит только двое. Второй ни о чем знать не будет, а уже на орбите наш человек заставит его слушаться. Так что ничего на хип-хап, все уже подготовлено", эти слова он помнил прекрасно. Женский, приглушенный голос, но в то же время теперь вроде бы и знакомый; та же самая интонация, характерное заглатывание окончаний... Он вспомнил их посещение Мыса Канаверал и разговор перед встречей с Джоном Налти: "Знаешь, с ним надо спокойно, не на хип-хап". Это уже второй раз.

Джон Налти не понравился ей сразу, как будто она заранее установила, что первый экипаж "Атлантиса" полететь не может. Ханна поддался ее внушению, и в кабине очутился экипаж дублеров. Потом ей в голову пришла идея проверить досье калифорнийцев в ЦРУ. И снова Ханна согласился с этим, вместо того, чтобы отправиться в Ленгли самому. Мало того, он поверил ей, не позаботившись даже о том, чтобы перепроверить данные. И теперь никому не нужны аргументы, что было мало времени. Результат? Старт вновь перенесен на Мыс Канаверал.

Ханна побледнел. Раз она сделала возможной дисквалификацию первого, основного экипажа и завела в шаттл дублеров, раз обманула его, теперь он мог дать голову на отсечение, фальшивыми доказательствами и байками про отца Робинсона, чтобы отменить старт из Калифорнии, и понятно было, что теперь старт произойдет на Мысе Канаверал, она не сделала этого просто так. Шейла Пикард, девушка, которую он любил, работала на Коза Ностру. И она выиграла - один из астронавтов экипажа, готового ко взлету на Мысе Канаверал, это человек, которого Ханна разыскивает. Даск или Скотт. В этот миг они находились в кабине оба.