Орбита смерти

Я Н К Р А Ш К О

О Р Б И Т А С М Е Р Т И

Пеpевод В.Б.Маpченко

Все лица, выступающие в этой книге, выдуманы и всякое сходство с реальными, живыми или покойными людьми - результат чистой случайности.

События, пусть даже в большинстве своем и выдуманные, базируются, все же, на реальной основе. Например, во всех технических проблемах и данных, касающихся параметров "Атлантиса", его старта, орбитальных операций и приземления, за образец приняты американские "челноки" "Колумбия", "Челленджер" и "Атланта" и были подробно проконсультированы с госпожой Анной Бальтер, которой автор таким путем желал бы выразить сердечную благодарность за сотрудничество и помощь.

П Р О Л О Г

Январь в этом году был исключительно холодным. Майк Дивер, шеф тайной полиции Белого Дома спал в собственной квартире на Парк Роад, что в четверти часа пути от Пенсильвания Авеню, 1600. В два часа ночи его разбудил настойчивый телефонный звонок. Дивер проснулся и уже сразу же знал, что произошло что-то паршивое. Дело в том, что в спальне имелся только один аппарат - линия прямой связи с резиденцией президента Соединенных Штатов Америки.

Майк Дивер поднял трубку и произнес хриплое "алло". Звонил Боб Картер, дежурный офицер службы охраны.

- Что случилось? - спросил начальник полиции Белого Дома.

- Несчастье, Майк.

Когда атомобиль Дивера с включенными "маячком" и сиреной подкатил к подъезду на Пенсильвания Авеню, 1600, Белый Дом со всех сторон уже был окружен охранниками внутренней службы. Сломя голову, Майк вбежал на третий этаж, в частные апартаменты президента Бейкера и в дверях спальни столкнулся с личным врачом президента, доктором Шуманом. Тот сообщил ему, что президент скончался. Смерть наступила неожиданно, сорок минут назад. Сейчас же было 2.20 ночи.

В 3.30 к небольшому шикарному дворцу, расположенному на Авеню Джорджа Вашингтона, в нескольких кварталах к северу от Белого Дома, один за другим подъехали два мерседеса и ролс-ройс, из которых быстро вышло пять человек. Хозяином дома был шестидесятипятилетний Эндрю Меллон, министр финансов в правительстве Бейкера, мультимиллионер, самый влиятельный промышленник, политик и бизнесмен в Вашингтоне. В кабинете на втором этаже началось чрезвычайное совещание. Помимо Эндрю Меллона, который уселся у камина в домашних тапочках и халате, в совещании приняли участие: любимец покойного президента и его личный представитель, министр юстиции Хьюгз, министр внутренних дел Фэлл, министр по торговле Хардинг и вице-президент Соединенных Штатов Норберт Диллон. В дверях маленького салона тихо стоял Майк Дивер.

Меллон не стал терять времени. Он похвалил Дивера за хорошую работу, пользуясь общими словами и избегая подробностей. Глазами воображения Майк Дивер уже видел следующий нолик на своем пятизначном счете в Вашингтонском Первом Национальном Банке. Меллон поздравил Диллона, которого в пять утра должны были привести к присяге в качестве сорок первого президента США. Еще он сказал, что выходки Бейкера, превратившего Белый Дом - что ни говори, но резиденцию главы государства - чуть ли не в малину, больше терпеть было нельзя. С утра до вечера там устраивались пьянки, на которых вопросы большой политики решались за карточными столиками.

Меллон понимал Бейкера и позволял ему многое. Дело в том, что лично ему это было выгодно. Он знал обо всех аферах, тщательно скрываемых от прессы, радио и телевидения, о взятках, которые Хьюгз, Фэлл и Хардинг получали от нефтяных компаний, о слабости Бейкера к представительницам древнейшей профессии. Он знал и глядел на это сквозь пальцы. Все было прекрасно, пока зависимые от него предприятия давали прибыль, а на нем самом не было ни пятнышка.

В 1984 Меллон, под прикрытием Бейкера, провел в Конгрессе проект под кодовым наименованием "Золотой Коготь", инициировавший знаменитые американские "звездные войны", выводя на околоземную орбиту лазерное оружие, способное уничтожить практически любую цель на земной поверхности с исключительной точностью и эффективностью. Президент из кожи вон вылез, чтобы проект был принят, в результате чего Конгресс ассигновал на него астрономическую сумму в четыре миллиарда долларов. А причина была проста у Меллона имелись громадные вклады в фирмы "Роквелл Интернешнл" и "Локхид" - крупнейшие фирмы, связанные с вооружением США. Заказы на "Золотой Коготь" проходили через руки министра финансов, который направлял их впоследствие в соответствующие фирмы. Министром финансов был сам Меллон. Так что тогда в его карман капнуло около 50 миллионов.

Только журналисты кое о чем пронюхали, и посыпались неприятные вопросы. В такие моменты Бейкер терял голову. Он проболтался раз, второй, и чаша переполнилась - в Вашингтоне начали догоадываться о связях министра финансов с президентом. В данной ситуации дальнейшее пребывание Бейкера в Белом Доме становилось опасным...

В 4.00 гости покинули дом. Эндрю Меллон был доволен.

Утром Норберт Диллон был приведен к присяге как следующий президент США. В скромном, чуть ли не траурном торжестве среди прочих других приняли участие Хьюгз, Фэлл и Хардинг. Майк Дивер, как и всегда, стоял сзади. Он продолжал исполнять функции шефа тайной полиции Белого Дома.

Ч А С Т Ь I

1

"Нью Йорк, 13 апреля, 11.00 утра

Вильям Лоренс Росс уже целый час сновал по Чаррингтон Стрит. Эта улица проходит параллельно Парк Авеню, одной из самых фешенебельных улиц на Манхеттене, но саму ее назвать таковой было бы нельзя. Она граничит с Гарлемом, поэтому здесь можно видеть слишком много черных, хмурых лиц. А в двух сотнях метров отсюда блистает сказочное богатство и великолепие белых лиц.

Росс нервно бродил туда-сюда, сунув руки в карманы грязного плаща. Лицо его было покрыто несколькодневной щетиной, в левом уголке рта приклеился окурок "лаки страйк".

Росса обременяло 42 года возраста и долг в пять тысяч долларов. Собственной квартиры у него не было, и последнюю неделю он вел нищенское существование у случайно встреченной проститутки. Ему необходмо было вернуть деньги Ларсену, одной из мелких рыбешек в криминальном мирке города. Ларсен был чертовски скрупулезен, и окружал себя приятелями, которые учили точно такой же скрупулезности должников своего работодателя. Росс знал, что если до 14 апреля денег не отдаст, то станет подпадать под старый принцип Ларсена: день отсрочки - одна сломанная рука, два дня сломаны будут обе руки. Если же через неделю после подобного напоминания не возвратит ничего, то в таком случае случайно попадет под машину, утонет в пруду Центрального Парка или в грязной воде портовой пристани, или же кончит свои дни с пулей в брюхе, а в самом лучшем случае - в голове.

Росс был человеком интеллигентным и образованным. Родился он в Нью Йорке, здесь же закончил среднюю школу и, благодаря стипендии, попал в Колумбийский Университет. На третьем году изучения права он стал редактором студенческой газетки "Коламбия Стар" и сразу же после назначения написал задиристую статью, в которой резко критикнул ректора и некоторых деканов факультета. Исполнительный ректор тут же собрал специальное заседание сената университета, куда пригласили и Росса. Там его обвинили, помимо всего прочего, в отсутствии патриотизма, на что Росс отреагировал излишне резко, после чего на следующий же день из университета был отчислен.

Происходило это в 1969 году, и Россу было тогда двадцать четыре года. Он тут же очутился в призывных списках, и после несколькомесячной подготовки в Небраске его послали во Вьетнам.

Туда он попал 29 апреля 1970 года. 30 апреля Никсон приказал напасть на Камбоджу, чтобы ликвидировать ненавистную "дорогу Хо Ши Мина". "Мы не позволим поставить себя на колени. Если - когда кости уже брошены - США будут удовлетворяться отбросами и вести себя будто бессильный великан, вызывающий жалость, силы тоталитаризма и анархии будут угрожать свободным нациям и институциям во всем мире!" - вопил президент в оправдание своего постановления.

Росс свято верил в слова главнокомандующего. В то время он был патриотом. Вместе с коллегами он двинулся через джунгли и болота, сжигая, убивая и грабя.

Когда в деревушке Пинь Лай командир Росса изнасиловал двенадцатилетнюю девочку, а потом перерезал ей горло, Росс пережил первое потрясение. А затем пришли и другие: резня в Май Дэн, где его отряд предал смерти всю деревушку, отрубывая топорами ноги женщинам, старикам и детям; карательная операция, во время которой сам Росс убил пятнадцать человек; вид мужчины, которому вспороли живот и выпустили кишки, отрезали гениталии, а затем несчастного сожгли; обезумевший американский солдат, бегущий голяком через зловонное болото.

Через год Росс возвратился в страну совершенно другим человеком. Он сделался нервным, лишенным каких-либо идеалов и безразличным. В течение месяца он работал на бензоколонке в Калифорнии, но там его прихватили на мелкой краже и выгнали. Тогда он пересек все Штаты с запада на восток и очутился в родимом Нью Йорке.

Здесь он хватался за самую различную работу: вновь на бензоколонке, на перегрузке в порту, в ресторанах, в городской канализации. Тут же он начал играть в карты. Целыми ночами просиживал он у Биг Джека на Смалтон Лейн, куда сходились самые различные типы. Бывало, что он выигрывал, но чаще всего уходил без цента в кармане. Там же он повстречал Ларсена, норвежского эмигранта, который уже три десятка лет занимался ростовщичеством. Как-то Росс занял у него сотню долларов, затем пятьсот, а потом еще пятьсот. Ларсен требовал возвращения долга, а карта никак не шла. И тогда, в августе 1973 года, Росс совершил первую кражу. Он вовсе не планировал ее, наоборот, тот мужчина сам попал ему в руки. Он был элегантно одет, слишком уж элегантно для окрестностей Смелтон Лейн в Бронксе, и был в доску пьяным. При этом он спал на лестнице какого-то дома, спал настолько крепко, что даже и не пошевелился, когда Росс вытаскивал бумажник из кармана его пиджака. В тот раз Россу неслыханно повезло - пьяный мужик, видимо, был не в себе, раз таскался ночью с двумя тысячами долларов живых денег в кармане.

Так и получилось, когда фортуна поворачивалась спиной, Росс воровал: в метро, на Блошином Рынке, в универмагах. Воровал вплоть до прошлой недели, когда уже совершенно голый получил на руки четверку королей. Ларсен услужливо подсунул пачку банкнот - пять тысяч долларов. Росс решил проверить карты партнера и продул. У того была четверка тузов.

Вильям Лоренс Росс уже целый час сновал по Чаррингтон Стрит. Он пас небольшой магазинчик в доме 53В.

2

"Даунтаун Хиллз под Вашингтоном, 13 апреля, 11.15 утра

Жена Ханны погибла в автокатастрофе под Вашингтоном в ноябре прошлого года. Детей у них не было. Ханна остался сам в четырехкомнатной квартире в столице, от жены же ему остался и небольшой домик с садиком в Нью Йорке.

Ханна родился в 1948 году. Его отец уже скончался, а матери он вообще никогда не знал - та умерла во время родов. Отец, Питер, был политиком, демократом и более десятка лет участвовал в работе Палаты Представителей. В Вашингтоне он знал всех: от сидевших на самом верху до самых мелких рыбешек. Он пережил администрации Кеннеди, Джонсона, Никсона и Форда, с которыми всегда мог найти общий язык. Его ценили за знания, дипломатичность и такт. Скончался он от сердечного приступа в тот самый день, когда Джимми Картер вступал в должность тридцать восьмого американского президента.

Сам Ханна начинал свою карьеру в военной разведке США. Перед тем он получил диплом юриста, как и его отец. В 1973 году, после обязательной переподготовки в Штатах, он очутился в Западной Германии. Офицером он был понятливым. Среди всего прочего он специализировался еще и по вопросам Востока, и потому, уже через несколько месяцев его сделали так называемым аналитиком разведки и перевели в Управление по Специальным Исследованиям ЦРУ. В конце 1974 года его повысили в звании и посадили на место помощника весьма важной личности, вице-директора Управления, контрадмирала Руфуса Л. Артура. Ханне светила блестящая карьера.

Ханна всегда был законопослушным человеком. Таким его воспитал отец, имевший дело с многими грязными политическими делишками США, но который, вопреки всяческим давлениям на него, сумел до конца сохранить лицо. Ханна унаследовал от отца самую лучшую черту - честность.

Будучи секретарем Артура он имел практически неограниченный доступ к сверхтайным документам Управления. В наивности своей он считал, что ЦРУ это и вправду организация, которая защищает благосостояние государства и заботится о безопасности его граждан. Но довольно скоро он убедился, что все было совершенно наоборот. Он пришел к выводу, что ЦРУ делало все, чтобы втянуть Соединенные Штаты в каждый новый конфликт. Комиссия по Делам Атомной Энергетики, Разведка Военно-Воздушных Сил США, Разведывательное Агентство Министерства обороны, пресловутый Отдел по Грязным Делишкам, Управление по Специальным Исследованиям и целая масса остальных ячеек ЦРУ были пронизаны коррупцией и втянуты в такие взаимосвязи, о которых Ханна даже подумать боялся. Поначалу относящийся к службе оптимистически, он постепенно начал терять запал и энергию. Где та справедливость, о которой талдычил ему отец? Где преданность делу?

До сих пор послушный и выполняющий все указания Ханна пытался протестовать. Только мог он немного, поскольку еще мало чего значил. Но его слабенький голосок на таком высоком уровне все-таки не остался без отзыва. Шестидесятилетний контрадмирал Артур глядел на своего молодого помощника с добродушной, снисходительной усмешкой. Сам он уже пережил свои бунтарские годы и был уверен, что и Ханна тоже сделается помягче. Только Ханна становиться мягче не захотел. Ему уже все это осточертело, и совершенно неожиданно для окружающих он изменил собственные планы.

В ФБР он почувствова, что снова живет. Поначалу его задачей была проституция, но вскоре он заинтересовался делами самой могущественной подпольной организации в США - мафией. При этом он добился ряда небольших успехов и считался великолепным работником: задиристым, храбрым и настойчивым.

Правда, и здесь он сориентировался, что идеи демократии, свободы и равенства всех перед законом - это такой же миф, как и в ЦРУ. Яблоко от яблони недалеко падает... Только до сих пор он верил, что уроки отца имеют какой-то смысл, что можно хоть что-нибудь сделать, что-то исправить.

Его повысили в должности, и его именовали начальником общеамериканской ячейки С-3, занимающейся борьбой с Коза Нострой. Сидел он на пятом этаже здания ФБР в Вашингтоне, всего лишь этажом ниже, чем сам директор.

Когда его жена погибла, Ханна бросился в омут работы, чтобы заглушить настырные воспоминания. Женщин он избегал. До нынешнего дня, до 13 апреля, когда на Даунтаун Хиллз встретил Шейлу.

Шейла Пикард изумительно готовила. Они съели ланч, болтая ни о чем и около 14.00 расстались в великолепном настроении. Шейла не захотела договориться о следующей встрече, сказала, что сама позвонит. Когда? Как-нибудь.

3

"Нью Йорк, 13 апреля, 11.15

Лонг Айленд - это мир белых, очень богатых людей. Сам остров протянулся в длину на 160 километров со своими неровными берегами, многочисленными заливчиками, холмами, лесами, рыбацкими портами и поселками. Он кажется резервацией, которой еще не коснулась всепожирающая, царствующая по соседству цивилизация. На острове размещаются резиденции дипломатов ООН, кинозвезд, политиков, банкиров, королей, обладающих наркотическими скипетрами, и гангстеров в отставке. Мерой успеха для обычного обитателя Нью Йорка стала покупка на острове скромного домика, чтобы потом в шикарном автомобиле по одному из семи мостов или тоннелей приезжать на Манхеттен. Но истинный успех - это резиденция стоимостью в пару сотен тысяч долларов в парке, окруженном забором и колючей проволокой, с ни днем, ни ночью не спящими охранниками и личным вертолетом, который доставит тебя на тот же Манхеттен. Вертолетом, потому что это экономит время. А время - это деньги.

Джозефу Пульверино было шестьдесят лет, и у него была куча денег. Он был Капо Семейства в Ричмонде и уже десять лет проживал на Лонг Айленде. Родился он на Сицилии. Родители его эмигрировали в США, и здесь, в Нью Йорке, юный Джозеф прошел через все ступени подпольной карьеры. В 1960 году, когда ему было двадцать три года, он серьезно поцапался с полицией и сбежал в Канаду. Там он тоже вступил в конфликт с законом, и его посадили в Квебекскую тюрьму. Через год он совершил оттуда невероятный побег, но быстро вернулся туда, но уже не в качестве арестанта, а по своей воле чтобы освободить дружка, с которым сидел в одной камере. И, как будто жизнь повторила киносюжеты, провел операцию без сучка и задоринки.

В 1966 году Пульверино женился на дочери Карло Гамбино. Старик Гамбино к тому времени был главой не только пяти нью-йоркских Семейств, но и Капо Тутти Капи Коза Ностры на территории США и Мексики. Пульверино ему не нравился, а Пульверино терпеть не мог своего тестя, так как ему казалось, что тот знает его истинную натуру. Но Гамбино обожал свою дочку и, скорее ради нее, а не ради зятя, сделал Пульверино Капо Семейства в Ричмонде. Пульверино развил там бурную деятельность и был неуловим. Через несколько лет, благодаря вмешательству и влиянию организации, шум, связанный с побегом, несколько поутих, и теперь новому повелителю Ричмонда никто не мешал работать.

По сути же своей Пульверино был трусом. Сам он прекрасно понял это еще в начале карьеры. Но он был получил типично сицилийское воспитание, которое на первый план выдвигало храбрость, честь и месть. Так что Пульверино и не мог вести себя как-то иначе. Если бы он струсил явно, то потерял бы поддержку Семейства, уважение у знакомых и кончил бы самым плачевным образом. И потому-то, визжа про себя от страха, он брался за самые сложные задания, надеясь на скорую и безболезненную смерть. Только смерть как-то не приходила, а миф Пульверино вырос до небес. Он жил в кошмаре постоянного напряжения, купаясь в легенде о непобедимом и неуловимом гангстере, и собственными побегами бросал вызов самому себе, поскольку истинное свое лицо показывать было никак нельзя.

В 1975 году он стал заместителем Гамбино и располагал огромной властью, которой весьма умело пользовался. Он выехал из Ричмонда и поселился вместе с семьей на Лонг Айленде, где выстроил для себя шикарную резиденцию. Тестя он не выносил, но был ему послушен. У Пульверино было двое детей: сын и дочь. Марко уже не было в живых. Он пошел по следам отца и погиб с оружием в руках во время налета в июне 1980 года. Дочь получила высшее образование и временами работала на организацию.

В 11.15 утра Джозеф Пульверино допивал свой утренний кофе. Он размышлял о сегодняшнем великом дне. Возненавиденному Карло Гамбино исполнилось уже восемьдесят четыре года, и он тяжело болел. Правда, власть все еще была в его руках, но он знал, что следует сохранить верность традициям. Ум его уже не был таким гибким, как несколько лет назад, и Коза Ностра нуждалась в молодой крови. Раньше или позже Гамбино следовало передать скипетр Капо Тутти Капи кому-то из собственной гвардии. На сегодня, 13 апреля, был назначен съезд глав Семейств. Джозеф Пульверино знал и то, что он единственный серьезный кандидат. Через два часа он получит скипетр в собственное владение. Скипетр неограниченной власти.

4

"Нью Йорк, 13 апреля, 11.15 утра

Нью-йоркская полиция - это полиция городская, так что полицейские являются городскими чиновниками. Во всяком случае, они считаются чиновниками и довольно часто избирают эту неблагодарную профессию, поскольку она оплачивается очень хорошо. Но сами полицейские утверждают, что за такую работу им платят чрезвычайно мало, ведь они ежедневно рискуют собственными жизнями. Нью-йоркская полиция - это замкнутая каста, всеми силами защищающая собственные привилегии и протестующая против проникновения в свою ирландско-еврейскую компанию представителей других меньшинств.

Сержант Дэвид Эммери был по происхождению ирландцем. Его товарищ по патрульной машине, сержант Астон Болт был евреем. Оба они работали в пятом комиссариате, и в их попечении был район верхнего Манхеттена: от окраин Гарлема до северных границ Центрального Парка. Это было как бы пограничье меж двумя различными мирами.

Патрульная поездка по обыкновению начиналась со стороны Гарлема, и около 13.00 они ехали в низ Манхеттена, кружа по квадратам улиц и авеню, поддерживая связь с оперативной базой и другими машинами в своем районе.

Эммери не спал целую ночь, поэтому сейчас он сидел невыспавшийся, но как всегда бдительный. Сейчас они припарковались у развалины, выдающей себя за пивную. Патрульные зашли вовнутрь. Вонь прокисшего пива, духота, с потолка свисала ничем не прикрытая электролампочка, накурено, что хоть топор вешай. За шаткими столиками несколько черных лиц, тихий шепоток разговоров. За грязной стойкой бара высокая негритянка с копной волос на голове уставилась в бездействующий сундук музыкального автомата. В ответ на приветственный жест Болта хозяин - невысокий, лысый человечек с седыми бакенбардами - что-то буркнул.

Эммери прошел в следующий зал. Биллиард с рваным сукном и сломанным кием, пара стульев и пьяный негр, играющий на губной гармошке. Полицейский отступил на шаг и осмотрел весь зал. Все в порядке.

- Нам тут нечего делать, Аст.

Они двинулись дальше вдоль пошарпаных зданий Сто Восьмой Улицы. У лавочки с более чем провокационной вывеской "Заскочи на массаж", Эммери притормозил. Дверь открыла толстенная негритянка.

- Что случилось? Мистер пришел проверить наших девочек? Или мистеру захотелось? Синди, иди-ка сюда, - крикнула она в глубину темного коридора.

Синди вышла на порог и встала в ожиидающей позе.

- Ну как? А может вы? - обратилась она к Болту.

- Что, Мэри, нет посетителей? - спросил Эммери.

- Ну вы же прекрасно знаете, что еще слишком рано. У меня все спокойно, сержант.

Они вышли, жадно глотая свежий уличный воздух. Потом поехали на Сто Пятую, где Эммери проверил малину чернокожих гомосексуалистов, несколько баров и две лавочки, продающие издания "Только для взрослых".

Время близилось к часу дня. Болт сменил Эммери за рулем, и они поехали в южную часть своего района. Там тоже никаких неприятностей не ожидалось.

5

"Белый Дом, Вашингтон, 13 апреля, 11.30 дня

В 1834 году анонимный журналист написал: "Это единственный дворец в Соединенных Штатах Америки. Президент по справедливости имеет такой просторный дом, ибо он представляет свой народ, его честь и интересы. И можно надеяться, что в будущем не будет там места европейской пышности и парадности, а в особенности же роскоши и экстравагантности. Пускай же дворец этот сохранит свой стиль тех времен, когда родилась наша Республика".

Аноним из 1834 года ошибался. В доме на Пенсильвания Авеню, 1600 произошло множество перемен и модернизаций. Ибо каждый из хозяев этого дома старался оставить после себя след, о котором можно было сказать, что он имеет историческое значение. Так вот, в 1833 году в ванных комнатах резиденции президента появилась проточная, ключевая вода. Это случилось во время срока правления Эндрю Джексона. Джейнс К. Полк заменил свечи и масляные лампы газовым освещением. Президент Рузерфорд Б. Хейс первым говорил здесь по телефону. В 1881 году был установлен лифт, а через десять лет Бенджамин Харрисон зажег в своих апартаментах электрические лампы.

В Белом Доме проживали и работали все президенты США за исключением Джорджа Вашингтона, хотя это именно сам Вашингтон выбрал место, на котором должны были выстроить здание. Сегодня же Дом обогревается солнечной энергией, на территории окружающих его садов имеются два плавательных бассейна и теннисный корт. За Розовым Садом, разбитым Жаклин Кеннеди, помещается посадочная площадка для президентского вертолета "ВВС 1". На крыше здания с тех пор, как какой-то чужак застал всю Службу Безопасности врасплох, посадив свой вертолет возле самых окон президентского кабинета, установлены переносные противовоздушные пушки. В землю также вмонтированы телевизионные камеры, их замаскировали в кустах или под фонарные столбы; а сейсмические датчики регистрируют самые легкие шажки неприятеля. Аллейки посыпаны мелким гравием и с двух сторон обсажены ровнехонько подстриженными миртами.

Норберт Диллон еще не успел внести ничего нового ни в архитектуру, ни в интерьер Белого Дома. На своем посту он находился неполных три с половиной месяца, и на его шее бременем висели дела государства, свои собственные и Энрю Меллона. В 11.30 он открыл дверь, ведущую из Овального кабинета в Большой кабинет и поздоровался со всеми, сидящими за круглым столом красного дерева, который был приобретен еще президентом Никсоном.

Большой кабинет в западном крыле использовался, главным образом, для встреч кабинета министров и совещаний Совета Национальной Безопасности. Но 13 апреля у Диллона были особенные гости. При его появлении из-за стола поднялись три человека: шеф Пентагона генерал Джон Шинен; генеральный директор Национального Управления по Аэронавтике и Космическим Иссследованиям Брайян Хэтчер и представитель Хьюстона, Рой Уайт.

- Итак, господа, подведем итоги, - начал Диллон, когда все уселись. Я прочитал ваш рапорт, генерал. У вас громадный бюджет, Шинен. Конгресс перевел на ваш счет 5,6 миллиарда долларов. Это гигантская сумма... И вы хотите сказать, что все эти деньги будут утоплены в двух стартах? А что будет потом?

- Господин президент, в Соединенных Штатах и в пятидесяти пяти других странах находятся наши солдаты. Треть наших военных соединений располагается за границами страны. Мы предоставляем военнную помощь сорока восьми администрациям, оружие продаем шестидесяти восьми правительствам, располагаем пятьюстами пятью крупными и тремя с половиной тысячами меньшими военными базами за границей. Наши вооруженные силы насчитывают пять миллионов парней, в наших лабораториях и исследовательских институтах работают шесть миллионов человек. Все это необходимо удерживать, и всем этим необходимо руководить. Наши годовые расходы превышают 95 миллиардов долларов, и эта сумма недостаточна. Американские астронавты летают в космос уже почти тридцать лет. В нынешней ситуации деньги нам просто необходимы. И дело тут не только в двух ближайших стартах, хотя и не они самые важные и дорогостоящие. Сейчас мы расстраиваем собственную базу, Центр Управления Полетами в Колорадо Спрингз, а цены растут из года в год. И вы же сами знаете, как быстро. На "Рубинового Чирка" Пентагон предназначил пять миллиардов. И я знаю, что он стоит именно столько. С точностью до цента.

- Проект "Теал Руби" - Рубиновый Чирок - это комплекс устройств, правильно? - спросил у него Диллон.

- Да, господин президент, это комплекс спутниковых устройств, первое из которых, называющееся как раз "Рубиновый Чирок", будет выведено на орбиту именно 14 июля. Это самая современная система, способная поражать ядерными боеголовками все враждебные нам цели.

- В 1983 году Пентагон получил согласие на проект "Золотой Коготь", как вы его окрестили. Если я хорошо помню, он касался испытания лазерного оружия. На проект пошли большие деньги, генерал.

- Лазер и "Рубиновый Чирок", господин президент, это как автомат и водородная бомба. Их даже нельзя сравнивать.

- Так... Помню, что в 1982 году кто-то из Массачузетского Технологического Института заявил, что НАСА вскоре сделается грузовичком для Пентагона, генерал Шинен. Что вы на это. директор? Похоже, что этот умник был прав.

Хэтчер откашлялся.

- Ну, не совсем. Пентагон сделался самостоятельным, господин президент. С 1984 года у них имеется собственное оборудование, старты они проводят с территории военно-воздушной базы Вандерберг в Калифорнии и располагают тремя своими шаттлами. Если мы можем, то помогаем. Так же, как и теперь, при этом ближайшем старте.

- Господин президент, работу с "Рубиновым Чирком" проведет Хьюстонский Центр Управления Полетами, - вмешался Уайт. - Согласно предложениям, мы тренируем их персонал в Колорадо Спрингс. Все в рамках помощи, генерал.

- В рапорте, Шинен, вы пишете, что скомандовали начать подготовку и в Вандерберге. Зачем это? Деньги на ветер.

- Господин президент, парни обязаны тренироваться. Как стартовая команда, так и Вандерберг. Вам известно, что сейчас у нас есть только восемь человек, способных участвовать в ближайших полетах. Эти кандидаты были самым тщательнейшим образом отобраны и подготовлены. Но прежде всего, всем им можно доверять. Не каждому можно доверить две мегатонны, господин президент. А ведь те парни, что полетят с Флориды, будут располагать именно такой ударной силой. Вот почему мы готовы провести старты как с мыса Канаверал, так и в Вандерберге. И тут, и там на стартовых площадках стоят два идентичных шаттла. Кроме того, если во Флориде что-нибудь пойдет не так, полетят ребята из Калифорнии. А лететь необходимо, потому что даже один день задержки перечеркнет весь проект, и громадные суммы пойдут псу под хвост. Нас поджимают сроки!

- Браун и Налти, правильно?

- Элвин Браун и Герберт Налти, которых дублируют Томас Скотт и Герберт Даск. В Калифорнии же готовятся Робинсон, Криппен, МакДоувер и Джеймс Лоуэ. Их задание: протестировать "Рубинового Чирка", поместить его на геостационарной орбите над территорией США и подготовить к дальнейшим испытаниям.

- И вы говорите, что им можно доверять. Проверили всех?

- Да, все они проверены и тщательно вышколены. Кроме того, вся операция проводится под грифом "Совершенно секретно". Об истинном характере миссии знают всего лишь несколько человек. Наш эксперт, Шейла Пикард, заботитится о безопасности как полета, так и предварительной подготовки. Я имею в виду наземную подготовку. Хорошая девушка, справляется отлично.

- Шейла Пикард... Да, слыхал. Так значит, 14 июля?

- Да, господин президент, 14 июля в 12.00 восточноамериканского времени, мыс Канаверал.

- Что ж, господа, да поможет вам Господь Бог. Знаю, генерал, что все пойдет по плану. Я поддержал "Рубинового Чирка" (тут он подумал о деньгах, которые заработал на этом Меллон) и знаю, что Соединенные Штаты будут гордиться вами, джентльмены. Если случится что-то непредвиденное, прошу связываться непосредственно со мной.

Диллон глянул на часы и поднялся.

- Благодарю всех за участие, джентльмены. Желаю успеха.

6

"Нью Йорк, 13 апреля, 12.00 дня

Время встречи было определено между 12.00 и 12.15. Местом встречи был назначен Гамильтон Клаб на Мэлбери Стрит, 247 на Манхеттене, любимый клуб Карло Гамбино. Безопасность внутри и снаружи обеспечивала небольшая армия тщательно подобранных людей, представляющих всех боссов Коза Ностры.

В 12.00 конференц-зал на втором этаже начал заполняться. Помимо шести Семейств из Нью Йорка должны были присутствовать главы двадцати Семейств из США и четырех - из Мексики. Капо Тутти Капи Гамбино прибыл намного раньше. Сейчас он отдыхал в кабинете на четвертом этаже в компании своего консильоре. Перед дверью торчали двое охранников. Гамбино не собирался встречаться со всеми подчиненными. Сегодня он должен был передать власть одному из них и провести беседу только с ним. А пока он развалился в кресле, прихлебывая жидкий чай.

Джозеф Пульверино прибыл ровно в 12.00 в сопровождении Альберто Пуэрти. Шофер остался в машине. Пульверино встал возле небольшого бара в фойе и внимательно присматривался к входящим. Все обменивались церемониальными поклонами. Прибыли: Майкл Грацциани, Франко Таллуши, Франко Каппучини, Альберт Стракко, Джозеф Менулли, Антони Аккардо, Марио Терлакко и многие другие, представляющие все Штаты и Мексику. Присутствовал даже Френк Ферриано из Лас Вегаса - пожилой мафиози, которому все собравшиеся низко поклонились. Несколько лет назад конкурентная банда Джорджа Болтера убила у него двух сыновей. Сегодня эта банда уже не существует. Не успел траурный кортеж Ферриано добраться до кладбища, полиция Лас Вегаса обнаружила пять трупов. Стрелки дона достали Болтера, когда тот выходил из собственного ресторана. Три пули сбили его с ног. Но для уверенности ему перерезали еще и горло. Его четырех заместителей нашли в ирригационном канале - голых, с выколотыми глазами. Ферриано отомстил за сыновей и теперь держал в своих руках всю индустрию развлечений в Неваде.

В 12.15 зал был полон. Прибыли все. Тридцать шесть мужчин, у каждого из которых на совести имелось много чего. Все они прибыли в Гамильтон Клаб в знак верности Карло Гамбино, чтобы узнать нового Капо Тутти Капи и выразить ему надлежащее уважение.

Все они были профессионалами. В любителях мафия не нуждалась, она не могла действовать от случая к случаю, рассчитывая на удачное стечение обстоятельств или просто везение. Коза Ностра была громадной организацией, современной до мозга костей, хотя она и оставалась верной давним традициям и сохранила свои исторические структуры. Сейчас она уже не занималась мелкими нападениями, не обворовывала прохожих или автомобили, не грабила квартир, не занималась контрабандой спиртного, как это было раньше. Современный синдикат имел связи в правительстве, в политике, но прежде всего - в промышленности США. Годовой доход этих тридцати шести мужчин и их Семейств превышал 45 миллиардов долларов, и если доходы принять за мерку, то Коза Ностра вместе со своими филиалами зарабатывала как компании "Юнайтед Стетс Стил", "Эмерикен Телеграф энд Телефон", "Дженекрал Моторз", "Стандард Ойл оф Нью Джерси", "Дженерал Электрик", "Форд", "Ай Би Эм", "Крайслер" и "Ар Си Эй" вместе взятые. Часть миллиардных поступлений предназначалась на оплату армии из шести тысяч человек, пасущих адвокатов, бухгалтеров и политиков, способных многое устроить, полицию, глядящую сквозь пальцы, когда это было необходимо, чиновников всяческих уровней и служб, которые за пять тысяч долларов в месяц всегда делились информацией и помощью. Мир синдиката был изолирован от действия законов, он был тем внутренним кругом, в основании которого лежали деньги и страх.

В 12.16 в зал вошел консильере Карло Гамбино.

- От имени дона я хочу всех вас поприветствовать и поблагодарить за прибытие. По обычаю дон Карло не спустится вниз. Он передал мне запечатанный конверт, и я вскрою его в вашем присутствии. В нем находится имя преемника. Дон Гамбино попросил того, кто им станет, подняться в его кабинет. Он передаст ему документы организации, а так же желал бы провести с ним дружескую беседу. А теперь, господа, позвольте мне зачитать это имя.

Все собравшиеся пожирали глазами конверт, который вскрывал консильере.

- Следующим Капо Тутти Капи дон Карло Гамбино избрал Джозефа Пульверино.

По залу пробежал тихий шорох.

Джозеф Пульверино оторвался от стены и, слегка прихрамывая, последовал за консильере Гамбино. Пока что его еще никто не поздравлял, и вообще, никто не обменялся с ним даже словечком. Так требовала традиция. Вот только когда он получит в свои руки ключ с инициалами "С. Т. С." и благословение пока что еще правящего, тогда только он сделается законным Капо, организатором и направляющим звеном всего синдиката.

Карло Гамбино не стал вставать, когда Пульверино вошел в комнату. Он только указал ему на стул рядом с собой и отправил своего консильере жестом руки.

- Ты прекрасно знаешь, Джозеф, что я тебя не люблю. Ты слишком тщеславный и спесивый, а в глубине души в тебе сидит трус. Но об этом знаю только я. Те, что сидят внизу, будут тебя слушаться. Они все еще верят в твои давние побеги... К тому же ты прекрасный организатор, - тут Гамбино замолк и отпил глоток чая. - Потому-то я и решился на тебя. Я прожил уже много лет, и жизнь мне надоела. Теперь я хочу, чтобы ты вел организацию дальше. Именно ты. Но будь осторожен с ними, не позволяй им слишком многого. Тебя будут слушать... - он задумался.

Пульверино достал сигарету.

- Не кури здесь. Ты же знаешь, что дым мне вреден. Поосторожней с Аккардо. Энтони человек веселый, но если упрется, может всем показать, где раки зимуют. Всегда можешь рассчитывать на Каппучини. Я знал его родителей. Они хорошо его воспитали, по-сицилийски. Он всегда останется верным тебе, всегда будет тебя поддерживать. Что же касается других... Впрочем, ты их и сам знаешь. Помоги мне, - протянул он руку.

Пульверино встал со стула и помог старику подняться. Гамбино подошел к письменному столу и открыл средний ящик.

- Я подготовил для тебя небольшую заметку, которую ты прочитаешь при мне, запомнишь хорошенько и сожжешь. Читай внимательно. Никто, кроме тебя и меня, этих документов не знает. Там же имеются шифры и номер сейфа. Вбей их себе в голову.

Пульверино снова уселся и взглядом пробежал листок. Потом он закрыл глаза и повторил в памяти адреса и цифры. Через пару минут он сжег листик над пепельницей.

Гамбино прокашлялся.

- Отлично. Ты знаешь наш древний закон омерты, на верность которому присягал?

Пульверино кивнул.

- Будешь ли ты верен ему и дальше.

- Да, дон Карло.

- Желаешь ли ты добровольно принять руководство организацией?

- Да, дон Карло.

Гамбино расстегнул верхнюю пуговку на сорочке и расслабил галстук, после чего снял с шеи плоский металлический ключик на ремешке и подал его зятю.

- Вот теперь ты Капо Тутти Капи, дон Джозеф. Все обязаны тебя слушать. Этот же ключ откроет тебе и все остальные тайны. Где их искать, ты уже знаешь из того листочка, который я тебе давал. Властью пользуйся умело, и тогда все будут тебя уважать. Давай я поцелую тебя, дон Джозеф. Не бойся, это не поцелуй смерти. Если не струсишь, то еще поживешь. Заботься о фирмах, которые мы контролируем, не выпусти их из рук и не бойся влияния Меллона. Не уступай ему, наоборот, уничтожь его. У него и так всего много, а со временем он поделится этим с нами. Позаботься и о людях. Их имена ты найдешь в сейфе и наверняка удивишься, что мы залетели настолько высоко. Не будь импульсивным - сначала подумай, а только потом действуй. И да бережет тебя Господь Бог. Теперь же оставь меня самого.

Дон Тутти Капи Джозеф Пульверино медленно спускался вниз. На его шее висел еще теплый теплом Гамбино ключик с инициалами "С. Т. С.". Теперь он был господином и повелителем американской Коза Ностры.

В конференц-зале он принял поздравления, поговорил с каждым немного и каждого заверил в собственной дружбе.

Доны начали покидать клуб. Зал постепенно пустел. Дон Пульверино должен был выйти последним. Так требовал обычай.

7

"Нью Йорк, 13 апреля, 13.00 дня

Дэвид Эммери и Астон Болт зашились на самую Парк Авеню, ниже Девяностой Стрит. Из своего района они попали чуть ли не в центр Манхеттена, потому что их вызвали на помощь коллегам, блокирующим район Пятьдесят Третьей и Четвертой стрит. Какой-то придурок угрожал взорвать себя вместе с небоскребом, если президент Диллон не остановит гонку вооружений. Поначалу думали эвакуировать соседние здания, но тип передумал и отдался в руки врачей. Теперь же патрульные возвращались к себе, на пограничье.

На Парк Авеню, которая могла привести их прямо на место, царила типичная для этого времени толкучка. Полицейские застряли перед светофором и стояли так уже десять минут.

- Да ну его к черту, Арт. Вруби сирену и сворачивай направо, посоветовал Эммери, выбрасывая окурок в окно, - вот и объедем пробку.

С воем и мигающими огнями "петуха" на крыше они въехали на Восемьдесят Шестую Стрит. Здесь движение было намного меньше. Они направились на запад, через Мелбери Стрит, параллельно Парк Авеню, направляясь к Девяностой Стрит.

Патрульная машина двигалась не спеша, и Эммери по привычке шарил взглядом по тротуару и домам, хотя это и не был их район. Пока что они все еще находились в обиталище роскоши и благосостояния.

- Заглянем в 247? - спросил Болт. - Как-то я видал там Гамбино.

- В Гамильтон Клаб? И что ты там делал?

- Да не в самом клубе, а перед ним. Кто бы меня впустил?

- А ну глянь, Астон! Погляди! - неожиданно крикнул Эммери.

Перед Мелбери Стрит, 247 стояла череда автомобилей. Не какие-то там серийные форды или фольксвагены, а огромных размеров кадиллаки, мерседесы и линкольны. Полицейские остановили машину неподалеку, на противоположной стороне улицы. Машин было штук тридцать. Из Гамильтон Клаб каждые несколько секунд выходили элегантно одетые господа в окружении высоких, широкоплечих мужчин. Эти последние вначале внимательно осматривались по сторонам, затем открывали дверки одного из лимузинов, и веселые, достойного вида джентльмены занимали в них места. Тихий шорох двигателя, и очень скоро от шикарных машин не было ни слуху, ни духу.

- А-25, А-25 вызывает D-4, - говорил в микрофон рации Эммери. - Прием.

- Отвечает D-4. Что случилось, А-25?

- Мы на Мелбери Стрит, 247. Тут много гостей. Регистрации иногородние. Похоже, что здесь происходит съезд или что-то в этом роде.

- Переключаю вас на "Шестерку". Докладывайте непосредственно им. Это не наше дело. Over and out.

- Лейтенант Браун, ФБР. Что вы там вынюхали?

- Сержант Эммери. Мы на Мелбери Стрит, 247, перед Гамильтон Клаб. Тут полно чужих машин. И каких! Гости уже выходят. Мне показалось, что это вас заинтересует.

- Что, уже?! - Браун в динамике буквально завыл. - Черт! Почему ты мне не сказал, идиот? Зачем ты их отозвал?

- Не понял, господин лейтенант?

- Это я не тебе, Эммери. Они свернули пост, отозвали всех людей. Я же знал, что Гамбино что-то затеял, и те следили за ним. А он мне тут... - В динамике что-то щелкнуло, и наступила тишина.

Ничего не понимая, Эммери с Болтом поглядели друг на друга. Браун отозвался через пару секунд:

- Ладно, Эммери. Кто там с тобой?

- Сержант Болт.

- С места ни шагу. Я переговорил с вашей диспетчерской, с D-4. Вы должны торчать там вплоть до отмены приказа. Попытаюсь прислать к вам кого-нибудь на помощь. Слушай, Эммери, они выбирали там нового шефа, нового Капо, понял? Это будет тот, что выйдет последним, врубился? Скорее всего, это Пульверино, вы его легко узнаете. Он слегка хромает на левую ногу. Довольно высокий и прилично сложенный. Проверь, приехал ли он на своей машине: NYC - 435 или же NYC - 824. Черный мерседес. Имеется такой?

Эммери инстинктивно кивнул.

- Есть, лейтенант.

- Отлично. Если никто не приедет с помощью, поедешь за ним. Посмотрите, куда он отправится. Только не дайте им оторваться от себя, действуйте осторожно. Никаких сирен и разборок. Ясно?

- Так точно, господин лейтенант. Мы к ним приклеимся. Как-нибудь справимся.

- Только не сходите с ума, парни.

- Господин лейтенант, тут такое дело... Это не наш район. Может быть кто-то...

- Черт подери, я же вам талдычу, что вы должны торчать там до упора! С вашим шефом я уже переговорил! Чем вы слушаете? Сидите и не рыпайтесь! Исполняйте!

Эммери поглядел на Болта.

- Что-то кажется мне, Аст, что наше дежурство не закончится так хорошо, как начиналось, и как мы считали.

Болт следил за входом в Гамильтон Клаб.

8

BНью Йорк, 13 апреля, 13.10 дня

У Вильяма Лоренса Росса не было ни малейшего шанса украсть пять тысяч долларов. Дело в том, что он просто не умел взламывать жилища, а для того, чтобы нанять соответствующих людей, у него просто не имелось денег. Оставалось только одно - вооруженный грабеж.

И вот он ходил туда-сюда по Чаррингтон Стрит и пас дом 53В на противоположной стороне улицы. Здесь он был вчера, позавчера и три дня назад. В этом доме помещался маленький табачный магазинчик. Если принять во внимание район, то хозяин совершенно не заботился о хотя бы внешнем соблюдении мер безопасности. В окнах не было решеток, двери закрывались на засов и висячий замок. Клиентов у него было немного. Да и кто сейчас покупает сигареты в магазине, когда на каждом углу имеется автомат. Но в помещении стоял огнестойкий сейф. Поскольку хозяин проживал сразу же над магазинчиком, то можно было рассчитывать на то, что все деньги он хранит именно там, в сейфе.

Росс еще никогда не грабил. Да еще с заряженным оружием. Не с каким-то там примитивным пугачом за пару долларов, а с настоящим американским шестизарядным кольтом калибра 9 миллиметров. Раз за разом он прикасался к револьверу, лежащему в кармане плаща, оставляя на нем следы потных пальцев.

Кольт был памяткой о Вьетнаме. Когда-то он купил его у командира своей роты за десять пачек сигарет, а когда, после демобилизации, вернулся в Штаты, бросил кольт на дно чемодана и забыл о его существовании. Только лишь неделю назад, когда приближался срок возврата долга, а в мозгу родилась идея нападения, Росс нашел его среди всякой рухляди. Часами он вычищал ствол, барабан, проверял и регулировал натяжение курка, язычок которого он подпилил, чтобы тот реагировал быстрее и чувствительнее, от одного прикосновения пальца. Потом он смазал револьвер, добыл дюжину патронов и шесть из них вставил в барабан. Кольт действовал как надо.

Росс боялся. Он боялся и во Вьетнаме, как боялись все остальные, за исключением нескольких патологических садистов. Он боялся джунглей, ночи, болот, мух, что откладывали яички под кожу человека, вызывая чудовищные язвы; спиртного, подавляющего сознание; наркотиков, которые солдаты употребляли повсеместно. Он боялся самого себя. Ведь он видел реакцию собственных товарищей, когда те врывались в деревни. Тогда они убивали, палили и грабили, подавляя собственный страх и давая выход нервам. Когда все были в куче, то вместе составляли отважную, неустрашимую армию. Когда же они исчезали поодиночке или небольшими группками в бездне девственного леса, тогда их овевал холод смерти - все они были чужаками в чужой стране, местности не знали, и за каждым деревом таился ужас.

Страх и теперь парализовал его ноги, и Росс все чаще останавливался, опираясь на стены. Во рту торчал окурок. Обе ладони были мокры от пота, и каждую минуту Росс вынимал их из карманов и снова совал обратно, так как отягощенное кольтом пальто не держалось на плечах.

Он перешел на другую сторону улицы и споткнулся на неровной бровке. Еще немножко, и он растянулся бы на мостовой с пулей в собственном теле кольт был снят с предохранителя, а курок взведен. На лбу выступили крупные капли пота. Росс остановился у входа в магазинчик и стал спиной к двери. Краем глаза он следил за противоположным тротуаром: какой-то негр, пожилая белая женщина с тележкой, безногий калека, что-то выискивающий в мусорном ящике. Никого страшного. С левой стороны приближалась группка весело болтающих девушек. Одна из них толкнула Росса в плечо и крикнула: "Простите!". Росс даже не повернул головы. И только когда девущки исчезли в соседней подворотне, он буркнул под нос: "Ничего страшного".

На мостовой продолжалось вялое движение. Росс подумал, что справится. Немножко попугает хозяина, заберет деньги, выйдет и исчезнет в проходных улочках, направляясь в северную часть Манхеттена. А там его никто никогда не найдет. А вдруг прийдется стрелять...?

Внезапно улица как-то сразу опустела. Никто не шел. Проехало одно такси и тут же свернуло за угол. Росс оглянулся. За витриной магазина торчала склонившаяся над газетой голова продавца. И он решился, схватил в кармане рукоять кольта покрепче и сделал шаг к деревянной двери.

И в этот самый миг из подворотни появились три девушки и, весело смеясь и толкая друг друга, побежали к Россу. Он узнал их - те самые, что прошли рядом минуту назад. Росс развернулся на месте и медленно отошел на пару десятков шагов. Выходит, еще не сейчас...

9

"Нью Йорк, 13 апреля, 13.10 дня

Альберто Пуэрти чутко следил за своим повелителем. Дон Джозеф Пульверино прощался с последними, обмениваясь с ними церемониальными поцелуями.

Пуэрти стоял сзади него. Сегодня, перед выездом, шеф отдал ему приказ приготовить оружие. Альберто знал, что они поедут на необычное торжество, ему было известно и то, что на встречи подобного рода все приезжают без оружия. Но дон приказал, чтобы Пуэрти все время крутился у него на глазах, а в черном дипломате для документов, с которым обычно ходил помощник, сейчас был спрятан автомат со спиленным стволом и обычный револьвер. Альберто исполнил желание босса.

Пульверино попрощался с последним Капо. Им был Франк Ферриано. Обоих объединял траур по сыновьям. Очень серьезно они обменялись рукопожатиями, после чего Ферриано поцеловал новоизбранного Капо Тутти Капи. Пульверино открыл для него двери, и после этого они с Альберто остались сами.

- Ты приготовил...? - начал было Пульверино, когда шаги уходящего Ферриано утихли.

- Да, дон Джозеф.

- Иди сюда и покажи.

Пульверино налил себе виски и выпил до дна.

Альберто положил дипломат на столе красного дерева и открыл замки.

- И сколько патронов помещается в обойме, мой мальчик? - спросил дон, показывая на "узи".

- Тридцать два, дон Джозеф.

Пульверино покачал головой.

- А в револьвере?

- Шесть, дон Джозеф.

- У тебя есть какое-нибудь запасное оружие? Это прийдется оставить здесь.

- Да, дон Джозеф, я никогда с ним не расстаюсь.

- Присядь, Альберто, я хочу тебе кое-что сказать. Вот там, мой мальчик, - показал он пальцем на потолок, - сидит старый и уставший человек, который донедавна был господином и повелителем, и которого я ненавижу. Ненавижу... И я решил, уже очень давно, что избавлюсь от него, избавлюсь как от крысы. А как можно избавиться от крысы, Альберто?

- Крысу нужно убить, дон Джозеф.

- Ты очень правильно высказался, мой мальчик, крысу нужно убить... Вот мы и убьем, Альберто. Теперь он уже ничего не значит, он будто ореховая скорлупа, которую выбрасывают на помойку. Займешься теми, что торчат у дверей в его комнату. Их там двое, так что возьми вот это, - сказал Пульверино, подавая помощнику "узи". - Но перед этим одень перчатки и сотри следы с приклада. Далее, мой мальчик. Я войду в комнату, а ты притаишься на лестничной площадке. Как только услышишь выстрелы, ликвидируй их. Понял?

- Да, дон Джозеф.

- Тогда пошли, - закончил Пульверино, пряча револьвер в карман пиджака.

Когда раздался стук в дверь, Карло Гамбино сидел за столом. Он тихо произнес "входите", и на пороге появился Роберто.

- К вам дон Джозеф. Пригласить?

Карло Гамбино кивнул.

Джозеф Пульверино вошел в кабинет и сделал пару шагов влево, убираясь от прямоугольника двери.

- Ты что-то хотел, дон Джозеф? - спросил Гамбино.

И в этот самый момент Пульверино вытащил оружие.

Карло Гамбино все еще обладал неплохим зрением. Он увидал нацеленный в себя ствол револьвера. и в последнем проблеске сознания ему показалось, что он заметил в его темной глубине опалесцирующий кончик пули.

Пульверино нажал на курок. Кабинет несколько заглушил эхо вымстрела, но Альберто Пуэрти, стоящий в нескольких метрах, прекрасно услыхал его. Он вбежал по лестнице и с шести метров выпалил всю обойму в оторопевших охранников Гамбино. Роберто поймал двенадцать пуль и умер на месте, так как уже первая пробила левое предсердие. Второй охранник, Пабло, получил все остальные и умирал в конвульсиях, с четырьмя пулями в позвоночнике.

Убийца склонился над телом Карло Гамбино. Старый Капо был мертв. Пульверино тщательно протер револьвер и бросил его на ковер, затем он открыл двери и вышел к Альберто, обходя трупы Пабло и Роберто.

- Бросай автомат, ragazzo mio, и пошли отсюда.

Они спустились вниз, пересекли опустевший конференц-зал и остановились у входа в клуб. Черный мерседес с номером NYC - 435 уже ждал у тротуара. Альберто услужливо открыл дверцу. Пульверино сел сзади, а его помощник рядом с шофером.

- Поехали домой, Джон. Через центр не надо, а лучше по Черрингтон Стрит. Там движение поменьше.

В нескольких метрах от них Астон Болт завел двигатель патрульной машины. Дэвид Эммери передал лейтенанту Брауну сообщение, что они отправились вслед за автомобилем Пульверино.

10

"Нью Йорк, 13 апреля, 13.15 дня

Вильям Лоренс Росс стоял в нескольких метрах от двери магазинчика на Чаррингтон Стрит, 53В. Он уже согласился с тем, что в это время дня не было ни малейшего шанса на то, чтобы тротуар и мостовая опустели полностью. Всегда находился кто-то, кто проходил или же мимо Росса, или же по противоположной стороне. Опять же, ездили машины. Редко, но ездили. Но Росс заметил и то, что в течение трех или четырех часов, во время которых он здесь ошивался, в магазинчике было всего лишь два покупателя. Около 12.00 зашел какой-то парнишка и купил блок "Голден Стар", а через полчаса женщина с ребенком купила там большую упаковку жевательной резинки. Росс подумал, что емли даже число покупателей резко увеличится, и хозяину прийдется отрывать голову от газеты каждые четверть часа, то даже этих пятнадцати минут хватит для удачного нападения. А в случае чего, он возьмет возможного клиента на мушку, а потом оглушит его, как и лавочника.

Он решился. После того, как какой-то старикашка прошел мимо дома 53В и потрюхал дальше, Росс поднял воротник пальто, левой рукой нажал на ручку и вошел в средину.

Гарри Хайнз родился и вырос в Нью Йорке. Сейчас же ему было семьдесят лет, а за спиной богатая жизнь. Он участвовал во Второй мировой войне, но храбростью никогда не грешил. Правда, совершенным трусом он тоже не был. Вот уже шесть лет он содержал собственный магазинчик, потому что больших усилий от него это не требовало. В основном же Гарри Хайнз жил за счет пенсии от Министерства Обороны. Он был калекой - во время нападения японцев на Пирл Харбор он потерял ногу и теперь жил с протезом.

Гарри Хайнз видал за свою жизнь многое, опять же, в оружии разбирался. Когда-то его отец коллекционировал американские револьверы, и Гарри без труда узнал модель полицейского кольта 1934 года. Этот кольт девятимиллиметрового калибра был страшным оружием. Длинная, тупая, почти сантиметровой длины пуля отличалась чудовищной силой удара. как-то Гарри был ранен. Его подстрелили в левую руку, и в первый момент он даже не почувствовал боли. Уже позднее он заметил кровь и два небольшие отверстия входное и выходное. Именно тогда врач сказал ему, что это обычная шестимиллиметровка и уверял, что через недельку-две от раны и следа не останется. Рана была чистой и узкой, потому что ружейные пули заострены. Он утешал Гарри, что с револьверной пулей было бы намного хуже, можно было бы и руку потерять.

Именно такой шестизарядный кольт и торчал сейчас на высоте головы Гарри Хайнза. Врочем, "торчал" было бы неправильным определением, потому что ствол револьвера ходил ходуном в руке держащего его мужчины в пальто.

Гарри попытался подавить инстинктивные признаки испуга. Он глядел на неизвестного грабителя, пытаясь вычитать по его лицу хоть что-нибудь. Среднего возраста, неухоженный, так себе, банальнейший тип. Вот в одном Гарри Хайнз был уверен на все сто - мужчина боялся. Его лоб покрывали капельки пота, губы были искривлены в болезненной гримасе ужаса.

Хайнз вспоминал, сколько же денег находится сейчас в сейфе. Вчера он должен был сдать в банк 10000 долларов, полученные за золотые двадцатидолларовики. Он опоздал буквально на минуту. Невезуха! 10000 долларов плюс какая-то мелочевка выручки за неделю. В квартире наверху никого не было.

Сейчас он рассчитывал, какие у него имеются шансы. Неизвестно, что могут вытворить подобные типы в любую секунду, они могут нажать на курок, совершенно не отдавая себе отчета, что они творят. И еще его искушал собственный пистолет, спрятанный в ящике под стойкой. Гарри решил подождать, как пойдут события.

- Открывай сейф и замотай деньги в что-нибудь, - тихо, с хрипотцой сказал грабитель.

- Молодой человек, вы хоть понимаете, что делаете?

Росс облизал языком спекшиеся губы.

- Открывай сейф, и быстрее!

Ствол весьма опасно задергался, и Хайнз медленно поднялся со стула. Тяжело опираясь на стойку, он направился к выходу. При этом он сильно хромал.

- И не стыдно тебе грабить старого калеку? - спросил он, подходя к сейфу. - Парень, а ведь ты трусишь...

Хайнз совершил ошибку. Последних слов говорить не стоило. Они подействовали на Росса как красная тряпка на быка.

- Ты, сволочь, - процедил он. - Если через секунду ты не откроешь сейф, то у тебя не будет шанса даже помолиться...

Хайнз вынул из кармана ключ и сунул его в скважину замка, повернул, затем потянул за ручку и отодвинулся в сторону.

- Возвращайся за стойку и сядь, где сидел, - рыкнул Росс, высматривая хоть какую-нибудь сумку.

Тут ему на глаза попался лежащий на столе старый, дермантиновый портфель, и Росс подошел к сейфу. Денег он не считал. И так было видно, что их много, очень много. Он запихивал пачки пятидесяток, время от времени поглядывая на хозяина.

Хайнз следил за грабителем из-за полуприкрытых век. Тот действовал быстро, но непрофессионально. Хайнз никак не мог избавиться от мысли, что мужчина боится. Только ведь в подобных ситуациях боятся все, размышлял он. А выигрывает тот, кто боится меньше всего. И тут ему в голову пришла одна мысль.

Росс управился с деньгами и рукояткой револьвера захлопнул дверцу сейфа. Теперь он отступал к двери, поглядывая то на Хайнза, то на витрину магазинчика.

- Ты еще забыл выручку. Если уже берешь, так забирай все. Лавочка неплохо застрахована, так что мне вернут все до последнего цента. И даже больше.

Росс задержался на месте, прижимая портфель к груди.

- Где? - спросил он.

- А вот здесь, в ящике под стойкой.

Росс хотел было подойти, но какй-то инстинкт предупредил его об опасности.

- Открывай, только не спеша. И без всяких штучек.

Хайнз встал и отодвинул стул от стойки. Дрожащей рукой он схватился за ручку ящика и начал его выдвигать.

- Стой! - крикнул Росс и сделал шаг вперед.

Хайнз молниеносным движением вытащил пистолет. Он даже сам удивился, что все сделал так быстро. Только он не дооценил превосходства Росса. В тот момент, когда рука Хайнза исчезала в глубинах ящика, Росс уже держал старика на мушке, так что когда тот вытащил пистолет, грабитель нажал на курок.

Последние мгновения жизни хозяина магазинчика на Чаррингтон Стрит 53В были совершенно непримечательными. Хайнз лишь заметил короткий, красно-золотистый отблеск и почувствовал удар в грудь. Этот чудовищной силы удар отбросил его за стойку будто тряпичную куклу. Старик упал на пол и, прежде чем тьма завалокла его глаза, еще успел заметить, как из щелки треснувшей доски на него глядит, как бы даже напуганно, большой черный таракан. А потом Хайнз не видел уже ничего.

Росс изумленно глядел на сползающее по стенке тело хозяина. На свитере старика откуда-то вдруг появилось красное, быстро расползающееся пятно, а спина оставляла кровавый след на зеленой штукатурке. Росс инстинктивно подбежал к стойке и заглянул за нее. Хайнз лежал на животе. В его спине зияла ужасная рана величиной с голову ребенка.

Грабитель еле сдержал рвотный позыв, повел отупелым взглядом по стойке, а затем, как был, выбежал из магазинчика: в расстегнутом плаще, с портфелем под мышкой и еще теплым револьвером в руке.

11

"Нью Йорк, 13 апреля, 13.20 дня

Джон вел мерседес не спеша и спокойно, так как дон Джозеф Пульверино не любил ненужной спешки. Он объехал забитый машинами центр и свернул на Чаррингтон Стрит, желая выбраться отсюда на Парк Авеню. Улочка казалась тихой, машин почти не было видно. На тротуаре игрались дети, куда-то спешили прохожие.

- По-моему там что-то случилось, дон Джозеф, - внезапно сказал Альберто Пуэрти, указывая пальцем прямо перед собой.

Пульверино подался вперед. Из небольшой лавочки на мостовую выскочил мужчина в пыльнике и с громадным револьвером в руке. Полная женщина, возвращающаяся домой с набитой сеткой, перепуганно взвизгнула и, бросая покупки, сбежала в ближйшую подворотню. Какой-то молодой парень, зажимавший на углу свою девушку, отклеился от нее и неспешно пошел в сторону магазинчика. Одни только дети сохраняли стоическое спокойствие, хотя на их мордашках и рисовалась неуверенность.

Человек в плаще задержался на самой бровке тротуара. Женский визг настолько перепугал его, что он инстинктивно заслонился плечом. К тому же он заметил и парня, который, все время ускоряя шаги, явно направлялся в его сторону. Все больше людей приостанавливалось, нервно разглядываясь по сторонам, с треском раскрывались окна, послышался крик какой-то обеспокоенной мамаши. Вдали появился полицейский.

Пульверино закрыл глаза. 1980 год, июль. Тогда он ехал за деньгами к Ричарду Дрейфусу. Машину вел сам, хотя уже тогда в его распоряжении был Джон. На углу Бродвея и Пятьдесят Третьей Стрит он заметил необычное возбуждение. Прохожие, визжа будто ошпаренные, разбегались по сторонам, на мостовой тут же образовалась гигантская пробка. Пульверино затормозил.

По тротуару бежал его собственный сын с пистолетом в руке. Его сопровождал высокий брюнет с перепуганным лицом. В нескольких шагах за ними, размахивая белой дубинкой и выкрикивая что-то непонятное, ломился полицейский в мундире. Марко и брюнет уже добежали до углового дома и продолжали удирать на север. Шансы у них имелись. Несколько далее Пятьдесят Третья Стрит выходила на огромную, покрытую развалинами после разобранного дома площадку, где им можно было оторваться от погони и спрятаться. Но, видать, полицейский тоже знал район. Расталкивая прохожих, он пробивался за беглецами, пока не добрался до угла. Беглецы уже находились в паре метров от спасительных развалин. И тогда полицейский остановился, бросил дубинку на тротуар и расстегнул кабуру.

Первая пуля достала Марко, когда он уже хватался рукой за парапет разбитого окна, желая вскочить в средину дома. Его ранило в ногу, и парень упал на разбитые кирпичи. Брюнет вскочил на парапет и на мгновение обернулся. Он глянул на лежащего товарища, и в этот момент полицейский попал ему в голову. Из последних сил Марко попытался встать. Полицейский выстрелил в третий раз. Больше Марко уже не поднялся.

Он был хорошим парнем, и Пульверино воспитывал его довольно сурово. Он не баловал сына, как делали это другие, давая детям абсолютно все. Он послал Марко в Гарвард и назначил сыну небольшое содержание, потому что хотел воспитать его по-американски.

В Гарварде Марко познакомился с молодыми людьми, которые сделали из него наркомана. Поскольку, несмотря на неоднократные просьбы, отец отказывался давать больше на карманные расходы, парень решился на грабеж. Где-то он достал ржавый пистолет без патронов и вместе с товарищем отправился на дело. Только денег забрать им не удалось. Когда в магазин зашел случайный посетитель, они просто удрали.

Дон Джозеф Пульверино очнулся и поглядел через переднее стекло. Этот мужчина, хотя и намного старше, в чем-то напомнил ему сына: того же самого роста, даже фигура похожа.

- Джон, подъедь к нему и притормози, - неожиданно для себя, не узнавая собственного голоса приказал он.

- Но, дон Джозеф, это рискованно! Зачем же...

- Делай, что тебе сказано! - вызверился тот.

Мерседес притормозил и остановился у самой бровки. Дон Пульверино быстро открыл дверь.

- Запрыгивай! - крикнул он Россу.

Росс ничего не мог понять и только пялился ничего не видящими глазами по сторонам. Пульверино привстал с места, схватил его за полы плаща и втянул в салон.

- А теперь полный газ, Джон!

- Поздно, дон Джозеф, у нас компания, ответил водитель, показывая в зеркальце заднего вида.

Пульверино повернулся и увидал сзади полицейскую патрульную машину. С включенными фарами, "маячком" и сиреной она была в нескольких десятках метров от них.

- Я же сказал: полный газ! - стиснув зубы, прошипел он.

С визгом шин мерседес оторвался от тротуара и, скользя по асфальту, помчался вперед.

- И что ты там делал с этой пушкой? - спросил Пульверино, внимательно приглядываясь к неожиданному спутнику.

Росс молчал, уставившись в портфель.

- Хапнул хотя бы много?

Альберто Пуэрти повернулся на своем сидении и осторожно вынул револьвер из руки Росса, понюхал ствол.

- Он стрелял, дон Джозеф. Могут быть неприятности...

Пульверино оглянулся. Расстояние между мерседесом и полицейской машиной уменьшилось.

- Джон, а ну-ка покажи свою штучку, - бросил он шоферу. - Вот здесь, указал он рукой.

Водитель глянул влево, выискал взглядом широкую подворотню и чуточку притормозил. Когда полицейский автомобиль приблизился еще на десяток метров, он резко повернул руль, въехал в небольшой дворик, сдал назад и, прежде чем Астон Болт успел среагировать, молниеносно повернул в обратном направлении.

- И попал в кого-нибудь? - спросил Пульверино.

- Да, - прошептал Росс.

- Убил?

- Да...

Эммери судорожно сжимал руками колени. Когда он доложил лейтенанту Брауну, что Пульверино забрал в машину с улицы подозрительного типа с револьвером в руке, а затем проверил, что случилось в лавочке на Чаррингтон Стрит, 53В, лейтенант буквально с ума сошел. Он приказал задержать мерседес любой ценой, не допустить возможности побега, но прежде всего - схватить дона живым. Теперь у него имелось неопровержимое свидетельство - помощь убийце лавочника. Он пытался объяснить Эммери и Болту, какое значение это имеет. Окруженный фалангами адвокатов Пульверино всегда выскальзывал из рук закона, его никогда не удавалось схватить на горячем. Для грязной работы у него всегда имелись другие. А теперь имеются свидетели, так что все усилия юристов пойдут псу под хвост. Браун уже выслал обещанную помощь.

- Черт, Дэвид, если они доберутся до Гарлема, то могут и смыться, прохрипел Болт, застегивая ремни безопасности.

Эммери вытащил свой револьвер и открыл окно пошире.

- Аст, подъедь как можно ближе!

Патрульная машина догнала мерседес, и тогда Эммери высунул руку наружу и выстрелил четыре раза. Но гангстеры продолжали удирать, все время набирая скорость. Случайные машины съезжали в стороны, люди на тротуарах втискивались в стены домов. Эммери выстрелил еще два раза, стараясь целиться в шины. И попал, хотя это граничило с чудом.

- Нас достали в заднюю шину! - крикнул Альберто, хватаясь за ручку.

Мерседес рыскнул в сторону. Его капот очутился в опасной близости от углового фонаря, и Джон уже ничего не смог поделать. Со скоростью сорок пять миль в час машина врезалась в металлический столб.

Скрежет разрываемого металла и снежнобелый дождь мельчайших осколков переднего стекла пробудили Росса из летаргического сна. Он оглянулся и увидал, как из патрульного автомобиля, остановившегося на другой стороне улицы, выскакивают два полицейских с оружием в руках. Одновременно он услыхал крик Альберто:

- Дон Пульверино! На тротуар! На тротуар!

Росс повел взглядом по сторонам. Джон упирался лицом в погнутый руль, и, хотя крови не было видно, Росс почувствовал, что тот мертв. Альберто Пуэрти и Джозеф Пульверино уже находились в нскольких метрах, прячась за искареженным капотом мерседеса. В руке телохранителя блестел пистолет с длинным, оксидированным стволом. Росс бросил свой кольт на переднее сидение и, упав на пол, открыл дверь. Он решил переждать.

- Бросайте оружие! - крикнул Эммери, остановившись на мостовой. Бросайте оружие и выходите!

Болт отступил к неработающему газетному киоску.

- Отсторожно, Дэйв, - тихо сказал он. - Они могут стрелять.

Дон Джозеф Пульверино лежал на земле и всматривался в полицейских. Он боялся. Он снова боялся, так как понял, что вляпался в такое дерьмо, из которого живым не выйдет.

- Альберто! Сделай же что-нибудь! - чуть ли не молитвенно прошептал он.

А тот не слышал. Он выискивал возможности сбежать, но никак не находил. Место было совершенно открытым. Но в его маленьком мозжечке был закодирован пароль: защищать Пульверино. Он снял пистолет с предохранителя, нацелился в газетный киоск и нажал курок.

Марта Винстон возвращалась домой. Постукивая белой тросточкой о бровку тротуара, она направлялась известными только себе мрачными путями. Дело в том, что Марта Винстон была слепой. Услыхав выстрел, она остановилась в нескольких метрах от разбитого мерседеса.

- Уходи! Вали отсюда! - заорал Эммери.

- Черт! Ну баба и вляпалась... - прошипел Болт.

Слепая женщина перепугалась и, полностью дезориентированная, направилась прямиком в сторону Альберто Пуэрти и Пульверино.

Эммери выскочил из-за киоска, встал в полуприседе и выдал пол-обоймы в сторону гангстеров.

- Прикрой меня, Аст! - бросил он за спину и помчался на другую сторону улицы.

Болт выпалил два раза, а когда нажал на курок в третий раз, игла ударника не достала капсюля. Пистолет заело. И тогда выстрелил Пуэрти.

Эммери уже приготовился к долгому скачку, чтобы прикрыть собственным телом несчастную женщину и оттянуть ее в безопасное место, как вдруг почувствовал, как какой-то нечеловеческой силы удар валит его с ног. Остатком сил он дотянулся до слепой, и они вместе грохнулись на асфальт за какой-то пустой металлической бочкой.

- Не двигайся... - еле дышал Эммери. - Не высовывайся...

Перед его глазами появилась жена. Одетая в белое платье, она протягивала ему руку. Внезапно стало темно-темно, и, хотя Эммери глядел прямо в солнце, темнота приняла странный, фиолетовый блестящий оттенок... Кровь хлынула изо рта, и он умер.

- Дэвид! Дэвид! - орал Болт. - Отзовись же! Боже, Дэвид!

Пуэрти выглянул из-за укрытия. Болт молниеносно прицелился и, забыв о неисправном револьвере, нажал на курок. О чудо, оружие отреагировало неожиданным грохотом выстрела, а Пуэрти, которому пуля попала прямо в грудь, упал на колени и глядел на дона Пульверино, как бы ничего не понимая. Потом он медленно осел на разбитые плиты тротуара. Дрожа от ужаса, мафиози поднял руки...

Из-за угла с воем выскочили четыре полицейские машины. Помощь прибыла.

Среди толпы зевак лейтенант Браун арестовал Капо Тутти Капи Джозефа Пульверино по обвинению в соучастии в убийстве сержанта Дэвида Эммери, помощи убийце лавочника, сопротивлении властям и незаконном владении оружием. Полицейские разыскивали и Росса, но найти его не смогли. Он куда-то подевался. Но лейтенант Браун был настолько счастлив неожиданной добыче в лице Пульверино, что лишь сообщил в отдел, чтобы Россом занялся кто-нибудь другой.

Когда сержант Астон Болт присматривался издали, как санитары засовывают в автомобиль скорой помощи прикрытый белой простынкой труп Дэвида Эммери, Марта Винстон, постукивая белой палочкой, исчезала за углом. Ей будет что порассказать соседкам.

12

"Вашингтон, 13 апреля, 17.00

Дэниэл Брокс глядел на бумаги, завалившие его письменный стол. Он ждал, когда прибудет Ханна. Знакомы они были уже давно, со времен Западного Берлина. Брокса туда направили по служебной линии, от ФБР. В те времена он был всего лишь начинающим, равно как и Ханна. Хотя они работали и в разных организациях, но подружились, а после возвращения в Штаты часто встречались.

Дэниэл Брокс сделал быструю карьеру. С ловкостью циркового канатоходца он поднимался по ступеням служебной лестницы, которая вывела его чуть ли не на самую вершину. Он сделался правой рукой одного из трех заместителей директора Бюро и имел собственный кабинет на шестом этаже их конторы. В том же самом крыле находился кабинет и великого Реджинальда Прайса, директора ФБР.

Брокс не занимался делами мафии. Для этого имелась С-3, которая прямо ему не подчинялась. Вот почему по службе он видел Ханну нечасто и был таким положением вещей доволен. Он знал, что если бы судьба и Прайс распорядились иначе, то сразу же бы попал в неприятности, так как слишком ценил дружбу Ханны, чтобы обманывать его, как до этого обманывал многих других.

Два часа тому назад у Брокса с заместителем директора был разговор, и все его спокойствие лопнуло будто мыльный пузырь. Какое-то время он ходил по своему кабинету словно зверь в клетке, пока не схватил телефонную трубку. Он набрал внутренний номер С-3 и пригласил Ханну к себе.

- Ну, и что стряслось? - услыхал он с порога.

Брокс подкурил сигарету и вытащил из шкафчика рюмки. Ханна тут же почувствовал, что произошло нечто нехорошее.

- Ричард, тебя хотят прижучить.

Свой коньяк Ханна выпил одним глотком. Он ждал продолжения.

- Тебя хотят прижучить, от дела отстранить, а мне приказали все это хозяйство затушевать.

- О чем ты говоришь, Дэниэл?

Брокс разлил по рюмкам следующую порцию.

- Не знаешь, и не должен знать. Если Вордан каким-то образом пронюхает, что ты у меня был, то выкинет меня к чертовой матери. Ладно, давай выпьем.

Ханна попросил у него сигарету. Он знал Брокса хорошо и обычно выжидал, когда тот выговорится сам. Перебивать смысла не имело.

- Сегодня я беседовал с замом Прайса, Ворданом. А теперь держись за стул, потому что грохнешься. В Нью Йорке сцапали Пульверино. Сейчас он в пятом участке.

Ханне это имя было хорошо знакомо. Он затянулся сигаретой и внимательно поглядел на Брокса.

- Он вляпался в какую-то совершенно случайную муру, впрочем, это неважно. Достаточно того, что он у них в руках. К тому же, имеются достаточно крепкие обстоятельства для того, чтобы прищучить его на полную катушку, - рассказывал Брукс. - Ты хоть знаешь, кто такой Пульверино?

- Тень Гамбино, ясное дело.

Брокс отрицательно покачал головой.

- Нет, Ричард. Сегодня Пульверино сделался новым Капо Тутти Капи. А в Гамильтон Клабе нашли труп старика. Круто, а?

Ханна поднялся со стула и подошел к окну.

- Так что понимаешь, у нас тут самая большая афера лет, как минимум, за тридцать. Такого еще не бывало.

- И Вордан желает меня отстранить? - перебил приятеля Ханна, не отрывая взгляда от стекла.

- Понятия не имею, кто. Они не хотят, чтобы началась шумиха. Вордан танцует под чужую дудку, и не думаю, чтобы придумал что-то подобное сам. Максимум, о чем он догадывается, что ниточки тянутся значительно выше. Впрочем, чего это я плету! Ведь это же ты у нас, черт подери, специалист, не я.

- Если Пульверино сделался Капо. то теперь он имеет доступ к документации и знает, кого мафия держит на довольствии. Так... Но, чтобы даже наших людей...

- А кто тебе сказал, что это люди ФБР? Бюро подчиняется Управлению Разведки. Управление Разведки подчинено Комиссии Национальной Безопасности, и так далее. Мало тебе звеньев? Вплоть до самого Конгресса. Парень, где ты живешь?

- Ты хочешь сказать, что мафия оплачивает всех этих людей?

- Не всех, Ричард, но многих из них. Я сижу за этим столом уже несколько лет, и что ты думаешь, ко мне не пытались подобраться? Пробовали. Пока что я еще держусь, но как оно будет завтра, не знаю. Я же не слепой и вижу, что тут творится. И не только здесь. А ты, как обычно, неисправимый наивняк.

Ханна смял сигарету в подставке цветочного горшка.

- Ричард, ведь пока что ты еще остаешься начальником С-3, так? Общенациональной С-3, правда?

Ханна кивнул.

- И Вордан надеется, что я ни о чем не узнаю? - спросил он.

- А ты что, узнал? Нет. Я знаю об этом деле уже несколько часов. Ричард, тебя решили просто продинамить, дело Пульверино квалифицируют под лругую статью, и все, концы в воду. Мистера Пульверино объявят самым банальным убийцей, так что через пару дней он очутится на свободе. И мне приказано отнестись к этому точно так же. К тому же мне поручили позвонить в Нью Йорк, чтобы они там не слишком докапывались.

- Скажи, Дэниэл, зачем ты мне все это сообщаешь?

- Ладно, не стану врать, что это все ради общественного добра. Только ведь ты сам понимаешь, что где-то имеется некая граница, которую нельзя переходить. Мы знаем друг друга уже несколько лет, и я прекрасно понимаю, что для тебя это важно. Ведь важно же, правда? Меня уже начинает тошнить от делишек нашей уважаемой конторы. Да и от собственных тоже. Ну ладно, хватит, ты понимаешь, о чем я говорю?

Ханна кивнул.

- И что ты сделаешь? - через какое-то время спросил Брокс, допивая коньяк одним махом.

- А ты как считаешь?

- Буря в стакане воды?

- Да нет, Дэниэл, скорее в сообщающихся сосудах.

- Помни, что лично я ни о чем не знаю. Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться до Нью Йорка?

Ханна поглядел на часы.

- Если выехать сразу же, то можно будет успеть на вечерний самолет. Около восьми вечера, да, около восьми я уже буду на месте.

- Хорошо, я позвоню туда, но только в девять вечера. Если до того времени ты не управишься, значит возможность пропала. Успеешь?

- Должен. У меня к тебе будет просьба. Вот два нью-йоркских номера. Ханна написал цифры на клочке бумаги. - Позвони по этому и попроси, чтобы все четверо ожидали меня в аэропорту. Второй номер - это Нил Кейн, ты должен помнить, вы знакомились у меня. Расскажи ему обо всем, а он уже будет знать, что делать дальше. Он неоднократно мне помогал. - Ханна поглядел на Брокса. - Что, Дэниэл, полетят головы?

- Возможно...

- Прайсу следовало отстранить меня от должности официально. Тут ты прав. Но пока что я еще остаюсь начальником С-3. И я достану Пульверино, достану. И еще, - тут он помялся, подбирая слова, - спасибо тебе, Дэниэл.

Ханна выскочил из здания и направился в "Нэйшнел Айрпорт".

Какое-то время Брокс сидел не двигаясь, а потом поднял телефонную трубку. Он набрал междугородний, код Нью Йорка, а потом первый из двух номеров, оставленных ему Ханной.

13

"Нью Йорк, 13 апреля, 18.00

Дон Френк Ферриано повел взглядом по залу. Все присутствующие молчали. Ферриано не успел предупредить только Марио Терлаччи и Джордана Печчини из Мексики. Через семь часов после предыдущей встречи американская мафия проводила второе совещание - событие, неслыханное в анналах синдиката. Только на сей раз ситуация требовала чрезвычайных мер. Их предпринял Френк Ферриано, второй после Пульверино человек, которого боссы более-менее слушались.

Дон Ферриано сообщил собравшимся о цели неожиданной встречи. Он рассказал им, что сразу же после того, как Джозеф Пульверино вступил в должность Капо Тутти Капи, его задержала полиция. Он сказал им и то, почему так произошло. После этого он отчитался перед Советом в тех действиях, которые предпринял самостоятельно, не консультируясь с остальными. При этом он выразил надежду, что известные ему чиновники ФБР сдержат слово и выполнят возложенные на них обязательства.

- Но я вынужден сообщить вам и кое-что иное, - говорил он. - Я считаю, что каждый из нас может ошибаться. Все мы ценили и уважали Карло Гамбино, но сейчас он уже никак не сможет помочь нам советом. Мне известно, что сегодня он был застрелен в Гамильтон Клаб... - прервал свой отчет Ферриано.

Зал отреагировал молчанием.

- Сейчас не наше дело выяснять, кто убил его, хотя о причинах можем догадываться. Но дело не в том. Карло Гамбино совершил ошибку, да, он совершил ошибку, потому что и память, и возраст у него уже были не те, что раньше.

- А нельзя яснее, дон Ферриано? У нас нет времени на разглагольствования, - перебил его Альберто Стракко из Бостона.

- Я все скажу, Стракко, не будь таким нетерпеливым. Дон Пульверино связался со своим адвокатом, и от него мы узнали, что произошло. Так вот, дон Джозеф требует от нас, чтобы мы вытащили его из неприятностей. Это естественно, даже если бы он не сказал ни слова, мы сделали бы все возможное, чтобы вытащить его. Только дон Пульверино не ограничился этим. Он угрожает нам, угрожает Коза Ностре... Он хочет, чтобы мы вытащили его из тюрьмы до суда, поскольку адвокат утверждает, что его обвиняют в соучастии убийства полицейского и помощи убийце какого-то лавочника. Не знаю, честное слово, не знаю, как Капо Тутти Капи мог ввязаться в подобные глупости. Дон Пульверино угрожает, что если его не освободят под залог до суда, то он выдаст тайные документы организации. Повидимому, мне нет смысла говорить, что значат для нас эти бумаги. Там имеются фамилии преданных нам людей, которые могут очень многое, шифры счетов в наших банках; списки, относящиеся к собравшимся здесь. Без документации Коза Ностра перестанет существовать как единое целое, начнет буйствовать всякая дичь, снова начнутся войны, переполнятся тюрьмы...

По залу пробежал шорох переговоров.

- Вот почему я и утверждаю, - продолжил дон Ферриано, - что дон Гамбино сделал ошибку. Ему не следовало избирать труса, потому что Пульверино - это трус и человек, не имеющий чести. Я закончил.

За свою жизнь Капо Семейств много чего видели и слышали. Но сейчас они все сидели как прибитые. Похоже, что готовился грандиознейший провал, последствия которого никто не мог представить.

Поднялся Марко Сталлоне из Нью Йорка.

- Sono cosa nostra, - медленно начал он, - такие вот наши дела... И мы здесь, чтобы их решать. Я согласен с доном Ферриано, что Капо Тутти Капи поступил не так, как надлежит. Но давайте помнить о делах и о собственных шкурах. Сейчас не время судить дона Пульверино. Следует решить, что нам делать. Я вижу два выхода из ситуации: попытаться освободить дона Пульверино или же убить его, чтобы он не нарушил закон омерты.

- Убить его надо в любом случае, signori. О чем еще спорить? Он и так уже нарушил омерту, священный обет молчания. То, что он пока еще не выдал подробности - всего лишь вопрос времени. Он уже предал, - настаивал Антони Аккардо.

- Не надо судить поспешно, - вскочил тут же Франко Каппучини. - Мы еще не знаем всей правды, а уже принимаем решения. Дон Ферриано, как обстоят дела с ФБР?

- Слишком многого они не обещают, но сделают все возможное. Для них это так же важно, как и для нас. Я не знаю документов, но предполагаю, что на нас работает множество людей. Если они нам не помогут, то покатятся их головы. И головы других, повыше.

- Так что давайте подумаем, - продолжил Каппучини. - Пульверино мы убить не можем. А если такое и произойдет, что случится с документами?

Боссы молчали. Дон Пульверино единственный имел ключ от сейфа, о существовании которого знали все присутствующие. Но никто, кроме его одного, не знал ни названия банка, где этот сейф располагался, ни, опять же, необходимых паролей и шифров. Эту тайну Гамбино передал только новоизбранному Капо Тутти Капи и никому другому. Таков был закон. Боссы поняли, что Пульверино держит их всех в кулаке.

- Так что я считаю, - сказал Каппучини, - следует отбить дона Пульверино любой ценой. В противном же случае...

- А я так не считаю, - перебил его Аккардо. - Согласен, Пульверино нас имеет и шантажирует. Но я его презираю. Мне кажется, что мы обязаны избавиться от такого Капо даже ценой восстановления всех структур и связей. Тот, кто нарушает закон омерта, недостоин нас. Повторяю, даже за счет общих денег организации, даже такой счет следует избавиться от паршивой овцы. Дон Ферриано, возможно ли такое?

Собравшиеся понимали, о каких деньгах говорил Аккардо. Синдикат имел несколько десятков банковских счетов, на которые ежемесячно поступали определенные суммы от Семейств и процент от оборотов всей мафии. Эти деньги были цементом и страховкой организации, были ее кровью, без которой отдельные элементы Коза Ностры долго не выжили бы. Дон Пульверино знал все номера счетов, и только он один мог производить основные финансовые операции. Еще один серьезный удар.

Ферриано снова поднялся с места.

- Такое возможно, но это потребует от нас нечеловеческой дисциплины и предусмотрительности. Наступят бесплодные годы. Годы настолько бедные, что даже самые старшие из нас не помнят такого отступления.

Тут в обсуждение вступили и другие боссы. Эмилио Барти и Юлий Креонти считали, что следует действовать в обоих направлениях - попытаться убить дона Пульверино, но вместе с тем предпринять все возможное, чтобы вытащить его из лапа полиции, а посчитаться с ним позднее.

Джозеф Манулли затронул вопрос, который в предыдущих размышлениях как-то не упоминался. Организация обязана сделать все возможное, чтобы затянуть начало судебного процесса. Пока что у нас есть масса времени: следствие еще не начато, и обвинительное заключение еще не подписано - так что пока еще в дело вступят судьи.

Майкл Грацциани прибавил не менее важные соображения.

- Мы прекрасно знаем Ханну, - начал он. - Он неподкупен, и у него весьма хорошие связи. Я абсолютно уверен, что он нам еще попортит крови. В самом начале дон Ферриано сказал, что начальство Ханны попытается отстранить его от этого дела. Дай Бог, чтобы им это удалось. В противном случае, у нас добавится сложностей. Он способен на все. Не забывайте и про Меллона, signori. Ведь Меллон потянет за все веревки, чтобы не допустить освобождения Пульверино, он сделает все, чтобы вся наша организация распалась. Слишком уж часто мы встречались на узкой тропке. Но главным врагом всех наших планов и возможных начинаний будет, все таки, Ханна. Я бы, signori, предпочел бы видеть его среди наших друзей.

Совещание не длилось слишком долго; в конце концов пришли к единому мнению. Рычаги управления синдикатом на время бесцарствия были поверены дону Ферриано. Но он не был удостоен титула Капо Тутти Капи, так что власть его была чисто символической. Пока что он исполнял роль координатора операции, целью которой было разъяснение ситуации и спасение фирмы.

Дон Ферриано предложил голосование, целью которого было найти правильный ход начинаний. Несмотря на несколько резко отрицательных голосов, было решено действовать на два фронта: попытаться освободить дона Пульверино через ходы и связи Коза Ностры, и в то же время пробовать его убить.

Подобный вердикт вовсе не был каким-то парадоксом, и боссы прекрасно понимали это. В прошлом, когда мафию не удовлетворяло какое-то единственное решение, поступали точно таким же путем - предпринимались действия, направленные в двух, а то и в трех на первый взгляд вроде бы и противоположных направлениях. Как правило, один из них оказывался самым эффективным, и если он опережал все остальные, впоследствие его и считали единственно верным и наилучшим. Проблема Пульверино вовсе не была каким-то исключением. Если бы удалось вытащить его из тюрьмы до суда, дело было бы решено. Но если бы перед тем его удалось бы убить, оно тоже бы перестало существовать. Понятно, что второе решение вело за собой крупномасштабные последствия в виде восстановления структур синдиката, подавления анархии и накопления новых средств. Прошли бы годы, прежде чем во главе Коза Ностры встал бы некто настолько сильный и всеми признанный, что смог бы объединить все Семейства.

Когда уже все приказы были розданы, и зальчик в отеле "Хилтон" опустел, дон Ферриано подошел к единственной женщине, принимавшей участие в совещании.

- Знаю, что ты чувствуешь, понимаю... - сказал он. - Но так надо, дитя мое.

- Я понимаю, дон Ферриано, по другому нельзя. Вот только жалко...

14

"Нью Йорк, 13 апреля, 21.00

Вечер был исключительно звездным. Четверть часа назад Боинг пошел на снижение. Из динамика прозвучало объявление о посадке в Ньюарке. Ханна застегнул ремень безопасности и по привычке прижал лицо к иллюминатору.

По этому маршруту он летал уже многократно, но каждый раз его очаровывал тот момент, когда из синевы ночи перед самолетом появлялся бесконечный ковер огней: голубые и алые островки неоновых реклам, желтые ленты улиц - настоящее море света в бездне черной пустоты. В такие моменты глубоко внутри него всегда рождалось чувство неясного ожидания и напряженности. Сердце начинало биться быстрее, всматриваясь вдаль он шире раскрывал глаза.

Аэропорт в Ньюарке перенял бремя, уже много лет лежавщее на Международном Аэропорту имени Кеннеди. Располагаясь на границе штата Нью Джерси, в получасе пути от Нью Йорка, новый аэропорт сделался важным узлом пассажирского передвижения в США. В пятнадцатом терминале Ханну ожидало четверо.

Первый из них, Джон Мур, сидел на скамейке, тупо присматриваясь к таблице объявлений о прилетах. Ему было 32 года, с 1982 года он служмл в ФБР. Перед тем он был агентом ЦРУ, а до того - платным наемником в Родезии. Он в совершенстве владел пятью языками и всяческими видами оружия, в том числе и ножом. Ханна познакомился с ним в Западном Берлине. Разговаривать Мур особо не любил, предпочитая действовать.

Томас Хэттон в плотно застегнутом пальто без цели шатался туда-сюда перед еще закрытым проходом для прибывших пассажиров. Он был ровесником Ханны, они вместе игрались в песочнице. Правда, судьба его сложилась совершенно иначе, он не имел ничего общего ни с полицией, ни с армией. Сначала он занимался предприятием, оставленным ему отцом. Когда тот умер, Хэттон продал лавочку и брался за самые различные занятия. Никто точно и не знал, откуда у Хэттона берутся деньги. Только в одном не было сомнений денег у него всегда было много. Помимо того, он любил риск и прекрасно стрелял. Это как раз ему звонил Брукс по просьбе Ханны.

Эрик Боулер и Клиффорд Джонс стояли вместе и вполголоса разговаривали о бейсболе. Оба уже два года работали у Ханны в С-3; высокие, широкоплечие, когда-то они оба выступали как дуэт цирковых акробатов. Потом Боулеру надоело это занятие, а Джонс ушел вместе с ним. С Ханной они были знакомы уже давно, чувствовали друг к другу симпатию, и Ханна предложил им поработать с ним. Они согласились, без всяких трудностей, благодаря физической кондиции, прошли переподготовку и с 1984 года участвовали во всех операциях, которые разрабатывал и проводил их начальник.

Вместе вся четверка встречалась редко. Такое случалось лишь в тех ситуациях, когда Ханне были нужны верные и преданные люди. Впервые они встретились все вместе уже в 1984 году, в Нью Йорке, во время ликвидации трех подпольных банков Джо Тейза. Тогда они справились превосходно, хотя тогдашний непосредственный шеф Ханны, Вордан, имел к тому претензии за введение в операцию не связанного с полицией Хэттона. Впоследствие они встречались еще четыре раза, унося головы из самых головокружительных приключений. Когда Хэттон передал всем сообщение, они поняли, что дело предстоит серьезное.

Калитка в проходе открылась, и посыпались первые пассажиры их Вашингтона. Ханна приостановился и осмотрел холл. Боулер, Хэттон, Джонс и Мур уже стояли рядом. Они поздоровались и, не говоря ни слова, направились к выходу.

- Эрик, выставляй "петуха", сирену на полную катушку - едем в пятый комиссариат, на Манхеттене, - коротко бросил Ханна, захлопывая дверки машины.

Этих парней он знал хорошо. Они не задавали никаких вопросов, не проявляя ни излишнего любопытства, ни нетерпения, когда с воем сирены машина мчалась из Ньюарка в Нью Йорк. Получаса по прямому будто стрела, идеально гладкому шоссе с сторонящимися автомобилями хватило, чтобы Ханна изложил проблему целиком. Все все поняли. Как и всегда.

- Все будет в порядке, Ричард, - Хэттон закурил и приоткрыл окно. - За птичкой присмотрим. А что потом - увидим.

- Закрой окно. Дует, - ответил на это сидящий на заднем сидении Джонс, и уже до самого конца пути все ехали молча.

На Девяностую Стрит они вкатили ровно в 21.20, и в тот момент, когда Боулер с писком покрышек делал поворот, Ханна заметил вдали открытые двери комиссариата, а в них прекрасно известную ему фигуру Пульверино. Его сопровождало двое полицейских и какой-то гражданский тип. Ведомые, повидимому, шестым чувством, Хэттон, Джонс и Мур схватились за оружие.

- Спокойно, ребята, - тихо сказал Ханна. - Эрик, полный газ, прикрой его.

У самой бровки тротуара был припаркован полицейский автомобиль с открытыми дверками, явно ожидавший выходящих людей. Напротив Ханна заметил большой ситроен с погашенными фарами. Внутри маячили фигуры трех мужчин. Боулер затормозил, разворачивая машину поперек мостовой, Хэттон ударил по ручке двери, выскочил на асфальт и упал сразу же у переднего колеса. С другой стороны машины устроился Мур. А в это же время Ханна и Джонс с пистолетами в руках уже бежали в направлении Пульверино и полицейских.

- На землю, на землю, кретины! - заорал Ханна, видя остолбеневшие лица полисменов и побледневшего гражданского.

Водитель ситроена зажег фары и завел двигатель. Заднее окно было открыто, и оттуда раздалась автоматная очередь. Но бандиты опоздали буквально на долю секунды. Пульверино, полицейские, гражданский тип, Ханна и Джонс уже лежали за патрульной машиной, а Хэттон нажал курок своего укороченного узи.

Ситроен сбегал по улице, правда, ехал он странными зигзагами, пока, врезавшись в мусорный бак, не застыл на мостовой. Он еще даже полностью не остановился, как изнутри спешно выскочили три фигуры. Не оглядывась, они бежали дальше.

Мур приподнялся, вопросительно глянул на Ханну. Тот кивнул. Мур придержал левой рукой запястье правой, в которой держал пистолет, и сделал три быстрых выстрела.

Оставив возле Пульверино Джонса, Ханна направился в сторону убегавших. Перевернул первое тело. Молодое, без какого-либо выражения лицо, глаза закрыты. Ханна его не знал. Второй труп валялся в трех шагах. Тоже неизвестный. Третий из нападавших лежал на мостовой. Билл Доби из боевого отряда Семейства Оттилио Гарсии.

- Пульверино пытаются прибить, - буркнул Ханна подходившему к нему Муру. - Мафия избавляется от невыгодных ей людей...

- А что, Пульверино расколется? Они этого боятся?

- А черт его знает. Но если Гарсия высылает своих парней на дело, он не делает этого ради собственной прихоти. Он получил приказ. Капо Тутти Капи в день коронации от нечего делать не убивают. Может он и расколется...

Они возвратились в помещение комиссариата. Пульверино, полицейские и гражданский тип уже пришли в себя. Гражданский оказался полным, сорокалетним мужчиной с глубоко запавшими глазами и подвижным лицом.

- Кто вы такой? - задираясь, спросил он, когда Ханна подошел поближе. - И на что это похоже, чтобы...

Ханна отодвинул его в сторону и поглядел на Пульверино.

Каппо Тутти Капи явно трусил. Он избегал взгляда, пытаясь косить в сторону.

- Где начальник участка? - спросил Ханна, небрежно махнув удостоверением ФБР.

- Его срочно вызвали в управление, - ответил один из полицейских.

- В такое время? А куда это вы хотели везти арестованного? И какого черта вышли на улицу? Сколько вас тут?

- Всех послали по домам, остались только мы.

- С ума посходили... Кто разрешил расходиться?

- Это было так, - вмешался второй полицейский. - Пульверино привезли к нам около двух дня. Арестовал его лейтенант Браун из вашей конторы. Потом, часов в пять вечера, его вызвали в управление, а людям разрешили расходиться по домам. Полчаса назад нам позвонили, чтобы мы передали задержанного. И тогда...

- А это кто такой? - перебил Ханна, - поглядывая на нервно суетящегося гражданского.

- Его адвокат. Появился тут сразу же после звонка.

- Вы разрешили, чтобы Пульверино звонил отсюда?! Уроды! А лейтенант Браун?

- Нет, лейтенанта уже не было, а мы как-то так...

- Мистер Пульверино имел полнейшее право на то, чтобы связаться с юристом, мистер... Как ваша фамилия? - без всякого почтения спросил адвокат.

- А вас кто спрашивает, черт подери?! - не поворачивая головы, рявкнул Ханна.

- Но ведь... - закудахтал было тот, но Ханна уже исчез за дверью, а за ним отправились его люди, держа Пульверино под руки.

Комиссариат был самым типичным: четыре служебных помещения, душ, туалет, небольшая кухонька и КПЗ. На потолке мигала лампа дневного света. Джонс закрыл решетчатое окно и проверил задний ход. Во всех помещениях и вправду никого не было.

- Вы его обыскивали?

- Не было приказа.

Ханна уселся за стол и дал знак Хэттону. Тот подошел ко все еще молчащему дону и приказал ему раздеваться догола.

- Решительно протестую! - взвизгнул адвокат. - У вас нет ни ордера на обыск, ни ордера на арест! Вы еще ответите!

Ханна устало глянул на маленького человечка и мило улыбнулся.

- Клиффорд, вышвырни его за двери и закрой ее на замок.

Джонс схватил юриста за отвороты пиджака, приподнял вверх и так и понес к выходу, не обращая внимания на визги и размахивание ногами. Потом стало тихо.

- Раздевайся, - бросил Хэттон.

Дон Пульверино снял сорочку, брюки и майку. Хэттон обыскал карманы и положил на стол бумажник с документами. Ханна небрежно просмотрел содержимое бумажника, но ничего интересного не обнаружил.

- Стаскивай кальсоны, - тихо сказал он.

Пульверино подавил в себе инстинктивный протест и медленно снял последний предмет своего гардероба. Он прекрасно понимал, насколько выглядит сейчас смешным, и, склонив голову, прикрыл наготу руками.

- Лапы-то подними, - Хэттон внимательно обследовал тело дона. - Ага, Ричард, есть.

Ханна подошел поближе. Под мышкой у Пульверино, приклеенный пластырем, был маленький ключик. Ханна взял его в руки, увидал буквы С. Т. С.

В душе Ханна переживал триумф. Никому до сих пор не удавалось овладеть ключом к тайне тайн, к сокровищнице мафии. Хотя он и знал, что находится только на полпути, что Пульверино не выдаст ему местонахождения сейфа, все равно, достижение было громаднейшим - в его руках находился Капо Тутти Капи американской Коза Ностры. Но он предчувствовал нечто нехорошее, в голове его роились вопросы, на которые не было ответа. Кто и зачем отозвал Брауна? Кто и зачем отправил полицейских? Пульверино пытались убить именно тогда, когда в участке практически никого не было - стечение обстоятельств или доказательства сотрудничества? Сотрудничества между кем и кем? Между мафией и полицией? Прямая линия связи между участком и управлением обеспечивала полнейшую анонимность собеседнику. Телефонный звонок оттуда равнялся приказу, и нельзя было даже приблизительно догадаться, кто его мог отдать. Опять непробиваемая стенка.

- С какого телефона звонил Пульверино? - спросил он, разыскивая аппарат взглядом.

- С этого, - указал полицейский на стоявшую на письменном столе приличных размеров белловскую модель.

- К магнитофону подключен?

- Так точно, - ответил явно гордящийся собой полицейский.

Ханна поднял трубку и набрал номер Кейна в Вашингтоне.

- Закройте его в камеру, а сами оставайтесь у двери. Эрик, пойдешь с ними.

Полицейские, Пульверино и Боулер исчезли в задних помещениях, а Ханна наконец-то связался с Кейном. Брокс сдержал слово, и адвокат уже запустил машину, стараясь получить ордер на арест. Как и предполагалось, дело шло со скрипом. Несмотря на очевидные доказательства, Кейн все время сталкивался с трудностями. Тем не менее, Кейн заверял, что все устроит. Пока же он записал телефон комиссариата и попрощался.

Ханна положил трубку и нажал на клавишу магнитофона.

- А теперь, ребята, послушаем, о чем тут говорил наш Капо...

15

"Нью Йорк, 14 апреля, 7.00 утра

Ханна, Мур, Хэттон, Боулер и Джонс дежурили попеременно всю ночь. Они дремали на стульях и в свободной арестантской камере, расположенной возле камеры Пульверино. Ничего не происходило, ни один из телефонов не зазвонил. Именно это и было странным. Пятый комиссариат на Манхеттене, равно как и всякий другой полицейский участок подобного типа в Нью Йорке, работал круглосуточно. Статистика сообщала, что в двадцатимиллионной метрополии каждые две минуты совершается кража, каждые три минуты - разбойное нападение или взлом квартиры, каждые пять минут кто-нибудь кого-нибудь насилует и каждые десять - убивает. Пересчитывая эти данные на ничтожное, согласно потребностям, количество полицейских участков и постов, нельзя было не прийти к выводу, что и пятый комиссариат должен был в ночь с 13 на 14 апреля получить хотя бы один, символический вызов. Но не было ни одного. Такое спокойствие вызывало подозрения, и Ханна предчувствовал в нем тишину перед грозой. И он не ошибся.

Все началось без пары минут семь. Последним дежурным был Хэттон. Как только он успел разбудить всех коллег, зазвонил телефон. Ханна тут же нажал кнопку переключателя внешнего динамика и поднял трубку. Боулер, Мур и Хэттон замерли на месте.

- Городское полицейское управление - "пятерке". С вами будет говорить Роберт Гарднер из ФБР. Дайте сержанта Конноли.

Ханна вздохнул.

- Сержанта Конноли нет. Он охраняет арестанта, - сухо проинформировал он.

В динамике что-то заскрежетало, после чего раздался уже другой голос.

- Гарднер. С кем я говорю?

- Ричард Ханна, ФБР, Вашингтон, С-3, к вашим услугам, мистер Гарднер.

- Ханна? - В голосе чувствовалось недоумение. - Что вы там делаете?

- Ожидаю ордера на арест для некоего Джозефа Пульверино. Надеюсь, что я никому не мешаю.

- Слушай, Ханна, сейчас не время маяться дурью. Это в Вашингтоне ты можешь приказывать, а здесь начальник я. Пульверино был задержан как подозреваемый в соучастии в убийстве и С-3 не подчиняется, которая, если мне не изменяет память, занимается мафией. Возможно, этот твой Пульверино и имеет какие-то связи с Коза Нострой, но для нас он сейчас обычный преступник. Поняли, мистер?

- Честно говоря, не очень. Объясните-ка мне, с каких это пор Федеральное Бюро Расследований занимается обычными преступниками? Если мне не изменяет память, этим всегда занималась полиция штата. Или что-то поменялось? И еще одно, Гарднер. Раз уж вы так здорово ориентируетесь в вопросах власти в Нью Йорке, уж сообщите мне, будьте добры, почему в пятом комиссариате так не хватает людей? Почему сегодня ночью его отрезали от всех сообщений? Не станете же вы утверждать, что Нью Йорк неожиданно сделался самым спокойным городом в Америке...

На другой стороны телефонной линии сделалось тихо. Потом послышался легкий треск, и вновь заговорил Гарднер:

- Дискутировать с вами не собираюсь. Я получил приказ доставить Пульверино в тюрьму ФБР. Сообщаю вам официально, что через четверть часа я появлюсь на месте со своими сотрудниками. Приготовьте арестованного к транспортировке. Прощайте.

Треск в трубке.

Ханна выключил аппарат и поглядел на Хэттона.

- Томас, смени сержанта Конноли. Пусть он и второй уходят к чертовой матери.

Когда полицейские покинули комиссариат на Девяностой Стрит, люди Ханны закрыли в помещениях все двери и окна. Боулер сделал кофе и даже нашел в холодильнике какие-то консервы. Все позавтракали бутербродами.

Ровно в 7.30 перед комиссариатом остановились три автомобиля. Хэттон насчитал десять вооруженных полицейских в гражданском. После этого они услыхали, что за дверную ручку дернули, и уже известный по телефонной беседе голос:

- Открывай, Ханна, я приехал за Пульверино!

Ханна дал знак Джонсу. Тот встал рядом с дверью и быстро открыл ее ключом. После этого он выполнил четыре движения одновременно: затянул ничего не подозревающего Гарднера вовнутрь, выбил у него из руки пистолет, толкнул дальше в комнату и захлопнул дверь прямо перед носом ближайшего полицейского.

Чуть не грохнувшись на пол, Гарднер остановился перед допивавшим свой кофе Ханной.

- Вы мне еще ответите за это! - крикнул он. - Немедленно откройте дверь и впустите моих людей! Немедленно!

Ханна отставил чашку и ласково улыбнулся.

- Успокойтесь, мистер Гарднер, так как в противном случае нам прийдется поступить очень невежливо.

Гарднер поправил пиджак.

- Ханна, ты хоть понимаешь, что делаешь? Мешаешь сотруднику полиции в исполнении его прямых обязанностей. Законы знаешь? Ты за все ответишь!

- Прикажите оставшимся на улице, чтобы они прекратили дебош. Если они не перестанут выступать, Джонс перестреляет их как кроликов.

- Ты не посмеешь, идиот, не посмеешь... Послушай...

- Успокой своих людей, Гарднер, - Ханна игрался пистолетом.

Гарднер подошел к окну и помахал кому-то рукой. Грохот в коридоре затих.

- Ты угрожаешь полицейскому. Еще одно преступление.

- Предъяви документы, Гарднер.

- Не стану я показывать документы всякому встречному - поперечному, заявил тот с бешенством в голосе.

Джонс подошел к нему сзади, схватил за локти и посадил на пол, вытащил из кармана пиджака бумажник и перебросил Ханне. Тот просмотрел бумаги и обнаружил черную книжечку в твердой обложке и с металлическим вкладышем внутри. Гарднер действительно работал в ФБР.

- А теперь, Гарднер, послушай, - Ханна говорил тихо и спокойно. - Я тебе не встречный - поперечный. Пока что я не совсем понимаю, в какую игру вы тут играете, только она мне ну никак не нравится. Парнишка, ты обязан знать, что я здесь представляю ячейку С-3. Она действует на территории всей страны, это ты тоже должен знать, и когда мы встретимся в следующий раз, то мне бы хотелось, чтобы ты не слишком выпендривался, потому что можешь и по ушам схлопотать. А сейчас ты выйдешь на улицу, соберешь всю свою банду в машины, и чтобы через тридцать секунд вами тут и не воняло. Если ты этого не сделаешь, Мур тебя убьет. Потому что он все время будет держать тебя на мушке. И не пытайся выкрутиться, он никогда не промахивается. Когда тебя вызовут те, кто платит тебе за всякие незаконные делишки, сообщишь им, что я не выдам Пульверино никому, пока не получу ордера на арест. Мало того, этот ордер привезет мне лично мистер Нил Кейн из Вашингтона, и я не прийму этот ордер ни от кого другого. И я же сам доставлю Пульверино в тюрьму штата. Ты меня хорошо понял?

- Всех вас, Ханна, выгонят к чертовой матери. Всех, как собак! И я буду в этом участвовать, - прохрипел Гарднер.

- Передай своему начальству, что их действия воняют на милю. Передай и то, что когда я закончу с Пульверино, то возьмусь и за них. А теперь уже вали отсюда, потому что мне блевать хочется, когда я вот так гляжу на тебя.

Ханна отвернулся и вышел из комнаты.

Теперь к Гарднеру приблизился было Джонс, но тот, явно чуя новые неприятности, сам поднялся с пола и быстренько направился к выходу. При этом он косился на Мура, стоявшего у окна и положившего длинный револьверный ствол на решетку.

Ровно через тридцать секунд три автомобиля запустили двигатели, и тротуар перед пятым комиссариатом опустел.

16

"Нью Йорк, 14 апреля, 12.00 дня

До двенадцати дня все было тихо. Телефон больше уже не звонил, и Ханна обдумывал то, что услыхал с записанной в комиссариате магнитной ленты. У него появился грандиозный шанс - если ему удастся довести дело до суда, Пульверино будет говорить. Во всяком случае, так он утверждал во время звонка адвокату.

Ханна прекрасно понимал, что он объявил войну мафии, он знал, что Коза Ностра так легко не сдастся. Вчера они пытались убить Пульверино, а он вчера завоевал первое очко. Сегодня в игру вступило ФБР, и Ханна отбил вторую атаку, прекрасно осознавая все возможные последствия. Еще очко в его пользу. Пока что он не знал, до какой степени Федеральное Бюро было коррумпировано синдикатом, и как можно противопоставить этому его собственное влияние и связи, установленные им пусть с немногими людьми, зато обладающими большой пробивной силой. И все же, преобладала честность по отношению к самому себе - сейчас он держал в руках Капо Тутти Капи, человека, который после многих лет безнаказанности наконец-то попал в ловушку. Если бы сегодня он отдал его Гарднеру, Пульверино попал бы в аварию, его могли бы пристрелить или же выпустить под залог.

Ханна быстро подвел итоги: полюс А - синдикат желает убрать своего Капо и воспользуется любой возможностью, чтобы сделать это; полюс В Пульверино должен встать перед судом и подробно сообщить о деятельности организации. Ханна не знал, кто стоит за полюсом А. Сам же он представлял противоположный полюс.

В 12.10 перед окнами комиссариата остановилось такси. Из него вышел элегантно одетый мужчина с черной папкой под мышкой, заплатил за проезд и, остановившись на бровке, внимательно оглядел фасад. Затем он подошел к двери и нажал на дверную ручку.

Джонс действовал как и несколько часов назад - отобрал у него папку и, опасаясь возможной ловушки, выбросил ее на улицу. После этого он обыскал мужчину и, не обнаружив ничего, что можно было бы назвать пистолетом или револьвером, впустил его вовнутрь.

- Не надо нервничать, мистер Ханна, - начал неожиданный посетитель, спокойно осматриваясь по помещению. - Меня зовут Эрвин Мартон.

Ханна отметил, что Мартон ведет себя уверенно, не проявляя никаких признаков волнения или же страха. Он оценил вновьприбывшего лет на пятьдесят. Благоухающий хорошим одеколоном, в безупречно сшитом костюме образчик бизнесмена, говорящий к тому же на превосходном средне-западном американском, который так нравился Ханне.

- Могу ли я присесть? Немного устал, знаете ли. Эти такси...

Хэттон придвинул к столу стул и движением головы указал на него. Мур и Джонс не спускали с Мартона глаз. Боулер в это время прислушивался к сидящему в камере Пульверино.

- У вас ко мне какое-то дело? - спросил Ханна. - Не припоминаю, чтобы мы когда-нибудь знакомились.

Мартон улыбнулся и полез в карман пиджака. Джонс сделал рукой предостерегающее движение.

- Но вы же знаете, что здесь у меня только сигареты. Можно?

Ханна бросил на стол коробку спичек.

- Не беспокойтесь, у меня и зажигалка имеется, - сказал тот и щелкнул "ронсоном". Потом он вынул из внушительного серебряного портсигара сигарету "данхилл", стукнул ею о крышку стола, прикурил и затянулся пахучим дымом. Я прибыл от мистера Нила Кейна, от моего работодателя. Так что зачем все эти нервы? Я адвокат и принес сюда документы, которые вы должны подписать перед тем, как получите ордер на арест Джозефа Пульверино. К сожалению, в настоящее время они находятся где-то на улице, если их не украл какой-нибудь бродяга, - говорил он, поигрываясь портсигаром. - Ваш помощник, - поглядел он на Джонса, - выбросил мою папку. Честное слово, мистер Ханна, не кажется ли вам, что вы пересаливаете?

Мур выглянул в окно и исчез за дверью. Вернулся он с черной папкой, котоую затем очень медленно открыл. В папке были незаполненные бланки процедурных вступительных действий.

- Мистер Кейн поручил мне доставить вам эти документы, поскольку сам он все еще находится в Вашингтоне. Дело в самом разгаре, но мистер Кейн надеется на его скорое завершение. Все это вопрос нескольких часов. Он верит, что с хлопотами справится. Для вас, мистер Ханна, важно время, так что было бы неплохо, если бы вы заполнили эти бланки перед его, то есть мистера Кейна, приездом. Вот и все. Почему вы мне не верите? Ведь достаточно только позвонить, разве не так?

- Я так и сделаю, - сказал Ханна, поднимая трубку. - И для вас, мистер адвокат, было бы просто здорово, чтобы Кейн все это подтвердил.

- А зачем было бы мне приходить сюда? Ломиться прямиком в яму со львами? У меня нет ружья, - холодно усмехнулся тот.

Телефон в кабинете Кейна не отвечал.

- Жаль, - коротко заметил адвокат, гася сигарету. - В таком случае, буду бежать, а то вы опять обвините меня черт знает в чем. Заполните эти бумаги, хорошо? Время - это деньги, - сказал он, придвигая стул к столу. Я могу идти?

Ханна кивнул, и Мартон, эскортируемый Джонсом, направился в коридор.

Стоявший до сих пор Мур тяжело расселся на крышке стола и просматривал формуляры. При этом он положил ноги на стуле, на котором только что сидел их гость. Стул с грохотом повалился на пол, а Мур молниеносно сорвался с места.

- Задержи его, Клиффорд, задержи! - заорал он в сторону двери. Нет, это не упавший стул обеспокоил Мура - обычно его мало что могло обеспокоить. Самый банальный стул: обив-ка из дермантина, металлическая рама. Но Мур заметил кое что, что сразу же встревожило его, нечто, никогда не встречающееся в оборудование такого простого предмета обстановки серебряный портсигар, прикрепленный к стальной трубке, идущей под сидением. Тот самый блестящий портсигар, с которым игрался адвокат Мартон.

Ханна наклонился и внимательно осмотрел чуждый предмет, а потом осторожно взял его в руки. Портсигар был намагничен и довольно сильно прилип к металлу. Он потянул портсигар и оторвал его от рамы, и а затем оглянулся на Мартона, застывшего под прицелом "узи" Джонса.