Опасный преступник (1986 - 1)

5. Глава. Футбол от Лондиниума до Эйрстрип Ван

В субботу счастливая пара пришла на стадион. Барт встречал их у входа в неизменном фанатском шарфе, многократно политом кровью и порванном в лапшу.

- Здравствуйте, мисс, - деликатно поздоровался Барт.

- Бонни.

- Очень приятно. Барт.

Уинстон, посидев в тюрьме, понял, что преступные авторитеты, когда не хотят умышленно обидеть собеседника, разговаривают очень вежливо. Интеллигентно и даже аристократично. Если человек с той стороны закона не может связать двух слов без ругани, будьте уверены, это шестерка.

- Вы очень стильно выглядите, - сказала Бонни, и Барт улыбнулся еще шире, сверкнув стальными и золотыми коронками, - Воевали?

- Матрос-моторист второго класса! – гордо ответил Барт, - Но насчет лица это все футбол, мисс Бонни. Гоняю за Миллуолл.

- Мой отец, пока был жив, болел за Миллуолл. Правда, по телекрану.

Бонни обладала удивительной способностью вызывать расположение мужчин. Барт уже мысленно вписал ее в свое братство с полной готовностью защищать от любой другой фирмы.

- А Вы, мисс Бонни?

- Я так соскучилась по настоящему футболу. Мой прошлый парень был американцем. Называл наш футбол соккером, - Бонни перевела тему, потому что не смогла бы ответить ни на один вопрос про Миллуолл, на который ответила бы настоящая болельщица.

- Сами они все соккеры, - сурово ответил Барт, - На футболе держится вся наша история, а если подумать, то и мировая.

- Правда? Очень интересно.

- Когда-то в школе к нам пришел новый учитель-историк из моряков, - начал Барт, заполучив редкого собеседника, еще не слышавшего его версию истории, - Мы обычно историков не слушали, но этот гонял за Челси. И вся история у него вокруг футбола вертелась. Так здорово рассказывал.

Уинстон подумал, что Барту на самом деле хорошо за тридцать. Если тот учился в школе для пролов в те времена, когда там еще преподавали древнюю историю. Сам Уинстон еще помнил, кто такие были Юлий Цезарь и Карл Великий, потому что и учился не где попало, и родители были не пролы.

- Прямо вся история? С древнего Рима? – переспросила Бонни.

- Вы знаете, мисс, что Лондон раньше назывался Лондиниум? – ответил Барт, - К нашим предкам тогда приехали римляне, топовый клуб тогдашней Европы. Тогда еще мячей не придумали, и в футбол играли головами врагов. Римляне всех победили и стали как бы за полицию. В Лондиниуме какие-нибудь пикты по праздникам играли с бриттами, а римские легионеры после матча разгоняли болельщиков пешими и конными, с тренировочными деревянными мечами и копьями без наконечников. Потом все вместе шли пить пиво, вправлять свернутые носы и прикладывать к синякам медные монеты. Потом легионеры уехали, а к нам ходили играть всякие англы, саксы и прочие викинги с норманнами. Тоже ничего так братва. Вписывались в Англию как родные. Просто еще один клуб, еще одна фирма. Умеете драться – наше вам уважение. И в перспективе они все оставались играть за сборную Англии. Понимаете, да?

- Что понимаю?

- Что внутри Англии у нас были свои жесткие разборки. То церковники королю продуют, то король парламенту. Но как надо кому за морем набить, так собирались лучшие игроки всех команд и набивали. Не все короли это понимали. Эдуард второй вошел в историю тем, что запретил футбол, правда, на его запрет все поклали. Извините, мисс.

- Да, понимаю, - Бонни мило улыбнулась.

- Потом наши открыли как бы филиалы клуба, и оттуда крутая братва тоже стала гонять за нас. Австралийцы там или гуркхи. А янки быстро стали слишком крутые.

- Ученик обошел учителя?

- Ну вроде того. И теперь не янки по жизни гоняют за нас, а мы за них. Но враги те же, так что для простого игрока без разницы.

- А в футболе?

- Зато в футболе они никто и звать их никак. Вот бразильцы или аргентинцы это другое дело…

В Эйрстрип Ван во времена молодости Уинстона прошла антифутбольная волна, которая закончилась ничем. Американцы хотели сделать спортом номер один в Океании свой «футбол». Англичан бы прогнули, тем более, что англичане с удовольствием играли в родственное регби. Но с латиноамериканцами не сработало, там футбол – одна из главных духовных скреп после семьи и бесконечных телесериалов. Поэтому и в Англии футбол выжил. Чтобы англосаксов уважали к югу от Техаса, надо иногда закатывать мячи в ворота. Если янки не справятся с этим сами, то за них справятся англичане, для латиносов все англоговорящие одинаковые «гринго».

- Уинстон! – окликнули справа.

- Барт, не потеряй Бонни, - сказал Уинстон и отошел на оклик. Он узнал Парсонса и предпочел, чтобы на старой работе не сплетничали про него с новой девушкой.

- Том!

- Как ты там? Говорят, сменил работу и женился?

- Работу сменил, но пока не женат, - Уинстон оглянулся, но Бонни все поняла правильно и предусмотрительно спряталась.

- Ну молодец. А мы все вертимся. Умного парня отменили, а один из тупых сейчас начальник отдела. Представляешь, год как пришел и уже начальник. Наглый такой!

- Будет зарываться, тоже отменят.

- Надеюсь. То есть, пусть не отменят, а повоспитывают и вернут. А то работать совсем некому.

- Как дети?

- Старший маляву прислал. Все как ты говорил.

- Что я говорил?

- Что надо сотрудничать с администрацией. Он сейчас «капо» в своем отряде, как бы старший заключенный, то есть, воспитанник.

- Молодец, - неискренне похвалил Уинстон. Никто из бывших арестантов не любит «капо». Даже слово не английское, мерзость такая.

- Мой сын! Как ты думаешь, его домой вернут? Меня же вернули.

- Не знаю. Наверное, вернут. Среди нынешней молодежи на свободе много таких, которые ведут себя как «капо» в тюрьмах.

- Ага, точно. Я сам и не подумал. Обратно к нам не хочешь?

- Нет, спасибо.

- Что так? Хорошее место дали? А то смотри, мы с начальником запрос сделаем, директор подпишет и готово.

- Министерство Изобилия. Я тогда еще говорил.

Парсонс сразу скис. Все знали, что лучшая кормушка у тех, кто заведует производством корма. Лучше даже, чем у тех, кто стоит на раздаче.

- Не, извини, с этими ссориться не буду, - Парсонс извинился с таким видом, будто искренне желал Уинстону добра, но не получилось, - А то напишут в ответ на меня запрос. И в шахту.

Уинстон вернулся к Бонни. Она уже полностью очаровала Барта, хотя говорил непрерывно только он. Толпа продвинулась еще немного, и настало время расходиться по секторам.

- Барт, ты взял нам билеты в фанатский сектор?

- Конечно, а в какой еще-то? Не к «Интер Сити» же.

На стадионах для фирм отводились секторы за решетками, чтобы хотя бы во время матча экспрессия не выплескивалась слишком далеко. Все-таки, на футбол ходили и простые люди, которым вполне хватало собственно футбола без фан-сервиса.

Фанаты обоих команд одевались почти одинаково. Рабочие ботинки со стальными носами. Синие американские джинсы у «основы» или наиболее похожие на джинсы штаны от рабочих костюмов у «молодых». Короткие куртки, списанные с военных складов. Как опознавательный знак – шарфы и какие-нибудь дополнительные детали костюма. «Миллуолл» на этот раз отличился вывернутыми карманами, а «Вест Хэм» белыми повязками на рукавах.

Уинстон и Бонни в приличных городских плащах выглядели тут не очень уместно.

- Что-то не так? – Барт не нахмурился, но улыбка заметно поменяла оттенок.

- Все так, только мы с Бонни тут как белые вороны без шарфов, - ответил Уинстон.

- Да, слушай, точно, - Барт оглянулся, - Минутку!

Барт отошел, а Бонни прижалась к Уинстону и спросила:

- Ты уверен, что все будет нормально?

- Барт нас в обиду не даст, - ответил Уинстон, - А если что, я взял газету.

- Газету?

Уинстон вытащил из кармана плаща свернутую еженедельную газету о шестнадцати страницах. Развернул, насыпал в середину газеты мелких монеток из другого кармана и завернул обратно.

- Братан, ты за кого гоняешь? – спросил с соседнего сидения нетрезвый мужик.

- За Миллуолл, - уверенно ответил Уинстон.

- А шарф где?

- Сейчас будет.

- Ты вообще чей будешь?

- Я с Бартом.

- С каким нахрен Бартом? – мужик встал и пошел на Уинстона, расставив руки.

Уинстон ударил его апперкотом, но не кулаком, а газетой с монетами. Мужик сел в проход и потер челюсть.

- Ну с Бартом, так с Бартом, - сказал он.

Уинстон вздрогнул. Он думал, что хоть чему-то научился, а даже с утяжелителем не смог вырубить пьяного, который не защищался.

- Ты молодец, - восхищенно сказала Бонни, и Уинстон почувствовал, что он и правда молодец.

Вернулся Барт и передал им два шарфа.

- Ух, так это ты Барт! – сказал пьяница и отсел подальше.

Матч начался. На взгляд Уинстона, обе команды играли очень грамотно, так что не стыдно показывать девушке, давно не видевшей футбол вживую.

- No one likes us, we don't care! – периодически скандировал фанатский сектор.

Первый тайм закончился со счетом 1:1. На той стороне поля, в секторе «Вест Хэма» началась драка.

- С кем это они? – спросила Бонни.

- Это шедвелл, - ответил Барт, - Наши пробрались и прыгнули во вражеском секторе, - Смотри-смотри…

Драка быстро затихла. Полиция не зевала, и почти сразу же на трибуне появился отряд в черной пластиковой защите и с резиновыми дубинками вместо деревянных.

Во втором тайме Миллуолл забил еще раз, а Вест Хем счет не сравнял. К концу тайма на трибунах нарастало напряжение. На поле хозяева отчаянно штурмовали ворота гостей, но голкипер и защита отбивали атаки.

- Мне кажется, или их там меньше стало? – спросил Уинстон, глядя на фанатский сектор Вест Хэма.

- Меньше, - кивнул Барт, - Они у себя дома. Значит, нашли проход через подсобки мимо бобби и уже топают нас встречать.

Бонни ощутимо вздрогнула, но ничего не сказала.

Матч закончился, и толпа фанатов повалила на улицу.

- Давайте, мисс Бонни, - сказал Барт, - Лучше бы нам выйти первыми. Уинстон пойдет Вас проводит, а мы с парнями прыгнем на «Сити».

Барт в своем секторе пользовался авторитетом, и вывел друзей чуть ли не в первых рядах. Выход из сектора проходил через узкий тоннель между подтрибунными помещениями. Полисмены отодвинули решетку, и мимо них двинулся однородный поток в цветах Миллуолла.

Не прошла голова колонны и пяти метров, как справа и слева распахнулись ворота под трибунами, и из них повалили вестхэмовцы. Они хорошо подготовились. Конечно, перед матчем полиция проверила вспомогательные помещения, но во время матча на каждую каптерку без окон и дверей нарядов не напасешься. Кто-то пожертвовал возможностью посмотреть четвертьфинал вживую, чтобы сложить у выходов ящики с пустыми бутылками. Кто-то пожертвовал последними минутами матча, чтобы успеть пройти служебными коридорами под вражеский сектор.

В выходящих миллуольцев полетели не залп-другой «дерьма», а непрерывная волна цветных стекол. Под обстрелом миллуолльцы не испугались, а атаковали от выхода сразу в обе стороны, освобождая место для подпирающих соратников. Им навстречу атаковали вестхэмовцы с бутылками, которые не успели бросить, с палками и кастетами. Полиция обыскивала всех при входе на стадион, но хозяева поля подготовили засаду не только с метательными снарядами. Гостям же оставалось надеяться только на руки, ноги и импровизацию вроде газеты Уинстона, поясных ремней с пряжками и прочей безобидно выглядящей ерунды из карманов.

Бонни взвизгнула. Уинстон потащил ее вперед и тут же передумал. «Интер Сити» совершенно не хотели, чтобы на бой успело выйти больше противников. Они изначально намеревались охватить с трех сторон голову колонны и гасить выходящих, имея тактическое преимущество. Пока по бокам кидались бутылками, самые быстрые забежали во фронт и сцепились с первыми рядами миллуолльцев.

Где тут может быть безопасное место? Конечно, за спиной Барта.

- Держись тут, - сказал Уинстон и вытащил из кармана плаща газету.

Принял удар палкой вскользь на предплечье. Отбил врагу пальцы газетой. Перехватил палку. Увернулся от пинка в голень. Пнул в ответ.

Справа просвистел кулак Барта, и противник рухнул на руки своему второму ряду, оставив палку Уинстону.

Как учили еще со школы, палкой надо колоть, а не бить. В молодости Уинстон безжалостно ткнул бы в лицо. Пару лет назад он, скорее всего, испугался бы калечить живого человека, и ткнул бы в грудь. Но тюрьма после стольких мирных лет напомнила его не жалеть тех, кто не жалеет тебя. Мир жесток. В нем бывают волки и овцы, но у каждой случайно выжившей овцы есть свой боевой рейтинг с победами, пусть и в лиге овец.

- Аааай! – завизжал молодой парень, хватаясь за лицо. Может быть, он имел в виду «eye», подумал Уинстон. Вообще нехорошо выбивать людям глаза ради развлечения, но пролы все-таки не люди. Да, и Барт тоже. И все эти их забавы не для приличных людей.

Уинстон успел уколоть еще одного, и потерял палку. Если уж драться, то драться всем сердцем, а не следить половиной внимания за девушкой, попавшей в суровый замес.

- Подвинься! Моя очередь! – из глубины тоннеля вынырнул фанат на голову выше Уинстона и отпихнул его в сторону Бонни.

Под ногами уже валялись, ползали и пытались подняться неудачники из первых рядов. Кто-то схватил Бонни за полу плаща. Уинстон схватил его за ворот и наподдал в лицо коленом. «Не наш», - понял он по шарфу, и руки сразу же дернулись за трофеем. Противник схватил Уинстона за руки, но Бонни огрела его по голове сумочкой. В сумочке звякнуло, как будто велосипед со звонком наехал на бордюр. Уинстон попытался понять, что там у нее такое, но эта мысль промелькнула и исчезла, пока он срывал вражий шарф.

- Отлично, бро! – хлопнул его по плечу кто-то незнакомый, - Давим!

План «Интер-Сити» давал преимущество на ранней стадии битвы, но понятно было, что колонна рано или поздно выйдет вся. Весь сектор. В то время, как в засаде под трибуной сидело несколько десятков отчаянных парней, но никак не столько же. На что они рассчитывали? Что остальные успеют оббежать вокруг стадиона?

Нет. Что остальные побегут через поле дополнительно к тем, что побежал по подземелью через технические помещения.

После атаки по выходящим фанатам пробежала волна, и все ускорились на выход, толкая друг друга в спины. Сколько времени надо человеку, чтобы пересечь поперек футбольное поле? Да минуты хватит. Замысел был атаковать Миллуолл с обоих сторон в то время, когда значительная часть врагов набьется в тоннель как селедки в бочку.

При численном преимуществе миллуольцы прорвались от ворот, раскидали заслон и сцепились с сыпавшимися из трибун противниками. Барт пропал из виду, и Уинстон скомандовал:

- Уходим!

- Куда? – спросила Бонни.

- Вперед! – Уинстон потянул ее за собой и чуть не попал под пожарную машину.

- Куда прешь! – крикнул водитель.

Другие пожарные как по команде соскочили с сидений на боевые посты. Водитель выскочил с дубинкой и замахнулся на Уинстона, но увидел шарф и не ударил. Команда в это время включила брандспойт и хлестнула струей по «Сити». Как позже расскажет Барт, миллуольцы угнали перед матчем пожарную машину и поставили ее перед выходом с фанатского сектора Вест Хэма. По плану «пожарные» должны были включить самую мощную струю, а потом удирать малым ходом вокруг стадиона навстречу своим. Но события пошли не по плану, поэтому «пожарные» прибыли в гущу событий чуть позже.

Когда фанаты задержали друг друга битвой у выхода, все нормальные люди выходили из своих секторов. Вдоль трибун проходила обычная улица с обычными жилыми домами с другой стороны. Убежать подальше уже не получалось, и Уинстон с Бонни пошли в толпе с обычными людьми, расходящимися во все стороны, особенно в сторону метро. Но недалеко. Толпа остановилась и даже подалась назад. Полицейский автозак с мигалкой прокладывал путь, а за ним следовал отряд в черных доспехах и со щитами.

Полиция врубилась в сражавшихся фанатов как упомянутые Бартом римские легионеры в пиктов и саксов. Сходство с римлянами давали одинаковые доспехи полицейских, прямоугольные щиты и четкий строй. Против них же стояли разномастные дикари с предметами, которые и оружием не назвать.

- Уходим! – сказал Уинстон.

- Эй вы, в шарфах, - крикнул им обычный, «синий» полицейский.

- Бежим!

Куда тут бежать? Жилые дома, но путь во дворы преграждает кованый забор, хорошо, что без пик сверху. Уинстон направился к забору, присел и сложил руки.

- Что ты придумал? – спросила Бонни на бегу.

- Вставай мне на плечи и лезь на забор.

Бонни наступила на сложенные ладони, а потом на плечи, держась за забор. Уинстон поднялся на ноги, девушка слезла с его плеч и села верхом на забор. Плащ и юбка задрались, открывая ажурные подвязки чулок.

Полисмен побежал за ними, но натолкнулся на локальную стычку между фанатами трое против троих.

- Гаси фараонов! – закричал кто-то, и все шестеро повернулись к полисмену.

Уинстон, мысленно посылая благодарности тренеру, подпрыгнул, ухватился за верх забора и подтянулся. Пару лет назад он бы не смог ни поднять девушку на плечах, ни себя подтянуть руками. За это время полисмен положил двоих фанатов, а остальные четверо расступились и окружили его как собаки барсука.

- Гаси фараонов! - закричал Барт, которого скрутили и тащили к автозаку.

Пожарная машина развернула брандспойт и хлестнула по полицейским. Те, кто тащил Барта, упали под струей вместе с ним, но не выпустили задержанного.

Из толпы «цивилов», выходивших через соседний выход, выехал полицейский водомет в сопровождении еще одного отряда легионеров. Водомет с ходу вступил в бой, сразу сбив струей «брандмейстера», а легионеры, жестоко рубя дубинками, восстановили прорванный в двух местах строй.

Уинстон спустился с другой стороны забора. Бонни поставила ноги ему на плечи, он присел и помог ей спуститься.

- Миллуольская шлюха! – на Бонни тут же налетела какая-то страшная баба. Если присмотреться, то ей было едва за двадцать, но вульгарная косметика, нелепая прическа и злобное выражение лица делали ее в два раза старше. Может быть, на матче она и не была, но местные болеют за «Вест Хэм».

Уинстон растерялся. Ему еще не приходилось бить женщин.

Зато не растерялась Бонни. Она схватила сумочку и ударила противницу в лицо. Хорошим прямым ударом, машинально отметил Уинстон, а не размахивая руками как крыльями. В сумочке снова что-то звякнуло. Баба прижала руки к лицу, а Бонни перехватила сумочку за ремешок и снова ударила по голове как кистенем. Баба подставила руку, но сумочка на ремне захлестнула за предплечье и влетела в затылок с привычным звоночком. Нокдаун!

К Уинстону подбежал по-видимому, бой-френд этого чудовища. Тоже хорошо выпивший. Газету Уинстон уже потерял, поэтому встретил размашистый удар, подставив локоть под кулак. Шагнул навстречу и добавил головой в лицо. Говорят, что этому удару англичан когда-то давно научили шотландцы, но научили на совесть, и каждый лондонец с детства был готов бить и получать не только руками и ногами.

Будь мужик трезвым, он бы может так и не открылся, но пьяному удар лбом пришелся точно в нос. Мужик затейливо выругался и упал на задницу.

- Круто! – сказала Бонни, - Бежим!

И они побежали. Со страшным скрипом за спиной у них рухнул забор, и поле боя расширилось до того места, где они стояли, и даже дальше.

Параллельная улица находилась выше, и со двора туда вела лестница.

- Качай его! – раздалось за спиной.

Уинстон оглянулся и посмотрел на поле брани сверху. Несколько десятков фанатов навалились на автозак. Машина покачнулась. Ее подхватила толпа слева и качнула в другую сторону. Водитель отчаянно сигналил. Экипаж пытался открыть двери, но в дверцы упирались жесткие мужские плечи и руки. За десяток попыток машину раскачали и положили набок. Фургон все-таки не броневик, и внутри у него в основном воздух.

Кто-то подцепил задний замок монтировкой, на рычаг навалились еще трое, дверь не выдержала и открылась. Из машины под ободрительные крики толпы полезли заключенные.

С пассажирской стороны кабины полицейские приоткрыли дверь, но несколько фанатов уже забрались на лежащий автозак и сели на дверцу. Теперь экипажу пришлось бы поднять полтора центнера, чтобы выбраться.

- Кавалерия! – закричали справа.

Толпа заволновалась. Кто-то попытался сбежать через двор и по лестнице вслед за Уинстоном. Догадку оценили, и у лестницы началась давка.

Конная полиция врубилась в толпу как рыцари в средневековую пехоту. Даже более эффективно, потому что у простолюдинов того времени были хотя бы копья, а у фанатов только короткое оружие и метательные снаряды.

Кони вдавливались в толпу своим весом, всадники рубили с седел длинными резиновыми палками. Тех, кому удавалось протиснуться между всадниками, принимали пешие полицейские и ставили на колени лицом к стене.

Околофутбол необходим, чтобы пролы выпустили пар, - подумал Уинстон, - Иначе они будут объединяться и выходить против властей по какому-нибудь другому поводу. И для того, чтобы полиция не расслаблялась. Если полиция не будет постоянно поддерживать себя в форме для подавления массовых выступлений, то однажды сможет и революцию прозевать. А так, если завтра пролы начнут демонстрацию против Большого Брата, то привычно поднимутся сначала ближайшие несколько участков, они выиграют время для легионеров, те для конной полиции, у которой одна или две базы на весь Лондон, а если и конная полиция не справится, то армия подойдет раньше, чем восстание распространится на весь город.

Будет ли армия стрелять в народ? Конечно, будет. Пролы готовы бить друг друга и руками, и оружием даже за принадлежность к разным фанатским клубам. При этом можно быть соседями, болеть за разные команды, драться после матчей и вместе похмеляться на следующее утро. Школа против школы, район против района – социально приемлемая норма с начала веков. И Барт того же мнения со своим историческим экскурсом. Армия и пролы это как бы разные клубы. За сборную страны вместе, а внутри друг против друга за милую душу. Даже армия против флота легко выйдет.

Уинстон представил Железную Леди и Стивена Дадли во главе толпы фанатов в спецовках против толпы матросов и офицеров в форме и улыбнулся.

Они с Бонни пробежали пару минут по направлению к метро и столкнулись с бандой вестхэмовцев человек из шести.

- Снимайте шарфы! – сказал главный.

Уинстон встал в боксерскую стойку. Ему не был дорог шарф, надетый просто для маскировки. Но при Бонни он никому не отдал бы ни единой нитки.

- А ты возьми!

- Давайте один на один, кто не трус! – крикнула Бонни.

Из компании вытолкнули вперед парня примерно той же весовой категории. Тот не выглядел как «основа» и носил старое полупальто вместо «бомбера».

Уинстон до сих пор во взрослой жизни не дрался на улице. Ему мешало все, и плащ, и ботинки, и даже шарф на шее. Противник же, надо полагать, получал опыт скорее на улицах, чем в спортзалах.

Осторожный обмен ударами на дистанции. Плащ очень мешает. Парень по неловкости, связанной с плащом, решил, что имеет дело с дилетантом, и пошел на сближение.

Уинстон более-менее адаптировался к рукавам и встретил противника прямым в лицо. Тот отскочил, разозлился и набросился на Уинстона, беспорядочно осыпая его ударами со всех сторон.

Уинстон защищался локтями и кулаками и даже провел очень удачный джеб, хотя и без заметных последствий. Единственный пропущенный удар в лицо пришелся в левую бровь с края. Терпимо.

- Ну ты меня достал! – Парень отошел к своим и демонстративно снял пальто.

Уинстон снял плащ и отдал его Бонни.

Парень сделал шаг навстречу и вдруг остановился в нерешительности.

- Стоять! – запоздало сказал ему старший из компании.

Уинстон остался в стойке. Что им не понравилось?

- Ты что, партийный? – спросил кто-то из противников.

Какая разница, что надевать под плащ, если снимать его не придется? Уинстон по привычке пошел в своей «хорошем» синем комбинезоне. Да, из под плаща виднелись синие штанины, но материал не тот, из которого шьют «уставную» одежду. Теперь он снял плащ, и противники увидели, что на нем не синие фанатские джинсы или похожие рабочие брюки, а «неуставной» синий комбинезон, а это многое говорит о человеке.

- Ну да, - смутился Уинстон.

- У вас в фирму партийных берут?

- Не знаю. Я первый раз.

- Охренеть ты дурак.

- Что такого-то?

- Да иди ты.

Вестхэмовцы совершенно демотивировались и спокойно прошли мимо Уинстона и Бонни в сторону стадиона. Надо полагать, в поисках других жертв.

- У меня никогда не было мужчины, который бы дрался за меня, - сказала Бонни, сворачивая шарф.

Вполне возможно, - подумал Уинстон, - Ее мужчины это богачи, а у них не принято бить людей своими руками, если есть риск получить в ответ. Он тоже свернул шарф и сунул в карман.

- Что у тебя в сумочке? – спросил он.

- Будильник, - засмеялась Бонни и вытащила большой будильник в стальном корпусе с двумя звонкими чашечками сверху.

- Зачем?

- На всякий случай. Школу вспомнила, – как бы спокойно ответила Бонни, хотя ее губы дрожали.

Похоже, и в женской «овечьей лиге» есть боевые рейтинги, - подумал Уинстон.

- Пойдем домой. Нас ждет пятичасовой чай, - как бы невозмутимо сказал он, хотя не надевал плащ, потому что руки дрожали.

Она обняла его и подняла голову.

- Рыцарь спас Даму от чудовищ, и Дама награждает его поцелуем, - сказала она.

Поцелуй затянулся, зато руки перестали дрожать. Уинстон не надел плащ, поэтому синий комбинезон, возможно, спас их от продолжения боевых действий в метро. А потом наступило время для чаепития с джемом, конфетами, мятным ликером и далеко идущими продолжениями.

- Обожаю тебя. Ты лучший мужчина в мире, - сказала Бонни, прижавшись к Уинстону и положив голову ему на грудь.

- Не надо мне делать комплименты. Я старый и некрасивый, - сказал Уинстон, лежа на спине и глядя в потолок.

- Просто выйди на улицу и поищи людей красивее тебя.

- Думаешь, не найду?

- Может быть, и найдешь, но очень немного. Люди в массе некрасивы.

- Если я симпатичнее уродов, то это не показатель.

- Конечно, ты не идеал красоты…

- Вот-вот.

- …Среди студентов-спортсменов или среди молодых морских офицеров, - продолжила Бонни, - Ты ведь до сих пор сравниваешь себя с другими парнями из далекого прошлого?

- Наверное, - на самом деле Уинстон вообще ни с кем себя не сравнивал и не задумывался над объективной оценкой своей внешности.

- Но в нашем с тобой кругу в твои скромные сорок лет ты не можешь сказать, что относишься к старшему поколению. Ты мужчина в самом расцвете сил и в отличной форме для своего возраста.

- Не уверен.

- Парням, которых ты считал красавцами двадцать лет назад, сейчас тоже сорок. У них лысины ничуть не меньше твоей, красные от выпивки носы, дурацкие очки поверх красных носов, гнилые желтые зубы, бульдожьи щеки. Кто был высоким, стал сутулым. Кто был мускулистым, стал толстым. А ты стройный и даже очков не носишь. И бьешь морды молодым хулиганам.

- Вообще-то, я ношу очки.

- Когда читаешь?

- Да. А видела бы ты меня пару лет назад…

- У всех бывают сложные времена. Настоящий ты, это тот, который сейчас. Не тот, который когда-то был больной и слабый. Бывал больной и слабый. Тот, который сейчас красивый, здоровый, обаятельный и в отличной форме. Которого ценят и уважают.

В понедельник настоящий Уинстон получил выговор на работе за неподобающий внешний вид. Синяк на глазу так и не удалось замаскировать. Хотя он и не пытался. Решил, что в состоящей в основном из пролов и преступников теневой экономике не очень высокие требования к поведению на досуге и внешнему виду.

- Молодежь ничего не понимает ни в правилах приличия, ни в деловом этикете, - распалялся Плезенс, когда подчиненный стоял навытяжку перед его столом, - Откуда у Вас такое украшение лица?

- Сходил на футбол, сэр, - старорежимное «сэр» производило впечатление на стариков. Лучше, чем «товарищ».

- На какой еще футбол?

- Миллуолл – Вест Хэм, сэр.

- За кого болели?

- Миллуолл, сэр.

- Молодежь ничего не понимает даже в футболе. И сами по мячу пнуть не могут, и болеют за таких же косоногих. Разве может понимающий в футболе англичанин болеть за Миллуолл или Вест Хэм, которые известны только своими фирмами, а не форвардами и голкиперами? Тем более, лондонец!

Уинстон вздохнул. Ответ «может, сэр» не подходил к ситуации, равно как и «не может, сэр».

- Все нормальные люди болеют за Арсенал! – закончил Плезенс, - Если Вам так уж неймется за кого-то гонять, то я замолвлю словечко в «Стаде». Но лучше бы Вам в Вашем возрасте выбрать себе более спокойное хобби. Уж футбол-то всегда можно и по телекрану посмотреть.

- Да, сэр, - искренне согласился Уинстон, - Я позавчера пришел к тому же выводу.

- Завтра Вы должны закончить по пороховому заводу. Идите и не грешите.

- Да, сэр.

Вечером на тренировке его сразу же в раздевалке попытался отчитать еще и Барт.

- Ты куда подевался? Мы с пацанами и «Интер-Сити» побили, и полицию, а ты где был?

- Это ты где был? – ответил Уинстон, - Обещал защищать Бонни, а в итоге я один отдувался. Девушка в шарфе Миллуолл лакомая добыча.

- Она не сняла шарф? – Барту это определенно понравилось.

- А ты бы снял?

- То я.

- А мы, что не люди? Весь матч орем за Миллуолл, а потом в кусты?

- Бонни в порядке? – Барт забеспокоился.

- Оставила себе шарфик. Просила передать, что будет надевать его, смотря футбол по телекрану.

- Оставила? С вас, что, шарфы не сорвали?

- С джентльмена при леди шарф сорвут только вместе с головой, - Уинстон достал свой шарф из кармана плаща. То есть, сначала достал свой, а трофейный зацепился за него и выпал.

- Ну ты даешь, - Барт расплылся в улыбке, - Будешь за нас гонять?

- Извини, Барт, не могу.

- Что так? Зассал?

- Уволят меня. Я же партийный. И начальник в молодости за Арсенал гонял.

- Вот дерьмо! – Барт искренне огорчился, - Таких, как я, в одном месте уволили, в другом приняли и все дела. А ты партийный. Вас и отменить могут, если что.

Потом все пошли в зал околачивать груши и друг друга.

Уинстон с неделю думал, что это с ним случилось, а потом понял. С ним произошло настоящее Приключение. Он, как древний рыцарь, спасал Принцессу, участвовал в Битве, дрался на Дуэли, вел переговоры с сидящим на золоте Драконом и вступал в союз с Огром, не соблазнившись на его предложения, но и не поссорившись.