Опасные манипуляции 4

Глава 6

Глава шестая.

Николай Жемчужный — закрывайтесь «висяков»

— Жемчужный, это тебе! — шеф толкнул в мою сторону кипу отдельных поручений из следственного отдела. Вернее, не кипу, а кипищу, не разу не видел такого количества сразу в руках начальника.

— Шеф, а за что мне такое счастье?

— Поговори мне еще… В следующий раз не будешь путать понедельник и воскресенье.

— Понял шеф, буду вымаливать ваше прощение.

— Жемчужный!

— Что я неправильно сказал, шеф? Я совершенно искренне раскаиваюсь в своем поступке и буду ударно работать на благо…. Бал, бла, бла.

— Бля, целый капитан, а все клоуна изображаешь.

Ну да, поездка в Республику заняла у меня несколько больше времени, чем я рассчитывал, и на службу я явился не в понедельник, как образцовый офицер МВД, а во вторник. Пришлось делать круглые глаза и объяснять разгневанному руководству, что время на даже, под шашлыки и пиво, переходящее в водку, стерли в моей памяти ход времени, и я думал, что все еще воскресенье. Конечно, я был морально изнасилован, но так, как для сотрудника уголовного розыска ситуация не выходила за рамки обычных, то никаких официальных мер ко мне принято не было. А вот неофициальные меры сейчас лежали плотной стопкой на моем столе.

Над. Шеф конечно подсуропил. С одной стороны, ничего страшного, просто очень много письменной работы, тупой, единообразной, но вполне выполнимой.

Когда многочисленные сотрудники различных служб МВД задерживают какого-нибудь подозрительного типа, то очень часто находят у него наркотики. С такими людьми разговаривают ребята из группы по борьбе с оборотом наркотических веществ, что сидят в районном управлении. Если ребята из наркогруппы, в ходе беседы, чувствуют перспективу быстренько выйти на поставщика дури, то они забирают наркомана с собой и работают с ним сами. Но в девяносто процентах случаев наркотики задержанный приобретал через третьи руки, цепочка получалась слишком длинная и малоперспективная. Или просто с наркоманом никто не беседовал, так как в наркогруппе всего два опера, а наркоманов ловят ежедневно десятки человек. А еще, очень часто, наркотиков при задержанном нет, но имеет место наркотическое опьянение, установленное врачами, или просто, дебильный задержанный рассказывает на допросе, что он вынес из квартиры матери или бабушки все вещи по причине употребления наркотических веществ, которые он уже три года приобретает у незнакомых ему людей. И вот, по всем этим сообщениям, где звучит слово «приобрел наркотические вещества» возбуждаются уголовные дела. Да-да, настоящие уголовные дела, так как по законодательству продавать наркотики является очень серьезным преступлением. Но, так как все понимают, что раскрыть эти дела практически невозможно, то, пролежав пару месяцев, как-то требует уголовно-процессуальный кодекс, в сейфе у следователя по «темнякам», они благополучно приостанавливались за невозможностью установить лицо, совершившее это ужасное преступление, после чего, навсегда, исчезало в архиве. Но, прежде чем сдать дело на «приостановление» начальнику следственного отдела и дальше прокурору, следователь должен показать свою активную и наступательную работу по установлению личности преступника. В рамках этой имитации работы следователь направляет в отдел уголовного розыска отдельное поручение о необходимости установить личность, найти и задержать, после чего доставить на допрос продавца опасного дурмана.

Ввиду того, что районная группа по наркотикам временно вышла из строя, по причине, которая тщательно скрывалась от личного состава руководством районного управления, то вот эти вот отдельные поручения от следователей, скопившиеся за месяц, просто спустили в нижестоящие отделения милиции для исполнения, и в нашем, забытом Богом отделении, шеф решил спихнуть эту кипу, ненужных никому бумажек, на исполнение свежему «залетчику», то есть мне.

— Что Коля, спихнули писанину, как молодому? — мой местный недоброжелатель, старший лейтенант Герасимов Василий, с которым мы невзлюбили друг друга с первого взгляда, якобы по-дружески похлопал меня по плечу: — Ну правильно, стажеров же в этом месяце не прислали, а, кроме тебя, все заняты, некогда нам всякой фигней заниматься.

— Ошибаешься, Вася. Слышал же, что с нашими «наркоманами» случилось?

Василий напряженно кивнул головой. Говорят, что ребята из наркогруппы «крышевали» пару оптовиков и их приняли «гебисты» при сопровождении очередной партии дури от границы с нашим южным соседом, но это было неточно.

— Поэтому, Вася, работа по данному направлению за последний год «наверху» — я задрал палец к потолку: — была признана неудовлетворительной, и решили самые лучшие силы бросить на исполнение ситуации. Вот, мне, как наиболее перспективному оперу и поручили. По результатам работы переведут в управление. Ну сам подумай, не тебе же поручать такое сложное дело?

Вася аж задохнулся от возмущения. Перевестись из нашего отделения хотели очень многие. Мы были как золушки в большом семействе — неустроенный быт, снабжение и премии по остаточному принципу, вечная нехватка личного состава и как следствие, в два раза больше суточных дежурств, чем в районом управлении. Естественно, что Вася мечтал свалить отсюда хоть куда. Тем более, имея стаж четыре года работы на «земле», в самом криминальном районе города, Вася считал, что он давно достоин перевода, а его пребывание в заштатном отделении милиции является актом вопиющей несправедливости и результат интриг многочисленных недоброжелателей, к которым он относил и меня.

Вася взял верхний листок из пачки и зачитал:

— «Приобрел в неустановленное время у ранее незнакомо ему лица на площади имени Бородатого Основоположника. Примет не помнит, помнит только то, что продавец похож на нерусского.» И чем ты собрался начальство тут удивить?

— Спорим Вася, что я за неделю раскрою десять штук из этих дел?

— В одиночку? А вот и спорим! На что?

— Тысячу долларов.

— Чего? Не, что-то дороговато…

Я огляделся на лица сбежавшихся со всех сторон оперов:

— Видите, Вася только что уверял что я ни хрена не раскрою, а чуть что, сразу зассал…

— Сам ты зассал. Если ты за неделю…

— Начиная с завтрашнего дня.

— Начиная с завтрашнего дня, в одиночку…

— Ни одного милиционера к раскрытию не привлеку.

— Отдашь на раскрытие десять уголовных дел, то я должен буду тебе тысячу долларов.

— Не должен будешь, а клянешься на пидора, что отдашь доллары в течении трех дней с момента, когда я в журнале раскрытий десятую запись сделаю. А то знаю я тебя Вася, как ты должен бываешь. Ты кое кому сотку не можешь два месяца отдать.

— Деньги готовь. — Герасимов протянул мне руку.

Нас тут же «разбили» и у с новой силой погрузился в чтение отдельных поручений.

После невкусного, но дешевого обеда, который я быстро проглотил в рабочей столовой кирпичного завода, в чьем общежитии и квартировало наше отделение милиции, я зашел в кабинет шефа.

— Товарищ капитан, я на разводе может быть не буду…

— Что случилось, Коля?

— Да я по отдельным поручениям поработать поеду…

— Вот скажи, Николай! — шеф в сердцах даже авторучку отбросил в сторону: — Все ответы на отдельные поручения делают не выходя из кабинета, а тебе куда-то надо ехать.

— Шеф, а ничего что вы мне сегодня шестьдесят четыре поручения отписали? Я их сколько в ручную писать буду? А в отделении у нас свободного компьютера нет. Так что я хотел у знакомых на компьютере распечатать все красиво, вам же быстро надо.

— А! Ну тогда ладно, езжай, завтра утром без опозданий чтобы был.

— Есть, шеф.

На площадь Бородатого основоположника я поехал на трамвайчике. «ВАЗовскую» «копейку» мне не дала жена, сказав, что раз у нее всего несколько месяцев осталось на изучение колдовских книг, то машина ей нужна, а за моим «УАЗиком», что простоял в гараже месяц ехать было далеко, да и не факт, что я успел бы его завести, аккумулятор в последнее время сильно капризничал.

Мои блуждания по площади Бородатого основоположника закономерно привели меня на небольшой пятачок у входа в метро, так как в других местах концентрации наркоманов и другого, подозрительного движения, я не заметил.

А вот на маленьком куске асфальта, в тени высоких тополей, посреди тротуара, расположились две машины — черная неприметная «копейка», с кузовом, крашенным, явно, в каком-то гараже из краскопульта, по плохо зашкуренной шпаклевке и ярко-красная «шестерка». На лобовом стекле копейки лежал огромный лист картона, на котором кривыми буквами, черным фломастером кото-то вывел объявление — «Купим золото, серебро, ордена, медали, антиквариат, новую импортную бытовую технику…» Нижние строки писались уже совсем маленькими буквами и скрывались за щетками «дворников», но было ясно, что здесь скупали все. Время от времени к машине подходил очередной страждущий наклонялся к приспущенному водительскому окну и после разговора отходил в сторону, с выражением удовлетворения или напротив, отчаянья, на лице.

Вторую машину посещали реже, но зачастую визит к ней происходил к ней после посещения первой машины. Через некоторое врем из красной, тонированной «шестерки» расслабленно вышло смуглое лицо «нерусской национальности» и подойдя к черной «копейке» сунуло в салон какую-то коробку, получив, после коротких переговоров несколько денежных купюр. Установить национальность лица «нерусской национальности» мне помогла девушка, национальность которой я установил безошибочно. Молодая цыганка нырнула на заднее сидение «шестерки», чтобы вылезти обратно через пару минут. Толпа, хаотично снующая по самой загруженной площади города, помогла мне проследить за смуглой девчонкой в синей платье с люрексом и зеленом, блескучем платке на голове, что неторопливо перешла дорогу через подземный переход, после чего шлепнулась на скамейку в небольшом сквере, где предприимчивые граждане устроили стихийный базарчик. Скамейка была плотно оккупирована толстыми тетками той же национальности, что и девица. Вокруг скамейки стояло несколько огромных клетчатых сумок «мечта мародера», а на веревке, натянутой между двух, измученных городской экологией, слабосильных березок, висел нехитрый товар, в основном спортивные костюмы, являющиеся уже несколько лет униформой бандитствующей, приблатненной, да и просто молодежи. Как я понимаю, ребята в шестерке толкают наркоту, которую им периодически, подносит малолетняя связная. Основная часть товара прячется среди упаковок «спортиков» на дне сумок из полипропилена, окрашенного в крупную клетку. Больше всего меня интересовало, кто крышует этих ребят, что так нагло устроились в самом центре Левобережной части города. Хотя есть вероятность, что их «крыша» сейчас парится в застенках «беспеки», а новые покровители еще не подтянулись? В любом случае, повязать их в одиночку я не смогу. Или надо документировать сбыт, с описанием денег, закупщиком, понятыми и прочей мурой, что я не смогу осуществить в одиночку, или брать их с «грузом», достаточным до реального срока. В этом случае, мне, все равно, требуется подготовка.

Вечером я, как образцовый милиционер, сидел на разводе, честно и открыто глядя в глаза шефа.

— Сделал?

— Что сделал? — не понял я вопроса руководителя.

— Отказные все напечатал?

— А, отказные? Нет, там пока принтер не рабочий, к выходным обещали новый картридж поставить, тогда сделаю.

— Хорошо. Тогда чем занимался целый день?

— Так тексты отказных набивал, чтобы в выходные быстро распечатать…

— А… хорошо. Что на раскрытие?

— А Жемчуг обещал, к следующим выходным, десять преступлений раскрыть. — тут же сдал меня гнусный Герасимов: — Даже поспорил со мной.

— Ну и хорошо. — кивнул головой начальник отделения уголовного розыска, не поднимая головы: — Жду результатов. На что хоть поспорили, на «пузырь»?

— Нет, на тысячу долларов поспорили. Жемчуг сказал, что раскроет десять сбытов из отдельных поручений, что вы ему сегодня отписали. Командир, а для того, чтобы в Таиланд поехать в отпуск, рапорт надо писать?

— Надо, на имя генерала… Что? На сколько вы поспорили? — шеф поднял голову и недоуменно уставился на нас.

— На штукарь баксов. Вот теперь думаю, на что их потратить. Хотел в Тай скататься. — Вася Герасимов даже зажмурился в предвкушении, как тайские проститутки, увидев его молодое тело, бросятся предлагать ему бесплатный секс в одном из номеров шикарного отеля на Волкинг-стрит.

— Видите шеф, как Вася о леди-боях мечтает! — я попытался увести разговор в другое русло.

— Каких боях? — Вася вынырнул из грез влажных фантазий.

— Погоди, Герасимов. Так я не понял, насколько вы поспорили? — мне кажется, что начальник что-то заподозрил.

— На штуку баксов. А что, на Тай может не хватить? — Вася, душой пребывавший на улицах русскоязычной Паттайи, не в шутку обеспокоился.

— Так, закрыли тему. Николай, после развода не уходи.

Как не пытал меня начальник после развода, что же я увидел в пустых строках отдельных поручений, я отбрехался тем, что по своему опыту знаю — пятнадцать процентов «темных» дел остаются нераскрытыми потому-что никто их внимательно не прочитал. Так и отпустил меня начальник, посмотрев в спину с жалостью, как на больного, с сезонными обострениями.

А потом я два часа возился с машиной, но завел ее и покатил к дому. Судя по запыленному ветровому стеклу «копейки», стоящей во дворе, моя супруга сегодня на машине никуда не ездила, скорее всего машину мне не дала из вредности.

— Судя по характерному попердыванию, ты приехал на своем «козле»? — передо мной на стол опустилась тарелка с куском рыбного пирога.

— Да, мне завтра машина нужна будет.

— Мог бы и мою взять.

— Спасибо, любимая, но друг ты завтра по своим делам, как сегодня поедешь, а тут я. Лучше на своей буду.

— Он у тебя бензина жрет так, что никаких денег не напасешься.

— Спасибо, солнышко. — я ухватил ведьму за бедра, рывком усадил на колени и потянулся губами к шее: — Было очень вкусно!

— Иди побрейся и приходи. — женщина вырвалась из моих рук и пошла в сторону спальни. Чувствую, что меня простили, правда не знаю, за что.

Красная «шестерка» была зарегистрирована на женщину средних лет с простой русской фамилией Иванова, которая проживала в частном доме, по улице Радистов, на территории нашего района. При проверке по информационной базе этого дома, принтер в комнате ИЦ сошел с ума, выплевывая перфорированную широкую бумажную ленту. Судя по всему, шалить мужская часть жильцов этого дома начала еще при Брежневе, а может быть более ранние архивы просто не загонялись в базу. Кроме систематических посадок за колючую проволоку по причине любви к наркотическим веществам, мужчины Ивановы баловались угонами, разбоями и кражами. Женщины из этого дома по этапу уходили реже, но всегда за «наркоту».

На место я выдвинулся вечером, около девяти часов. Ударная точка работала допоздна и закрывалась, когда солнце заходило за крыши высотных домов. Мои опасения, что легкая «шестерка» легко уйдет от старого вездехода, не оправдались. Три пожилые цыганки с излишками выпуклостей, четыре, плотно набитые товаром, объемистые сумки с товаром в багажник, и подвеска заднего моста седана просела до самого крайнего предела. Молоденькая цыганочка уселась на колени парню на переднем пассажирском сидении и табор, скрипя пружинами, покатил в сторону городской окраины. Свой объект наблюдения я потерять не боялся, так как конечная точка маршрута была мне известна. Так, неторопливо, доехали мы до районного суда, на стоянке перед которым я и припарковался. До цыганского гнезда было метров двести по прямой. Для полного комфорта наблюдения я взял с заднего сидения старый полевой бинокль фирмы «Цейс», что несколько лет назад я нашел в старом сундуке, оставшемся от деда. Пассажирки «шестерки» быстренько подхватили сумки из багажника и сноровисто затащили их во двор. С передних сидений машины вальяжно вылезли два чернявых парня в цветастых футболках и неспешно зашли во двор через широко распахнутую калитку.

Обратно ребята вышли через час, изрядно потяжелевшими, очевидно, что ужин был обилен. Цыганята запрыгнули в автомобиль и бодро покатили в сторону центральной части города.