Они вернутся

День 23

Утром их ждал новый сюрприз.

Точнее, не совсем новый. И все-таки следовало признать: они никак не ожидали еще раз увидеть вместо речки пустое русло.

— Что-то номера в программе стали повторяться, — проговорил Сергей, болезненно морщась от дискомфорта в левом глазу. — Репертуар иссяк, что ли?

— Погодь, — отозвался Леха, внимательно изучая обнажившееся палево-бурое дно. — Скорее всего, мы просто опять в тот же день перенеслись.

Он чуть было не спустился вниз за раколовкой, которая сиротливо покоилась на илистом грунте возле узловатой черной коряги, но заколебался: не очень-то хотелось марать босые ноги в вязкой грязи. И поэтому с недвусмысленным видом посмотрел на старпома: мол, ты в сапогах — вот и давай...

Но Сергей не спешил реагировать на призыв: стоял, хмуря брови и почесывая подбородок.

— Выходит, скоро тут появятся наши двойники? — сделала вывод Юлька.

— Думаю, да, — кивнул капитан.

— Так значит, надо срочно идти к тому месту, где я бобра встретил! — встрепенулся Сергей. — Хотя погодите минутку... — он снова наморщил лоб. — Так ведь бинта-то в аптечке еще много осталось!..

— Ой, и правда, — захлопала глазами Юлька. — Там на два раза примерно... Что же это получается? Еще не время, что ли? Может, мы все-таки не в тот день попали?

— Надо проверить, — задумчиво сказал Леха. — До того места недалеко — предлагаю пойти туда всем втроем, чтобы не разделяться. — И, предупреждая Юлькины возражения, добавил: — Я уже нормально хожу, не переживай. Палку себе сломаю — и всё будет тип-топ.

— Я тоже за то, чтобы вместе пойти, — поддержал товарища Сергей. — Меня нога уже практически не беспокоит.

В конце концов штурманше пришлось сдаться.

Они по-быстрому собрались. Лодку втащили подальше на берег и спрятали в зарослях, чтобы ее не было видно со стороны русла. Раколовку, естественно, тоже убрали.

Поначалу хотели, как и прежде, идти прямо по высохшему руслу, да вовремя сообразили, что этого делать нельзя: ведь останутся следы, а их тут быть не должно! Они и без того уже успели натоптать у берега — пришлось Сергею вооружаться ивовой веткой и наспех затирать отпечатки сапог.

Леха привязал к ногам свои «сандалии» из березовой коры, чтобы легче ковылялось. Юлька взяла аптечку, парни вооружились длинными шестами в качестве посохов — и выдвинулись в путь.

Они опасались: смогут ли узнать то самое место, где произошла схватка с бобром? В качестве ориентира должен был послужить обломок ивового ствола, на котором Сергей с Лехой сидели, пока ждали Юльку...

Однако на деле никаких ориентиров не понадобилось — всё произошло куда проще. Спустя примерно полчаса, когда они обходили густые кустарниковые заросли, закрывавшие обзор, штурманша, шедшая впереди, вдруг пригнулась и, обернувшись, с настороженным видом указала рукой куда-то за кусты.

Сергей с Лехой подобрались поближе и осторожно выглянули из-за веток. Им открылось речное русло. Метрах в тридцати впереди, у противоположного берега, они увидели темное шевелящееся пятно. И едва успели сообразить, что это бобр, как тут же вздрогнули и присели от неожиданности: из зарослей на той стороне вдруг выскочила человеческая фигура с длинной палкой в руке и, сбежав по песчаному склону, кинулась за зверем, который уже улепетывал во всю прыть.

— Скорей! — шепнула Юлька.

И они заспешили дальше — к тому месту, где двойник Сергея уже нагнал бобра. Не прошло и полминуты, как над пересохшим руслом разнесся сдавленный вопль боли: зверь атаковал противника и нанес ему рану. От этого крика у старпома сразу же заныла нога, словно эхом отзываясь на звук.

Трое конспираторов поравнялись с местом схватки, однако выглядывать из зарослей опасались. Еще немного — и поединок с бобром закончится. Юлька знаком показала, чтобы спутники оставались на месте, а сама двинулась было вперед, но Сергей схватил ее за рукав.

— Бинт! — прошептал он.

На миг сестра смешалась, но тут же спохватилась — открыла аптечку, поспешно отмотала половину бинта и, пустив в ход зубы, оторвала лишнюю часть. Всучив излишек брату, сунула остаток обратно и поспешила к спуску.

— Погоди, я сейчас! — крикнула она двойнику Сергея, который, судя по всему, уже прикончил бобра и теперь пытался заняться раной.

Какое-то время старпом с капитаном оставались на месте, прислушиваясь к доносившимся снизу голосам, но потом не выдержали — подкрались к краю берега и, опустившись на четвереньки, тихонько выглянули из-за куста.

Юлька уже закончила перевязку и сейчас безуспешно пыталась выдернуть копье из бобровой туши. Двойник Сергея встал, и вдвоем они кое-как высвободили оружие.

— Бобра я с собой заберу, — сказала штурманша. — А ты ступай на тот берег. Сам дойдешь?

— Обижаешь...

— Ну вот спрячься там и жди. А насчет ноги не переживай — всё хорошо будет.

— Хочется верить... А ты упрешь бобра-то? Он ведь не три килограмма весит.

— Ничего, как-нибудь справлюсь...

Юлька взяла добычу за заднюю лапу и не без труда поволокла на берег. Поднявшись по склону, обернулась и помахала раненому двойнику Сергея, который тоже уже собирался ковылять к зарослям на противоположной стороне.

Когда штурманша увидела притаившихся за кустом спутников, она сделала страшное лицо и шепнула:

— Чего подсматриваете? — однако прошла мимо, волоча за собой тушу бобра.

Сергей с Лехой кинули последний взгляд в спину удалявшемуся двойнику, оставили наблюдательный пункт и поспешили за ней.

Отойдя подальше от берега, остановились. Юлька бросила бобра, устало выпрямилась. Капитан принялся рассматривать и щупать добычу.

— Жирный! — шепотом восхитился он. И, приподняв зверя за лапу, прикинул: — Килограмм двадцать, если не больше!

— Бывают и крупнее, — заметила Юлька.

— Блин, и такую кучу мяса мы должны собственными руками в землю закопать! Мне аж материться хочется!

— Матерись, только потише, — сказал Сергей. — И вообще, надо поглубже в лес уйти, потому что мой двойник лежит сейчас в засаде и наш берег осматривает. А где-то через полчаса еще трое подоспеют. Так что тут куча народу будет — надо сваливать отсюда как можно быстрее.

С этими словами он взял бобра за лапу и перекинул через плечо, про себя отметив, что ноша и в самом деле не из легких.

Они прошли еще немного вглубь леса, а затем двинулись по направлению к лагерю. Чуть погодя им пришло в голову, что в это самое время где-то неподалеку три их копии безуспешно пытаются выкурить из норы бобров. А скоро плюнут на это занятие и отправятся дальше, чтобы встретить на своем пути отпечатки следов... Спутники то и дело вглядывались в заросли по левую руку, пытаясь заметить в просветах между деревьями белые клубы дыма, однако это им не удалось. Подходить же ближе к берегу никто из троих не собирался: ни к чему было лишний раз рисковать попасться на глаза самим себе. Хотя Леха всё же высказал некоторое сожаление по этому поводу. Однако Сергею, изнывавшему под тяжелой ношей, и вовсе хотелось только одного — поскорее добраться до лагеря.

И только когда, по их расчетам, они ушли достаточно далеко от того места, где происходило «бобровыкуривание», решились вновь выйти к береговому склону. И вот тут-то их ждал очередной сюрприз.

Вместо пустого русла они вновь увидели спокойную и безмятежную водную поверхность.

— Ядреный пень! — Леха с силой вонзил конец шеста в землю. — Опять переместились!

— И даже не заметили... — добавил Сергей, кинув бобра в траву и переводя дух.

Он глянул на солнце, но оно по-прежнему находилось примерно в той же части неба, что и получасом ранее.

— Ой, а как же наш лагерь? — испуганно воскликнула Юлька и прижала ладонь ко рту.

Перспектива не обнаружить на месте стоянки ни палатки, ни лодки совсем не радовала.

— Если мы переместились на пару дней в будущее — ничего страшного, — попытался успокоить ее Леха. — Найдем все вещи там же, где и оставили. А вот если в прошлое... — он глянул на перепуганную Юльку и благоразумно умолк.

— А может, вообще в другое место! — подлил масла в огонь Сергей.

Капитан сморщился.

— Слушай, Серый, не накаляй обстановку... Короче, предлагаю не паниковать раньше времени. Идем дальше, а там видно будет. Давай теперь я бобра понесу... — он шагнул к валяющейся в траве туше.

Сергей не стал перечить.

Через некоторое время, убедившись, что русло Бобровки продолжает медленно, но верно описывать петлю, они немного успокоились: похоже, место все-таки прежнее — и это было самое главное. Значит, перемещение произошло только во времени.

— Даже если мы перескочили в прошлое — тоже не смертельно, — подбадривал Леха, отдуваясь под нелегкой ношей. — Надо будет просто дождаться того момента, когда сюда приплывут наши двойники.

— Вопрос только в том, сколько придется ждать, — ответил Сергей. — Если день-два — еще куда ни шло, да и то не хотелось бы...

Какое же они почувствовали облегчение, когда вышли на место стоянки, где и обнаружили всё в целости и сохранности — и лодку, и палатку, и прочие вещи!

Леха швырнул тушу бобра на землю, тяжело дыша.

Старпом осмотрел кострище.

— Похоже, мы всего на день вперед переместились. Во всяком случае зола выглядит еще довольно свежей.

— Это легко проверить, — сказал капитан. — Можно пройтись выше по течению и посмотреть, что происходит в нашем прежнем лагере. Если это следующий день, то там сейчас кроме меня никого нет. Юлико только к вечеру появится, а ты — еще позже.

— Нет уж, хватит хождений! — яростно мотнул головой Сергей. — Мы и так вокруг одного и того же места топчемся уже больше недели, как телки на привязи, — сколько можно-то! Давайте убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше!

— А с бобром что делать? — спросила Юлька.

— Ну как? Наша задача его захоронить, верно? Вот и будем по дороге подходящее место искать. Помните ведь, там коса была? Значит, как только встретим что-нибудь подобное — займемся погребением.

— Эх, у меня рука не подымется столько мяса даром закопать! — горестно протянул Леха. — Хоть бы один окорочок оставить!..

А спустя мгновение глаза его блеснули, и он заговорил возбужденно:

— Слушайте, а это мысль! Мы же спокойно можем отрезать и оставить себе полтуши!

— Чего-чего? — насторожился Сергей.

— Ну мы же, когда курган этот долбаный разгребали, только голову бобровую видели и часть спины! С чего мы взяли, что там он весь был похоронен, полностью? Может, там больше ничего и не было!

— Так ведь курган-то большой был!

— Ну и что? Мы его и сделаем большим. А внутри только верхнюю половину туши оставим — и хватит. Остальное — съедим. Классная идея, согласитесь?

Однако Сергей не спешил разделять восторг товарища.

— Нам главное — выбраться отсюда. А если для этого надо целого бобра захоронить?

— Да с каких буев-то?! — заволновался Леха. — Кто из нас видел там целого бобра? Вот ты, Юлико, — ты можешь утверждать, что там вся туша целиком была?

Юлька помедлила с ответом.

— Ну... во всяком случае, я так думала...

— В том-то и суть! — затряс пальцами Леха. — Мы все так думали! Но одно дело — думать, а другое — понять, как оно на самом деле было. Сейчас я точно уверен, что там лежал не весь бобр, а только половина! Ну, может, не половина, но задних ног у него точно не было! Не могли мы такими окороками пожертвовать! — Он ощупал бобровые ляжки и даже застонал от избытка чувств: — Глядите, сколько тут мяса! Мы что, идиоты, всё это гнить оставлять?

Теперь доводы товарища показались Сергею довольно весомыми. И он даже уже начинал склоняться к тому, чтобы согласиться, тем более что после продолжительной рыбно-грибной диеты хотя бы немного мяса и в самом деле не помешало бы...

Но на сей раз сомнение высказала Юлька:

— Мне, конечно, тоже мяса хочется, но... Что если курган, который мы собираемся насыпать, — это не просто захоронение? Может, это специальная жертва духу, чтобы он нас отпустил? Вдруг всё так и было задумано с самого начала? Как по-вашему: дух примет тушу бобра с отрубленными лапами? Я что-то сомневаюсь.

— Юльчонок! — простонал Леха. — Ты что, серьезно? Хочешь, чтобы мы добровольно лишили себя такого кайфа? Да это мясо нам по праву принадлежит, Серега за него кровь пролил!.. Нет, я не спорю: я согласен щедро поделиться с духом или как там его, но надо же и себе хоть что-то оставить!

— Ну, не знаю...

Сергей же, услышав доводы сестры, опять засомневался. С одной стороны, он по-прежнему слабовато верил в существование Юлькиного «духа», но с другой, ему хотелось лишь одного — поскорее вернуться к Ане. И ради этого он был готов принести в жертву не только всего бобра, но и всю рыбу, какую сможет наловить, даже если для каждого чебака или окуня придется возводить отдельный курган. И плевать, что кишки протестуют, лишь бы помогло...

— Я тоже не хочу рисковать, — наконец заявил он. — Захороним полностью, без мухлежа.

У Лехи даже руки опустились, а лицо приняло такое выражение, как будто он яйцо тухлое съел.

— Серый, я был о тебе лучшего мнения...

— Извини, если разочаровал.

— Да ладно тебе, Леш, не расстраивайся, — прильнула к нему Юлька. — Приедем домой — наедимся. Я сама тебе что-нибудь из мяса приготовлю, хочешь?

— Хочу, — со вздохом отозвался Леха, обняв штурманшу и зарывшись носом ей в волосы.

— А я Аньку попрошу, она нам мититеи сделает, — пообещал Сергей. — Это из молдавской кухни блюдо, типа котлет. Пальчики оближешь!

— Договорились, — уныло отозвался товарищ.

Однако разговоры о еде, а также наличие рядом груды запретного мяса — всё это настолько разожгло у путешественников аппетит (ведь даже не завтракали!), что они не смогли заставить себя сесть в лодку и продолжить путь. Вместо этого занялись рыбной ловлей, чтобы приготовить традиционную похлебку для ублажения бунтующих желудков. А когда стали разводить костер, Леха торжественно пустил на дрова свои костыли, уверив, что они ему больше не понадобятся...

...Лишь во второй половине дня выдвинулись наконец в путь. Бобр лежал в носовом отсеке и ждал своего часа. Впрочем, пока что подходящей для захоронения косы не попадалось.

Они уже проплыли то самое место, где происходил поединок: узнали его с трудом — всё по тому же обломку ивового ствола, который теперь торчал на мелководье.

Через какое-то время оставили позади широкую петлю, которую в этом месте описывала Бобровка, и вновь повернули на запад. Пока что всё совпадало с тем планом, что Юлька начертила неделю назад, когда они в первый раз здесь проплывали.

А вскоре, когда огибали большую коряжину, в глаза им бросились три параллельные зарубки, на средней из которых виднелись коряво выведенные цифры: «14/8 18-12».

— Ну наконец-то! — воскликнул Сергей. — Второй раз за всё время свою же метку встретили!

Интересно, что зарубки ничуть не потемнели — как будто их оставили здесь только вчера. А может, так оно и было? Ведь неизвестно, в каком дне сейчас находятся путешественники...

— Нет, сегодня не может быть пятнадцатое, — сказала Юлька, сверившись с дневником. — Пятнадцатого речка задом наперед текла.

— А это еще не факт, — возразил Леха. — Помните, мы когда этим же путем в обратном направлении шли, то ни одной зарубки не видели? Я еще тогда гипотезу выдвинул, что мы в прошлое на сколько-то дней переместились.

— Точно! — воскликнул Сергей. — Мы же прыгаем туда-сюда. И все дни уже настолько перемешались — нельзя сказать наверняка, что было раньше, а что — позже.

— Во-во, — кивнул капитан. — Так что я не удивлюсь, если эти зарубки и в самом деле вчера были оставлены. Хотя с нашей точки зрения сколько уже дней прошло? Девять?

— Для тебе девять, для меня — восемь, — сказала Юлька. — Я же один день перескочила.

— А для меня — вообще шесть, — добавил Сергей. — Хотя я уже сам запутался. Погодите... — Он наморщил лоб и принялся загибать пальцы: — Сначала на день вперед перенесся, потом назад, потом еще два... нет, три раза вперед... Ну да, шесть вроде бы...

— Короче, надо было все-таки сходить проверить, что там в прежнем нашем лагере происходит, — сказал Леха. И тут же сам себе возразил: — Хотя, конечно, это могло бы и не дать ничего. Даже если мы сейчас в том дне, когда я остался один, это не означает, что зарубки не могли быть сделаны вчера...

Юлька схватилась за голову, красноречиво давая понять, что у нее уже мозги пухнут от этих хитросплетений.

— Я же говорю: надо за луной следить, — напомнил Сергей. — Вчера-то так и не записали, какая фаза была?

— Я ночью не выходила, — виновато ссутулила плечи штурманша.

— Я тоже дрых до самого утра, — повинился Леха.

— Аналогично, — не без вздоха признал старпом. — Значит, сегодня надо не забыть. А то так и будем одни догадки строить...

Между тем миновали очередной поворот. Юлька сверилась со схемой.

— Всё по-прежнему совпадает.

— Ну и отлично. Значит, скоро доберемся до того места, где ранетками объелись! — с уверенностью сказал Леха.

И словно сглазил.

На следующем изгибе Юлька воскликнула:

— Эй, что-то не так!.. Здесь должны к югу заворачивать, а мы на север повернули!

— Не ошиблась? — Леха глянул на схему. — Да, точно... Ну, значит, опять на другой участок речки перенеслись. Блин, хоть бы раз заметить момент, когда это происходит!..

— А еще бы как-нибудь научиться понимать, в каком направлении мы перемещаемся — выше или ниже по течению, — добавил Сергей.

— Да, неплохо бы. Но покамест хрен знает, как это возможно... Короче, Юльчик, черти теперь маршрут заново. И сверяй с предыдущими схемами — может, где-нибудь совпадет.

— А я тогда буду новые метки ставить, — сказал старпом. — Не то чтобы это нам как-то особо помогало, но мало ли...

И они продолжали путь, действуя по тому же принципу, что и прежде: Юлька зарисовывала конфигурацию русла, а Сергей после каждого нового поворота выискивал какой-нибудь ствол или корягу и ставил зарубку, подписывая дату и время. Впрочем, все трое понимали, что считать сегодняшний день двадцать третьим августа можно лишь весьма условно...

А еще через час им встретилась небольшая глинистая коса.

— Гляньте-ка, — сказал Сергей. — По-моему, очень похоже на то самое место, где мы пирамиду видели.

— Да, точно, — согласилась Юлька.

— Значит, тут и будем устраивать торжественные похороны? — попытался изобразить непринужденную усмешку Леха, хотя у него, должно быть, сердце кровью обливалось при мысли, что сейчас он собственными руками закопает целую груду свежего, жирнющего мяса. — Ладно, я тогда причаливаю...

Они помнили, что пирамида возвышалась почти у самой воды. Сергей взял лопату и обозначил место, где предстояло возвести погребальное сооружение.

Первым делом нужно было понять, как лучше всего расположить тушу бобра, чтобы затем возвести над нею курган. Опытным путем пришли к выводу, что «покойника» следует усадить, подогнув хвост под задние лапы. Труп уже окоченел, так что нужную позу удалось придать далеко не сразу. Когда всё же кое-как справились, Лехе поручили держать бобра в этом положении, а Сергей принялся лопатой добывать с мелководья комья глины и обкладывать ими тушу, стараясь поменьше напрягать раненую ногу и при этом не набрать в сапоги воды. Юлька контролировала процесс, подправляя и выравнивая, где надо.

Через некоторое время труп был обложен глиной настолько, что его уже не требовалось держать. Леха тоже взялся за укладывание комьев, и дело пошло быстрее.

— Еще немного — и я прослезюсь... прослежусь... Тьфу ты! Серый, как правильно сказать?

— «Умоюсь горькими слезами», — участливо отозвался старший помощник.

— Ну да, типа того. Не знаю, как вам, а мне аж глядеть больно на это безобразие. Я ж не мазохист всё ж таки.

— Мужайся и крепись...

А через полминуты на Леху нежданно-негаданно снизошло утешение. Потому что лопата у старпома глухо звякнула, и он выворотил из дна довольно крупный камень.

— Ага, вот и груз для раколовки! — обрадованно воскликнул капитан, взвешивая находку на руке. — Ну, сегодня испытаем мою плетушку по-настоящему! — Он любовно обмыл камень и по-хозяйски убрал в лодку.

Гора сырых комьев росла всё выше...

И вот наконец совместными усилиями работа была закончена. Трое «зодчих» со смешанными чувствами взирали на творение своих рук. Им по-прежнему было странно осознавать, что они возвели ту самую пирамиду, которая так озадачила их пару недель назад. Ведь, по сути, все трое выступали лишь исполнителями — а кто же был автором идеи? Самим им нипочем не пришло бы в голову сооружать погребальных курган для мертвого бобра...

— Вот вам и доказательство, что за всем этим стоит еще чей-то разум, — сказала Юлька. — Я уверена, что это дух местности.

— Ну хорошо, — сейчас Сергей готов был согласиться с чем угодно, лишь бы завершилась наконец не в меру затянувшаяся «одиссея». — Теперь мы выполнили его волю — надеюсь, больше ничего не требуется?

— Дух, прими от нас это подношение! — серьезно, с пафосными нотками заговорила Юлька, глядя куда-то в неведомую даль. — Прости нас и отпусти, умоляем тебя! Это единственное, о чем мы просим! Нас всех ждут дома! Пожалуйста!..

Затем она принялась делать спутникам недвусмысленные знаки: давайте, мол, тоже добавьте что-нибудь!

Первым откликнулся Леха.

— Прости нас, дух, — сказал он. А подумав малость, добавил: — И спасибо тебе. За всё.

Юлька так и зарделась, поймав его ласковый взгляд.

Сергей не удержался от тяжкого вздоха, словно ему предстояло ворочать огромные камни, но все-таки произнес:

— Прости нас, дух... И меня прости, если что не так... Верни нас домой, прошу... — он опустил голову и умолк.

— Ну вот и всё, — улыбнулась штурманша. — Можно плыть дальше. Думаю, наше путешествие скоро кончится.

Но прежде, чем сесть в лодку, они позаботились о том, чтобы устранить следы своего пребывания. Отпечатки сапог смочили водой и затерли ладонями. Образовавшуюся на месте мелководья бугристую впадину постарались как следует разровнять ногами.

Наконец отчалили, глядя на оставшийся на берегу курган, который провожал своих создателей безмолвно и хмуро.

Итак, они вплели последний, главный элемент в хитроумный венок из пространственно-временных нитей. И очень хотелось верить, что теперь их более ничто не удерживает в этом хаотичном и зыбком лабиринте, где одно перетекает в другое и нет никакой опоры под ногами...

— Слушайте, — сказал Сергей, набредя на новую мысль, — А какого числа мы первый раз встретили пирамиду?

— Минуточку... — Юлька пошелестела страницами дневника. — Восьмого. А что?

— Значит, сейчас седьмое! Так получается? — с надеждой проговорил старпом.

— Получается, да не совсем, — с сомнением качнул головой Леха. — Сам же говорил, что тут все дни перемешались. Нам кажется, что мы видели пирамиду восьмого, а на самом деле это могло быть какое угодно число — хоть пятнадцатое, хоть двадцатое.

Сергей досадливо потер лоб, понимая, что товарищ прав.

— Даже если предположить, что сейчас и в самом деле седьмое, — бесстрастно продолжал Леха, — это ничего не меняет. За день мы еще хрен знает сколько раз можем переместиться.

— А мне кажется, Сережка прав, — вмешалась Юлька. — Не должны мы больше никуда перемещаться. Мы же сделали духу подношение. И я думаю, теперь он нас отпустит. Может, уже сегодня вечером будем в селе.

— Это было бы здорово, — сейчас же согласился капитан. — Хотя, если по чесноку, мне будет даже немного жаль, что всё закончится.

— А говорил, что не мазохист! — скривил рот Сергей.

— А еще жаль, если так и не получится испытать раколовку, — проигнорировав его реплику, добавил товарищ.

Старпом только усмехнулся себе под нос.

Сам он заметно оживился: в туманной пелене, словно маяк, снова блеснул луч надежды. В самом деле — зря, что ли, они похоронный обряд устраивали? Хорошо бы сегодня и впрямь было седьмое августа — ведь это значит, что с начала похода не прошло и недели, Аня еще не слишком сильно волнуется. Даже если они прибудут в село завтра — ничего страшного. Хотя, конечно, лучше бы пораньше...

Он уже готов был уверовать и в духа, и в кого угодно — только бы поскорее кончились эти изнурительные блуждания по Бобровке. И в конце концов сам не заметил, как забормотал про себя:

«Прошу, дух, сделай так, чтобы, когда мы приплывем в село, это было пятое августа! Ну или хотя бы шестое! Ну что тебе стоит? Ты же уже столько раз переносил нас из одного дня в другой. Я не ради себя прошу — ради Ани. Для нее каждый лишний день разлуки — это мука. А она ведь ребенка ждет, ей нельзя... Пожалуйста, дух, помоги...» — и так далее на все лады.

Весь остаток дня Юлька продолжала исправно вычерчивать маршрут, и выходившие у нее речные петли и загогулины ни разу не перехлестывались, не накладывались одна на другую. Означало ли это, что перемещений в пространстве больше не происходило? Наверняка сказать было нельзя. И всё же путешественникам хотелось верить, что отныне они плывут как положено, без каких-либо вывертов и выкрутасов, медленно, но верно приближаясь к конечной точке похода...

* * *

«Вчера, когда вдалеке между деревьев завиднелся костер, Сережка отправился туда. После его ухода мы ждали, что к нам выйдет второй Сережка, который всё это время прятался где-то неподалеку. Но он так и не появился, и меня это очень сильно тревожит. Первый, понятное дело, тоже не вернулся — он ведь переместился в прошлое . А костер в лесу погас где-то через полчаса...

Зато ночью случилось такое... До сих пор опомниться не могу...

Перед сном я отошла в кусты. Сижу себе, сижу, как вдруг слышу: голоса! Я сначала думала, Сережка вернулся, но потом поняла, что второй голос — женский...

Выглядываю и глазам не верю. Возле костра — две фигуры. Лешка и... и я! И главное — сидят обнявшись. Я сперва думала, что мне мерещится. А потом поняла: так это ж я в другой день переместилась, как Сережка! Стою ошалевшая, с мыслями собраться пытаюсь. И вдруг смотрю — они целоваться начали! Тут вообще чуть ума не лишилась.

Они целуются, а я гляжу и оторваться не могу! Прямо в жар бросило... Потом не выдержала — в лес ушла. Ходила, ходила... не помню даже, сколько времени прошло. В голове — сумятица, хаос... Наконец вернулась, смотрю: костер погас, нет никого. Зато из палатки звуки доносятся. Подошла, прислушалась, а там... даже писать стыдно...

В общем, опять в лес убежала. Брожу как неприкаянная, что делать — не знаю. Долго ходила — часа два, не меньше. Потом слышу: Лешка меня зовет. Решила пойти посмотреть. Оказалось, он там снова один и меня потерял. То есть я опять в свой день вернулась. Он проснулся, а меня нет. Испугался. А как увидел — обрадовался. А я разревелась. Говорю: заблудилась, мол.

Он стал меня утешать, обнял, а я дрожу вся. Вырвалась, в палатку залезла. Он — следом. У меня чуть ли не истерика, а он опять стал успокаивать, гладить... ну и, в общем...

Сама не понимаю, как всё получилось... Наверное, в тот момент мне было всё равно. Я ведь знала уже, что это неизбежно (своими глазами же видела). Вот и решила: чему быть, того не миновать...»

Из дневника Юлии Двойных

18 августа 2000 г.