Омега для Альфа Мужей

Глава 19

Ария

Гнев опалил внутренности. Поджёг мою кровь.

На периферии зрения замерцали алые точки.

Грохочущий бой, вой сирен и треск обшивки — всё смешалось в единый гул.

Энергия во мне бурлила, нагревая тело. Я вдыхала прохладный воздух дока, а выдыхала уже раскалённый жар.

Время замедлилось, я видела всё с невероятной чёткостью. Мой разум работал быстрее, чем когда-либо.

Факты фиксировались, наслаивались один на другой: Люциан использует силу новорождённого ядра… 49 секунд и случится разгерметизация… Мои мужчины Ордел и Хант близки к перегрузке. Их тела покрыты ранами, они войдут в терминальную — невозвратную боевую фазу через 14…13…12…

Время на исходе!

Я должна освободить ядрышко. И заставить моих шиарийцев отозвать необратимую боевую фазу. Чтобы они пережили этот день.

А Люциан — нет.

Всё возможно — ведь Люциан не знает, что я жива. У меня есть шанс!

Решение принимаю мгновенно. Оттолкнувшись руками от залитого кровью пола, я бросаюсь к Люциану.

Моё тело повиновалось без единой заминки. Меня сорвало с места, да так резко, что мышцы затрещали от нагрузки. Время замедлилось ещё больше, растянулась резиной. Вот как ощущают себя шиарийцы в боевой фазе… Просто Космос!

Сила. Эйфория. Я — не-совсем-я. Я-зверь…

Я видела, как Люциан Грей, стоящий в центре энергетического вихря, поворачивается ко мне. Заметил! Плохо… Но я уже почти преодолела весь путь.

Лицо Грея исказилось безумием, глаза вспыхнули лихорадочным светом. Золотое ядрышко в его руке отчаянно задрожало — как открытый огонёк на ветру. Ядрышко умоляло спасти его.

“Ты! Жива?! Но как?!” — раздался у меня в голове изумлённый… и одновременно восхищённый голос Грея. — Я знал! Это возможно! Объединиться с ядром! Стать сверх-расой! И я смогу… Как только оно перестанет сопротивляться!..”

Я не слушала бред Люциана Грея. Я вся — сейчас была намерением: окончательно прорваться сквозь вихрь! Тело двигалось с невероятной скоростью, недоступной прежде. Я словно исчезала и возникала на новом месте. Словно надламывала временную ось.

Алое ядрышко стучало в моей груди как живое сердце. Но оно было куда мощнее моего прежнего обычного сердца из мяса и крови. Всё равно как если бы в машине электрический двигатель поменяли на атомный.

Люциан не желал, чтобы я приближалась.

Он взмахнул рукой, и на меня обрушилась энергетическая волна невероятной мощи. Она могла смести меня, разорвать на атомы… меня-прежнюю. Но теперь — волна прошла насквозь. Будто я была призраком. Чиркнула ледяная мысль: отчасти так и есть.

Я легко прошла сквозь поднятый Люцианом вихрь. В следующий миг — уже стояла вплотную к врагу. В сердце бури. В облаке горьковатого дыхания Грея. Мой разогнанный до предела мозг тут же заключил: распад физического тела Люциана Грея далеко зашёл. Запах его пота, дыхания, желтизна белков глаз — безумец умирал. Уничтожал себя. Жёг резерв в борьбе с моими мужчинами, со мной, с моим кораблём…

Люциан надеялся что слияние с ядром его спасёт.

Но по факту, он лишь напоследок мог утянуть в могилу нас всех.

Как бы не так!

Я попросила своё новое сердце — алое ядрышко, пылающее новой жизнью — прекрасной, как первая весенняя гроза. И оно помогло мне соткать из энерголиний такую же незримую стену — пресс. И швырнуть в вытянувшееся от удивления лицо Грея.

Точно такой удар, как он послал в меня. Но мощнее. Ведь мне ядрышко-сердце не сопротивлялось. Я-мы были в синергии. Мы были одним и тем же с алым космическим пламенем новорождённого ядра.

И Грей — уронил свои щиты на миг! Мне хватило.

Двумя руками я схватилась золотое ядрышко. Я рвала его из сжатых ладоней безумца. Я касалась золотого солнышка своим разумом, укутывала своей псионической энергией, омывала острой любовью: я здесь! Я тебя спасу!..

Я пыталась забрать ядрышко из мерзких лап Грея. Я рычала, скалилась. Секла воздух хвостом.

А мир словно трещал по швам. Бился на острые страшные осколки.

Так быстро-быстро-быстро!

Почти не подъёмно для разума.

Но реальность била больно: Грей не отпускал ядрышко. Я бы вырвала ему кисти рук. Но они были нечеловечески тверды. Драконоидные гены, что Грей себе вживил, давали о себе знать. Даже напротив — этот гад вцепился крепче! Будто мерзкий клещ-метаморф.

Я ударила хвостом — словно хотела насадить Люциана на острую пику кончика! Но лишь мазнула по энергощиту. Грей успел восстановить его!.. Уже?!!

Мои пальцы нещадно жгло. Казалось мне режет запястья что-то обжигающе горячее! Но я только сжала ладони крепче. Я и в мыслях не держала отпустить бедное маленькое ядрышко.

“Ария!” — раздалось где-то на грани понимания. Это в моём пси-поле меня мысленно звали мои мужчины.

Мои капитаны. Отцы моих детей.

Сквозь фонящий шквал энерговолн, поднятых Греем — они уже меня заметили.

Увидели, что я жива. Но пока не могли прорваться сквозь вихрь.

И я не отвечала своим мужчинам. Не смотрела в их сторону. Всё, что было во мне — всю стихийную мощь — я тратила, чтобы прервать канал, по которому Грей подпитывался от маленького солнышка. Ты и так слишком много украл, подлец! И не только у нас.

Но это — моё ядро. Моих сыновей! И ты не заберёшь у нас больше ни капли!

Сжав зубы и зажмурив глаза, я сконцентрировалась на невидимом псионическом спектре ядрышка. Словно я вдруг повалилась разумом вглубь ядра — туда, где закручивался вихрь энергий. Среди золотых потоков чистейшей силы я будто наяву увидела уродливое чёрное щупальце, которое запустил туда профессор.

Я действовала на интуиции и на том, что незримо подсказывало моё новое, пылающее материнским гневом, сердце.

Оно, в отличие от меня, знало, что нужно делать.

Призвав всю свою волю, я сконцентрировалась на щупальце, представила, что обхватываю его жгутами из белого света, а потом дёргаю изо всех сил! Но…

Щупальце не сдвинулось с места.

Я стояла, зажмурившись, в центре энергетической бури.

Двумя руками тянула намертво схваченное Греем ядрышко. И не могла отобрать.

Я распахнула глаза.

Маленькое золотое ядрышко засверкало — разразилось стихийной паникой: страшно, не получается, помоги мне, Ария!!!

Я обняла его своей мыслью: давай вместе. Ты. Я. Алое ядро. Четыре сердечка моих сыновей и два ядра, что предназначались их будущим кораблям. Все вместе.

Я вплела в своё намерение энергию ядер. Вплела весь свой потенциал пси.

Надо попытаться снова. Мне казалось, что я руками пытаюсь сдвинуть гору, но не было опции сдаться. Золотое ядрышко замерло, потускнело, перестало сиять. Миг. Даже долю мига — Грей перестал получать его энергию.

И мы сделали рывок. Я и вся энергетическая мощь, закованная в моё, совсем не подходящее для таких нагрузок тело…

Одновременно дёрнула за кисть Грея и пробила его запястье своим золотым хвостом — и просто отколола от профессора кисть вместе с зажатым в неё ядрышком! Как будто это была кисть не живого человека, а давно высохшей мумии. Грей “сломался” — я отломила от него кусок — как от фарфоровой хрупкой куклы. Его плоть тут же рассыпалась в моих руках, а золотое ядрышко, весело засияв, воспарило высоко — над нашими головами.

И в эту секунду время вернуло для меня свой привычный ход.

В объективной реальности не прошло и доли мгновения — но для меня будто вечность осталась за спиной. В ушах звенело от напряжения. Тело горело. Ужасная слабость ударила под колени. Меня зашатало.

— Проклятая девка! — визгливо кричал Люциан. Его голос был полон ярости и страха. И боли!..

Я чуяла его намерения. Видела их благодаря моему новому сердцу. Он собирался ударить меня. Своей единственной оставшейся рукой. А потом он резко принял новое решение: он выстрелит из бластера, который всё ещё висел в магнитной кобуре на его поясе. Он хотел снова убить меня! А потом, когда победит — в чём он не сомневался — он собирался забрать моё тело на опыты. Собирался резать по кусочку и рассматривать под микроскопом.

Эти гадкие образы мелькали в его голове, пока он тянулся за оружием.

Он не чувствовал, что его битва уже проиграна. Изначально блестящий мозг — теперь сплошь больной, пережжённый опытами над самим собой, перегруженной чужой — краденной псионической энергией — погибал. И больше не годился для анализа ситуации и последствий.

И одного удара сердца не прошло — мои мужчины прорвались сквозь стихающую энерго-бурю. Ордел схватил профессора за теперь единственную руку, которая как будто бы успела сделать микродвижение к бластеру на поясе. А Хант врезался в Люциана так, что этого мерзкого гада откинуло в сторону. А вот рука его осталась у Ордела, и он отшвырнул её в сторону, будто мусор.

Ещё удар сердца — и капитаны переместились к профессору, я с трудом читала их движения. Удары. Рывки. Уколы хвостов — первородная ярость — вот что там было.

Я моргнула, и теперь вместо профессора Грея на полу дока лежало что-то… Красное, чёрное, зеленоватое. Просто куча, из которой, хаотично торчали острые остовы белых костей… Перебитые конечности Люциана — местами чёрные, словно съеденные сухой гангреной за считаные мгновения. Это был не человек, не останки. Скорее…

“Фарш”. Это была не моя мысль. Это синхронно подумали Ордел и Хант. А их мысль вдруг провалилась в моё сознание.

Так бывает. Если ты — мианесса шиарийцев.

Всё закончилось! Облегчение накатило. Я всхлипнула. А капитаны уже заключили меня в объятия — отчаянные, жадные.

Так обнимают кого-то очень важного и нужного. Я тоже обняла их, испытывая такое стихийное счастье, что меня затрясло от слёз. И мне не было дела до запаха ломанной плоти и странной гниющей крови Грея.

Но вдруг — я услышала полустон-полурёв из этой “кучи” и просто обмерла! Грей был жив. Как возможно?! Мы с капитанами синхронно перевели взгляды на искалеченное тело — и, холодея, поняла, что оно с неприятными щелчками пытается кое-как собраться обратно. У кого… у какой расы можно украсть такую регенерацию?! Не подсадил же Грей себе клетки метаморфа?! Это дикость!.. Это…

“Не бойся, наша Ария”, — ласково коснулась меня мысль Ордела.

“Неважно, сколько генов и у кого он украл”, — в тон брату подхватил Хант, нежно поглаживая меня по спине, — “ему уже не успеть. Созданный им купол отчуждения развеивается…”

— И что?.. — шепнула я, искренне не понимая спокойствия Ордела и Ханта.

— Корабль. Трон. Его заметил, — усмехнулся Ордел вслух, ласково поглаживая мою щеку.

И с секундной задержкой — я и сама это ощутила!

И стены точно загудели, гневно завибрировали. Освещение — стало ярким, кажется, загорелась каждая лампа — каждый диод. Корабль прозрел и он… был в ярости! Очень похожей на ту, что я только что испытывала.

Из пола уже вырвались провода и жгутами намотались на искалеченное тело Грея, что как предсказывали капитаны — не успело восстановиться. То, что осталось от рук и ног, уродливые кривые кости под тонкой кожицей, который Грей успел вырастить заново — всё оказалось в путах разгневанного живого корабля.

Профессор начал натурально — выть. И выл — с жутким хрипом, пока и рот его не скрылся в коконе проводов. Кругом раздавался скрежет металла — это корабль поспешно латал повреждённые участки дока. А Грея в коконе проводов словно начало затягивать в пол…

“Корабль вытолкнет его. В открытый Космос”, — вдруг подумалось мне.

Но всё это оттеснялось на периферию моего восприятия, в то время как капитаны укачивали меня в своих объятиях.

— Ария! — Ордел обвил мою талию хвостом. — Мы думали, что потеряли тебя. Наша девочка.

— … наша мианесса.

Я хотела ответить, но язык стал неповоротливым. Всё, что могла — это цепляться за их сильные плечи вдруг ослабевшими руками.

Капитаны сели, положив меня на свои колени. Хант склонился сверху, ощупывая моё тело на предмет ран. В моей крови бурлила энергия, но одновременно — я почти не могла шевелиться. Для моих мышц даже рывок к Люциану — был слишком. И теперь с запозданием случился откат.

— Ты вся горишь! — выдохнул Хант.

Он был прав. Я дрожала, мне было ужасно жарко. Кровь кипела. Моё тело не было приспособлено для атомного двигателя. Я сгорала изнутри. И понимала — не выдержу долго.

И мне вдруг стало кристально ясно, что происходит. И чем всё для меня кончится.

Я была в объятиях Ордела и Ханта — последи дока, где только что завершился наш бой с врагом. Мы одержали победу. Корабль латал швы, окончательно затягивал бреши. Выравнивал освещение. И даже очищал воздух — пуская по доку ненавязчивый аромат молодой грозы.

Над нашими головами счастливо кружило маленькое золотистое ядрышко.

Все системы крейсера стабилизировались.

Чего не скажешь обо мне.

Я с тягучей тоской осознала новую правду: я умираю. Я расстанусь с этими мужчинами, в которых влюбилась так отчаянно и безнадёжно.

Как в старой красивой сказке — смерть разлучит нас.

Но… я могла оставить им часть себя. И надеялась, что они захотят её принять и позаботиться.

Моё тело сгорит, не справившись с силой ядра, которое сейчас заменяет моё прожжённое выстрелом из бластера сердце. Но наших с капитанами детей можно спасти.

У меня на глаза навернулись слёзы: детей надо просто изъять из моего тела и переместить в инкубационный контур. В медотсеке есть капсула регенерации, которая может провести такую операцию. И есть персонал, чтобы ею управлять…

Наши сыновья вырастут сильными, умными и красивыми, как их отцы. Правда, я этого уже не увижу…

Но только Ордел и Хант ещё не знают… Космос великий! Я так много от них скрывала. Теперь это казалось нелепым.

— Я… беременна, — слова вырвались всхлипом. — У меня омега-ген. Я… я… скрывала это.

Я смотрела то на Ордела, то на Ханта. Пытаясь прочитать в них, что капитаны теперь обо мне думают.

Слёзы сожаления набегали у меня в глазах. Но они испарялись, едва касаясь кожи. Мир горел… Но это на время стало неважно. Я слишком боялась увидеть холодное презрение на лицах капитанов, разочарование, отторжение. Совсем не так я хотела, чтобы эти смелые, сильные… лучшие во вселенной мужчины меня запомнили.

Но вместо ответа хвост Ханта сплёлся с моим. Сжал, даря поддержку.

— Мы знаем, Ария. Про ген. Про детей. И мы бесконечно счастливы… — хрипло шепнул Ордел, нежно касаясь пальцами моего лица, — Не бойся… Ария, ты вся горишь…

— Вы будете хорошими отцами, — еле слышно отозвалась я, чувствуя, как внутренности сводит от странной смеси отчаяния и облегчения, — Только надо поторопиться… надо в медотсек… детей надо спасти. Достаньте их, пока не поздно. Прошу!

— Нет, — резко сказал Хант. — Ты не прощаешься с нами.

И я вдруг услышала краем разума, как прямо сейчас капитаны переговариваются на внутренней волне. Только друг для друга. Но теперь — и я их тоже слышу. Благодаря силе ядрышка внутри. И потому что я — мианесса… Хоть и ненадолго.

Я приказала себе прекратить проживать заранее своё горе. И сосредоточится. Вслушаться в беззвучный диалог моих мужчин.

“Ядро заменило ей сердце… ”

“Надо стабилизировать…”,

“Времени мало… ”— уловила я обрывки мыслей.

— Стабилизировать? — шепнула я. Мысль металась, я не понимала, что тут можно поделать? Моё тело сгорает заживо. Ядро колотится в груди с частотой и силой, которую я объективно не тяну. Все внутренние процессы — на максимуме. Я жгу свои ресурсы каждым новым вздохом. Скоро все сложные белки, из которых состоит моё тело, просто распадутся!..

— Ничего не бойся, малышка, всё будет хорошо, — Хант ласково прикоснулся губами к моему пылающему виску.

— Ты наша любовь, Ария, — мурлыкнул мне на ухо Ордел, поглаживая мою талию сзади и медленно накручивая свой хвост третьим — в нашу с Хантом косицу, — мы не дадим тебе погибнуть. Ты вернулась. И мы тебя не отпустим.

— Ты наша, Ария…

Я уже ничего не понимала. Но надежда остро разгоралась в моём сердце. И я — утратила над ней контроль. Она разрасталась стихийно, захватывая меня всю: мои мужчины. Они это решат. Они меня спасут. Я представления не имею как, но если Ордел и Ханта так говорят, значит, так и есть.

А если ошибаются…

Капитаны синхронно посмотрели вверх. И я запрокинула голову следом. Ордел и Хант не сводили взгляда с замершего ровно надо мной второго ядрышка. Оно больше не накручивало круги под потолком, а спокойно мерно сияло. И я ощутила — капитаны что-то сказали ему на языке образов. Золотое солнышко сделало ещё круг в воздухе, соглашаясь с ними. А потом начало опускаться ко мне — ниже и ниже. Зависло напротив моей груди.

— Алое молодое ядро сжигает тебя, Ария. — ласково произнёс Хант успокаивающим тоном медика, а затем просто поднёс к губам мою правую ладонь и запечатлел на ней быстрый поцелуй. — Но золотое ядро способно тебя стабилизировать. По близнецовому принципу, почти так же как работает наше с Орделом пси-поле… Второе ядро зациклит энергию. И ты сможешь жить.

— Мы заберём твою боль. Ты ничего не почувствуешь. А когда ты очнёшься, всё уже будет хорошо, — Ордел припал губами к моей левой руке.

Я не успела ничего спросить, потому что в следующий миг золотое ядрышко вонзилось в мою грудную клетку.

Меня выгнуло. Казалось — должно быть очень больно. Казалось — каждая моя клеточка должна бы взорваться каскадом чистого страдания, но… боли нет.

И мой пылающий алый мир залило спасительной золотистой прохладой.

Я с облегчением прикрыла глаза.

И обмякла в руках моих мужчин, позволяя сознанию ненадолго меня оставить.

Сладкое почти забытое ощущение… я в руках Ордела и Ханта.

Я — в безопасности.