Оленьи сказки

Глава 2 Таверна «Кривой рог»

Йонас пригнулся, уворачиваясь от подгнившего помидора, и мысленно порадовался, что это был не табурет или нож. В таверне «Кривой рог» случалось и не такое, потому никто из приличных жителей не заглядывал сюда без надобности. Зато весь сброд королевства она привлекала, как вяленое мясо – мух. Здесь можно было дешево поесть, почти бесплатно провести ночь, урвать сувенир в драке и, главное, узнать последние сплетни.

Хозяин таверны, грузный и краснощекий, никогда не выбирался далеко, но отличался любопытством, так что в «Кривом роге» существовало одно правило: не можешь заплатить за еду деньгами – расскажи байку. За увлекательную историю можно было получить кружку пива и хороший кусок мяса, однако тем рассказчикам, которые утомляли публику или придумывали совсем уж небылицы, доставались только тумаки.

Испытать это правило представилась возможность и Йонасу. Ему повезло, подвыпившие посетители с удовольствием приняли рассказ о том, как он встретил и одолел сразу двух медведей. И хотя сам он видел медведей лишь на картинках, а об охоте на них слышал урывками, ему удалось сделать историю достаточно убедительной. Йонасу верили, всегда верили, и, возможно, из него вышел бы отличный актер в королевском театре, но жизнь сложилась иначе, и сейчас он пробирался к своему любимому углу в таверне.

Любимым его сделало почти полное отсутствие света. Не то чтобы Йонас боялся быть узнанным – с длинными волосами и густой бородой его едва ли узнала бы родная бабушка, да и его бывшие знакомые такие места не посещали – просто так ему было спокойнее. Никто не обращал внимания на покосившийся темный столик в углу, как будто его там и не было, и Йонасу это нравилось. Сотни взглядов, прикованных к нему, преследовали его в ночных кошмарах, и порой он вздрагивал, когда кто-то слишком громко называл его имя.

В таверне «Кривой рог» каждый имел право быть тем, кем хотел, и за это Йонас любил ее. Первое время ему докучали местные распутные девицы, но быстро смекнув, что денег у него нет, и они оставили его. К компаниям Йонас не подсаживался сам. Хотя сейчас внешний вид никак не выделял его из толпы, он никогда не считал себя одним из них. Обученный вести себя с дамами, Йонас умел танцевать и прочитал достаточно книг для того, чтобы сойти за благородного молодого человека. И место его было не здесь.

Йонас вытер скамью и стол тряпкой. Он знал: уборка – последнее, о чем думает хозяин таверны, а мысли о том, какая грязная и пьяная морда сидела – или даже лежала – здесь до этого, отбивали всякое желание есть, пусть он и был голоден. Последние годы Йонас ощущал голод постоянно. Это было не то холодное и липкое чувство, которое не дает вдыхать полной грудью и мечтать о чем-либо, кроме куска хлеба, нет. Но Йонас питался скудно и порой старался просто не думать о том, из чего сварена его похлебка.

Впрочем, его дела могли обстоять еще хуже, и он не мог даже представить, что было бы, если бы ему не удалось договориться с лесничей и продолжить охотиться. Тогда, наверное, ему осталось бы лишь торговать телом. Или того хуже. Он хорошо помнил свою встречу с Рутой: красивая и статная женщина с тугими черными косами, она действительно выглядела хозяйкой леса, холодный взгляд зеленых глаз прожигал, а плотно сомкнутые губы красноречиво свидетельствовали об ее отношении к легкому флирту.

Тогда Йонас растерял все природное обаяние и, как провинившийся мальчишка, во всем признался. Рута могла выгнать его и запретить ему появляться там, ведь должности охотника у него больше не было, как и права стрелять дичь в королевском лесу. Но она поступила иначе и, узнав, что идти ему некуда, даже пригласила к себе. Однако Йонас неправильно понял ее щедрое предложение и быстро оказался за дверью. К его счастью, дверь в ее дом не закрылась для него навсегда, и, пусть теплыми друзьями они так и не стали, он мог прийти к ней на чай и обсудить последние новости.

Суп из оленины пах скверно, иногда Йонасу думалось, что готовят местные кухарки вовсе не из оленей, а из крыс, которые то и дело сновали между табуретками. Его утешала лишь мысль о том, что он лично доставлял тушки оленей на кухню, и надежда, что именно их используют для блюд, все-таки была. Йонас и сам умел неплохо готовить, и в хорошую погоду он жарил мясо на костре.

В один из таких дней Йонас и познакомился с Мортой. Она вышла из леса и совершенно бесцеремонно устроилась прямо у его ног. Тогда Йонасу удалось достать всего лишь зайца, и делиться добычей он не намеревался. Он четко высказал свою позицию, но огромная добродушная морда категорически не согласилась и в ответ уставилась на него жалобным взглядом, тихо поскуливая. Отказать даме Йонас не смог.

С тех пор у него жила собака, хотя сама Морта могла бы с этим поспорить. Она исчезала и появлялась по своему желанию, и Йонас не знал, что подсказывало ей, где его искать. В любом случае ходить по лесу в компании было веселее, и, хотя Морта не принадлежала к охотничьим породам, они отлично находили общий язык. Она словно чувствовала, когда ночь будет особенно холодной или тоска – невыносимой, и всегда оказывалась рядом. Йонас по-своему заботился о Морте: делился мясом, купал и незаметно проводил внутрь таверны, когда за окном бушевала непогода.

Последнюю ложку супа Йонас залил в себя через силу: он не знал, когда и где сможет в следующий раз нормально поесть. Стоял октябрь, погода была особенно непредсказуемой. Еще днем держалась невыносимая духота, он едва шел по лесу, а уже сейчас за окном бушевала гроза. Дождь с силой хлестал по старому окну, капли подтекали через неплотно закрытые рамы.

Йонас не планировал задерживаться в «Кривом роге» надолго, но теперь ему не хотелось уходить из дурно пахнущего и неуютного, но все-таки помещения. Он натянул капюшон на лицо и прилег на стол, положив руки под голову. Денег на постель у него не было, оставалось надеяться, что хозяин смилостивится и не станет выгонять посетителей в такую непогоду.

За соседним столом сидела компания из четырех человек. Как Йонас ни старался, он не смог разглядеть их одежду достаточно для того, чтобы понять, чем они занимаются. Впрочем, сейчас все они занимались только одним – выпивали. И Йонас бы не обратил на них внимания, если бы не одна мелочь: в отличие от всех посетителей «Кривого рога», которые громко горланили, лапали обслуживающих их девиц и жаловались на жизнь, эти сидели тесным кругом, склонившись друг к другу, и говорили не так громко, как остальные.

Йонас подумал, что именно так могли бы выглядеть заговорщики. И, хотя он никогда не считал себя любопытным, ему стало интересно, о чем они говорят. Он осторожно подвинулся ближе и прислушался. Точно разглядеть, кто именно говорит, было невозможно, но сам разговор Йонас слышал отчетливо.

– Побоялся бы о таком говорить! – Голос звучал возбужденно и немного испуганно, будто говоривший только что услышал что-то недопустимое.

Йонас заинтересовался еще больше. Разве существовали темы, которые нельзя было обсуждать в тавернах?

– А кого бояться? – Собеседник замолчал, видимо, пережевывая кусок, а после уверенно продолжил: – Неужели ты думаешь, что в таких местах бывают королевские шпионы? Может, он шпион? – Он указал на мужчину, расплывшегося на столе и посиневшего от выпивки.

Компания шумно рассмеялась.

– Ну хорошо, но ты действительно думаешь… – Он замялся, не решаясь произнести чего-то вслух.

– Что наш король не так хорош, как кажется? О да! Он хитрая морда, кто бы там и что ни говорил.

– Тише, Вилкас!

– А ты мне рот не затыкай, – еще больше раззадорился собеседник. – Вот что ты знаешь о короле Гантарасе? Ну, скажи?

– Хотя бы не произноси имен, – почти зашипел говорящий – он явно нервничал. – Я знаю не больше других. Он пришел после трагедии и сильно сокрушался о погибшей семье брата.

– Ну конечно, он сокрушался! – бесцеремонно перебил его Вилкас. – Не мог же он радостно запрыгнуть на трон и устроить праздник в свою честь.

Сидящие за столом вновь рассмеялись.

– Король искренне переживал из-за случившегося. Стал бы он иначе так заботиться о судьбе пропавшей принцессы? Ведь это он приказал учредить ежегодный праздник в день ее рождения, а по всему королевству развесить плакаты. Если бы его интересовал только трон, он был бы рад тому, что наследница сгинула.

– Линас, я искренне надеюсь, что твою голову туманит алкоголь, а иначе мне придется в тебе разочароваться. Как же ты не понимаешь? Всю королевскую семью в тщательно охраняемом замке внезапно вырезают разбойники, а рядом так кстати оказывается брат погибшего короля, который как раз невероятно удачно вернулся из странствия, усмирил все бунты, успокоил испуганных и – так уж быть – согласился взять на свои плечи бремя власти. Он и так был под подозрением. Слишком уж хорошо для него все сложилось. Почтить погибшего брата и устроить весь этот цирк вокруг принцессы – это меньшее, что он мог сделать для спасения своей репутации.

Йонас нахмурился. Он никогда не задумывался о том, что именно произошло в замке. Ему не нравилось возвращаться в эти стены даже мысленно, и, может, после смерти бывшего короля Йонасу стало немного легче. Трагическая гибель королевской семьи потрясла всех, в замке перестали вспоминать о чем-либо еще, да и вместе с новым королем обновилась и знать, а также некоторые советники и даже охотники, и теперь Йонас чувствовал: он мог бы попробовать вернуться. Нужен был только повод. Но, несмотря на все это, думать о том, что король Гантарас намеренно убил семью брата, было неприятно. Может, Вилкас все-таки ошибался? Йонас вновь прислушался.

– К тому же, Линас, – заговорщицким тоном продолжил Вилкас, – все эти твои восторги из-за якобы заботы о пропавшей наследнице тоже весьма сомнительны.

– И почему же? Разве я в чем-то солгал?

– Нет, ты сказал все правильно, принцессу действительно ищут, но ты никогда не думал, для чего?

– Не думал, – раздраженно ответил Линас, – но это не моя забота – разбираться, что делать с наследницей. Отдать замуж и…

– И сделать королевой? – вновь перебил его Вилкас. – Ха, черта с два. Гантарас нашел себе теплое местечко и не слезет с него. Да и слышал я кое-что. Милда моя общается с прачками из замка, и она рассказывала мне, что в ту ночь, когда случилось нападение, в замке была ведьма. Как там ее? Имя такое женское, как пудра или выдра. – Вилкас задумался.

– Ау́дра, – внезапно к разговору присоединился новый голос. – Я ее знаю, моя жена ходила к ней за какими-то травами. Да и не только она. Говорят, королева была с ней дружна.

– Спасибо, Купрос. Так вот: говорили, будто ведьма, чтобы спасти принцессу, спрятала ее душу в вазочку. Вы помните эти вазочки, белые такие, с маками, их раньше дарили всем девушкам, я сам своей Милде дарил?

– Я помню, – вновь отозвался Купрос. – Только что-то не видно их давно, я хотел дочке купить и не нашел.

– То-то же! – довольно вскрикнул Вилкас, и Йонас, прежде напряженно вслушивающийся, вздрогнул от неожиданности. – С тех пор этих вазочек нигде не видно. И я ни на что не намекаю, но Линас так уверен в честности нашего любимого короля…

– И продолжаю быть. Ведьмы – выдумка, а эти вазочки всего лишь вышли из моды. Будто ты не знаешь, как быстро меняются женские вкусы.

– Я знаю только то, что ты зануда. – Вилкас ударил Линаса в плечо, и они оба потянулись к кружкам.

В голове у Йонаса никак не укладывалось услышанное. И дело было даже не в возможных намерениях короля. Нет, будоражило Йонаса другое: он всегда считал пропавшую принцессу погибшей. Разве могла маленькая девочка, даже если она и сбежала из замка, выжить в одиночку? Да и всем было известно: ни одна живая душа не вышла за ворота в ту ночь. Но теперь все изменилось. Ведьма. Как Йонас мог не подумать о ведьме?

Йонас, как никто другой, был уверен в том, что ведьмы существуют. Он своими глазами видел, как старуха обратила в белку мальчишку, который воровал яблоки из ее сада. И пусть никто не верил ему, а мальчишка через несколько дней вернулся человеком и отказывался сознаваться, Йонас знал: ему не привиделось. И что мешало ведьме и в ту роковую ночь выпустить принцессу из замка ласточкой или воробьем?

И вновь идея, которую он давно оставил как безнадежную, загорелась в его сознании. Он мог вернуть принцессу домой. За это король, конечно же, щедро наградил бы Йонаса. Может, даже сделал бы его герцогом, и тогда никто не посмел бы вспомнить о его прошлом. Он стал бы героем, а героям положена только слава. И, быть может, все невзгоды вели его именно к этому? Йонас мечтательно улыбнулся.

С небес на землю его вернул резкий взрыв хохота. Он вновь прислушался к компании, надеясь уловить еще какую-нибудь зацепку.

– Ну ладно, оставим споры, я могу вам рассказать такую байку из замка, что вы все лопнете от смеха. Вы слышали про принца?

Йонас почувствовал, как внутри резко похолодело. Он вскочил и едва не уронил стол. Пусть на него обернулась почти вся таверна – историю про принца он знал слишком хорошо, чтобы слушать ее еще раз.

Яркое солнце, отражаясь в окнах, слепило глаза. Арунас зажмурился лишь на мгновение и едва не пропустил удар. Гантарас, пусть и не был мастером клинка, двигался ловко и быстро. Он никогда не придерживался определенной тактики, стараясь измотать, а после обезоружить неожиданным выпадом.

Арунас тяжело дышал. Воспользовавшись небольшим замешательством, он отер со лба пот. Соленые капли попадали в глаза, заставляя щуриться, а ему требовалось все внимание. Будучи от природы выше и сильнее, он мог рассчитывать на легкую победу, но для этого должен был выбрать подходящий момент.

– Если ты устал, можешь сдаться!

Гантарас довольно улыбался. Влажные кудри липли к лицу, ноздри часто раздувались.

– Только не сегодня. Не могу же я опозориться перед будущей женой.

Арунас сделал резкий выпад, но Гантарас сумел уклониться и, почти танцуя, оказался у него за спиной.

– Не волнуйся об этом. Любая мечтает выйти за будущего короля. Слышал бы ты, как по тебе вздыхают дамы на балу.

Арунас смущенно отступил. Он замечал взгляды, обращенные в его сторону, но ему казалось, юные красавицы смеются над ним. Высокий и рослый, с копной каштановых волос, он напоминал себе медведя – косолапого и неловкого.

– Ты путаешь меня с собой. Ведь именно тебе не отказывает в танце ни одна красавица.

– Только потому, что я не наступаю им на ноги.

Гантарас встряхнул головой и, довольный собой, пропустил удар. Арунас приставил лезвие к шее брата.

– Кажется, мне будет чем похвастаться перед Юра́те. – Он широко улыбнулся. Заморская красавица с бледной кожей и нежной россыпью веснушек на лице и плечах заслуживала побед.

– Ошибаешься.

Гантарас посмотрел вниз, и Арунас, последовав за его взглядом, заметил клинок, приставленный к животу.

– Но так нечестно! – почти обиженно воскликнул Арунас.

Правила поединка не подразумевали использование клинков.

– То, что ты старше и сильнее, тоже нечестно. И все же я победил.

Гантарас всегда был хитрецом. Арунас фыркнул и дружески толкнул брата в плечо. Он не хотел бы оказаться на месте его настоящего противника.