Окаянь

Глава 5

5.

— Я не буду излишне подробно вдаваться в саму теорию пространственно-временного континуума, а также в их множественность, более известную, как параллельные миры. В мою задачу это не входит. Остановлюсь лишь на общих свойствах пространства и времени, используемых в работе Парома, и его значении для нашего проекта «Демиург». Надеюсь также на вашу активность. Чем больше вопросов вы зададите мне сегодня, тем меньше вопросов у вас останется на будущее, тем более, что задавать их тогда уже будет некому, поскольку надеяться в этом будущем, а точнее в прошлом, вам придётся только на себя, — лектор внимательно оглядел аудиторию и удовлетворённо кивнул, отмечая понимание слушателями важности сказанного.

Слушателей было всего четверо. Зотагин не ожидал, что группа Самсонова, куда его включили, окажется такой малочисленной. Самсонов тоже готовился отправиться наблюдателем в прошлое и, как остальные в группе, был обычным слушателем. Его главенство заключалось лишь в организационном плане. Зотагину Самсонов понравился сразу. Он увидел в нём молодого себя, когда ещё ходил с отцом на дальняки, а жизнь казалась простой и понятной. Даже внешнее Юрка Самсонов чем-то походил на того, двадцатилетнего Сашку Зотагина. Такой же крепко сбитый, подвижный, с открытым взглядом и собственным суждением относительно всего, о чём шла речь. И такой же наплевательски самоуверенный, как Зотагин в его годы. Величать его Юрием Дмитриевичем у Зотагина просто язык не поворачивался. Самсонов направлялся в Советский Союз начала семидесятых. Собирался учиться там на журналиста-международника.

Кроме Самсонова в группу входил Овирский Лев Аристархович. Именно Лев Аристархович, хотя тот был не старше Зотагина. Сверстник, по сути. Разница в возрасте насчитывала лишь месяцы. Но при этом Овирский уже являлся кандидатом в доктора наук, имел высокий гладкий лоб с зачёсанной назад густой шевелюрой слегка вьющихся волос, рассеянный взгляд человека, навсегда ушедшего в свои мысли, мясистый орлиный нос и сильно скошенный подбородок. Так по мнению Зотагина и должен выглядеть повзрослевший школьный ботан. В смысле отличник. Лев Аристархович отправлялся в прошлое глубже всех них. В начало пятидесятых прошлого века. Считал, что отыщет там уникальный материал для своей диссертации. Зотагин даже почти запомнил её название. Демультипликация исторических актантов и чего-то там ещё такое же мудрёное. Из-за демультипликатора запомнил. Очень полезная штука в автомобиле. Уменьшает нагрузку на трансмиссию.

Самым возрастным слушателем среди них оказался Сергей Илларионович Мартынов. На днях ему исполнилось сорок два года. День рождения Сергея Илларионовича отметили здесь, на Базе. Без Зотагина. Его включили в группу позже. Зотагин слегка опасался Мартынова и за всё время учёбы старался свести общение с ним к минимуму. Хотя даже сам тому особых причин не находил. Может, просто из-за возраста, а может интуитивно чувствовал в нём некое превосходство. На гладко выбритом сухощавом длинноватом лице Сергея Илларионовича выделялся большой нос и тонкие скорбно поджатые губы. Из-за них складывалось впечатление, будто он постоянно чем-то недоволен. Однако оно сразу исчезало, когда собеседник ловил на себе грустный и всепрощающий взгляд Мартынова. Сергей Илларионович считался на Урале заметным и читаемым писателем-фантастом. Однако сейчас испытывал творческий застой и командировкой в прошлое надеялся вернуть былую работоспособность, занимаясь сочинительством в новых условиях. Для пребывания Сергей Илларионович выбрал начало шестидесятых, когда научная фантастика в СССР получила широкое признание благодаря освоению космоса.

Позднее Зотагин узнал, что формирование малочисленных групп было на Базе обычной практикой. Этим добивались бесперебойности в их подготовке при малых затратах и быстрого реагирования в случае непредвиденных обстоятельств. Вдруг кому-то из командированных в иное время срочно потребуется замена. Да мало ли что ещё может произойти. Учебный центр скользящим методом одновременно готовил до двух десятков таких групп. Недостатка в добровольцах не было. В том числе из других стран. Теперь Зотагин понял, почему китайцы стремились на Урал.

Подготовленных наблюдателей делили на две категории. Активных и пассивных. Последние вели обычную жизнь, присущую для места их пребывания. Отличие было лишь в том, что они с помощью особых устройств постоянно фиксировали происходящее. Накопленные данные затем передавались сотрудникам курьерской службы Базы, посещавших наблюдателей по заранее установленному графику. В мониторинговом центре записи с приборов изучались на предмет выявления последствий точечной реконструкции истории. В сам её ход пассивные наблюдатели не вмешивались.

Активные, напротив, могли в той или иной степени влиять на историю через формирование определённой жизненной позиции в обществе. К примеру, журналисты и писатели, считавшиеся в ту пору поводырями человеческих душ. Группа, куда зачислили Зотагина, как раз и состояла из таких активистов. Поэтому, кроме обычных предметов, что входили в программу подготовки пассивных наблюдателей, кем, собственно, и рассчитывал стать Зотагин, ему пришлось изучить основы нейролингвистического программирования и практику его применения к людям с разными темпераментами, психологию толпы и возможность её управления одним человеком или группой лиц… да много чего. Продираться сквозь дебри непознанного было трудно, хотя местами интересно. Но это будет потом, а пока он вместе с одногруппниками присутствовал на ознакомительной лекции.

— Ещё в прошлом веке было доказано, что координата времени неотделима от пространственных координат. Что из себя представляют пространственные координаты, вы знаете из школьной программы. Это длина, ширина и высота, — лектор остановился у окна и оглядел сидящих перед ним слушателей, словно проверяя, все ли его сейчас поняли. Убедившись, что поняли все, посмотрел в окно, вздохнул и продолжил: — К пространственным координатам мы добавляем временную координату. И хотя мы воспринимаем время несколько иначе, нежели пространство, оно не только дополняет, оно целиком и полностью взаимосвязано с ним…

Зотагину стало скучно. Он с усилием подавил зевок и посмотрел на товарищей. Каждый из них занимал отдельный стол. Аудитория была рассчитана на большее число слушателей, поэтому часть столов пустовала. Столы широким амфитеатром располагались напротив трибуны у стены с интерактивной доской. Одну из боковых стен аудитории заменяло панорамное окно. Утро было погожим, и лес за стеклом буквально тонул в потоке солнечных лучей. Сквозь кроны сосен проглядывало ярко-голубое небо. Вдали, блеснув прозрачным фонарём салона, мелькнула меж деревьев пролётка. Мимо окна в сторону полигона неслышно проехал грузовик с жёлтой кабиной. Зотагин проводил его завистливым взглядом.

— Не отвлекаемся, — заметил это лектор. — Для наглядности приведу пример, — продолжил он. — Простой, из жизни. Скажем, вы назначили девушке свидание. Для того, чтобы это свидание состоялось надо обязательно оговорить с ней место и время встречи. Упустив что-то, вы рискуете прождать свою девушку напрасно. Другими словами, пространственно-временная составляющая является четырёхмерной, где первые три координаты указывают на место происходящего, а четвёртая фиксирует его время. Причём эти составляющие связаны между собой настолько, что параметры искомого невозможно точно установить, не зная хотя бы одной из них! — торжествующе, словно в том была его личная заслуга, заключил лектор.

“Интересно, он местный или из будущего?” — подумал Зотагин. Лектор был низкорослым благообразным толстячком с вихрящимся венчиком светлых волос вокруг обширной блестящей лысины. Чуть мятый костюм из неокрашенного льна сидел на нём свободно. Лектор, словно заводной, ходил взад-вперёд перед столами слушателей, изредка останавливаясь, чтобы подчеркнуть этим важность сказанного. В самом начале он представился Олегом Борисовичем Мазаевым и сказал, что будет читать их группе лекции по историческим канонам культурного релятивизма. Зотагин даже думать боялся, что это такое.

— До недавней поры в составляющих пространства и времени существовало значительное различие, считавшееся непреодолимым, — лектор значительно поднял вверх палец. — В чём суть этого различия? — он оглядел слушателей, будто ждал от них ответа и, не дождавшись, продолжил: — В пространстве мы вольны двигаться в разных направлениях и вернуться назад при необходимости. Время, в отличие от пространства, долго считалось линейно необратимым. Зато теперь, не буду вдаваться в подробности, как это делается, мы можем без особых усилий вернуться в прошлое, остановить прекрасное мгновенье и при необходимости перейти на соседнюю полосу движения. Иначе говоря, в мир параллельный нашему. Куда вам, в конечном счёте, предстоит отправиться.

— Разве нас отправят не в прошлое? — удивился за всю группу Самсонов.

— В прошлое, — ответил Олег Борисович. — Точнее в параллельное прошлое.

— То есть, исторически это будет не совсем та страна, куда мы собирались? — спросил Мартынов. — Или совсем не та? Простите, но я рассчитывал отправиться в определённый период истории страны существующей в нашем времени, а не в каком-то параллельном мире.

— Я понимаю ваши претензии, — повернулся к писателю лектор. — Только тут такое дело… — он помолчал, затем продолжил: — Видите ли, но в параллельном мире относительно СССР находимся именно мы.

— Неожиданно, — первым нарушил общее молчание Овирский.

— Таковы реалии, — развёл руками Мазаев.

— Постойте-постойте, — сказал Мартынов. — Если я правильно понимаю, в той параллели, куда нас собираются послать, творится нечто, требующее нашей помощи?

— Правильно понимаете, — ответил лектор. — Только помощь требуется не им в той параллели, а нам в этой. Положение таково, что наша помощь там, положительно отразится на существующем положении здесь. Если же этого не произойдёт, та параллель просто исчезнет. Сотрётся, — Олег Борисович махнул рукой, будто стирал перед собой невидимую преграду. — Не сразу, конечно. Постепенно, — уточнил он. — Но со временем произойдёт полное замещение той реальности на нашу, поскольку наша реальность в силу некоторых причин станет доминантой.

— Чем наша реальность хуже той, параллельной? — спросил Самсонов.

— И каким же будет это положительное отражение? — поинтересовался Мартынов.

— Действительно хватит загадок, Олег Борисович, — сказал Овирский. — Объясните же, наконец, что означает ваша головоломка.

— Обязательно! — пообещал Мазаев. — Но давайте вернёмся к этой теме несколько позднее. Пока же рассмотрим взаимосвязь пространственно-временных передвижений с устоявшимися морально-нравственными принципами общества в определённом отрезке времени. Вы должны отдавать себе отчёт, что мораль и нравственность в человеческом обществе меняются относительно места, времени и условий, в которых данное общество находится. Иначе говоря, нечто привычное и естественное у нас сегодня, может вызвать резкую негативную реакцию в прошлом. Или напротив, заставит нас удивляться то, что когда-то было естественным и ни у кого удивления не вызывало. Понимание этого важно…

Зотагин слушал, заставляя себя вникать в суть слов лектора. Он рассчитывал просто крутить баранку, а тут творится что-то непонятное! Слушаешь всё это, и ум за разум заходит. Ведь догадывался, что здесь что-то нечисто. Как в воду глядел! Сначала учиться послали. Дескать, иначе в прошлом не выжить. А теперь непонятно, куда им вообще надо будет отправиться. В прошлое, в параллельные миры или в прошлое этих параллельных миров. Может, ну его, отказаться, пока не поздно? Поискать другую работу, где всё ясно и разложено по полочкам. Работа всегда найдётся, совсем без куска хлеба он не останется. В этом Зотагин не сомневался. Вот только не будет ли жалеть потом, что ушёл? Обратно вряд ли возьмут.

Зотагин задумался о своём и пропустил часть материала.

— …таким образом опускаться по временной шкале ниже двадцатого века нет никакого смысла, — заметил Олег Борисович. — К тому же это может отрицательно повлиять на работу «Демиурга». Слишком большой объём информации замедлит принятие решений, поскольку прежде, чем сделать правильный выбор, придётся отслеживать огромное – я просто затрудняюсь назвать число! – количество цепочек возможностей, вытекающих из того или иного исторического факта, подвергнутого нами даже малейшему изменению. Бабочку Брэдбери пока никто не отменил.

— А попытки были? Хотя бы ради интереса проверить, насколько глубоко можно уйти в прошлое? — спросил Мартынов.

— Были, — ответил Мазаев. — Глубина проникновения практически беспредельна. Другое дело, что знания, полученные из экспедиций глубокого проникновения, интересуют сравнительно узкий круг учёных. Палеонтологов, археологов… Никто не спорит о необходимости подобных изысканий или, к примеру, изучения палеомагнетизма Земли, но путешествия вглубь тысячелетий требуют огромных энергозатрат. Сейчас мы таких трат позволить себе не можем. Всё направлено на решение текущей задачи.

— У меня вопрос, господин лектор…

— Слушаю вас, — повернулся тот к Зотагину. — Однако, прежде необходимо отметить одно важное обстоятельство. Там, куда вы направляетесь, подобное обращение не в ходу. Если только в исключительных случаях и то в плане иронии. Товарищ! Товарищ лектор! Только так! Или гражданин. Никаких господ! Следите за речью. Особенно это касается вас, Лев Аристархович, — сказал Мазаев. — Последствия могут оказаться непредсказуемыми. Впрочем, это вам и без меня, как историку, известно. Итак, что вы хотели спросить, товарищ слушатель? — напомнил он.

— Я только хотел узнать, у вас аварии с Паромом были? — спросил Зотагин, считая, что уж тут-то никакой зауми ждать не придётся.

— К сожалению, аварии были, — признал Мазаев. — Согласитесь, всё предусмотреть невозможно. Последняя авария произошла примерно полгода назад, если исходить из текущего времени. В действительности, временной разброс был очень широким. Говорили, будто всё случилась из-за нарушения подачи энергии на плазменный кокон генератора пространственно-временного поля. К счастью обошлось без жертв. Паром в тот раз работал в автоматическом режиме. Но выплески оказались сильными. С одним даже какой-то корабль к нам сюда принесло.

— Десантный. На воздушной подушке, — сказал Зотагин. — «Сергей Осипов» назывался.

— Даже так? — удивился лектор. — И откуда, позвольте спросить, эти подробности?

— Мы на нём через Топь шли.

Все с интересом уставились на Зотагина.

— Неожиданно, — это опять Овирский.

— Согласен, — сказал Мазаев. — Э-э… Александр Сергеевич, вы утверждаете, будто были на том корабле? Я правильно вас понял? — Зотагин кивнул. — В таком случае предлагаю сделать небольшой перерыв, дабы привести мысли в порядок, а минут этак через пятнадцать-двадцать мы здесь снова соберёмся и вы, Александр Сергеевич, подробно нам обо всём расскажете. Все согласны? Вот и замечательно.

— Должен признаться, вы нас очень удивили, юноша, — заметил Мартынов, когда они вышли из аудитории. Он с удовольствием вдохнул напоенный сосновым ароматом воздух и достал из поясной барсетки курительную трубку. — Я уже предвкушаю удовольствие от вашего рассказа.

— Чего ж ты раньше-то молчал? — спросил Самсонов.

— Никто не спрашивал, — ответил Зотагин, глядя, как Мартынов длинной спичкой зажигает трубку.

— Логично, — кивнул Овирский, ладонью отмахиваясь от дыма. — Сергей Илларионович, могу я вас попросить отойти немного в сторону? Я не переношу табак.

— Попросить не возбраняется, — разрешил Мартынов, не двигаясь с места. — А там что? Похоже, сдают зачёт по туризму.

Сосны здесь полого спускались к озеру. На берегу двое молодых людей ставили палатку. Не современную из яркой синтетики, а серый брезентовый домик на расчалках с колышками. Неподалёку от палатки горел костёр. Возле него кружком сидело ещё человек пять. Молодых людей и девушек. Один что-то пел, перебирая струны гитары, остальные слушали.

— Нам это тоже предстоит, — сказал Самсонов.

Зотагину было тревожно. Он с трудом представлял своё будущее выступление. Тем более перед людьми ему совсем незнакомыми. Сможет ли подобрать для рассказа нужные слова? Рассказчик-то из него никакой. Это Осокин о чём угодно мог часами спорить с Серёжкой. И здесь бы чувствовал себя, как рыба в воде. Только нет их уже. Ни Осокина, ни Голубчика. Совсем нет. Остальные тоже кто-куда разъехались. Меньше всего Зотагину хотелось сейчас ворошить прошлое. Не успел он пока привыкнуть к одиночеству. Не зарубцевалась душа от потерь.

— Зря волнуетесь, юноша, — по-своему понял его состояние Мартынов. — Хотите совет из личного опыта? Не старайтесь подыскивать нужные слова. Только совсем запутаетесь и не донесёте до слушателей нужную мысль. Вместо этого создайте себе яркое видение того, о чём хотите поведать. Слова, поверьте профессионалу, сами найдутся.