Окаянная долина

1700-е годы

Этого места нужно было избегать, и они это знали.

Чероки и шони знали его повадки.

На этой земле выживали лишь те растения, что жадно впитывали ее яды, растения, которые не предназначались в пищу. Дерзко торчали кроваво-красные стебли черной бузины, с сочных плодов которой свисали капли росы. На берегу ручья – невесть каким ветром занесенная сюда манцинела, подозрительные, манящие желтые плоды усыпали ветви – только коснись листьев, и покроешься волдырями, а сок такой густой, что и ослепнуть недолго. Лаконос, змеиный корень, дурман колючий. Белые глазки-бусинки волчьей ягоды. Пестрая сборная солянка из самых красивых цветов и сочных плодов, которые, как знали и шони, и чероки, вызывают видения, заставляют бешено колотиться сердце, от которых сначала урчит в желудке, а потом начинается рвота.

Все это – перед смертью.

Любое другое растение здесь чахло, семена никогда не достигали размеров больше чем пары дюймов, а затем гнили или превращались в хрупкую желтую шелуху. Помидоры здесь росли; но зеленые плоды чернели прямо на кусте, мякоть ссыхалась и превращалась в сморщенный бурдюк с кровью.

Это место никогда не являлось взору одинаковым дважды, но оно не могло полностью спрятаться от тех, кто знал, на что смотреть: заросли ядовитого плюща обвивают ядовитый дуб; солнечный свет начинает мерцать; покой, тоска, нежелание двигаться охватывало любого находившегося здесь – и яростный, ненасытный голод, который можно было утолить только росшими там ягодами и плодами.

Когда этот клочок земли был голоден, он начинал сиять еще сильнее.

Знание передавалось из уст в уста: «Не ступайте на эту землю».

Но если мимо проезжал отряд колонистов – эти их лошади, вечно навьюченные предметами обихода и мешками с мукой, – двигался по тропе, проложенной Дэниелом Буном, если группа этих усталых, болезненных людей направлялась прямо к этой окаянной земле, то им радушно дозволялось это сделать.